Ильин Андрей. Универсальный солдатик (Киллер из шкафа - 3)

   - Ты будешь сказать им про Германия?.. - и снова поднял к губам палец, призывая к бдительности. Если они пишут, то такие вопросы и такие ответы к делу приобщить будет невозможно. Ведь он лишь пытался склонить подозреваемого к признанию.
   - Будешь сказать или нет?
   Иванов замотал головой. Но, кажется, менее уверенно замотал.
   - Я понимать, - поспешил заверить Джон Пирке.
   Потому что истолковал мимику Иванова как обещание и впредь хранить молчание про заказ, который он выполнил по поручению ЦРУ. Но не просто так молчать, а лишь пока будет уверен, что ему помогут:
   - Я все очень хорошо понимать...
   Условия сделки были сформулированы - Иванов держит язык за зубами, Джон Пирке от лица Америки берет обязательства помочь ему избежать пожизненного заключения. А раз так, раз он идет на сделку, то, значит, знает, на что идет! И на него можно положить -ся. По крайней мере до момента освобождения из французского плена. Ну а там... А там условия контракта можно будет пересмотреть в одностороннем порядке, потому что Иванов лишится своего уставного капитала - возможности оглашения имеющегося у него компромата на ЦРУ, на Америку. И с ним можно будет не нянькаться, можно будет сделать все, что угодно...
   - О'кеу, - широко улыбнулся Джон Пирке. - Я рад друг дружку понимать. Я буду приходить еще раз. Обязательно приходить... И обязательно тебе помогать!..
   Диалог состоялся. Несмотря на то что это был не диалог, а монолог. Но настоящим разведчикам лишние слова не нужны. Настоящие разведчики умеют понимать друг друга даже молча.
   ГЛАВА 59
   Все дипломатические возможности были исчерпаны - все ноты посланы, все закулисные переговоры проведены, все компенсации обещаны. Вытащить Иванова без объявления Франции полномасштабной войны было невозможно. Не вытащить нельзя.
   - Подготовьте обоснование для силовых действий. Там, в Париже, - передал приказ Большого Начальника Петр Петрович.
   "Не удалось", - с грустью подумал генерал Трофимов. С грустью, потому что понял, что за недееспособность дипломатов придется, как всегда, отдуваться им...
   Искать причины для обоснования проведения спецоперации на территории Франции долго не пришлось. Они были. И были очень серьезными. На засевшего во французской тюрьме Иванова был завязан агент Генштабист, которого при посредничестве Папы и Иванова подвели к помощнику атташе по культуре, по совместительству агенту ЦРУ Джону Пирксу. Тот сглотнул наживку и, проведя вербовку, обеспечил ФСБ добротным каналом для проталкивания дезы. И не только для дезы, но и для вовлечения в игру новых двойных, подгоняемых Генштабистом агентов, то есть фактически для разворачивания дезинформационной сети, в которую рано или поздно угодит и настоящая рыба.
   И теперь вся эта перспективная разработка повисла, что называется, на волоске. Если Иванов там, во Франции, сболтнет что-нибудь лишнее или если угодит в лапы ЦРУ, то игра ФСБ будет раскрыта, агент Генштабист провален, а канал дезинформации и все завязанные на него перспективы утрачены. Налицо необходимость вытащить Иванова с французских нар, чего бы это ни стоило. То есть появляется возможность не бегать по Парижу со штыком наперевес на пару с майором Проскуриным, а задействовать мощности ФСБ.
   Генерал Трофимов и майор Проскурин сели за составление плана акции. Ползая на коленях по полу, они отсматривали планы Парижа, устройство тюрьмы, где содержался Иванов, маршруты следования тюремной машины.
   - Попробуем вариант "Б"! - предлагал генерал Трофимов.
   И они начинали быстро расставлять по карте фишки и машинки. Генерал красные, майор - синие. Это напоминало детскую игру, но это не было игрой, это было подготовкой к боевой операции.
   Возле тюрьмы встала красная фишка наблюдателя, который должен был сообщить о выезде полицейского фургона из ворот. Остальные красные фишки собрали в одном месте, загнав в магазины и посадив их в помеченные на карте точками кресла уличных кафе.
   - Я поехал, - сообщал майор Проскурин.
   Запустил секундомер и вывел из ворот тюрьмы синию пластмассовую машинку. Четко соблюдая соотношение скорости и масштаба карты, он повел полицейскую машину по улицам Парижа.
   В это время генерал передвигал красные фишки, одну - обозначавшую снайпера - на крышу, пять на перекресток улиц, где предполагалось провести операцию, три - в прикрытие, две - в резерв, еще две на обеспечение путей отхода основной группы... Стронул с места расставленные по соседним улицам и переулкам красные машинки, разбросал по условленным местам.
   С мгновения, когда открылись ворота тюрьмы, прошло двадцать семь минут.
   - Я готов! - сообщил генерал. Красные вышли на исходные позиции, развернулись в боевые порядки и были готовы к драке.
   - Что у тебя? - спросил генерал.
   Майор Проскурин остановил секундомер. Синяя машинка находилась в семи кварталах от места деист -вия. Значит, в запасе оставалось две-три минуты.
   На самом деле запас времени был большим, потому что просчитывался идеальный вариант: в реальных условиях - днем в Париже движение тюремной машины будут сдерживать многочисленные заторы и пробки.
   - Меняем масштаб!
   Поменяли масштаб, раскатав поверх карты Парижа план одного конкретного квартала. Очень подробный план, на котором была помечена каждая витрина и каждое крыльцо.
   - Поехали!..
   Синяя машина миновала ближний перекресток. В то же самое мгновение из переулка вырулил красный грузовичок и, не вписавшись в поворот и наткнувшись на бордюр, остановился, перегородив улицу от тротуара до тротуара своим кузовом. Синяя машинка ткнулась в борт грузовика и замерла. С другой стороны синюю машину поджала подъехавшая легковушка. Тюремный фургон был блокирован.
   Следующий ход был тоже за красными.
   Ближайшая к машинам алая фишка вышла из-за столика уличного кафе и, дернув за пусковой шнур, запалила дымовую шашку. И еще одна красная фишка - на противоположном тротуаре - тоже запалила шашку. Узкую улицу заполнил черный, вонючий дым.
   Обязательно вонючий, чтобы испугать праздношатающихся зевак и прочих лишних свидетелей.
   И сразу же все рассредоточенные на местности красные фишки сбежались к тюремному фургону и стали, орудуя ломами и гидроножницами, выдергивать наружу синие фишки.
   - А если они начнут стрелять? - спросил майор Проскурин.
   - Французы?.. Вряд ли. Они там действуют строго по инструкции. А инструкция для случаев, когда они не имеют возможности отразить атаку, избежав потерь, предписывает им сложить оружие. У них там жизнь выше службы.
   - Ну а если все-таки?..
   - Если все-таки?..
   Вместо ответа генерал взял несколько синих фишек и уронил их на план. И уронил несколько красных фишек, произведя размен...
   Потом, успевая доделать дело, пока не рассеялся дым, красные фишки вытащили из тюремного фургона желтую фишку, обозначавшую Иванова, пересадили в красную машину. Потом в другую красную. И привезли на расположенную в пригороде Парижа конспиративную квартиру.
   Все!
   Генерал Трофимов и майор Проскурин еще раз оглядели поле недавнего боя, прикидывая возможные нестандартные действия сторон.
   - А если синие так?..
   - Тогда мы - так!..
   - А если они вот так?..
   - То мы...
   На каждый выпад синих находился контрход, и все вроде получалось, но все же план был не идеален, потому что не гарантировал отсутствие жертв. А жертвы никому были не нужны.
   - Ну что, играем вариант "Г"?
   - Играем!..
   ГЛАВА 60
   Все последнее время Джон Пирке только и делал, что размышлял. По поводу Иванова размышлял...
   Теперь он знал больше, чем знал до допроса. И самое главное, что он узнал, - что Иванов далеко не простак, за которого пытается себя выдавать. И дело не в его умении убивать, хотя и в нем тоже... Иванов не мог быть простаком по той простой причине, что простаки не умеют блокировать работу полиграфов и разваливать хорошо продуманную и отрепетированную тактику коллективного допроса. А он смог. Что лишний раз подтвердило, что Иванов - профессионал. Причем самого высокого уровня.
   Так?
   Так!
   Но вопрос не в том - профессионал он или нет, вопрос в другом - кому этот профессионал служит?
   Если судить по известным фактам - то себе. Только себе.
   И все же нельзя исключить, что он работает на ФСБ и что они используют его в какой-то своей игре. Потому что такое нельзя исключать никогда!
   Но если он агент ФСБ, то тогда получается... Тогда получается очень плохо. Для него, для Джона Пиркса, плохо. Потому что из этого следует, что завербованный при посредничестве Иванова высокопоставленный работник Генштаба по кличке Друг на самом деле другом Америки не является, а является агентом, работающим на ФСБ, которого родному ведомству подсунул он, Джон Пирке. За что его по головке не погладят, а дадут пинка под зад, выгнав в отставку и лишив выслуг и пенсии. А может, и того хуже...
   Правда, это самый крайний вариант. И наименее вероятный вариант.
   Ведь если Иванов агент ФСБ, то тогда следует поставить под сомнение совершенные им убийства, потому что на такое количество жертв не пойдет ни одна спецслужба и не согласится ни один кадровый разведчик. Может согласиться непрофессиональный разведчик, но такому разыгрывать подобные комбинации не по силам.
   То есть если это игра ФСБ, то Иванов никого не убивал!
   А поверить в то, что Иванов никого не убивал, затруднительно, так как есть огромная доказательная база - протоколы, акты экспертиз, свидетельские показания...
   Ладно, допустим, там, в России, их могло сфабриковать ФСБ. В принципе могло! Но ведь это не единственные свидетельские показания и не единственные отпечатки пальцев, ведь были еще свидетели и отпечатки в Германии и Швейцарии! Не могло же ФСБ подкупить швейцарских и немецких криминалистов и следователей. Да у них теперь и денег таких нет!
   Значит, выходит, что как минимум в Швейцарии и Германии Иванов убивал по-настоящему. И во Франции убивал. Причем здесь, во Франции, его поймали за руку, вырвав из нее орудие убийства! Кроме того, его видели свидетельствующие против него заложники и видели десятки, если не сотни свидетелей на улице! Например, когда он выпихивал в окно заложников...
   Нет, тут инсценировка исключена! Не станет же ФСБ ради поддержания легенды устраивать спектакль с заложниками и стрелять французских полицейских, прекрасно понимая, что в этом случае их агент непременно окажется в руках следствия и может случиться большой скандал. А заподозрить французов в подыгрывании русским невозможно.
   Приходится признать, что заложники были настоящими. И трупы были настоящими. И, значит, Иванов не агент ФСБ, а действует на свой страх и риск.
   Пожалуй, так.
   Но даже если вдруг представить, что не так, то ему, Джону Пирксу, все равно лучше считать, что так. Потому что скоро ему выходить в отставку. И лучше выходить с пенсией, чем без нее.
   А если вдруг когда-нибудь выяснится, что он ошибся, что Иванов - агент ФСБ, то выяснится не теперь, выяснится потом...
   Вывод - ошибки не было. Была точно просчитанная и виртуозно разыгранная вербовка...
   Через день, когда из Америки пришел ответ на запрос Джона Пиркса, его правота полностью потвердилась.
   Именная сверка в базе данных ЦРУ показала, что майор Проскурин в оперативных подразделениях КГБ, ФСБ и прочих силовых структур не работает и никогда не работал. А те Проскурины, которые нашлись в списках, вряд ли могли кого-нибудь убивать, потому что заведовали складами и медпунктами.
   Идентификация названного Ивановым телефона тоже ничего не дала. По указанному Ивановым номеру находилась женская консультация. И всегда находилась...
   Получается, что Иванов что-то перепутал или... специально перепутал... Скорее всего, специально.
   А раз так, то вопрос закрыт: Иванов - одиночка. Причем очень ценный одиночка, потому что очень профессиональный, очень информированный и очень осторожный одиночка. И еще потому, что согласился работать на Америку.
   Не просто так согласился, а потому, что в этом убедил его он - Джон Пирке!..
   Остались пустяки - осталось вытащить Иванова из французской тюрьмы. И, получив его в полное свое распоряжение, допросить в спокойной, непринужденной обстановке где-нибудь в казематах форта Нокс-Грей, что в штате Небраска, имея в запасе не шесть навязанных французами часов, а столько, сколько нужно часов, и имея возможность привлечь к работе не дежурных психологов и переводчиков, а лучших психологов и переводчиков!
   И тогда он выложит все, что знает, - сам выложит, чтобы выслужиться перед правительством Соединенных Штатов Америки и получить вид на жительство и право воспользоваться всеми благами программы по защите свидетелей - то есть получить новую фамилию, новую биографию, новое место жительства, а если понадобится, то и новую внешность.
   Ну а если не захочет рассказать обо всем, что знает, по-доброму, если упрется, то можно будет применить к нему высшую степень дознания - убойный коктейль из гипноза, наркотиков, ультразвука, сыворотки правды и прочих поставленных на службу разведки научных методологий, после которых он скорее всего сойдет с ума, но до того, хочет того или нет, раскроет рот...
   В любом случае - промолчать ему не удастся.
   Но... Но лишь при одном условии - при условии, что он будет не здесь, что будет - там!..
   ГЛАВА 61
   На этот раз согласования много времени не заняли. Что было даже странно. Генерал Трофимов уже привык, что, для того чтобы утвердить план даже самой простенькой операции, которая требует расходования двухсот казенных рублей, нужно убить минимум неделю, убить кучу нервов и в конечном счете получить добро на ее усеченный втрое вариант и получить не двести, а сто рублей.
   А тут... тут все катит как по маслу!.. И даже лучше!
   Не успели они представить на рассмотрение начальства четыре варианта операции, как им буквально на следующий день вернули все четыре с пометкой
   "Требуется доработка!" Но доработка не по деталям, а по масштабности!
   - Что ты мне здесь накропал?! Что такое десяток шпиков в Париже! бушевало начальство. - Да их там через неделю каждая собака узнавать будет. И облаивать! Ты что, не знаешь, как такие операции делаются? Не помнишь? Забыл?..
   Вообще-то стал подзабывать, потому что возможности нынешней безопасности подрезали раз десять, пока совсем не кастрировали. Под корень! Раньше, в ту пору, когда еще не было ФСБ, а было КГБ, в средствах можно было не стесняться. Надо сто тысяч - на сто тысяч. Нужно поднять на прочесывание стрелковый полк пожалуйста! Требуется подводная лодка - будет тебе подводная лодка. Лишь бы результат был.
   И результаты были!..
   Ну не бегали раньше агенты КГБ в собственных костюмах, не ездили на операции на своих машинах и не покупали за свой счет машинное масло для смазки казенного оружия. А теперь - сплошь и рядом. Вот и отвыкли мыслить масштабно. Зато научились виртуозно затыкать казенные дыры личными ресурсами - то попросят жену рассыпающийся от древности китель заштопать, то тещу уговорят на встречу с информатором сходить, потому что больше некому сходить, то старых приятелей в оцеплении постоять, потому что на это людей уже не хватает.
   Но, оказывается, бывают и исключения из ставших уже почти нормой правил. Оказывается, можно и по-другому.
   - Иди - трудись! - приказало начальство. - И сильно там не стесняйся, не девица, чай, уже! Исходи не из возможностей, а из реальной необходимости.
   - Если из реальной - моих возможностей не хватит, - напомнил генерал.
   - А ты раньше времени меня не жалобь. Не хватит - добавим, - заверило начальство. - Ты только с этим делом не затягивай. Сколько тебе времени нужно?
   - Дня два.
   - Значит, один. Жду тебя завтра в это же время!..
   И слегка ошарашенный генерал Трофимов пошел перекраивать свои планы. Но обиды он не чувствовал, потому что кроить в большую сторону не обидно. Это тебе не резать по живому...
   Весь день и всю ночь генерал и майор ползали на коленях по развернутым картам и расставляли красные и синие фишки. Только теперь красных фишек и красных машинок стало больше, чем раньше. Гораздо больше.
   Утром планы были перекроены и пересчитаны. И были представлены на утверждение начальству.
   - Вот это другое дело, - одобрило внесенные поправки начальство. - Это не прежние казаки-разбойники. Это похоже на работу!..
   План боевой операции утвердили. Но не "А" и не "Б", а тот, что был ближе к середине алфавита. Тот, что предусматривал использование ресурсов не только подчиненных генералу Трофимову подразделений и не только мощностей Федеральной службы безопасности, но и внешней разведки, и МИДа. И, что интересно, на реализацию этого плана, несмотря на то что российские силовики сидели на голодном финансовом пайке, а расходы предполагались в валюте, деньги нашлись.
   Вот что значит высшая заинтересованность руководства. Не этого руководства, не своего. Другого руководства, которое негласное и имеет привычку принимать своих подчиненных в бане. Да и бог с ним, что в бане, раз после этого все так замечательно крутится!..
   Откладывать дело в долгий ящик не стали. Некуда было уже откладывать. Назначенный руководителем операции "Тайфун" генерал Трофимов дал отмашку, и расписанное по головам и минутам действо началось.
   Внешняя разведка, не зная сути операции, а зная лишь ту ее часть, за которую отвечала, используя ресурсы своей агентурной сети, начала искать выходы на полицейских чиновников, которых можно было бы использовать в качестве информаторов. Не бесплатно, конечно, а за франки, подарки и встречные услуги.
   МИД начал мероприятия по обеспечению дипломатического прикрытия задействованным в операции силам, проработал варианты возвращения Иванова на родину по их каналам и начал новую, еще более мощную атаку на французов, чтобы никто не заподозрил, что проблему с выдачей преступника можно решить как-то иначе.
   На этот раз МИД выступил с нотой, где в гораздо более жесткой форме (потому что терять уже было нечего) выражалась позиция правительства России в отношении особо опасного разыскиваемого министерством внутренних дел преступника, которого удерживает французская полиция, и выражалась уверенность, что правительство Франции проявит добрую волю...
   Под шум дипломатической канонады ФСБ сформировало и направило в Париж авангард готовящейся к заброске "пятой колонны" - группу обеспечения, которой предстояло, истоптав Париж, вымерять расстояния, привязав эпизоды плана к местности, подобрать машины, подкупить осведомителей из среды полицейских, снять квартиры и дома для размещения бойцов боевой группы, разработать основные и запасные маршруты эвакуации... И сделать много еще чего другого, потому что операция такого уровня требует очень серьезной и очень масштабной подготовки.
   Параллельно с ними, не зная о них, а зная только о себе, работала группа "наружки", сформированная из асов наружного наблюдения. Им была поставлена задача установить слежку за местами, где предположительно мог находиться "объект" - в первую очередь за полицейским управлением, за тюрьмой, за квартирой, где он удерживал заложников и куда могли привести заключенного для проведения следственных мероприятий.
   Еще одна группа филеров должна была пасти свидетелей недавнего происшествия - в первую очередь захваченных Ивановым и спасенных французской полицией заложников. Потому что, проследив заложников, которых следствие будет привлекать для дачи показаний, опознания преступника и очных ставок, можно выйти на "объект".
   И началась кропотливая каждодневная работа десятков профессионалов, работающих не за страх, а за совесть, потому что работающих не где-нибудь в средней полосе России, а в Париже.
   Полчаса или час филер, изображавший отдыхающего от праведных трудов туриста, высиживал в кафе, через окна которого был хорошо виден интересующий подъезд и были видны подходы.
   Потом он допивал свой кофе и уходил. И его место занимала влюбленная парочка, которая только и делала, что щебетала, целовалась и обнималась друг с другом, не отводя глаз от любимого личика, а на самом деле от улицы.
   Вдоволь наобнимавшись, нацеловавшись и нащупавшись, парочка уходила. Но улица не оставалась без пригляда, так как на перекрестке, прямо на асфальте, подстелив под себя смятую картонную коробку, располагался грязный и вонючий клошар, который просил у прохожий подаяние. И просил вплоть до вечера, пока его не сменяла еще одна парочка, которая тоже увлеченно целовалась и обжималась, но уже не на улице, а в припаркованной на обочине дороги автомашине...
   Ночью наблюдение велось с чердаков близрасположенных зданий с помощью биноклей, приборов ночного видения и видеокамер, закрепленных на парапете ограждения и водосточных трубах.
   На следующий день сценарий слежки повторялся, но повторялся в другой последовательности и совсем в другом месте. Одни и те же лица возле одного и того же объекта больше двух раз не светились.
   Столь масштабное и хорошо организованное наблюдение не могло не принести результата. И результат себя не заставил ждать...
   Но оказался он не таким, на который рассчитывали организаторы и вдохновители слежки. Оказался совсем другим... О котором они даже не помышляли!..
   ГЛАВА62
   - Нет, я не верю! - категорически заявил полицейский психолог. - Не мог он никого убить!
   - Да как же не мог, если убил, - возразил Пьер Эжени. - Причем не одного убил и не двух.
   - Не двух?.. А сколько? - заинтересовался психолог.
   - Шестьдесят человек, - сказал Пьер.
   - Сколько?! - ахнул психолог. - Шестьдесят?! Да вы что!.. Что вы такое говорите? Не мог он никого убить. Он курицу не способен зарубить! Вы посмотрите, посмотрите...
   И психолог развернул на столе результаты исследований.
   - Вот здесь, смотрите, - сто семнадцать баллов! Это же нижний предел, меньше просто не бывает. А здесь!.. И здесь!..
   - Мне баллы ничего не говорят, - извинился Пьер Эжени.
   - Ну хорошо, могу без баллов, - согласился психолог. - Тесты на общее интеллектуальное развитие... Вот смотрите - ниже среднего. Сильно ниже. Еще ниже... А преступление, я так понимаю, даже самое примитивное, надо спланировать, для чего учесть массу обстоятельств, продумать детали, придумать варианты действия, в зависимости от изменения внешних обстоятельств... И в самом процессе... Там тоже надо быть готовым принимать мгновенные, зачастую нестандартные, решения...
   А он не умеет принимать решения! Вот посмотрите, элементарный тест на сообразительность - нужно найти выход из положения в предложенной психологом ситуации. Примитивный выход, в элементарной, как дважды два, ситуации! И что мы видим?.. Он думал двадцать пять минут! Двадцать пять!.. А потом попросил дать ему другую задачу!
   А вы говорите!..
   - Но, может быть, он не интеллектуал, может быть, он человек действия? предположил Пьер Эжени.
   - Нет, не получается! У человека, как вы выразились, действия должна быть как минимум воля. А у него ее нет. То есть получается, что он не способен ни принять самостоятельного решения, ни воплотить его в жизнь, потому что у него нет для этого никакого инструментария! Он - классический портрет усредненного обывателя в худшем его проявлении. Он может смотреть телевизор, читать газеты, выполнять простейшую работу, если она ему хорошо знакома и если ему четко сформулировать задачу. Но он не способен совершить никакой неординарный, выходящий за рамки его привычек и стереотипов поступок, как вы не способны вдруг, ни с того ни с сего, стать балери -ной!
   А вы говорите, что он убил!..
   Слова эксперта звучали убедительно.
   - Но, может быть, он это делал специально? - предположил Пьер. - Чтобы ввести вас в заблуждение.
   - Как специально? - поразился наивности собеседника психолог. - Вы поймите, эти исследования построены таким образом, что обращаются к подсознанию человека. Скажите, вы можете управлять своими инстинктами? Например, увидеть сон, который хотите увидеть?
   - Нет, - честно признался Пьер.
   - А сделать так, чтобы у вас не текла слюна при виде еды, когда вы голодны?
   - Тоже нет...
   - Так вот, он тоже не может! Ведь это ПОДсознание, - выделил приставку "под" психолог. - Или вот, к примеру, болевой порог... Посмотрите, посмотрите, - сунул психолог в руки Пьеру какие-то листы. - Мы же даже не смогли его проверить, он же орет от любого булавочного укола. Он орет, даже когда с ним ничего не делают, просто так, на всякий случай.
   Нет, я категорически не согласен с выводами следствия. Я вынужден выразить свой протест! Иванов не мог никого убить. Это невозможно! Это какая-то ошибка!...
   Ну вот, дальше - больше, расстроился Пьер. Потому что это был не первый протест, это был второй протест. Первый, в виде особого подшитого к делу мнения, выразил психиатр, освидетельствовавший Иванова на предмет вменяемости.
   - Но, может быть, вы ошиблись, что-нибудь не доглядели, - высказал робкое предположение Пьер.
   - Если вы не верите мне, можете найти другого эксперта, но я уверен, что он вам скажет то же самое!..
   Разговор был закончен, и был закончен на неприятной для Пьера ноте, потому что протесты консультантов ставили под сомнение всю работу следствия. Он попал в вилку - с одной стороны были экспертизы и заложники, которые категорически свидетельствовали против Иванова, с другой - не менее категорические выводы психологов! А сверху начальство, которое может усомниться в его профессионализме.
   - Хорошо, давайте проведем следственный эксперимент, - предложил Пьер Эжени. - Давайте попробуем разобраться на месте...