Страница:
– Не-е-ет… – улыбаясь, пропела Инна и, хищно перекинув через Петю одну ногу, рывком села ему на живот. – Пожалуй, у нас еще есть немного времени, чтобы скрепить эту сделку более надежным способом…
Шилов, от которого Петя наиболее настороженно-ревностно ожидал фривольных комментариев, оказался на удивление галантен.
– Инна, умоляю, предупреждай сегодня, если будешь чего продавать. На этих торгах по-любому весь рынок будет валяться у твоих ног.
На это немедленно отреагировал Старик, который, оценив наряд Инны, тоже не удержался от очередной подходящей к случаю биржевой байки.
– А вы знаете, Алексей, ведь в вашей шутке есть изрядная доля истины. В Америке, например, до сих пор популярен индекс «длины юбок». Его смысл основывается примерно на следующей логике: настрой рынка напрямую связан с общественным настроением. А оно, в свою очередь, непостижимым образом выражается в обратной пропорции к длине женских юбок. Соответственно, наблюдая тенденцию к укорачиванию юбок, американские инвесторы делают вывод о том, что рынок в ближайшем будущем будет расти.
Шеф, заглянувший в зал, чтобы позвать высокого Гожина на расправу с опять не желающими закрываться жалюзи (Петя, впрочем, решил, что причиной его появления стало вовсе не это – солнце начинало бить в окно шефа во второй половине дня, – а то, что Кермит увидел появление Инны на мониторе следящей за залом камеры), тоже задержал взгляд на девушке. Осмотрев ее (опять же, по мнению Пети, довольно нагло) он перевел взгляд на Доску почета. Сопоставив внешний вид подчиненной с ее не вызывающим мысли о празднике глубоко отрицательным результатом, он выдал свое предположение:
– Решили дать рынку последний бой? Или весело встретить поражение? В любом случае, это достойно… – он помедлил, видимо, прикидывая, насколько политкорректно прозвучит эпитет, потом явно решил, что живем не в Америке и обвинение в публичном сексуальном домогательстве ему не грозит, – …достойно восхищения.
Тот единственный, кто точно знал причину появления Инны на работе не в обычном деловом костюме, а в сексуальном коротком платье, покуда за его спиной восхищались девушкой, с которой он провел не только вчерашний вечер, но и сегодняшнее утро, внимательно изучал котировки открывшегося рынка, прикидывая, во сколько реально ему обойдется выполнение утреннего обещания.
Ситуация оказалась непростой. Чтобы добраться до покупки акций Инны, выставленных по 1,47, необходимо было купить все, что предлагалось на рынке по более низкой цене. Пит хотел было подождать до вечера, в надежде, что котировки «Ростовэнерго» сдвинутся хоть немного вверх, облегчая его задачу, но количество желающих продать эти бумаги только увеличивалось. В итоге на сомнительную покупку (обещавшую как минимум долгое ожидание момента, когда на собранный увесистый пакет найдется более-менее щедрый покупатель) пришлось потратить не запланированные семьсот тысяч, а без малого миллион рублей. Ближайший крупный покупатель, как и говорила Инна (не только говорила, но и была этим самым покупателем, о чем Петя, как уже было сказано, не знал), стоял на отметке 1,39. Однако практически сразу после того, как Пит закончил свою покупку, этот покупатель снял свою заявку. Теперь оценка стоимости купленного пакета акций должна была производиться по средневзвешенной цене ближайших «бидов» – 1,32. Для Пита это означало потерю уже не полутора, а почти трех процентов доходности, не говоря уже о замороженном в низколиквидных бумагах миллионе. «Миллион чужих рублей за девушку, которая выглядит на миллион долларов, разве это плохая сделка?» – попытался успокоить его внутренний голос, но осекся, поняв, что в глазах его хозяина Инна вслед за акциями «Ростовэнерго» заметно потеряла в своей привлекательности.
Петя «курил о своем», но краем уха все же улавливал смысл беседы коллег. Речь, как ни странно, шла о будущем, связанном с дальнейшим пребыванием в конторе.
– Думаешь, клиентскими деньгами дадут управлять? – недоверчиво спрашивал Абрамов.
– А почему нет? Сертификат ФКЦБ получишь, или как там она теперь называется… ФСФР, и вперед. А вообще клиенты ж разные бывают. Не только «физики», но и «юрики». Вот сейчас у тебя на трейдерском счете деньги, думаешь, чьи?
– Ну, «ФокусИнвеста», наверное.
– Может, и так. Только в данном случае «ФокусИнвест» выступает как обычное юридическое лицо, то есть «юрик», доверивший деньги тебе в управление.
– Ну, в принципе так. Наверное, в основном клиенты в инвестиционных конторах все «юрики», а «физиков», ну в смысле, частных инвесторов, у нас пока гораздо меньше чем в Америке.
– Сравнил, блин! Хотя инвесторов еще худо-бедно прибавляется, в ПИФах там разных, а вот частных трейдеров в России вообще очень мало. В Москве есть, конечно, но все-таки в основном они при этом сами тоже где-нибудь в финансовой сфере работают, а вот таких, чтоб без особого понятия на кровную денежку самостоятельно бумагами торговали… К примеру, я точно знаю, что в Коми таких по пальцам пересчитать можно.
– А разве вообще бывают трейдеры в коме? – В отличие от Пети Абрамов не заметил нюанса в окончании небрежно произнесенного Шипиловым слова. Впрочем, и тот не понял, что его собеседник имеет в виду совсем иное. Диалог становился забавным, что для Пети в данный момент было весьма кстати.
– А почему нет? Я же говорю – мало, конечно, но есть.
– И как же они торгуют, если они в коме?
– И что?! Как ты, так и они – через Интернет, как же еще?! Новые технологии, к твоему сведению, и туда добрались. Да я лично знаю как минимум одного трейдера в Коми!
Было заметно, что, глядя в заискрившиеся праведным гневом от проявленного к нему недоверия глаза Шипилова, Абрамов честно пытается представить, как беспомощно лежащий и подающий заметные лишь приборам признаки жизни человек может, тем не менее, торговать на бирже. Петя отвернулся, не в силах скрыть улыбку.
– В смысле, он раньше был в коме, а теперь вышел и стал трейдером?
– Никуда он не вышел, блин! Он и сейчас там! Общаемся мы с ним даже иногда.
– Как? Знаками что ли?
– Ты че, тупой? Почему знаками-то? Думаешь, в Коми русского языка не понимают?
– Нет, ну понимать-то, может, и понимают, но говорить же он с тобой не может.
– Может позвонить, но тут ты прав, связь от них дорого стоит. Так что мы с ним переписываемся. Могу адрес дать, сам проверишь, понимает он по-русски или нет.
– Ага, – окончательно решив, что его в очередной раз разыгрывают, недоверчиво протянул Абрамов, – переписывается он с парнем в коме, как же. Адрес, наверное, – клиническая больница номер один…
– Да почему больница-то?! – уже в полный голос заорал Шипилов. – Я тебе реально отвечаю, что есть трейдеры в Коми. Может, для каких-нибудь тамошних темных старух все трейдеры и психи… особенно если б они тебя сейчас послушали… но в больницы за трейдинг не кладут.
– И то хорошо, – примирительно заметил Абрамов. – Хотя на такой работе запросто можно психику надорвать. Меня вон с вашей шутки чуть Кондратий не обнял. Я как глянул, что РАО на десять процентов вниз усвистела, аж кровь в голову вдарила.
– Но клево же Шило придумал?! – расплылся в улыбке Шипилов, на время забыв об обиде на организатора того розыгрыша…
Петя несколько ошарашенно смотрел на обоих беседующих. Он и представить себе не мог, что можно вот так запросто, заложив плавный вираж, от вызванного взаимными недослышками и недопониманием словесного клинча, так и не выяснив, почему нельзя торговать из Коми и как можно, хотя бы и задорого, запросто позвонить приятелю, находясь при этом в коме, перейти к мирной беседе на совсем иную тему.
Зато порадовали Петины «тяжеловесы». И «Сбербанк» и «Транснефть» наконец-то не просто шевельнулись, а заметно приподнялись, почти на два с половиной процента. Чуть больше процента прибавил и «Уралсвязьинформ». «Спасибо!» – искренне поблагодарил Пит то ли рынок, то ли кого-то еще более могущественного.
Пете не хотелось думать (но и не удавалось отвертеться от навязчивой мысли) о том, какой результат он показал бы, не будь этой злосчастной сделки с «Ростовэнерго». И, возможно, даже еще в большей мере ему не хотелось придавать значения тому, что Инна (если не считать произнесенного шепотом ему на ухо «ты меня спас» и очаровательной улыбки, подаренной ему сразу после совершения утренней сделки) весь остаток дня не замечала его присутствия. «А ты надеялся, что она прямо посреди зала кинется тебе на шею и расцелует?» – хмыкнул внутренний голос. «Встретимся с ней вечером», – согласился на компромисс Петя.
– Добрый вечер, господа. Перед тем, как заняться подведением итогов недели, решила сообщить вам одну новость, чтобы кое для кого цифры на этой доске в понедельник не стали чересчур неожиданными. – Она выдержала паузу, дав всем присутствующим затаить дыхание. – Проанализировав более подробно сделки прошлой недели, я обнаружила признаки… хотела сказать «нечестной игры», но обычно так говорят, когда кто-то нарушает правила, чтобы любым способом обойти конкурента. У вас же все наоборот. Вы никак не хотите считать друг друга конкурентами, хотя работу в компании получат самое большее два человека. Я обнаружила взаимные или притворные сделки с неликвидами, с помощью которых некоторые из вас помогали своим менее успешным коллегам выйти из минуса. При этом спасители теряли в собственной доходности, но это ведь не страшно, когда все равно остаешься в плюсе, а деньги не твои, правда? Да и долг, как известно, платежом прекрасен. Все довольны, все смеются… кроме нас. Думаю, не надо объяснять, почему нашей компании не нужны трейдеры, повязанные круговой порукой, дающие средний доход в одну десятую процента. Наша задача – оставить здесь сильнейших и вовремя избавиться от балласта. Я должна была предвидеть применение подобной тактики, но, каюсь, спохватилась поздновато. Поэтому я настояла на том, чтобы не наказывать участников этой «кассы взаимопомощи» предупреждениями. Но! Эта поблажка относится только к уже состоявшимся сделкам. Впредь такие штуки будут наказываться увольнением со штрафом. Все результаты притворных сделок этой недели мы аннулируем, причем по-большевистски. Незаконную прибыль экспроприируем, но бывшим владельцам ее не вернем. С тем, кто кому сколько процентов задолжал, вы, надеюсь, разберетесь сами и в другом месте. Думаю, что вопросов тут быть не может, поэтому позвольте мне с вами попрощаться до понедельника.
«Ну, вот и все, – подумал Петя, – это было слишком просто, чтобы быть правдой. Представляю, что сейчас творится с Инной…»
«Лучше представь, что сейчас творилось бы с тобой, если бы плюсом ко всему ты бы еще и не отыгрался, спонсор рублевский нашелся, блин!» – как всегда вовремя посоветовал внутренний голос.
Чтобы не вызывать лишних вопросов, Петя встал не у самого выхода, а чуть поодаль, неспешно закурил. Его коллеги один за другим выходили из подъезда, но Инны среди них не было. Он не вел учет вышедших, но по времени выходило, что в здании оставалась только девушка. «Неужели сидит одна в зале и плачет? Или я умудрился как-то ее упустить?» Петя достал мобильник и набрал номер. Послышались длинные гудки, но трубку никто не брал. «Увидела номер и не хочет со мной разговаривать?» «Ну и иди себе домой, на хрена оно тебе надо?» – влез с очередным советом внутренний голос. Петя не послушался.
Вернувшись на шестой этаж, он тихо прошел по коридору, остановился у двери Зеленого зала и прислушался. Звуков рыданий слышно не было. Петя распахнул дверь и вошел.
Инны в зале не было. На всякий случай он прошел до окна, заглядывая в пустые отсеки. «Все-таки упустил. Но как. Пора носить очки».
Снова вышел в коридор и решил попробовать позвонить Инне еще раз. На этот раз он услышал не только гудки вызова, но и приглушенную мелодию. Петя точно не помнил, какой позывной стоит у Инны на телефоне, но звук появился именно тот момент, когда он послал вызов и, кроме того, его источник был где-то неподалеку, здесь, на этаже. «Ну, конечно! Туалет!» Петя постучал себя по лбу и, не выключая вызов, пошел в конец коридора. У двери кабинета Шефа он резко остановился. Звук явно шел оттуда. «Кермит ее вызвал? Или она пошла его уговаривать? Но это же бесполезно». Для проверки он дал на телефоне отбой и прислушался. Звук мелодии звонка прекратился и сменился тишиной, но не голосами. В кабинете не разговаривали. Петя еще по разборке первого розыгрыша Абрамова помнил, что эта дверь не обладает безупречной звукоизоляцией, да и доносившаяся минуту назад мелодия это подтверждала. Он вновь вызвал номер Инны. И снова за дверью откликнулся телефон и, кажется, послышался голос, или показалось? «Что делает мобильник Инны в пустом кабинете Шефа?» Петя поймал себя на том, что в этом вопросе он не употребил напрашивающееся слово «закрытом». Это стоило проверить.
Дверь открывалась вовнутрь. Петя приник глазом к образовавшейся узкой щели, мелодия стала намного громче. Кабинет Шефа был невелик. Массивный стол располагался прямо напротив двери, шеф сидел за ним спиной к окну, поэтому его так нервировали заедающие жалюзи. От него к двери тянулся еще один стол – приставной. Слева от двери стоял высокий и длинный, тянувшийся почти во всю стену, шкаф-купе с зеркальными дверцами. Именно в них сейчас и уперся взгляд Пети. В зеркалах отражался почти весь кабинет, обеспечивая несколько искривленный углом обзора вид сбоку.
Шеф был в кабинете один и, похоже, спал в своем рабочем кресле. Его тело, съехав несколько вниз, было расслаблено – руки свесились куда-то под стол, голова запрокинута, глаза закрыты. На звук приоткрывшейся двери он не среагировал, что и неудивительно, раз его сну не мешал довольно громкий звук телефонной мелодии, доносившийся из стоящей на приставном столе сумочки Инны. («Ушла с работы, забыв сумочку, а Шеф ее подобрал?») Петя собрался было прикрыть дверь и поразмыслить над ситуацией, как вдруг услышал как-то странно приглушенный голос Инны:
– Может, все-таки выключить?
– Не отвлекайся, – тут же отреагировал Шеф, не открывая глаз и не меняя позы.
Обеспеченный отражением вид сбоку позволял разглядеть то, что спереди было закрыто приставным столом. Опустив взгляд ниже, Петя увидел, что из-под не доходящей до пола передней вертикальной стенки стола торчат носки туфель Шефа. При этом они широко разведены в стороны, а между ними лежат снятые, видимо, ради удобства, красные туфельки на высоких шпильках…
Часть 3
***
Зеленый зал весьма восторженно отреагировал на появление Инны в вечернем платье. Безучастным остался разве что Антон, который, мельком взглянув на девушку, гораздо более внимательно посмотрел на вошедшего следом Петю.Шилов, от которого Петя наиболее настороженно-ревностно ожидал фривольных комментариев, оказался на удивление галантен.
– Инна, умоляю, предупреждай сегодня, если будешь чего продавать. На этих торгах по-любому весь рынок будет валяться у твоих ног.
На это немедленно отреагировал Старик, который, оценив наряд Инны, тоже не удержался от очередной подходящей к случаю биржевой байки.
– А вы знаете, Алексей, ведь в вашей шутке есть изрядная доля истины. В Америке, например, до сих пор популярен индекс «длины юбок». Его смысл основывается примерно на следующей логике: настрой рынка напрямую связан с общественным настроением. А оно, в свою очередь, непостижимым образом выражается в обратной пропорции к длине женских юбок. Соответственно, наблюдая тенденцию к укорачиванию юбок, американские инвесторы делают вывод о том, что рынок в ближайшем будущем будет расти.
Шеф, заглянувший в зал, чтобы позвать высокого Гожина на расправу с опять не желающими закрываться жалюзи (Петя, впрочем, решил, что причиной его появления стало вовсе не это – солнце начинало бить в окно шефа во второй половине дня, – а то, что Кермит увидел появление Инны на мониторе следящей за залом камеры), тоже задержал взгляд на девушке. Осмотрев ее (опять же, по мнению Пети, довольно нагло) он перевел взгляд на Доску почета. Сопоставив внешний вид подчиненной с ее не вызывающим мысли о празднике глубоко отрицательным результатом, он выдал свое предположение:
– Решили дать рынку последний бой? Или весело встретить поражение? В любом случае, это достойно… – он помедлил, видимо, прикидывая, насколько политкорректно прозвучит эпитет, потом явно решил, что живем не в Америке и обвинение в публичном сексуальном домогательстве ему не грозит, – …достойно восхищения.
Тот единственный, кто точно знал причину появления Инны на работе не в обычном деловом костюме, а в сексуальном коротком платье, покуда за его спиной восхищались девушкой, с которой он провел не только вчерашний вечер, но и сегодняшнее утро, внимательно изучал котировки открывшегося рынка, прикидывая, во сколько реально ему обойдется выполнение утреннего обещания.
Ситуация оказалась непростой. Чтобы добраться до покупки акций Инны, выставленных по 1,47, необходимо было купить все, что предлагалось на рынке по более низкой цене. Пит хотел было подождать до вечера, в надежде, что котировки «Ростовэнерго» сдвинутся хоть немного вверх, облегчая его задачу, но количество желающих продать эти бумаги только увеличивалось. В итоге на сомнительную покупку (обещавшую как минимум долгое ожидание момента, когда на собранный увесистый пакет найдется более-менее щедрый покупатель) пришлось потратить не запланированные семьсот тысяч, а без малого миллион рублей. Ближайший крупный покупатель, как и говорила Инна (не только говорила, но и была этим самым покупателем, о чем Петя, как уже было сказано, не знал), стоял на отметке 1,39. Однако практически сразу после того, как Пит закончил свою покупку, этот покупатель снял свою заявку. Теперь оценка стоимости купленного пакета акций должна была производиться по средневзвешенной цене ближайших «бидов» – 1,32. Для Пита это означало потерю уже не полутора, а почти трех процентов доходности, не говоря уже о замороженном в низколиквидных бумагах миллионе. «Миллион чужих рублей за девушку, которая выглядит на миллион долларов, разве это плохая сделка?» – попытался успокоить его внутренний голос, но осекся, поняв, что в глазах его хозяина Инна вслед за акциями «Ростовэнерго» заметно потеряла в своей привлекательности.
***
Удрученный Петя отправился перекурить, застав в курилке Шипилова и Абрамова. Первый все никак не мог простить своему ранее закадычному другу Шилову давешнего едкого замечания о его, Шипилова, скорой трейдерской кончине, и демонстративно выбирал для перекура другое время. Безотказного Абрамова он вытащил наверняка лишь затем, чтобы не оставаться в обиженном одиночестве.Петя «курил о своем», но краем уха все же улавливал смысл беседы коллег. Речь, как ни странно, шла о будущем, связанном с дальнейшим пребыванием в конторе.
– Думаешь, клиентскими деньгами дадут управлять? – недоверчиво спрашивал Абрамов.
– А почему нет? Сертификат ФКЦБ получишь, или как там она теперь называется… ФСФР, и вперед. А вообще клиенты ж разные бывают. Не только «физики», но и «юрики». Вот сейчас у тебя на трейдерском счете деньги, думаешь, чьи?
– Ну, «ФокусИнвеста», наверное.
– Может, и так. Только в данном случае «ФокусИнвест» выступает как обычное юридическое лицо, то есть «юрик», доверивший деньги тебе в управление.
– Ну, в принципе так. Наверное, в основном клиенты в инвестиционных конторах все «юрики», а «физиков», ну в смысле, частных инвесторов, у нас пока гораздо меньше чем в Америке.
– Сравнил, блин! Хотя инвесторов еще худо-бедно прибавляется, в ПИФах там разных, а вот частных трейдеров в России вообще очень мало. В Москве есть, конечно, но все-таки в основном они при этом сами тоже где-нибудь в финансовой сфере работают, а вот таких, чтоб без особого понятия на кровную денежку самостоятельно бумагами торговали… К примеру, я точно знаю, что в Коми таких по пальцам пересчитать можно.
– А разве вообще бывают трейдеры в коме? – В отличие от Пети Абрамов не заметил нюанса в окончании небрежно произнесенного Шипиловым слова. Впрочем, и тот не понял, что его собеседник имеет в виду совсем иное. Диалог становился забавным, что для Пети в данный момент было весьма кстати.
– А почему нет? Я же говорю – мало, конечно, но есть.
– И как же они торгуют, если они в коме?
– И что?! Как ты, так и они – через Интернет, как же еще?! Новые технологии, к твоему сведению, и туда добрались. Да я лично знаю как минимум одного трейдера в Коми!
Было заметно, что, глядя в заискрившиеся праведным гневом от проявленного к нему недоверия глаза Шипилова, Абрамов честно пытается представить, как беспомощно лежащий и подающий заметные лишь приборам признаки жизни человек может, тем не менее, торговать на бирже. Петя отвернулся, не в силах скрыть улыбку.
– В смысле, он раньше был в коме, а теперь вышел и стал трейдером?
– Никуда он не вышел, блин! Он и сейчас там! Общаемся мы с ним даже иногда.
– Как? Знаками что ли?
– Ты че, тупой? Почему знаками-то? Думаешь, в Коми русского языка не понимают?
– Нет, ну понимать-то, может, и понимают, но говорить же он с тобой не может.
– Может позвонить, но тут ты прав, связь от них дорого стоит. Так что мы с ним переписываемся. Могу адрес дать, сам проверишь, понимает он по-русски или нет.
– Ага, – окончательно решив, что его в очередной раз разыгрывают, недоверчиво протянул Абрамов, – переписывается он с парнем в коме, как же. Адрес, наверное, – клиническая больница номер один…
– Да почему больница-то?! – уже в полный голос заорал Шипилов. – Я тебе реально отвечаю, что есть трейдеры в Коми. Может, для каких-нибудь тамошних темных старух все трейдеры и психи… особенно если б они тебя сейчас послушали… но в больницы за трейдинг не кладут.
– И то хорошо, – примирительно заметил Абрамов. – Хотя на такой работе запросто можно психику надорвать. Меня вон с вашей шутки чуть Кондратий не обнял. Я как глянул, что РАО на десять процентов вниз усвистела, аж кровь в голову вдарила.
– Но клево же Шило придумал?! – расплылся в улыбке Шипилов, на время забыв об обиде на организатора того розыгрыша…
Петя несколько ошарашенно смотрел на обоих беседующих. Он и представить себе не мог, что можно вот так запросто, заложив плавный вираж, от вызванного взаимными недослышками и недопониманием словесного клинча, так и не выяснив, почему нельзя торговать из Коми и как можно, хотя бы и задорого, запросто позвонить приятелю, находясь при этом в коме, перейти к мирной беседе на совсем иную тему.
***
Вернувшись на свое место в зале, Пит с некоторой опаской заглянул в котировки. С такой объемной позицией в низколиквидных бумагах можно было запросто, как выразился Абрамов, усвистеть вниз на десять процентов и без всякого розыгрыша! В котировках «Ростовэнерго» практически ничего не изменилось. Разве что кто-то, воодушевленный неожиданной для этой бумаги утренней объемной покупкой, все-таки откусил от Петиной заявки на продажу, которую он выставил сразу после покупки всего на один пипс выше цены приобретения, маленький кусочек в сотню лотов (из купленных Питом шести с половиной тысяч).Зато порадовали Петины «тяжеловесы». И «Сбербанк» и «Транснефть» наконец-то не просто шевельнулись, а заметно приподнялись, почти на два с половиной процента. Чуть больше процента прибавил и «Уралсвязьинформ». «Спасибо!» – искренне поблагодарил Пит то ли рынок, то ли кого-то еще более могущественного.
***
К закрытию торгов он почти отыгрался, так и не продав при этом больше ни одной акции повисшего на его портфеле тяжким грузом «Ростовэнерго». Для этого ему впервые пришлось воспользоваться кредитным «плечом». Взятый в долг миллион заставил Петю сильно понервничать. Молодого человека бросало в пот при каждом «приседании» выбранных для спекулятивной покупки акций РАО ЕЭС. Но в итоге энергетика не подвела и добавила в общую копилку еще почти полный процент итоговой доходности.Пете не хотелось думать (но и не удавалось отвертеться от навязчивой мысли) о том, какой результат он показал бы, не будь этой злосчастной сделки с «Ростовэнерго». И, возможно, даже еще в большей мере ему не хотелось придавать значения тому, что Инна (если не считать произнесенного шепотом ему на ухо «ты меня спас» и очаровательной улыбки, подаренной ему сразу после совершения утренней сделки) весь остаток дня не замечала его присутствия. «А ты надеялся, что она прямо посреди зала кинется тебе на шею и расцелует?» – хмыкнул внутренний голос. «Встретимся с ней вечером», – согласился на компромисс Петя.
***
Примерно за час до закрытия торгов в зале неожиданно появилась Джейн.– Добрый вечер, господа. Перед тем, как заняться подведением итогов недели, решила сообщить вам одну новость, чтобы кое для кого цифры на этой доске в понедельник не стали чересчур неожиданными. – Она выдержала паузу, дав всем присутствующим затаить дыхание. – Проанализировав более подробно сделки прошлой недели, я обнаружила признаки… хотела сказать «нечестной игры», но обычно так говорят, когда кто-то нарушает правила, чтобы любым способом обойти конкурента. У вас же все наоборот. Вы никак не хотите считать друг друга конкурентами, хотя работу в компании получат самое большее два человека. Я обнаружила взаимные или притворные сделки с неликвидами, с помощью которых некоторые из вас помогали своим менее успешным коллегам выйти из минуса. При этом спасители теряли в собственной доходности, но это ведь не страшно, когда все равно остаешься в плюсе, а деньги не твои, правда? Да и долг, как известно, платежом прекрасен. Все довольны, все смеются… кроме нас. Думаю, не надо объяснять, почему нашей компании не нужны трейдеры, повязанные круговой порукой, дающие средний доход в одну десятую процента. Наша задача – оставить здесь сильнейших и вовремя избавиться от балласта. Я должна была предвидеть применение подобной тактики, но, каюсь, спохватилась поздновато. Поэтому я настояла на том, чтобы не наказывать участников этой «кассы взаимопомощи» предупреждениями. Но! Эта поблажка относится только к уже состоявшимся сделкам. Впредь такие штуки будут наказываться увольнением со штрафом. Все результаты притворных сделок этой недели мы аннулируем, причем по-большевистски. Незаконную прибыль экспроприируем, но бывшим владельцам ее не вернем. С тем, кто кому сколько процентов задолжал, вы, надеюсь, разберетесь сами и в другом месте. Думаю, что вопросов тут быть не может, поэтому позвольте мне с вами попрощаться до понедельника.
«Ну, вот и все, – подумал Петя, – это было слишком просто, чтобы быть правдой. Представляю, что сейчас творится с Инной…»
«Лучше представь, что сейчас творилось бы с тобой, если бы плюсом ко всему ты бы еще и не отыгрался, спонсор рублевский нашелся, блин!» – как всегда вовремя посоветовал внутренний голос.
***
Он решил дождаться Инну у подъезда. Девушка наверняка сейчас в шоке, а утешать ее при всех или отбиваться от ее обвинений (Петя считал, что от шокированной девушки можно ожидать чего угодно) он посчитал неразумным. Впрочем, он попытался через некоторое время после объявления Джейн заглянуть к Инне в отсек, но она сразу же остановила его жестом.Чтобы не вызывать лишних вопросов, Петя встал не у самого выхода, а чуть поодаль, неспешно закурил. Его коллеги один за другим выходили из подъезда, но Инны среди них не было. Он не вел учет вышедших, но по времени выходило, что в здании оставалась только девушка. «Неужели сидит одна в зале и плачет? Или я умудрился как-то ее упустить?» Петя достал мобильник и набрал номер. Послышались длинные гудки, но трубку никто не брал. «Увидела номер и не хочет со мной разговаривать?» «Ну и иди себе домой, на хрена оно тебе надо?» – влез с очередным советом внутренний голос. Петя не послушался.
Вернувшись на шестой этаж, он тихо прошел по коридору, остановился у двери Зеленого зала и прислушался. Звуков рыданий слышно не было. Петя распахнул дверь и вошел.
Инны в зале не было. На всякий случай он прошел до окна, заглядывая в пустые отсеки. «Все-таки упустил. Но как. Пора носить очки».
Снова вышел в коридор и решил попробовать позвонить Инне еще раз. На этот раз он услышал не только гудки вызова, но и приглушенную мелодию. Петя точно не помнил, какой позывной стоит у Инны на телефоне, но звук появился именно тот момент, когда он послал вызов и, кроме того, его источник был где-то неподалеку, здесь, на этаже. «Ну, конечно! Туалет!» Петя постучал себя по лбу и, не выключая вызов, пошел в конец коридора. У двери кабинета Шефа он резко остановился. Звук явно шел оттуда. «Кермит ее вызвал? Или она пошла его уговаривать? Но это же бесполезно». Для проверки он дал на телефоне отбой и прислушался. Звук мелодии звонка прекратился и сменился тишиной, но не голосами. В кабинете не разговаривали. Петя еще по разборке первого розыгрыша Абрамова помнил, что эта дверь не обладает безупречной звукоизоляцией, да и доносившаяся минуту назад мелодия это подтверждала. Он вновь вызвал номер Инны. И снова за дверью откликнулся телефон и, кажется, послышался голос, или показалось? «Что делает мобильник Инны в пустом кабинете Шефа?» Петя поймал себя на том, что в этом вопросе он не употребил напрашивающееся слово «закрытом». Это стоило проверить.
Дверь открывалась вовнутрь. Петя приник глазом к образовавшейся узкой щели, мелодия стала намного громче. Кабинет Шефа был невелик. Массивный стол располагался прямо напротив двери, шеф сидел за ним спиной к окну, поэтому его так нервировали заедающие жалюзи. От него к двери тянулся еще один стол – приставной. Слева от двери стоял высокий и длинный, тянувшийся почти во всю стену, шкаф-купе с зеркальными дверцами. Именно в них сейчас и уперся взгляд Пети. В зеркалах отражался почти весь кабинет, обеспечивая несколько искривленный углом обзора вид сбоку.
Шеф был в кабинете один и, похоже, спал в своем рабочем кресле. Его тело, съехав несколько вниз, было расслаблено – руки свесились куда-то под стол, голова запрокинута, глаза закрыты. На звук приоткрывшейся двери он не среагировал, что и неудивительно, раз его сну не мешал довольно громкий звук телефонной мелодии, доносившийся из стоящей на приставном столе сумочки Инны. («Ушла с работы, забыв сумочку, а Шеф ее подобрал?») Петя собрался было прикрыть дверь и поразмыслить над ситуацией, как вдруг услышал как-то странно приглушенный голос Инны:
– Может, все-таки выключить?
– Не отвлекайся, – тут же отреагировал Шеф, не открывая глаз и не меняя позы.
Обеспеченный отражением вид сбоку позволял разглядеть то, что спереди было закрыто приставным столом. Опустив взгляд ниже, Петя увидел, что из-под не доходящей до пола передней вертикальной стенки стола торчат носки туфель Шефа. При этом они широко разведены в стороны, а между ними лежат снятые, видимо, ради удобства, красные туфельки на высоких шпильках…
Часть 3
No Pasaran!
Периодически повторяющаяся последовательность звуков боулинга умиротворяла. Раз за разом: глухой удар шара о дорожку, удаляющийся гул и итоговый треск разлетающихся кеглей… Развлечение, основанное на загнанной в цивилизованные рамки человеческой страсти к разрушению. Будь то снежная крепость, песочный замок или миллионы поставленных на ребро «доминошек», после утоления жажды созидания неизменно следует искушение по-садистски медленно сломать, сокрушить, обвалить и насладиться видом руин. Ну, любит человек посмотреть как на творения, так и на вытворения рук своих.
Несмотря на то что со злополучной пятницы прошло уже три дня, разрушительное начало в Пете все еще явно преобладало над созидательным. Сексуальная сцена, которую ему довелось лицезреть в кабинете шефа, все время вставала перед глазами. И хотя в действительности сцена как таковая осталась целомудренно скрытой от его глаз стенкой стола, оставив лишь явные намеки, фантазия живо и в мельчайших подробностях дорисовывала своему хозяину недостающие детали. Тум! Дррр… Хрясь! В очередной раз мысленно представленная картина разлетается вместе с кеглями, словно пазл. Снова «страйк»!
Неудивительно, что Петя уверенно лидировал в боулинг-состязании. Впрочем, и соперники ему достались, несомненно, менее подготовленные. Что Старик, что Абрамов явно не выглядели завсегдатаями боулинга, но зато как раз по этой причине получали истинное наслаждение от игры. Кроме того, они ведь обошли Петю в более серьезном состязании – трейдинге. В результате подаренных Инне процентов прибыли он смог отправиться в ставший традиционным «боулинг для лидеров» лишь с третьего места в общем рейтинге. Да разве его подарок достался Инне?! Подарочные проценты отобрал Шеф, чтобы затем, в понедельник, уже из своих рук снова вручить их девушке – теперь в качестве оплаты за… Тум! Дррр… Хрясь!
В мозгу Пети вслед катящимся по дорожке боулинга шарам прокручивался ролик главных событий прошедшего дня. Сегодня утром, придя на работу, он увидел на Доске почета то, к чему, собственно, был готов.
Их с Инной притворная, как выражалась Джейн, сделка чудесным образом избежала аннулирования, оставив девушке возможность задержаться в конторе еще как минимум на неделю. Не измена Инны (о какой измене в данном случае может идти речь?!), а именно тот факт, что он, Петя, в очередной раз своим трудом оплатил сексуальные утехи руководства, бесил его больше всего.
Для остальных членов их коллектива, не подозревавших, каким образом Инна отыграла свои полтора процента убытка, главным событием стал вылет Шипилова. Конечно, взлет Абрамова на первое место с хорошим отрывом от преследователей был не менее значимым, и тоже подлежал в дальнейшем бурному обсуждению, но так уж водится, что в борьбе за человеческое внимание трагичное всегда даст фору удивительному.
Если не считать Якимова, который ушел по собственной инициативе (хотя его фамилия все еще показательно присутствовала в рейтинге, что, видимо, должно было напоминать о том, что контора так и не дала согласия на его увольнение, и отсутствие этого сотрудника на рабочем месте пока квалифицируется как прогулы), Шипилов стал первым, вылетевшим по результатам своей работы. После традиционного оглашения недельных результатов представительной комиссией, состоящей из Шефа и Джейн, ему было объявлено, что руководство не видит в его трейдинге проблесков разумных действий по выходу из кризиса, а посему выносит второе предупреждение, означающее немедленное увольнение. После чего у Шипилова отобрали пропуск и предоставили лишь десять минут на сборы.
Перед уходом из зала Шеф заглянул в отсек Пети.
– Я тут просмотрел распечатку с электронного замка за пятницу. Не объясните ли мне, зачем вы возвращались в офис после окончания рабочего дня?
«Может быть, он все-таки услышал, как я закрывал его дверь. В том состоянии я вполне мог сделать это недостаточно тихо», – подумал Петя.
– Я… А! Я за телефоном возвращался – забыл на столе, – быстро соврал он первое, что пришло в голову, и тут же поймал себя на том, что идея сказать правду обошла его мозг за километр.
Ложь была не только неубедительной, но и легко опровержимой. Достаточно было заглянуть в телефон Инны, чтобы обнаружить входящие звонки с «забытого» телефона. Впрочем, Петя не без оснований полагал, что отношения Инны с Шефом (или наоборот) вряд ли предусматривают ответы на такие вопросы, как: «Кто звонил? А зачем?»
– Ну-ну, – как бы согласился на ничейный результат разговора Шеф и ушел, даже не бросив взгляд в отсек Инны.
Зато их разговором заинтересовался Антон. Он по-соседски зашел в отсек Пети, явно напрашиваясь на роль заинтересованного слушателя, но приятель молчал. Оценив его удрученный вид и, видимо, сопоставив некоторые факты, Антон, как бы на пробу, поинтересовался:
– Ты что, покупал у Инки «Томскэнерго»?
– Нет… Ростов, – ошарашенно подняв глаза на проницательного соседа, пробормотал Петя.
Антон заржал. Не засмеялся, а именно заржал во весь голос, привлекая внимание всего притихшего после ухода Шипилова зала. Петя терпеливо ждал. Наконец Антон, утирая набежавшие от смеха слезы, смог произнести:
– Ну, пошли, что ли, покурим.
– Так ты ж не куришь без пьянки…
– Неважно.
Все оказалось просто действительно до смешного. На прошлой неделе примерно такую же операцию по спасению «рядового Инны» провел Антон. Только предметом сделки были акции другого неликвида – «Томскэнерго». (Выяснив этот факт, приятели далее в разговоре стали называть Инну не иначе как «энергичная наша».) Именно этим объяснялось неожиданное падение позиции Антона в рейтинге, сопровождавшееся аналогичным ростом показателей Инны, которой ужасно не хотелось заканчивать неделю на последнем месте. По словам Антона, она ожидала, что из-за незначительности убытков предупреждение будет объявлено не всем, оказавшимся в «красной зоне», а лишь тому, кто займет последнее место. Но в тот раз помощь оказалась напрасной.
– Она тебе обещала в понедельник все назад выкупить? – поинтересовался Петя.
– Само собой, – хмыкнул в ответ приятель.
– И обманула… То-то ты был такой расстроенный всю неделю.
– Да я и не надеялся, что она вернет. Дураку понятно. Обидно, что она меня как лоха развела – получила чего хотела, а как поняла, что я в минусы пошел, даже общаться перестала.
– Ну и ты ведь, наверное, кое-чего от нее получил?
– Ну… – замялся Антон.
– Да ладно, видел я, как она тебя обрабатывала на неделе.
– Угу, а я зато видел, что, забыв о моем существовании, она переметнулась на тебя, благо ты весь в плюсах к тому времени был. Интересно, кто будет следующим, неужели Абрамов? Этот, пожалуй, ей все десять процентов отдаст.
– Нет, о сохранении невинности нашего Абрамыча можешь не беспокоится. У нее теперь есть способ лучше. Хотя… давай-ка еще по одной.
Снова закурив, Петя рассказал товарищу по «несчастной любви» о событиях вечера пятницы.
– …Если я расскажу все, как есть, никто не поверит, и смеяться опять все будут, – вещал Абрамов вежливо внемлющему ему Старику и погрузившемуся в воспоминания Пете.
Окончание каждой партии они отмечали бокалами пива, и сейчас язык Абрамова уже заметно заплетался. Вопреки расхожему и медицински обоснованному мнению о том, что толстяки пьянеют медленнее, Петя на данный момент чувствовал лишь легкое опьянение, а объективно оценить состояние Старика не представлялось возможным.
– Простите, если я чего пропустил, – встрял в разговор Петя, – но я так и не понял, за счет чего ты нас всех обошел по доходности?
– Так я ж и говорю, – обрадовался новым заинтересованным ушам Абрамов. Ему явно хотелось посоветоваться: – Мне завтра доклад делать, а я не знаю, чего рассказывать.
– Правду! И ничего, кроме правды! – уверенно постановил Петя.
– Прямо так и сказать, что я торговал по предсказаниям?
– По каким еще предсказаниям? Из новостной ленты, что ли?
– Да нет. Хотя тоже идея – можно всем сказать, что я по новостям торговал.
– А как на самом деле-то?
Старик, видимо, оказавшийся уже в курсе рассказа Абрамова, отвернувшись вполоборота, наблюдал за шумной компанией игроков на соседней дорожке.
– Сообщения мне стали приходить, ясно? – раздраженно ответил Абрамов, ожидая, видимо, что его немедленно поднимут на смех.
– Не понял.
– Чего тут непонятного? Сижу я во вторник за компьютером. Вдруг всплывает такая рамочка, а внутри написано… не помню уже точно, но цифры там были очень похожие на цену акций РАО ЕЭС, только процента на три ниже текущей. Потом где-то через час еще одно сообщение – цифры другие, но близкие. Ну, я сначала-то внимания не обратил, думал, опять шиловские шутки. А вечером – ба-бамс! По «райке» пошел залив, и цена почти на четыре процента упала. Потом, правда, быстро назад вернулась, но главное, что дошла до того уровня, который в сообщении был написан, даже ниже немного. Я подумал, что если б я зашортил «райку», когда сообщение получил, то был бы уже в шоколаде. В четверг включаю комп, а он только загрузился – и давай мне выводить на экран такую же фигню, как во вторник, только с новыми цифрами. Текущая была 7,44 рубля, а в сообщениях от 7,15 до 7,20. Ну, я думаю, была не была. Не сразу продал, а поставил на всякий случай условную заявку, типа, если действительно вниз пойдет, так я на этот раз не прогадаю. В общем, заказал – продать, если цена опустится ниже 7,41, потом добавить к продаже после 7,39 и третью заявку – «перевернуться», то есть купить в два раза больше проданного по 7,20. На этот раз долго ждать пришлось, я уж думал, не сработает. Хорошо хоть заявки не снял. Но плохо, что побоялся ниже 7,20 переворачиваться. Под вечер опять все пошло по тому же сценарию. В один момент цена «сквизом» вниз – за пять минут до 7,10 дошла, а потом так же быстро обратно. Вот и считай: по 7,40 в среднем я продал «райку» «в шорт», потом по 7,20 закрыл эту «позу»[11] и встал «в лонг» на такой же объем. По 7,37 нервы не выдержали – все закрыл и вышел в «кэш». Вот так я на первое место и попал. Ну и чего посоветуешь? Рассказывать мне завтра про это дело на докладе?
Несмотря на то что со злополучной пятницы прошло уже три дня, разрушительное начало в Пете все еще явно преобладало над созидательным. Сексуальная сцена, которую ему довелось лицезреть в кабинете шефа, все время вставала перед глазами. И хотя в действительности сцена как таковая осталась целомудренно скрытой от его глаз стенкой стола, оставив лишь явные намеки, фантазия живо и в мельчайших подробностях дорисовывала своему хозяину недостающие детали. Тум! Дррр… Хрясь! В очередной раз мысленно представленная картина разлетается вместе с кеглями, словно пазл. Снова «страйк»!
Неудивительно, что Петя уверенно лидировал в боулинг-состязании. Впрочем, и соперники ему достались, несомненно, менее подготовленные. Что Старик, что Абрамов явно не выглядели завсегдатаями боулинга, но зато как раз по этой причине получали истинное наслаждение от игры. Кроме того, они ведь обошли Петю в более серьезном состязании – трейдинге. В результате подаренных Инне процентов прибыли он смог отправиться в ставший традиционным «боулинг для лидеров» лишь с третьего места в общем рейтинге. Да разве его подарок достался Инне?! Подарочные проценты отобрал Шеф, чтобы затем, в понедельник, уже из своих рук снова вручить их девушке – теперь в качестве оплаты за… Тум! Дррр… Хрясь!
В мозгу Пети вслед катящимся по дорожке боулинга шарам прокручивался ролик главных событий прошедшего дня. Сегодня утром, придя на работу, он увидел на Доске почета то, к чему, собственно, был готов.
Для остальных членов их коллектива, не подозревавших, каким образом Инна отыграла свои полтора процента убытка, главным событием стал вылет Шипилова. Конечно, взлет Абрамова на первое место с хорошим отрывом от преследователей был не менее значимым, и тоже подлежал в дальнейшем бурному обсуждению, но так уж водится, что в борьбе за человеческое внимание трагичное всегда даст фору удивительному.
Если не считать Якимова, который ушел по собственной инициативе (хотя его фамилия все еще показательно присутствовала в рейтинге, что, видимо, должно было напоминать о том, что контора так и не дала согласия на его увольнение, и отсутствие этого сотрудника на рабочем месте пока квалифицируется как прогулы), Шипилов стал первым, вылетевшим по результатам своей работы. После традиционного оглашения недельных результатов представительной комиссией, состоящей из Шефа и Джейн, ему было объявлено, что руководство не видит в его трейдинге проблесков разумных действий по выходу из кризиса, а посему выносит второе предупреждение, означающее немедленное увольнение. После чего у Шипилова отобрали пропуск и предоставили лишь десять минут на сборы.
Перед уходом из зала Шеф заглянул в отсек Пети.
– Я тут просмотрел распечатку с электронного замка за пятницу. Не объясните ли мне, зачем вы возвращались в офис после окончания рабочего дня?
«Может быть, он все-таки услышал, как я закрывал его дверь. В том состоянии я вполне мог сделать это недостаточно тихо», – подумал Петя.
– Я… А! Я за телефоном возвращался – забыл на столе, – быстро соврал он первое, что пришло в голову, и тут же поймал себя на том, что идея сказать правду обошла его мозг за километр.
Ложь была не только неубедительной, но и легко опровержимой. Достаточно было заглянуть в телефон Инны, чтобы обнаружить входящие звонки с «забытого» телефона. Впрочем, Петя не без оснований полагал, что отношения Инны с Шефом (или наоборот) вряд ли предусматривают ответы на такие вопросы, как: «Кто звонил? А зачем?»
– Ну-ну, – как бы согласился на ничейный результат разговора Шеф и ушел, даже не бросив взгляд в отсек Инны.
Зато их разговором заинтересовался Антон. Он по-соседски зашел в отсек Пети, явно напрашиваясь на роль заинтересованного слушателя, но приятель молчал. Оценив его удрученный вид и, видимо, сопоставив некоторые факты, Антон, как бы на пробу, поинтересовался:
– Ты что, покупал у Инки «Томскэнерго»?
– Нет… Ростов, – ошарашенно подняв глаза на проницательного соседа, пробормотал Петя.
Антон заржал. Не засмеялся, а именно заржал во весь голос, привлекая внимание всего притихшего после ухода Шипилова зала. Петя терпеливо ждал. Наконец Антон, утирая набежавшие от смеха слезы, смог произнести:
– Ну, пошли, что ли, покурим.
– Так ты ж не куришь без пьянки…
– Неважно.
Все оказалось просто действительно до смешного. На прошлой неделе примерно такую же операцию по спасению «рядового Инны» провел Антон. Только предметом сделки были акции другого неликвида – «Томскэнерго». (Выяснив этот факт, приятели далее в разговоре стали называть Инну не иначе как «энергичная наша».) Именно этим объяснялось неожиданное падение позиции Антона в рейтинге, сопровождавшееся аналогичным ростом показателей Инны, которой ужасно не хотелось заканчивать неделю на последнем месте. По словам Антона, она ожидала, что из-за незначительности убытков предупреждение будет объявлено не всем, оказавшимся в «красной зоне», а лишь тому, кто займет последнее место. Но в тот раз помощь оказалась напрасной.
– Она тебе обещала в понедельник все назад выкупить? – поинтересовался Петя.
– Само собой, – хмыкнул в ответ приятель.
– И обманула… То-то ты был такой расстроенный всю неделю.
– Да я и не надеялся, что она вернет. Дураку понятно. Обидно, что она меня как лоха развела – получила чего хотела, а как поняла, что я в минусы пошел, даже общаться перестала.
– Ну и ты ведь, наверное, кое-чего от нее получил?
– Ну… – замялся Антон.
– Да ладно, видел я, как она тебя обрабатывала на неделе.
– Угу, а я зато видел, что, забыв о моем существовании, она переметнулась на тебя, благо ты весь в плюсах к тому времени был. Интересно, кто будет следующим, неужели Абрамов? Этот, пожалуй, ей все десять процентов отдаст.
– Нет, о сохранении невинности нашего Абрамыча можешь не беспокоится. У нее теперь есть способ лучше. Хотя… давай-ка еще по одной.
Снова закурив, Петя рассказал товарищу по «несчастной любви» о событиях вечера пятницы.
***
Выброшенные шары гулко стукнулись «лбами», снова возвратившись к стойке. Мысли Пети тоже вернулись из прошлого в реальное время.– …Если я расскажу все, как есть, никто не поверит, и смеяться опять все будут, – вещал Абрамов вежливо внемлющему ему Старику и погрузившемуся в воспоминания Пете.
Окончание каждой партии они отмечали бокалами пива, и сейчас язык Абрамова уже заметно заплетался. Вопреки расхожему и медицински обоснованному мнению о том, что толстяки пьянеют медленнее, Петя на данный момент чувствовал лишь легкое опьянение, а объективно оценить состояние Старика не представлялось возможным.
– Простите, если я чего пропустил, – встрял в разговор Петя, – но я так и не понял, за счет чего ты нас всех обошел по доходности?
– Так я ж и говорю, – обрадовался новым заинтересованным ушам Абрамов. Ему явно хотелось посоветоваться: – Мне завтра доклад делать, а я не знаю, чего рассказывать.
– Правду! И ничего, кроме правды! – уверенно постановил Петя.
– Прямо так и сказать, что я торговал по предсказаниям?
– По каким еще предсказаниям? Из новостной ленты, что ли?
– Да нет. Хотя тоже идея – можно всем сказать, что я по новостям торговал.
– А как на самом деле-то?
Старик, видимо, оказавшийся уже в курсе рассказа Абрамова, отвернувшись вполоборота, наблюдал за шумной компанией игроков на соседней дорожке.
– Сообщения мне стали приходить, ясно? – раздраженно ответил Абрамов, ожидая, видимо, что его немедленно поднимут на смех.
– Не понял.
– Чего тут непонятного? Сижу я во вторник за компьютером. Вдруг всплывает такая рамочка, а внутри написано… не помню уже точно, но цифры там были очень похожие на цену акций РАО ЕЭС, только процента на три ниже текущей. Потом где-то через час еще одно сообщение – цифры другие, но близкие. Ну, я сначала-то внимания не обратил, думал, опять шиловские шутки. А вечером – ба-бамс! По «райке» пошел залив, и цена почти на четыре процента упала. Потом, правда, быстро назад вернулась, но главное, что дошла до того уровня, который в сообщении был написан, даже ниже немного. Я подумал, что если б я зашортил «райку», когда сообщение получил, то был бы уже в шоколаде. В четверг включаю комп, а он только загрузился – и давай мне выводить на экран такую же фигню, как во вторник, только с новыми цифрами. Текущая была 7,44 рубля, а в сообщениях от 7,15 до 7,20. Ну, я думаю, была не была. Не сразу продал, а поставил на всякий случай условную заявку, типа, если действительно вниз пойдет, так я на этот раз не прогадаю. В общем, заказал – продать, если цена опустится ниже 7,41, потом добавить к продаже после 7,39 и третью заявку – «перевернуться», то есть купить в два раза больше проданного по 7,20. На этот раз долго ждать пришлось, я уж думал, не сработает. Хорошо хоть заявки не снял. Но плохо, что побоялся ниже 7,20 переворачиваться. Под вечер опять все пошло по тому же сценарию. В один момент цена «сквизом» вниз – за пять минут до 7,10 дошла, а потом так же быстро обратно. Вот и считай: по 7,40 в среднем я продал «райку» «в шорт», потом по 7,20 закрыл эту «позу»[11] и встал «в лонг» на такой же объем. По 7,37 нервы не выдержали – все закрыл и вышел в «кэш». Вот так я на первое место и попал. Ну и чего посоветуешь? Рассказывать мне завтра про это дело на докладе?