Страница:
Пройдя мимо увлеченно общающихся курящих страховщиков, он двинулся вниз по лестнице. Перед площадкой третьего этажа его поджидал сюрприз – железная решетка с огромным навесным замком с внутренней стороны. Было похоже, что руководство расположенных ниже компаний всерьез озабочено вопросами безопасности (но не пожарной). Заглянув меж прутьев, Петя не увидел такой же решетки, отделявшей третий этаж от доступа снизу. Из этого он сделал вывод, что либо здесь находится серьезная контора, которая занимает все три этажа, либо решетка была предназначена исключительно для отгораживания от веселых соседей сверху. Выходит, даже при условии, что парадный вход внизу будет открыт, подняться с улицы выше, чем на третий этаж, будет невозможно. «Забавный запасный выход, – подумал Петя. – Интересно, открывают ли они эту решетку, когда приходит пожарник с проверкой?»
– Не пустили? – весело поинтересовался один из страховщиков, когда Петя, возвращаясь наверх, снова прошел мимо соседей по зданию.
– У них учет, – буркнул в ответ Пит.
Выходило, что лучшим местом для тайного звонка Сереге является лестница, ведущая на пятый этаж. Все-таки близость незнакомых, да к тому же беседующих между собой людей пугала его куда меньше возможности быть услышанным коллегами.
Серега откликнулся сразу. Петя поведал ему о своих «успехах» и поделился сомнениями по поводу наращивания убыточной позиции.
– Тут ты прав, – хохотнул Серега, – усреднение цены бумаг погубило евреев больше, чем Холокост. Но в данном случае, я думаю, можно попробовать выскочить с наименьшими потерями. Сильно увязнуть ты еще не успел, позиция у тебя незначительная, так что будем усредняться и вытаскивать тебя из этого болота. Насколько я понимаю, сегодня взлета уже не будет. Когда народ это поймет, все кинутся фиксировать прибыль последних дней, и на рынке начнется откат. Так что советую тебе даже не удвоиться, а сразу учетвериться. Но обязательно закрывайся, как только цена снова пойдет вверх, слышишь? Даже если не успеешь отбить весь убыток, все равно выпрыгивай из позиции. Не питай иллюзий, позиция у тебя – говно, рынок настроен на рост, так что о прибыли на своем шорте даже не думай. Молодец, что позвонил. Кстати, ты чем на выходных планируешь заняться? Может, закатимся куда-нибудь, давно не виделись.
– Договорились и спасибо за совет! – Петя, шагая через ступеньку, поспешил вернуться в зал.
Для начала он выставил фиксированную заявку на продажу восьми тысяч акций по 56,69. Однако продать по этой цене не удалось, более того, с нижней строчки продаж в «стакане» его заявку тут же оттеснили другие, менее жадные предложения. Он снизил цену до 56,64. Кто-то «откусил» от его заявки две тысячи акций, но на оставшиеся шесть тысяч желающих не находилось. Подождав еще немного, Пит решил начать продавать по рынку, то есть по лучшей на данный момент цене покупки – 56,60 рубля. По закону подлости, стоило ему решиться на этот шаг, как бид, на который он нацелился, был удовлетворен другими продавцами. Ближайший покупатель готов был платить за акции «Ростелекома» уже 56,55. Чертыхнувшись, Пит начал продавать по новой цене, но успел отдать лишь две тысячи акций. Цена ускользала. Несколько минут назад он имел возможность продать весь объем по 56,60, но стал выгадывать, и вот теперь уже рад был зацепить более низкую цену. Еще четыре тысячи акций он распродал частями по 56,51-56,50. Таким образом, первые восемь из намеченных к продаже шестнадцати тысяч акций были реализованы по средней цене 56,55. Средняя цена акции для всей позиции, включавшей и те бумаги, что были проданы вчера, составила 55,65 рубля, то есть, доведя объем позиции до шестнадцати тысяч акций, Петя смог поднять среднюю стоимость своих продаж почти на рубль, но на величину убытка это пока никак не влияло.
Пит вписал в форму заявки еще восемь тысяч акций, цену продажи – 56,50 и… отдернул руку от «мышки», указывающей своим курсором на кнопку «Продать». Он увидел, что цена покупки одним прыжком снова вернулась на уровень 56,60. Какой-то хитрый покупатель дал цене припасть, скупил те объемы, что ему поднесли на блюдечке Пит и другие продавцы, и теперь снова вернулся на исходную позицию. Похоже, этот покупатель, как и Пит, еще не выполнил свой торговый план. Питу надо продать еще восемь тысяч бумаг, но кто знает, сколько еще акций собирается купить его противник? И главное, по какой цене? Пойдет ли он выше, если желающих продавать на этом уровне больше не будет? Совершенно ясно и то, что пока этот покупатель не будет «накормлен», цена не уйдет вниз на сколько-нибудь значительную величину. Налицо обычная для периода бокового движения рынка позиционная война нервов.
Вот таков он, фондовый рынок. Еще не прошло и часа, а Пит уже успел: пожадничать, отказываясь отдавать бумаги по 56,60 и предлагая цену 56,69; затем погоняться за уходящей вниз ценой, проклиная свою жадность и радуясь, что урвал из пасти конкурентов сделку по 56,51; и, наконец, разрываться между жадностью и страхом перед вновь обретенной возможностью продать по 56,60. «К черту эти копейки», – он решительно щелкнул по кнопке «Продать». Объем чужой заявки на покупку по 56,60 уменьшился на восемь тысяч акций и стал равен двадцати двум тысячам. «Покупатель благодарно проглотил брошенный ему кусок и снова распахнул свою жадную пасть», – образно прокомментировал ситуацию внутренний голос.
На данный момент Пит имел долг в двадцать четыре тысячи акций «Ростелекома», проданных по средней цене 55,97. Если бы ему теперь представилась возможность купить по близкой к этому уровню цене такое же количество бумаг, он смог бы закрыть позицию с нулевым итоговым результатом. Но пока об этом можно было только мечтать. Цена покупки по-прежнему твердо стояла на 56,60 («зияя открытой пастью голодного покупателя»), а купить эти акции прямо сейчас можно было лишь по цене 56,65, да и то на этой отметке стояло предложение только из трех тысяч бумаг, поэтому, чтобы закрыть все двадцать четыре тысячи, Питу пришлось бы последовательно осчастливить всех продавцов, выстроившихся до уровня 56,80 руб.
Оценив свои сегодняшние итоги, Пит увидел, что незаметно переступил очерченную им с утра границу доли капитала, предназначенного для спекулятивных сделок. Его открытая позиция в денежном выражении составляла уже почти миллион триста шестьдесят тысяч рублей! «А кто-то собирался посвятить сегодняшний день покупке таких надежных бумаг, как "Сбербанк" и "Транснефть"», – в тоне внутреннего голоса звучала укоризна.
Пит решил, что на этот раз он не будет безотрывно пялиться на экран, – «так и до психушки недалеко. Будь что будет». Поставив условную заявку «тэйк-профит» – купить двадцать четыре тысячи акций «Ростелекома» по цене не выше 56,00 рублей, – и решив не выставлять «стоп-лосс» («ну не может сегодня «тело» опять взлететь на два процента, а фиксировать убыток на более низком уровне уже не имеет смысла»), он заставил себя встать и отправиться на обед. Идя к выходу, отметил, что ни Антона, ни Инны в их отсеках нет, а составить им компанию сегодня они ему не предложили.
Главная «горячая новость» вышла под заголовком:
Первым, что он увидел, было то, что его позиция все еще оставалось открытой, то есть продавать «Ростелеком» по 56 рублей желающих за время его отсутствия не нашлось. И все же цена упала. На данный момент эти бумаги торговались в диапазоне 56,25-56,30. «Почему бы акциям, которые за последние несколько дней поднялись почти на семь процентов, не припасть всего на процент? Это ведь так логично!» – Пит попытался то ли подбодрить самого себя, то ли уговорить «Ростелеком» опуститься еще чуть ниже. – «Пятьдесят шесть копеек – это всего лишь один процент от текущей цены. Бог с ними, пусть хотя бы еще тридцать копеек, – это ведь всего полпроцентика!».
Его мольбы оказались услышаны. Цена продажи медленно сползла до 56,12. Заявки на продажу в «стакане» явно превалировали над покупкой, которая отошла в район 56,05. Это было похоже на зарождение цунами, когда с одной стороны образуется растущая волна из объемных заявок, а с другой ей противостоит не такой же мощный, подкрепленный встречными объемами заслон, а лишь обмелевший берег. Волна заявок на продажу как бы нависает над опустевшей прибрежной частью, где остались лишь единичные покупатели со своими заявками, в сотни раз уступающими по объему приготовившейся к атаке волне. «Цунами в биржевом "стакане"», – сострил Пит.
Ситуация требовала разрядки. Волна вот-вот должна была обрушиться, сметая на своем пути все оставшиеся преграды. Чуть помявшись, Пит снял свою заявку на покупку по 56 ровно, решив, что дальнейшее развитие событий позволит ему извлечь больше пользы, нежели закрытие позиции с минимальным убытком.
Первый удар удовлетворил все заявки покупателей выше 55,95, разом сметя, таким образом, линию обороны на круглой отметке в 56 рублей. Второй удар загнал покупателей на уровень 55,80. Резкое движение отчетливо фиксировалось на графике «Ростелекома», где в это время ценовые бары устремились вниз, навстречу не менее активно растущей гистограмме объема торгов. Однако вследствие того, что продавец (или продавцы) в данный момент предпочли совершать свои сделки «по рынку», цена продажи, образуя широкий спрэд, все еще оставалась высокой – 56,00.
Это была та самая цена, по которой терминал Пита, не убери он чуть раньше свою заявку, сейчас бы закрыл его короткую позицию по «Ростелекому» с итоговым результатом (56,00 – 55,97) х 24000 – всего каких-то минус семьсот двадцать рублей. Впрочем, Пит прямо сейчас может сделать это вручную. Но спрэд не может оставаться таким огромным. Он должен сократиться. Пусть несколько подрастет цена покупки, но должны же появиться и заявки на продажу по более низкой цене. А значит, у него есть прекрасная возможность закрыться в плюсе.
Вот появилась продажа по 55,95… 55,90… 55,85. Уже двенадцать копеек прибыли на каждую акцию. Пора закрываться. Но предложение меньше нужного ему объема. Брать по частям? Серега говорил закрывать позицию, как только цена начнет расти. Но ведь она не растет, она лишь остановила свое падение, возможно, не надолго. Прошла сделка по 55,80… еще одна. Цена покупки опустилась до 55,75 – падение продолжается.
«Надо отвлечься. Кстати! Ценовой отлив затронул практически весь рынок. Я же собирался сформировать консервативную часть своего портфеля, лучшего момента может долго не представиться». Пит открыл котировки «Сбербанка» и «Транснефти». Каждая из этих акций-тяжеловесов стоила в районе двадцати тысяч рублей. Разделив один из своих миллионов пополам, Петя купил по паре десятков акций каждого из выбранных эмитентов.
Продажа «по рынку», равно как и скупка, напоминает быструю танковую атаку, когда передовые части, подавляя точечное сопротивление, прорываются вглубь обороны противника, не заботясь при этом ни о полной «зачистке» захваченной территории, ни об организации тыловой поддержки, ни о создании оборонительных позиций на вновь достигнутых рубежах. В результате образуется разрыв между мощным боевым авангардом и степенным размеренным снабжением. Такая тактика приносит наступающим несомненные временные преимущества, но далеко не всегда полную победу. Ее применение оправдало себя во время американской «Бури в пустыне», но сломало чересчур вытянутую в пылу атаки шею и Наполеону, и Гитлеру.
Это сравнение пришло в голову Пита, когда он понял, что эпитет с цунами себя не оправдал. Этой огромной волне не надо думать о подкреплении и поддержке, за ней стоит вся сила океана. Как гигантская амфибия, несущаяся по океану с проворством самолета, она, вылетая на берег, замедляет свой бег до скорости автомобиля, но не теряет при этом мощи. Она движется размеренно и поступательно, сметая все на своем пути.
В данном случае котировки говорили Питу о том, что пока он покупал себе место в «тихой гавани», покупатели «Ростелекома» перешли в контратаку и отбросили оказавшийся без должной поддержки с тыла авангард продавцов на отметку в 56 рублей ровно. Полностью выкупить двадцать четыре тысячи акций Питу удалось лишь по 56,15.
Если не считать того, что чуть раньше он имел возможность закрыться как минимум вообще без потерь, а как максимум – в своем первом реальном плюсе, итоги второго дня оказались не так уж плохи. В портфеле Пита лежали неповоротливые, но стабильные акции «Сбербанка» и «Транснефти» на общую сумму миллион рублей, а также почти два миллиона рублей «кэша». Это недостающее «почти» составляло его итоговый убыток и выражалось суммой в четыре с половиной тысячи рублей. Таким образом, общий результат двухдневного трейдинга был равен минус 0,15%.
Остальные трейдеры, видимо, тоже трудились сегодня не покладая ни мозгов, ни нервов. Одни покидали зал явно расстроенными, другие жутко уставшими, как будто весь день занимались рытьем траншей. Все сошлись во мнении, что денек выдался тяжелый.
Зато в их коридоре часто встречались незнакомые люди обоих полов и различных возрастов, которые с деловым видом направлялись в кабинет Кермита или выходили оттуда. Было понятно, что они приходили из правого крыла, где располагались основные офисные помещения компании. Видимо, должностные обязанности Лягушонка простирались далеко за границы надзора над трейдерами Зеленого зала. Иногда проходящие по коридору «аборигены» бросали заинтересованные или насмешливые взгляды в сторону новоявленных трейдеров, как старшекурсники на абитуриентов.
Впрочем, именно так оно и было. Команда Зеленого зала усиленно сдавала вступительные экзамены, и на сегодняшний день сводная таблица их результатов выглядела следующим образом.
Вчерашнее неоднозначное поведение рынка, когда котировки, словно двигаясь по острым зубьям пилы, сначала росли, потом падали, потом снова стремились вернуть утраченные позиции, «распилило» команду трейдеров на две равные части.
«Похоже, продал-таки Гожин свою "татку", причем невовремя», – мысленно прокомментировал Петя ухудшение результатов коллеги. А вот взлет Технаря-Уварова был неожиданным, похоже, парню удалось либо удачно «заняться серфингом», поймав рыночную волну, либо найти бумагу, которая двигалась целенаправленно, не реагируя на нестабильное поведение остального рынка.
– Пит, пошли посмеемся, – над левой стенкой отсека показалась голова Антона. – Шило с Шипом корку отмочили – поменяли «мышки» у Женатика с Абрамовичем.
Петя понял, что под «Женатиком» подразумевается Якимов, а не Старик. Других вариантов не было.
– И что? – не понял он смысла «корки».
– Так они ж беспроводные, и приемники сигнала близко друг от друга стоят! Сейчас их компьютеры ловят движение каждый от своей «мышки», которая в это время на самом деле находится в соседнем отсеке. Курсор от «мышки», которую сейчас двигает Женатик, бегает по монитору Абрамовича, и наоборот. Якимов быстро въехал, что к чему, и теперь вместе со всеми стебается, а Абраша наш в полном шоке. Прикинь, он думает, что его курсор с ума сошел и зажил собственной жизнью. Ну, вставай, пошли уже!
Трейдеры почти в полном составе уже заняли различные позиции, позволяющие наблюдать за происходящим так, чтобы не «спалить» розыгрыш, и закатывались беззвучным смехом за спиной Абрамова, который действительно был похож на человека, увидевшего призрак. На своем месте находился только Якимов, который, глядя на жесты Шипилова, двигал «мышку» Абрамова по своему столу в нужном направлении и щелчками запускал на компьютере соседа разные программы. Шипилов подглядывал в угловой отсек сверху и поэтому мог видеть, где в данный момент находится курсор на экране испуганного Абрамова. Это позволяло ему направлять движения Якимова. Выглядела сценка действительно весело.
К тому времени, как Петя с Антоном с большим трудом (в основном из-за недостатка роста) нашли для себя незанятую позицию, с которой они могли бы наблюдать за происходящим, курсор на экране Абрамова, загрузив графический редактор, начал писать записки. Движения Якимова не могли быть слишком точными, но все же вполне можно было разглядеть, как курсорная кисточка, скользя по белому листу, выводит перед изумленным взглядом хозяина компьютера: «Hi, Кирюша!»
– Бедняга, – улыбаясь посочувствовала Инна. – А чего он не кричит, что у него компьютер сломался?
– Так он же боится, Шеф ведь предупредил, что за вирусы штрафовать будет. Кстати, – Антон повернулся к Пете, – говорят, это ты придумал Шефу кличку «Кермит»? Он и правда похож…
– Перегрузил бы комп, да и все, – не стал развивать тему Петя.
– Во-первых, после перезагрузки было бы то же самое, а во-вторых, он уже пробовал, только наш вундеркинд, – Антон кивнул на Технаря, – ему кнопки «резета» и питания перепрограммировал. Теперь при нажатии этих кнопок на экране появляется надпись:
«Оживший» курсор, так и не дождавшись от застывшего Абрамова потребованного в конце своего послания ответного письма, вконец обнаглел и запустил Internet Explorer. Затем он, скопировав ссылку из вызванного им же сетевого файла, открыл на весь экран порносайт для геев и принялся с интересом изучать фотографии. Абрамов спешно задергал «своей» мышкой, безуспешно пытаясь закрыть окно с порнухой. Вид у него при этом был до того испуганный, что Шилов, держась за живот, сложился пополам и повалился на пол. Распиравший его хохот, наконец, громогласно вырвался наружу.
– Ой, я не могу больше!!! – сквозь смех выкрикнул он.
Тут прорвало и остальных. Не смеялся только Абрамов. Повернув в проход свое потное и красное как помидор лицо, он с не меньшим изумлением, чем на монитор, смотрел теперь на катающегося по полу Шилова. Тот, увидев обращенную к нему вытянувшуюся физиономию Абрамова, зашелся еще сильнее.
Естественно, что в таком состоянии он не заметил, как из-за тихо открывшейся двери появился Шеф. Кермит обвел взглядом окружающих, которые тут же заторопились в свои отсеки, и остановил не менее изумленный, чем у Абрамова, взгляд на корчащемся на полу и не замечающем его появления Шилове. Тот в это время, находясь на последнем издыхании, то ли в мольбе, то ли пытаясь закрыться от доводящей его до истерики физиономии Абрамова, вытягивал в его сторону руку и стонал: «Не смотри на меня! Я же лопну!!!»
Кермит перевел взгляд в указанном рукой «умирающего» направлении, то есть на отсек Абрамова, и увидел на стоящем там мониторе раскрытую во весь девятнадцатидюймовый экран весьма откровенную фотографию, изображавшую бурную встречу, похоже, сильно соскучившихся друг по другу геев. Он даже приблизился на пару шагов, дабы убедиться, что зрение его не обманывает.
Кермит не страдал отсутствием логики и в свете увиденного на мониторе понял последнюю фразу Шилова – «Не смотри на меня! Я же лопну!» – по-своему. Он решил, что Абрамов рассматривает случайно обнаруженную им фотографию, на которой изображен Шилов, готовый теперь, по его словам, лопнуть от стыда.
– Так-так, – кивая на монитор, произнес Шеф, чем разом оборвав смех Шилова, – и кто же там в роли вашего партнера? Не иначе как лучший друг Шипилов?
В отсеке упомянутого Футболиста что-то упало, но не выкатилось. Зато, подумав, что начальник ведет выявление зачинщиков сего беспорядка, решил проявить благородство Якимов. Зардевшись, он вышел из своего отсека и, склонив повинную голову, сделал чистосердечное признание:
– Я тоже… участвовал.
Видимо, «голубая» оргия с участием женатого Якимова не могла уложиться в голове Шефа, поэтому он решил задать уточняющие ситуацию вопросы.
– Что тут вообще происходит?! Абрамов! Чем вы занимаетесь в рабочее время? Шилов, что за пляски Святого Витта?
Ступор Абрамова с появлением Шефа только усилился, поэтому ответ поступил только от Шилова, который поднялся с пола и, отряхиваясь, попытался выдать оправдание:
– Так у меня это… аллергия… на порнуху.
Перегородки отсеков затряслись от взрыва всеобщего хохота.
– Жду вас троих через пять минут в моем кабинете! – С некоторым опасением взглянув на все еще не подающего признаков жизни Абрамова, Шеф резко повернулся и вышел из зала.
– Не пустили? – весело поинтересовался один из страховщиков, когда Петя, возвращаясь наверх, снова прошел мимо соседей по зданию.
– У них учет, – буркнул в ответ Пит.
Выходило, что лучшим местом для тайного звонка Сереге является лестница, ведущая на пятый этаж. Все-таки близость незнакомых, да к тому же беседующих между собой людей пугала его куда меньше возможности быть услышанным коллегами.
Серега откликнулся сразу. Петя поведал ему о своих «успехах» и поделился сомнениями по поводу наращивания убыточной позиции.
– Тут ты прав, – хохотнул Серега, – усреднение цены бумаг погубило евреев больше, чем Холокост. Но в данном случае, я думаю, можно попробовать выскочить с наименьшими потерями. Сильно увязнуть ты еще не успел, позиция у тебя незначительная, так что будем усредняться и вытаскивать тебя из этого болота. Насколько я понимаю, сегодня взлета уже не будет. Когда народ это поймет, все кинутся фиксировать прибыль последних дней, и на рынке начнется откат. Так что советую тебе даже не удвоиться, а сразу учетвериться. Но обязательно закрывайся, как только цена снова пойдет вверх, слышишь? Даже если не успеешь отбить весь убыток, все равно выпрыгивай из позиции. Не питай иллюзий, позиция у тебя – говно, рынок настроен на рост, так что о прибыли на своем шорте даже не думай. Молодец, что позвонил. Кстати, ты чем на выходных планируешь заняться? Может, закатимся куда-нибудь, давно не виделись.
– Договорились и спасибо за совет! – Петя, шагая через ступеньку, поспешил вернуться в зал.
***
Если верить классикам и жизненному опыту, события никогда не развиваются по намеченному плану, но действовать по формированному алгоритму всегда легче – даже если результат оказывается еще плачевнее, чем при спонтанно принятом решении. Вернувшись на рабочее место, Пит изучил котировки. Пока он совершал свою экскурсию, рынок успешно открылся и цены большинства бумаг уже успели снова подрасти. Акции «Ростелекома» покупали сейчас по 56,60, а значит, убытки по его шорт-позиции еще более увеличились. Но сейчас Пита это не расстраивало, поскольку он собирался продавать, и продавать много. В полном соответствии с тем парадоксом, что озвучил Серега в первый день посвящения Пети в трейдеры, в нынешней «медвежьей» позиции ему был выгоден этот рост, ведь, продав дополнительное количество акций как можно дороже, он получал больше шансов на последующее извлечение прибыли. Эти акции росли уже слишком долго, покупателям просто необходима передышка. По законам физики любое импульсное движение имеет период максимального ускорения и период, когда уже после окончания действия главной движущей силы тело (Пит усмехнулся получившемуся каламбуру[6]) еще продолжает двигаться по инерции в заданном направлении. «Вот на излете и будем бить», – Пит кровожадно потер руки.Для начала он выставил фиксированную заявку на продажу восьми тысяч акций по 56,69. Однако продать по этой цене не удалось, более того, с нижней строчки продаж в «стакане» его заявку тут же оттеснили другие, менее жадные предложения. Он снизил цену до 56,64. Кто-то «откусил» от его заявки две тысячи акций, но на оставшиеся шесть тысяч желающих не находилось. Подождав еще немного, Пит решил начать продавать по рынку, то есть по лучшей на данный момент цене покупки – 56,60 рубля. По закону подлости, стоило ему решиться на этот шаг, как бид, на который он нацелился, был удовлетворен другими продавцами. Ближайший покупатель готов был платить за акции «Ростелекома» уже 56,55. Чертыхнувшись, Пит начал продавать по новой цене, но успел отдать лишь две тысячи акций. Цена ускользала. Несколько минут назад он имел возможность продать весь объем по 56,60, но стал выгадывать, и вот теперь уже рад был зацепить более низкую цену. Еще четыре тысячи акций он распродал частями по 56,51-56,50. Таким образом, первые восемь из намеченных к продаже шестнадцати тысяч акций были реализованы по средней цене 56,55. Средняя цена акции для всей позиции, включавшей и те бумаги, что были проданы вчера, составила 55,65 рубля, то есть, доведя объем позиции до шестнадцати тысяч акций, Петя смог поднять среднюю стоимость своих продаж почти на рубль, но на величину убытка это пока никак не влияло.
Пит вписал в форму заявки еще восемь тысяч акций, цену продажи – 56,50 и… отдернул руку от «мышки», указывающей своим курсором на кнопку «Продать». Он увидел, что цена покупки одним прыжком снова вернулась на уровень 56,60. Какой-то хитрый покупатель дал цене припасть, скупил те объемы, что ему поднесли на блюдечке Пит и другие продавцы, и теперь снова вернулся на исходную позицию. Похоже, этот покупатель, как и Пит, еще не выполнил свой торговый план. Питу надо продать еще восемь тысяч бумаг, но кто знает, сколько еще акций собирается купить его противник? И главное, по какой цене? Пойдет ли он выше, если желающих продавать на этом уровне больше не будет? Совершенно ясно и то, что пока этот покупатель не будет «накормлен», цена не уйдет вниз на сколько-нибудь значительную величину. Налицо обычная для периода бокового движения рынка позиционная война нервов.
Вот таков он, фондовый рынок. Еще не прошло и часа, а Пит уже успел: пожадничать, отказываясь отдавать бумаги по 56,60 и предлагая цену 56,69; затем погоняться за уходящей вниз ценой, проклиная свою жадность и радуясь, что урвал из пасти конкурентов сделку по 56,51; и, наконец, разрываться между жадностью и страхом перед вновь обретенной возможностью продать по 56,60. «К черту эти копейки», – он решительно щелкнул по кнопке «Продать». Объем чужой заявки на покупку по 56,60 уменьшился на восемь тысяч акций и стал равен двадцати двум тысячам. «Покупатель благодарно проглотил брошенный ему кусок и снова распахнул свою жадную пасть», – образно прокомментировал ситуацию внутренний голос.
На данный момент Пит имел долг в двадцать четыре тысячи акций «Ростелекома», проданных по средней цене 55,97. Если бы ему теперь представилась возможность купить по близкой к этому уровню цене такое же количество бумаг, он смог бы закрыть позицию с нулевым итоговым результатом. Но пока об этом можно было только мечтать. Цена покупки по-прежнему твердо стояла на 56,60 («зияя открытой пастью голодного покупателя»), а купить эти акции прямо сейчас можно было лишь по цене 56,65, да и то на этой отметке стояло предложение только из трех тысяч бумаг, поэтому, чтобы закрыть все двадцать четыре тысячи, Питу пришлось бы последовательно осчастливить всех продавцов, выстроившихся до уровня 56,80 руб.
Оценив свои сегодняшние итоги, Пит увидел, что незаметно переступил очерченную им с утра границу доли капитала, предназначенного для спекулятивных сделок. Его открытая позиция в денежном выражении составляла уже почти миллион триста шестьдесят тысяч рублей! «А кто-то собирался посвятить сегодняшний день покупке таких надежных бумаг, как "Сбербанк" и "Транснефть"», – в тоне внутреннего голоса звучала укоризна.
Пит решил, что на этот раз он не будет безотрывно пялиться на экран, – «так и до психушки недалеко. Будь что будет». Поставив условную заявку «тэйк-профит» – купить двадцать четыре тысячи акций «Ростелекома» по цене не выше 56,00 рублей, – и решив не выставлять «стоп-лосс» («ну не может сегодня «тело» опять взлететь на два процента, а фиксировать убыток на более низком уровне уже не имеет смысла»), он заставил себя встать и отправиться на обед. Идя к выходу, отметил, что ни Антона, ни Инны в их отсеках нет, а составить им компанию сегодня они ему не предложили.
***
Вернувшись через час и сев за компьютер, Пит ввел в терминале пароль, но, не дожидаясь появления на мониторе котировок, перешел в окно сайта деловых новостей. Как игрок в покер смотрит сданные ему карты постепенно, медленно открывая их одну за другой, так и он решил узнать о результатах своих сделок сначала по косвенным признакам.Главная «горячая новость» вышла под заголовком:
«"ЮКОСу" вновь отказали».– Отлично! – сказал Петя вслух и открыл свежий обзор текущих биржевых событий.
«Как мы и предполагали утром, российский фондовый рынок продолжал слабый рост…»«Ох уж эти "как мы и предполагали"», – вздохнул Петя. Редкий комментарий биржевых аналитиков не содержал подобной ссылки на то, что все события, о которых идет речь, ранее были успешно предсказаны автором данной статьи. Оставалось только гадать, почему столь проницательные аналитики зарабатывают себе на жизнь не практической переплавкой своих чудо-прогнозов в реальные деньги путем биржевых операций, а написанием скучных однообразных обзоров.
«…К обеду рынок сумел подрасти на 0,6% (по индексу РТС). Максимальная волатилъностъ зафиксирована в бумагах "ЛУКОЙЛА" и "Сургутнефтегаза", наибольший прирост среди "голубых фишек" продемонстрировали акции "Мосэнерго" (+1,50%). Продолжают радовать своих инвесторов бумаги "Татнефти"…»«Интересно, продал уже Гожин свою "татку"?»
«…с фундаментальной точки зрения несмотря на то, что добыча нефти для этой компании обходится довольно дорого по сравнению с конкурентами, у нее есть неплохие перспективы. С технической точки зрения можно заметить, что цена этих акций рисует фигуру разворота "перевернутая голова и плечи", что еще более подогревает интерес игроков к данным бумагам…»«Это он, типа, одарил читателей сразу и фундаментальным и техническим анализом», – хмыкнул Петя.
«…Акции "ЛУКОЙЛА" и "Ростелекома", достигнув своих многонедельных максимумов, приостановили свой рост, предполагаем, что после частичной фиксации прибыли тенденция роста данных бумаг продолжит свое развитие».«Приостановили! – возликовал Петя. – К черту чего вы там полагаете! Главное, что цена уж точно не пошла выше, а значит, не продолжила увеличивать мои убытки теперь уже в четыре раза быстрее, чем прежде». Он решительно перешел в окно терминала.
Первым, что он увидел, было то, что его позиция все еще оставалось открытой, то есть продавать «Ростелеком» по 56 рублей желающих за время его отсутствия не нашлось. И все же цена упала. На данный момент эти бумаги торговались в диапазоне 56,25-56,30. «Почему бы акциям, которые за последние несколько дней поднялись почти на семь процентов, не припасть всего на процент? Это ведь так логично!» – Пит попытался то ли подбодрить самого себя, то ли уговорить «Ростелеком» опуститься еще чуть ниже. – «Пятьдесят шесть копеек – это всего лишь один процент от текущей цены. Бог с ними, пусть хотя бы еще тридцать копеек, – это ведь всего полпроцентика!».
Его мольбы оказались услышаны. Цена продажи медленно сползла до 56,12. Заявки на продажу в «стакане» явно превалировали над покупкой, которая отошла в район 56,05. Это было похоже на зарождение цунами, когда с одной стороны образуется растущая волна из объемных заявок, а с другой ей противостоит не такой же мощный, подкрепленный встречными объемами заслон, а лишь обмелевший берег. Волна заявок на продажу как бы нависает над опустевшей прибрежной частью, где остались лишь единичные покупатели со своими заявками, в сотни раз уступающими по объему приготовившейся к атаке волне. «Цунами в биржевом "стакане"», – сострил Пит.
Ситуация требовала разрядки. Волна вот-вот должна была обрушиться, сметая на своем пути все оставшиеся преграды. Чуть помявшись, Пит снял свою заявку на покупку по 56 ровно, решив, что дальнейшее развитие событий позволит ему извлечь больше пользы, нежели закрытие позиции с минимальным убытком.
Первый удар удовлетворил все заявки покупателей выше 55,95, разом сметя, таким образом, линию обороны на круглой отметке в 56 рублей. Второй удар загнал покупателей на уровень 55,80. Резкое движение отчетливо фиксировалось на графике «Ростелекома», где в это время ценовые бары устремились вниз, навстречу не менее активно растущей гистограмме объема торгов. Однако вследствие того, что продавец (или продавцы) в данный момент предпочли совершать свои сделки «по рынку», цена продажи, образуя широкий спрэд, все еще оставалась высокой – 56,00.
Это была та самая цена, по которой терминал Пита, не убери он чуть раньше свою заявку, сейчас бы закрыл его короткую позицию по «Ростелекому» с итоговым результатом (56,00 – 55,97) х 24000 – всего каких-то минус семьсот двадцать рублей. Впрочем, Пит прямо сейчас может сделать это вручную. Но спрэд не может оставаться таким огромным. Он должен сократиться. Пусть несколько подрастет цена покупки, но должны же появиться и заявки на продажу по более низкой цене. А значит, у него есть прекрасная возможность закрыться в плюсе.
Вот появилась продажа по 55,95… 55,90… 55,85. Уже двенадцать копеек прибыли на каждую акцию. Пора закрываться. Но предложение меньше нужного ему объема. Брать по частям? Серега говорил закрывать позицию, как только цена начнет расти. Но ведь она не растет, она лишь остановила свое падение, возможно, не надолго. Прошла сделка по 55,80… еще одна. Цена покупки опустилась до 55,75 – падение продолжается.
«Надо отвлечься. Кстати! Ценовой отлив затронул практически весь рынок. Я же собирался сформировать консервативную часть своего портфеля, лучшего момента может долго не представиться». Пит открыл котировки «Сбербанка» и «Транснефти». Каждая из этих акций-тяжеловесов стоила в районе двадцати тысяч рублей. Разделив один из своих миллионов пополам, Петя купил по паре десятков акций каждого из выбранных эмитентов.
Продажа «по рынку», равно как и скупка, напоминает быструю танковую атаку, когда передовые части, подавляя точечное сопротивление, прорываются вглубь обороны противника, не заботясь при этом ни о полной «зачистке» захваченной территории, ни об организации тыловой поддержки, ни о создании оборонительных позиций на вновь достигнутых рубежах. В результате образуется разрыв между мощным боевым авангардом и степенным размеренным снабжением. Такая тактика приносит наступающим несомненные временные преимущества, но далеко не всегда полную победу. Ее применение оправдало себя во время американской «Бури в пустыне», но сломало чересчур вытянутую в пылу атаки шею и Наполеону, и Гитлеру.
Это сравнение пришло в голову Пита, когда он понял, что эпитет с цунами себя не оправдал. Этой огромной волне не надо думать о подкреплении и поддержке, за ней стоит вся сила океана. Как гигантская амфибия, несущаяся по океану с проворством самолета, она, вылетая на берег, замедляет свой бег до скорости автомобиля, но не теряет при этом мощи. Она движется размеренно и поступательно, сметая все на своем пути.
В данном случае котировки говорили Питу о том, что пока он покупал себе место в «тихой гавани», покупатели «Ростелекома» перешли в контратаку и отбросили оказавшийся без должной поддержки с тыла авангард продавцов на отметку в 56 рублей ровно. Полностью выкупить двадцать четыре тысячи акций Питу удалось лишь по 56,15.
Если не считать того, что чуть раньше он имел возможность закрыться как минимум вообще без потерь, а как максимум – в своем первом реальном плюсе, итоги второго дня оказались не так уж плохи. В портфеле Пита лежали неповоротливые, но стабильные акции «Сбербанка» и «Транснефти» на общую сумму миллион рублей, а также почти два миллиона рублей «кэша». Это недостающее «почти» составляло его итоговый убыток и выражалось суммой в четыре с половиной тысячи рублей. Таким образом, общий результат двухдневного трейдинга был равен минус 0,15%.
Остальные трейдеры, видимо, тоже трудились сегодня не покладая ни мозгов, ни нервов. Одни покидали зал явно расстроенными, другие жутко уставшими, как будто весь день занимались рытьем траншей. Все сошлись во мнении, что денек выдался тяжелый.
***
Среда началась с изменений на Доске почета. К приходу Пети на работу они были уже внесены, и увидеть Джейн на этот раз не удалось. В отличие от Кермита, который изредка все же заглядывал в зал и совершал инспекторский обход, она предпочитала не покидать своего кабинета, если вообще находилась в нем в течение рабочего дня трейдеров. По крайней мере, тайные ожидания Пети встретить ее хотя бы в коридоре во время выхода на перекур успехом ни разу не увенчались.Зато в их коридоре часто встречались незнакомые люди обоих полов и различных возрастов, которые с деловым видом направлялись в кабинет Кермита или выходили оттуда. Было понятно, что они приходили из правого крыла, где располагались основные офисные помещения компании. Видимо, должностные обязанности Лягушонка простирались далеко за границы надзора над трейдерами Зеленого зала. Иногда проходящие по коридору «аборигены» бросали заинтересованные или насмешливые взгляды в сторону новоявленных трейдеров, как старшекурсники на абитуриентов.
Впрочем, именно так оно и было. Команда Зеленого зала усиленно сдавала вступительные экзамены, и на сегодняшний день сводная таблица их результатов выглядела следующим образом.
«Похоже, продал-таки Гожин свою "татку", причем невовремя», – мысленно прокомментировал Петя ухудшение результатов коллеги. А вот взлет Технаря-Уварова был неожиданным, похоже, парню удалось либо удачно «заняться серфингом», поймав рыночную волну, либо найти бумагу, которая двигалась целенаправленно, не реагируя на нестабильное поведение остального рынка.
***
Постояв толпой перед Доской почета и отбив своими похлопываниями худые плечи зардевшегося от многочисленных поправлений Технаря, трейдеры разошлись было по местам. Но ненадолго. От отсека к отсеку медленно прокатились заговорщицкий шепот и смешки, после которых народ снова потянулся в угол, где сидел Абрамов. На этот раз все двигались как-то по-партизански, стараясь не создавать лишнего шума.– Пит, пошли посмеемся, – над левой стенкой отсека показалась голова Антона. – Шило с Шипом корку отмочили – поменяли «мышки» у Женатика с Абрамовичем.
Петя понял, что под «Женатиком» подразумевается Якимов, а не Старик. Других вариантов не было.
– И что? – не понял он смысла «корки».
– Так они ж беспроводные, и приемники сигнала близко друг от друга стоят! Сейчас их компьютеры ловят движение каждый от своей «мышки», которая в это время на самом деле находится в соседнем отсеке. Курсор от «мышки», которую сейчас двигает Женатик, бегает по монитору Абрамовича, и наоборот. Якимов быстро въехал, что к чему, и теперь вместе со всеми стебается, а Абраша наш в полном шоке. Прикинь, он думает, что его курсор с ума сошел и зажил собственной жизнью. Ну, вставай, пошли уже!
Трейдеры почти в полном составе уже заняли различные позиции, позволяющие наблюдать за происходящим так, чтобы не «спалить» розыгрыш, и закатывались беззвучным смехом за спиной Абрамова, который действительно был похож на человека, увидевшего призрак. На своем месте находился только Якимов, который, глядя на жесты Шипилова, двигал «мышку» Абрамова по своему столу в нужном направлении и щелчками запускал на компьютере соседа разные программы. Шипилов подглядывал в угловой отсек сверху и поэтому мог видеть, где в данный момент находится курсор на экране испуганного Абрамова. Это позволяло ему направлять движения Якимова. Выглядела сценка действительно весело.
К тому времени, как Петя с Антоном с большим трудом (в основном из-за недостатка роста) нашли для себя незанятую позицию, с которой они могли бы наблюдать за происходящим, курсор на экране Абрамова, загрузив графический редактор, начал писать записки. Движения Якимова не могли быть слишком точными, но все же вполне можно было разглядеть, как курсорная кисточка, скользя по белому листу, выводит перед изумленным взглядом хозяина компьютера: «Hi, Кирюша!»
– Бедняга, – улыбаясь посочувствовала Инна. – А чего он не кричит, что у него компьютер сломался?
– Так он же боится, Шеф ведь предупредил, что за вирусы штрафовать будет. Кстати, – Антон повернулся к Пете, – говорят, это ты придумал Шефу кличку «Кермит»? Он и правда похож…
– Перегрузил бы комп, да и все, – не стал развивать тему Петя.
– Во-первых, после перезагрузки было бы то же самое, а во-вторых, он уже пробовал, только наш вундеркинд, – Антон кивнул на Технаря, – ему кнопки «резета» и питания перепрограммировал. Теперь при нажатии этих кнопок на экране появляется надпись:
«Аллах акбар, господин Бен Ладен! Ядерная боеголовка приведена в полную боевую готовность. Целенаведение на Нью-Йоркскую фондовую биржу завершено. Желаете продолжить операцию?»Но Абрамыч у нас, оказывается, добрейшей души человек, не стал второй раз нажимать. А комбинаций клавиш для управления он, похоже, не знает… Смотри, смотри! Во, прикол!
«Оживший» курсор, так и не дождавшись от застывшего Абрамова потребованного в конце своего послания ответного письма, вконец обнаглел и запустил Internet Explorer. Затем он, скопировав ссылку из вызванного им же сетевого файла, открыл на весь экран порносайт для геев и принялся с интересом изучать фотографии. Абрамов спешно задергал «своей» мышкой, безуспешно пытаясь закрыть окно с порнухой. Вид у него при этом был до того испуганный, что Шилов, держась за живот, сложился пополам и повалился на пол. Распиравший его хохот, наконец, громогласно вырвался наружу.
– Ой, я не могу больше!!! – сквозь смех выкрикнул он.
Тут прорвало и остальных. Не смеялся только Абрамов. Повернув в проход свое потное и красное как помидор лицо, он с не меньшим изумлением, чем на монитор, смотрел теперь на катающегося по полу Шилова. Тот, увидев обращенную к нему вытянувшуюся физиономию Абрамова, зашелся еще сильнее.
Естественно, что в таком состоянии он не заметил, как из-за тихо открывшейся двери появился Шеф. Кермит обвел взглядом окружающих, которые тут же заторопились в свои отсеки, и остановил не менее изумленный, чем у Абрамова, взгляд на корчащемся на полу и не замечающем его появления Шилове. Тот в это время, находясь на последнем издыхании, то ли в мольбе, то ли пытаясь закрыться от доводящей его до истерики физиономии Абрамова, вытягивал в его сторону руку и стонал: «Не смотри на меня! Я же лопну!!!»
Кермит перевел взгляд в указанном рукой «умирающего» направлении, то есть на отсек Абрамова, и увидел на стоящем там мониторе раскрытую во весь девятнадцатидюймовый экран весьма откровенную фотографию, изображавшую бурную встречу, похоже, сильно соскучившихся друг по другу геев. Он даже приблизился на пару шагов, дабы убедиться, что зрение его не обманывает.
Кермит не страдал отсутствием логики и в свете увиденного на мониторе понял последнюю фразу Шилова – «Не смотри на меня! Я же лопну!» – по-своему. Он решил, что Абрамов рассматривает случайно обнаруженную им фотографию, на которой изображен Шилов, готовый теперь, по его словам, лопнуть от стыда.
– Так-так, – кивая на монитор, произнес Шеф, чем разом оборвав смех Шилова, – и кто же там в роли вашего партнера? Не иначе как лучший друг Шипилов?
В отсеке упомянутого Футболиста что-то упало, но не выкатилось. Зато, подумав, что начальник ведет выявление зачинщиков сего беспорядка, решил проявить благородство Якимов. Зардевшись, он вышел из своего отсека и, склонив повинную голову, сделал чистосердечное признание:
– Я тоже… участвовал.
Видимо, «голубая» оргия с участием женатого Якимова не могла уложиться в голове Шефа, поэтому он решил задать уточняющие ситуацию вопросы.
– Что тут вообще происходит?! Абрамов! Чем вы занимаетесь в рабочее время? Шилов, что за пляски Святого Витта?
Ступор Абрамова с появлением Шефа только усилился, поэтому ответ поступил только от Шилова, который поднялся с пола и, отряхиваясь, попытался выдать оправдание:
– Так у меня это… аллергия… на порнуху.
Перегородки отсеков затряслись от взрыва всеобщего хохота.
– Жду вас троих через пять минут в моем кабинете! – С некоторым опасением взглянув на все еще не подающего признаков жизни Абрамова, Шеф резко повернулся и вышел из зала.