Ильин Владимир. Пока молчат оракулы

   РЕТРОСПЕКТИВА-11. ДОЧЬ ДЖУЛИЯ
   Звонок вызова на наручном видеофоне раздался опять не вовремя. Было около пяти вечера. Рамиров шагал по широкой Александер-стрит, возвращаясь в свою "берлогу" в "Голубой розе" из вылазки по магазинам. Планы Яна в тот момент были самые житейско-будничные. В частности, он планировал по возвращении плотно поужинать, а затем попробовать выспаться ввиду предстоящих ночных похождений.
   Не останавливаясь, он нажал кнопку ответа. На крошечном экранчике высветилось женское лицо, и Рамиров от неожиданности чуть не споткнулся. Это была его бывшая жена Юлия.
   "Когда же мы виделись последний раз?" - невольно подумал Ян, хотя в данный момент это было абсолютно неважно. Скорее всего, на эту мысль Рамирова навели те изменения, которые произошли в лице его бывшей половины. Выглядела она сейчас, честно говоря, не ахти как...
   - Рамиров, - неузнаваемо-глухим голосом проговорила она, глядя куда-то сквозь него, - у тебя вчера была Джулия? - Ян не успел ничего ответить. - Ладно, сейчас это не имеет никакого значения... Ты... ты... Рамиров, приезжал?!.
   Что-то мешало ей говорить. Словно в горле у нее оказался тугой комок, не дающий произнести больше двух слов подряд.
   Рамирова охватило страшное предчувствие, сковывающее оцепенением мышцы. Чтобы не налететь ненароком на кого-нибудь из прохожих, он остановился и привалился плечом к какому-то рекламному щиту.
   - Юлия? - спросил он, словно сомневался в истинности своего зрения. Откуда ты?.. Как ты меня отыскала? И что случилось, наконец?
   Подсознательно Ян еще тешил себя глупой надеждой, выношенной многими бессонными ночами, когда он пытался удрать от одиночества, а оно все-таки настигало и душило его своими невидимыми, цепкими лапами - надеждой на то, что Юля отыщет его и позовет вернуться. Может быть, вот сейчас она скажет: "Приезжай"?..
   И вот теперь она действительно сказала это заветное слово. Но так, что стало ясно: Рамиров потребовался Юлии совсем по другой причине...
   - Наша дочь, Ян... - Женщина на экране, лишь отдаленно напоминающая былую Юлию, всхлипнула и на глазах постарела еще на десяток лет. - Вчера вечером... ее не стало!..
   Что-то упало на Рамирова сверху - может быть, это было небо, почему-то вдруг ставшее чугунно-тяжелым? - и придавило его так, что не было никакой возможности распрямить плечи и стряхнуть эту невыносимо-тяжкую ношу.
   А губы тем временем произносили сами собой, по инерции, словно подчинялись "оракулу" (хотя при чем тут был "оракул"?):
   - Подожди, подожди, Юля... Как это - не стало? Ты что такое говоришь, а?!.
   И словно из-за сотен миль до него донесся ее не плачущий, нет - уже воющий от смертного горя - голос:
   - Погибла наша дочурка, Ян!.. Погибла моя маленькая!.. Нет больше моей родненькой!.. Как же я теперь без нее буду жить?!.
   В горе все женщины причитают одинаково, но Яну почудилось, будто время повернуло вспять, и он снова слушает голос мадам Лэст.
   Неимоверным усилием воли Рамиров взял себя в руки.
   - Прекрати истерику, - нарочно холодно сказал он, чтобы вывести Юлию из шока. - Где ты? Дома?.. Я сейчас приеду...
   Дальнейшее Рамиров воспринимал какими-то странными отрывками.
   Дома косо падают на него, но он вовремя успевает выскочить из-под них - ага, это он бежит куда-то в таком темпе, в каком никогда не бегал на кроссах по пересеченной местности во времена своей молодости - даже в Пандухе, под пулями, не приходилось так мчаться...
   Какая-то машина со знаком турбо-такси. Давай сюда, сюда, тебе говорят!.. Чей-то голос в ушах: "ОПАСНОСТЬ НАЕЗДА, НЕ ЛЕЗЬ ПОД КОЛЕСА" да это же "оракул"! Он-то мне сейчас зачем, что он смыслит в людском горе?! Долой тебя!.. Белое лицо водителя такси... Что он там лепечет? Не слышу. Адрес... Неужели я не зафиксировал ее адрес?! А, вот он... Скорость, скорость выжимай, сука! Не доходит? Потрясем тебя за шиворот, чтобы быстрее дошло!..
   Полосы за окном. Ничего не вижу. Это - от скорости. Так. Подъезжаем. Тормози, прямо здесь тормози, мне плевать, что запрещено!..
   На, на тебе все, что у меня есть!.. Мало? Перепугал я его до смерти, раз он умчался, как угорелый...
   Дом. Чем-то знакомым пахнет в подъезде. Где-то я уже встречал подобный запах. Постой, это же запах смерти - вот что это такое! Его трудно разложить на составляющие, но именно так пахнет в морге. Именно так пахнет в приемном отделении полевого лазарета, когда раненые поступают потоком с поля боя... Вздор, вздор, что за мысли?.. Эх, Джилька-а-а-а-а-а-а!.. Неужели я так и не увижу тебя больше, свою родную кровиночку?! Мы и так-то редко виделись с тобой - уж так сложилось, видно - не судьба...
   И тут неожиданно сработал "оракул". Смысл его предупреждений, если переложить их на нормальный, человеческий, язык, сводилась к следующему.
   Понесло тебя, Рамиров, понесло. Остановись. Это приказ. Тебя заманивают в тщательно организованную ловушку. Где гарантия, что вызов не подстроен ЮНПИСом?
   Какой еще, к черту, ЮНПИС, возражал мысленно Рамиров. Ты дурак, "оракул", ты совсем ничего не понимаешь во взаимоотношениях людей, если только люди не дерутся, стараясь убить друг друга... Ну, хорошо, допустим, ты уловил какую-то фальшь в голосе Юлии, какую-нибудь логическую несуразицу. Типа: как она узнала номер моего персонального видеофона ведь доступ к сведениям такого рода могут иметь только вполне определенные государственные органы... А, может быть, просто Джилька ей сказала? Может быть, дочь все-таки жива, и ничего с ней не стряслось, а просто уставшей от многолетнего одиночества женщине понадобилось оживить в своем сердце некогда умершие чувства, и тогда она вспомнила про него, бывшего мужа, и сейчас Рамиров придет, и она встретит его, как ни в чем не бывало, и извинится за свою чудовищную ложь во имя их любви, и он, конечно, сперва наорет на нее, а потом вернется из своего колледжа Джилька, и они помирятся, и сядут все вместе пить вкусный чай с вкусным тортом, а назавтра он проснется рано-рано и будет долго слушать, как Юля дышит во сне, и будет вдыхать почти забытый аромат ее волос...
   Зачем ты обманываешь себя, твердил не то зануда-"оракул", не то тот второй "я", который всегда сидел в нем. Джилька мертва, и это факт, да и не такова твоя бывшая супруга, чтобы использовать _т_а_к_о_й_ предлог для встречи с тобой. Все проще и трагичнее, и в квартире, куда ты сейчас летишь, тебя ждут юнписовцы, и мой долг - запретить тебе идти туда, не пустить и все... Ты же боец, Ян, а чтобы быть бойцом, надо обязательно чем-то жертвовать... Я не пущу тебя навстречу опасности!
   И Рамиров действительно почувствовал, как невидимая сила сковывает его тело и ноги, а потом начинает разворачивать к выходу. И тогда он взбунтовался.
   Решительно сдернув с себя проклятую шапочку и сунув ее в карман, Рамиров в несколько прыжков оказался у нужной двери. Позвонил, не отрывая пальца от кнопки.
   Дверь открылась, и он сразу же пожалел, что отказался от услуг "оракула". Потому что на пороге стоял не кто иной, как юнписовец по фамилии то ли Деро, то ли Даре (во всяком случае, физиономия была Рамирову хорошо знакома), с портативным и бесшумно действующим атомайзером в руках.
   - Входи, Ян, - сказал он сочувствующим тоном.
   Ничего другого в данной ситуации и не оставалось делать.
   Рамиров шагнул через порог, и, постоянно ощущая на своей спине враждебный взгляд ствола атомайзера, дал сопроводить себя в комнату.
   Здесь его сердце опять рухнуло с высоты небоскреба. Потому что посреди комнаты стоял гроб, в котором лежала его дочь Джилька, прожившая ровно пятнадцать лет на свете. У изголовья траурного ложа сидела бывшая жена Юлия, лишь скользнувшая по Рамирову безучастным, словно ослепшим взглядом. В комнате также присутствовали Дефорски и несколько юнписовских новичков.
   - Ловко сработано, парни, - с трудом произнес Рамиров, обращаясь к своим бывшим коллегам. - Узнаю наши старые добрые методы борьбы за мир...
   - Послушай, Ян, - попытался что-то сказать Дефорски.
   - Сначала - соболезнования, потом - допрос. Такая, что ли, будет схема? - не дал ему договорить Ян. - А оружие - это ведь так, на всякий случай, не правда ли, Роберт? "Чтобы ненужных соблазнов не возникало", как говаривал в свое время ваш начальничек...
   Он судорожно сглотнул пересохшим ртом.
   - Только вот что, - сурово продолжил Рамиров. - Давайте договоримся, что сначала слушаю вас я: где, как и почему случилось вот _э_т_о_, - он взглянул на восковый профиль дочери. - Потом... потом можете задавать свои вопросы.
   - Извини, Ян, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах, - сказал Дефорски (В голову Рамирову пришла уж вовсе абсурдная мысль: "Может, они-то и подстроили убийство Джильки, чтобы таким образом выйти на меня? Неужели они могли бы пойти на такое?!" - но потом он опомнился: все-таки ЮНПИС не из злодеев состоит, по крайней мере, раньше не состоял). - Хочу тебе сказать сразу, что твоя дочь пала от руки тех негодяев из Легиона, с которыми ты в последнее время заигрываешь. Правда, пуля была шальной, и предназначалась вовсе не ей, но разве тебе от этого будет легче?!
   Дальше Дефорски довольно подробно описал, как накануне вечером Джилька имела несчастье проходить мимо одного из баров, где в тот момент гуляли подвыпившие молодчики из числа "эксов". ("Куда это она направлялась на ночь глядя?", по инерции подумал Рамиров, но тут же сообразил, что, скорее всего, дочь шла к нему, в "Голубую розу"). Чего-то они там между собой не поделили, и, не долго думая, для выяснения отношений пустили в ход огнестрельное оружие. По причине своей нетрезвости никто из них не попал друг в друга, но одна пуля отрикошетила от никелированной стойки и прошила окно-витрину, уложив девочку наповал. Мгновенно отрезвев, парни тут же разбежались - их никто не осмелился задержать, опасаясь оружия, а бармен вызвал полицию и "скорую"... Объявлен розыск подлецов, и мы их непременно возьмем, говорил Дефорски, они свое получат, ты не сомневайся, Ян...
   - А за это ты нам поможешь, - подхватил язвительно Рамиров. - Так что ли, получается, Роберт? Будто взятку мне предлагаешь!
   - Ну, зачем ты так, Ян? - досадливо поморщился Дефорски и повернулся к своим подчиненным. - Да уберите вы оружие, ребята, неужели самим не понятно?!
   Те виновато спрятали атомайзеры.
   - Вот что, - сказал Дефорски, не глядя на Рамирова. - Мы понимаем твое состояние и не будем больше тебя беспокоить. Только... чтобы в будущем никогда больше эти выродки не убивали невинных мальчишек и девчонок, детей наших, чтобы не доставляли они горя мирным людям... прошу тебя, заклинаю: отдай нам прибор, который прислали этим убийцам!..
   Спокойно, Рамиров, спокойно, бормотал мысленно Ян самому себе. Не поддавайся моментальным импульсам. А один из этих подленьких импульсов диктует сейчас тебе: в качестве мести за дочь отдать "оракул" борцам за благородные идеалы, чтобы они, борцы эти, настигли и сурово покарали засранцев!..
   - Согласен, Роберт, - сказал он вслух. - Только, к сожалению, прибор этот сейчас не со мной, Роберт. Не ношу я с собой такие сокровища, понимаешь? В надежном месте он спрятан...
   Когда они поймут, что я не собираюсь отдавать им "оракула", наверняка с ними придется драться, как-то отстраненно думал при этом Рамиров. А у гроба, в присутствии Юли, это было бы просто кощунством. Значит, надо увести их отсюда...
   Он подошел к гробу и вдруг, повинуясь порыву, мягко обнял Юлию за плечи и хотел прижать ее к себе. Что-то с хлестким звуком ударило его по щеке, и Ян не сразу сообразил, что получил пощечину.
   - Ненавижу тебя, Рамиров! - побелевшими, сухими губами сказала она. Не-на-ви-жу!.. Ведь это из-за таких, как ты, погибают дети! Своим дурацким стремлением быть добреньким для всех ты губишь людей. Ты был и остался убийцей, Рамиров, и, если бы не эти люди, я бы никогда не позвала тебя сюда! Потому что ты и только ты виновен в смерти Джильки!.. И зачем она связалась с тобой, подлецом?!.
   Это было куда больнее, чем пощечина. Что-то внутри Рамирова безвозвратно рухнуло, но он почему-то ничего не смог сказать в свое оправдание, сколько ни пытался, только уже на пороге все-таки оглянулся на Юлию. В последний раз...
   Они молча вышли из квартиры.
   Спускаясь по лестнице в окружении широкоплечих юнписовцев, Рамиров натянул на себя шапочку с "оракулом". Покосился на своих "конвоиров", но те, похоже, посчитали этот жест вполне естественным.
   На площадке между четвертым и третьим этажом Роберту Дефорски вдруг стало плохо. Он судорожно уцепился за перила и стал шарить по карманам. Все остальные тоже были вынуждены остановиться. Один из парней подхватил Дефорски под локоть и помог ему справиться с никак не желавшим открываться пузырьком, в котором хранились желтоватые пилюли.
   Дефорски пожевал таблетку и извиняющимся тоном сказал в пространство:
   - Все-таки скверно, что человек зависит от какого-то жалкого кусочка мышечной ткани, которому наплевать на то, что у человека - масса дел и в обрез - времени!..
   - Не надо бы вам работать по ночам, Роберт Николаевич, - сердито буркнул один из юнписовцев. - Совсем уже себя загнали, как скаковую лошадь...
   - В нашем деле без скачек нельзя, - сказал Дефорски и подмигнул Рамирову. - А ночь... Что ночь? Ночь для нас - самое рабочее время.
   Только теперь Ян увидел, как постарел Дефорски, как много морщин появилось на его продолговатом лице, как ссутулились и заострились плечи. Такого человека нельзя было не пожалеть.
   - Как там у вас дела в конторе? - неожиданно для себя спросил Рамиров. - Как поживает Моргадо? Вонючка Джонс по-прежнему страдает одышкой?
   - Извини, Ян, - грустно сказал Роберт, - но ты спрашиваешь про покойников... И число их не уменьшается, а, наоборот, увеличивается с каждым днем. Вот представь: каждый день сидишь в своем дурацком кабинете и ждешь: кого из твоих ребят убили на этот раз?.. Каждый день такая петрушка... А уж когда отправляешь кого-нибудь на задание, особенно вот таких зеленых и несмышленых, - он кивнул на своих спутников, - так вообще - море отрицательных эмоций... Может быть, и сердце-то я посадил в такие моменты, когда вот-вот должны вернуться те, кого посылал накануне, а они не возвращаются, а вместо них только приносят официальную сводку-отчет, где, черным по белому, знакомые фамилии, только не в рамке, а после слова "погибли"...
   Голос Дефорски дрогнул, и он замолчал.
   Они вышли на улицу, прошли по тротуару, свернув за угол, и сели в неприметный серый турбо-кар, за рулем которого маялся от безделья молоденький водитель с усиками. Естественно, Дефорски сел рядом с водителем, и так же естественно Рамиров оказался зажатым с двух сторон крутыми плечами двух других юнписовцев.
   - Куда ехать? - осведомился водитель, заводя машину.
   - Спроси у него, - Дефорски кивнул на Яна.
   - На Северный вокзал, - сказал Рамиров, повторяя мысленную подсказку "оракула".
   - Камера хранения? - коротко поинтересовался Роберт, глядя в окно.
   - Не торопи события, Роберт, - ответствовал Рамиров. - Скоро сам все увидишь...
   Им нужно было ехать через центр. Однако, словно подчиняясь внушению "оракула", турбо-кар вскоре свернул в переулки и начал петлять по извилистым, крутым лабиринтам тесно построенных домов. Это был так называемый Латинский квартал.
   Дефорски вдруг хохотнул.
   - А здорово ты нас водил за нос, Ян! - сказал он. - Взять хотя бы попытку войти с тобой в контакт в кафе... Чувствуется старая школа. Между прочим, Освальд тоже участвовал в том эпизоде, - издевательски добавил он.
   Парень, сидевший слева от Рамирова, смущенно кашлянул и поерзал на сиденье.
   - Кто ж мог предположить, что он такой прыткий? - спросил он неизвестно у кого хриплым от курения голосом. - Мы делали все, как надо...
   Завязался чисто профессиональный спор о методах слежки и задержания. Рамиров в нем, однако, не участвовал. Не потому, что ему нечего было сказать по данному поводу. Просто в этот момент "оракул" показывал ему, что произойдет через две с половиной минуты. И Яну сразу вспомнилось, что у Дефорски больное сердце, трое детей и любящая жена...
   "ТОЛЬКО ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЭТИ ЛЮДИ НЕ ПОГИБЛИ", отчаянно взмолился Рамиров. "ВЕРОЯТНОСТЬ ЛЕТАЛЬНОГО ИСХОДА ОТНОСИТЕЛЬНО МАЛА", безжалостно-сухо ответил "телохранитель".
   "Относительно мала", мысленно повторил Рамиров нечеловеческую формулировку "оракула". Сам себе не отдавая в этом отчета, он начинал относиться к аппарату, как к своему второму "Я", все время забывая о том, что это - не человек и что все человеческое ему чуждо, но именно за это Рамиров начинал ненавидеть своего электронного ангела-хранителя...
   Они вновь вырвались на простор проспекта Миттерана и помчались у самой центральной разделительной полосы с огромной скоростью.
   Навстречу размытыми импульсами пролетали чопорные "кадиллаки", хищные "шевроле", изысканные "альфа-ромео" и горбатые "фольксвагены". Выделяясь среди стада легковых каров, натужно грохотал мастодонтоподобный "стратфорд" с четырьмя газотурбинными движками, загруженный пластмассовыми ящиками.
   Когда до грузовика осталось около сотни метров, "оракул" шепнул прямо в мозг Рамирова: "Вот сейчас!" - и Ян, подавшись назад и постаравшись надежно упереться ногами в передние сиденья, помимо своей воли крикнул водителю:
   - Куда несешься! Правее возьми, осторожно!..
   Как и следовало ожидать, парень, ошарашенный этим внезапным воплем, не поддался приказу крутнуть руль вправо, а стал вертеть головой по сторонам, пытаясь обнаружить, в чем же, собственно, дело...
   И в этот миг из-за "стратфорда" вылез на обгон на бешеной скорости черный автокар, водитель которого, видимо, верил не то в свое мастерство, не то в бессмертие души. Они сближались лоб в лоб так стремительно, что истошный крик Дефорски водителю: "Осторожно! Уходи вправо!" - раздался всего за доли секунды до столкновения.
   Поросячий визг тормозов обеих машин, запах жженой синтетической резины шин, белые, вытянувшиеся лица юнписовцев, чей-то панический вопль все эти ощущения доходили до Рамирова так медленно, будто он смотрел очередной кинотрюк, исполняемый каскадерами-профессионалами.
   Яна швырнуло вперед с такой силой, что что-то зазвенело - то ли у него в голове, то ли просто лобовое стекло - машина почему-то встала на дыбы, и окружающий мир закувыркался, как решивший пошалить ребенок...
   Каким-то уголком сознания Рамиров успел понять, что турбо-кар перевернуло вверх колесами и теперь он скользит на крыше кабины по гладкому асфальту, а потом машину сотряс еще один удар, от которого потемнело в глазах, и мир померк...
   Очнулся Ян, казалось, спустя вечность. В ушах бубнил чей-то настойчивый голос: "ВСТАВАЙ... ВСТАВАЙ... ВСТАВАЙ...".
   "Это же "оракул", сообразил Рамиров и окончательно пришел в себя.
   В кабине капало что-то горячее, рядом лежали переплетенные, без признаков жизни, тела юнписовцев. Судя по всему, Рамиров пострадал в катастрофе не так сильно, как они. Благодаря "оракулу", черт бы его побрал!..
   Стекла в дверцах отсутствовали, их осколки хрустели повсюду. Рамиров кое-как выкарабкался наружу.
   На противоположной стороне улицы толпа зевак окружила вдребезги разнесенный автокар, с которым они столкнулись. Рамиров поспешно отошел от машины. Голова гудела, колени подгибались, ноги и руки были как будто тряпичные...
   Кто-то из прохожих тряс его за рукав и что-то спрашивал, но смысл слов не доходил до затуманенного сознания Рамирова.
   "УХОДИ, БЫСТРЕЕ УХОДИ", настойчиво твердил "оракул". Он, как всегда, был прав, и Рамиров поспешил последовать совету. Растолкав толпу, он юркнул в дверь ближайшего бара, прошел, шатаясь, через полупустой зал и благополучно вышел через дверь черного хода.
   Через несколько минут он уже был в трех кварталах от места катастрофы.
   РЕТРОСПЕКТИВА-12. ЗАСТАВА
   Проклятое воображение, оно не раз подводило Рамирова.
   Стоя в полночь на условленном месте встречи, Ян пытался представить, что его ожидает в Легионе. В любом случае, "оракула" было бесполезно об этом спрашивать. И разыгравшаяся фантазия подсунула ему такую картину.
   Во-первых, затормозит бесшумно возле него роскошный черный "мерседес", из которого выберется в сопровождении нескольких громил загадочная личность в плаще с поднятым воротником, непременно в кожаных перчатках и в черных очках. У Рамирова будет спрошен какой-нибудь замысловатый пароль, которого он, конечно же, не знает...
   Во-вторых, доставят его, связанного по рукам и ногам, на какой-нибудь заброшенный полевой командный пункт, где вначале подвергнут жуткому допросу с пристрастием (имеется в виду пристрастие к использованию всяких варварских пыточных устройств), в ходе которого будет препарирована и подробно проанализирована биография "лейтенанта Евгения Бикоффа". Заседание "приемной комиссии" под крышей спорткомплекса в этом отношении можно будет сравнить лишь с детскими забавами...
   Дальше начинаются различные вариации.
   Если Рамирова "раскрывают", что, кстати, весьма вероятно, то его будет ждать мрачный подвал с волосатым человеком в кожаном фартуке, который будет решать: лишить жертву жизни с помощью удавки или чего-нибудь в этом роде сразу или предварительно доставить себе эстетическое наслаждение, подвесив казнимого за ребра на стальном крюке?.. Не исключена возможность и образцово-показательной казни, с привлечением к оной молодых и необстрелянных членов Легиона. Вроде покойного Лэста-младшего...
   Если же "легенда" Рамирова удовлетворит штаб Легиона, то вырисовывается церемония торжественного посвящения в ряды "борцов за справедливость", с обязательным кровопусканием с помощью кинжала, принесением соответствующей клятвы личностям в черных масках и целованием пыльного шелка чудом уцелевших воинских знамен...
   Денька через три Рамирову поручат для начала расклеивание самодельных листовок с воззваниями Легиона к гражданам Евросообщества, через месяц-другой доверят участвовать в таком ответственном деле, как нападение на демонстрацию "сторонников мира", а там, глядишь, через год допустят и к вооруженным действиям...
   Одним словом, перспектива вырисовывалась мрачная и безнадежная, Рамиров был зол на себя и давал обещания господу Богу поставить сотню свечей, если останется после этой ночи в живых.
   Занятый этими мыслями, он не обратил никакого внимания на старенький, потертый "лендровер", который шумно остановился на другой стороне улицы. Только когда человек в пятнистом комбинезоне, вылезший с места водителя, подошел прямиком к нему и осведомился: "Это вы - лейтенант Бикофф?", Ян сообразил, в чем дело.
   Всякая конспирация попиралась грубо и безоговорочно. Полицейский, который в последние десять минут прохаживался по периметру перекрестка, особо пристально приглядываясь к Рамирову, с возросшим в энной степени подозрением взирал на человека в комбинезоне. Не хватало еще, чтобы из машины выглянуло дуло автомата и расстреляло полисмена на глазах у праздно гуляющей публики.
   - Бывший, - уточнил Рамиров вслух, разглядывая, в свою очередь, незнакомца. - Бывший лейтенант...
   - Ну-ну, - проворчал неодобрительно человек в "комбезе". - Это мы еще посмотрим, бывший или будущий... Пошли в машину.
   В "лендровере" было темно, пахло машинным маслом и железом. В темноте Рамиров пролез на сиденье, расположенное вдоль борта кузова, наступив при этом кому-то на ногу. Судя по очертаниям фигур, здесь сидели еще пятеро.
   - Ну, вот, - удовлетворенно сказал человек в комбинезоне, садясь за руль и трогая машину с места. - Теперь наша группа - в полном составе. Значит, так, лейтенант, особо мы знакомиться не будем, за неимением времени. Согласно твоей фамилии, дадим тебе кличку "Бык". - ("Уж лучше "Клюв", ведь фамилия Бикофф - не русского происхождения", подумал Рамиров). - Меня можешь называть Бекасом. Справа от тебя - Барсук, дальше идут: Жираф, Бобр, а напротив тебя - Кролик и Мак...
   Из темноты рядом с Рамировым поочередно сказали: "Привет", "Очень приятно", "Уэлкам... ту зэ эс... ха-ха!", "Здорово! Ты - бык, а я корова!"... Пятый молча сунул Рамирову жесткую пятерню, от которой почему-то пахло железом.
   - Да у вас тут прямо настоящий зверинец, - усмехнулся Рамиров. - Что ж тогда вы так неосторожно своим видом полицию дразните?
   - Это ты про "копа", который пялился на нас? - догадался Бекас. - Да пошел он!.. Пусть они нас боятся, а не мы их.
   - Куда едем? - осведомился Рамиров.
   - Стрелять не разучился, Бык? - спросил кто-то из "зверинца".
   - Вообще-то нет, - медленно проговорил Рамиров. - А что?
   - Понимаешь, лейтенант, - сказал Бекас, ведя машину по полуосвещенным улицам, где Рамиров никогда не бывал до этого. - Обстоятельства складываются так, что придется тебя сразу подключить к делу. Прошлой ночью погиб... в общем, один наш боевой товарищ. В качестве замены штаб рекомендовал тебя. Сейчас мы едем брать один объект, так что поможешь нам, ладно?
   - Как это - "брать"? - глупо переспросил Рамиров. - И что это за объект?
   - Не бойся, большой драки не ожидается, - усмехнулся Бекас. - При въезде в город стоит юнписовская застава, мать ее за ногу, так вот она Легиону - как кость поперек горла... По ночам ее сторожит пара охранников, наша задача - "выключить" их и покопаться в бумагах, а на прощание устроить небольшой фейерверк... Как ты на такие мероприятия смотришь? А?
   - Положительно, - сказал без особого энтузиазма Ян. - А оружие будет? Или голыми руками обойдемся?
   Рядом с ним что-то звякнуло, и острый ствол автомата уперся Рамирову под ребро.
   - Держи, - сказал чей-то голос. - Это твоя игрушка будет.
   - Пока едем, переоденься, - приказным тоном сказал Бекас. - Дай ему вещмешок, Жираф.