– А что ты делаешь в выходной, мой мальчик? Джек тихо ответил:
– Не знаю. Я еще об этом не думал. Скорее всего, отправлюсь куда-нибудь в центр.
– Ага, а ты, Фричи? – дернул Сташ за рукав громадного, будто бы из железа отлитого горняка.
Тот что-то невнятно проворчал.
– Что-что? Я совсем тебя не слышу! – не унимался Сташ.
Здоровяк развернулся и громко сказал:
– Кое-какие люди благодаря твоим махинациям остались без выходного.
Сташ широко открыл глаза и изумленно посмотрел на Фричи:
– Благодаря мне? А в чем же я виновен, Фричи? Тебе нужен был зажим, я его достал, а если ты должен за это занести на мой счет в журнале двойное время работы – так кто же в этом виноват?
Альфред Боггс покосился на Сташа и, забирая свой поднос с конвейера, посоветовал:
– Ты бы лучше отстал от него, Сташ! Сташ с обиженным видом развел руками:
– Вот и делай после этого добро!
Фричи заворчал и отвернулся. Джек оглянулся и увидел, что рядом с ним стоит Перес – озабоченный и хмурый.
– Что-то случилось? – тихонько спросил Шторм.
– Да… – махнул рукой Перес. – Это все сонная болезнь. Вчера один со второй смены подхватил ее… А ты… разве ты не слышал об этом? – он с удивлением посмотрел на Шторма. – Так давно в туннелях, а до сих пор не знаешь, что происходит? А ты нигде не интересовался, почему нас держат одной бригадой? А-а! Да потому, что они не хотят, чтобы мы общались с теми, кто поработал здесь чуть подольше.
Сташ почесал затылок и вмешался в разговор:
– Ага, я слышал, будто бы все они спятили…
Перес пожал плечами:
– Может быть, это и так называется… Но они выделывают невероятные вещи…
Что-то о сонной болезни Джек слышал – разговоры о ней давно ходили по баракам, но в чем конкретно она заключается – не знал.
– И что же они выделывают? – поинтересовался он.
– О-о! – Перес тяжело вздохнул. – Они гуляют.
– Гуляют? – удивленно переспросил Джек.
– Да-а, выбираются за пределы купола без скафандров и безо всякого другого снаряжения и гуляют по лазертаунской поверхности. Конечно, они не уходят далеко. Куда они могут уйти без глотка воздуха в легких? Но им все равно. Однажды ночью один из людей Була Квада попытался остановить одного из них – так тот его чуть не прикончил. – Перес поперхнулся и замолчал.
– А! – махнул рукой Сташ. – Да это им просто попались какие-то плохие наркотики!
Перес зло посмотрел на Сташа:
– Да, об этом уже тоже все знают! Если кому-то попадаются плохие наркотики, так значит, их покупали у тебя! Но там твоими зельями не пахнет – ведь сонная болезнь косит людей со дня открытия планеты! Оставили бы они в покое эту глыбу камней да приискали место для житья поудобнее! Так нет же! Здесь такая богатая руда, что они помирают, а выбраться отсюда не могут!
– Может быть, это что-то вроде воздушного наркоза? – неуверенно спросил Джек.
Перес махнул рукой:
– Да они сумасшедшие, вот что…
– Ладно, я голоден! – Сташ растолкал стоящих перед ним в очереди людей и направился к пищеблоку. Перес посмотрел на Джека:
– Будь осторожен, парень!
– Да, и ты – тоже.
Перес отошел. Джек отыскал поднос и пристроился в хвосте очереди. Так вот почему их не смешивают со старой бригадой! Такие проблемы объясняли многое из происходящего.
Сташ усмехнулся и, пронося мимо Джека поднос с пищей, прошептал:
– Думаю, что с тройными нормами, занесенными в мой журнал, и денежками, которые я зарабатываю на стороне, я смогу скинуть года полтора из положенного мне тут времени…
Дрожь пробежала по спине у Джека. Большинство людей, попавших сюда, обязаны были отработать в шахтах по два, а то и по пять лет, а потом им предстояла жизнь в городе, изолированном от неживой поверхности луны стеклянным колпаком. Тут не на что было посмотреть – ну разве что пройтись из одного конца города в другой да посидеть в искусственном саду… От такого будущего у кого хочешь побегут по коже мурашки…
– Отстань от меня, Сташ! – сказал Джек.
– Хорошо, приятель! Посмотрим на тебя через пару лет, А может быть, ты кое-что получил, пообщавшись с леди-пауком? Может быть, тебе и контракт отрабатывать не нужно? А может быть, ты поделишься своими деньжатами с Фричи, ведь они ему ох как нужны! А что до крапивной водоросли, так таких здоровяков, как он, эта закуска только пощекочет!
Верзила, стоящий недалеко от Джека, не вытерпел и опрокинул поднос с едой прямо на Сташа, потом схватил парня за грудки и повалил на пол. Еще двое, наверное, не разобравшись как следует в ситуации, налетели на Джека. От одного он отделался сразу же, а второй оказался понастырнее и поопытнее в драках. Джек отбросил его от себя мощным ударом под дых. Щеки Шторма зарозовели, по жилам заиграла кровь. О, Боже, как же хорошо было драться! Куски пищи летели вверх, размазывались по стенам, полу и потолку.
– А ты хорошо дерешься! – сказал рабочий и опять полез на него.
– Да, – согласился Джек и красивым ударом сбил противника с ног.
К нему подскочил Сташ:
– Давай, приятель, закругляйся, пора отсюда сматываться!
– Зачем? – Шторм вошел во вкус драки. Давно уже он не чувствовал себя таким живым и сильным,
– Сейчас здесь будет полиция, а я не хочу потерять все свои деньги! – Сташ дернул его за рукав. – Слышишь? Пошли!
Когда Шторм вышел из прорабской, Сташ посмотрел на него большими от страха глазами. Он подбежал к Джеку и суетливо заговорил:
– Эй, приятель, расскажи-ка мне, что там было? Я очень хочу это знать!
Джек посмотрел на него сердито и презрительно:
– Ну и что же ты хочешь знать? Я не против штрафа за драку. В конце-то концов, мне она принесла огромное удовольствие. Меня беспокоит другое. Вопервых, ты на нас доносишь. Во-вторых, ты занимаешься торговлей наркотиками.
Джек попытался погасить раздиравшую его ярость. Сейчас он мог только злиться – ничего конкретного он предпринять не мог.
Сташ пожал плечами:
– Ну и что? Ведь я же когда-то был карманником!
Шторм передразнил его: он тоже пожал плечами и сказал:
– Ну и что? А я для тебя – коллега по работе. Коллега, и не больше. Но и не меньше. Так почему же ты не заступился за меня ни в столовой, ни перед бригадиром?
Сташ хохотнул:
– А ты думаешь, что меня кто-нибудь послушал бы? Да брось ты, Шторм! Ведь идет война – война нас против них, а на войне, сам понимаешь, как на войне.
– Ты не прав, Сташ! – Джек покачал головой. – Мы, рабочие, должны быть вместе, как пальцы в кулаке. До тебя это, насколько я понимаю, не доходит? Лазертаун – это совсем не место для жизни, а выберемся мы отсюда только в том случае, если будем вместе.
Сташ почесал синяк, который посадил ему Фричи, и тряхнул растрепанными волосами:
– Э-э… Да ты все еще младенец, Джек Шторм, – а потом, подумав, добавил: – Но поэтому-то ты мне и нравишься. Ты как глоток свежего воздуха в этих вонючих шахтах.
Джек посмотрел в спину удаляющемуся напарнику и пошел следом. Камеры службы безопасности водили своими окулярами, следя за каждым его шагом, но Джек не обращал на них никакого внимания. Его интересовало другое. Кажется, в перепалке со Сташем он нашел истину. Если все рабочие выступят вместе, силы, которая может удержать их на планете, не найдется.
Она упиралась и тащила за собой тяжелый контейнер с бронескафандром. Тот подрагивал и скрежетал своим металлическим дном по тонкому слою мокрого снега на асфальте. У нее не было ничего для того, чтобы как-то выжить на Колесном, – ни денег, ни комбинезона. И все же… раньше она думала, что пока человек жив, он должен надеяться – на Бога, на солнечный свет… но на этой забытой Богом планете не было ни солнца, ни того, что они привыкли называть дневным светом. Она засунула руки под мышки и попрыгала, чтобы хоть немножечко согреться. Да нет, что это такое она выдумала? Уж эта-то планета совсем не была забыта Богом, даже наоборот – здесь находилось довольно-таки крупное поселение миссионеров. Они должны были создать условия для исследований и промышленного строительства на Колесном. Пока на город не накатывала кромешная, почти что непроглядная темнота, все улицы просто кишели уокерами в утепленных мантиях.
Элибер поднесла руки к губам и подышала на них.
Может быть, пальцы отойдут и начнут двигаться., тогда она подождет, пока кто-нибудь не выйдет из бара или игорного зала, и попытается украсть хоть немного кредитов, а потом устроиться в гостинице на ночлег… Она изо всех сил дышала на руки и часто-часто подпрыгивала. Ничего, так бывает всегда – когда плохо, ночи кажутся невыносимыми, но потом наступает день, и становится легче. Она обязательно дотянет до утра, обязательно дотянет…
Если не превратится в ледышку этой же ночью. Элибер подумала, что она могла бы отдать под залог контейнер со скафандром, все равно таскать его за собой было довольно-таки мучительно, а на камеру хранения не было денег. Но вряд ли кто-нибудь из местных жителей сможет по достоинству оценить эти сияющие досрехи. К тому же в случае удачи их будет довольно трудно выкрасть и вернуть назад. Нет, эта идея никуда не годилась. Элибер пошевелила пальцами. Белые клубы человеческого дыхания взметнулись вверх в конце переулка, совсем недалеко от нее. Кажется, там кто-то шел.
– Сэр, видимо, нам надо расстаться, ведь завтра утром вам придется очень рано вставать! – сказал вежливый мужской голос. Да, по улице шло два человека, а Элибер очень не любила, когда ей приходилось одной выступать против двух. И все же на этой пустынной обледеневшей улице она могла наделать такого переполоха, что их силы автоматически сравняются.
Человек постарше – из-за тусклого света ночных ламп его почти нельзя было рассмотреть – потирал руки в перчатках:
– Я никогда не видел Колесного собственными глазами. Но мне очень нравится все то, что мы тут настроили.
Молодой и вежливый спутник вздохнул:
– Увы, сэр, но Колесный – уже не наш. Он находится слишком близко от границы, и поэтому на него предъявляют море претензий.
Пожилой что-то проворчал, а потом громко сказал:
– Видимо, мне придется продолжать эту работу в одиночку…
– Сэр, вы не можете… – Элибер почти не расслышала того, что ответил молодой, из-за сильного порыва ветра, налетевшего на переулок; только последнее слово долетело до нее – … раскопки.
– А-а! – старик явно был доволен. – Так вы хотели бы посмотреть на раскопки?
Молодой человек выпрямился:
– Больше, чем на что-либо, сэр. Старик вздохнул:
– Но ведь раскопки не были официально разрешены!
Элибер поняла, что ей нужно делать: она оставит контейнер с бронекостюмом в переулке – его уже достаточно завалило снежком, и так, рядом с сугробом, его вряд ли кто-то приметит. Потом, когда дело будет сделано, она обязательно вернется за ним, а пока… Сейчас или никогда! Элибер перебежала на противоположную сторону улицы, подскочила к старику, вытянула у него из кармана кошелек и, сделав подножку, повалила его прямо под ноги молодому спутнику. А теперь – бежать! Она бросилась наутек. Но не тут-то было. Молодой оказался гораздо проворнее, чем она ожидала – вместо того, чтобы споткнуться о старика и хоть немного поваляться в сугробе, он проворно прыгнул и бросился за ней. Замерзшие ноги плохо слушались. Она уже чувствовала за своей спиной горячее дыхание преследователя. И вдруг – Элибер поскользнулась и упала. Она свернулась на снегу клубочком и изо всех сил зажала в окоченевших пальцах кошелек. Молодой человек схватил ее за плечи и повалил на спину, его темные глаза глянули на нее с презрением и ненавистью.
– Ты, уличная воровка, как ты посмела обидеть святого!
Элибер вдохнула в себя морозный воздух:
– Я не знаю, святой он или нет, – резко ответила она. – Я знаю, что я хочу жить.
Пожилой мужчина подошел к ним и осторожно взял за руку своего спутника:
– Кого ты тут поймал, Ленский?
– Воровку, – молодой парень пнул ее сапогом по запястью, пытаясь выбить из ее окоченевших пальцев кошелек. Элибер ойкнула – боль от удара острой волной прошла по окоченевшей руке.
– Ладно, ладно, Ленский. Достаточно, она выглядит совсем безобидной…
–Это она-то? – сверкнул глазами молодой.
– Конечно, – старик рассмеялся, – в тех случаях, когда она этого хочет! Что ты здесь делаешь?
– Спасаюсь. – Элибер поднялась на Ноги и отряхнула с платья снег.
– Ну, воровство – это не самый лучший метод для спасения, – старик с улыбкой взглянул на Ленского.Вот для тебя первое испытание, мой друг. Сможешь ты ее исправить?
Ленский брезгливо отвернулся в сторону:
– Даже и пытаться не стану.
Старик улыбался так же широко и спокойно:
– Ну что ж. Тогда тебе придется исправляться самой. Посоветуй мне, как тебя наказать?
Элибер вспомнила об утепленных нарядах уокеров и выпалила:
– Достригите меня в монахини.
Пожилой человек открыл рот не то от удивления, не то от тихого, совсем беззвучного смеха:
– В самом деле? Ты хотела бы раскаяться и стать монахиней?
– Я стану кем угодно, чтобы хоть немного согреться, – честно ответила Элибер.
В глазах старика запрыгали веселые искорки.
– Это самопожертвование, сэр, – вздохнул Ленский.
– Ну уж нет! – старик громко и весело засмеялся. – Это называется реализм. Если хочешь, пойдем с нами, а там посмотрим, чем тебе можно помочь, но, конечно, только после того, как ты хоть немного отогреешься.
– Нет, сэр… – Ленский был явно возмущен. – Вы не можете взять с собой уличную воровку.
Старик с интересом посмотрел на него:
– Почему – не могу? ч
– Но ведь завтра утром вы улетаете!
– Ах, да… – старик задумался и, заметив, как дрожит девушка, накинул ей на плечи свою накидку. – Это действительно проблема. Но все равно – для того, чтобы немножечко отогреться, будет время. А потом…
– Он обратился к Элибер: – А может быть, ты захочешь полететь с нами?
Элибер затрясла головой и, стуча зубами, сказала:
– Нет-нет, сэр, ни в коем случае. Мне и самой есть куда лететь.
Старик недовольно посмотрел на нее:
– Но не могу же я тебя бросить на морозе! Может быть это и слабое месть уокеров, но когда мы видим подходящую для себя работу, мы не любим откладывать ее в долгий ящик. Насколько я понимаю, тебя нужно немножечко изменить, моя юная леди… конечно, если я не ошибаюсь…
Элибер остановилась и сбросила с себя теплую накидку:
– Вы ошибаетесь, – резко сказала она. – Меня совсем не надо изменять, ведь я не чей-нибудь проект, и потом, мне тут надо кое-кого найти… И все же – спасибо…
Ленскому явно понравился такой поворот событий:
– Да, да, Святой Калин, к тому же вы не можете взять ее с собой в Лазертаун!
Элибер вздрогнула: Лазертаун? Она подхватила одежду и, посмотрев в мягкие глаза своего пожилого спутника, сказала:
– А с другой стороны, я уже говорила вам, что для того, чтобы согреться, могу стать даже монахиней!
Святой Калин захохотал:
– Ну что ж! Бывали причины и похуже!
ГЛАВА 10
– Не знаю. Я еще об этом не думал. Скорее всего, отправлюсь куда-нибудь в центр.
– Ага, а ты, Фричи? – дернул Сташ за рукав громадного, будто бы из железа отлитого горняка.
Тот что-то невнятно проворчал.
– Что-что? Я совсем тебя не слышу! – не унимался Сташ.
Здоровяк развернулся и громко сказал:
– Кое-какие люди благодаря твоим махинациям остались без выходного.
Сташ широко открыл глаза и изумленно посмотрел на Фричи:
– Благодаря мне? А в чем же я виновен, Фричи? Тебе нужен был зажим, я его достал, а если ты должен за это занести на мой счет в журнале двойное время работы – так кто же в этом виноват?
Альфред Боггс покосился на Сташа и, забирая свой поднос с конвейера, посоветовал:
– Ты бы лучше отстал от него, Сташ! Сташ с обиженным видом развел руками:
– Вот и делай после этого добро!
Фричи заворчал и отвернулся. Джек оглянулся и увидел, что рядом с ним стоит Перес – озабоченный и хмурый.
– Что-то случилось? – тихонько спросил Шторм.
– Да… – махнул рукой Перес. – Это все сонная болезнь. Вчера один со второй смены подхватил ее… А ты… разве ты не слышал об этом? – он с удивлением посмотрел на Шторма. – Так давно в туннелях, а до сих пор не знаешь, что происходит? А ты нигде не интересовался, почему нас держат одной бригадой? А-а! Да потому, что они не хотят, чтобы мы общались с теми, кто поработал здесь чуть подольше.
Сташ почесал затылок и вмешался в разговор:
– Ага, я слышал, будто бы все они спятили…
Перес пожал плечами:
– Может быть, это и так называется… Но они выделывают невероятные вещи…
Что-то о сонной болезни Джек слышал – разговоры о ней давно ходили по баракам, но в чем конкретно она заключается – не знал.
– И что же они выделывают? – поинтересовался он.
– О-о! – Перес тяжело вздохнул. – Они гуляют.
– Гуляют? – удивленно переспросил Джек.
– Да-а, выбираются за пределы купола без скафандров и безо всякого другого снаряжения и гуляют по лазертаунской поверхности. Конечно, они не уходят далеко. Куда они могут уйти без глотка воздуха в легких? Но им все равно. Однажды ночью один из людей Була Квада попытался остановить одного из них – так тот его чуть не прикончил. – Перес поперхнулся и замолчал.
– А! – махнул рукой Сташ. – Да это им просто попались какие-то плохие наркотики!
Перес зло посмотрел на Сташа:
– Да, об этом уже тоже все знают! Если кому-то попадаются плохие наркотики, так значит, их покупали у тебя! Но там твоими зельями не пахнет – ведь сонная болезнь косит людей со дня открытия планеты! Оставили бы они в покое эту глыбу камней да приискали место для житья поудобнее! Так нет же! Здесь такая богатая руда, что они помирают, а выбраться отсюда не могут!
– Может быть, это что-то вроде воздушного наркоза? – неуверенно спросил Джек.
Перес махнул рукой:
– Да они сумасшедшие, вот что…
– Ладно, я голоден! – Сташ растолкал стоящих перед ним в очереди людей и направился к пищеблоку. Перес посмотрел на Джека:
– Будь осторожен, парень!
– Да, и ты – тоже.
Перес отошел. Джек отыскал поднос и пристроился в хвосте очереди. Так вот почему их не смешивают со старой бригадой! Такие проблемы объясняли многое из происходящего.
Сташ усмехнулся и, пронося мимо Джека поднос с пищей, прошептал:
– Думаю, что с тройными нормами, занесенными в мой журнал, и денежками, которые я зарабатываю на стороне, я смогу скинуть года полтора из положенного мне тут времени…
Дрожь пробежала по спине у Джека. Большинство людей, попавших сюда, обязаны были отработать в шахтах по два, а то и по пять лет, а потом им предстояла жизнь в городе, изолированном от неживой поверхности луны стеклянным колпаком. Тут не на что было посмотреть – ну разве что пройтись из одного конца города в другой да посидеть в искусственном саду… От такого будущего у кого хочешь побегут по коже мурашки…
– Отстань от меня, Сташ! – сказал Джек.
– Хорошо, приятель! Посмотрим на тебя через пару лет, А может быть, ты кое-что получил, пообщавшись с леди-пауком? Может быть, тебе и контракт отрабатывать не нужно? А может быть, ты поделишься своими деньжатами с Фричи, ведь они ему ох как нужны! А что до крапивной водоросли, так таких здоровяков, как он, эта закуска только пощекочет!
Верзила, стоящий недалеко от Джека, не вытерпел и опрокинул поднос с едой прямо на Сташа, потом схватил парня за грудки и повалил на пол. Еще двое, наверное, не разобравшись как следует в ситуации, налетели на Джека. От одного он отделался сразу же, а второй оказался понастырнее и поопытнее в драках. Джек отбросил его от себя мощным ударом под дых. Щеки Шторма зарозовели, по жилам заиграла кровь. О, Боже, как же хорошо было драться! Куски пищи летели вверх, размазывались по стенам, полу и потолку.
– А ты хорошо дерешься! – сказал рабочий и опять полез на него.
– Да, – согласился Джек и красивым ударом сбил противника с ног.
К нему подскочил Сташ:
– Давай, приятель, закругляйся, пора отсюда сматываться!
– Зачем? – Шторм вошел во вкус драки. Давно уже он не чувствовал себя таким живым и сильным,
– Сейчас здесь будет полиция, а я не хочу потерять все свои деньги! – Сташ дернул его за рукав. – Слышишь? Пошли!
Когда Шторм вышел из прорабской, Сташ посмотрел на него большими от страха глазами. Он подбежал к Джеку и суетливо заговорил:
– Эй, приятель, расскажи-ка мне, что там было? Я очень хочу это знать!
Джек посмотрел на него сердито и презрительно:
– Ну и что же ты хочешь знать? Я не против штрафа за драку. В конце-то концов, мне она принесла огромное удовольствие. Меня беспокоит другое. Вопервых, ты на нас доносишь. Во-вторых, ты занимаешься торговлей наркотиками.
Джек попытался погасить раздиравшую его ярость. Сейчас он мог только злиться – ничего конкретного он предпринять не мог.
Сташ пожал плечами:
– Ну и что? Ведь я же когда-то был карманником!
Шторм передразнил его: он тоже пожал плечами и сказал:
– Ну и что? А я для тебя – коллега по работе. Коллега, и не больше. Но и не меньше. Так почему же ты не заступился за меня ни в столовой, ни перед бригадиром?
Сташ хохотнул:
– А ты думаешь, что меня кто-нибудь послушал бы? Да брось ты, Шторм! Ведь идет война – война нас против них, а на войне, сам понимаешь, как на войне.
– Ты не прав, Сташ! – Джек покачал головой. – Мы, рабочие, должны быть вместе, как пальцы в кулаке. До тебя это, насколько я понимаю, не доходит? Лазертаун – это совсем не место для жизни, а выберемся мы отсюда только в том случае, если будем вместе.
Сташ почесал синяк, который посадил ему Фричи, и тряхнул растрепанными волосами:
– Э-э… Да ты все еще младенец, Джек Шторм, – а потом, подумав, добавил: – Но поэтому-то ты мне и нравишься. Ты как глоток свежего воздуха в этих вонючих шахтах.
Джек посмотрел в спину удаляющемуся напарнику и пошел следом. Камеры службы безопасности водили своими окулярами, следя за каждым его шагом, но Джек не обращал на них никакого внимания. Его интересовало другое. Кажется, в перепалке со Сташем он нашел истину. Если все рабочие выступят вместе, силы, которая может удержать их на планете, не найдется.
* * *
Если она замерзнет еще больше, то уже не отогреется никогда. Элибер остановилась в темном переулке и попробовала отдышаться. Дыхание уже не превращалось в пар – внутри у нее было так же холодно, как и на улице. Держаться, держаться, во что бы то ни стало держаться!Она упиралась и тащила за собой тяжелый контейнер с бронескафандром. Тот подрагивал и скрежетал своим металлическим дном по тонкому слою мокрого снега на асфальте. У нее не было ничего для того, чтобы как-то выжить на Колесном, – ни денег, ни комбинезона. И все же… раньше она думала, что пока человек жив, он должен надеяться – на Бога, на солнечный свет… но на этой забытой Богом планете не было ни солнца, ни того, что они привыкли называть дневным светом. Она засунула руки под мышки и попрыгала, чтобы хоть немножечко согреться. Да нет, что это такое она выдумала? Уж эта-то планета совсем не была забыта Богом, даже наоборот – здесь находилось довольно-таки крупное поселение миссионеров. Они должны были создать условия для исследований и промышленного строительства на Колесном. Пока на город не накатывала кромешная, почти что непроглядная темнота, все улицы просто кишели уокерами в утепленных мантиях.
Элибер поднесла руки к губам и подышала на них.
Может быть, пальцы отойдут и начнут двигаться., тогда она подождет, пока кто-нибудь не выйдет из бара или игорного зала, и попытается украсть хоть немного кредитов, а потом устроиться в гостинице на ночлег… Она изо всех сил дышала на руки и часто-часто подпрыгивала. Ничего, так бывает всегда – когда плохо, ночи кажутся невыносимыми, но потом наступает день, и становится легче. Она обязательно дотянет до утра, обязательно дотянет…
Если не превратится в ледышку этой же ночью. Элибер подумала, что она могла бы отдать под залог контейнер со скафандром, все равно таскать его за собой было довольно-таки мучительно, а на камеру хранения не было денег. Но вряд ли кто-нибудь из местных жителей сможет по достоинству оценить эти сияющие досрехи. К тому же в случае удачи их будет довольно трудно выкрасть и вернуть назад. Нет, эта идея никуда не годилась. Элибер пошевелила пальцами. Белые клубы человеческого дыхания взметнулись вверх в конце переулка, совсем недалеко от нее. Кажется, там кто-то шел.
– Сэр, видимо, нам надо расстаться, ведь завтра утром вам придется очень рано вставать! – сказал вежливый мужской голос. Да, по улице шло два человека, а Элибер очень не любила, когда ей приходилось одной выступать против двух. И все же на этой пустынной обледеневшей улице она могла наделать такого переполоха, что их силы автоматически сравняются.
Человек постарше – из-за тусклого света ночных ламп его почти нельзя было рассмотреть – потирал руки в перчатках:
– Я никогда не видел Колесного собственными глазами. Но мне очень нравится все то, что мы тут настроили.
Молодой и вежливый спутник вздохнул:
– Увы, сэр, но Колесный – уже не наш. Он находится слишком близко от границы, и поэтому на него предъявляют море претензий.
Пожилой что-то проворчал, а потом громко сказал:
– Видимо, мне придется продолжать эту работу в одиночку…
– Сэр, вы не можете… – Элибер почти не расслышала того, что ответил молодой, из-за сильного порыва ветра, налетевшего на переулок; только последнее слово долетело до нее – … раскопки.
– А-а! – старик явно был доволен. – Так вы хотели бы посмотреть на раскопки?
Молодой человек выпрямился:
– Больше, чем на что-либо, сэр. Старик вздохнул:
– Но ведь раскопки не были официально разрешены!
Элибер поняла, что ей нужно делать: она оставит контейнер с бронекостюмом в переулке – его уже достаточно завалило снежком, и так, рядом с сугробом, его вряд ли кто-то приметит. Потом, когда дело будет сделано, она обязательно вернется за ним, а пока… Сейчас или никогда! Элибер перебежала на противоположную сторону улицы, подскочила к старику, вытянула у него из кармана кошелек и, сделав подножку, повалила его прямо под ноги молодому спутнику. А теперь – бежать! Она бросилась наутек. Но не тут-то было. Молодой оказался гораздо проворнее, чем она ожидала – вместо того, чтобы споткнуться о старика и хоть немного поваляться в сугробе, он проворно прыгнул и бросился за ней. Замерзшие ноги плохо слушались. Она уже чувствовала за своей спиной горячее дыхание преследователя. И вдруг – Элибер поскользнулась и упала. Она свернулась на снегу клубочком и изо всех сил зажала в окоченевших пальцах кошелек. Молодой человек схватил ее за плечи и повалил на спину, его темные глаза глянули на нее с презрением и ненавистью.
– Ты, уличная воровка, как ты посмела обидеть святого!
Элибер вдохнула в себя морозный воздух:
– Я не знаю, святой он или нет, – резко ответила она. – Я знаю, что я хочу жить.
Пожилой мужчина подошел к ним и осторожно взял за руку своего спутника:
– Кого ты тут поймал, Ленский?
– Воровку, – молодой парень пнул ее сапогом по запястью, пытаясь выбить из ее окоченевших пальцев кошелек. Элибер ойкнула – боль от удара острой волной прошла по окоченевшей руке.
– Ладно, ладно, Ленский. Достаточно, она выглядит совсем безобидной…
–Это она-то? – сверкнул глазами молодой.
– Конечно, – старик рассмеялся, – в тех случаях, когда она этого хочет! Что ты здесь делаешь?
– Спасаюсь. – Элибер поднялась на Ноги и отряхнула с платья снег.
– Ну, воровство – это не самый лучший метод для спасения, – старик с улыбкой взглянул на Ленского.Вот для тебя первое испытание, мой друг. Сможешь ты ее исправить?
Ленский брезгливо отвернулся в сторону:
– Даже и пытаться не стану.
Старик улыбался так же широко и спокойно:
– Ну что ж. Тогда тебе придется исправляться самой. Посоветуй мне, как тебя наказать?
Элибер вспомнила об утепленных нарядах уокеров и выпалила:
– Достригите меня в монахини.
Пожилой человек открыл рот не то от удивления, не то от тихого, совсем беззвучного смеха:
– В самом деле? Ты хотела бы раскаяться и стать монахиней?
– Я стану кем угодно, чтобы хоть немного согреться, – честно ответила Элибер.
В глазах старика запрыгали веселые искорки.
– Это самопожертвование, сэр, – вздохнул Ленский.
– Ну уж нет! – старик громко и весело засмеялся. – Это называется реализм. Если хочешь, пойдем с нами, а там посмотрим, чем тебе можно помочь, но, конечно, только после того, как ты хоть немного отогреешься.
– Нет, сэр… – Ленский был явно возмущен. – Вы не можете взять с собой уличную воровку.
Старик с интересом посмотрел на него:
– Почему – не могу? ч
– Но ведь завтра утром вы улетаете!
– Ах, да… – старик задумался и, заметив, как дрожит девушка, накинул ей на плечи свою накидку. – Это действительно проблема. Но все равно – для того, чтобы немножечко отогреться, будет время. А потом…
– Он обратился к Элибер: – А может быть, ты захочешь полететь с нами?
Элибер затрясла головой и, стуча зубами, сказала:
– Нет-нет, сэр, ни в коем случае. Мне и самой есть куда лететь.
Старик недовольно посмотрел на нее:
– Но не могу же я тебя бросить на морозе! Может быть это и слабое месть уокеров, но когда мы видим подходящую для себя работу, мы не любим откладывать ее в долгий ящик. Насколько я понимаю, тебя нужно немножечко изменить, моя юная леди… конечно, если я не ошибаюсь…
Элибер остановилась и сбросила с себя теплую накидку:
– Вы ошибаетесь, – резко сказала она. – Меня совсем не надо изменять, ведь я не чей-нибудь проект, и потом, мне тут надо кое-кого найти… И все же – спасибо…
Ленскому явно понравился такой поворот событий:
– Да, да, Святой Калин, к тому же вы не можете взять ее с собой в Лазертаун!
Элибер вздрогнула: Лазертаун? Она подхватила одежду и, посмотрев в мягкие глаза своего пожилого спутника, сказала:
– А с другой стороны, я уже говорила вам, что для того, чтобы согреться, могу стать даже монахиней!
Святой Калин захохотал:
– Ну что ж! Бывали причины и похуже!
ГЛАВА 10
– Отлично! – сказал Святой Калин, устраиваясь в своих обширных апартаментах. Он до сих пор удивленно косился на извлеченный Элибер из сугроба контейнер. Калин явно хотел поговорить с девушкой, но ждал того момента, когда Ленский их покинет. Неуклюжий парень мялся у порога, косился на непрошеную гостью и медлил. Наконец, когда дальше тянуть было некуда, он сверкнул глазами на Элибер и вышел.
Элибер хмыкнула. Церковь уокеров пожертвовала ей теплую одежду, и теперь она, обрядившись в новое платье и немного согревшись, блаженствовала. Щеки раскраснелись, глаза лучились счастливой улыбкой: вот оно – долгожданное тепло!
Святой Калин присел рядом с ней:
– Не думай, что я поверил, будто ты собираешься стать монахиней, – серьезно сказал он. – Я хотел бы знать, зачем тебе надо на Лазертаун?
Элибер поморщилась:
– Да нет, вы совсем не так меня поняли. Я не очень-то заинтересована в Лазертауне, просто по мне – любое место намного лучше, чем этот айсберг.
Калин устало покачал головой:
– Нет, моя дорогая уличная воровка, я хочу услышать правду. Ведь ты совсем не с Колесного, ты тут транзитом, иначе на тебе была бы гораздо более теплая одежда. Я думаю, что ты кое-что знаешь о Лазертауне. Там обосновалась небольшая община горнодобытчиков. Завтра ты отправишься туда со мной и попадешь из огня да в полымя. Отнесись к моей просьбе с уважением и пониманием, дитя и скажи правду: что тебе надо
в Лазертауне? * Элибер шмыгнула носом, тряхнула головой и осторожно посмотрела на уокера:
– Хорошо, – решила она открыться. – У меня есть друг, и я думаю, что его увезли туда.
Калин удивленно переспросил:
– Увезли!?
– Ну да. – Элибер махнула рукой. – Понимаете, нелегальный трудовой контракт. Скорее всего, его погрузили в холодный сон и отправили туда.
Уокер ничего не сказал, в его мягких глазах появилась задумчивая грусть. Ветерок, выдуваемый кондиционером, шевелил короткие седоватые волосы. Да-а… работа по контракту была, в сущности, каторгой.
Элибер отвернулась. Что-то в глазах нового знакомого очень смущало ее. И все-таки этот человек был красив и добр.
– Послушай, дитя, – он тяжело вздохнул. – А может быть, тебя просто бросили?
Элибер спрыгнула с кресла:
– Да нет! У него не было никаких причин вербоваться, поверьте, я это знаю точно! Его принудили силой, ведь он очень многим мешал!
– Хорошо. – Калин немного помолчал. – А кому это было нужно?
Она закатила глаза:
– А вот этого… вот этого вам совсем не нужно знать! У всего происходящего есть свои причины. Но если я попаду туда, я могу подтвердить, что он – это он, и они его сразу же отпустят!
– Значит, ты хочешь нарушить контракт? – тень сомнения промелькнула в глазах святого.
– Да, – голос Элибер срывался от волнения. – Я ищу его уже два месяца.
– Я понял, – миссионер потрогал большой деревянный крест, висящий у него на груди. – И кто же этот человек?
Элибер помедлила, но потом собралась с духом и решилась:
– Шторм, Джек Шторм. В последнее время он был рыцарем новой императорской гвардии, и поэтому он сумеет выбраться отсюда, а тот человек, который упек его в шахты, здорово об этом пожалеет!
Святой Калин побледнел:
– Ты сказала – Шторм? Такой молодой парень с русыми волосами и голубыми глазами? А лицо – простое, чуть деревенское, даже неприметное на первый взгляд?
– Да! Это он! Так вы его знаете? – радостно вскрикнула Элибер.
Старик сел в кресло и удивленно пробормотал:
– Да, кажется, знаю… – потом подошел к компьютеру, набрал номер и сказал: – Ленский, пожалуйста, скажите пилоту, что я даю согласие на взлет!
Элибер повернулась к Калину:
– На взлет?
Калин пожал плечами:
– Ну да, моя дорогая! Должен же я был знать, зачем тебе надо на Лазертаун! Я и сам кое-когда становлюсь мишенью, ну, а если по существу, так этот твой Джек хорошо потрудился, чтобы в прошлый раз вытянуть меня, из одной западни…
Элибер смотрела на святого во все глаза:
– Вы хотите сказать, что могли бы не взять меня с собой?
– Конечно. – Калин прошелся по комнате. – Я бы тебя не взял с собой, если бы ты не сказала мне правду или если бы то, что ты мне сказала, мне не понравилось. Я оставил бы тебе одежду и немного денег на еду
– ведь Христос учит нас быть милосердными. И все же… – он задумчиво посмотрел в окно. – Все же,эта поездка будет очень тяжелой…
Корабль подрагивал. Элибер пристроилась в мягком пассажирском кресле и затихла. Святой Калин сидел рядом с ней. Он поговорил с пилотом, потом пошарил в кармане, что-то оторвал от маленькой, похожей на блокнот книжечки, и передал Элибер кусочек бумажки.
– На-ка, прилепи это за ухо. Это триксополямин, он совершает чудеса при перегрузках.
Элибер прилепила бумажку за ухо и покосилась на Калина: он сидел, запрокинув голову и закрыв глаза. Его голубая мантия, надетая поверх простого рабочего комбинезона, чуть-чуть подрагивала.
– Что же такое случилось со Штормом? – вдруг спросил святой. – Ведь в бронекостюме он неуязвим и непобедим!
– Он был без доспехов, – ответила Элибер. – Все дело в том, что они в моем контейнере…
– Ну да, об этом я уже догадался. – Калин хмыкнул и заморгал. – А ты думаешь, что это разумно – везти на Лазертаун такую диковинку?
Элибер засмеялась:
– Не знаю, но мне кажется, что Джеку понадобятся разные виды убеждения.
– Да, в этом ты, наверное, права. – Его Святейшество покачал головой. – Но и я как союзник никому не помешаю.
Разговор прервался: корабль начал взлет, и удесятеренная тяжесть, навалившаяся на головы, плечи и руки и вдавившая хрупкие человеческие тела в амортизационные кресла, заставила забыть обо всем. Элибер закрыла глаза и подумала, что этот святой на самом-то деле великий реалист и умеет в любой ситуации понять самое главное. А главное было в том, что стены ада расступятся и выпустят пленников, если на Джеке Шторме будет бронекостюм!
– Что-то ты выглядишь раздраженным, приятель – весело сказал тот.
Джек сверкнул голубыми глазами:
– Ты сам лишился денег и меня лишил моего мизерного заработка.
– Да, это так, – кивнул Сташ. – Но вот посмотри: здесь можно делать деньги, при этом я совсем не имею в виду работу в шахтах. Здесь существуют привилегии, а еще – маленькие, жалкие человеческие мечты, а уж их-то можно и покупать, и продавать.
Джек плюнул:
– Послушай, парень, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я этим не занимаюсь!
– Я тоже, приятель! – Сташ фамильярно похлопал Шторма по плечу. – Послушай, давай будем вместе, и я обещаю тебе, что наши дела пойдут в гору и уже через год мы сможем выкупить свой контракт!
Джек остановился и скинул руку Сташа со своего плеча:
– Я не хочу быть твоим подельником, приятель! Но я заметил, что ты буквально прилип ко мне. Если не секрет – почему?
Сташ отвернулся и отбросил со лба копну густых черных волос:
– Ладно… мне трудно это выразить, но мне кажется, что мы с тобой в чем-то похожи…
Джек ничего не ответил. Он повернулся и пошел к баракам – только один поворот туннеля отделял их от ночного прибежища.
– Послушай… – Сташ догнал его и схватил за руку. – Мы же с тобой не шахтеры и не сварщики, как остальные! Ну хорошо, пока мне не везет, но я совсем не собираюсь сдаваться!
– Нет, Сташ. – Джек резко качнул головой. – Ты совсем не такой, как я.
– А может быть, я похож на тебя гораздо больше, чем тебе кажется! – ответил парень с каким-то нервным вызовом и с нотками явной бравады в голосе добавил: – Ничего, скоро мы с тобой снова окажемся на вершине, вот посмотришь! А уже в этот уик-энд нас будет поджидать парочка хорошеньких девочек, и ты будешь счастлив от того, что старина Сташ создал тебе домашний уют!
Шторм пошел быстрее. Нет, отвечать не имело смысла и слушать тоже. Все, что ему говорил Сташ, было на редкость противно. —«Есть оружие – есть солдат, нет оружия – нет солдата!» – опять вспомнилось ему. А так ли уж прав был сержант-инструктор? Ведь даже Сташ, этот ни к черту не годный человечек, интуитивно чувствует доминанту жизни, проникает в самую сердцевину души и изо всех сил старается поразить ее… А он, Джек Шторм, – солдат, и если сейчас у него нет возможности сражаться в открытом бою-, это еще не значит, что его враг исчез, а сам он покорился. Он должен сражаться до конца, ведь если он отступит, он будет проклят!
Шторм надел свой рабочий комбинезон и приготовился к выходу в забой. На площадке стоял один из небольших транспортных автомобильчиков. Джек взглянул на маршрутную программу. Кажется, их бригада уже уехала, а они со Сташем, как это случалось частенько, запаздывали. Джек сел в автомобильчик и подождал Сташа, который уже вышел из барака и теперь направлялся к машине. Шторм подумал и решил, что связь в шлеме лучше отключить – очень уж раздражала его болтовня этого коммерсанта. Жалкий, жадный, никчемный человечек! Джек занес опознавательный номер в блок учета рабочего времени.
– Пятнадцать минут опоздания. Штраф, – запрыгали на табло огненно-алые буквы.
Джек пожал плечами и подумал, что могло бы быть и хуже. Автомобильчик подрулил к забою. Шторм выпрыгнул, перешагнул через груду толстых кабелей и направился к месту работы.
Альфред Боггс, увидев Джека, приветственно махнул ему рукой: Джек включил внутришлемную связь и перешел на прием.
– Мне жаль, что ты опять с ним, – крикнул Боггс. – Это дело никчемное!
Джек рассмеялся:
– Наверное, наша жизнь может быть и никчемной. Может быть, именно это я и заслужил! Какие новости?
Боггс показал рукой в глубь туннеля:
– Вот здесь мы будем строить Т-образный узел. По полученным данным, в этом месте находятся залежи драгоценных камней, но прораб прорабатывает и коекакие другие варианты.
– Хорошо. – Джек оглянулся по сторонам. – Где мне сегодня работать?
Элибер хмыкнула. Церковь уокеров пожертвовала ей теплую одежду, и теперь она, обрядившись в новое платье и немного согревшись, блаженствовала. Щеки раскраснелись, глаза лучились счастливой улыбкой: вот оно – долгожданное тепло!
Святой Калин присел рядом с ней:
– Не думай, что я поверил, будто ты собираешься стать монахиней, – серьезно сказал он. – Я хотел бы знать, зачем тебе надо на Лазертаун?
Элибер поморщилась:
– Да нет, вы совсем не так меня поняли. Я не очень-то заинтересована в Лазертауне, просто по мне – любое место намного лучше, чем этот айсберг.
Калин устало покачал головой:
– Нет, моя дорогая уличная воровка, я хочу услышать правду. Ведь ты совсем не с Колесного, ты тут транзитом, иначе на тебе была бы гораздо более теплая одежда. Я думаю, что ты кое-что знаешь о Лазертауне. Там обосновалась небольшая община горнодобытчиков. Завтра ты отправишься туда со мной и попадешь из огня да в полымя. Отнесись к моей просьбе с уважением и пониманием, дитя и скажи правду: что тебе надо
в Лазертауне? * Элибер шмыгнула носом, тряхнула головой и осторожно посмотрела на уокера:
– Хорошо, – решила она открыться. – У меня есть друг, и я думаю, что его увезли туда.
Калин удивленно переспросил:
– Увезли!?
– Ну да. – Элибер махнула рукой. – Понимаете, нелегальный трудовой контракт. Скорее всего, его погрузили в холодный сон и отправили туда.
Уокер ничего не сказал, в его мягких глазах появилась задумчивая грусть. Ветерок, выдуваемый кондиционером, шевелил короткие седоватые волосы. Да-а… работа по контракту была, в сущности, каторгой.
Элибер отвернулась. Что-то в глазах нового знакомого очень смущало ее. И все-таки этот человек был красив и добр.
– Послушай, дитя, – он тяжело вздохнул. – А может быть, тебя просто бросили?
Элибер спрыгнула с кресла:
– Да нет! У него не было никаких причин вербоваться, поверьте, я это знаю точно! Его принудили силой, ведь он очень многим мешал!
– Хорошо. – Калин немного помолчал. – А кому это было нужно?
Она закатила глаза:
– А вот этого… вот этого вам совсем не нужно знать! У всего происходящего есть свои причины. Но если я попаду туда, я могу подтвердить, что он – это он, и они его сразу же отпустят!
– Значит, ты хочешь нарушить контракт? – тень сомнения промелькнула в глазах святого.
– Да, – голос Элибер срывался от волнения. – Я ищу его уже два месяца.
– Я понял, – миссионер потрогал большой деревянный крест, висящий у него на груди. – И кто же этот человек?
Элибер помедлила, но потом собралась с духом и решилась:
– Шторм, Джек Шторм. В последнее время он был рыцарем новой императорской гвардии, и поэтому он сумеет выбраться отсюда, а тот человек, который упек его в шахты, здорово об этом пожалеет!
Святой Калин побледнел:
– Ты сказала – Шторм? Такой молодой парень с русыми волосами и голубыми глазами? А лицо – простое, чуть деревенское, даже неприметное на первый взгляд?
– Да! Это он! Так вы его знаете? – радостно вскрикнула Элибер.
Старик сел в кресло и удивленно пробормотал:
– Да, кажется, знаю… – потом подошел к компьютеру, набрал номер и сказал: – Ленский, пожалуйста, скажите пилоту, что я даю согласие на взлет!
Элибер повернулась к Калину:
– На взлет?
Калин пожал плечами:
– Ну да, моя дорогая! Должен же я был знать, зачем тебе надо на Лазертаун! Я и сам кое-когда становлюсь мишенью, ну, а если по существу, так этот твой Джек хорошо потрудился, чтобы в прошлый раз вытянуть меня, из одной западни…
Элибер смотрела на святого во все глаза:
– Вы хотите сказать, что могли бы не взять меня с собой?
– Конечно. – Калин прошелся по комнате. – Я бы тебя не взял с собой, если бы ты не сказала мне правду или если бы то, что ты мне сказала, мне не понравилось. Я оставил бы тебе одежду и немного денег на еду
– ведь Христос учит нас быть милосердными. И все же… – он задумчиво посмотрел в окно. – Все же,эта поездка будет очень тяжелой…
Корабль подрагивал. Элибер пристроилась в мягком пассажирском кресле и затихла. Святой Калин сидел рядом с ней. Он поговорил с пилотом, потом пошарил в кармане, что-то оторвал от маленькой, похожей на блокнот книжечки, и передал Элибер кусочек бумажки.
– На-ка, прилепи это за ухо. Это триксополямин, он совершает чудеса при перегрузках.
Элибер прилепила бумажку за ухо и покосилась на Калина: он сидел, запрокинув голову и закрыв глаза. Его голубая мантия, надетая поверх простого рабочего комбинезона, чуть-чуть подрагивала.
– Что же такое случилось со Штормом? – вдруг спросил святой. – Ведь в бронекостюме он неуязвим и непобедим!
– Он был без доспехов, – ответила Элибер. – Все дело в том, что они в моем контейнере…
– Ну да, об этом я уже догадался. – Калин хмыкнул и заморгал. – А ты думаешь, что это разумно – везти на Лазертаун такую диковинку?
Элибер засмеялась:
– Не знаю, но мне кажется, что Джеку понадобятся разные виды убеждения.
– Да, в этом ты, наверное, права. – Его Святейшество покачал головой. – Но и я как союзник никому не помешаю.
Разговор прервался: корабль начал взлет, и удесятеренная тяжесть, навалившаяся на головы, плечи и руки и вдавившая хрупкие человеческие тела в амортизационные кресла, заставила забыть обо всем. Элибер закрыла глаза и подумала, что этот святой на самом-то деле великий реалист и умеет в любой ситуации понять самое главное. А главное было в том, что стены ада расступятся и выпустят пленников, если на Джеке Шторме будет бронекостюм!
* * *
Они шли гулким душным туннелем. Джеку совсем не хотелось смотреть на Сташа, но на этого коммерсанта, кажется, не так просто было произвести впечатление.– Что-то ты выглядишь раздраженным, приятель – весело сказал тот.
Джек сверкнул голубыми глазами:
– Ты сам лишился денег и меня лишил моего мизерного заработка.
– Да, это так, – кивнул Сташ. – Но вот посмотри: здесь можно делать деньги, при этом я совсем не имею в виду работу в шахтах. Здесь существуют привилегии, а еще – маленькие, жалкие человеческие мечты, а уж их-то можно и покупать, и продавать.
Джек плюнул:
– Послушай, парень, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я этим не занимаюсь!
– Я тоже, приятель! – Сташ фамильярно похлопал Шторма по плечу. – Послушай, давай будем вместе, и я обещаю тебе, что наши дела пойдут в гору и уже через год мы сможем выкупить свой контракт!
Джек остановился и скинул руку Сташа со своего плеча:
– Я не хочу быть твоим подельником, приятель! Но я заметил, что ты буквально прилип ко мне. Если не секрет – почему?
Сташ отвернулся и отбросил со лба копну густых черных волос:
– Ладно… мне трудно это выразить, но мне кажется, что мы с тобой в чем-то похожи…
Джек ничего не ответил. Он повернулся и пошел к баракам – только один поворот туннеля отделял их от ночного прибежища.
– Послушай… – Сташ догнал его и схватил за руку. – Мы же с тобой не шахтеры и не сварщики, как остальные! Ну хорошо, пока мне не везет, но я совсем не собираюсь сдаваться!
– Нет, Сташ. – Джек резко качнул головой. – Ты совсем не такой, как я.
– А может быть, я похож на тебя гораздо больше, чем тебе кажется! – ответил парень с каким-то нервным вызовом и с нотками явной бравады в голосе добавил: – Ничего, скоро мы с тобой снова окажемся на вершине, вот посмотришь! А уже в этот уик-энд нас будет поджидать парочка хорошеньких девочек, и ты будешь счастлив от того, что старина Сташ создал тебе домашний уют!
Шторм пошел быстрее. Нет, отвечать не имело смысла и слушать тоже. Все, что ему говорил Сташ, было на редкость противно. —«Есть оружие – есть солдат, нет оружия – нет солдата!» – опять вспомнилось ему. А так ли уж прав был сержант-инструктор? Ведь даже Сташ, этот ни к черту не годный человечек, интуитивно чувствует доминанту жизни, проникает в самую сердцевину души и изо всех сил старается поразить ее… А он, Джек Шторм, – солдат, и если сейчас у него нет возможности сражаться в открытом бою-, это еще не значит, что его враг исчез, а сам он покорился. Он должен сражаться до конца, ведь если он отступит, он будет проклят!
Шторм надел свой рабочий комбинезон и приготовился к выходу в забой. На площадке стоял один из небольших транспортных автомобильчиков. Джек взглянул на маршрутную программу. Кажется, их бригада уже уехала, а они со Сташем, как это случалось частенько, запаздывали. Джек сел в автомобильчик и подождал Сташа, который уже вышел из барака и теперь направлялся к машине. Шторм подумал и решил, что связь в шлеме лучше отключить – очень уж раздражала его болтовня этого коммерсанта. Жалкий, жадный, никчемный человечек! Джек занес опознавательный номер в блок учета рабочего времени.
– Пятнадцать минут опоздания. Штраф, – запрыгали на табло огненно-алые буквы.
Джек пожал плечами и подумал, что могло бы быть и хуже. Автомобильчик подрулил к забою. Шторм выпрыгнул, перешагнул через груду толстых кабелей и направился к месту работы.
Альфред Боггс, увидев Джека, приветственно махнул ему рукой: Джек включил внутришлемную связь и перешел на прием.
– Мне жаль, что ты опять с ним, – крикнул Боггс. – Это дело никчемное!
Джек рассмеялся:
– Наверное, наша жизнь может быть и никчемной. Может быть, именно это я и заслужил! Какие новости?
Боггс показал рукой в глубь туннеля:
– Вот здесь мы будем строить Т-образный узел. По полученным данным, в этом месте находятся залежи драгоценных камней, но прораб прорабатывает и коекакие другие варианты.
– Хорошо. – Джек оглянулся по сторонам. – Где мне сегодня работать?