Ионеско Эжен. Король Умирает

   Доктор отошел. Король убегает, слышно, как он орет и бьется обо что-то за кулисами.
 
   ДОКТОР (вслед). Ваше величество! Успокойтесь!
   МАРГАРИТА. Да это не король. Это боров, которого режут.
   ДОКТОР. А между тем, это естественное состояние умирающего. Всё происходит, как обычно.
   КОРОЛЬ (за кулисами). А-а!
   МАРГАРИТА. От страха он банален. А я-то, дура, надеялась, что он произнесет хотя бы один какой-нибудь предсмертный афоризм.
   ДОКТОР. В крайнем случае, Ваше величество, припишем ему чьи-нибудь чужие красивые слова. Мои...
   МАРГАРИТА. Я думаю, прежде всего нам нужно сочинить приличный некролог.
   Крик короля.
 
   СТРАЖ. Король бунтует.
   ДЖУЛЬЕТТА (дернувшись). Он там всех перепугает!
   ДОКТОР. Стоять! Пусть пугает. Пугать некого. В стране уже нет никого.
   МАРГАРИТА. Есть вражеские уши на границах, доктор.
   КОРОЛЬ. А! (Вбегает ненадолго на сцену и снова с криком убегает.)
   МАРГАРИТА. Может быть, сделать ему какой-нибудь укол?
   МАРИЯ. Как же вы все-таки жестоки и бессердечны!
   ДОКТОР (в трубу). Народ! На помощь!
   ДЖУЛЬЕТТА. Доктор, что это?
   ДОКТОР. Это эхо. Откликающееся с большим опозданием.
   МАРГАРИТА. Это нормально. Для нашего государства это нормально. Здесь всё разладилось, и всё запаздывает. Даже смерть.
   СТРАЖ. Король возвращается.
   МАРГАРИТА. Успокойте его, доктор.
   КОРОЛЬ. Я никогда не успокоюсь. Скоты, мерзавцы, узурпаторы. Где мой народ?
   ДОКТОР. Опомнитесь, Ваше величество! Откуда этот страх и малодушие? Ведь вы же воевали. Ведь вы герой! Ведь вы участвовали в трех тысячах сражений! Да впереди! Да на белом коне! И страх был вам неведом! Тысячи раз смерть и вы были рядом, — и ничего!
   СТРАЖ. Его величество давно уже модернизировал армию! Он воевал, стоя на танке или на крыле самолета.
   МАРИЯ. Ты был героем, помни это! Ты воевал!
   КОРОЛЬ. Я был героем, я помню это. Я воевал. Но никогда смерть и мое имя не сопоставлялись.
   МАРГАРИТА. Что? Да ты всю жизнь пользовался её услугами! Кто, как не смерть, возвела тебя на престол?! И ты тут еще кривляешься?!
   КОРОЛЬ. Никогда смерть не сопутствовала моему героическому прошлому.
   МАРГАРИТА. Тысячи, миллионы смертей обагряют твое правление. Ты убил всех своих братьев. Ты приказал казнить всех твоих соперников! — Руками вот этого доктора и палача. Ты выжег их земли и перебил их родителей!
   ДОКТОР. Я выполнял приказ! Я был инструментом, а не убийцей. Я делал это антисептически! А кроме того, я сожалею об этом.
   КОРОЛЬ (начиная пританцовывать). А я приказывал по государственной необходимости! Казнить — не значит убивать.
   МАРГАРИТА. Так вот ты и умрешь сегодня по государственной необходимости.
   КОРОЛЬ. Государство — это я!
   МАРГАРИТА. Несчастное государство, в каком оно состоянии!
   КОРОЛЬ. Государство — это я! (Садится на трон.)
   ТАНЕЦ, ПЕРЕХОД. Король танцует, управляя движениями своего трона.
 
   Все выстроились шеренгой на авансцене, в центре — король, сидящий на троне. Мария присела к нему на колесо.
   Музыка стихла.
 
   ДОКТОР (деловито). ...Подъем национального сознания связан именно с его именем, что отчетливо осознается при анализе особенно последнего периода его легендарного правления... Светлая память, обагряя наши воспоминания о Беранже Первом, горьким осадком навсегда укрепится в благодарных мозгах осиротевших земляков. Конец некролога и подписи.
   С этого момента все вдруг заговорили, лениво цедя и растягивая слова, как базарные кокетки. Король оторопело переводит взгляд с одного на другого.
 
   МАРГАРИТА. Не, ну хорошо. В принципе, неплохо-а?..
   МАРИЯ. Ну чё хорошего-то, как обычно.
   МАРГАРИТА. Мария, прекра-ати, противно.
   СТРАЖ. Ку-ку, тридцать девять минут двенадцать секунд.
   КОРОЛЬ (неожиданно — тем же кукольным манером). Ну-у, что, может, сделаем небольшой перерыв для зрителей?
   МАРГАРИТА. А-га? Перед смертью не надышишься?
   КОРОЛЬ. Ты про себя?
   ДОКТОР. Ой, да прекратите вы, господи-и!
   КОРОЛЬ. А почему вы так все ма-анерно загово-орили?
   МАРГАРИТА. Церемония такая.
   СТРАЖ. Ку-ку, ну чё, с перерывом или без перерыва?
   МАРГАРИТА. Да чё тянуть-то, с перерывом, потерпят тридцать минут, не развалятся. — В конце концов, смерть — вещь совершенно естественная.
   КОРОЛЬ. Ты думаешь, о чем ты говоришь?
   ДЖУЛЬЕТТА. Ну вы тоже, Ваше величество, не очень-то.
   КОРОЛЬ (естественно). Да что «не очень-то»? Я просто действительно не хочу умирать. (Манерно.) Ваще уже дошла.
   ДЖУЛЬЕТТА. Да кому ж хочется умирать-то?
   КОРОЛЬ. Тоже верно.
   СТРАЖ. Ку-ку, двадцать восемь минут.
   МАРГАРИТА. А в конце-то концов, чем ты лучше других? Ну король, ну и что?
   МАРИЯ. Но он и не хуже других, успокойся. Правда, козлик?
   Король неприятно удивлен, отыгрывает жестами «козлика».
 
   МАРГАРИТА. Ну и что, все равно он, как и все люди, обречен, приговорен к смерти. Надо было всегда думать о смерти.
   ДЖУЛЬЕТТА. Вам легко говорить. А вы сами-то думали об этом?
   МАРГАРИТА. Думала-думала, успокойся.
   МАРИЯ. Он тоже думал, почему вы так говорите? Правда, козлик?
   Король тихо возмущается, но на него никто не обращает внимания.
 
   МАРГАРИТА. Да перестань ты, Мария. Никогда он не думал. Ну что ты мне-то говоришь?
   СТРАЖ. Ку-ку, двадцать пять минут.
   ДЖУЛЬЕТТА. А моя бабушка говорила: ожидание смерти хуже самой смерти.
   ДОКТОР. Джульетта, типун тебе на язык.
   Балаган заканчивается.
 
   КОРОЛЬ (снова естественно). Господи! А ведь сколько людей рождаются в эту самую минуту! Сколько бессмысленных рождений в мире!
   СТРАЖ. Совершенно верно, Ваше величество. Рождений много, только не в нашем краю. Наша рождаемость сведена практически к нулю.
   ДЖУЛЬЕТТА. У нас даже салат не родит, чего уж там говорить.
   ДОКТОР. Всеобщая стерилизация, есть такой термин.
   ДЖУЛЬЕТТА. Да ничего вообще не растет, хоть тресни.
   МАРИЯ. Доктор! Но может быть, когда-нибудь все снова начнет расти?
   ДОКТОР. Вряд ли, Ваше величество. Впрочем, может и будет когда-нибудь снова расти, кто его знает. Но уже без Его величества. После. Потом. Может и будет. Без Его величества. Хотя вряд ли. Но кто знает? Без Его величества, может, и будет. Расти. (Смутившись, замолкает.)
   КОРОЛЬ. Как — без меня? Доктор! Вы сказали, без меня будет расти?!
   ДОКТОР. Я сказал, к сожалению, без вас. Может быть, я сказал, всё и будет расти. Но навряд ли.
   КОРОЛЬ. Без меня?! (Джульетта тем временем протирает ему тряпкой лысину.)
   ДОКТОР. Да!
   КОРОЛЬ. Без меня люди будут расти и смеяться?
   ДОКТОР. Вполне возможно, Ваше величество, если уж откровенно. На вас ведь свет белый не сошелся, так сказать, колышком.
   СТРАЖ. Ку-ку! Двадцать четыре минуты.
   КОРОЛЬ. И что, они будут шутить и танцевать? И расти на моей могиле?!
   ДОКТОР. Ну почему на могиле? Есть и другие места.
   МАРГАРИТА. Да будут, будут, успокойся. И еще как будут.
   КОРОЛЬ. Словно меня никогда и не существовало?
   МАРГАРИТА. Да, словно тебя никогда не существовало.
   КОРОЛЬ. Доктор!
   ДОКТОР. Я не уверен, Ваше величество, не знаю. Не знаю, не знаю. (Махнув рукой, уходит назад.)
   КОРОЛЬ (произносит речь громовым голосом, широко жестикулируя). Не-е-ет! Вы всё знаете. Вы всё продумали, прежде чем доводить меня до смерти. Заставить меня умирать. Так вот нет же! Вы никогда не будете петь и плясать на моей могиле. Уж я-то постараюсь. Я заставлю вас гнуть спины на меня и после моей смерти. Сами того не желая, вы катаклизмически будете помнить обо мне. День и ночь. Утро и вечер. О-о, я вас заставлю. Мое имя будет увековечено во всех исторических трудах. Если уж мне придется умереть. И весь мир обязан будет знать всю мою жизнь наизусть. От рождения до самой смерти. Поколения за поколениями будут перемалывать мою биографию вновь и вновь. У школьников не будет других предметов, кроме меня, моего царствования и моих мероприятий. Миллионы музеев моего имени нарастут подобно сталактитам во всех пещерах мира. И не будут люди иметь другого идола, кроме моих гипсовых изваяний, воздвигнутых на всех площадях всех городов и аномалий. (Вступают барабаны и трубы.) Сжечь все другие книги! Разбить все другие статуи!
   ДОКТОР. Ваше величество...
   КОРОЛЬ. Что, испугались, узурпаторы?! Мое изображение, мои портреты должны висеть во всех министерствах, во всех больницах и бухгалтериях. Мое имя дадут всем самолетам, кораблям и яхтам. Все другие короли, поэты и философы будут забыты! Сжечь все другие книги! Одно имя, одна фамилия — для всего мира! Король Беранже Первый! («Марширует» по сцене, управляя троном.) И младенцы, учась говорить, будут начинать с моего имени, Бе-ран-же! (Встает и выходит на центр.) Я хочу быть на всех иконах, на миллионах крестов во всех храмах! И вы, слышите, вы сохраните в этом дворце мое тело нетленным. На века. Пусть громче играет музыка! Пусть мне приносят дары. И девственницы у моего саркофага пусть клянутся в вечной любви мумии короля Беранже Первого. Я буду с вами на века... Вы никогда не будете петь и плясать на моей могиле.
   МУЗЫКА. КРИКИ.
 
   И пусть извивы рек во всех долинах образуют мой профиль.
   Раскаты грома — и Король падает.
   Звуки дождя. Пауза.
 
   ДОКТОР. Насколько я правильно понял, Ваше величество, согласно вашей воле ваше тело будет забальзамировано и храниться вечно? Что ж, это вполне допустимо. Вспомните Леопольда Шестнадцатого, Казимира Беспамятного, Вальдура Семнадцатого, Рамзеса Первого... Который до сих пор, подумать только, спит в своей пирамиде!
   КОРОЛЬ (неожиданно просто, с легкой досадой). О-ох, оставьте свои идиотские домыслы, доктор. Я давно заметил: у вас полностью отсутствует ч.ю. — чувство юмора. Подумайте сами, какого черта я буду лежать в виде трупа? Уж на это моих мозгов хватает.
   ДОКТОР. Извините.
   КОРОЛЬ. Вопрос в другом: будут ли вообще обо мне помнить, или нет?
   ДОКТОР. Ваше величество!
   КОРОЛЬ. Ну так вот, доктор. И зарубите это у себя где-нибудь. Никто, никто не будет помнить обо мне. Вначале — да. Некоторые. И всё. Потому что все эгоисты. И думают только о своей жизни, а не о моей. А в конце-то концов, кому она вообще нужна, эта память. (Вступает самба.) И что это такое — «память»? В этой жизни всё очень быстро становится вчерашним, — счастье, надежда, любовь... Даже сегодня, сего-дня, — это уже, в сущности, вчера. Всё проходит, всё прошло, вся жизнь. Идиотизм.
   ДОКТОР. Всё зависит от т.з. — точки зрения, Ваше величество. Вспомните Теодора Рузвельта...
   КОРОЛЬ. Перестаньте кривляться, доктор.
   МАРИЯ. Мой дорогой! Неправда!
   КОРОЛЬ (ёрничая). Мария!
   МАРИЯ. Всё, что ты сейчас сказал — неправда!
   КОРОЛЬ. Она святая. (Встает и отходит к дальней арке, иронически комментируя пафосную речь Марии.)
   МАРИЯ. ...Нет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее.
   КОРОЛЬ. Мария!
   МАРИЯ. Мой дорогой король! Живи в настоящем. Ведь ты живой! Моя любовь будет вдохновлять тебя! Вставай, мой дорогой король. О-о, будь ослеплен сияньем нашего солнца! Ты помнишь, как оно притягивало нас в то июльское утро, когда мы с тобой на берегу морском встречали зарю. (Пошла по авансцене.) Оно всходило перед нами, это солнце. Ты весь светился радостью, глядя на него. Ты был безграничен и вечен. Вставай, поверь в исцеление! Ты весь светился радостью и говорил, что жизнь плодоносна и безгранична. Вставай. Надежда умирает последней. Эта огненная заря в то утро проникла в тебя. Она в тебе навсегда, поверь. Вставай, обратись к лучшим мгновениям нашей жизни. Если эта заря проникла в тебя навечно — она в тебе! Найди её вновь. — Счастье, здоровье, любовь!
   КОРОЛЬ (подражая интонациям Марии). О, моя огненная заря, о мое солнце светоносное! Помогите мне! Проникните в мое тело и глаза!
   МАРИЯ. Счастье, здоровье, любовь!
   КОРОЛЬ. И пусть все умрут, ведь они эгоисты. Лишь бы я один жил вечно. Уж я-то как-нибудь справлюсь со своим одиночеством. (В публику) Счастье, здоровье, любовь...
   МАРИЯ. Счастье, здоровье, любовь...
   Маргарита появилась.
 
   КОРОЛЬ. Я сохраню воспоминания о других людях и буду их искренне жалеть. И пусть я буду жить. Даже с зубной болью. — Счастье, здоровье, любовь.
   МАРГАРИТА. Потрясающе! У него уже ничего не осталось, кроме этих длинных пустых монологов. «О моя огненная заря, о мое солнце светоносное...» (Пошла.) Вся его жизнь передо мною. — Пу-сто-та.
   ВСЕ. Счастье, здоровье, любовь...
   СТРАЖ (выходит вперед). О, моя огненная заря, мое солнце светоносное — король Беранже Первый! Тебе поклонялись соседние страны, и даже сейчас, беспомощный, одряхлевший, ты внушаешь страх одним лишь своим именем. (Пошел назад. Произносит в зал) Счастье, надежда, любовь.
   Все вереницей проходят по авансцене, обращаясь к зрительному залу, и уходят за кулисы.
 
   ВСЕ. Счастье, здоровье, любовь...
   ДЖУЛЬЕТТА. Мяса, сосисок, яиц...
   Музыка смолкла.
   Король сидит на коленях в левой арке, сейчас он маленький капризный ребенок.
 
   КОРОЛЬ. Ха-ха-ха-ха. А вокруг недостаточно плачут. Меня мало жалеют. Ведь вы не увидите меня больше никогда. Вы будете покинуты за это! У! — Вот вам! — Навсегда. Но пока я еще есть, я хочу быть маленьким мальчиком. Я еще не умею читать и писать. Ведите меня в школу — в маленькую школу, к моим маленьким товарищам. Сколько будет дважды два? — (Бьется головой о трубу.) Бум. Бум. Бум. Бум. — Четыре. А вы недостаточно плачете, вы меня мало жалеете! Меня, который всегда думал за всех. Я всегда думал, что я думал за всех. Я всегда за всех, потому что я думал завсегда, я завсегда думал, потому что я за... думал всех. Вот вам! А теперь меня добивают, я куда-то погружаюсь, перерождаюсь, перерастворяюсь! Эй вы! Я вам хочу сказать, что я умираю! Но у меня все получается слишком литературно... Это нужно записать! — С-собаки.
   МАРГАРИТА. Ваши речи — блям-блям — недостойны записи.
   КОРОЛЬ. Это ты так думаешь. Любая жизнь, любой бред — прекрасный повод для литературы.
   СТРАЖ. Блям-блям.
   КОРОЛЬ. Вот, вот что говорит простой народ.
   МАРГАРИТА. Вы затрудняете церемонию своими монологами. Успокойтесь. Вам дoлжно молиться. Только это вас облегчит. Молитесь. Пока у вас еще есть время. Оно неотвратимо. Молитесь. — Страж!
   СТРАЖ. Королевская молитва перед смертью. Пятьдесят четыре секунды.
   ДЖУЛЬЕТТА (выскакивает вперед). Когда я была маленькой, я смотрела на кровавые облака, подсвеченные закатом, и мне всегда это казалось каким-то раем или адом. Куда попадают грешные люди после смерти. А апостол Петр им говорит: «Отцзынь от меня. Я тебя не видел и голосу твоего не слышал!» Так говорила моя бабушка. Помолимся.
   ДОКТОР. Кому молиться, Джульетта? Мы так долго, так профессионально изничтожали своих богов, что наступает время молитв — молиться некому. Земля рассохлась. Всеобщая стерилизация.
   КОРОЛЬ (выходит вперед). Нет. Мы помолимся. Уйдите все, я не хочу вас видеть! Я помолюсь, если вы не в состоянии. Я помолюсь тем бесчисленным, ушедшим до меня. — Эй вы! Бесчисленные тени, ушедшие до меня! Братья мои! Услышьте голос мой! Вы, отошедшие в мир загробный, если он действительно существует, откликнитесь. Отзовитесь с той стороны хотя бы раскатом грома, дуновением ветерка, птичьим щебетом. Вы, миллионы замученных и расстрелянных! Тысячи казненных! Миллиарды почивших в мире и спокойствии! — Помогите мне умереть. Скажите, как вы достигли того, чтобы согласиться? Ну вернитесь же с той стороны, хотя бы на минуту! (Вступает марш, но в медленном темпе — как похоронный.) Явитесь утешением с вашего света, протяните ко мне свои братские руки. Помогите проникнуть в ту дверь, в которую вы прошли, умиротворенные и безмолвные. Эй, вы! Те, которые так же боялись и хотели жить! Как же всё это у вас происходило? Что поддерживало вас? Или ничего, кроме животного страха? А вы-то, сильные, смелые, покинувшие жизнь с безразличием и равнодушием, — научите меня вашему бесстрашию! Эй, самоубийцы! Вы! Внушите мне отвращение к этой жизни! Отвратите меня от нее. Боже мой! Даже самый маленький муравей отбивается, когда угрожают его жизни. Он покинут, он внезапно вырван из бытия. В нем ускользает Вселенная! Братья мои бесчисленные! Образумьте ничтожного короля ледяным снисхождением! Не умножайте моей агонии...
   ДЖУЛЬЕТТА. Бабушка! Если ты меня слышишь, поговори с нашим королем! Научи его примирению. Успокой ты его душу, бабушка! Помоги бедолаге. Своих силенок мужику уже не хватает! А уж я-то буду молиться за тебя денно и нощно. Жди меня, бабушка! И мои страдания на исходе. Если бы ты знала, какая у нас жизнь собачья пошла!.. Бабушка, ты меня слышишь?
   Король на троне, остальные столпились за его спиной. Вся группа медленно и торжественно движется вперед.
   ОБЩАЯ МОЛИТВА. КОНЕЦ ЭПИЗОДА.
 
   МАРГАРИТА. Запомни. Запомни. Жизнь — это всего-навсего изгнание, запомни! И сейчас ты просто возвращаешься к себе на родину. Туда, где был до того, как родился. Тебе будет там хорошо. Наверняка лучше, чем здесь. Уйдут заботы среди безмятежности, исчезнут страхи земного изгнания, ты обретешь покой. Это ли не главное?
   КОРОЛЬ. Да права ты, Маргарита, права. Успокойся. Но что делать, если мне всю жизнь нравилось это изгнание? Я ведь ничего не помню о той своей родине, куда возвращаюсь. Ну то есть, туда, куда возвращаюсь, где я был до того, как родился. Когда еще здесь не очутился. Ну в общем, это неважно.
   МАРГАРИТА. Ну вот, ты опять!
   КОРОЛЬ. Да нет! Я, конечно, верю, — я знаю, — мне там будет хорошо. Конечно. Уж наверняка лучше, чем здесь. Здесь-то всё хуже и хуже. А там что — там моя родина! Естественно. Уйдут заботы, исчезнут страхи... Вообще, всё. Гораздо лучше. Наверняка, другие пейзажи. Другие горы. Солнце какое-нибудь другое. Море чистое. Другие министерства, братья по несчастью, выплата компенсаций, усиленное страхование... собачий налог... облако пыли... заветный обрубок... Секунда... секунда... Кварц!
   ДОКТОР. Вот теперь уже пошел чистый бред.
   КОРОЛЬ. Джульетта! Ты, кстати, паутину-то из моей спальни в кулечек собрала? Или как? Это ведь кошмарная паутина. Она навевает ужасные сны. Вот такие пауки сидят по углам. И плетут, и плетут эту паутину. И смотрят так на тебя из центра — когда же ты сдохнешь? Даже физически нормальному человеку это просто невозможно вынести. Какое-то зимбабве.
   МАРГАРИТА. Джульетта, ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь, оправдайся!
   КОРОЛЬ. Да-да-да, давай рассказывай, нечего молчать. Рассказывай, отпугивай смерть, оттягивай! Рассказывай давай, что ты там вытворяешь со своим мужем ночью в постели?
   ДЖУЛЬЕТТА. Да с каким мужем? Я вдова.
   КОРОЛЬ. Вот славно. И я вдова. Как ты живешь, вдова?
   ДЖУЛЬЕТТА. Плохо, государь. Плохо я живу. Как все.
   КОРОЛЬ. А что? Разве все живут плохо? Что же вы молчите? Доктор, плохо жить нельзя, плохо жить — плохо.
   ДЖУЛЬЕТТА. А что делать, государь, если жизнь собачья.
   КОРОЛЬ. Но все же это жизнь, Джульетта. Собачья ли, человечья ли, птичья, лягушачья, шишачья, ачья — давай-давай рассказывай, не притворяйся. Ишь, как тебя выворачивает! Рассказывай, коровница!
   ДЖУЛЬЕТТА. Да что попусту языком трепать.
   КОРОЛЬ. Давай-давай рассказывай!
   ДЖУЛЬЕТТА (жалобно). Ох ты господи! Ну я работаю. Я работаю день и ночь. Вот уж тридцать лет. С лишним. С тех пор, как я во дворце. Зимой я вскакиваю с постели — еще темно. А летом — когда занимается алая заря, но свет еще тусклый.
   КОРОЛЬ (с восхищением). Вот! Вы видите, тусклый свет! Сколько бывает разных сортов света! Голубой, красный, зеленый, тусклый, тухлый — это потрясающе! Дальше!
   ДЖУЛЬЕТТА. ...Свет еще тусклый. Дальше я начинаю стирать белье. Я стираю это проклятое белье. У меня трескается кожа и болят руки.
   КОРОЛЬ. Почему у тебя болят руки и что-то трескается? Разве мы не купили тебе стиральную машину? Я же сам покупал тебе машину тебе стирать руки!
   МАРГАРИТА. Машину отдали в залог в счет государственного долга.
   ДЖУЛЬЕТТА. Причем сразу.
   КОРОЛЬ. Так. А что ты еще делаешь?
   ДЖУЛЬЕТТА. Потом я выливаю ночные горшки и стелю постели.
   КОРОЛЬ. Это она стелет постели? А в постели потом ложатся? Засыпают, пробуждаются...
   ДЖУЛЬЕТТА. Да не знаю я, что там делают!
   КОРОЛЬ. А вы замечаете, что вы просыпаетесь каждый день? Какое это блаженство — ежедневно просыпаться! Каждое утро рождаться вновь!
   ДЖУЛЬЕТТА. А потом я иду в вашу спальню, выметаю вашу паутину!
   КОРОЛЬ (радостно смеется). И это никогда не кончается?!
   ДЖУЛЬЕТТА. Да, с тех пор, как у нас не стало садовника, это никогда не кончается. Потому что мне еще приходится и полоть землю, разрыхлять её, засевать всякой дрянью!
   КОРОЛЬ. И посевы вырастают?!
   ДЖУЛЬЕТТА. Я просто погибаю от усталости!
   КОРОЛЬ. Как погибаешь? Мы же купили тебе стиральную машину! Ты должна была сказать нам об этом раньше!
   ДЖУЛЬЕТТА. Я говорила! Я всегда говорила: я у вас погибаю от усталости! Мне надоела эта собачья жизнь. Ну мыслимо ли это?! Столько забот на одного человека! а в моей комнате даже нет окон!
   КОРОЛЬ. Да! Но зато когда ты выходишь на улицу, навстречу тебе бьет ослепительный солнечный свет и сотни янтарных солдатских тел устремляются в дверной проем, форма одежды номер один, грохоча сапогами!
   ДЖУЛЬЕТТА. Да я живу на чердаке, какие солдаты, обидно слушать!
   КОРОЛЬ. На чердаке?! Боже мой! А чтобы спуститься, ты сначала выходишь на лестницу, а потом ставишь ноги на ступеньки? — Это великолепно!
   ДЖУЛЬЕТТА. Да, это ничего, если не считать двух тяжеленных корзин, с которыми я тащусь на рынок.
   КОРОЛЬ. За покупками? Ты идешь на рынок за покупками? А на рынке ты можешь купить красные помидоры, зеленый салат, спелые вишни... А ты что, возвращаешься той же дорогой?
   ДЖУЛЬЕТТА. Можно подумать, что есть другая!
   КОРОЛЬ. И что, два раза в день одной и той же дорогой, с куполом неба над головой?! И ты можешь смотреть на небо каждый день? И птицы, пролетая над тобой, могут насирикать тебе на голову?
   ДЖУЛЬЕТТА. Зачем вы так говорите...
   КОРОЛЬ. А ты при этом еще и дышишь? (Вступает самба.) — Всегда помни об этом. Ведь это чудо. Ведь мы никогда не задумываемся о том, что все мы дышим. А ведь это чудо! Прекрасно всё — дышать и видеть, чувствовать, радоваться и страдать... Плакать и смеяться...
   ДЖУЛЬЕТТА. Плясать, государь, и задыхаться!
   КОРОЛЬ. А как же, Джульетта, не смейся! Гармония жизни! Что-то находить и тут же терять!
   СТРАЖ. Побеждать врагов и сдаваться в плен!
   КОРОЛЬ. И вновь побеждать, стоя на крыле самолета!..
   МАРИЯ. Любить и отдаваться!
   КОРОЛЬ. Маленькие дети грызут ногти, у них всё впереди!
   ДОКТОР. Выносить приговор и приводить его в исполнение.
   КОРОЛЬ. И вновь выносить! А какое счастье идти в толпе, о чем-то кого-то спросить, кому-то ответить...
   ДЖУЛЬЕТТА. С кем-то поругаться, кого-то обозвать!
   КОРОЛЬ. Да, Джульетта, а как же иначе?
   ДЖУЛЬЕТТА. Кого-то толкнуть!
   КОРОЛЬ. И самому толчки испытывать!
   Все смеются.
 
   КОРОЛЬ. И вдруг в толпе увидеть лицо... Христа. Ведь это же феерия! Бесконечный праздник жизни! А что ты еще делаешь, Джульетта?
   ДЖУЛЬЕТТА. А еще я готовлю обед, государь.
   КОРОЛЬ. И что же это за обед?
   ДЖУЛЬЕТТА. Жаркое, государь, с похлебкой, с бутылкой красного вина на каждый день.
   КОРОЛЬ. На каждый день?!
   Джульетта идет к правой колонне, король на троне не отстает от нее. Общий переход, танец. Музыка звучит всё громче.
 
   ДЖУЛЬЕТТА. Но самое любимое мое блюдо, государь, это кабан!
   КОРОЛЬ. Кабан? — Да это чудо!
   ДЖУЛЬЕТТА. А то еще картошка, с пареной репой, государь! С медом на уксусе...
   КОРОЛЬ. Да ты с ума сошла, Джульетта, — с медом на уксусе!
   ДЖУЛЬЕТТА. Да с египетским благовонием, да с турецкими канделябрами...
   КОРОЛЬ. С канделябрами?
   ДЖУЛЬЕТТА. А то корова, государь, с парным молоком, да по морозцу босиком!
   КОРОЛЬ. Ха-ха! Да ты сбесилась, Джульетта!..
   ОБЩИЙ ТАНЕЦ вокруг Короля. Король танцует, сидя на троне, потом останавливается и страдальчески смотрит на танцующих.
   Затемнение, музыка стихает.
   Слева у колонны стоит Страж.
 
   СТРАЖ (стаскивает с головы берет). Мой государь! Главнокомандующий Земли! Это он украл огонь у богов, и всё подчинилось ему. Значит, так. Он соорудил первую кузницу на земле. Он придумал обработку металлов. Это было нелегко, я ему помогал. — Но он был суров. Он работал по восемнадцать часов в сутки, а нас, остальных, он заставлял работать еще больше. Значит, так. (Загибает пальцы.) Он изобрел порох, первый воздушный шар, потом этот, дирижабль. Затем, причем своими руками, он создал первый аэроплан. Вот это было нелегко. И вообще это не сразу получилось. Первые эти, пилоты-испытатели, — ну, Икар там и многие другие, — они вообще, падали в море. Короче, это продолжалось до тех пор, пока он сам не сел за штурвал. Я был его механиком, и так далее. Короче: рельсы, железная дорога, автомобили — это же тоже его изобретения. Эйфелева башня — тоже его. Он спроектировал телеги, сеялки, трактора... Недавно он расщепил атом. Его Величество, мой командор, Учитель! Великий Кормчий! Господин президент! Короче говоря, — Хозяин — понял?
   Затемнение, Страж исчезает.
   Король стоит на правом краю сцены с раскинутыми руками и смотрит на световой луч из нижнего светильника напротив.
 
   КОРОЛЬ. Джульетта! Джульетта! Иди сюда. Да не бойся, иди. Я долго тебя не задержу. Видишь, как мне тут высоко? Я отсюда все ваши грешки наблюдаю. Если ты не будешь мне помогать, ты тоже умрешь. Иди! Иди, говорю тебе! Посмотри мою спальню. — (Опустился на колени и медленно пополз через сцену к светильнику.) Они очень большие, я их боюсь. Это самые большие пауки в мире. Ты их, пожалуйста, убей. Я не хочу, чтобы они меня пережили. Убей их! Подожди. Зачем их убивать? Я передумал. Не надо их убивать. Пусть живут. Пауки живут до тысячи двухсот пятидесяти трех лет. Это самые большие пауки в мире. Может, хоть они будут помнить обо мне. Когда меня не будет. Иди отсюда. Эй, вы, пауки! Вы меня будете помнить? Это я, ваш король!.. (Подполз к светильнику и мстительно плюнул.)