Страница:
Только вот у капитана Аввакумова долго болела рука: во время полета она попала под балку, на которую подвешивался реактивный снаряд. Потоком воздуха перегнуло руку и растянуло сухожилие.
Через несколько дней во фронтовой газете появилась статья под названием «Четыре капитана».
Много было боев в то тяжелое военное лето 1942 года. Боевые вылеты прерывались лишь необходимостью заправить самолеты горючим и боеприпасами. Во время обеда – небольшая передышка. Ну и, конечно, ночь. Но как она коротка!
Каждый день мы уставали от полетов и боев, недосыпали, недоедали и были страшно злы на проклятых фашистских оккупантов, оскверняющих нашу прекрасную Родину. Это они принесли нашему народу неимоверные страдания, кровь и смерть. Всю свою ярость мы обрушивали на их головы во время штурмовок.
Co злой радостью взлетели мы всем составом полка на штурмовку фашистского аэродрома в Анапе, где, по данным разведки, было сосредоточено большое количество бомбардировщиков и истребителей.
Мы только что накануне перелетели на полевую посадочную площадку, расположенную возле станицы Анапской. Маленький полевой аэродром едва уместил на своем поле штурмовиков Ил-2 и истребителей нескольких полков, сосредоточенных командованием для нанесения удара по базе вражеской авиации.
Еще не наступил рассвет – слышим голос начальника штаба:
– Подъем! Подъем! Грейте моторы, всем готовиться к вылету!
Душная ночь стала прохладной, зарозовело на востоке. Армада советских самолетов поднялась в воздух и взяла курс на Анапу. Немцы не могли даже представить себе, что наша авиация в такое трудное для себя время дерзнула нанести штурмовой удар по тщательно охраняемому аэродрому.
Удар был неожиданным и стремительным. Немцы открыли беспорядочный зенитный огонь, но летевшие поблизости штурмовики быстро разделались с зенитками. Теперь уже все наши самолеты беспрепятственно подошли к аэродрому и с первых атак подожгли несколько фашистских самолетов. Потом истребители построились в круг и с пикирования начали бить по целям.
На аэродроме горело все, что только могло гореть. И ни один немецкий истребитель не смог подняться в воздух. Анапская база фашистской авиации понесла большие потери.
Закончив штурмовку, самолеты нашего полка, согласно полученному перед вылетом приказу, группами летели, теперь уже на другой аэродром, находившийся на самом берегу Черного моря.
Штаб полка и технический состав сюда еще не прибыли, а поэтому подкрепиться завтраком мы не имели возможности. Даже арбузов не было. Однако настроение у всех бодрое: фашистам здорово всыпали.
– Подтягивайте, ребята, потуже животы и будем по-хозяйски устраиваться, – слышим распоряжения командиров эскадрилий.
Не спеша осматриваемся и видим, что на новом аэродроме рассредоточены по капонирам самолеты морской авиации И-16.
Но что такое? Тут же с И-16 расположились маленькие учебно-тренировочные самолеты УТ-1.
– Почему они у вас черные? – спрашиваем у летчиков-моряков.
– Мы летаем ночью в фашистский тыл. Когда немцы ищут прожекторами, то на фоне ночного неба, наши самолеты обнаружить очень трудно. И летаем мы не как все, а по-своему.
– Сначала летит И-5, гудит в небе до тех пор, пока немцы наугад не откроют огонь из своих зениток. Прожекторы не могут обнаружить эту черную «приманку». А в это время низко над землей появляются УТ-1 и расстреливают зенитные установки противника, сбрасывают на них гранаты. Потом они же принимаются за штурмовку дорог. Обнаружив движущиеся машины, расстреливают их.
– Здорово! – одобряем мы. – А у вас, товарищи, нет ли чего-нибудь на зуб положить? – спрашивает Алексеев. – После вчерашних арбузов что-то подташнивает.
– Хлебом с колбасой угостить можем.
– О, так это же настоящая еда! – восхищается Алексеев и с аппетитом уплетает колбасу с хлебом.
Спасибо летчикам-морякам за поддержку! Вскоре мы обосновались, расставили технику, крепко вросли в землю и были полностью готовы к выполнению новых боевых заданий.
Стоять насмерть!
Через несколько дней во фронтовой газете появилась статья под названием «Четыре капитана».
Много было боев в то тяжелое военное лето 1942 года. Боевые вылеты прерывались лишь необходимостью заправить самолеты горючим и боеприпасами. Во время обеда – небольшая передышка. Ну и, конечно, ночь. Но как она коротка!
Каждый день мы уставали от полетов и боев, недосыпали, недоедали и были страшно злы на проклятых фашистских оккупантов, оскверняющих нашу прекрасную Родину. Это они принесли нашему народу неимоверные страдания, кровь и смерть. Всю свою ярость мы обрушивали на их головы во время штурмовок.
Co злой радостью взлетели мы всем составом полка на штурмовку фашистского аэродрома в Анапе, где, по данным разведки, было сосредоточено большое количество бомбардировщиков и истребителей.
Мы только что накануне перелетели на полевую посадочную площадку, расположенную возле станицы Анапской. Маленький полевой аэродром едва уместил на своем поле штурмовиков Ил-2 и истребителей нескольких полков, сосредоточенных командованием для нанесения удара по базе вражеской авиации.
Еще не наступил рассвет – слышим голос начальника штаба:
– Подъем! Подъем! Грейте моторы, всем готовиться к вылету!
Душная ночь стала прохладной, зарозовело на востоке. Армада советских самолетов поднялась в воздух и взяла курс на Анапу. Немцы не могли даже представить себе, что наша авиация в такое трудное для себя время дерзнула нанести штурмовой удар по тщательно охраняемому аэродрому.
Удар был неожиданным и стремительным. Немцы открыли беспорядочный зенитный огонь, но летевшие поблизости штурмовики быстро разделались с зенитками. Теперь уже все наши самолеты беспрепятственно подошли к аэродрому и с первых атак подожгли несколько фашистских самолетов. Потом истребители построились в круг и с пикирования начали бить по целям.
На аэродроме горело все, что только могло гореть. И ни один немецкий истребитель не смог подняться в воздух. Анапская база фашистской авиации понесла большие потери.
Закончив штурмовку, самолеты нашего полка, согласно полученному перед вылетом приказу, группами летели, теперь уже на другой аэродром, находившийся на самом берегу Черного моря.
Штаб полка и технический состав сюда еще не прибыли, а поэтому подкрепиться завтраком мы не имели возможности. Даже арбузов не было. Однако настроение у всех бодрое: фашистам здорово всыпали.
– Подтягивайте, ребята, потуже животы и будем по-хозяйски устраиваться, – слышим распоряжения командиров эскадрилий.
Не спеша осматриваемся и видим, что на новом аэродроме рассредоточены по капонирам самолеты морской авиации И-16.
Но что такое? Тут же с И-16 расположились маленькие учебно-тренировочные самолеты УТ-1.
– Почему они у вас черные? – спрашиваем у летчиков-моряков.
– Мы летаем ночью в фашистский тыл. Когда немцы ищут прожекторами, то на фоне ночного неба, наши самолеты обнаружить очень трудно. И летаем мы не как все, а по-своему.
– Сначала летит И-5, гудит в небе до тех пор, пока немцы наугад не откроют огонь из своих зениток. Прожекторы не могут обнаружить эту черную «приманку». А в это время низко над землей появляются УТ-1 и расстреливают зенитные установки противника, сбрасывают на них гранаты. Потом они же принимаются за штурмовку дорог. Обнаружив движущиеся машины, расстреливают их.
– Здорово! – одобряем мы. – А у вас, товарищи, нет ли чего-нибудь на зуб положить? – спрашивает Алексеев. – После вчерашних арбузов что-то подташнивает.
– Хлебом с колбасой угостить можем.
– О, так это же настоящая еда! – восхищается Алексеев и с аппетитом уплетает колбасу с хлебом.
Спасибо летчикам-морякам за поддержку! Вскоре мы обосновались, расставили технику, крепко вросли в землю и были полностью готовы к выполнению новых боевых заданий.
Стоять насмерть!
В начале августа 1942 года обстановка на Кавказском фронте была тяжелой. В последние дни июля фашисты переправились через реку Маныч и в первую неделю августа достигли Армавира, а затем вышли к реке Кубань.
В районе Майкопа и Черкасска наши наземные части вели напряженные бои с немецкими танками и мотопехотой.
«Красная Армия вела и ведет ныне в районе Воронежа, в излучине Дона и на Юге непрерывные кровопролитные бои против наступающих немецко-фашистских войск. Эти бои носят крайне ожесточенный характер», – сообщало Совинформбюро.
К началу лета германское командование сосредоточило на южных участках фронта большое количество войск, тысячи танков и самолетов. Оно очистило под метелку многие гарнизоны во Франции, Бельгии, Голландии. Только за последние два месяца оттуда было переброшено на советско-германский фронт 22 дивизии, в том числе две танковых. В вассальных странах – Италии, Румынии, Венгрии, Словакии Гитлер мобилизовал до 70 дивизий и бригад и бросил их на советско-германский фронт. Фашистские оккупанты захватили в районе Дона и Кубани большую территорию и важные в промышленном отношении города – Ворошиловград, Новочеркасск, Шахты, Ростов, Армавир, Майкоп. Хотя большая часть населения занятых немцами районов была эвакуирована, хлеб и оборудование заводов вывезены, а частично уничтожены при отходе, Советский Союз понес за это время значительные материальные потери.
Уже после окончания войны, в 1951 году бывший начальник главного разведывательного управления генерального штаба сухопутных сил фашистской Германии генерал Курт Типпельскирх, оценивая положение дел на германско-советском фронте в 1942 году, в своей книге «История второй мировой войны» писал:
«Немецкие войска неудержимо рвались к Кавказу. В последние дни июля была осуществлена переправа через Маныч, 6 августа подвижные соединения, почти не встречая сопротивления, вышли к железной дороге Ейск – Баку на участке от Ейска до Армавира. Вскоре после этого немецкие передовые отряды достигли Кубани. 8 августа был захвачен район Майкопа – первый, самый маленький и основательно разрушенный русскими нефтяной район. Одновременно два танковых корпуса севернее среднего течения Кубани повернули на юго-восток, чтобы подготовиться к более важной цели – району Грозного. Однако еще во время этого продвижения возникли первые трудности со снабжением войск, которые затем стали хроническими и постепенно превратились в настоящее бедствие. Иногда острая нехватка горючего даже вынуждала доставлять его по воздуху». В свете этих скупых признаний гитлеровского генерала видно, какую неоценимую помощь нашим наземным войскам оказывали штурмовые действия советской авиации, уничтожавшей живую силу и технику врага, срывавшие подвоз горючего к важным стратегическим участкам боев на южном направлении.
По прибытию на новый аэродром после штурмовки вражеской авиации под Анапой мы оказались в затруднительном материальном положении. Кое-чем нам продолжали помогать моряки – наши соседи по аэродрому.
Задача морской авиации заключалась в том, чтобы действовать, главным образом, в ночных условиях. Однако их третья эскадрилья, вооруженная самолетами И-16, летала вместе с нашим полком в светлое время суток. Итак, был август. По установившейся традиции еще с довоенных лет 18 августа весь советский народ отмечал праздник – День Воздушного флота. Мы в этот праздничный день, конечно, чувствовали себя именинниками. Но сегодня не до праздников… Группа истребителей в составе шести самолетов под командованием комиссара эскадрильи Виктора Чернецова вылетела на прикрытие штурмовиков Ил-2.
В прошлом командир эскадрильи, а теперь комиссар, капитан Чернецов хорошо зарекомендовал себя отвагой и находчивостью среди летчиков и командования. Ему часто поручались серьезные боевые операции.
До района станицы Крымской группа долетела нормально. Между Крымской и Новороссийском «илы» нанесли сильный штурмовой удар по фашистским колоннам. Мы уже возвращались домой, как вдруг появились немецкие истребители – четверка «Мессершмиттов-109» и столько же «Мессершмиттов-110». Завязался воздушный бой.
Как не пытались фашисты прорваться к штурмовикам, «илы», сомкнувшись в строю, четко взаимодействовали с нами, и фашистам не удалось их потревожить. Больше того, заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Солдатов сбил один «Мессершмитт-110».
А на следующий день, 19 августа, восьмерка истребителей вылетела в тот же район на штурмовку вражеской автоколонны. Группу истребителей И-16 со стрелами на фюзеляже повел командир эскадрильи Виктор Орлов. Я летел у него ведомым.
По кратчайшему маршруту подходим к станице Крымской. В нескольких километрах от нее движется большая колонна вражеских автомашин.
Капитан Орлов покачивает самолет с крыла на крыло: «Приготовиться к атаке». Перестраиваемся в цепочку и парами наносим первый штурмовой удар. Орлов поджигает в колонне головную автомашину. Движение останавливается. Я поджег замыкающую бензоцистерну. Следовавшие за нами летчики без промаха бьют растерявшихся фашистов. Летчики не забывают клятву – воевать по-гвардейски! Когда нас принимали в партию и вручали правительственные награды, все поклялись не давать пощады врагу и сейчас выполняли свой долг так, как обещали друг другу, как клялись Родине.
Яростно «обрабатываем» колонну. Горят, взрываются автомашины с боеприпасами, огромные факелы вздымаются в небо. Фашистских истребителей не видно и нам никто не мешает, только зенитки ведут беспорядочный огонь.
Я внимательно слежу за действиями своего командира. Виктор Орлов штурмует. И вдруг его самолет резко вздрогнул, будто наткнулся на какое-то препятствие. Не Орлов продолжает полет, доворачивает самолет на следующую автомашину фашистов. С земли потянулись трассы пулеметного огня навстречу самолету командира. Вижу оружие Орлова молчит, а самолет стремительно продолжает снижаться. Пора выводить из пикирования! Но самолет несется к земле в самую гущу автоколонны немцев. Я за ним. Едва я успел выхватить свой самолет у самой земли и перевести его в набор высоты, как в небо взвился огромной силы взрыв. Виктора Орлова не стало.
Никому не верилось, что погиб всеми любимый командир эскадрильи. Вначале летчики думали, что погиб я и начали пристраиваться к моему самолету, присматриваясь к бортовому номеру. Накрениваю самолет с крыла на крыло, и мы уходим на свой аэродром. По номеру на фюзеляже все поняли, что Орлова среди нас больше не будет.
У станицы Крымской догорала разгромленная колонна фашистских автомашин – там, в битве с врагом отдал свою жизнь замечательный командир, патриот Родины, коммунист Виктор Александрович Орлов.
С горечью в сердце доложили мы командиру полка о тяжелой утрате. Впервые майор Осипов заплакал. Это был мрачный, траурный день в полку. Еще в начале 1942 года Виктор Орлов был награжден орденом Ленина, а за подвиг «четырех капитанов» представлен к званию Героя Советского Союза.
Плакали все: летчики, техники, девушки-оружейницы. Но что поделаешь! Война есть война, и Виктор погиб геройски. Да иначе он и не мог погибнуть!
Вечером все собрались в столовой. В полку был установлен обычай: если гибнет товарищ, положенные ему сто граммов вина по капле делили на всех.
– Сегодня еще рядом с нами был Виктор Орлов, шутил, дарил свои улыбки, очаровывал неиссякаемой бодростью духа и верой в победу над коварным врагом, – взволнованно сказал командир полка. – И вот его уже нет. Мы не можем даже его дорогое для нас тело предать родной земле и над могильным холмиком поставить памятник с надписью: «Здесь покоится прах павшего в боях за Родину летчика-героя, капитана Орлова Виктора Александровича».
– Но все равно, имя Виктора Орлова, память о его героическом служении Родине всегда будет жить в наших сердцах. И врагу мы жестоко отомстим за его гибель!
– Отомстим! – повторили летчики и техники.
У меня в тот вечер было особенно тяжело на сердце. Вспомнилось, как успокаивал меня Виктор, когда письма из Ленинграда принесли печальные вести о трагической смерти отца и братьев. «Успокойся, сейчас идет война и у всех беда. И много еще будет пролито крови. Отомсти фашистам!» – говорил тогда Виктор Орлов.
И вот его уже нет среди нас и я терзаюсь своей совестью, что при штурмовке не было никакой возможности прикрыть своего командира, как будто она, совесть, в чем-то виновата.
…И снова бои. И снова потеря ранит наши сердца: спустя несколько дней в воздушном бою под Новороссийском погиб заместитель Орлова капитан Алексей Железнов, ставший командиром нашей эскадрильи.
Это был жаркий бой. В воздухе две четверки истребителей И-16. Первую ведет Железнов, вторую – Радкевич, тот самый, который когда-то поклялся смыть с себя пятно позора.
Над мысом Хако истребители встретили группу фашистских бомбардировщиков Ю-88 и с хода атаковали ее. Железнов связал боем группу истребителей прикрытия, а Радкевич поджег один «юнкерс».
Но в район воздушного боя срочно прибыло подкрепление немцам – еще две четверки «мессершмиттов». Радкевич видит, что лётчикам Железнова вчетвером тяжело сражаться с шестнадцатью фашистскими истребителями. Он прекращает атаки вражеских бомбардировщиков и спешит на помощь товарищам. Скорей, скорей набрать высоту!
Бой идет над территорией, занятой противником, небо кишит самолетами врага, Наши истребители смело идут в лобовые атаки. Летчики держатся дружно. Уже десять минут идет бой, у И-16 заканчиваются боеприпасы, надо постепенно тянуть домой.
Однако фашисты перекрывают отход. На лобовой атаке капитан Аввакумов поджигает фашиста, и черный шлейф дыма сопровождает того до самой земли.
Фашисты звереют. Каждого из нас атакуют парами одновременно снизу и сверху. Мы маневрируем и ускользаем от огня противника, стараемся выйти из боя и потихоньку тянем домой. Вот уже и Новороссийск позади, впереди Кабардинка, а там и до Геленджика рукой подать.
Немцы атакуют непрерывно. Эх, четверку бы наших истребителей на помощь! Но помощи нет. Видим, к Железнову заходит в хвост пара «мессершмиттов», он разворачивается им в лоб. Немцы открывают огонь. Самолет Железнова качнулся, потом развернувшись со снижением начинает тянуть в сторону Геленджика.
Мы со всех сторон окружаем командира, берем его под защиту. Но «мессершмитты» заходят в новую атаку. Радкевич парой идет в лобовую атаку. «Мессершмитты» проскакивают мимо и стараются достать Железнова – видят, что у него неладно с самолетом.
Минуты кажутся часами. Но что это? Самолет Железнова плавно переходит на снижение и с глубоким креном входит в спираль. Затем… взрыв на земле.
Алексей Железнов погиб! Наверное был тяжело ранен и дотянуть до аэродрома не хватило сил. Бесстрашным и неутомимым летчиком был он, во всех вылетах после Орлова сам водил нас в бой.
С фронтов приходили невеселые вести. И на нашем участке фашисты продолжали наступать. Был занят Новороссийск, а они все лезли в направлении Грозного и Майкопа. Нам поставлена задача – ударами с воздуха воспрепятствовать продвижению врага, наносить ему возможно больший урон.
От зари до зари самолеты в воздухе. Все работали с предельным напряжением сил. Почернели, исхудали, но нe падали духом: Ильин регулярно проводил с личным составом политинформации, беседы, летчики и техники читали газеты, выпускали боевые листки. Жили заботами всего народа – разбить ненавистных фашистов!
Умелое руководство командования, хорошо поставленная партийно-политическая работа делали наш полк грозной для врага боевой единицей. Да и у нас, летчиков, был уже достаточный опыт ведения боев с численно превосходящими силами противника.
Однажды, после штурмовки фашистов возле станиц Крымской и Абинской, восьмерка истребителей возвращалась на свой аэродром. За нами увязались восемь «мессершмиттов».
Наши самолеты буквально «на хвосте» притащили за собой преследователей. Горючее и боеприпасы у нас были на исходе.
Для прикрытия посадки командир полка поднял в воздух четверку истребителей, которой удалось связать немцев боем прямо над аэродромом.
Бой длился минут десять. Немцы ничего не могли сделать, и, должно быть, по радио вызвали подкрепление, так как в небе появились еще четыре «Мессершмит-та-110», а восьмерка «Мессершмиттов-109» ушла. В воздухе осталось по четыре самолета с обеих сторон.
Теперь уже и у взлетевших самолетов скоро кончится горючее, а севшие истребители еще не успели заправиться топливом и пополнить боеприпасы. Что делать?
Виктор Радкевич бежит к одинокому «ишачку», стоящему в капонире, в сторонке от всех машин. На этом самолете уже никто не летал – он требовал капитального ремонта, был сильно побит и, вообще, его считали «инвалидом». Но в его баках был бензин, а оружие заряжено боеприпасами.
– Быстрее давайте стартер! – кричит Радкевич техникам.
Мотор запущен, истребитель взлетает, набирает высоту и лезет в драку, прямо в лоб четверке «Мессершмиттов-110». Прикрывая друг друга, наша четверка на послед-, них литрах горючего заходит на посадку.
В воздухе остался один Радкевич против четырех фашистов. И никто ему не может помочь. Тянутся долгие минуты неравного боя. Десять, двенадцать, пятнадцать минут! А Виктор Радкевич носится среди «мессершмиттов» на своем «инвалиде» и те ничего не могут с ним сделать.
Мы волнуемся за товарища… Он там один среди фашистов. Техники и оружейники работают, как никогда, быстро и слаженно.
Наконец, видим, пара «мессершмиттов» отвалила и пошла домой. Вторая пара еще раз попыталась атаковать Радкевича, но он тут же увернулся от атаки. Так, не солоно хлебавши фашисты ушли.
Радкевич выпускает шасси и идет на посадку. Все летчики бегут к нему. А Виктор вылезает из самолета мокрый, будто его из ведра окатили.
Долго ребята качали Виктора на руках. Да, Радкевич прикрыл посадку товарищей, выдержал бой один против четырех и не допустил противника проштурмовать аэродром.
Воздушный бой Радкевича был показательным со всех точек зрения: он продемонстрировал мастерство и отвагу советского летчика, решимость в любую минуту помочь товарищам, приняв весь удар на себя.
Нет, не зря поклялся Виктор, что будет драться «как зверь»!
С аэродрома каждый день по пять-шесть раз взлетали самолеты на выполнение боевых заданий. Мы вели бои под Новороссийском, над мысом Хако, продолжали штурмовать врага на дорогах, которые шли к Новороссийску из кубанских степей со стороны Анапы, Краснодара и станиц Кубани.
Соседи-моряки, вооруженные маленькими УТ-1, каждую ночь успешно громили зенитные батареи фашистов. Их третья эскадрилья, вооруженная истребителями И-16, вела такую же боевую работу, как и наш полк.
Разведка сообщила, что по железной дороге к Новороссийску немцы интенсивно подбрасывают боевую технику, горючее, боеприпасы. То же самое наблюдается и на автомагистралях.
– Давайте бить фашистов вместе, – предложили мы морякам, – однажды мы уже пробовали и получалось неплохо.
– Мы и сами собирались договориться по этому поводу, – заявили морские летчики.
– Ну, раз соглашение достигнуто, договариваемся еще об одном чисто практическом деле, – предложил комиссар Ильин.
– Мы предлагаем всем вашим экипажам вступить в боевое соревнование с нашими ребятами. Они меня просили договориться. Условия простые и, вместе с тем, трудные: кто больше подожжет вражеских машин, собьет самолетов и уничтожит живой силы фашистов, тот и выйдет победителем в этом состязании.
– Это дело подходящее, – согласились моряки. – Только у нас будет небольшое добавление: в соревновании должны принимать участие техники, мотористы, механики и оружейники.
Так и порешили: бить фашистов соревнуясь! А утром следующего дня объединенная группа из шестнадцати самолетов полетела на штурмовку железной дороги и автоколонн, следующих по шоссейным путям к недавно оккупированному фашистами Новороссийску.
Славно прошла эта штурмовка! Многих автомашин, цистерн с горючим, вагонов со снарядами и солдат не досчитались гитлеровцы. Боевое соревнование прошло успешно, все самолеты вернулись невредимыми. Приятно было наблюдать, как километрах в сорока, на месте штурмовки стояли огромные столбы черного дыма.
Через несколько часов после возвращения из боевого вылета пришла телеграмма от командования Северо-Кавказского фронта:
«Самолеты И-16 работали хорошо. Прошу объявить благодарность всему личному составу».
Командир и комиссар полка зачитали телеграмму всем эскадрильям и передали ее морским летчикам.
Вскоре на выполнение задания четверку истребителей повел комиссар полка Ильин, Штурмовать противника было не легко. Немецкая авиация оказывала сильное противодействие и каждый бой носил ожесточенный характер. Много неприятностей причиняла и зенитная артиллерия фашистов, прикрывавшая наземные войска.
Группа Ильина после штурмовки немецких войск под Новороссийском и на этот раз встретила четверку «Мессершмиттов-109». Спустя некоторое время появились еще две пары фашистов. Над мысом Хако завязался бой.
Несмотря на численное преимущество, наши летчики действовали исключительно слаженно. Фашистам так и не удалось завладеть инициативой. Наоборот, один фашистский самолет рухнул на землю. Бой кончился победой группы Ильина, и все самолеты возвратились домой.
Внешне все было хорошо. Посадку произвели благополучно. И никто не знал, что комиссар Ильин посадил свой самолет, истекая кровью, с простреленной рукой. А капитан Макаров, не успев выключить мотор, потерял сознание. Тяжелое пулевое ранение в ногу надолго вывело из строя летчика.
Положение на фронте усложнялось, становилось все труднее. Аэродромы, расположенные на Кубани, теперь уже заняты фашистами; наши авиационные части вынуждены перебазироваться на самый берег Черного моря. К нам все чаще стали прилетать малые и крупные группы самолетов. Их было много. Отсюда они улетали дальше, используя наш аэродром как промежуточную базу, и продолжали там вести боевые действия.
В то время штаб дивизии перебазировался к порту Туапсе.
7 сентября 1942 года полк получил приказ перелететь на полевой аэродром, расположенный в ущелье, неподалеку от моря. Небольшая посадочная площадка располагалась на высохшем русле горной речки.
Недалеко от этой площадки был тут до войны пионерский лагерь. Теперь он был пуст. Летчики и техники устроились в удобных, летнего типа, помещениях. Условия, как на курорте, но война не давала отдыха.
– Во взаимодействии с нашей авиацией, которая базируется на других аэродромах, будем прикрывать с воздуха порт и город Туапсе, а также корабли Черноморского флота, – сообщил командир полка.
– Работать придется еще труднее, чем прежде. Обстановка на фронте тяжелая, войска продолжают отходить.
– Командование наземных войск ожидает от нас большой помощи и активного прикрытия.
– И еще хочу сказать, – подчеркнул Осипов, – что фашисты вероятно догадываются, а может уже и знают, куда перебазировался наш полк, поэтому маскировка должна быть исключительно надежной…
Не прошло и часа, как в небе уже появилась пара «мессершмиттов», а за ней вторая. Но посадочная площадка выглядела пустынной; самолеты были надежно укрыты в заранее подготовленных капонирах.
Фашистские разведчики улетели. Командир полка снова собрал народ, но теперь уже одних летчиков.
– Хочу вас, товарищи, предупредить, что разведчики, которых мы только что видели, прилетели сюда из Майкопа, а там их порядочное количество. Кроме вражеских истребителей, там же базируются бомбардировщики. Тех и других, по данным нашей разведки, насчитывается более восьми десятков. Вражеские истребители входят в состав группы «Удет».
– А что это за группа? – спросил Радкевич.
– Очень опасная. Она принадлежит к фашистской воздушной эскадре под этим же наименованием. Состоит из отборных и опытнейших летчиков. Многие летчики-истребители имеют на своем счету по несколько десятков сбитых самолетов. Счет им начат еще до войны с нами.
– Крепкий орешек! – не удержался Сергей Азаров, – но и мы не беззубые.
– А командует этой бандитской сворой некий майор Вильке, – дополнил сообщение Осипова комиссар Ильин.
– Тоже, должно быть, известный бандюга?
– Да, хищник сильный. На его счету не один десяток сбитых самолетов и, вообще, в эскадре многие летчики награждены лично Гитлером рыцарскими крестами.
– Постараемся и мы добавить им крестов, – сказал кто-то из летчиков.
– Не хвались, едучи на рать! – послышался голос Радкевича. – Вот встретимся, тогда и увидим.
– Мы сообщили о группе «Удет» не для того, чтобы вы боялись этих фашистских асов, а для того, чтобы знали, с кем придется встречаться в воздухе, – заключил Осипов. – А пока отдыхайте и держите ухо востро!
Ждать пришлось недолго, к вечеру появились бомбардировщики Ю-87 или, как мы их попросту называли, «лаптежники». Вначале показалось, что они идут на порт Туапсе, но они не последовали туда, а развернулись и нанесли сильный удар по нашему аэродрому. Самолетов они не уничтожили, но в ущелье стоял такой грохот, что, казалось, горы сдвинутся с места.
В районе Майкопа и Черкасска наши наземные части вели напряженные бои с немецкими танками и мотопехотой.
«Красная Армия вела и ведет ныне в районе Воронежа, в излучине Дона и на Юге непрерывные кровопролитные бои против наступающих немецко-фашистских войск. Эти бои носят крайне ожесточенный характер», – сообщало Совинформбюро.
К началу лета германское командование сосредоточило на южных участках фронта большое количество войск, тысячи танков и самолетов. Оно очистило под метелку многие гарнизоны во Франции, Бельгии, Голландии. Только за последние два месяца оттуда было переброшено на советско-германский фронт 22 дивизии, в том числе две танковых. В вассальных странах – Италии, Румынии, Венгрии, Словакии Гитлер мобилизовал до 70 дивизий и бригад и бросил их на советско-германский фронт. Фашистские оккупанты захватили в районе Дона и Кубани большую территорию и важные в промышленном отношении города – Ворошиловград, Новочеркасск, Шахты, Ростов, Армавир, Майкоп. Хотя большая часть населения занятых немцами районов была эвакуирована, хлеб и оборудование заводов вывезены, а частично уничтожены при отходе, Советский Союз понес за это время значительные материальные потери.
Уже после окончания войны, в 1951 году бывший начальник главного разведывательного управления генерального штаба сухопутных сил фашистской Германии генерал Курт Типпельскирх, оценивая положение дел на германско-советском фронте в 1942 году, в своей книге «История второй мировой войны» писал:
«Немецкие войска неудержимо рвались к Кавказу. В последние дни июля была осуществлена переправа через Маныч, 6 августа подвижные соединения, почти не встречая сопротивления, вышли к железной дороге Ейск – Баку на участке от Ейска до Армавира. Вскоре после этого немецкие передовые отряды достигли Кубани. 8 августа был захвачен район Майкопа – первый, самый маленький и основательно разрушенный русскими нефтяной район. Одновременно два танковых корпуса севернее среднего течения Кубани повернули на юго-восток, чтобы подготовиться к более важной цели – району Грозного. Однако еще во время этого продвижения возникли первые трудности со снабжением войск, которые затем стали хроническими и постепенно превратились в настоящее бедствие. Иногда острая нехватка горючего даже вынуждала доставлять его по воздуху». В свете этих скупых признаний гитлеровского генерала видно, какую неоценимую помощь нашим наземным войскам оказывали штурмовые действия советской авиации, уничтожавшей живую силу и технику врага, срывавшие подвоз горючего к важным стратегическим участкам боев на южном направлении.
По прибытию на новый аэродром после штурмовки вражеской авиации под Анапой мы оказались в затруднительном материальном положении. Кое-чем нам продолжали помогать моряки – наши соседи по аэродрому.
Задача морской авиации заключалась в том, чтобы действовать, главным образом, в ночных условиях. Однако их третья эскадрилья, вооруженная самолетами И-16, летала вместе с нашим полком в светлое время суток. Итак, был август. По установившейся традиции еще с довоенных лет 18 августа весь советский народ отмечал праздник – День Воздушного флота. Мы в этот праздничный день, конечно, чувствовали себя именинниками. Но сегодня не до праздников… Группа истребителей в составе шести самолетов под командованием комиссара эскадрильи Виктора Чернецова вылетела на прикрытие штурмовиков Ил-2.
В прошлом командир эскадрильи, а теперь комиссар, капитан Чернецов хорошо зарекомендовал себя отвагой и находчивостью среди летчиков и командования. Ему часто поручались серьезные боевые операции.
До района станицы Крымской группа долетела нормально. Между Крымской и Новороссийском «илы» нанесли сильный штурмовой удар по фашистским колоннам. Мы уже возвращались домой, как вдруг появились немецкие истребители – четверка «Мессершмиттов-109» и столько же «Мессершмиттов-110». Завязался воздушный бой.
Как не пытались фашисты прорваться к штурмовикам, «илы», сомкнувшись в строю, четко взаимодействовали с нами, и фашистам не удалось их потревожить. Больше того, заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Солдатов сбил один «Мессершмитт-110».
А на следующий день, 19 августа, восьмерка истребителей вылетела в тот же район на штурмовку вражеской автоколонны. Группу истребителей И-16 со стрелами на фюзеляже повел командир эскадрильи Виктор Орлов. Я летел у него ведомым.
По кратчайшему маршруту подходим к станице Крымской. В нескольких километрах от нее движется большая колонна вражеских автомашин.
Капитан Орлов покачивает самолет с крыла на крыло: «Приготовиться к атаке». Перестраиваемся в цепочку и парами наносим первый штурмовой удар. Орлов поджигает в колонне головную автомашину. Движение останавливается. Я поджег замыкающую бензоцистерну. Следовавшие за нами летчики без промаха бьют растерявшихся фашистов. Летчики не забывают клятву – воевать по-гвардейски! Когда нас принимали в партию и вручали правительственные награды, все поклялись не давать пощады врагу и сейчас выполняли свой долг так, как обещали друг другу, как клялись Родине.
Яростно «обрабатываем» колонну. Горят, взрываются автомашины с боеприпасами, огромные факелы вздымаются в небо. Фашистских истребителей не видно и нам никто не мешает, только зенитки ведут беспорядочный огонь.
Я внимательно слежу за действиями своего командира. Виктор Орлов штурмует. И вдруг его самолет резко вздрогнул, будто наткнулся на какое-то препятствие. Не Орлов продолжает полет, доворачивает самолет на следующую автомашину фашистов. С земли потянулись трассы пулеметного огня навстречу самолету командира. Вижу оружие Орлова молчит, а самолет стремительно продолжает снижаться. Пора выводить из пикирования! Но самолет несется к земле в самую гущу автоколонны немцев. Я за ним. Едва я успел выхватить свой самолет у самой земли и перевести его в набор высоты, как в небо взвился огромной силы взрыв. Виктора Орлова не стало.
Никому не верилось, что погиб всеми любимый командир эскадрильи. Вначале летчики думали, что погиб я и начали пристраиваться к моему самолету, присматриваясь к бортовому номеру. Накрениваю самолет с крыла на крыло, и мы уходим на свой аэродром. По номеру на фюзеляже все поняли, что Орлова среди нас больше не будет.
У станицы Крымской догорала разгромленная колонна фашистских автомашин – там, в битве с врагом отдал свою жизнь замечательный командир, патриот Родины, коммунист Виктор Александрович Орлов.
С горечью в сердце доложили мы командиру полка о тяжелой утрате. Впервые майор Осипов заплакал. Это был мрачный, траурный день в полку. Еще в начале 1942 года Виктор Орлов был награжден орденом Ленина, а за подвиг «четырех капитанов» представлен к званию Героя Советского Союза.
Плакали все: летчики, техники, девушки-оружейницы. Но что поделаешь! Война есть война, и Виктор погиб геройски. Да иначе он и не мог погибнуть!
Вечером все собрались в столовой. В полку был установлен обычай: если гибнет товарищ, положенные ему сто граммов вина по капле делили на всех.
– Сегодня еще рядом с нами был Виктор Орлов, шутил, дарил свои улыбки, очаровывал неиссякаемой бодростью духа и верой в победу над коварным врагом, – взволнованно сказал командир полка. – И вот его уже нет. Мы не можем даже его дорогое для нас тело предать родной земле и над могильным холмиком поставить памятник с надписью: «Здесь покоится прах павшего в боях за Родину летчика-героя, капитана Орлова Виктора Александровича».
– Но все равно, имя Виктора Орлова, память о его героическом служении Родине всегда будет жить в наших сердцах. И врагу мы жестоко отомстим за его гибель!
– Отомстим! – повторили летчики и техники.
У меня в тот вечер было особенно тяжело на сердце. Вспомнилось, как успокаивал меня Виктор, когда письма из Ленинграда принесли печальные вести о трагической смерти отца и братьев. «Успокойся, сейчас идет война и у всех беда. И много еще будет пролито крови. Отомсти фашистам!» – говорил тогда Виктор Орлов.
И вот его уже нет среди нас и я терзаюсь своей совестью, что при штурмовке не было никакой возможности прикрыть своего командира, как будто она, совесть, в чем-то виновата.
…И снова бои. И снова потеря ранит наши сердца: спустя несколько дней в воздушном бою под Новороссийском погиб заместитель Орлова капитан Алексей Железнов, ставший командиром нашей эскадрильи.
Это был жаркий бой. В воздухе две четверки истребителей И-16. Первую ведет Железнов, вторую – Радкевич, тот самый, который когда-то поклялся смыть с себя пятно позора.
Над мысом Хако истребители встретили группу фашистских бомбардировщиков Ю-88 и с хода атаковали ее. Железнов связал боем группу истребителей прикрытия, а Радкевич поджег один «юнкерс».
Но в район воздушного боя срочно прибыло подкрепление немцам – еще две четверки «мессершмиттов». Радкевич видит, что лётчикам Железнова вчетвером тяжело сражаться с шестнадцатью фашистскими истребителями. Он прекращает атаки вражеских бомбардировщиков и спешит на помощь товарищам. Скорей, скорей набрать высоту!
Бой идет над территорией, занятой противником, небо кишит самолетами врага, Наши истребители смело идут в лобовые атаки. Летчики держатся дружно. Уже десять минут идет бой, у И-16 заканчиваются боеприпасы, надо постепенно тянуть домой.
Однако фашисты перекрывают отход. На лобовой атаке капитан Аввакумов поджигает фашиста, и черный шлейф дыма сопровождает того до самой земли.
Фашисты звереют. Каждого из нас атакуют парами одновременно снизу и сверху. Мы маневрируем и ускользаем от огня противника, стараемся выйти из боя и потихоньку тянем домой. Вот уже и Новороссийск позади, впереди Кабардинка, а там и до Геленджика рукой подать.
Немцы атакуют непрерывно. Эх, четверку бы наших истребителей на помощь! Но помощи нет. Видим, к Железнову заходит в хвост пара «мессершмиттов», он разворачивается им в лоб. Немцы открывают огонь. Самолет Железнова качнулся, потом развернувшись со снижением начинает тянуть в сторону Геленджика.
Мы со всех сторон окружаем командира, берем его под защиту. Но «мессершмитты» заходят в новую атаку. Радкевич парой идет в лобовую атаку. «Мессершмитты» проскакивают мимо и стараются достать Железнова – видят, что у него неладно с самолетом.
Минуты кажутся часами. Но что это? Самолет Железнова плавно переходит на снижение и с глубоким креном входит в спираль. Затем… взрыв на земле.
Алексей Железнов погиб! Наверное был тяжело ранен и дотянуть до аэродрома не хватило сил. Бесстрашным и неутомимым летчиком был он, во всех вылетах после Орлова сам водил нас в бой.
С фронтов приходили невеселые вести. И на нашем участке фашисты продолжали наступать. Был занят Новороссийск, а они все лезли в направлении Грозного и Майкопа. Нам поставлена задача – ударами с воздуха воспрепятствовать продвижению врага, наносить ему возможно больший урон.
От зари до зари самолеты в воздухе. Все работали с предельным напряжением сил. Почернели, исхудали, но нe падали духом: Ильин регулярно проводил с личным составом политинформации, беседы, летчики и техники читали газеты, выпускали боевые листки. Жили заботами всего народа – разбить ненавистных фашистов!
Умелое руководство командования, хорошо поставленная партийно-политическая работа делали наш полк грозной для врага боевой единицей. Да и у нас, летчиков, был уже достаточный опыт ведения боев с численно превосходящими силами противника.
Однажды, после штурмовки фашистов возле станиц Крымской и Абинской, восьмерка истребителей возвращалась на свой аэродром. За нами увязались восемь «мессершмиттов».
Наши самолеты буквально «на хвосте» притащили за собой преследователей. Горючее и боеприпасы у нас были на исходе.
Для прикрытия посадки командир полка поднял в воздух четверку истребителей, которой удалось связать немцев боем прямо над аэродромом.
Бой длился минут десять. Немцы ничего не могли сделать, и, должно быть, по радио вызвали подкрепление, так как в небе появились еще четыре «Мессершмит-та-110», а восьмерка «Мессершмиттов-109» ушла. В воздухе осталось по четыре самолета с обеих сторон.
Теперь уже и у взлетевших самолетов скоро кончится горючее, а севшие истребители еще не успели заправиться топливом и пополнить боеприпасы. Что делать?
Виктор Радкевич бежит к одинокому «ишачку», стоящему в капонире, в сторонке от всех машин. На этом самолете уже никто не летал – он требовал капитального ремонта, был сильно побит и, вообще, его считали «инвалидом». Но в его баках был бензин, а оружие заряжено боеприпасами.
– Быстрее давайте стартер! – кричит Радкевич техникам.
Мотор запущен, истребитель взлетает, набирает высоту и лезет в драку, прямо в лоб четверке «Мессершмиттов-110». Прикрывая друг друга, наша четверка на послед-, них литрах горючего заходит на посадку.
В воздухе остался один Радкевич против четырех фашистов. И никто ему не может помочь. Тянутся долгие минуты неравного боя. Десять, двенадцать, пятнадцать минут! А Виктор Радкевич носится среди «мессершмиттов» на своем «инвалиде» и те ничего не могут с ним сделать.
Мы волнуемся за товарища… Он там один среди фашистов. Техники и оружейники работают, как никогда, быстро и слаженно.
Наконец, видим, пара «мессершмиттов» отвалила и пошла домой. Вторая пара еще раз попыталась атаковать Радкевича, но он тут же увернулся от атаки. Так, не солоно хлебавши фашисты ушли.
Радкевич выпускает шасси и идет на посадку. Все летчики бегут к нему. А Виктор вылезает из самолета мокрый, будто его из ведра окатили.
Долго ребята качали Виктора на руках. Да, Радкевич прикрыл посадку товарищей, выдержал бой один против четырех и не допустил противника проштурмовать аэродром.
Воздушный бой Радкевича был показательным со всех точек зрения: он продемонстрировал мастерство и отвагу советского летчика, решимость в любую минуту помочь товарищам, приняв весь удар на себя.
Нет, не зря поклялся Виктор, что будет драться «как зверь»!
С аэродрома каждый день по пять-шесть раз взлетали самолеты на выполнение боевых заданий. Мы вели бои под Новороссийском, над мысом Хако, продолжали штурмовать врага на дорогах, которые шли к Новороссийску из кубанских степей со стороны Анапы, Краснодара и станиц Кубани.
Соседи-моряки, вооруженные маленькими УТ-1, каждую ночь успешно громили зенитные батареи фашистов. Их третья эскадрилья, вооруженная истребителями И-16, вела такую же боевую работу, как и наш полк.
Разведка сообщила, что по железной дороге к Новороссийску немцы интенсивно подбрасывают боевую технику, горючее, боеприпасы. То же самое наблюдается и на автомагистралях.
– Давайте бить фашистов вместе, – предложили мы морякам, – однажды мы уже пробовали и получалось неплохо.
– Мы и сами собирались договориться по этому поводу, – заявили морские летчики.
– Ну, раз соглашение достигнуто, договариваемся еще об одном чисто практическом деле, – предложил комиссар Ильин.
– Мы предлагаем всем вашим экипажам вступить в боевое соревнование с нашими ребятами. Они меня просили договориться. Условия простые и, вместе с тем, трудные: кто больше подожжет вражеских машин, собьет самолетов и уничтожит живой силы фашистов, тот и выйдет победителем в этом состязании.
– Это дело подходящее, – согласились моряки. – Только у нас будет небольшое добавление: в соревновании должны принимать участие техники, мотористы, механики и оружейники.
Так и порешили: бить фашистов соревнуясь! А утром следующего дня объединенная группа из шестнадцати самолетов полетела на штурмовку железной дороги и автоколонн, следующих по шоссейным путям к недавно оккупированному фашистами Новороссийску.
Славно прошла эта штурмовка! Многих автомашин, цистерн с горючим, вагонов со снарядами и солдат не досчитались гитлеровцы. Боевое соревнование прошло успешно, все самолеты вернулись невредимыми. Приятно было наблюдать, как километрах в сорока, на месте штурмовки стояли огромные столбы черного дыма.
Через несколько часов после возвращения из боевого вылета пришла телеграмма от командования Северо-Кавказского фронта:
«Самолеты И-16 работали хорошо. Прошу объявить благодарность всему личному составу».
Командир и комиссар полка зачитали телеграмму всем эскадрильям и передали ее морским летчикам.
Вскоре на выполнение задания четверку истребителей повел комиссар полка Ильин, Штурмовать противника было не легко. Немецкая авиация оказывала сильное противодействие и каждый бой носил ожесточенный характер. Много неприятностей причиняла и зенитная артиллерия фашистов, прикрывавшая наземные войска.
Группа Ильина после штурмовки немецких войск под Новороссийском и на этот раз встретила четверку «Мессершмиттов-109». Спустя некоторое время появились еще две пары фашистов. Над мысом Хако завязался бой.
Несмотря на численное преимущество, наши летчики действовали исключительно слаженно. Фашистам так и не удалось завладеть инициативой. Наоборот, один фашистский самолет рухнул на землю. Бой кончился победой группы Ильина, и все самолеты возвратились домой.
Внешне все было хорошо. Посадку произвели благополучно. И никто не знал, что комиссар Ильин посадил свой самолет, истекая кровью, с простреленной рукой. А капитан Макаров, не успев выключить мотор, потерял сознание. Тяжелое пулевое ранение в ногу надолго вывело из строя летчика.
Положение на фронте усложнялось, становилось все труднее. Аэродромы, расположенные на Кубани, теперь уже заняты фашистами; наши авиационные части вынуждены перебазироваться на самый берег Черного моря. К нам все чаще стали прилетать малые и крупные группы самолетов. Их было много. Отсюда они улетали дальше, используя наш аэродром как промежуточную базу, и продолжали там вести боевые действия.
В то время штаб дивизии перебазировался к порту Туапсе.
7 сентября 1942 года полк получил приказ перелететь на полевой аэродром, расположенный в ущелье, неподалеку от моря. Небольшая посадочная площадка располагалась на высохшем русле горной речки.
Недалеко от этой площадки был тут до войны пионерский лагерь. Теперь он был пуст. Летчики и техники устроились в удобных, летнего типа, помещениях. Условия, как на курорте, но война не давала отдыха.
– Во взаимодействии с нашей авиацией, которая базируется на других аэродромах, будем прикрывать с воздуха порт и город Туапсе, а также корабли Черноморского флота, – сообщил командир полка.
– Работать придется еще труднее, чем прежде. Обстановка на фронте тяжелая, войска продолжают отходить.
– Командование наземных войск ожидает от нас большой помощи и активного прикрытия.
– И еще хочу сказать, – подчеркнул Осипов, – что фашисты вероятно догадываются, а может уже и знают, куда перебазировался наш полк, поэтому маскировка должна быть исключительно надежной…
Не прошло и часа, как в небе уже появилась пара «мессершмиттов», а за ней вторая. Но посадочная площадка выглядела пустынной; самолеты были надежно укрыты в заранее подготовленных капонирах.
Фашистские разведчики улетели. Командир полка снова собрал народ, но теперь уже одних летчиков.
– Хочу вас, товарищи, предупредить, что разведчики, которых мы только что видели, прилетели сюда из Майкопа, а там их порядочное количество. Кроме вражеских истребителей, там же базируются бомбардировщики. Тех и других, по данным нашей разведки, насчитывается более восьми десятков. Вражеские истребители входят в состав группы «Удет».
– А что это за группа? – спросил Радкевич.
– Очень опасная. Она принадлежит к фашистской воздушной эскадре под этим же наименованием. Состоит из отборных и опытнейших летчиков. Многие летчики-истребители имеют на своем счету по несколько десятков сбитых самолетов. Счет им начат еще до войны с нами.
– Крепкий орешек! – не удержался Сергей Азаров, – но и мы не беззубые.
– А командует этой бандитской сворой некий майор Вильке, – дополнил сообщение Осипова комиссар Ильин.
– Тоже, должно быть, известный бандюга?
– Да, хищник сильный. На его счету не один десяток сбитых самолетов и, вообще, в эскадре многие летчики награждены лично Гитлером рыцарскими крестами.
– Постараемся и мы добавить им крестов, – сказал кто-то из летчиков.
– Не хвались, едучи на рать! – послышался голос Радкевича. – Вот встретимся, тогда и увидим.
– Мы сообщили о группе «Удет» не для того, чтобы вы боялись этих фашистских асов, а для того, чтобы знали, с кем придется встречаться в воздухе, – заключил Осипов. – А пока отдыхайте и держите ухо востро!
Ждать пришлось недолго, к вечеру появились бомбардировщики Ю-87 или, как мы их попросту называли, «лаптежники». Вначале показалось, что они идут на порт Туапсе, но они не последовали туда, а развернулись и нанесли сильный удар по нашему аэродрому. Самолетов они не уничтожили, но в ущелье стоял такой грохот, что, казалось, горы сдвинутся с места.