Иванов Борис. Агент Тартара

   — Наверное, жаргон такой, — пожал плечами Валька.

* * *

   — Вот ваши билеты, полис и все прочее...
   Полковник Йонг двинул по столу в сторону Кима большого формата конверт.
   — Оказывается, на чертовом «лайнере повышенной комфортности» второй класс оплачивается чуть ли не как люкс на нормальном корабле.
   Ким изобразил на лице живейшее сочувствие и отправил конверт в сумку.
   — Так... Ваше удостоверение на ношение огнестрельного, импульсного и холодного оружия на борту космических судов.
   — У меня уже есть такое.
   — У наших бумажек котировка повыше, чем у тех, что выдает полиция, — хмуро улыбнулся полковник. — Теперь — внимание. Ваш фальшконтракт. Тот, что вы покажете Гильде в обоснование получения от нас проездных. Прочитайте внимательно. Вы должны заняться проблемой Нелюди. Только не вздумайте действительно тратить на нее хоть минуту времени. Ваш объект — Гильде, и только Гильде... Тут — конспект вашей легенды. Извольте выучить назубок и вернуть мне. Мы со своей стороны будем поддерживать именно эту версию. Это — ваши кредитные карточки. На предъявителя. Вот эти — белые — по идее принимают к оплате даже на Чуре.
   Постарайтесь сохранять все чеки и счета. Отчетность она и на Чуре отчетность.
   Ким со вздохом сгреб карточки и принялся заботливо раскладывать их в бумажнике.
   — Медкомиссию пройдете в окружном госпитале. Я дал им знать, чтобы вас не мурыжили долго.
   — Очень вам обязан.
   — Теперь — спецоборудование... Ваш выход, профессор.
   Ким с интересом воззрился на раскладываемые перед ним предметы.
   — Это и это — на крайний случай. — Лошмидт отодвинул в сторону невзрачный электрокарандаш и довольно безвкусный брелок для ключей. — Одно стреляет, другое выбрасывает парализующий газ. Прочтете вот эти инструкции. Здесь и сейчас — после нашего разговора. И вернете эти бумажки лично мне.
   Профессор двинул к Киму массивные часы на кожаном ремешке.
   — Наш стандартный регистратор. Повышенная надежность. Блокировка подслушивания и контрблокировка. Ну и инструкция к нему. А это... — Лошмидт потряс в воздухе еще одной карточкой. — Это то, что вам не следует показывать кому попало... Никому не следует знать, что мы имеем отношение к таким вещам...
   Ким уже понял, о чем идет речь. У него самого во внутреннем кармане покоилась почти точно такая же «такая вещь»... Впрочем, афишировать этого не стоило.
   «Будем надеяться, что Спецакадемия фабрикует электронные отмычки качеством повыше, чем чистоделы с Мелетты», — подумал он, выслушивая разъяснения профессора о правилах пользования «универсальным ключом».
   — Так... Теперь держите и внимательно изучите вот это.
   На стол перед Кимом легли отмычки другого рода — четыре по-разному оформленных документа, подтверждающие, что господин Яснов является внештатным сотрудником четырех служб безопасности четырех различных Миров, каждый из которых имел соглашения о взаимопомощи и сотрудничестве с федеральными силовыми структурами. Бумаги были бесспорной липой, но выглядели вполне солидно. Ни в одной из них ни одним словом не упоминалась Спецакадемия и ее к агенту Яснову отношение.
   — Смотря по обстоятельствам, вы сможете предъявить то или иное из этих удостоверений, — щедро разрешил Киму Йонг. — В случае, если последуют на этот счет запросы, мы организуем их подтверждение. А вот ваш экземпляр нашего с вами контракта я настоятельно вам рекомендую при себе не иметь. Вы могли бы на время своего отсутствия доверить документ...
   — Благодарю вас, — торопливо прервал его Ким. — Он уже находится в надежном месте.
   — Ну что же...
   Йонг с деланным равнодушием отошел к окну. Лошмидт извлек из стола внушительного вида бумажник:
   — Это — типовая аптечка. Старайтесь держать при себе. Кажется, с этим все. Связь с нами поддерживайте через обычный мобильник. Он у вас хорошо защищен. Через корабельный узел связи. А на Чуре — напрямую.
   — Вы тоже туда собрались?
   — А как же! Группа поддержки. Только мы с полковником, с вашего позволения, не будем перегружать борт «Саратоги». Нас прихватит крейсер ОКФ. Он отбывает в те же края. Вот наш кодовый канал там... Запомните — борт боевого корабля Федерации «Цунами».
   — Ну что ж... Вы, я чувствую, очень неравнодушны к тайнам господина Гильде...
   — Это вам следовало понять давно. Теперь главное. Наденьте это...
   — Надо же... Циркониевый браслет. Антикварная штука.
   Ким чуть поправил точно легший на запястье браслет из тускло поблескивавших причудливых металлических пластинок,
   — С этим не расставайтесь никогда. Если вам оторвет левую руку, наденьте его на правую. Это — молекулярный регистратор. Будет писать все звуки, электромагнитные сигналы и голографическое изображение всего, что происходит вокруг вас в радиусе сорока метров. Не поддается обнаружению. Не боится воды и умеренного нагревания. Нет способа его заблокировать — только при полном уничтожении прекратит запись. Емкость памяти — терабайты. И еще, после соответствующей настройки — сейчас я этим займусь — он будет присматривать за вашим здоровьем и, случись что, выдаст радиосигнал. Будет сигналить и если вы снимете его с руки. Или с вас снимут...
   Ким постарался хотя бы отдаленно представить себе стоимость тусклой металлической ленты, обернувшейся вокруг его руки, — и не смог.
   — Ну что ж, постараюсь начинить его информацией поинтересней, чем мой ночной храп.
   — Очень надеемся на это, — заверил его профессор. — Но постарайтесь сберечь и вот это запоминающее устройство, — Он перегнулся через стол и аккуратно постучал кончиками пальцев по лбу агента. — Поверьте, это будет не так легко.

* * *

   — Ты сама виновата в том, что этот тип никак не отвяжется от тебя! — с убежденностью в голосе сказала тетушка Розалинда своей непутевой племяннице Мэри Энн Мак Брайд.
   За неимением у бедной сиротки других родственников на Констансе тетка Розалинда считала своим долгом наставлять родственницу на путь истинный и делала это с регулярностью и упорством, достойными лучшего применения.
   — Господи! Да я вот уже недели две не оказываю этому несчастному никаких знаков внимания! — с раздражением возразила Мэри Энн. — Бедный парень, наверное, весь извелся — не понимает, за что я его так.
   — Вот-вот! Ты жалеешь его! Ты не можешь сказать ему «нет»! Ты все время говоришь «может быть»! А между тем, когда вполне достойные парни постоянно видят тебя в обществе этого индейца, они теряют надежду сблизиться с тобой.
   — Меня уже давно не видят в его обществе. И он не индеец. У него кто-то из предков был из Кореи. А родился и учился он в Метрополии, в Сибири. И ведет себя очень прилично. Не могу же я, как последняя неврастеничка, ни с того ни с сего закатить ему истерику и поссориться на веки вечные?!
   — Прилично вести себя с девушкой, с которой ты хочешь строить семью, это значит прилично зарабатывать и зарабатывать стабильно, а не зависеть от того, с какой ноги встанет сегодня фортуна! Подумай, какую семью могут образовать здесь, на Констансе, стажерка юрфака и частный детектив-неудачник без практики?
   — Кто тебе сказал, что мы уже собрались организовывать семью?! — взвилась Мэри Энн. — Мы просто друзья, и то, что ты вмешиваешься в наши отношения...
   Неизвестно, к каким еще аргументам прибегли бы обе стороны в развернувшейся дискуссии о дружбе между мужчиной и женщиной, если бы дебаты эти не прервал звонок в дверь.
   — О господи! — воскликнула тетушка Розалинда, всплеснув руками. — Меня сейчас хватит удар!
   Она указала рукой на экран внешнего наблюдения, укрепленный над дверью гостиной, в которой происходил разговор.
   — Этот тип теперь приперся прямо к тебе домой!
   — Ну и что в этом такого? — возразила Мэри Энн, несколько демонстративно нажимая кнопку открытия входной двери.
   Этажом ниже запел моторчик и щелкнули замки, пропуская в квартиру предмет столь бурного обсуждения директора и единственного сотрудника агентства независимых частных расследований «Ким».
   — Привет! — весело чирикнула Мэри Энн, сбегая по лестнице и имея в арьергарде далеко не столь гостеприимно настроенную тетку Розалинду. — Что это за прелесть ты притащил?
   Прелестью была поименована затейливой формы клетка, которая содержала в себе лысого и недовольного всем происходящим попугая. Ким держал ее в правой руке. В левой у него был небольшой саквояж.
   — Я зашел попрощаться... — начал Ким. — Видишь ли, я тут подцепил контракт на хорошую сумму. Государственный. Но вылетать должен срочно. И мне совершенно не с кем оставить Джерико...
   — Ага! — с удовлетворением отметила Мэри Энн. — Так это и есть знаменитый Лорд Иерихонский! Тот самый, который тебя так доставал. Мерзкое, надо сказать, создание.
   — Это, однако, не лишает его права на жизнь, — вздохнул Ким.
   — А по-моему, он очень мил... — неожиданно встала на защиту диковинной птицы тетка Розалинда. Впрочем, если подумать, Джерико не мог быть ей немил, раз он доставал настырного метиса.
   — Оч-ч-чень... — скромно подтвердил ее мнение Джерико.
   — Ладно, тогда вы и будете чистить ему клетку! — поймала ее на слове Мэри Энн, принимая упомянутый предмет из рук Кима.
   — Это достаточно делать всего раза два в неделю, — торопливо вставил Ким. — А вот воду ему лучше менять дважды в день. А корм — вот его тут надолго хватит. Надо только, чтобы кормушка не пустовала.
   Он протянул Мэри Энн саквояж. Та подхватила его, быстро передоверив клетку с Джерико тетке, которая тут же принялась пристраивать ее на подоконнике. Джерико весьма скептически наблюдал за этими эволюциями.
   — На всякий случай — вот ключ от офиса, — добавил Ким со вздохом. — Там ты найдешь этого корма еще с полтонны...
   — Ты улетаешь надолго? — с тревогой в голосе осведомилась Мэри Энн, прикидывая вес саквояжа. — Кстати, куда, если не секрет?
   — Сперва до «Памира». Это — дрейфующий пересадочный комплекс... — несколько неопределенно ответил Ким. — А там — дальше...
   Он не стал уточнять срок своего отсутствия.
   — Пожалуй, стоило бы отметить твой контракт и твой отъезд, — бросив на тетку ядовитый взгляд, предложила Мэри Энн. — Чашечкой кофе у Мартинеса.
   — Облом, — с неподдельным огорчением отозвался Ким. — У меня до посадки на шаттл — шесть часов. А мне надо с медиков содрать еще четыре карантинные справки. Но на слове тебя ловлю: отметим по возвращении. У Мартинеса.
   Симпатичная мордашка Мэри Энн скривилась в обиженной гримасе.
   — Ладно, Ким, За мной не заржавеет. Буду кормить твоего урода и вспоминать о тебе. Если хочешь — даже лить слезы. А ты уж давай — со щитом или на щите...
   Ким почувствовал себя совершеннейшим негодяем.
   — Ну, я погнал, — бросил он смущенной скороговоркой. — До скорого, Мэри Энн, до свидания, мэм. А ты веди себя хорошо, Джерико...
   В том, что Лорд Иерихонский внемлет его прощальной просьбе, Ким порядком сомневался. А потому, оказавшись наконец в кабине своего кара, он рванул с места с максимально возможным ускорением. И его вздох облегчения был порядком замешан на чувстве вины.
   — Ты его обидела, — сообщила тетка Розалинда, имея в виду Лорда Иерихонского. — По-моему, это старая, полная достоинства птица. Естественно, что ей нелегко приходится с этим типом...
   — Стар-р-рая! — растроганным эхом откликнулся Джерико. — Стар-р-рая стер-р-рва! Не-на-ви-жу!!!
   Убедившись, что необходимое действие на аудиторию оказано, старая, полная достоинства птица закрепила достигнутый результат: перевернулась на жердочке вверх ногами и, находясь в своей излюбленной позе, подмигнула тетке Розалинде и предложила:
   — Тр-р-рахнемся р-р-разок, кр-р-расотка?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РЕЙС «САРАТОГИ»

ГЛАВА 6
ЗНАКОМСТВА НА «САРАТОГЕ»

   Самым неприятным в предстоящем полете для Кима была неизбежная первая встреча со своим противоречивым работодателем на борту корабля. Если бы Гильде не был профессиональным детективом, можно было бы быть спокойным насчет того, что ему нетрудно окажется «впарить» более или менее правдоподобную версию того, как агенту удалось в считанные часы раздобыть уйму денег на оплату путешествия к Чуру и преодолеть все формальности, для такого путешествия необходимые. Но в том-то и была беда, что таких версий сам Гильде мог за полчаса сочинить огромное количество. А потому и «расколоть» их все до одной.
   Поэтому, взбегая по трапу «челнока» — второго и последнего, доставлявшего груз и единственного пассажира на борт «Саратоги», — он испытывал неприятное ощущение где-то под ложечкой. Гильде благополучно убыл туда еще с первым шаттлом, и теперь, судя по приложенному к билетам расписанию внутренней жизни корабля, его ожидал не слишком приятный сюрприз в виде встречи с Кимом визави за завтраком в кают-компании.

* * *

   Сюрприз достался, однако, самому агенту. И не один, а сразу несколько.
   Первым из них (и относительно приятным) было то, что Клаус к завтраку не вышел. И, соответственно, отсрочил момент предстоящего сложного разговора. Если бы дело ограничилось только этим, Киму оставалось бы только возблагодарить Бога и приступить к гренкам с абрикосовым желе. Но были и другие сюрпризы.
   Второй был тоже достаточно приятен и предстал перед ним в виде аристократически тонкого профиля соседки по столу. Выражение лица девушки было не слишком стервозным, и новому соседу она была явно рада. Приятное соседство хоть в какой-то степени компенсировало далеко не приятные предчувствия, владевшие агентом.
   Третий сюрприз трудно было назвать приятным или неприятным. Окинув взором собравшихся за столом, Яснов увидел до боли знакомое лицо. Ким готов был поклясться, что физиономию эту — загорелую и мужественную — он уже видел. И видел не в очередном сериале, а скорее всего в каком-то файле, из рассылки какой-нибудь из служб криминальной информации. И было это явно не на Констансе. Память на лица у Кима была прекрасной.
   Должно быть, он с излишним вниманием всматривался в лицо своего визави, потому что тот широко и располагающе улыбнулся в ответ на проявленное к нему внимание и попросил передать ему баночку с джемом. Кэн Кукан привык привлекать к себе внимание и не почуял беды. Во всяком случае, не придал значения тому, что тип напротив не только внимательно к нему присмотрелся, но и несколько раз покрутил настройку своих массивных часов.
   Баночку Ким охотно передал. Именно в момент выполнения этой невинной просьбы судьба преподнесла ему очередной подарок, что было уже явным перебором.
   Капитан Хеновес — во исполнение принятого на борту «Саратоги» ритуала — приступил к процедуре взаимного представления нового пассажира и «маленького, но дружного» сообщества путников, уже обживших гостеприимный корабль. Настроен кэп был игриво и потому после короткого изъявления сожаления о том, что «предприниматель, следующий по своим делам», господин Клаус Гильде, вероятно, предпочел несколько часов здорового сна присутствию за общим столом, объявил нечто, слегка развеселившее всех, за исключением разве что мрачноватых господ Клини и Чорриа.
   — Господа, — доверительным тоном сообщил он. — Смею заверить: те из вас, кто не доверил ценности и какие-либо э-э... документы сейфам «Саратоги», могут вздохнуть с облегчением. Если что-нибудь из предметов такого рода неожиданно испарится из ваших апартаментов, если у вас совершенно бесследно пропадет любимый портсигар или шлепанцы или если среди нас просто окажется серийный убийца, то в вашем распоряжении теперь наш, так сказать, корабельный Шерлок Холмс... Разрешите вам представить директора одного из лучших агентств частных расследований Колонии Констанс господина Кима Яснова, которого его деликатные — тс-с-с! — обязательства перед клиентами влекут в столь экзотические и удаленные от его отечества...
   «Директор одного из лучших агентств» вежливо приподнялся и, натужно улыбаясь, ответил полупоклоном на жиденькие аплодисменты, последовавшие за столь иронически-помпезным представлением его персоны. Мысленно поименовал кэпа Хеновеса придурком и, опускаясь на свое кресло, отсалютовал честному народу тихо шипящим бокалом. По случаю раннего часа, когда даже лошади и аристократы не пьют шампанского, бокал был наполнен невинным джин-тоником.

* * *

   Еще один из сидевших за столом выдавливал из себя радушную улыбку с большой натугой.
   «Опять Господь мне подлянку подкинул, — зло сообщил сам себе Кэн Кукан. — Это ж в дурном сне такого не увидишь, чтобы чертовы ищейки в такие места своим ходом перлись. Куда ж от них, сволочей, теперь деваться? Не та Периферия стала, совсем не та! И ведь надо же аккурат под бочок к белобрысой фрейлейн устроился!»
   — Так вы, оказывается, сыщик? — тихо осведомилась соседка Кима. — Как интересно... Или вас лучше называть «частный детектив»?
   — В наше время это называется «агент», — также тихо объяснил Ким. — «Агент на контракте»... А вас как титуловать, мисс?
   — Тс-с-с, — поднесла тонкий палец к губам его новая знакомая. — Сейчас кэп вам представит нас всех по очереди...
   Она не ошиблась, и несколько минут спустя Ким получил возможность выразить собеседнице свой глубокий интерес к ее головоломной, по его мнению, задаче. Правда, сделать это он чуть не забыл — по той простой причине, что именно в этот момент неугомонное подсознание выдало ему результат своей подпольной работы: он вспомнил наконец, когда видел изображение франтоватого брюнета, сидевшего напротив него, и какой текст сопровождал это изображение. Если человек напротив, представленный ему как Лесли Коэн, действительно носил это имя, то он сам — Ким Яснов — был, без сомнения, Папой Римским.
   Так что конца завтрака Ким дожидался с нетерпением и был настолько рассеян, что, надумав продолжить знакомство со своей соседкой, молвил:
   — Простите, Мэри Энн, как вы смотрите на пару сетов в теннис через полчасика? Здесь, судя по рекламному буклету, есть что-то вроде спортзала...
   — На пару сетов в теннис я смотрю положительно, — сердито ответила та, — но Мэри Энн зовут какую-то другую вашу знакомую...
   «Вот она — кара господня за неверность даме сердца, — упрекнул себя Ким, направляясь в корабельное отделение связи. — Это ж надо так обмишуриться... Везет мне на знакомых с двойными именами!»
   Подумав, он не стал направлять свой запрос в полицейскую информационную Сеть Федерации, а адресовал его на борт «Цунами». В конце концов пусть свой хлеб отрабатывают полковник Йонг и профессор Лошмидт. Их уровень доступа к Сети намного превосходил уровень доступа рядового пользователя, которым был простой директор агентства «Ким».

* * *

   До пары сетов в теннис Анна Лотта таки снизошла. Собственно, теннис и легкая, ни к чему не обязывающая болтовня заняли у Кимачесе время до того неожиданно наступившего момента, когда гонг призвал господ пассажиров к обеденному столу. За которым Клаус Гильде также не подумал появиться. Анна Лотта, решив, видимо, что чересчур много времени уделила новому знакомому, обрела чопорный вид и с едой покончила решительно и быстро. После чего вместе со своими подопечными убыла для продолжения занятий по «Основам земной цивилизации» и по «Наукам и умениям», которые были необходимыми компонентами в составе культуры людей Чура. Оставшись наедине со своими проблемами, Ким снова ощутил их масштаб и немного запаниковал.
   Прежде всего следовало выяснить, действительно ли Клаус Гильде находится в своей каюте (или в каком-то другом месте) и жив ли он. Не мешало бы также знать, подозревает ли Клаус о том, что его агент на контракте находится на борту «Саратоги» и если да, то как он к этому относится. Самым простым способом сделать это было снять трубку любого из видеофонов, развешанных чуть ли не по дюжине в каждом помещении пассажирского отсека, и, справившись в бортовой службе информации, позвонить Гильде прямо в его каюту. Но был ли самый простой способ самым умным, Ким сказать затруднялся.
   Сутки-другие он решил-таки выдержать, не предпринимая активных действий, а остаток времени до предстоящего ужина провел, изучая пассажирский отсек «Саратоги». Честно говоря, распорядок жизни больших лайнеров, где пассажир второго класса волен был принимать пищу в столовой-автомате тогда и в том обществе, которое ему заблагорассудится, был ему гораздо более по душе, нежели аристократически-семейная манера приема пищи, принятая на этом мини-лайнере. Так что Гильде, с порога отвергнувшего здешние традиции, можно было понять.
   Тишина и безлюдье на борту после вечернего приема пищи окончательно доконали агента. Анна Лотта, обменявшись с ним парой слов относительно последних новостей из Метрополии и неважно заваренного чая, вновь удалилась доучивать вверенных ее заботам так неуловимо напоминающих волчат мальчишек с Чура премудростям земной Цивилизации. Очевидно, считалось, что у них ни одна секунда не должна была пропасть даром, без пользы для укрепления вечной дружбы между Федерацией Тридцати Трех Миров и Цивилизацией Чур.
   Бар «Саратоги» показался Киму чересчур уж претенциозным заведением. Дизайнер, оформлявший это тесноватое помещение, явно был большим почитателем изысканной старины. Точнее сказать — одного только Бердсли. Ким вообще-то не обладал большими познаниями в области истории искусств. Но по совершенной случайности именно на этом мастере начала двадцатого века он собаку съел. О, это было прекрасным воспоминанием ранней юности — работа с самим Грековым — легендарным Греком из Питерского филиала Управления... Правда, в роли всего-навсего стажера, но зато — в расследовании знаменитой теперь истории с «Двумя Бердсли»... История получила широкую огласку, и Ким даже удостоился быть походя упомянутым в обстоятельном репортаже «Криминального ревю».
   Мазила, оформлявший бар, с успехом довел манеру своего кумира до полного абсурда. Что до цен, то Киму так и осталось непонятным, почему спиртное здесь наливают не из микропипеток, а закуску отмеряют не в каратах.
   Короче, ни малейшего желания задерживаться у стойки он не испытал.
   Зал «виртуалки» — прекрасно, надо сказать, оборудованный — он покинул, ограничившись коротким его осмотром на предмет присутствия в нем Гильде. Эта коммерческая реализация идей епископа Беркли почему-то никогда особо не привлекала Яснова. Даже слегка пугала его темным, подсознательным намеком на то, что окружающая действительность может вдруг оказаться лишь зыбким сном.
   В курительной — имитации чего-то очень старинного и респектабельного — и библиотеке — тоже вполне декоративной — он не задержался. Гильде не было и здесь, читать и смотреть фильмы можно было и в собственной каюте, с компа, не мозоля глаза народу, а курением агент не грешил сызмальства.
   На корабле оставалось еще достаточно мест, достойных всяческого внимания. Но были и более разумные способы заглянуть в них, не болтаясь по всему кораблю. Давала себя знать бессонная ночь, убитая на посадку на борт «Саратоги». Свое сделал и перебор сетов в теннис — манера игры Анны Лотты с непривычки основательно умотала его. Кимом владело привычное желание наедине с собой в конце дня немного осмыслить его события и прикинуть планы на день следующий. Все это взяло верх, и Ким не торопясь направился в свою каюту.
   Путь туда он выбрал несколько неудобный, но зато проходивший мимо каюты, в которой, согласно справке бортовой информационной системы, был размещен странствующий по своим делам предприниматель Клаус Гильде.

* * *

   Собственно говоря, смешно было рассчитывать на то, что созерцание стандартной гермодвери гражданского образца, хотя бы даже и в эксклюзивном исполнении, даст ему что-то необходимое для принятия хоть какого-нибудь толкового решения. Скорее, Ким надеялся на свои эмоции, на то, что неожиданно для себя надавит на сенсор входного звонка и как ни в чем не бывало поздоровается с Клаусом. Он уже почти окончательно решил, что именно так оно и будет, когда подошел к каюте номер 14.
   На двери болталась табличка «Не беспокоить».
   Ким постоял немного в задумчивости. Затем пожал плечами и медленно двинулся дальше по круто изгибающемуся коридору. Что-то мешало ему. Что-то было не так...
   Он резко обернулся.
   Из сдвинутой чуть в сторону двери напротив на него пристально смотрели любопытные мальчишечьи глаза.
   Мальчишка молниеносно среагировал на разоблачение и дернул рукоятку, пытаясь мгновенно скрыться в каюте. Но гермодверь космолайнера была наделена немного большей инерционностью, чем садовая калитка, и мгновенно захлопнуть ее мог только синхронный взрыв пары-другой аварийных силовых патронов. Сообразив это, мальчишка потянул рукоять в другую сторону и широко распахнул проход перед Кимом.
   — Мистер? — сказал он, широко улыбаясь.
   — М-м-м? — вопросом на вопрос отозвался ввергнутый в некоторое недоумение агент.
   — Капитан... Он правду сказал, что вы — сыщик? — осведомился мальчишка. — Да? Ловите преступников?
   — Ну... Это сейчас не так называется... Сейчас говорят агент...
   Странное изменение произошло с глазами мальчишки. Они заблестели каким-то веселым, но чумным, чуточку нехорошим блеском.
   — Агент? Нет, правда агент... Нет — лучше сыщик. Так как-то старомодно, но...
   — Но в целом верно. А ты — тот самый «пятнадцатилетний капитан», что летит на Чур в одиночку? Валя Старцев?