— Задача остается прежней: держать главный объект, — с долей раздражения ответил Штурмин: мол, отвлекаешь по каким-то пустякам.
Но сподобился, повернулся к патлатому, от количества серого вещества у которого начинал зависеть исход незапланированной встречи. Подавил в себе желание подозвать его пальчиком, ибо сейчас пока требовалось одно: одновременно и припугнуть, и успокоить банду. Дать им понять: абордажи не только не нужны, а чреваты серьезнейшими осложнениями. Но мы позволим вам спокойно уехать. И то лишь потому, что заняты более важными делами.
— Дорога, а она отсюда единственная, перекрыта армейским спецназом и ОМОНом, поэтому… — собрал воедино все сведения Олег и даже сочувственно развел руками: извини, братан, что не получилось нас повязать. — Я дам команду, чтобы вас пропустили беспрепятственно. И быстро отсюда, пока мы заняты своими делами.
Долго, очень долго соображал старший — не меньше минуты. Точку помог поставить появившийся наконец из дюн Жора.
— Здесь все нормально, — крикнул он, привлекая к себе внимание.
Рюкзак стоял у ног Майстренко, и, скорее всего, именно по нему уральцы вспомнили путавшегося под, ногами бомжа. Сейчас он держал в руках пистолет, проявился как друг прокуратуры, а это означало, что на косе происходят свои разборки, от которых в самом деле лучше держаться подальше.
— Отпустить всех, — признал поражение патлатый. Тряхнул волосами и закричал, желая как можно быстрее прервать неприятную для уязвленного самолюбия процедуру: — Быстрее!
Повар и Григорий Григорьевич, как чертики из табакерки, извлеклись обратно. Почуяв в Олеге свою единственную и нежданную защиту, подались к нему.
— Но Богдану все равно передайте от меня привет, — указал им пальцем уралец. Посмотрел на Штурмина, потом на дорогу: она открыта?
— Открыта, — подтвердил Олег. — Мои вас пропустят, — и для убедительности взял у Клинышкина телефонную трубку.
«А про милицию не знаю», — добавил про себя. Ловить по стране стволы и разбираться с группировками — обязанности МВД и контрразведки, а они особо не жалуют, когда в их огород влезают с прополкой другие. Да и то: мало ли какая разработка может идти по их линии. Кесарю, как говорится, кесарево, а мак — он в одном случае деликатес, во втором — наркотик…
Машины уральцев покрутились на узкой асфальтовой ленте, но сумели отвернуть морды от остающихся на дороге и понеслись, уменьшаясь на глазах, в узкий сосновый коридор. Убедившись, что опасность миновала, Олег подошел к Клинышкину, молча пожал ему руку. Улыбнулся и девушке. Жора подбежал сам:
— С освобожденьицем, командир. Ты не заметил, что в последнее время заставляешь нас действовать в координатах войсковой операции: обход, охват, штурм? Может, фамилию пора сменить?
— Это не я, они заставляют нас считаться с силой, — Олег кивнул на опустевшую дорогу. — А где физзащита?
— У джипа мотор сдох, — простодушно признался Клинышкин. — Мы и про вас ничего не знали, про захват. Просто когда промчались эти три иномарки, мы с Верой на всякий случай ноги в руки — и сюда. Вроде вовремя.
Олег хотел спросить Жору, а зачем тот так спешил в дюны, но сзади, напоминая о себе, шмыгнул разбитым носом Григорий Григорьевич. Повернулся к нему, стеснительно придерживающему перед Верой брюки.
— Все нормально, Григорий Григорьевич. Идите, освободите остальных. И разъезжайтесь по домам. Шашлыка, как я понял, не предвидится. Богданович ведь не приедет сегодня?
— Нет, — машинально ответил тот и запоздало прикусил язык, боязливо глянув на повара. Тот если и признался в чем-то, то над огнем, а здесь вроде как добровольно… — Мы… можем идти?
— Конечно. Впрочем, я вас провожу.
В лесочке чуть придержал вице-президента за руку, давая возможность повару отойти подальше. И открыл забрало:
— Мне нужен Богданович, Григорий Григорьевич. Очень нужен. Больше, чем уральцам — те рвут глотку за свое, пусть и награбленное. А я ищу украденные Юрием Викторовичем государственные деньги. Вы ведь тоже по природе своей государственный человек, Григорий Григорьевич, потому и обращаюсь к вам: помогите. Как вы теперь поняли, я не водку приезжал пить сюда, а чтобы встретиться с вашим шефом. И арестовать его. Где он может быть?
Вице-президенту было бы лучше, если бы майор действительно приезжал пить водку. А теперь вроде как и молчать надо, но и не отблагодарить человека за освобождение — не по-людски получится. Да и в прятки играть с прокуратурой, занимающейся, оказывается, вовсе не цветными металлами, опасно. Однако и Богданович, если вдруг узнает…
Геометрия с биологией.
— Он… он здесь, в Калининграде, — переступил через себя толстяк. А после первых слов почувствовал облегчение, словно сбросил с себя тяжкий, непосильный груз. Единственное — говорил, не глядя на спутника, а словно в пустоту. — Но не сказал, где и у кого. Сам назначает места встреч. Вроде боится чего-то, раньше подобного за ним не замечалось.
— Значит, здесь, на пикнике, он не планировал появляться?
— Пятьдесят на пятьдесят. Обещал позвонить и посмотреть на обстановку. Могло статься и так, что пришел бы. На катере. Он очень торопился продать этот карьер, который вы закрыли. Хотя имел на нем, надо полагать, немалые прибыли.
— Подпольные цеха и затем реализация через собственные магазины?
— Да. Но этим сейчас многие занимаются.
— Теперь не позвонит?
— Вряд ли. Ему сообщили про нападение на карьер, а человек он как изворотливый, так и осторожный.
За разговором подошли к охотничьему домику, от дверей которого повар уже отдирал приколоченные доски. Олег потянул носом — шашлык сгорел. А жаль, пара шампуров на компанию за победу оказалась бы как нельзя кстати. Зато вице-президент, боясь новых просьб, заторопился вызволять вместе с поваром из «курятника» затворников, а Олег закрутился на месте, что-то отыскивая. Наконец увидел сцепившиеся закорючки соснового корня, поднял их. Начал всматриваться, воображая одному ему привидевшийся образ. Зафиксировал в памяти, довольно улыбнулся — и поспешил обратно.
Глава 9
— Отдаю на спор только что вставленный зуб: завтра к обеду Богданович из Калининграда смоется.
Не дождавшись желающих ударить по рукам, Штурмин посмотрел на цвет содержимого пивной кружки. «Балтику-5» коллеги не признали и перешли на чистый продукт. За ним у колченогого столика розыскники и просчитывали дальнейший ход событий.
— На ночь глядя он, конечно, дергаться вряд ли станет, — продолжил размышления Олег. — Но позавтракав, начнет точить когти. Куда?
Вася торопливо припал к кружке. Жора свой протяжный глоток завершил и вынужден был, повторяя командира, рассматривать пиво на цвет, оставляя возможность отличиться оригинальным ответом самому Олегу.
— Даже если у него имеются фальшивые паспорта, все равно на самолет, поезд или через КПП по трассе на машине он ехать не решится — слишком большой риск. Он уйдет или яхтой, или незаметной тропкой в Литву или Белоруссию, где его станет ждать машина. А там до первой станции.
— Все равно нужно еще раз предупредить все пограничные наряды и таможенный контроль… — не стал сразу сдаваться Майстренко.
Забыв о короткой ножке стола, облокотился. Тут же лишился нескольких глотков напитка, выплеснувшихся наружу. Все трое посмотрели вокруг, но их местечко оказалось самым уединенным, и решили остаться хоть и с мокрым столом, но зато при своих интересах.
— Границу предупредим, — успокоил Штурмин. — Но надо попробовать поискать его в оставшуюся ночь. У телохранителя, личных водителей, у любовниц. Адреса собраны, — Олег вытащил аккуратно разграфленный и заполненный Сергеем Ивановичем список друзей и врагов Богдановича. — Кто к кому желает податься?
— Василий сегодня с девочками уже крутился… — начал вслух подводить себя под женщин Жора.
— Согласен, — определился Олег. — Тогда так: я — к телохранителю, говорят, там что-то восточное и очень крутое. Василий — осторожненько к водителям. Жора, ты — по девочкам, но желательно с возвратом. Залегендироваться под кого угодно, хоть под альфонса, — но вынюхать квартиры и их обитателей.
— Короче, установка, — правильно, по-школьному назвал задание Клинышкин.
— Физзащиту и «наружку» пока не трогаем, мы и так протаскали их весь день, — вроде как бы пожалел Штурмин местных полицейских, а на самом деле постеснялся еще раз перед калининградцами вытащить «пустышку». — Перед заходом в адрес обозначаемся по связи, чтобы держать друг друга под контролем. Расходимся.
Стол на прощание кивнул им тоже, чуть не уронив с отполированного лысого затылка облегченные кружки. Но новая компания выгрузила на него очередную обойму пенящихся порций, уперлась локтями: «Стоять! Ноги на асфальт, морду туда же. Гуляем!»
А розыскники и в самом деле расходились в разные стороны — адреса оказались далеко не радом. Для Олега ориентир был достаточно удачным — издательство и книжный магазин «Янтарный сказ», о котором, как выяснилось, все прохожие знали и указывали дорогу без раздумий. Оставалось придумать, по какому поводу он позвонит в дверь к телохранителю Максиму Трофимову, специалисту по восточным единоборствам. Сантехники из жэка и почтальоны с телеграммами отпадают изначально, спросить тетю Соню или Ивана Васильевича — тем паче: тот же случай с любовницей в Москве показал, что войти нынче можно только с лестью или хитростью. Иначе вновь проклянут на иконе, если не набьют морду. А к телохранителю не просто желательно, а необходимо переступить порог квартиры и заглянуть во все ее углы. Задачка из той самой школьно-розыскной темы под названием «Установка»…
Пока же Олег переступил порог светлого, длиннющего книжного магазина.
— Молодой человек, — окликнула его продавщица, — извините: мы выпустили анкету по книгам, может быть, захотите заполнить ее? Здесь всего несколько вопросов: что читаете, что хотели бы прочесть, пожелания издательству. Пожалуйста, посмотрите.
Мысль, настроенная на проникновение в квартиру телохранителя, мгновенно взяла стойку: анкетирование! А в довесок, для пущей убедительности — перед ответами провести благотворительную акцию по вручению книг. После подарков люди, как правило, стыдятся отказывать в просьбе.
Довольный собой, Олег протянул руку:
— А можно взять несколько штук? У меня друзья увлекаются книгами, наверняка тоже захотят поучаствовать. А завтра принесем, мы здесь рядом работаем.
— Ой, спасибо. Возьмите, пожалуйста. Сами разберетесь? Там все просто. Только верните, мы обязаны хоть половину вернуть.
— Конечно, конечно. А где мне посмотреть что-либо по восточным единоборствам? Что-нибудь редкое, экстравагантное. Чтобы удивить специалиста.
— Редкое… редкое… — Продавщица, раздобренная инициативой Олега, наклонилась и заговорщицки прошептала: — Самое редкое издание — это книга Успенского «Самураи, или Сорок семь преданных вассалов». С изумительными гравюрами из собрания самого Эрмитажа.
— Беру. Сколько стоит? — Олег полез за командировочными деньгами, совершенно забыв, что ныне дефицита не существует. Даже на книги.
И сообщница подтвердила:
— Нет, вы спросили, что издано уникального. А эта книга настолько редка, что практически весь ее тираж забрал себе в Питер Эрмитаж. А остатки… — женщина оглянулась, — а остатки директор издательства держит у себя как подарочный фонд. Но я вам ничего не говорила, — спохватившись, умоляюще попросила она Олега.
Почему она вообще заговорила об этой книге и выдала с потрохами начальство, только ли из-за пачки всученных анкет или таким людям обязательно нужно поделиться тайной с другими — это вопрос для очередной психологической головоломки, в которую Олег пока не желал влезать. Ему оставалось лишь сбегать в ларек напротив магазина, купить там лучшее из имеющегося мороженое и отнести смутившейся от внимания даме. Которую когда-нибудь за длинный язык и неумение держать его за зубами из продавцов, конечно, попрут. Но то будет после. И не из-за налоговой полиции. А сейчас Олегу требовалось доплести паутину на телохранителя, где челноком придется послужить расчетливому директору, еще не догадывающемуся об этом.
Оставалось молиться, чтобы он оказался на месте. А чтобы пройти даже самых грозных на вид вахтеров, надо уверенно назвать один из двух отделов, куда якобы следуешь — в кадры или бухгалтерию. Пропуск беспрепятственный. Олег даже не запомнил, какой именно выбрал на этот раз, проникая в типографию. Зато, потолкавшись на начальственном этаже, через некоторое время знал и имя секретарши, и даже то, что директор перед «Янтарным сказом» долгое время работал в тульской типографии.
— Татьяна Михайловна, а шеф появился? — как будто он здесь работает сто лет и раз двести только за сегодняшний день заглянул в приемную, оторвал от пишущей машинки секретаршу Штурмин.
Та начала медленно краснеть, не узнавая посетителя. Но все же набралась наглости поинтересоваться:
— Извините, а вы…
— Скажите Анатолию Федоровичу, что из Тулы, — щегольнул вторым и последним козырем Олег.
Как он станет после этого вести себя в кабинете директора, Штурмин еще не придумал. Обычно старые розыскники советуют ориентироваться на месте и доверять людям. Глянется мужик — можно попросить о помощи и в открытую, заскользит ужом — не сильно согрешишь, если намекнешь о возможностях налоговой полиции. Кто занимается производством, будет дураком, если вздумает ссориться с такой организацией. А захочет — дураков в таком случае не жалко.
Мужик глянулся с порога.
— Из Тулы? — переспросил он и, не потребовав никаких подтверждений, сказал замершей в дверях помощнице: — Татьяна Михайловна, организуйте, пожалуйста, нам чайку. — А когда та ушла, извинился: — Одну секунду, мне нужно сделать важный звонок.
Все три стола, находившихся в кабинете, были завалены рукописями, гранками и книгами. Однако хозяин безошибочно вытащил из этого кавардака, являющегося для него, скорее всего, идеальным порядком, какой-то листок. Нашел в многочисленных надписях нужные цифры, подслеповато воткнулся в телефонные кнопки. А Олег, оглядевшись, увидел за стеклом в книжном шкафу названную продавщицей книгу в суперобложке. Хотел подойти поближе, но директор освободился, чуть прихрамывая, подошел к единственно свободному, как раз на две чашки чая, приставному столику. Пригласил за него земляка.
Садиться за угощение перед чистосердечным признанием Олег посчитал неэтичным и остался стоять, приложив к сердцу ладони:
— Можно сначала извиниться? Тулу последний раз я посещал лет десять назад.
Хозяин кабинета поднял брови, ожидая продолжения. Но вошедшую секретаршу назад с чаем не развернул и все же усадил посетителя за столик.
— Значит, вам что-то надо. — Анатолий Федорович, видимо, сидел в своем директорском кресле давно и привык, что если к нему приходят, то большей частью просить чего-нибудь. Особенно в нынешние времена. — Что и для каких целей?
— Мне очень нужна книга «Самураи», — Олег даже указал взглядом, где она находится. Директор и сам знал это прекрасно и за взглядом просителя не последовал, нашел более нужное занятие — помешивал чай, ожидая дальнейших признаний. — Я — розыскник, и мне нужно войти в доверие к человеку, который занимается восточными единоборствами. Думаю, он сможет оценить эту книгу.
— Правильно думаете, — на этот раз директор поднял глаза на книжную полку, полюбовался собственным творением. — А ищете вы…
— Криминального авторитета. — В кармане у Олега имелись удостоверения и милиционера, и прокурорского работника, и даже таможенника. Но вытаскивать их и в очередной раз обманывать человека ему не захотелось. — Можете выставить меня за дверь, но… но я вас очень прошу помочь. Поймите, это не прихоть и не развлечение.
— Да? — засомневался-таки хозяин кабинета. — Но вы попейте-то чайку. И что в конечном итоге прикажете с вами делать?
Очень кстати пришелся звонок от Клинышкина. Олег специально не стал отворачиваться, давая возможность и директору послушать переговоры.
— Вхожу в первый адрес.
— Залегендировался?
— Да. Здесь во дворе машину ремонтируют, пойду позову на помощь.
— Хорошо. Выйдешь — сразу объявись. Конец связи.
Ненароком подслушанный разговор убедил туляка в серьезности намерений больше, чем все объяснения и просьбы посетителя. Он подошел к полке, приподнялся на цыпочки, толкнул книгу пальцем. Она потеряла равновесие и плашмя упала в подставленные ладони хозяина. Анатолий Федорович принес ее, уместил на приставной столик, но рук не отпустил. Стал ждать, когда гость допьет чай. Обточенный под вставленной утром коронкой зуб еще ломило от горячего, но Олег осушил чашку в два глотка. Когда идет масть, и серную кислоту выпьешь.
— Удачи вам, — протянул после угощения книгу директор.
— Я… — начал Олег, но Анатолий Федорович ушел к своим бумажным завалам и, сделавшись среди них сразу маленьким, оттуда выставил руку:
— Прошу вас, не нужно никаких заверений. А вот если ваш розыск окажется интересным, хотел бы пригласить к нам: я соберу журналистов, и мы сделаем чудный материал.
— Я обязательно приду, — все же пообещал Олег. — Спасибо, вы очень помогли. До свидания.
В приемной улыбнулся секретарше:
— Спасибо и извините. До свидания и до встречи.
Татьяна Михайловна, так и не узнав гостя из Тулы, пожала плечами: здесь столько просителей ходит и обещает вернуться с благодарностями, что хоть книгу отзывов заводи. В которой, она не сомневается, не окажется ни одной записи. Все как у директора: «спасибо» говорите, но ничего не обещайте.
На первый звонок в дверь Максим Трофимов не отреагировал. В гости он никого не ждал, а если ошиблись квартирой, постоят и уйдут. Но звонок раздался во второй, третий раз, и сидевший напротив Богданович пожал плечами и достал «Макарова»: посмотри. Пришлось встать.
На площадке стоял мужчина с пакетами.
— Извините, я ваш сосед. В смысле, из издательства, которое рядом с вами. Мы проводим анкетирование и благотворительную акцию: дарим книги нашего «Янтарного сказа». Посмотрите. Жене можете выбрать любовный роман, себе — детектив или фантастику, детям — сказки.
Но то, что протянул книгоноша и увидел Максим, не смогло не взволновать его:
— Не может быть! Откуда у вас такая книга?
«Самураи»! Прекрасное толкование о сорока семи самураях, которые, отомстив обидчику их господина, одновременно стали и преступниками, и кумирами общества. Устная японская легенда, которую Максим слышал очень давно, наконец-то воплотившаяся в книгу. В прекрасную книгу, чуть было не затерявшуюся среди фантастики, детективов, любовных романов и кулинарных рецептов.
— Сколько она стоит? — потянулся Максим к «Самураям».
— Нисколько, это в подарок. Тем, кто заполнит нашу анкету. Пожалуйста.
Книгоноша подал листок с вопросами и, словно издеваясь или все-таки сам заинтересовавшись слишком восторженной реакцией на книгу, принялся листать мелованные страницы с красочным оформлением. Максим невольно заторопился: чего доброго, пришелец еще раздумает и всучит вместо единственно стоящей вещи ерунду с любовными оргиями и убийствами на каждой странице.
— Давайте, я мигом, — попросил анкету. — У вас ручка есть?
— Кто-то утащил, — с сожалением поведал собиратель анкет. — И не одну.
— По рукам нужно давать тем, кто тащит… Погодите, я поищу у себя.
— Да вы не торопитесь, у меня есть время. — А когда Максим зашел в квартиру, заглянул следом, поинтересовался: — А вы, наверное, Востоком увлекаетесь? Остальные у меня что-нибудь полегче просят.
— Увлекаюсь. Проходите на кухню, садитесь. Только уберу.
С брезгливостью выбросив из пепельницы чужие окурки, Максим усадил гостя за столик, а сам устроился у холодильника. Не читая всех вопросов, сразу приступил к ответам. Однако составлялась анкета грамотно, от «каким чтением увлекались в детстве?» до «что не нравится в сегодняшних книгах?», поэтому с наскока, одним росчерком ответить не удалось. Зато понял, почему дарят книги: не окажись «Самураев», и он бы, наверное, извинился и не стал изливать душу и ломать голову.
— А жена, дети смогут поучаствовать в этом же? — не отставал прилипчивый посетитель, вытянув пачку чистых бланков и кивнув на стену, за которой явно кто-то находился: в телевизоре переключали каналы.
— Я живу один.
— А-а, тогда да.
Анкету придирчиво изучили, но замечаний не последовало. На том, оба удовлетворенные, и распрощались.
— Кто? — поинтересовался Юрий Викторович, когда Максим закрыл дверь.
— Очередное анкетирование. Через день — то про отношение к выборам, то к свободной экономической зоне, теперь о книгах. Зато не бесплатно. — Он уселся за «Самураев».
Богданович подошел к серванту, взял в руки косичку белогвардейца. Перебрал пальцами узелки на ленточке. Затем зажал реликвию в кулак и даже затолкал пальцем сбоку, — так фокусники прячут носовые платки перед тем, как им исчезнуть.
Но свой фокус Юрий Викторович демонстрировать не стал. Отошел к окну, посмотрел из-за шторы на улицу. Суетливо, как во всяком городе, но суетливость спокойная, естественная для портового города.
— Пора менять прописку, — вслух выдал свои тайные мысли Юрий Викторович, оторвав от книги телохранителя.
— Я это чувствую, — оказался подготовленным к известию Трофимов. Подтверждал догадку и переход Богдановича на первоначальное «ты».
— Тебя не возьму. Никого не возьму.
— Я и не поеду.
— Зря отказался в свое время от квартиры…
Максим промолчал: мол, один раз уже высказался по этому поводу и нет необходимости повторяться.
— Ладно, у каждого своя жизнь, — подвел июг их совместной работы Богданович. Вытащил из кармана небольшую пачку долларов, не считая, положил на телевизор, — Здесь зарплата за последний месяц и выходное, так сказать, пособие. Пока не подыщешь новую работу. Не сомневаюсь, что с твоими данными к тебе самому выстроится очередь.
Руки пожали сильно, выражая друг другу признательность за совместную работу. Расстались у порога.
— Не провожай, — остановил Богданович, когда Максим хотел набросить куртку. — Начну, как когда-то, с одиночества. Быстрее протрезвею.
Он сам закрыл дверь, а Максим по привычке, профессионально подошел к окну, ожидая появления бывшего шефа из подъезда. Народу на улице заметно убавилось, и Богданович не станет кому-то помехой при движении. Хотя, конечно, где-то что-то он химичил, искал личную выгоду и перекрывал кое-кому кислород. И его бегство из Калининграда — явно поражение перед государством и другими группировками. Не хватило умишка стать выше криминальной схватки или не захотел играть по правилам, установленным властью? Но это его личные проблемы. Теперь — тем более. Ему, Максиму Трофимову, важно одно и единственное: честно заработать деньги и купить здесь, в Калининграде, квартиру для матери. Поближе к могиле отца. Когда отец разбился на истребителе, она, наоборот, уехала подальше от места трагедии. Под старость запросилась обратно. Максим, водивший Богдановича по кладбищу, вынужденно дважды прошел мимо памятника с хвостовым оперением отцовского «МИГа»…
А Богданович все не выходил из подъезда. Максим даже глянул на часы, хотя время ухода президента не фиксировал. А может, просмотрел шефа, занятый своими мыслями? Взгляд упал на пачку долларов: Богданович не поскупился, отблагодарил за службу знатно. Где же он сам?
На всякий случай надел спортивные тапочки, открыл дверь. Внизу кто-то разговаривал на повышенных тонах, и, прислушавшись, Максим различил и взволнованный голос Юрия Викторовича. Неужели кто-то все же выследил, достал, не позволил спокойно уйти? Уральцы?
Бесшумно спустившись на пролет ниже, Максим в щель между перилами увидел спину шефа. Богданович стоял, уткнувшись лицом в проем между почтовыми ящиками, а кто-то, невидимый, держал его под прицелом пистолета.
Времени на раздумье не оставалось. Можно было, конечно, столь же бесшумно вернуться в квартиру, закрыть дверь и раз и навсегда отгородиться от мира Богдановича, только что отрезанного им самим. Но Юрий Викторович выходил из его квартиры, он был у него в гостях, и, собственно говоря, Максим просто обязан был его проводить. И вдруг не уральцы, а обыкновенное хулиганье?
Сдерживая дыхание и готовясь к броску, Максим стал спускаться дальше.
Противника он тоже увидел со спины. Мелькнуло вроде что-то знакомое, но раздумывать и выяснять отношения, когда взведен курок и пистолет дышит в затылок хоть и бывшему, но шефу, могли лишь дилетанты и верящие в торжество нынешних законов юристы-теоретики, эти законы составляющие. Здесь требовался мгновенный ответный ход. А определить точку для нанесения удара не составило труда — конечно, под лопатку.
В данном случае мгновенно выбивается из руки оружие, а враг летит мордой до первого препятствия.
Не дожидаясь, когда кто-то спугнет застывшую в напряжении пару, Максим сверху, касаясь перил лишь руками, прыгнул в намеченную точку. Первой ее достигла выставленная для удара пятка, и дальнейшее не могло стать чем-то иным: пистолет полетел в сторону, а противник, надламываясь, вперед. Препятствием для его лица оказались все те же почтовые ящики. Кому-то придется очищать их от крови.
— Беги! — крикнул Максим замершему, не понимающему, что происходит за спиной, Богдановичу.