Иванов Сергей Григорьевич. Не стрелять

   У этой девчонки, Алены, родители сказали:
   - Да мы не знаем когда она вернется! - И с таким недоумением, словно Люба спрашивала о чем то неприличном.
   Потом пошли к тому которого называли Солдат-Юдин который продал револьвер. И который ушел в школьный поход... Поход тоже был какой-то странный - с одними удочками.
   - Да тут уже приходила, спрашивала, Леоновых - дочка... - Отец разговаривал, а другим глазом все время глядел на "Динамо" - "Днепр"
   Мать вышла за ними на крыльцо. Спросила шепотом:
   - Ничего не случилось? Правда? - И все тайком, чтобы семейное счастье не развалить нечаянным скандалом. Но муж ее всем интеллектом был погружен в телевизор.
   Двое мальчишек - Демин и Соловьев - ждали ее у калитки.
   - Алена была у Солдата? Так... И потом исчезла... Переглянулись. - И Солдат исчез!
   - Вы не каркайте умники! - сказала Люба. В голосе ее была не столько сердитость сколько желание тревогу отогнать.
   " Потом она произнесла им фамилию: Старостин. Мальчишки опять переглянулись... Пошли к Старостиным.
   Но эта мать Любу просто обругала.
   - Из милиции? Да хоть откуда! Нету его. В походе. Не знаю. На это школа есть!
   - Чего дальше? - спросила Люба у мальчишек, которые ждали ее в темноте берез у калитки.
   - Чего ж все ясно теперь - сказал мальчишка, который звал себя Демин. - Надо к Свинцову двигать, согласен?
   И тот, которого звали Славка, кивнул.
   - А кто такой Свинцов? - спросила Люба, хотя и помнила конечно фамилию в истории о самопальщике.
   - Да самый главный в этом деле, я так думаю, - сказал Демин мрачно - Согласен, Славист?
   И Славка снова кивнул.
   Тут Люба уж не выдержала:
   - Вы, что же? Опять саботажничаете? Самый главный Свинцов, они меня таскают по каким-то второстепенным ребятам!
   - Ну мы же не знали! - сказал Славка расстроено. - Пока всех не обошли, мы откуда же могли догадаться-то?
   И тут Люба - совсем не по ситуации - неожиданно рассмеялась. Ей вспомнился деревенский участковый, который вполне уверенно говорил ей: "Ну, а если тебе не скажут, кто убил, как же ты узнаешь?"
   Вот и эти двое мальчишек были обычные сундуки. Мирные жители. И никакими особыми методами дедукции не владели.
   Перед свинцовским домом Славка спросил Демина:
   - Пойдем?
   - Да ну его в хвост! Не хочу я светиться!
   - А я пойду!
   - Виталик? - спокойно переспросила свинцовская мать. Он сказал, что будет ночевать у товарища...
   - А не знаете у кого?
   - Да он... Нет, не говорил.
   В другой комнате у телевизора сидел мужчина. Люба узнала директора железнодорожных мастерских товарища И. В. Свинцова.
   - А скажите пожалуйста, - вдруг вступил Славка. - Тут к нему девочка такая должна была зайти сегодня. Дачница, симпатичная такая, вы ее знаете, Алена Леонова...
   - Я не видела.
   - А вот парнишка такой невысокий, с удочками. Вчера?..
   - Я вот не приметила... - И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами "ребенок" задает мне столько вопросов?
   - Извините, - сказала Люба и приобняла Славку за плечи. - Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую. Где оставил то? - строго спросила она у Славки. - Где тир, что ли был?
   Мать даже изменилась в лице.
   - Да нет! Мы... Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу... Пойдемте-ка! - Она повела их на задний двор. В свете падавшем из окон, нашла ключ на гвозде вбитом в березу, открыла мастерскую включила свет.
   - Удочки! - сказал Славка.
   - Ты куртку смотри! - будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с... мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком. - Что это? - спросила Люба у матери.
   - Железки его! - ответила та удивленно.
   Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.
   - Нету куртки-то, Слава?
   Славка поднял, что то чего Люба не заметила, протянул ей... малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери
   - Да у вас тут целый военный склад!
   - Я не понимаю! Может я позову мужа?
   Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба тяжело будет, но лучше сейчас.
   - Да, зовите! - сказала она.
   Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но "поверху" в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:
   - Прошу прощения!
   - Капитан милиции Марьина! - ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.
   - что? - спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому, что надо было на кого то смотреть сердито. - Опять старая история? Ты мне говоришь- куртка!
   - "Старая история" была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете где сейчас ваш сын?
   Иван Витальевич смотрел на Любу соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь Происходит.
   - Так. Понимаю вас, - сказал он наконец. - А, что если мы поговорим обо всем этом завтра?
   - Есть подозрение, что у вашего сына боевой револьвер.
   Иван Витальевич покраснел, словно минуту или две до этого ему не давали дышать. А мама (теперь Люба уже не могла думать про нее "мать") вдруг сразу потерялась. Мучение было на лице ее. И по мучению этому быстро текли слезы словно старались догнать одна другую:
   - Виталий ничего дурного сделать не мог! Я мать понимаете. И куртку мы вернем любую!
   Самому бы Градусу умереть, до этого не додуматься... А Усач привел его в микрорайон. Так называлось в Скалбе место где далеко отодвинув лес заняв, бывшие колхозные пашни, встала добрая сотня каменных домов - пяти- семидвенадцатиэтажных... Какой там микрорайон! Новый город!
   А вся остальная Скалба была деревянная, личная.
   И вот Усач привел Градуса, посадил под сосну, сказал:
   - Смотри, сынок!
   Они увидели, как к дому напротив... сберкасса это была, вернее, отделение Госбанка, подъехала "Волга".
   - Видишь, - сказал Усач, - это кассирша, баба рыхлая. Замахнись - глаза закроет!
   Кассирша перешла по тоненькому мостику через канаву, завернула за угол, вошла в дверь.
   - В машине Гришка с пистолетом, - продолжал объяснять Усач. - Он по идее должен ходить с ней. А чего тут ходить, он считает. Тут же ей пройти от кассы до машины двадцать шагов. А не видит того, что ей за угол заворачивать! усмехнулся. - Ладно, не наше это дело! Но Гришка иногда с ней ходит. А уж точно он не ходит, если день получки выпадает на среду.
   - Почему?
   - Вот именно - почему? - опять усмехнулся Усач. Он умел так с презрением усмехаться. Градус тоже потом научился. И в колонии ему за это доставалось.
   - Ну? Не знаешь, почему? - ткнул его в темя твердым пальцем Усач. - Эх ты, грудная жаба!
   - Почему грудная жаба! - улыбаясь, спрашивал Градус. Ему нравился Усач, и когда он его хвалил и когда он его ругал.
   - А потому грудная жаба, потому, что ты головастик. Тебя еще, как головастика, надо грудью кормить. Только не бабьей, а жабьей! Вот отчего имя твое "грудная жаба".
   - А среда здесь при чем?
   - В этом тонкость! Как среда - газета ваша печатает кроссворд. И Гришка-дундук его угадывает. Вот так! "Человек из шести букв"? Ответ "Дундук"!
   - Так сегодня среда! - вдруг с радостным ужасом догадался Градус.
   - Ша, киндер! - И Усач крепко положил ему руку на голову, что даже в шее у Градуса, что-то трыкнуло. И потом долго болело. - Ша! Киндер! - потому, что из сберкассы вышла кассирша с чемоданчиком. - Вот тут ее и надо брать! И у всех вроде на виду. А никто не видит! И сразу на велосипед, чемоданчик на руль. И по тропинке фугуй. Гришка на "Волге" не проедет, а пеший - он курит по две пачки в день.
   Градус смотрел, как толстая кассирша развалистой своей походкой перебралась через канаву, сказала, что-то в окошко машины, села. Машина тронулась! С чемоданчиком, с деньгами.
   - А, что же мы, Усач?
   - Пушка нужна!
   Теперь современные говорят "пистоль" А Усач по-староблатному "пушка".
   - На кой она здесь нужна-то?
   - Кассирше предъявить, понял? Уж кассиры в пушках разбираются? - Усач хмыкнул. - А когда чемодан взял, ее по черепу слегка, чтобы она сразу-то не заорала. И, чтоб у тебя время было на отъезд.
   - Да, что ее, нельзя кирпичом шарахнуть?
   - Молчи, дура, - сказал Усач, как будто его тоска брала. - В таком деле, очень может, стрелять и не придется. А пушка нужна! Как тебе растолковать попонятней? Дело крупняк! На такое дело без пушки идти - бога гневить, фарта не будет!
   И тут как раз подвернулся Свинцов со своим тиром. Эх! Как же мечтал Градус прийти к Усачу и выложить пистоль! Усач только головой покачает "Молодец, сынок!" И больше ни слова. А Градусу больше ничего и не надо!
   Но потом все мечты вдребезги - когда они погорели на магазине... Усач загремел, Градус загремел.
   Когда он приехал обратно в Скалбу, про Усача нигде и никто не слыхал. Мужик, однорукий Серега, у которого снимал Усач, сказал, что не появлялся Эдик и уже три года должен пять рублей, а если Градус, мол, не отдаст сейчас же...
   Градус хотел двинуть ему в рожу и сказать, что он отсидел свое. А потом подумал, зачем ему это надо - шум. Да и бить однорукого... Он дал пятерку, плюнул и ушел... Конечно, на бутылку Серега сшибал, а не какой не долг!
   Потом вроде для смеха Градус сходил к сосне у которой они сидели с Усачом, и увидел, что все осталось, как было. Все буквально и кассирша, и канава и Гришка, который по средам изучает свои кроссворд.
   Градус вообще-то не хотел на Скалбе застревать. Но тут сестрица нашла его:
   - Гена! Здравствуй!
   За три года ни разу не вспомнила, сухаря ржавого не прислала, а как он в бывшем материнском доме поселился.. Сестрица, Тонечка. Она, конечно, не одна приехала с мужем. Одна-то она Градуса боялась. А тут все-таки свидетель.
   - Я хочу с тобой поговорить по поводу дачи.
   В смысле этого вот дома Где она жила и выросла!.. А как за московского вышла - значит, стала "дача"!
   Но Градусу она предложила неплохие условия. Полторы тысячи денег, справку на три месяца, что у него радикулит, постельный режим, чтобы он мог погулять лето красное. А Градус за это дарственную на свою долю земли и дома, что мать завещала.
   Градус сразу говорит:
   - Согласен!
   Лето отгуляю потом костерчик разожгу посреди комнаты - и аля-улю! Вот и дарственная! И подумав так он прибавил.
   - Чтобы только ваших харь я за лето не видал! Только одно ему не нравилось, что надо на велосипеде уходить. Ведь любой дурак побежит - догонит. И когда он услышал за окном треск свинцовского мопеда опять его осенило: вот оно! Выгоды те же, велосипедные а гоняет как зверь! Уж его пешком не догонишь!
   Но теперь, дослушав рассказ Свинцова, Градус просто в ужас пришел. Столько народу припутать! Вот возьми они сейчас да сбеги оттуда?.. Чего? Трудно, что ли? Ножичком где надо проковыряй и хорош! Прибегут к папке-мамке... А те в ментовку.
   - Ты, что сделал хмырь?
   Конечно, Свинцов стал божиться, что не убегут. Такое глупое положение получилось у Градуса не верить: - значит надо прямо сейчас куда-то исчезать, а здесь все бросить навсегда.
   Исчезать ему было некуда, денег осталось с гулькин хвост. Приходилось верить этому слизняку.
   - Уйдут - смотри Свинца! - И то был голос уже вооруженного человека, Градус это сам услышал.
   - Ты не боись, - говорил Свинцов, - они сами боятся! Один малолетка, одна девка. Да Крыса на охране!
   - Девка? А сколько лет?
   - Шестнадцать! - ответил Свинцов подмигивая, как будто он жутко понимал в этих делах.
   - Товаристая?
   Но ему не требовалось никакого свинцовского ответа. Он сидел мечтательно прищурившись.
   - Сидит там да? Ждет?1
   И потом без всякого перехода поднялся сделал два шага и упал на кровать. Через секунду уже спал ничего не видя и не слыша.
   Свинцов стянул тапки лег на диван, под который Градус заметал мусор. "Сплю в одной комнате с настоящим вором!" И правда заснул.
   В ту минуту когда уснул Свинцов Люба Марьина поняла, что ей не уснуть и встала. Подумала включить свет. Но для того, чтобы просто сидеть и мучиться бессонницей света вполне хватало от луны висящей в верхнем правом углу окна.
   На мгновение Люба испуганно замерла и тут же улыбнулась. Ее испугало привидение глядевшее на нее из зеркального шкафа, - нечесаное в длинной ночной рубашке... Вот тебе и милиционерша со стажем работы. Сама себя испугалась!
   Но очень скоро вся ее веселость отлетела без следа. Чувствовала Люба:, что-то недоделано..., что же? Да вот. Например Свинцов. Ведь Люба прикидывала его как вариант! И отставила. Просто пожалела - зачем мальчишку трясти? Был когда-то "самопальщиком". Но уже три года ни одной помарочки. А кто старое вспомнит... И в девяти случаях из десяти она была права... Девять из десяти - ведь это очень много! С таким кпд удачи ни один человек не живет. Только самые везунчики... Значит можно его игнорировать этот один шанс из десяти. Можно, но только не тогда когда револьвер попадает в руки мальчишек!
   Сказал матери "Переночую у товарища" - может значить все, что угодно! Этот которого они зовут Солдат сказал, что уходит в поход и пропал. Девочка пишет записку, что уехала к подруге которой нет в живых.
   Что же она хотела? Просто напугать. Она хотела предупредить. О чем? О том может быть, что она попала в западню?
   Свинцов "Переночую у друга". Друг (Старостин то есть) "ушел в поход". Есть тут хоть какая-нибудь доля истины? "Поход" - это значит, они все-таки выбрались из Скалбы. Или сидят в каком-нибудь из домов?
   Ну?, что ты выбираешь? Выбираю какое-то логово вне поселка! Почему? Ну, потому хотя бы, что эту Алену надо где-то держать в плену! Ведь если она разорется и если ее услышат... Ох! Страшно подумать, что могут сделать два орла шестнадцатилетних с одной девчонкой!
   Нет. Раз ей разрешили написать записку... Или вынудили? Люба включила свет, разгладила на столе эту бумажку... страничку из блокнота. Почерк твердый. И в слове "Алена" над "е" точки не забыла поставить. И знаки препинания все в порядке: мама запятая... и так далее...
   Скорее можно представить, что она эту записку писала со злостью и с веселостью внутри! Ну правильно она же им в руки отдавала мину!
   Господи, так ли все? Не слишком ли я много фантазирую? Нет, берем эту версию. Где-то у них логово. Это же дело-то знакомое: мальчишки всегда устраивают в лесу секретные посты, крепости...
   Шалаш или землянка, костер. Трое мальчишек, пленница и револьвер. Люба вспомнила, как она показывала малокалиберные патроны найденные у Свинцова, Славке и Степке "Подойдут?" А те только ушами хлопают...
   Да не должны бы подойти-то! Музыкальный Игорь Адольфович клянется, что пистолет старый Вернее всего, дореволюционный. Мальчишки показывают то же... А тогда практически никакой унификации боекомплекта не существовало.
   Да хорошо у меня получается! Нашему бы теляти да волка съесть!
   Однако, делать нечего, надо терпеть. Завтра в семь явятся Славка со Степкой. Люба пойдет по всем свинцовским друзьям-приятелям. Лишь бы лесная компания ничего не натворила!
   Потом Люба стала думать про Демина и Славку... Уж такие оба симпатичные и готовы помогать... и на "вы", и Любовь Петровна... А если бы все вышло не так?.. Подростки вы, подростки - до чего хрупкое время жизни! Из маленьких выросли в большие еще не попали. Стоят на ничейной земле качаются. И любая беда их рада подстрелить!
   Глебов вроде к ним ничего не имеет тогда... ну так и закроем это дело товарищи! С улыбкой вспомнила, как Глебов: я говорит, решил их внутренне простить и поэтому не хотел вам сообщать. "Внутренне простить". А внешне прощают?
   И тут пришли ей в голову странные слова: "равнодушная доброта" Решил простить... А револьвер по твоей милости гуляет где-то?!
   Едва Славка и Демин расстались с Любой едва оказались одни под фонарем неуверенность и тоска опять подступили к ним. Из-под фонаря они побрели в темноту незаметно стараясь касаться друг друга плечами.
   - Давай у меня посидим немного Дем?
   Если бы посмотреть на них чужими опасливыми глазами, а особенно в этот глухой час они бы могли показаться и высокими и широкоплечими... Человека в грузчики брали - Что уж там толковать!.. Но сами они сейчас себя воспринимали просто мальчишками и у них было только одно желание спрятаться куда-нибудь лучше всего под одеяло И вылезти когда уже все пройдет и кончится.
   Дверь открылась, вошла бабка и Славка обрадовался ей, хоть было на кого немного переключиться.
   - Привет баб. Дай поесть. Ты чего не спишь баб?
   - Не сплю - тебя караулю! - ответила бабка в своей обычной чуть сварливой интонации которая, впрочем ничего не значила. Дверь в дом осталась открытой было слышно как бабка стучит ножом по резальной дощечке - готовит бутерброды. И одновременно она выговаривала внуку:
   Славка слушал ее и улыбался Ему, "пережившему столько" казались забавными бабкины стоны из-за того, что сюда приходили Аленины и юдинские родители. Конечно придут: любимые детки усвистели в не известность...
   А бабка считала, что их визиты и на Славку бросают тень. Ведь не к кому то пришли другому а к ее внуку.
   Они и у бабки-то очень подозрительно выспрашивали: мол, сами вы не знаете ли чего?
   - Да не надо тебе ничего этого знать - сказал Славка, все еще радуясь отдыху от тяжелых мыслей, который дала ему перепалка с бабкой. - Много будешь знать скоро состаришься!
   Тут бабка грохнула перед ним поднос с бутербродами, чашками, чайником и конфетами.
   - Ты мне прекрати! Ты мне это брось!
   И заплакала И тут же ушла в дом прикрыв за собой дверь, потому, что ни секунды не хотела плакать для показа.
   Она понимала каким слабым корешком связана с внуком. Поесть приготовить, рубашку простирнуть. Да и то все только летом. А зимой ей говорят с подозрительной заботливостью: "Ты отдыхай мам отдыхай!"
   В детстве у нее произошел случай, лет, может быть в шесть или в семь. Она неосторожно открыла дверцу и упустила своего щегла - казалось такого ручного, казалось такого послушного... Выпорхнул - и нет!
   "Будущая бабка" стояла босая посреди зеленого московского двора, прижимая клетку к груди, ни на, что не надеясь и ожидая, когда к ней подступят слезы.
   Вот и с внуком было то же Она держала пустую клетку в руках а прирученная птица давно улетела...
   Славка вдруг встал.
   - Ты рубай это Ладно, Дем?
   И ушел, и долго-долго не появлялся.
   Демину было грустно Тоска и страх отошли назад. А напротив села в пустое Славкино кресло печаль. Демин думал о матери вообще обо всем этом о чем ему не хотелось ни говорить ни думать словами, а только вот так: будто б слышится какая-то музыка, а будто б и не слышится...
   Ему было грустно и он ел. И не замечал этого. А потом буквально с ужасом увидел, что съел все, что держит в руках последний и притом уже надкушенный бутерброд!
   И давясь этим последним хлебом и сыром, Демин бежал! Дома, в конуре своей он разделся кое-как залез под одеяло. Ему сразу стало холодно словно стыд, грусть и вечная его несчастливость лежали вокруг пузырями со льдом.
   Но постепенно Демин согрелся. Он же был молодой он же был крепкий парень! Все утихомирилось в душе. Сам не замечая того он стал мечтать - думать как он кормит Славку. Они сидят в доме за столом о чем-то разговаривают интересном и едят - отличное времяпрепровождение! А потом ему приснилось, что он кричит матери "Мам! Принеси котлеты!"
   Но говорят мясо снится не к добру. И непременно проснешься испуганный, потом лежишь в темноте и все стараешься вспомнить съел ты кусок или только видел... Но Демин этих примет не знал и не просыпался и всю ночь был счастлив...
   Градус проснулся рано лежал весь расслабленный, - как бы ослушивал себя. Нигде ничего не болело и он хоть сейчас готов был на войну. Втайне он гордился своей способностью "не болеть" после выпивок. Он думал, что у него такой организм особый - лучше чем у других. На самом же деле все объяснялось значительно обычней и печальней просто: Градус был еще молод!
   С дивана стоящего напротив раздавался какой-то сап Градус тихо повернул голову. Свинцов и во сне был такой весь ухоженный такой уверенный! А как на денежки польстился. Мало денег ему!
   Никаких конечно тыщ Градус давать Свинцову не собирался. Надо его как-то заматросить! А то, что Свинцов не заложит, Градус был уверен, утрется пустым рукавом и будет молчать потому, что он же соучастник. Свинцов-то! Градус еще ничего не делал, а Свинцов уже соучастник!
   Медленно он стал соображать как все-таки отделаться от Свинцова - не получалось.
   Странно подумать - ему мешала та девка про которую вчера рассказал Свинцов. Она снилась Градусу в одной и той же тяжелой и сладкой сцене будто он Градус обнимает ее а девка упирается ему руками в грудь - сопротивляется но по глазам и еще каким-то признакам которые были понятны Градусу только во сне ясно, что и она хочет обниматься.
   Чтобы избавиться от наваждения этого Градус поднялся. Стол раскинулся перед ним в том первозданном беспорядке который вчера "в состоянии под банкой" был совершенно незаметен. По недоеденной мойве по голове по выпученным черным глазам ползали две мухи. И было непредставимо, что эти рыбки когда то плавали по совершенно чистой и никогда не виданной Градусом воде! По морю.
   "Чегой-то я!" - подумал он с удивлением и даже с каким-то страхом. Вид зажаренных задохнувшихся рыбок почему-то вызвал у Градуса ощущение горечи от неудачности глупости тщеты всего того, что он делает в жизни... Задумал сжечь материн дом...
   Чтобы избавиться от этих мыслей он ухватился взглядом за стоящий на улице свинцовский мопед. Представилось как он катает на мопеде ту девку и она едет прижимаясь к Градусовой спине.
   Он коленкой толкнул Свинцова в зад обтянутый "суперрайфлом". Свинцов легко перекатился с правого бока на живот потянулся еще во сне и открыл глаза. Увидел Градуса. И Градус понял, что Свинцов ему не очень рад.
   - Поехали пленных твоих смотреть! - сказал Градус. Это действительно было правильным делом, но ведь Градусу-то думалось только о девке. Он представил как это может произойти между ними - совсем по-другому чем во сне. Поэтому она едва ли поедет с ним на мопеде и будет прижиматься к его спине!
   Нет! Свинцов будет держать ее за волосы башкой к земле а Градус - снимать с нее штаны.
   От этой вроде бы вожделенной картины его опять зло взяло и обида. Обида потому, что все в его жизни было не так некрасиво - не по-настоящему.
   Задев плечом Свинцова он вышел на улицу.
   - Я поведу! - глянул на недовольного Свинцова. - Не жалей! Десять новых купишь!
   Алена спала на лавке, подложив под голову ладонь.
   Около нее на полу спал Солдат-Юдин.
   То ли взгляд был такой прожигательный у Градуса, то ли он всхлипнул от будущего удовольствия, но Алена вдруг проснулась, села. Сразу увидела какого-то дикого парня, который пялился на нее в банное крохотное окошко.
   Ей бы прикинуться, ей бы сказать, что, мол, откройте меня, пожалуйста. Но она как-то сразу догадалась:
   - он не для того приехал.
   - Чего выставился?.. Свинцова давай сюда!
   - Ща я тебе все дам! - сказал Градус и улыбнулся.
   - Передай своему подонку, я кричать буду!
   - Будешь кричать, я тебя... - И, засмеявшись, Градус отошел от окна.
   Алена и Юдин остались как бы вдвоем.
   - Что это за дурак? - спросила Алена.
   - Я забыл, как его звать, - прошептал Солдат. - Он в тюрьме сидел...
   - Так! Слушай, Свинца, - начал Градус. Но посмотрел на Крысу: - Шарь отсюда!.. Слушай, Свинца, - продолжал он, когда Крыса отлетел на вполне дипломатическое расстояние. Так сделаем: этого там какого-то вынем, а к ней зайдем.
   - Зачем? Ты, что, дурак?
   И тут же Свинцов ощутил то, чего не ощущал с тех - пор, как ушел из бокса, - вкус затрещины!
   - Ша, киндер!
   Молнией перед Свинцовым прокрутилась пленка с кинофильмом про то, что собирался сделать Градус...
   Градус это сделает, ему все равно потом убегать! "И если даже я сейчас не буду участвовать - это же я Алену сюда посадил!"
   - Ну? Чего запыкнулся? - Градус цепко взял его за плечо.
   - Куда я парня-то дену? - Собрав силу и волю, Свинцов сбросил его руку. - Ты тоже умный... А если убежит?..
   Вдруг он якобы кое-что сообразил... Он уже заметил, что голова у Градуса была, как говорится, не самым сильным местом.
   - Мы с Крысой пойдем, его сперва свяжем, а потом уж... Э! Крыса!
   Быстро пошел к бане, Крыса послушно спешил за ним... Откинули щеколду, вошли в полумрак. Свинцов шепнул:
   - Быстро дверь припереть! Лавку давай сюда!
   Крыса скинул Алену, подтащил лавку.
   - Вы чего делаете, скоты?! - закричала Алена. Шум сейчас был даже кстати... Они уперли один конец лавки в дверь, другой удачно уперся в печку.
   - Вы чего делаете, подонки?!
   - Видала того парня? Ну вот и догадайся, зачем он к тебе приехал...
   Извлекли Юдина, который при виде Свинцова сразу залез в угол, как зверек.
   - Все за печку ложись! - тихо командовал Свинцов. Может быть, впервые в его команде были смысл и сила. Ему так хорошо вдруг стало, как не было уже много дней.
   - За какую еще печку? - Алена бунтовала по инерции, а сама уже присела на корточки - так, чтобы ее не видно было из окошка: сообразила! - Ты, что, обурел?
   - У него пистоль, дура! - сказал Свинцов, словно это не он дал Градусу оружие...
   Сколько времени прошло, Градус не знал., чтобы как-то скоротать эти ползучие секунды, он решил закурить. Постучал себя по карманам, опять постучал - уже и общупывая: Не было ни спичек, ни сигарет!
   Не найдя папирос, он почувствовал желание немедленно, что-то делать, пойти туда самому, связывать Солдата-Юдина или хотя бы в упор смотреть на эту девку.