Страница:
Лаймар щурится, осмысливая услышанное.
– Вот как… Этого я не знал. Но, позвольте: откуда Вы…
– Мне рассказал участник Возвращения.
– О! – пауза. Долгая и почтительная, но молчанием маг выказывает уважение не мне, а умершей коллеге по цеху.
– Мне понятно Ваше стремление жить на дармовщину, почтенный. И осуждать его я не могу. Кстати, Вы занялись Вэлэссой только после того, как потерпели неудачу с Рикаардом?
Плохо скрытая дрожь пальцев на столе.
– Почему Вы упомянули младшего принца? Он…
– Он – Мост, следовательно, потенциальный источник Силы. Но Мосты – такие хрупкие существа. Такие ранимые и такие внушаемые… Вы хотели подчинить мальчишку своей воле до того, как он обретет Могущество, чтобы в дальнейшем припасть к Источнику посредством взбалмошного юнца, верно?
– Вы слишком много знаете, – признание моего преимущества. Приятное, но… Несколько преждевременное.
– Не так много, как хотел бы, – вздыхаю. – Эльфийку принцу подсунули Вы?
– Не совсем.
– То есть?
– Я воспользовался удобным случаем, отрицать не буду. Но идея принадлежала не мне.
– А кому же?
– Я не знаю его имени. Он – эльф, но больше ничего определенного сказать не могу.
– Эльф? – мозаика рассыпалась и начала складываться заново.
– Да. Не могу предположить, что рассорило двух соплеменников настолько, что один решил жестоко казнить другого, – Лаймар удивляется. Совершенно искренне. Я тоже теряюсь в догадках. Пока.
– Казнить?
– Если постепенное спаивание «росой» – не казнь, то что же? – ехидная усмешка. – Медленно, но верно она сходила с ума, и, в конце концов…
– Я знаю, что происходит с листоухими, когда они перебирают «росы», можете не продолжать. Итак, эльфийка была поручена Вам?
– Да. Я должен был готовить зелье и следить за его регулярным потреблением.
– «Росу» Вы доставали сами или…
– Заказчик снабдил меня всем необходимым.
Всем необходимым…
– Не было ли среди этого «необходимого» небольшого медальона, выточенного из дерева? Без украшений, без надписей?
– Был. Собственно говоря, я вручил его капитану Стражи, который… – маг осекся и посмотрел на меня ещё внимательнее, чем раньше.
– Капитану, который должен был убить беременную женщину. Кстати, за что?
– Она хотела выйти из игры, – равнодушно пожал плечами Лаймар. – А Стража не отпускает раньше времени. Кроме того, эльфийка покалечила и убила несколько солдат, которые…
– Вели себя неуважительно, полагаю?
– Можно и так сказать.
Всё ясно. Когда моя кровь разрушила заклятие, сводившее Кё с ума надёжнее «росы», эльфийка справилась с отравой и захотела вернуться. Домой. К прежней жизни. К самой себе. Захотела… Не учтя того, что контракт, заключаемый при поступлении в Стражу, очень и очень жесток. По крайней мере, иметь детей сие соглашение запрещает. Наверное, Кё предложили избавиться от… Могу себе представить ярость женщины, только-только обретшей смысл жизни заново! Не хочу даже воображать, что произошло с теми несчастными, которые намеревались помочь эльфийке проститься с ребёнком.
– Что Вы сказали? – переспрашивает маг.
– Ничего. Какое заклинание висело на медальоне?
– Что-то из сферы передачи посланий, я подробно не приглядывался. Скорее всего, оно должно было сообщить о смерти, и только.
– Похоже на то. Ладно, фрэлл с листоухими… «Росу» Роллене дали Вы?
– Я. Всё равно, девать некуда было. А что?
– Из каких соображений?
– Я хотел избавиться от этой стервы.
– Избавиться? – надеюсь, моё удивление не выглядело совсем уж по-детски, хотя именно таковым и являлось. – По причине?
– Вы близко сталкивались с этой девушкой? – серьёзный вопрос.
– Более-менее.
– Тогда Вы должны понимать: она неуправляема. Совершенно! Опасна. Ладно бы, для себя самой, но для всех остальных – не менее.
– Это проблема брата Роллены, а не Ваша.
– Герис не сможет её приструнить.
– Поэтому воспитанием девушки решили заняться Вы? Странно… Впрочем, узнаю Ваш любимый метод: сначала расшатать душевное равновесие объекта, а потом, когда он выходит и из-под Вашего контроля, устранить. Просто и эффективно. Браво!
– Контролировать Роллену невозможно. Я знаю это лучше всех.
– Не поделитесь знаниями?
Лаймар отвёл взгляд и некоторое время изучал лица выпивох за соседними столами.
– Возможно, только Вы и сможете понять… – слова прозвучали так тихо и печально, что я почти испугался.
– Что понять?
– Когда-то я бы так же молод, как Вы. Молод и влюблён. Но мои чувства не встретили взаимности. Может быть, и к лучшему, хотя в то время… В то время я был готов покончить с собой.
– И при чём здесь Роллена? Она вообще тогда уже существовала на свете?
– О, да! Существовала и ещё как! Она была хрупкой и юной… Невинной. Герис уже тогда не видел других женщин, кроме неё. И вообще никого не видел…
– Подождите! Герис… И Ваши чувства… Вы хотите сказать…
– Он был очень, слишком красив. Я не знаю, как и почему моё сердце попало в эту ловушку, но когда я понял, что люблю парня, вместе с которым обучаюсь магическим искусствам… Было уже поздно что-то менять. Я пытался. Несколько лет. Старался держаться подальше. Но мы были друзьями. Очень близкими друзьями, хотя сейчас в это трудно поверить… А наши возможности… Они были равны.
– Равны ли? Вы отступили, так и не начав сражение, верно? Не стали и бороться за место придворного мага, потому что тогда Ваш возлюбленный окончательно бы Вас возненавидел, да?
– Он и возненавидел. Потом. По моему же желанию… – Лаймар тяжело выдохнул. – Герис должен был проводить Инициацию принца и очень волновался. Наверное, первый раз в жизни. Ему нужна была разрядка. Я пробовал успокоить друга беседой, и в какой-то момент… проговорился о своих чувствах. Я не надеялся на то, что он хотя бы поймёт, но… Такого отвращения я не ожидал. Пришлось принять меры – благо, в соседней комнате готовилась ко сну белокурая малышка…
– И что же Вы сделали?
– Перевёл фокус страсти на неё, заодно слегка меняя полярность. Получилось неплохо: Герис воплотил в жизнь свою мечту и забыл о моём… просчёте.
– А о девушке Вы думали?
– В тот момент? Нет. Я думал о себе и том, что моё сердце раскалывается на куски… Вы меня осуждаете?
– Осуждаю? – я поставил локти на стол и опустил подбородок в гамак сплетенных пальцев. – За что? Вы хотели быть счастливы и… пожертвовали своим счастьем ради другого. Вмешались в чужие судьбы, потому что ненавидели свою. Мне Вас жаль. И… Вы правы: я понимаю. Вы пробовали исправить… свою оплошность?
– Сначала – нет, а потом… Потом стало видно, что все всем довольны, и я смирился.
– Все довольны? А что скажете о принце, который из-за Вашего душевного расстройства прошёл Инициацию неправильно?
– К сожалению, мне не подвластны… – начал Лаймар, но я хлопнул ладонью по столу:
– Будете утверждать, что Ваших умений не хватит для размыкания Кружева?
– Нет, но…
– Вы исправите хотя бы это, раз уж всё остальное зашло слишком далеко!
– Исправлю? Я бы с радостью, вот только… Разомкнутое Кружево невозможно изменить.
– А если Кружево Дэриена вернется в первозданное состояние?
– Каким образом? – непонимающий взгляд.
– Это не Ваша проблема, а моя! Вы сможете провести Инициацию?
– Я никогда не интересовался этим процессом. Могу попробовать, но… Необходимо подробное описание.
– Оно у Вас будет. Вышедшее из-под пера Вашего учителя.
– Это невозможно!
– Почему же? Вы знали о существовании дневника Лара? Ведь знали же!
– Да, знал. Но этот дневник никто не мог прочесть! – горячность в голосе становится почти обвиняющей.
– Просто он не попадался в руки тому, кому надо! Заметки по поводу Инициации я Вам предоставлю. Но Вы должны обещать… Поклясться тем, чем дорожите больше всего… Вы должны сделать то, что не удалось Вашему другу. Привести Кружево Дэриена в надлежащее состояние.
– Если, и в самом деле, я смогу прочитать инструкции учителя… – Лаймар немного подумал, потом согласно кивнул: – Пожалуй, то, о чём Вы просите, не составит труда. Вы… так переживаете за принца… Кажется, я понимаю, почему.
Тёмные глаза потеплели, зато я… застыл ледышкой. Он что, решил, что мой интерес в благополучии Дэриена связан с тем, что… Какая чушь! А впрочем… Что ещё мог подумать человек, часто бывающий в высшем свете, если мои «отношения» с эльфом уже давно обсуждаются при дворе? Только то, что я влюблён в… Тьфу! Так вот, почему Лаймар решился рассказать мне о своей несчастной любви! Или же он придумал всю эту жалостливую историю нарочно? Исходя из своих представлений о моих… наклонностях? Есть, над чем задуматься.
– Это не имеет отношения к делу. Вы согласны заняться Инициацией?
– А что мне остаётся? – притворный вздох. – Тем более, это ничего не изменит.
– В смысле? – непонимающе хмурюсь.
– Принц слеп, как Вы могли заметить, и уже фактически отстранен от наследования.
– Насколько я знаю, есть ещё время. До Праздника Середины Зимы.
– Вы верите, что Дэриен выздоровеет? – участливое недоумение.
– Верю. И учтите: моя вера относится только к тем вещам, которые могут произойти.
– Я не совсем…
– К болезни принца причастны Вы?
– Нет, эту вину Вы на меня не повесите! – Лаймар шутливо качает головой. – Даже рядом не стоял.
– А Ваша ученица?
– Которая?
– Некая Вийса.
– Она здесь причём?
– Она умерла.
– И что? – кажется, маг начинает считать меня сумасшедшим. Ожидаемая реакция: все люди, которые беседуют со мной более десяти минут, думают, что у меня большие проблемы. С головой. Но мы-то с вами знаем, что это не так!
– Заклинание, ослепившее принца, вышло из её рук.
– ЧТО?! – расплывшись в довольной улыбке, наблюдаю растерянность, охватившую Лаймара. – Она… она бы не смогла…
– Не смогла сделать то, чему её не научили, Вы это хотите сказать?
– Я…
– Впрочем, не важно. Значит, не Вы направили её к Мэвину Кер-Талион?
– Младшему брату любовницы принца? Зачем мне могло это понадобиться?
– Не Вы… Буду искать другую версию, – ах, как жаль. А я-то рассчитывал нанизать на одно копьё все проблемы…
По тону моих слов маг догадывается: вечер откровений с моей стороны закончен, но предпринимает последнюю попытку:
– А что же насчёт Дэриена? Если Вы уверяете, что его болезнь порождена магией, то…
– Не беспокойтесь, меры уже приняты. Должные меры. Но Вы тоже кое-что мне должны. Ещё не забыли?
– Такое не забудешь!
– С Вас – Инициация. А потом…
– Будет ещё и «потом»? – Лаймар невольно вздрагивает.
– Возможно, – не могу лишний раз отказать себе в удовольствии слегка помучить того, кто это заслужил. – Но мои вопросы ещё не закончились. Что связывает Вас с Южным Шемом?
– Многое. И почти ничего, – просто и немного печально ответил Лаймар.
– Поясните.
– Мои родители погибли, когда мне было пять лет. Караррская резня[12]. Слышали?
– Доводилось.
– Я тоже умер бы среди разлагающихся трупов, но… Купец-южанин подобрал меня и вырастил. Как родного сына. Как я теперь понимаю, он был не только и не столько купцом, – грустная усмешка.
– Значит, Ваши привычки…
– Не хочу избавляться от них. В память об… отце. Я всегда думаю о нём именно так, хотя кровного родства между нами не было.
– Он уже умер?
– Скорее, его убили. Не знаю, как, когда и где: он просил не искать убийц. Убийцы сами… нашли меня.
– Полуденная Роза Вас больше не потревожит. Надеюсь, из других «цветников» Вам предложений не поступало?
– Насколько могу судить, нет, – пожал плечами маг.
– Хорошо. Последний вопрос: зачем Вы пришли сегодня сюда?
– Чтобы лечить ребёнка, разумеется. Это не понятно? – Лаймар искренне удивился.
– То есть, Вы…
– Пытаюсь помогать тем, кто нуждается в помощи. А что? Никак не вяжется с образом злодея, который Вам предстал? – а сейчас мой собеседник откровенно смеётся. Надо мной.
– Почему же… В каждом человеке уживается дурное и хорошее. Иногда поровну, иногда нет. Если то, что Вы рассказали мне о своей жизни – правда, нет ничего удивительного в том, чтобы одинокий маг изредка делал добрые дела. По крайней мере, нужные задатки присутствуют.
– Вы так думаете?
– Я уже не думаю, почтенный. Я устал. Вы можете идти, если пожелаете – вопросов больше нет. Но не забудьте о своём обещании!
– Не забуду. В какие сроки я должен провести Инициацию?
– Как только всё будет готово. Я сообщу. Кольцо можете оставить себе. В качестве небольшой компенсации за услуги.
Лаймар поднялся, неожиданно тяжело опираясь на стол.
– Желаю Вам доброй и спокойной ночи, лэрр.
– Спасибо. Только, боюсь: моя ночь спокойной не будет.
– А Вы выбросьте из головы все мысли обо мне и моих злодеяниях, – маг лукаво улыбнулся. – Идите домой и лягте спать с чувством гордости.
– Гордости? Чем же мне гордиться?
– Собой, конечно же. Вы странный человек, лэрр. Привыкший не властвовать, а владеть. Я бы спросил, откуда в Вас взялась вековая мудрость, но Вы же не ответите, верно?
– А если отвечу? – подмигиваю.
– Тогда меня ожидает разрыв сердца, потому что есть истины, от которых нужно держаться подальше… До встречи!
И Лаймар, облачившись в принесённый малолетним слугой плащ, вышел на улицу. В объятия метели, тоже начинающей уставать и кружащей снежинки всё медленнее и медленнее.
Я честно выполнил пожелание Лаймара. Пришёл домой и завалился спать, преисполненный гордости. Нет, вру: растерянный, замёрзший и грустный. Никак не отучусь всё примерять на себя… Ну какое мне дело до того, как прошла юность не внушающего доверие мага? Никакого. Ровным счётом. Зачем же представлять себе в темноте закрытых глаз, как ЭТО было?
…Запах. Повсюду этот запах. Он залезает в нос, как бы плотно ты не зажимал ноздри. Приторная тошнотворная сладость. Бурые пятна, над которыми кружатся мухи. Много мух с блестящими зелеными брюшками. И неподвижные тела вокруг. Мягкие. Твердые. И мама с папой… молчат. Смотрят в небо незакрывающимися глазами и молчат. Наверное, случилось что-то плохое. Наверное… Чья-то рука едва уловимо касается худенького плеча: «Малыш, пойдём!». Человек. Незнакомый. Смуглый. Черноволосый. «Куда?» «Здесь не место для детей.» «Но мои…» – взгляд в сторону двух изломанных судорогой тел. «Они придут за тобой. Потом. Обещаю!» «Но…» «Всё будет хорошо, малыш…»
…Слова, которые ты так старался удержать внутри, всё же слетают с твоих губ, заставляя сердце замереть. Вот сейчас, именно сейчас ты узнаешь… Может быть… Нет, если он… Это слишком большое счастье… Проходит минута, и ты понимаешь: счастья не будет. Не будет, потому что точёные черты прекраснейшего в мире лица кривятся уродливой маской. «Ты… Ты… Ты просто болен!» – звук его голоса подобен ударам молотка, сколачивающего виселицу. «Герис… Я хотел сказать…» «Сказать или сделать?!» – холодная насмешка. Голова кружится. Ты уже не понимаешь, что и зачем шепчешь. Ты думаешь только об одном: пусть он забудет, пусть только он ЗАБУДЕТ, иначе… Ты не сможешь жить, видя в любимых глазах отвращение…
…Ты сидишь и отвечаешь на вопросы, которые предпочёл бы вообще никогда не услышать. Но, ничего не поделаешь: этот человек спас твою жизнь и заслужил право распоряжаться ей по своему усмотрению. Если бы ещё понять, что ему нужно… Он спрашивает, спрашивает и спрашивает, перескакивая с одной темы на другую так легко, что поневоле начинаешь задумываться: а не стоит ли за его любопытством нечто большее. Нечто гораздо большее. Он спокойно рассуждает о вещах, которые просто невозможно узнать в столь юном возрасте! Или вовсе не юном?… Ты знаешь лишь одно: ему не нужна твоя смерть. И жизнь не нужна. Возможно, он и сам не знает, что именно ему нужно…
Да, примерно такие чувства и испытывал Лаймар во время нашей милой беседы. Но в одном он ошибся. Я знаю, что мне нужно. Если это знание касается чужих судеб. Если же речь заходит о моей собственной… Нет, не хочется думать о грустном. Что сказал маг? «Привыкший не властвовать, а владеть»? Фрэлл! Как же быстро он догадался… Я опять выставил себя на посмешище. Позволил совершенно постороннему человеку стать свидетелем своих… хозяйских разбирательств. Но кто виноват в том, что меня упорно учили тому, что мне вовсе не пригодится? Я никогда ничем и никем не буду владеть. И не позволю называть себя dan-nah[13]! Ни за что на свете! Я не хочу распоряжаться чужими жизнями, даже если умею… даже если это у меня получается очень и очень хорошо… не буду…
Не желаю быть рабом всего мира!…
Кажется, именно на этой замечательной мысли я и проснулся. Проснулся и уставился в потолок, ещё час или два проведя в неподвижности. Тоска снова развалилась в кресле нахальной гостьей и приглашающе подмигивала: «Ну же, поднимайся! Составь мне компанию, дорогой!» Не составлю. Вообще не вылезу сегодня из постели. Сил нет и желания не наблюдается. Особенно теперь, когда единственный подходящий кандидат на роль «главного злодея» моей пьесы оказался всего лишь жертвой обстоятельств.
Ну, эгоистичен. Ну, корыстен. Ну, равнодушен к тому, что его впрямую не касается. Но все существа, населяющие подлунный мир, наделены такими же качествами! Кто-то в большей мере, кто-то в меньшей, но АБСОЛЮТНО ВСЕ. И я – тоже. А значит, обвинять или оправдывать не могу. Не имею права. Тьфу! Опять всё уперлось в изгородь, сплетённую из Прав и Обязанностей. Единственное полезное приобретение за вчерашний день – выбор Инициирующего. В этом мне повезло: Лаймар сделает всё в лучшем виде. Хотя бы из страха умереть, если я буду недоволен.
Шуршание за дверью. Натягиваю одеяло на голову, притворяясь спящим. Слышу скрип и шаги. Не больно-то осторожные, кстати: тот, кто вошёл в комнату, не заботится о покое моего сна. Вообще о моём сне не заботится, потому что пристраивает свою пятую точку на постели рядом со мной.
– Пора вставать! Завтрак готов! – в обычной певучей манере сообщает Мэй. Прямо у меня над ухом.
– Я не голоден.
– Что-что? Не слышу! Вместо того чтобы жевать одеяло, лучше бы поел, как все нормальные люди.
– Я же сказал: не голоден! – приходится предстать пред лиловыми очами юного эльфа. Что-то они сегодня слишком тусклые… Да и под глазами – тени. Плохо спал? С чего бы это?
– Не голоден? Да тебя два дня не поймать было! Шатался неизвестно, где – даже ужинать с нами, и то не стал… Ты вообще хоть что-нибудь ел?
– Лучше скажи: ты сегодня хорошо спал?
Мэй растерянно хмурится:
– Почему ты спрашиваешь?
– У тебя на лице написано, что прошедшая ночь спокойствием не отличалась! Что случилось?
– Да ничего… – он отворачивается. Это ещё что за стеснительность?
– Я не прошу рассказывать подробности… Просто скажи: почему ты не спал, ладно? Клянусь, я не буду выспрашивать у тебя ЕЁ имя!
– «Её имя»? – эльф хлопает ресницами. – Чьё?
– Той красавицы, которая не давала тебе покоя, конечно же!
– Ах, ты об этом… – на бледном личике проявляется ехидство. И совсем не детское. – Я скажу. Только потом не уходи от разговора!
– Прекрати меня пугать! Как её зовут?
– Ив.
– Как?
– Ты что, не помнишь собственное имя?
– Я… – ах, маленький поганец… – Ты что имеешь в виду?
Я же не мог… Или – мог? Нет, даже в ОЧЕНЬ СИЛЬНО расстроенных чувствах я бы не стал… Ох.
Мэй, выдерживая паузу, издевался надо мной ещё с минуту. Потом сжалился и пояснил:
– Тебе всю ночь снились кошмары.
– А!
Можно выдохнуть. Значит, ничего предосудительного я себе не позволял. Какое счастье! Вся беда заключается лишь в том… Жить под одной крышей с эльфом, который выбрал вас в качестве якоря для своего syyth[14] – что может быть страшнее? Только рассеянность, которая мешает мне об этом помнить. Значит, мальчик всю ночь переживал вместе со мной…
– Прости. Я больше не буду думать о таких… плохих вещах.
– Думать можешь, сколько угодно! – разрешил Мэй. – Только… НЕ ПРОЖИВАЙ их, пожалуйста!
– Проживать?
– Ты… не знаю, как это правильно объяснить… Ты не просто думал или видел. Ты БЫЛ там. В каждом из тех ужасов, что тебе снились.
– Ужасов? Не может быть… Мне не было страшно. Наверное, ты что-то перепутал.
– Я не могу перепутать! – почти выкрикнул эльф, и я вздрогнул: столько было в его голосе отчаяния. – Не могу… Хотел бы, но не могу. Тебе было плохо.
– Ну, это моё обычное состояние, – пробую отшутиться, но только ухудшаю ситуацию.
– Нет! Ты словно с чем-то сражался… С чем-то внутри себя. Всю ночь. Сражался и…
– Победил?
– Я не знаю, – жалобный взгляд лиловых глаз.
Значит, снова проиграл. Что ж, имеется ясность хотя бы в одном вопросе. Теперь займёмся другим.
– Соблаговолит ли моя длинноухая радость ответить на ма-а-а-аленький вопрос?
– Да? – Мэй заинтересованно наклонил голову.
Я рывком сел на постели и гаркнул во весь голос:
– Какого фрэлла ты всё ещё болтаешься в столице?!
– С ума сошёл?! Я же оглохну! – испуганно отшатнулся эльф.
– Не успеешь.
– Почему?
– Я тебе уши оборву раньше.
– За что? – искренняя обида. И в голосе, и во взгляде. Кажется, даже в изгибе шеи.
– За всё хорошее! Долго ты ещё собираешься играть на моих нервах?
– Да что с тобой такое?
Не понимаешь? Я и сам… не очень-то. Наверно, усталость накопилась.
– Тебя зачем в Виллерим отправили?
– Затем, чтобы…
– Всё, что было нужно, ты уже выполнил! Почему же не торопишься домой с донесением?
– Ах вот, что тебя волнует! – улыбнулся Мэй. – Никуда мне возвращаться не нужно. То есть, нужно, конечно, но не срочно.
– Как это?
– Я уже отправил… как ты выразился? Донесение. У меня для этого был…
Длинные пальцы потянули за шнурок, виднеющийся в вырезе рубашки, и вытащили…
Фрэлл!
Размером не больше ореха. Деревянный. Гладкая поверхность без малейшего намёка на узор. И, в отличие от того медальона, что я снял с трупа, этот всё ещё действует – заклинание не одноразовое, и я могу проследить… Но не буду. Гораздо проще спросить:
– Кто сделал эту штуку?
– Мой дядя.
– Дядя?!
– Да. Он опекает меня и Кэла после смерти родителей. И Мийу… опекал. Он очень искусный маг и входит в Совет Кланов, между прочим! – гордо задрав нос, сказал Мэй.
– Надо думать…
Как же мне поступить? Сказать мальчишке, что его близкий родственник… Преступник? Нет, ещё хуже – хладнокровный и жестокий палач. Не могу. Разумеется, это станет известно. Раньше или позже. Но не из моих уст, надеюсь! И потом: вдруг, я снова ошибся? Вдруг этот медальон всего лишь похож на…
«Не ошибся…»
Ты уверена?
«Проверь сам… Почерк совершенно тот же…»
Я не хочу.
«Опять бежишь от действительности?… До каких пор ты будешь отступать?… Пока твоя спина не упрётся в стену?…»
– Вот как… Этого я не знал. Но, позвольте: откуда Вы…
– Мне рассказал участник Возвращения.
– О! – пауза. Долгая и почтительная, но молчанием маг выказывает уважение не мне, а умершей коллеге по цеху.
– Мне понятно Ваше стремление жить на дармовщину, почтенный. И осуждать его я не могу. Кстати, Вы занялись Вэлэссой только после того, как потерпели неудачу с Рикаардом?
Плохо скрытая дрожь пальцев на столе.
– Почему Вы упомянули младшего принца? Он…
– Он – Мост, следовательно, потенциальный источник Силы. Но Мосты – такие хрупкие существа. Такие ранимые и такие внушаемые… Вы хотели подчинить мальчишку своей воле до того, как он обретет Могущество, чтобы в дальнейшем припасть к Источнику посредством взбалмошного юнца, верно?
– Вы слишком много знаете, – признание моего преимущества. Приятное, но… Несколько преждевременное.
– Не так много, как хотел бы, – вздыхаю. – Эльфийку принцу подсунули Вы?
– Не совсем.
– То есть?
– Я воспользовался удобным случаем, отрицать не буду. Но идея принадлежала не мне.
– А кому же?
– Я не знаю его имени. Он – эльф, но больше ничего определенного сказать не могу.
– Эльф? – мозаика рассыпалась и начала складываться заново.
– Да. Не могу предположить, что рассорило двух соплеменников настолько, что один решил жестоко казнить другого, – Лаймар удивляется. Совершенно искренне. Я тоже теряюсь в догадках. Пока.
– Казнить?
– Если постепенное спаивание «росой» – не казнь, то что же? – ехидная усмешка. – Медленно, но верно она сходила с ума, и, в конце концов…
– Я знаю, что происходит с листоухими, когда они перебирают «росы», можете не продолжать. Итак, эльфийка была поручена Вам?
– Да. Я должен был готовить зелье и следить за его регулярным потреблением.
– «Росу» Вы доставали сами или…
– Заказчик снабдил меня всем необходимым.
Всем необходимым…
– Не было ли среди этого «необходимого» небольшого медальона, выточенного из дерева? Без украшений, без надписей?
– Был. Собственно говоря, я вручил его капитану Стражи, который… – маг осекся и посмотрел на меня ещё внимательнее, чем раньше.
– Капитану, который должен был убить беременную женщину. Кстати, за что?
– Она хотела выйти из игры, – равнодушно пожал плечами Лаймар. – А Стража не отпускает раньше времени. Кроме того, эльфийка покалечила и убила несколько солдат, которые…
– Вели себя неуважительно, полагаю?
– Можно и так сказать.
Всё ясно. Когда моя кровь разрушила заклятие, сводившее Кё с ума надёжнее «росы», эльфийка справилась с отравой и захотела вернуться. Домой. К прежней жизни. К самой себе. Захотела… Не учтя того, что контракт, заключаемый при поступлении в Стражу, очень и очень жесток. По крайней мере, иметь детей сие соглашение запрещает. Наверное, Кё предложили избавиться от… Могу себе представить ярость женщины, только-только обретшей смысл жизни заново! Не хочу даже воображать, что произошло с теми несчастными, которые намеревались помочь эльфийке проститься с ребёнком.
* * *
– Значит, эльф…– Что Вы сказали? – переспрашивает маг.
– Ничего. Какое заклинание висело на медальоне?
– Что-то из сферы передачи посланий, я подробно не приглядывался. Скорее всего, оно должно было сообщить о смерти, и только.
– Похоже на то. Ладно, фрэлл с листоухими… «Росу» Роллене дали Вы?
– Я. Всё равно, девать некуда было. А что?
– Из каких соображений?
– Я хотел избавиться от этой стервы.
– Избавиться? – надеюсь, моё удивление не выглядело совсем уж по-детски, хотя именно таковым и являлось. – По причине?
– Вы близко сталкивались с этой девушкой? – серьёзный вопрос.
– Более-менее.
– Тогда Вы должны понимать: она неуправляема. Совершенно! Опасна. Ладно бы, для себя самой, но для всех остальных – не менее.
– Это проблема брата Роллены, а не Ваша.
– Герис не сможет её приструнить.
– Поэтому воспитанием девушки решили заняться Вы? Странно… Впрочем, узнаю Ваш любимый метод: сначала расшатать душевное равновесие объекта, а потом, когда он выходит и из-под Вашего контроля, устранить. Просто и эффективно. Браво!
– Контролировать Роллену невозможно. Я знаю это лучше всех.
– Не поделитесь знаниями?
Лаймар отвёл взгляд и некоторое время изучал лица выпивох за соседними столами.
– Возможно, только Вы и сможете понять… – слова прозвучали так тихо и печально, что я почти испугался.
– Что понять?
– Когда-то я бы так же молод, как Вы. Молод и влюблён. Но мои чувства не встретили взаимности. Может быть, и к лучшему, хотя в то время… В то время я был готов покончить с собой.
– И при чём здесь Роллена? Она вообще тогда уже существовала на свете?
– О, да! Существовала и ещё как! Она была хрупкой и юной… Невинной. Герис уже тогда не видел других женщин, кроме неё. И вообще никого не видел…
– Подождите! Герис… И Ваши чувства… Вы хотите сказать…
– Он был очень, слишком красив. Я не знаю, как и почему моё сердце попало в эту ловушку, но когда я понял, что люблю парня, вместе с которым обучаюсь магическим искусствам… Было уже поздно что-то менять. Я пытался. Несколько лет. Старался держаться подальше. Но мы были друзьями. Очень близкими друзьями, хотя сейчас в это трудно поверить… А наши возможности… Они были равны.
– Равны ли? Вы отступили, так и не начав сражение, верно? Не стали и бороться за место придворного мага, потому что тогда Ваш возлюбленный окончательно бы Вас возненавидел, да?
– Он и возненавидел. Потом. По моему же желанию… – Лаймар тяжело выдохнул. – Герис должен был проводить Инициацию принца и очень волновался. Наверное, первый раз в жизни. Ему нужна была разрядка. Я пробовал успокоить друга беседой, и в какой-то момент… проговорился о своих чувствах. Я не надеялся на то, что он хотя бы поймёт, но… Такого отвращения я не ожидал. Пришлось принять меры – благо, в соседней комнате готовилась ко сну белокурая малышка…
– И что же Вы сделали?
– Перевёл фокус страсти на неё, заодно слегка меняя полярность. Получилось неплохо: Герис воплотил в жизнь свою мечту и забыл о моём… просчёте.
– А о девушке Вы думали?
– В тот момент? Нет. Я думал о себе и том, что моё сердце раскалывается на куски… Вы меня осуждаете?
– Осуждаю? – я поставил локти на стол и опустил подбородок в гамак сплетенных пальцев. – За что? Вы хотели быть счастливы и… пожертвовали своим счастьем ради другого. Вмешались в чужие судьбы, потому что ненавидели свою. Мне Вас жаль. И… Вы правы: я понимаю. Вы пробовали исправить… свою оплошность?
– Сначала – нет, а потом… Потом стало видно, что все всем довольны, и я смирился.
– Все довольны? А что скажете о принце, который из-за Вашего душевного расстройства прошёл Инициацию неправильно?
– К сожалению, мне не подвластны… – начал Лаймар, но я хлопнул ладонью по столу:
– Будете утверждать, что Ваших умений не хватит для размыкания Кружева?
– Нет, но…
– Вы исправите хотя бы это, раз уж всё остальное зашло слишком далеко!
– Исправлю? Я бы с радостью, вот только… Разомкнутое Кружево невозможно изменить.
– А если Кружево Дэриена вернется в первозданное состояние?
– Каким образом? – непонимающий взгляд.
– Это не Ваша проблема, а моя! Вы сможете провести Инициацию?
– Я никогда не интересовался этим процессом. Могу попробовать, но… Необходимо подробное описание.
– Оно у Вас будет. Вышедшее из-под пера Вашего учителя.
– Это невозможно!
– Почему же? Вы знали о существовании дневника Лара? Ведь знали же!
– Да, знал. Но этот дневник никто не мог прочесть! – горячность в голосе становится почти обвиняющей.
– Просто он не попадался в руки тому, кому надо! Заметки по поводу Инициации я Вам предоставлю. Но Вы должны обещать… Поклясться тем, чем дорожите больше всего… Вы должны сделать то, что не удалось Вашему другу. Привести Кружево Дэриена в надлежащее состояние.
– Если, и в самом деле, я смогу прочитать инструкции учителя… – Лаймар немного подумал, потом согласно кивнул: – Пожалуй, то, о чём Вы просите, не составит труда. Вы… так переживаете за принца… Кажется, я понимаю, почему.
Тёмные глаза потеплели, зато я… застыл ледышкой. Он что, решил, что мой интерес в благополучии Дэриена связан с тем, что… Какая чушь! А впрочем… Что ещё мог подумать человек, часто бывающий в высшем свете, если мои «отношения» с эльфом уже давно обсуждаются при дворе? Только то, что я влюблён в… Тьфу! Так вот, почему Лаймар решился рассказать мне о своей несчастной любви! Или же он придумал всю эту жалостливую историю нарочно? Исходя из своих представлений о моих… наклонностях? Есть, над чем задуматься.
– Это не имеет отношения к делу. Вы согласны заняться Инициацией?
– А что мне остаётся? – притворный вздох. – Тем более, это ничего не изменит.
– В смысле? – непонимающе хмурюсь.
– Принц слеп, как Вы могли заметить, и уже фактически отстранен от наследования.
– Насколько я знаю, есть ещё время. До Праздника Середины Зимы.
– Вы верите, что Дэриен выздоровеет? – участливое недоумение.
– Верю. И учтите: моя вера относится только к тем вещам, которые могут произойти.
– Я не совсем…
– К болезни принца причастны Вы?
– Нет, эту вину Вы на меня не повесите! – Лаймар шутливо качает головой. – Даже рядом не стоял.
– А Ваша ученица?
– Которая?
– Некая Вийса.
– Она здесь причём?
– Она умерла.
– И что? – кажется, маг начинает считать меня сумасшедшим. Ожидаемая реакция: все люди, которые беседуют со мной более десяти минут, думают, что у меня большие проблемы. С головой. Но мы-то с вами знаем, что это не так!
– Заклинание, ослепившее принца, вышло из её рук.
– ЧТО?! – расплывшись в довольной улыбке, наблюдаю растерянность, охватившую Лаймара. – Она… она бы не смогла…
– Не смогла сделать то, чему её не научили, Вы это хотите сказать?
– Я…
– Впрочем, не важно. Значит, не Вы направили её к Мэвину Кер-Талион?
– Младшему брату любовницы принца? Зачем мне могло это понадобиться?
– Не Вы… Буду искать другую версию, – ах, как жаль. А я-то рассчитывал нанизать на одно копьё все проблемы…
По тону моих слов маг догадывается: вечер откровений с моей стороны закончен, но предпринимает последнюю попытку:
– А что же насчёт Дэриена? Если Вы уверяете, что его болезнь порождена магией, то…
– Не беспокойтесь, меры уже приняты. Должные меры. Но Вы тоже кое-что мне должны. Ещё не забыли?
– Такое не забудешь!
– С Вас – Инициация. А потом…
– Будет ещё и «потом»? – Лаймар невольно вздрагивает.
– Возможно, – не могу лишний раз отказать себе в удовольствии слегка помучить того, кто это заслужил. – Но мои вопросы ещё не закончились. Что связывает Вас с Южным Шемом?
– Многое. И почти ничего, – просто и немного печально ответил Лаймар.
– Поясните.
– Мои родители погибли, когда мне было пять лет. Караррская резня[12]. Слышали?
– Доводилось.
– Я тоже умер бы среди разлагающихся трупов, но… Купец-южанин подобрал меня и вырастил. Как родного сына. Как я теперь понимаю, он был не только и не столько купцом, – грустная усмешка.
– Значит, Ваши привычки…
– Не хочу избавляться от них. В память об… отце. Я всегда думаю о нём именно так, хотя кровного родства между нами не было.
– Он уже умер?
– Скорее, его убили. Не знаю, как, когда и где: он просил не искать убийц. Убийцы сами… нашли меня.
– Полуденная Роза Вас больше не потревожит. Надеюсь, из других «цветников» Вам предложений не поступало?
– Насколько могу судить, нет, – пожал плечами маг.
– Хорошо. Последний вопрос: зачем Вы пришли сегодня сюда?
– Чтобы лечить ребёнка, разумеется. Это не понятно? – Лаймар искренне удивился.
– То есть, Вы…
– Пытаюсь помогать тем, кто нуждается в помощи. А что? Никак не вяжется с образом злодея, который Вам предстал? – а сейчас мой собеседник откровенно смеётся. Надо мной.
– Почему же… В каждом человеке уживается дурное и хорошее. Иногда поровну, иногда нет. Если то, что Вы рассказали мне о своей жизни – правда, нет ничего удивительного в том, чтобы одинокий маг изредка делал добрые дела. По крайней мере, нужные задатки присутствуют.
– Вы так думаете?
– Я уже не думаю, почтенный. Я устал. Вы можете идти, если пожелаете – вопросов больше нет. Но не забудьте о своём обещании!
– Не забуду. В какие сроки я должен провести Инициацию?
– Как только всё будет готово. Я сообщу. Кольцо можете оставить себе. В качестве небольшой компенсации за услуги.
Лаймар поднялся, неожиданно тяжело опираясь на стол.
– Желаю Вам доброй и спокойной ночи, лэрр.
– Спасибо. Только, боюсь: моя ночь спокойной не будет.
– А Вы выбросьте из головы все мысли обо мне и моих злодеяниях, – маг лукаво улыбнулся. – Идите домой и лягте спать с чувством гордости.
– Гордости? Чем же мне гордиться?
– Собой, конечно же. Вы странный человек, лэрр. Привыкший не властвовать, а владеть. Я бы спросил, откуда в Вас взялась вековая мудрость, но Вы же не ответите, верно?
– А если отвечу? – подмигиваю.
– Тогда меня ожидает разрыв сердца, потому что есть истины, от которых нужно держаться подальше… До встречи!
И Лаймар, облачившись в принесённый малолетним слугой плащ, вышел на улицу. В объятия метели, тоже начинающей уставать и кружащей снежинки всё медленнее и медленнее.
* * *
Задор, подаренный кареглазым обитателем бутылки из погреба дома Магайон, сошёл на нет. То есть, натворив дел – и разумных, и откровенно нелепых, я погрузился в уныние. Не скажу, что такое развитие событий оказалось для меня полнейшей неожиданностью (при желании – вашем, разумеется – могу прочитать лекцию о напитках, подаваемых к столу и под стол в самых разных питейных заведениях Четырёх Шемов), но… Слабость в членах и тупое запустение в голове – не самые приятные гости, верно?Я честно выполнил пожелание Лаймара. Пришёл домой и завалился спать, преисполненный гордости. Нет, вру: растерянный, замёрзший и грустный. Никак не отучусь всё примерять на себя… Ну какое мне дело до того, как прошла юность не внушающего доверие мага? Никакого. Ровным счётом. Зачем же представлять себе в темноте закрытых глаз, как ЭТО было?
…Запах. Повсюду этот запах. Он залезает в нос, как бы плотно ты не зажимал ноздри. Приторная тошнотворная сладость. Бурые пятна, над которыми кружатся мухи. Много мух с блестящими зелеными брюшками. И неподвижные тела вокруг. Мягкие. Твердые. И мама с папой… молчат. Смотрят в небо незакрывающимися глазами и молчат. Наверное, случилось что-то плохое. Наверное… Чья-то рука едва уловимо касается худенького плеча: «Малыш, пойдём!». Человек. Незнакомый. Смуглый. Черноволосый. «Куда?» «Здесь не место для детей.» «Но мои…» – взгляд в сторону двух изломанных судорогой тел. «Они придут за тобой. Потом. Обещаю!» «Но…» «Всё будет хорошо, малыш…»
…Слова, которые ты так старался удержать внутри, всё же слетают с твоих губ, заставляя сердце замереть. Вот сейчас, именно сейчас ты узнаешь… Может быть… Нет, если он… Это слишком большое счастье… Проходит минута, и ты понимаешь: счастья не будет. Не будет, потому что точёные черты прекраснейшего в мире лица кривятся уродливой маской. «Ты… Ты… Ты просто болен!» – звук его голоса подобен ударам молотка, сколачивающего виселицу. «Герис… Я хотел сказать…» «Сказать или сделать?!» – холодная насмешка. Голова кружится. Ты уже не понимаешь, что и зачем шепчешь. Ты думаешь только об одном: пусть он забудет, пусть только он ЗАБУДЕТ, иначе… Ты не сможешь жить, видя в любимых глазах отвращение…
…Ты сидишь и отвечаешь на вопросы, которые предпочёл бы вообще никогда не услышать. Но, ничего не поделаешь: этот человек спас твою жизнь и заслужил право распоряжаться ей по своему усмотрению. Если бы ещё понять, что ему нужно… Он спрашивает, спрашивает и спрашивает, перескакивая с одной темы на другую так легко, что поневоле начинаешь задумываться: а не стоит ли за его любопытством нечто большее. Нечто гораздо большее. Он спокойно рассуждает о вещах, которые просто невозможно узнать в столь юном возрасте! Или вовсе не юном?… Ты знаешь лишь одно: ему не нужна твоя смерть. И жизнь не нужна. Возможно, он и сам не знает, что именно ему нужно…
Да, примерно такие чувства и испытывал Лаймар во время нашей милой беседы. Но в одном он ошибся. Я знаю, что мне нужно. Если это знание касается чужих судеб. Если же речь заходит о моей собственной… Нет, не хочется думать о грустном. Что сказал маг? «Привыкший не властвовать, а владеть»? Фрэлл! Как же быстро он догадался… Я опять выставил себя на посмешище. Позволил совершенно постороннему человеку стать свидетелем своих… хозяйских разбирательств. Но кто виноват в том, что меня упорно учили тому, что мне вовсе не пригодится? Я никогда ничем и никем не буду владеть. И не позволю называть себя dan-nah[13]! Ни за что на свете! Я не хочу распоряжаться чужими жизнями, даже если умею… даже если это у меня получается очень и очень хорошо… не буду…
Не желаю быть рабом всего мира!…
Кажется, именно на этой замечательной мысли я и проснулся. Проснулся и уставился в потолок, ещё час или два проведя в неподвижности. Тоска снова развалилась в кресле нахальной гостьей и приглашающе подмигивала: «Ну же, поднимайся! Составь мне компанию, дорогой!» Не составлю. Вообще не вылезу сегодня из постели. Сил нет и желания не наблюдается. Особенно теперь, когда единственный подходящий кандидат на роль «главного злодея» моей пьесы оказался всего лишь жертвой обстоятельств.
Ну, эгоистичен. Ну, корыстен. Ну, равнодушен к тому, что его впрямую не касается. Но все существа, населяющие подлунный мир, наделены такими же качествами! Кто-то в большей мере, кто-то в меньшей, но АБСОЛЮТНО ВСЕ. И я – тоже. А значит, обвинять или оправдывать не могу. Не имею права. Тьфу! Опять всё уперлось в изгородь, сплетённую из Прав и Обязанностей. Единственное полезное приобретение за вчерашний день – выбор Инициирующего. В этом мне повезло: Лаймар сделает всё в лучшем виде. Хотя бы из страха умереть, если я буду недоволен.
Шуршание за дверью. Натягиваю одеяло на голову, притворяясь спящим. Слышу скрип и шаги. Не больно-то осторожные, кстати: тот, кто вошёл в комнату, не заботится о покое моего сна. Вообще о моём сне не заботится, потому что пристраивает свою пятую точку на постели рядом со мной.
– Пора вставать! Завтрак готов! – в обычной певучей манере сообщает Мэй. Прямо у меня над ухом.
– Я не голоден.
– Что-что? Не слышу! Вместо того чтобы жевать одеяло, лучше бы поел, как все нормальные люди.
– Я же сказал: не голоден! – приходится предстать пред лиловыми очами юного эльфа. Что-то они сегодня слишком тусклые… Да и под глазами – тени. Плохо спал? С чего бы это?
– Не голоден? Да тебя два дня не поймать было! Шатался неизвестно, где – даже ужинать с нами, и то не стал… Ты вообще хоть что-нибудь ел?
– Лучше скажи: ты сегодня хорошо спал?
Мэй растерянно хмурится:
– Почему ты спрашиваешь?
– У тебя на лице написано, что прошедшая ночь спокойствием не отличалась! Что случилось?
– Да ничего… – он отворачивается. Это ещё что за стеснительность?
– Я не прошу рассказывать подробности… Просто скажи: почему ты не спал, ладно? Клянусь, я не буду выспрашивать у тебя ЕЁ имя!
– «Её имя»? – эльф хлопает ресницами. – Чьё?
– Той красавицы, которая не давала тебе покоя, конечно же!
– Ах, ты об этом… – на бледном личике проявляется ехидство. И совсем не детское. – Я скажу. Только потом не уходи от разговора!
– Прекрати меня пугать! Как её зовут?
– Ив.
– Как?
– Ты что, не помнишь собственное имя?
– Я… – ах, маленький поганец… – Ты что имеешь в виду?
Я же не мог… Или – мог? Нет, даже в ОЧЕНЬ СИЛЬНО расстроенных чувствах я бы не стал… Ох.
Мэй, выдерживая паузу, издевался надо мной ещё с минуту. Потом сжалился и пояснил:
– Тебе всю ночь снились кошмары.
– А!
Можно выдохнуть. Значит, ничего предосудительного я себе не позволял. Какое счастье! Вся беда заключается лишь в том… Жить под одной крышей с эльфом, который выбрал вас в качестве якоря для своего syyth[14] – что может быть страшнее? Только рассеянность, которая мешает мне об этом помнить. Значит, мальчик всю ночь переживал вместе со мной…
– Прости. Я больше не буду думать о таких… плохих вещах.
– Думать можешь, сколько угодно! – разрешил Мэй. – Только… НЕ ПРОЖИВАЙ их, пожалуйста!
– Проживать?
– Ты… не знаю, как это правильно объяснить… Ты не просто думал или видел. Ты БЫЛ там. В каждом из тех ужасов, что тебе снились.
– Ужасов? Не может быть… Мне не было страшно. Наверное, ты что-то перепутал.
– Я не могу перепутать! – почти выкрикнул эльф, и я вздрогнул: столько было в его голосе отчаяния. – Не могу… Хотел бы, но не могу. Тебе было плохо.
– Ну, это моё обычное состояние, – пробую отшутиться, но только ухудшаю ситуацию.
– Нет! Ты словно с чем-то сражался… С чем-то внутри себя. Всю ночь. Сражался и…
– Победил?
– Я не знаю, – жалобный взгляд лиловых глаз.
Значит, снова проиграл. Что ж, имеется ясность хотя бы в одном вопросе. Теперь займёмся другим.
– Соблаговолит ли моя длинноухая радость ответить на ма-а-а-аленький вопрос?
– Да? – Мэй заинтересованно наклонил голову.
Я рывком сел на постели и гаркнул во весь голос:
– Какого фрэлла ты всё ещё болтаешься в столице?!
– С ума сошёл?! Я же оглохну! – испуганно отшатнулся эльф.
– Не успеешь.
– Почему?
– Я тебе уши оборву раньше.
– За что? – искренняя обида. И в голосе, и во взгляде. Кажется, даже в изгибе шеи.
– За всё хорошее! Долго ты ещё собираешься играть на моих нервах?
– Да что с тобой такое?
Не понимаешь? Я и сам… не очень-то. Наверно, усталость накопилась.
– Тебя зачем в Виллерим отправили?
– Затем, чтобы…
– Всё, что было нужно, ты уже выполнил! Почему же не торопишься домой с донесением?
– Ах вот, что тебя волнует! – улыбнулся Мэй. – Никуда мне возвращаться не нужно. То есть, нужно, конечно, но не срочно.
– Как это?
– Я уже отправил… как ты выразился? Донесение. У меня для этого был…
Длинные пальцы потянули за шнурок, виднеющийся в вырезе рубашки, и вытащили…
Фрэлл!
Размером не больше ореха. Деревянный. Гладкая поверхность без малейшего намёка на узор. И, в отличие от того медальона, что я снял с трупа, этот всё ещё действует – заклинание не одноразовое, и я могу проследить… Но не буду. Гораздо проще спросить:
– Кто сделал эту штуку?
– Мой дядя.
– Дядя?!
– Да. Он опекает меня и Кэла после смерти родителей. И Мийу… опекал. Он очень искусный маг и входит в Совет Кланов, между прочим! – гордо задрав нос, сказал Мэй.
– Надо думать…
Как же мне поступить? Сказать мальчишке, что его близкий родственник… Преступник? Нет, ещё хуже – хладнокровный и жестокий палач. Не могу. Разумеется, это станет известно. Раньше или позже. Но не из моих уст, надеюсь! И потом: вдруг, я снова ошибся? Вдруг этот медальон всего лишь похож на…
«Не ошибся…»
Ты уверена?
«Проверь сам… Почерк совершенно тот же…»
Я не хочу.
«Опять бежишь от действительности?… До каких пор ты будешь отступать?… Пока твоя спина не упрётся в стену?…»