Страница:
Первым делом Дариэн решил обучить меня контролировать свое тело и разум как вместе, так и по отдельности. Для чего я все свое дежурство прыгал по каменному пятачку самым невероятным образом, при этом быстро в уме отвечая на каверзные вопросы предка. В случае если не выполню переворот или не отвечу на вопрос – следовал довольно болезненный магический удар от Ал’Дзаура. А потом еще дополнительный синяк от падения… Да я даже во время обитания в Кардморе столько мечом за один день не махал! И только перед самым концом моей смены Дар сжалился и соизволил довести до моего сведения, что если я буду и дальше так стараться, то, может быть, пока доеду до школы, толк из меня выйдет. Ой, спасибо! Ой, утешил! Конечно, толк выйдет, а что тогда останется? Бестолочь?
Сдав стражу Аэлиниэль, я, с чувством выполненного долга и осознанием принятого решения, растянулся на плаще, провалившись в сон без сновидений, из которого выбрался только утром, когда какая-то нахальная пичуга решила пискнуть прямо у меня над ухом. Да еще противно так… Пришлось вставать, нехотя потягиваясь и зевая во все зубы. Кстати, улыбаться теперь мне нужно поменьше. Хоть я и выгляжу как человек, но после Посвящения клыки у меня стали чуть длиннее. Если не приглядываться – заметно не слишком сильно, но лучше не рисковать.
Так вот, зевнув, я поплелся умываться в ручейке. А он же, зараза эдакая, с гор течет! Х-холод-днющ-щий! Бр-р-р! Попрыгав на бережку «для сугреву», как говорят жители Хребта, я бодрым шагом направился к костру, над которым источали заманчивые запахи разогретые на нем птички съедобной наружности. Явно упакованные вчера мамой с праздничного стола. Вот и подкрепимся! Честно говоря, я не понимаю светлых… Зачем каждый раз собирать хворост, разводить костер, когда можно один раз запулить «Огненным шаром»? Но… Здесь же они главные! В смысле, она. Аэлин.
Предвкушающе клацнув зубами, я быстро устроился у костра. А то с них станется заявить мне, что кто не успел, тот опоздал. И что ж мне тогда? Голодать?! Птички закончились на удивление быстро. Вопросов задавать никто не стал, да и с чего бы эти самые вопросы могли появиться? Никто ж не видел, как я тут бешеным козлом скакал!
Быстро свернув лагерь и затушив костер, мы направились дальше по тропе. По рассказам Шамита, уже ездившего этой дорогой, в самом ее конце нас ждал небольшой вольный городок со странным для меня названием Оштавал. Хм, и за что его так?
Громкий детский плач разнесся над горами так неожиданно, что даже я подскочил. Неизвестный ребенок рыдал во весь голос, с чувством, со всеми положенными в подобной ситуации завываниями и всхлипываниями. В общем, от души. Естественно, в стороне мы остаться не могли. Точнее, в стороне не могла остаться Аэлиниэль. За ней на звук тут же рванулся рыжик, ну а нам с Элиа ничего не оставалось, как последовать за остальными.
Ребенок был обнаружен за ближайшей скалой. Вот только что это был за ребенок? Ярко-синяя кожа, глаза насыщенного золотого цвета с кошачьими вертикальными зрачками, волосы, черной паклей торчащие в разные стороны, и тело, покрытое множеством мелких, с дюйм величиной, шипов. Одежда на этом странном существе была изодрана в клочья, перепачкана в каменной пыли, и, судя по тому, как этот ребятенок упорно вытирал рукавом лицо (а точнее, размазывал по нему грязь), это было только начало.
– Великий Воконр! – тихо выдохнул Шамит. – Это же демон!
– Ну вот, почему сразу Воконр?! – обидчиво заканючил кто-то сбоку.
Я медленно повернулся – на дальнем камне сидел, мрачно уставившись на Шмита, другой бог – Михшул… И почему мне это все так не нравится?
– Я тут помогаю, работаю! А он сразу: Воконр, Воконр… Ну ладно, рыжик, ладно, я тебе это припомню! – И южный покровитель воровства растаял в воздухе. Странно, но, похоже, никто, кроме меня, его не заметил.
– Ну и что? – неожиданно взвилась Элиа. – Это в первую очередь ребенок!
Эльфийка тоже пристально посмотрела на рыжего, отчего тот сразу утратил весь боевой задор и неопределенно пожал плечами, мол, вам надо – вы с ним и возитесь.
М-да… Проблема! Причем большая, несмотря на свои размеры. Похоже, на мне все же где-то висит проклятие. Или на команде светлых. Ибо такого таланта собирать оригинальные неприятности у меня раньше не было. Только создавать… Вот это – пожалуйста! От всей широты души, в любом количестве и качестве. А также любых размеров. Но оказаться в качестве адресата этих неприятностей… Что-то мне все это не нравится. Очень.
Только меня, как всегда, никто не спрашивал. Женская часть нашей компании развила бурную деятельность по обеспечению дитяти «достойных условий». Сначала его успокоили, погладили по головке и принялись искать ему потребную одежду. Под этим лозунгом у Шамита была реквизирована завалявшаяся в сумке шкурка какой-то не особо крупной зверюшки (дабы дитятко не замерзло), Элиа щедро поделилась штанами, а меня захотели лишить последней рубахи. Пришлось сурово сдвинуть брови и заявить, что в моей одежке демоненок просто утонет и потеряется. Может, я и не особо крупный, но длинный – это точно. Так что рубашку пришлось искать в сумке у эльфийки, а я получил в свою копилку очередной возмущенный взгляд оборотня. Если бы они переводились в деньги, я уже был бы богаче всех купцов Южного Харнора!
Далее перед ребенком весело запрыгали, покивали в ответ на его «Я заблудился-а-а!!! Да-а-амой ха-а-чу-у!» и бодренько решили, что оставлять здесь этого малыша все-таки нельзя. Вот вывезем из гор, а потом…
Что «потом», я так и не понял. Но пока предавался размышлениям, ребенка, упакованного наподобие тючка, водрузили на лошадь Элиа, и мы не спеша (Куда несетесь?! Дите растрясете!) отправились в дальнейшее путешествие…
М-да… Не было печали, так завели марханга…
Теперь наш путь протекал куда как интереснее. Завернутый в ткань малыш, поименованный, как оказалось, Так’ошем, успокоился, аккуратненько размазал грязь и слезы по лицу и стал активно общаться с окружающими. Его совершенно не беспокоило то, что темная сидела к нему спиной. Выпутавшись из пожертвованной ему одежды и дотянувшись до длинных косичек, он устроил игру в лошадку. Элиа кривилась, но стоически терпела, а на особо резких рывках еще и ржала, подражая персонажу игры, в честь которой названа. Лошадь девушки удивленно оборачивалась, а мой Трим фыркал самым непристойным образом. Будь его воля, он бы сейчас тоже ржал. Но совсем по другой причине…
Эльфийка, стараясь отвлечь малыша от этого занятия, вытащила из сумки какую-то блестящую висюльку и предложила ее в качестве игрушки. Ребенок согласился и принял подношение. Теперь «лошадку» постегивал еще и «кнут»… Шамит сдавленно всхрюкнул и зажал себе рот обеими руками. Темная краснела, но со смирением, достойным великомучеников, выносила все игры Так’оша. Боги, ну и имя! Будет Ташем.
Наконец, сжалившись над Элиа, я грозно насупился и тихо рявкнул:
– А ну прекратить!
Вздрогнули и застыли по стойке «смирно» все, включая и моего собственного грона (Трим – так тот вообще с задранной для шага ногой). М-да… Властелинствую понемногу…
Не отвлекаясь на постороннее, я сумрачно посмотрел на малыша, сверкнув зеленоватой искрой в глазах, и внушительно произнес первое, что пришло в голову:
– Таш, будешь баловаться – эльфам отдам!
Ребенок присмирел и даже немного втянул голову в плечи, виновато пробормотав:
– Я больше не бу-у-ду-у-у… Не надо меня к эльфам…
– А чем тебе эльфы так не нравятся? – Аэлиниэль недоуменно вскинула брови.
– Они страшные! Рога – во! Зубы – во! – При этом малыш разводил ручки так широко, как только мог. – С большими глазами, хвостом… А еще они детей маленьких, которые не слушаются, похищают – и едят! – Под конец речи, совсем потерявшись, Таш зарылся в куртку на спине темной.
Честно, я пытался. Изо всех сил старался не расхохотаться. Увы, не получилось.
Согнувшись пополам, я уткнулся лицом в холку Трима и залился громким смехом. Из глаз аж слезы брызнули! Нет, это надо же! Детей демонов эльфами пугают! Нет, я так не могу… А описание? Мра-а-а-а-ак!!! Если судить по нему, то Властелины самые что ни на есть эльфийские длинноухие!
Шамит тоже пытался честно сохранить невозмутимое выражение лица, но это ему удавалось не просто плохо – кошмарно! Глядя на гримасничанье оборотня, я еще сильнее закатывался, бросив поводья и вцепившись в луку седла, чтобы не упасть. Аэлин возмущенно фыркнула и демонстративно отвернулась. Ничего, это-то я переживу. Пусть лучше сердится, чем не обращает ни на что внимания. А то апатия светлой мне очень и очень не нравилась. Неправильно это было.
А сейчас наконец нормально себя ведет! В чувство хоть впервые после посещения Храма пришла. Вот до чего этот Влариэль довел!
«Неужели беспокойство за других взыграло?» Да нет, за собственную шкуру беспокоюсь. Они же тут дома, и если эльфийка не углядит вовремя врагов… Откуда мне знать, что у них тут считается враждебностью, а что – знаком наивысшего доверия?!
«Ну-ну… Я вроде как поверил…» Ой, и кто бы говорил!
Дальнейший путь протекал куда живее. Ташу было интересно практически все, начиная от камней под ногами и заканчивая облаками на небе. От его постоянных «почему» да «зачем» даже мне уже становилось плохо. Не знаю, как наша женская часть еще не запечатала ему рот, чтобы хоть немного поспал. Кстати… Воровато поглядев по сторонам и убедившись, что на меня никто не смотрит, я сложил пальцы в «Покрывало сна» и тихо подул в сторону ребенка. Запнувшись на полуслове, тот широко зевнул, потер кулачком глаз, уткнулся темной в спину и сладко засопел.
Команда настороженно замерла, даже боясь дышать. Пару минут сосредоточенно послушала сопение малыша и облегченно вздохнула. Но тоже тихо-тихо.
– Хвала всем богам! – прошептал Шамит. – Он заткнулся…
– А поименовать?! – справа от меня возмущенно всхлипнула пустота голосом Михшула.
У него что, комплекс какой-то?!
– А я всегда говорил! Эти мелкие божки такие ревнивые! – согласился откуда-то слева голос Воконра. – То ли дело мы! Великие, могучие и скромные!..
К’ен тершттха! Мало мне личной шизофрении в лице глубоко любимого прапра… дедушки, так еще и божественные голоса теперь… Я повешусь! Вот выедем из гор, найду дерево побольше, пораскидистей – и повешусь! «Ой, внучек, а я как раз веревочку подобрал… Мыла пока нет, не взыщи…» У-у-у-у-у!!!
Аэлин укоризненно покосилась на рыжего, но промолчала. Видимо, еще пару часов подряд работать бесплатным гидом и нянькой ей уже не хотелось. Несмотря на всю хваленую эльфийскую сдержанность и невозмутимость. Элиа же вообще замерла подобно статуе, боясь пошевелить даже головой.
– Да не переживайте вы так, – в полный голос высказался я. На меня тут же дружно зашикали и зашипели. Причем с таким азартом, словно я потревожил гнездовище змей. – Не проснется он. Во всяком случае, в ближайшие три-четыре часа его даже землетрясением не разбудишь.
– Твои проделки? – покосился на меня оборотень, стараясь выдать признательный взгляд за недоверчивый.
– Ага, – гордо кивнул я.
– А сразу не мог?! – взвился рыжий.
– Не-а… – потянулся в седле я, прикидывая: может, и мне подремать?..
– Почему? – вступила в разговор эльфийка, искоса поглядывая на сладко сопевшего малыша.
– Выдержку вам тренировал! – показал им язык и пришпорил Трима, оставив за спиной возмущенные вопли.
Похоже, это путешествие начинает мне нравиться!
Часа через четыре езды под палящим солнцем по каньонам и ущельям душа настоятельно потребовала отдыха. И чем больше, тем лучше. Вон, уж на что гроны выносливые животные, так даже Трим то и дело оборачивался ко мне, намекая, что неплохо бы устроить привал. А я что? Я двумя руками «за»! И крыльями, и хвостом, и… Ой, что-то мне от солнца мысли странные в голову лезут!
Еще один поворот – и перед нами раскинулась зеленая просторная долина, в центре которой, словно лой на тарелке, лежал небольшой городок. Почему лой? Да вот запах от этого городка шел… Специфический! Грон фыркнул и яростно потерся носом о мой сапог. Да, тут явно не вино делают… А если и вино, то я такое никогда пить не стану! Оборотень, с его тонким нюхом, вообще задержал дыхание, но вскоре мужественно развернул плечи и с гордым видом победителя чудовищ направил коня вниз по дороге. Эльфийка с темной последовали за ним. Как ни странно, но они ничего не ощутили или просто не показали виду. Я же плелся в самом конце процессии. Ну не хотелось мне туда заезжать, не хотелось! От таких запахов ничего хорошего не жди. И как я угадал?..
На въезде в город всех путешественников заставили спешиться. Привратник долго и нудно допытывался, кто, куда и зачем едет, какого ляда мы здесь забыли и не пойти ли нам куда подальше. Затем столько же времени внимательно ощупывал сумки, едва ли в зубы к лошадям не полез. Вот бы Трим ему обра-адовался! Как минимум без ушей бы оставил! На счастье, по поводу нашего внешнего облика особо не привязывались – умненький и благоразумненький мальчик Диран додумался набросить на Трима и Таша морок, скрывавший их истинный облик.
Конечно, ничто не может длиться вечно. Так что, в конце концов, промариновав около получаса бедных-несчастных странников (объяснять, кто это, надеюсь, не надо?), нас все-таки впустили в город, содрав «чисто символическую» плату. По серебряной монете с морды лица да по пять медных с морды коня…
Въехав на территорию сего поселения, я задержался, оглядываясь по сторонам и надеясь, что вот тут-то наконец увижу эту самую разницу между Темными и Светлыми землями. Но пока ничего, кроме противного запаха, не находил. Вернее, запах перекрывал все остальное.
Команда только успела пройти с десяток шагов вдоль по улице, как впереди раздался какой-то гомон, громкий вскрик, шум падения двух тел. Потом все как-то на мгновение стихло… А вслед за этим воздух распорол отчаянный визг, плавно переходящий в дикий вопль: «Люди-и-и! Помоги-и-ите-э-э! О-о-оборо-о-оте-э-энь!!!» И чего орать? Оборотень – ну и что с того? Зачем так орать? Чай, не диковина какая… кусучая.
Пока я недоуменно хлопал ресницами, вокруг рыжика, замершего подле какой-то девицы неопрятной наружности (она, собственно, и верещала), завертелась толпа, скрутила и потащила его куда-то в глубь городка.
– Это как понимать? – тихо осведомился я.
– Видимо, здесь оборотни сродни государственным преступникам, – обеспокоенно ответила мне Элиа, быстро пересаживая сопящего малыша вперед и явно готовясь к схватке.
– Чем это ему грозит? – Теперь я требовательно смотрел на Аэлин.
Поэтому пришлось ответить именно ей:
– Казнью. На Судной площади…
– Но… Э-э… Судить-то его будут?!
– Какой судить?! – взвилась эльфийка. – Сейчас казнят без разговоров!
Невеселый смешок: «Вот за это я и люблю светлых! Совершил что-то? Через две минуты уже на плахе! И никаких тебе «темных» проволочек, типа допросов свидетелей, речей присяжных поверенных…»
– Элиа! Берешь наших верховых животных – и на южную окраину. Ждешь нас там и прикрываешь отход. – Ага, куда же я тебя потащу? С ребенком-то? – Аэлин, за мной, быстро!
Темная вскинулась, но я грозно глянул на нее, и ей пришлось подчиниться. М-да, иногда клятва очень даже хорошая вещь.
Не то чтобы мне Шамит сильно и нужен… Нет, он, конечно, меня спас, и даже кровью своей напоил (га-а-а-дость!), но… Сделал он это по собственной инициативе, так что… Единственным оправданием моей заботы может быть то, что Гил же мне бошку за своего нового родственничка открутит и скажет, что так и было!
Все, убедил себя? Чудненько!
Я с трудом проталкивался сквозь толпу, запрудившую площадь. Кэрк’хаан!! Да расступитесь же вы! Рыжика же сейчас… Что тут у них с оборотнями делают? На костер? Веревка? Топор? Т’кере! Можно подумать, на Судную площадь выбралось все население этого всеми богами забытого городка!
– Ну почему забытого? – сладко мурлыкнул кто-то сбоку. – Я все-о-о помню!
Резко обернувшись на звук, я увидал рядом Михшула, задумчиво похлопывающего по ладони кадуцеем. Горбоносый кинул на меня короткий взгляд и ухмыльнулся:
– А особенно помню, как некий рыжий оборотень, окончательно обнаглев, взывал к Воконру, хотя в тот момент вам покровительствовал я! А потом еще и…
Не думая ни о чем, я рванулся вперед и вцепился в воротник рубахи чернявого (как ни странно, сейчас он был одет подобно самому обычному горожанину), встряхнул пару раз и, зло ощерившись, уставился ему в глаза:
– Так это твои проделки?! Так вот теперь слушай сюда, божественная твоя морда! Откуда ему знать, кто, когда и кому покровительствует?! Да в этой сумасшедшей компании светлых он единственный вор! Или ты нарочно хочешь уничтожить всех тех, кто тебе поклоняется?!
Бог задумчиво посмотрел на пропоровшие его одежду черные когти и осторожно выпутался из моих рук:
– М-да, неувязочка вышла… Ладно-ладно, парниша, расслабься… Вытащим мы сейчас твоего рыжика! Зуб даю! – А потом окинул взглядом толпу: – Слушай, вон та блондинистая эльфийка ведь с вами?
Я нашел взглядом Аэлиниэль, отчаянно пробивающуюся к помосту, на который уже вывели рыжика, и, не понимая, чего хочет бог, кивнул:
– Н-ну… Вообще-то да, а что?
На губах Михшула заиграла плутовская улыбка. Потерев ладони, бог воровства пропел:
– Отличный расклад получается. Прямо-таки балладный!
И направился к страже.
Хоть никто, наверное, кроме меня, и не видел бога воровства, но толпа покорно расступалась перед ним, пропуская его вперед. Вот уж точно неисповедимы пути богов! Одного особо нерасторопного мужика, мешавшего пройти, Михшул от души огрел кадуцеем по голове (мужик замер, ошарашенно замотав головой), бросив на ходу:
– Благословляю тебя, сын мой! Иди и не греши боль… ой, не та опера! Ну займись, в общем, чем-нибудь! Попутешествуй, что ли?.. Только как можно дальше!
Мужика как ветром сдуло.
Гм, меня терзают смутные сомнения… А меня так кадуцеем по голове в Кардморе никто не… в смысле не благословлял? А то чего-то оч-чень похоже.
– А надо? – вкрадчиво поинтересовалась пустота рядом голосом Воконра. – А то я могу!
Как-то и не сомневаюсь.
Мотнув головой, я отыскал взглядом Михшула. Бог воровства между тем уже добрался до Аэлиниэль и сейчас что-то быстро втолковывал ей на ухо. Судя по отсутствующему взгляду эльфийки, та совершенно не замечала горбоносого, но внезапно бледность начала отступать с ее лица и девушка стала еще увереннее проталкиваться вперед.
Ой, и почему мне все это так не нравится?..
Жизнь – дорога. Где-то ровная и гладкая, где-то в выбоинах и колдобинах.
Жизнь – дорога. Но живущий – не просто путник.
Многоликие долгие века были изгнанниками. Вот и боги у нас такие же… Мама как-то всплакнула – неправильные… Говорят, за Гранью Миров живет Вестенбур, его даже богом трудно назвать, он просто делает колеса. Обычные колеса, деревянные, со множеством спиц. Сделает он колесо да толкнет катиться его вперед по дороге жизни… И каждое колесо – чья-то судьба.
Сделано пол-оборота – оказался наверху, сыплется на тебя счастье, удача, богатство… Что ценил в жизни – то и получишь.
Еще пол-оборота – и ты на земле, тяжелый обод, к которому привязан, вдавливает в грязь… И ждут тогда тебя предательство, обида и нищета…
Пол-оборота – горе. Пол-оборота – счастье. Пол-оборота – жизнь. Пол-оборота – смерть…
Побежало мое колесо по дороге, сделало пол-оборота, взметнуло душу вверх, к самым небесам – Лерса жива! Жива, жива! Снова и снова можно повторять…
Но крутится колесо дальше. Заканчивается оборот, хрустят кости под тяжелым ободом – и мчится по улице чей-то взбесившийся конь, шарахаются в разные стороны напуганные люди, а одна девчонка, хрупкая, чем-то неуловимым похожая на Лерсу, замирает на дороге…
Инстинкты зверя, затаившегося в человеческом теле, срабатывают сами – спешиться и отбросить в сторону ненужные поводья я успел раньше, чем задуматься. Потом – метнуться вперед, ладонь сомкнулась на узком запястье… Резкий рывок.
Мы катимся по земле. Конь мчится дальше… Все кончено.
Я медленно сажусь, глотая воздух, – нельзя так резко позволять зверю командовать телом: все плывет и качается, глаза никак не перестроятся и даже запястья на мгновение утончились, покрывшись короткой рыжей шерстью…
А с лица спасенной девушки все не пропадает страх, глаза медленно округляются, словно она только сейчас поняла, что происходит…
– А-а-а-а-а! Оборотень! Люди, спасите, оборотень!!! – Она отчаянно вырывается из моих рук.
Толпа закружила, поволокла куда-то вперед, мелькнуло на мгновение испуганное лицо Аэлиниэль, я встретился взглядом с удивленными глазами Дирана… Людская масса тащила, пинала, кружила в чудовищном водовороте, мелькали дома…
И тонкая, почти невесомая нефрэйная веревка, обхватив запястья, обжигает руки. Воспоминания обрывчаты. Все кружится бешеным калейдоскопом. Площадь. Эшафот, на который заталкивают меня. Какой-то мужчина в длинной синей мантии встряхивает свитком с тяжелой сургучной печатью.
Толпа шумит, колышется… Пробивается вперед Ли… Аэлиниэль. Даже в мыслях нельзя назвать ее ласково. Кто она и кто я? Светлая графиня и оборотень без роду-племени…
Нефрэйная веревка жжет запястья, не давая перекинуться. Слова судьи доносятся как сквозь толстый слой кэйнсы.
– …Обвиняется в том… в присутствии свидетелей… оборотень… порождение Тьмы… приговаривается… через отсечение головы… Обжалованию не подлежит… Палач…
И отчаянные глаза Аэлиниэль, рвущейся к эшафоту…
Прощай. Просто прощай. Я не сказал, не осмелился, да и теперь уже вряд ли скажу о своих чувствах… Прощай. Прости.
Душа – как выжженное пепелище. Прокатилось колесо, да, видно, кончилась его дорога. Но Аэлиниэль вдруг буквально взлетает по скрипучим ступеням. Золотые волосы растрепались, и голос звенит, разносясь над площадью:
– Един закон для вольных земель Аларии! И гласит он: «Приговоренный к смертной казни будет помилован, если невинная дева согласится взять его в законные мужья!» – И прямой взгляд глаза в глаза: – Я, Аэлиниэль Элиштас ли’Тайренкиль, беру тебя в мужья, Шамит О’Нэриис!
Мертвая тишина теплым одеялом окутала площадь. Комок застрял в горле, царапая и мешая говорить. И нет никого и ничего… Только ее глаза. Можно лишь шептать, сбивчиво повторяя:
– Лин, не надо! Не надо, прошу! Не ломай свою судьбу. Ты найдешь себе другого! Лучше, умнее…
Ее тонкие пальцы коснулись моих губ, останавливая и призывая молчать. Тихий шепот прозвучал громче крика:
– Какой же ты все-таки глупый, Шем…
Сумасшедший дом. Нет, они точно все того-этого… Пересчитали все отроги Хребта собственной головой, начиная с самого высокого пика! Это… Это же просто эпидемия какая-то! Заразная. Сперва Тери, потом Гил, теперь вот рыжий с остроухой…
Спешите видеть, дорогие граждане! Дурдом на выезде!
Рядом всхлипнула какая-то горожанка, растроганно вытирая слезы засаленным фартуком:
– Такая молодая! И такой необдуманный шаг!
Мир сошел с ума, а я и не заметил…
На берегах же самой Ориты кого только не встретишь…
Высокая черноволосая девушка в бирюзовом платье под цвет глаз окинула мрачным взором берег реки и, подобрав среди ошлифованной водами гальки мелкий камушек, с силой запустила его по водной глади. Невесть как попавший на берег осколок вулканического стекла, отполированный волнами, резво заскакал по воде. Девушка проводила взглядом оставляемые им «блинчики» и задушевно сообщила окружающей природе:
– Кхартэлье илл’яртанга тх’ин!
Фраза, произнесенная Ее Высочеством Марикой иc’Аргал гар’Тарркхан, была составлена по всем правилам классического старотемного и представляла собой столь виртуозно построенную и, мягко говоря, неприличную конструкцию, что не всякий толмач рискнул бы перевести сие выражение на всеобщий, беспокоясь за собственный моральный облик. И это вполне объяснимо.
А потому раздавшийся из-за спины девушки вопрос прозвучал как минимум глупо:
– Прекрасная принцесса не в духе? – Ну а как максимум издевательски.
– Какая догадливость! – фыркнула, не оборачиваясь, Марика.
– А то ж! – легко согласился нежданный собеседник. – Вот только я не могу понять, чем это вызвано.
После этих слов принцесса решила повернуться к говорившему. За ее спиной, ярдах в трех от реки, рос огромный дуб. Одна из ветвей, расположенная на высоте четырех человеческих ростов, протянулась к самой воде, и именно на ней сидел, откинувшись назад и опершись спиной о ствол, молодой парень. Темноволосый, тонкокостный, одну ногу он согнул в колене, уперев в ветвь, вторую же беззаботно свесил, – «качая маргула», как говорят крестьяне.
Марика окинула любопытствующего взглядом и фыркнула:
Сдав стражу Аэлиниэль, я, с чувством выполненного долга и осознанием принятого решения, растянулся на плаще, провалившись в сон без сновидений, из которого выбрался только утром, когда какая-то нахальная пичуга решила пискнуть прямо у меня над ухом. Да еще противно так… Пришлось вставать, нехотя потягиваясь и зевая во все зубы. Кстати, улыбаться теперь мне нужно поменьше. Хоть я и выгляжу как человек, но после Посвящения клыки у меня стали чуть длиннее. Если не приглядываться – заметно не слишком сильно, но лучше не рисковать.
Так вот, зевнув, я поплелся умываться в ручейке. А он же, зараза эдакая, с гор течет! Х-холод-днющ-щий! Бр-р-р! Попрыгав на бережку «для сугреву», как говорят жители Хребта, я бодрым шагом направился к костру, над которым источали заманчивые запахи разогретые на нем птички съедобной наружности. Явно упакованные вчера мамой с праздничного стола. Вот и подкрепимся! Честно говоря, я не понимаю светлых… Зачем каждый раз собирать хворост, разводить костер, когда можно один раз запулить «Огненным шаром»? Но… Здесь же они главные! В смысле, она. Аэлин.
Предвкушающе клацнув зубами, я быстро устроился у костра. А то с них станется заявить мне, что кто не успел, тот опоздал. И что ж мне тогда? Голодать?! Птички закончились на удивление быстро. Вопросов задавать никто не стал, да и с чего бы эти самые вопросы могли появиться? Никто ж не видел, как я тут бешеным козлом скакал!
Быстро свернув лагерь и затушив костер, мы направились дальше по тропе. По рассказам Шамита, уже ездившего этой дорогой, в самом ее конце нас ждал небольшой вольный городок со странным для меня названием Оштавал. Хм, и за что его так?
Громкий детский плач разнесся над горами так неожиданно, что даже я подскочил. Неизвестный ребенок рыдал во весь голос, с чувством, со всеми положенными в подобной ситуации завываниями и всхлипываниями. В общем, от души. Естественно, в стороне мы остаться не могли. Точнее, в стороне не могла остаться Аэлиниэль. За ней на звук тут же рванулся рыжик, ну а нам с Элиа ничего не оставалось, как последовать за остальными.
Ребенок был обнаружен за ближайшей скалой. Вот только что это был за ребенок? Ярко-синяя кожа, глаза насыщенного золотого цвета с кошачьими вертикальными зрачками, волосы, черной паклей торчащие в разные стороны, и тело, покрытое множеством мелких, с дюйм величиной, шипов. Одежда на этом странном существе была изодрана в клочья, перепачкана в каменной пыли, и, судя по тому, как этот ребятенок упорно вытирал рукавом лицо (а точнее, размазывал по нему грязь), это было только начало.
– Великий Воконр! – тихо выдохнул Шамит. – Это же демон!
– Ну вот, почему сразу Воконр?! – обидчиво заканючил кто-то сбоку.
Я медленно повернулся – на дальнем камне сидел, мрачно уставившись на Шмита, другой бог – Михшул… И почему мне это все так не нравится?
– Я тут помогаю, работаю! А он сразу: Воконр, Воконр… Ну ладно, рыжик, ладно, я тебе это припомню! – И южный покровитель воровства растаял в воздухе. Странно, но, похоже, никто, кроме меня, его не заметил.
– Ну и что? – неожиданно взвилась Элиа. – Это в первую очередь ребенок!
Эльфийка тоже пристально посмотрела на рыжего, отчего тот сразу утратил весь боевой задор и неопределенно пожал плечами, мол, вам надо – вы с ним и возитесь.
М-да… Проблема! Причем большая, несмотря на свои размеры. Похоже, на мне все же где-то висит проклятие. Или на команде светлых. Ибо такого таланта собирать оригинальные неприятности у меня раньше не было. Только создавать… Вот это – пожалуйста! От всей широты души, в любом количестве и качестве. А также любых размеров. Но оказаться в качестве адресата этих неприятностей… Что-то мне все это не нравится. Очень.
Только меня, как всегда, никто не спрашивал. Женская часть нашей компании развила бурную деятельность по обеспечению дитяти «достойных условий». Сначала его успокоили, погладили по головке и принялись искать ему потребную одежду. Под этим лозунгом у Шамита была реквизирована завалявшаяся в сумке шкурка какой-то не особо крупной зверюшки (дабы дитятко не замерзло), Элиа щедро поделилась штанами, а меня захотели лишить последней рубахи. Пришлось сурово сдвинуть брови и заявить, что в моей одежке демоненок просто утонет и потеряется. Может, я и не особо крупный, но длинный – это точно. Так что рубашку пришлось искать в сумке у эльфийки, а я получил в свою копилку очередной возмущенный взгляд оборотня. Если бы они переводились в деньги, я уже был бы богаче всех купцов Южного Харнора!
Далее перед ребенком весело запрыгали, покивали в ответ на его «Я заблудился-а-а!!! Да-а-амой ха-а-чу-у!» и бодренько решили, что оставлять здесь этого малыша все-таки нельзя. Вот вывезем из гор, а потом…
Что «потом», я так и не понял. Но пока предавался размышлениям, ребенка, упакованного наподобие тючка, водрузили на лошадь Элиа, и мы не спеша (Куда несетесь?! Дите растрясете!) отправились в дальнейшее путешествие…
М-да… Не было печали, так завели марханга…
Теперь наш путь протекал куда как интереснее. Завернутый в ткань малыш, поименованный, как оказалось, Так’ошем, успокоился, аккуратненько размазал грязь и слезы по лицу и стал активно общаться с окружающими. Его совершенно не беспокоило то, что темная сидела к нему спиной. Выпутавшись из пожертвованной ему одежды и дотянувшись до длинных косичек, он устроил игру в лошадку. Элиа кривилась, но стоически терпела, а на особо резких рывках еще и ржала, подражая персонажу игры, в честь которой названа. Лошадь девушки удивленно оборачивалась, а мой Трим фыркал самым непристойным образом. Будь его воля, он бы сейчас тоже ржал. Но совсем по другой причине…
Эльфийка, стараясь отвлечь малыша от этого занятия, вытащила из сумки какую-то блестящую висюльку и предложила ее в качестве игрушки. Ребенок согласился и принял подношение. Теперь «лошадку» постегивал еще и «кнут»… Шамит сдавленно всхрюкнул и зажал себе рот обеими руками. Темная краснела, но со смирением, достойным великомучеников, выносила все игры Так’оша. Боги, ну и имя! Будет Ташем.
Наконец, сжалившись над Элиа, я грозно насупился и тихо рявкнул:
– А ну прекратить!
Вздрогнули и застыли по стойке «смирно» все, включая и моего собственного грона (Трим – так тот вообще с задранной для шага ногой). М-да… Властелинствую понемногу…
Не отвлекаясь на постороннее, я сумрачно посмотрел на малыша, сверкнув зеленоватой искрой в глазах, и внушительно произнес первое, что пришло в голову:
– Таш, будешь баловаться – эльфам отдам!
Ребенок присмирел и даже немного втянул голову в плечи, виновато пробормотав:
– Я больше не бу-у-ду-у-у… Не надо меня к эльфам…
– А чем тебе эльфы так не нравятся? – Аэлиниэль недоуменно вскинула брови.
– Они страшные! Рога – во! Зубы – во! – При этом малыш разводил ручки так широко, как только мог. – С большими глазами, хвостом… А еще они детей маленьких, которые не слушаются, похищают – и едят! – Под конец речи, совсем потерявшись, Таш зарылся в куртку на спине темной.
Честно, я пытался. Изо всех сил старался не расхохотаться. Увы, не получилось.
Согнувшись пополам, я уткнулся лицом в холку Трима и залился громким смехом. Из глаз аж слезы брызнули! Нет, это надо же! Детей демонов эльфами пугают! Нет, я так не могу… А описание? Мра-а-а-а-ак!!! Если судить по нему, то Властелины самые что ни на есть эльфийские длинноухие!
Шамит тоже пытался честно сохранить невозмутимое выражение лица, но это ему удавалось не просто плохо – кошмарно! Глядя на гримасничанье оборотня, я еще сильнее закатывался, бросив поводья и вцепившись в луку седла, чтобы не упасть. Аэлин возмущенно фыркнула и демонстративно отвернулась. Ничего, это-то я переживу. Пусть лучше сердится, чем не обращает ни на что внимания. А то апатия светлой мне очень и очень не нравилась. Неправильно это было.
А сейчас наконец нормально себя ведет! В чувство хоть впервые после посещения Храма пришла. Вот до чего этот Влариэль довел!
«Неужели беспокойство за других взыграло?» Да нет, за собственную шкуру беспокоюсь. Они же тут дома, и если эльфийка не углядит вовремя врагов… Откуда мне знать, что у них тут считается враждебностью, а что – знаком наивысшего доверия?!
«Ну-ну… Я вроде как поверил…» Ой, и кто бы говорил!
Дальнейший путь протекал куда живее. Ташу было интересно практически все, начиная от камней под ногами и заканчивая облаками на небе. От его постоянных «почему» да «зачем» даже мне уже становилось плохо. Не знаю, как наша женская часть еще не запечатала ему рот, чтобы хоть немного поспал. Кстати… Воровато поглядев по сторонам и убедившись, что на меня никто не смотрит, я сложил пальцы в «Покрывало сна» и тихо подул в сторону ребенка. Запнувшись на полуслове, тот широко зевнул, потер кулачком глаз, уткнулся темной в спину и сладко засопел.
Команда настороженно замерла, даже боясь дышать. Пару минут сосредоточенно послушала сопение малыша и облегченно вздохнула. Но тоже тихо-тихо.
– Хвала всем богам! – прошептал Шамит. – Он заткнулся…
– А поименовать?! – справа от меня возмущенно всхлипнула пустота голосом Михшула.
У него что, комплекс какой-то?!
– А я всегда говорил! Эти мелкие божки такие ревнивые! – согласился откуда-то слева голос Воконра. – То ли дело мы! Великие, могучие и скромные!..
К’ен тершттха! Мало мне личной шизофрении в лице глубоко любимого прапра… дедушки, так еще и божественные голоса теперь… Я повешусь! Вот выедем из гор, найду дерево побольше, пораскидистей – и повешусь! «Ой, внучек, а я как раз веревочку подобрал… Мыла пока нет, не взыщи…» У-у-у-у-у!!!
Аэлин укоризненно покосилась на рыжего, но промолчала. Видимо, еще пару часов подряд работать бесплатным гидом и нянькой ей уже не хотелось. Несмотря на всю хваленую эльфийскую сдержанность и невозмутимость. Элиа же вообще замерла подобно статуе, боясь пошевелить даже головой.
– Да не переживайте вы так, – в полный голос высказался я. На меня тут же дружно зашикали и зашипели. Причем с таким азартом, словно я потревожил гнездовище змей. – Не проснется он. Во всяком случае, в ближайшие три-четыре часа его даже землетрясением не разбудишь.
– Твои проделки? – покосился на меня оборотень, стараясь выдать признательный взгляд за недоверчивый.
– Ага, – гордо кивнул я.
– А сразу не мог?! – взвился рыжий.
– Не-а… – потянулся в седле я, прикидывая: может, и мне подремать?..
– Почему? – вступила в разговор эльфийка, искоса поглядывая на сладко сопевшего малыша.
– Выдержку вам тренировал! – показал им язык и пришпорил Трима, оставив за спиной возмущенные вопли.
Похоже, это путешествие начинает мне нравиться!
Часа через четыре езды под палящим солнцем по каньонам и ущельям душа настоятельно потребовала отдыха. И чем больше, тем лучше. Вон, уж на что гроны выносливые животные, так даже Трим то и дело оборачивался ко мне, намекая, что неплохо бы устроить привал. А я что? Я двумя руками «за»! И крыльями, и хвостом, и… Ой, что-то мне от солнца мысли странные в голову лезут!
Еще один поворот – и перед нами раскинулась зеленая просторная долина, в центре которой, словно лой на тарелке, лежал небольшой городок. Почему лой? Да вот запах от этого городка шел… Специфический! Грон фыркнул и яростно потерся носом о мой сапог. Да, тут явно не вино делают… А если и вино, то я такое никогда пить не стану! Оборотень, с его тонким нюхом, вообще задержал дыхание, но вскоре мужественно развернул плечи и с гордым видом победителя чудовищ направил коня вниз по дороге. Эльфийка с темной последовали за ним. Как ни странно, но они ничего не ощутили или просто не показали виду. Я же плелся в самом конце процессии. Ну не хотелось мне туда заезжать, не хотелось! От таких запахов ничего хорошего не жди. И как я угадал?..
На въезде в город всех путешественников заставили спешиться. Привратник долго и нудно допытывался, кто, куда и зачем едет, какого ляда мы здесь забыли и не пойти ли нам куда подальше. Затем столько же времени внимательно ощупывал сумки, едва ли в зубы к лошадям не полез. Вот бы Трим ему обра-адовался! Как минимум без ушей бы оставил! На счастье, по поводу нашего внешнего облика особо не привязывались – умненький и благоразумненький мальчик Диран додумался набросить на Трима и Таша морок, скрывавший их истинный облик.
Конечно, ничто не может длиться вечно. Так что, в конце концов, промариновав около получаса бедных-несчастных странников (объяснять, кто это, надеюсь, не надо?), нас все-таки впустили в город, содрав «чисто символическую» плату. По серебряной монете с морды лица да по пять медных с морды коня…
Въехав на территорию сего поселения, я задержался, оглядываясь по сторонам и надеясь, что вот тут-то наконец увижу эту самую разницу между Темными и Светлыми землями. Но пока ничего, кроме противного запаха, не находил. Вернее, запах перекрывал все остальное.
Команда только успела пройти с десяток шагов вдоль по улице, как впереди раздался какой-то гомон, громкий вскрик, шум падения двух тел. Потом все как-то на мгновение стихло… А вслед за этим воздух распорол отчаянный визг, плавно переходящий в дикий вопль: «Люди-и-и! Помоги-и-ите-э-э! О-о-оборо-о-оте-э-энь!!!» И чего орать? Оборотень – ну и что с того? Зачем так орать? Чай, не диковина какая… кусучая.
Пока я недоуменно хлопал ресницами, вокруг рыжика, замершего подле какой-то девицы неопрятной наружности (она, собственно, и верещала), завертелась толпа, скрутила и потащила его куда-то в глубь городка.
– Это как понимать? – тихо осведомился я.
– Видимо, здесь оборотни сродни государственным преступникам, – обеспокоенно ответила мне Элиа, быстро пересаживая сопящего малыша вперед и явно готовясь к схватке.
– Чем это ему грозит? – Теперь я требовательно смотрел на Аэлин.
Поэтому пришлось ответить именно ей:
– Казнью. На Судной площади…
– Но… Э-э… Судить-то его будут?!
– Какой судить?! – взвилась эльфийка. – Сейчас казнят без разговоров!
Невеселый смешок: «Вот за это я и люблю светлых! Совершил что-то? Через две минуты уже на плахе! И никаких тебе «темных» проволочек, типа допросов свидетелей, речей присяжных поверенных…»
– Элиа! Берешь наших верховых животных – и на южную окраину. Ждешь нас там и прикрываешь отход. – Ага, куда же я тебя потащу? С ребенком-то? – Аэлин, за мной, быстро!
Темная вскинулась, но я грозно глянул на нее, и ей пришлось подчиниться. М-да, иногда клятва очень даже хорошая вещь.
Не то чтобы мне Шамит сильно и нужен… Нет, он, конечно, меня спас, и даже кровью своей напоил (га-а-а-дость!), но… Сделал он это по собственной инициативе, так что… Единственным оправданием моей заботы может быть то, что Гил же мне бошку за своего нового родственничка открутит и скажет, что так и было!
Все, убедил себя? Чудненько!
Я с трудом проталкивался сквозь толпу, запрудившую площадь. Кэрк’хаан!! Да расступитесь же вы! Рыжика же сейчас… Что тут у них с оборотнями делают? На костер? Веревка? Топор? Т’кере! Можно подумать, на Судную площадь выбралось все население этого всеми богами забытого городка!
– Ну почему забытого? – сладко мурлыкнул кто-то сбоку. – Я все-о-о помню!
Резко обернувшись на звук, я увидал рядом Михшула, задумчиво похлопывающего по ладони кадуцеем. Горбоносый кинул на меня короткий взгляд и ухмыльнулся:
– А особенно помню, как некий рыжий оборотень, окончательно обнаглев, взывал к Воконру, хотя в тот момент вам покровительствовал я! А потом еще и…
Не думая ни о чем, я рванулся вперед и вцепился в воротник рубахи чернявого (как ни странно, сейчас он был одет подобно самому обычному горожанину), встряхнул пару раз и, зло ощерившись, уставился ему в глаза:
– Так это твои проделки?! Так вот теперь слушай сюда, божественная твоя морда! Откуда ему знать, кто, когда и кому покровительствует?! Да в этой сумасшедшей компании светлых он единственный вор! Или ты нарочно хочешь уничтожить всех тех, кто тебе поклоняется?!
Бог задумчиво посмотрел на пропоровшие его одежду черные когти и осторожно выпутался из моих рук:
– М-да, неувязочка вышла… Ладно-ладно, парниша, расслабься… Вытащим мы сейчас твоего рыжика! Зуб даю! – А потом окинул взглядом толпу: – Слушай, вон та блондинистая эльфийка ведь с вами?
Я нашел взглядом Аэлиниэль, отчаянно пробивающуюся к помосту, на который уже вывели рыжика, и, не понимая, чего хочет бог, кивнул:
– Н-ну… Вообще-то да, а что?
На губах Михшула заиграла плутовская улыбка. Потерев ладони, бог воровства пропел:
– Отличный расклад получается. Прямо-таки балладный!
И направился к страже.
Хоть никто, наверное, кроме меня, и не видел бога воровства, но толпа покорно расступалась перед ним, пропуская его вперед. Вот уж точно неисповедимы пути богов! Одного особо нерасторопного мужика, мешавшего пройти, Михшул от души огрел кадуцеем по голове (мужик замер, ошарашенно замотав головой), бросив на ходу:
– Благословляю тебя, сын мой! Иди и не греши боль… ой, не та опера! Ну займись, в общем, чем-нибудь! Попутешествуй, что ли?.. Только как можно дальше!
Мужика как ветром сдуло.
Гм, меня терзают смутные сомнения… А меня так кадуцеем по голове в Кардморе никто не… в смысле не благословлял? А то чего-то оч-чень похоже.
– А надо? – вкрадчиво поинтересовалась пустота рядом голосом Воконра. – А то я могу!
Как-то и не сомневаюсь.
Мотнув головой, я отыскал взглядом Михшула. Бог воровства между тем уже добрался до Аэлиниэль и сейчас что-то быстро втолковывал ей на ухо. Судя по отсутствующему взгляду эльфийки, та совершенно не замечала горбоносого, но внезапно бледность начала отступать с ее лица и девушка стала еще увереннее проталкиваться вперед.
Ой, и почему мне все это так не нравится?..
Жизнь – дорога. Где-то ровная и гладкая, где-то в выбоинах и колдобинах.
Жизнь – дорога. Но живущий – не просто путник.
Многоликие долгие века были изгнанниками. Вот и боги у нас такие же… Мама как-то всплакнула – неправильные… Говорят, за Гранью Миров живет Вестенбур, его даже богом трудно назвать, он просто делает колеса. Обычные колеса, деревянные, со множеством спиц. Сделает он колесо да толкнет катиться его вперед по дороге жизни… И каждое колесо – чья-то судьба.
Сделано пол-оборота – оказался наверху, сыплется на тебя счастье, удача, богатство… Что ценил в жизни – то и получишь.
Еще пол-оборота – и ты на земле, тяжелый обод, к которому привязан, вдавливает в грязь… И ждут тогда тебя предательство, обида и нищета…
Пол-оборота – горе. Пол-оборота – счастье. Пол-оборота – жизнь. Пол-оборота – смерть…
Побежало мое колесо по дороге, сделало пол-оборота, взметнуло душу вверх, к самым небесам – Лерса жива! Жива, жива! Снова и снова можно повторять…
Но крутится колесо дальше. Заканчивается оборот, хрустят кости под тяжелым ободом – и мчится по улице чей-то взбесившийся конь, шарахаются в разные стороны напуганные люди, а одна девчонка, хрупкая, чем-то неуловимым похожая на Лерсу, замирает на дороге…
Инстинкты зверя, затаившегося в человеческом теле, срабатывают сами – спешиться и отбросить в сторону ненужные поводья я успел раньше, чем задуматься. Потом – метнуться вперед, ладонь сомкнулась на узком запястье… Резкий рывок.
Мы катимся по земле. Конь мчится дальше… Все кончено.
Я медленно сажусь, глотая воздух, – нельзя так резко позволять зверю командовать телом: все плывет и качается, глаза никак не перестроятся и даже запястья на мгновение утончились, покрывшись короткой рыжей шерстью…
А с лица спасенной девушки все не пропадает страх, глаза медленно округляются, словно она только сейчас поняла, что происходит…
– А-а-а-а-а! Оборотень! Люди, спасите, оборотень!!! – Она отчаянно вырывается из моих рук.
Толпа закружила, поволокла куда-то вперед, мелькнуло на мгновение испуганное лицо Аэлиниэль, я встретился взглядом с удивленными глазами Дирана… Людская масса тащила, пинала, кружила в чудовищном водовороте, мелькали дома…
И тонкая, почти невесомая нефрэйная веревка, обхватив запястья, обжигает руки. Воспоминания обрывчаты. Все кружится бешеным калейдоскопом. Площадь. Эшафот, на который заталкивают меня. Какой-то мужчина в длинной синей мантии встряхивает свитком с тяжелой сургучной печатью.
Толпа шумит, колышется… Пробивается вперед Ли… Аэлиниэль. Даже в мыслях нельзя назвать ее ласково. Кто она и кто я? Светлая графиня и оборотень без роду-племени…
Нефрэйная веревка жжет запястья, не давая перекинуться. Слова судьи доносятся как сквозь толстый слой кэйнсы.
– …Обвиняется в том… в присутствии свидетелей… оборотень… порождение Тьмы… приговаривается… через отсечение головы… Обжалованию не подлежит… Палач…
И отчаянные глаза Аэлиниэль, рвущейся к эшафоту…
Прощай. Просто прощай. Я не сказал, не осмелился, да и теперь уже вряд ли скажу о своих чувствах… Прощай. Прости.
Душа – как выжженное пепелище. Прокатилось колесо, да, видно, кончилась его дорога. Но Аэлиниэль вдруг буквально взлетает по скрипучим ступеням. Золотые волосы растрепались, и голос звенит, разносясь над площадью:
– Един закон для вольных земель Аларии! И гласит он: «Приговоренный к смертной казни будет помилован, если невинная дева согласится взять его в законные мужья!» – И прямой взгляд глаза в глаза: – Я, Аэлиниэль Элиштас ли’Тайренкиль, беру тебя в мужья, Шамит О’Нэриис!
Мертвая тишина теплым одеялом окутала площадь. Комок застрял в горле, царапая и мешая говорить. И нет никого и ничего… Только ее глаза. Можно лишь шептать, сбивчиво повторяя:
– Лин, не надо! Не надо, прошу! Не ломай свою судьбу. Ты найдешь себе другого! Лучше, умнее…
Ее тонкие пальцы коснулись моих губ, останавливая и призывая молчать. Тихий шепот прозвучал громче крика:
– Какой же ты все-таки глупый, Шем…
Сумасшедший дом. Нет, они точно все того-этого… Пересчитали все отроги Хребта собственной головой, начиная с самого высокого пика! Это… Это же просто эпидемия какая-то! Заразная. Сперва Тери, потом Гил, теперь вот рыжий с остроухой…
Спешите видеть, дорогие граждане! Дурдом на выезде!
Рядом всхлипнула какая-то горожанка, растроганно вытирая слезы засаленным фартуком:
– Такая молодая! И такой необдуманный шаг!
Мир сошел с ума, а я и не заметил…
Отступление первое, слегка вопросительное
Полноводная Орита берет свое начало у подножия Таркских гор, медленно течет по полям Такалии, заглядывает в низменности Кайсна и впадает в Сию – самое большое из Хорских озер. По пути забегает Орита и к Таркриму: показывается близ западных стен города и вновь мчится вперед. Чуть поодаль от основного русла, в самом Таркриме, расположилась старица, поддерживаемая добрым десятком подземных ключей, так что его жители при любой, даже самой страшной осаде не останутся без воды.На берегах же самой Ориты кого только не встретишь…
Высокая черноволосая девушка в бирюзовом платье под цвет глаз окинула мрачным взором берег реки и, подобрав среди ошлифованной водами гальки мелкий камушек, с силой запустила его по водной глади. Невесть как попавший на берег осколок вулканического стекла, отполированный волнами, резво заскакал по воде. Девушка проводила взглядом оставляемые им «блинчики» и задушевно сообщила окружающей природе:
– Кхартэлье илл’яртанга тх’ин!
Фраза, произнесенная Ее Высочеством Марикой иc’Аргал гар’Тарркхан, была составлена по всем правилам классического старотемного и представляла собой столь виртуозно построенную и, мягко говоря, неприличную конструкцию, что не всякий толмач рискнул бы перевести сие выражение на всеобщий, беспокоясь за собственный моральный облик. И это вполне объяснимо.
А потому раздавшийся из-за спины девушки вопрос прозвучал как минимум глупо:
– Прекрасная принцесса не в духе? – Ну а как максимум издевательски.
– Какая догадливость! – фыркнула, не оборачиваясь, Марика.
– А то ж! – легко согласился нежданный собеседник. – Вот только я не могу понять, чем это вызвано.
После этих слов принцесса решила повернуться к говорившему. За ее спиной, ярдах в трех от реки, рос огромный дуб. Одна из ветвей, расположенная на высоте четырех человеческих ростов, протянулась к самой воде, и именно на ней сидел, откинувшись назад и опершись спиной о ствол, молодой парень. Темноволосый, тонкокостный, одну ногу он согнул в колене, уперев в ветвь, вторую же беззаботно свесил, – «качая маргула», как говорят крестьяне.
Марика окинула любопытствующего взглядом и фыркнула: