Страница:
– Тем, что мне это все надоело!
Парень заломил бровь, ожидая продолжения, и, так и не дождавшись, вздохнул:
– Но ведь вы так ничего и не объяснили, прекрасная принцесса!
– Кей ас’Гойр гар’Ашхайт! – перебила его девушка. – Я сотню раз вам говорила! Не смейте называть меня принцессой! В конце концов, у меня есть имя! Тем более еще и на «вы»… Придумал тоже!
Парень тихо вздохнул, а затем вдруг сладко потянулся и… спрыгнул с дерева, не обращая никакого внимания на огромную высоту. Чуть присев, приземлился на ноги и, усмехнувшись, направился к принцессе:
– А разве что-нибудь изменится, если я, как в детстве, буду звать тебя просто Марикой?
– Изменится! – упрямо возразила она. – Думаешь, одному Дирану надоело, что его постоянно называют «Вашим Высочеством»?! Так он хотя бы сбежать может!
Кей медленно опустился на землю, осторожно коснулся ладонью воды:
– А ты?
Марика отвела взгляд:
– А что я?! Ди вообще сбежал, Тери и Гил уехали, путешествуют, а я… За последние несколько лет я выезжала из Кардмора всего один раз! И то лишь потому, что смогла убедить маму, что если с Тери или Гилом что-то случилось при взятии Гирана, то мой дар целительницы, необычный для темной, может помочь. Видите ли, тогда Тери и Гилу могла грозить опасность, а сейчас, на территории Темной империи, ничего случиться не может… Кей, я торчу здесь! Знаешь, как мне это все надоело?!
Парень, задумчиво и словно не слыша жалоб собеседницы, побултыхал пальцами в воде, а потом вдруг неожиданно вскинул голову. На лице проскользнула плутовская усмешка:
– Марик, но ведь у всех есть проблемы! Давай, я тоже тебе пожалуюсь? – И прежде чем девушка успела хоть что-то сказать, Кей крайне ненатурально заголосил: – Вот у меня – отец уехал, мама… Ну ладно, мама ничего, но сестры! Сестры – это ж просто кошмар! Ты представить не можешь, как это ужасно, когда ты оборотень, а родные сестры – темные! Ты ведь знаешь, в случае брака между истинным оборотнем и представителем иной расы ребенок рождается либо многоликим, как один родитель, либо темным, светлым, эльфом… как другой. Унаследовать те и другие способности попросту невозможно. Так ведь и Лура, и Стия, и Кира – не оборотни! Они меня уже достали, честное слово! Ладно, Кира – она моя двойняшка, это еще можно пережить! Но Стия! Или Лура! Замучили они меня, просто слов нет! – Кей на мгновение замолчал, прерывая поток жалоб, а потом как ни в чем не бывало поинтересовался: – Ну как? Прониклась моими бедами и невзгодами? Или мне продолжить?
– Кей, ты неисправим!
– Жизнь заставляет, – хохотнул он, плеснув ей в лицо водою, а потом, рассмеявшись, резко дернулся в сторону и увернулся от отделившегося с поверхности реки водяного шара…
Император Благоземья задумчиво затарабанил пальцами по столешнице. План, четкий, точный, выверенный до малейшего движения и жеста, рухнул в один миг! И из-за кого?! Из-за какого-то эльфа! А ведь все было так прекрасно продумано! Темная империя, раздираемая гражданской войной. Светлые земли, где государства попросту не доверяют друг другу, подозревая всех и каждого в сговоре с темными. Вызов и последующее изгнание Царицы Ночи – кто, как не темные, мог это сделать? Война, в которой сцепятся темные и светлые… И четкие, точные удары армии Благоземья.
Обескровленная Алария должна была пасть к ногам Благоземья, а весь Орраш – объединиться под властью одного человека (Влариэля можно было просто не брать в расчет – его брак с Рениной вряд ли продлится дольше года).
И вдруг все рушится как карточный домик, задетый неловкой рукой! И из-за кого?! Из-за этого же Влариэля! Ну вот как этот маргулов эльф мог позволить Властелину прийти в Затерянный Храм?! Ведь именно там семь тысяч лет назад была вызва… э… слишком грубо, пожалуй, лучше – приглашена… Вот именно, приглашена в этот мир Царица Ночь. Все должно было повториться, как мелодия по точно написанной партитуре. Теперь же… Теперь в Затерянный Храм пришли не только темные, но и светлые, а значит, не получится, просто физически не получится стравить их. Хотя…
Пустой кувшин, неловко задетый Влариэлем, покатился по полу. Эльф уже прикончил в одиночку пару сосудов и начинал третий, но хмель упорно отказывался брать графа ли’Алиристиаля. Все! Жизнь кончена! Можно со спокойной совестью идти и вешаться! Кузина несомненно сообщила князю, кто пытался открыть проход за Грань. А раз так – дорога в Дубраву закрыта. Да и Гэлерму не нужен зять-неудачник… Все кончено! Боги, но почему?!
Почему Криста двадцать с лишним лет назад выбрала какого-то темного, отказав собрату?! Ему! Графу ли’Алиристиалю! А сама-то? Полукровка! Нет, конечно, по матери она двоюродная сестра нынешнего князя, но ее отец-то – обычный человек! Даже без особых способностей в светлой магии!
Почему вся слава достается Мириту? Почему кто-то получает все, а ты ничего?! Почему, почему, почему-у-у?!
– Ты упоминал имя Гойр. Кто он? – разорвал тяжелые размышления эльфа голос императора Благоземья.
– Что? – Влариэль не сразу понял, что обращаются к нему. Гэлерму пришлось еще раз повторить вопрос, и лишь тогда эльф ответил: – Гойр? Начальник личной гвардии Аргала гар’Тарркхана – Темного Властелина…
– Он женат?
– Аргал?! – Вино медленно, но верно давало о себе знать. – Ах, Гойр… Кажется, да.
– Отлично! – Лицо Гэлерма эл д’Ар исказила усмешка-оскал. – Найди мне образцы почерка Темного Властелина.
– Зачем?
– Если ты хочешь, чтобы наш договор оставался в силе, делай, что говорят!
– Но… Где я возьму?
– Где хочешь! – взорвался император. – Подписанные указы, личные письма, что угодно! Найди и принеси!
Стальная пустыня считалась гиблым местом. Около семидесяти веков назад пришла в мир Орраша Царица Ночь. Первыми удар ее армии приняли на себя земли графа Кортэйла. Ныне там лишь ветер перебирает барханы, появившиеся на месте великих городов да цветущих садов. Хоть прошло много лет со времен Раскола, но мало кто отваживается заходить в эти места. Вьется, бесится и кружится песок под ударами раскаленного сильного ветра, вонзаются песчинки острыми кинжалами в кожу, оставляя крохотные оспинки. И если темные могут еще хоть что-то противопоставить буйству стихии, укрепив кожу, то светлые… Редко кто рискует пересечь, а то и просто зайти в Стальную пустыню.
Впрочем, ту парочку, что сейчас шагала по пустыне в сопровождении увешанного заполненными клетками сторха – вьючного животного, похожего на огромного, защищенного зеленой чешуей-броней слизня, – коренного жителя этих земель, это не останавливало. В Стальной пустыне, крайне недружелюбной к разумным обитателям Аларийского материка, могли существовать лишь такие животные, каких в других местах не найдешь.
Настало время, когда богачи по обе стороны Западных гор заинтересовались чудными представителями здешней фауны. У них вошло в моду держать забавных, хотя порой и опасных животных в личном зверинце. Ну а спрос всегда рождает предложение. И поспешили в гиблый край отряды браконьеров-контрабандистов. Многие погибали, не выдержав буйства стихий, не пережив внезапных нападений кростов, дэйвнов и мармаров, но прочих искателей приключений это не останавливало. Вот и сейчас…
Пожалуй, нынешний отряд был одним из самых странных. Как уже говорилось, путешественников было всего двое. Но его необычность заключалась не в этом. «Пустынные волки», как сами себя называли искатели приключений, часто работали двойками. Удивляло именно то, кто входил в эту двойку. Слишком уж разными они были…
Но, как известно, противоположности притягиваются. И раз уж плутовке Онсилле – богине судьбы захотелось свести их… Почему бы и нет?
Нира, девятнадцатилетняя изящная девушка, остановилась, вскинув руку, и в тот же момент мужчина, покрытый бронзовой чешуей темный, ведущий в поводу сторха, замер, отпустив повод и выхватив меч. Кто-то из далеких предков его компаньонки был эльфом, так что девушка обладала зачатками магии духа. Конечно, на полноценного Стража она не тянула, но почувствовать чье-то присутствие под толстым слоем песка могла. И можно только молиться, чтобы этим кем-то не оказался крост – жуткий песчаный полоз, душащий своих жертв.
Но сражаться темному воину не пришлось, девушка отрицательно махнула рукой (за время общения между компаньонами выработалась своя система знаков) и, опустившись на колени, принялась разгребать один из барханов. Воин замер рядом, приготовившись в случае чего отразить нападение. В правой руке был меч, в левой – плотный хвост «Ночной плети». Не особо опасное заклинание, но зверя, решившего подзакусить, отогнать можно.
Может, пошутила Онсилла, а может, решила поиздеваться, сведя вместе Рона гар’Тшхена – отлученного рыцаря и Ниру Эртис – девчонку-полукровку из трущоб Скилса. Может… Но они сработались. И сейчас были одной из лучших команд, занимающихся подобным делом.
Девушка копала долго, а Рон даже не мог ей помочь, видя, как острые песчинки режут и рвут плотную ткань перчаток. Когда-то, еще в самом начале их совместной работы, он попытался помочь раскопщице: отложил меч… и через несколько мгновений чудом сумел отразить нападение возжелавшего крови дэйвна, материализовавшегося в воздухе. Только тонкий шрам, пересекший левую бровь, остался как напоминание. Правила просты: каждый должен заниматься своим делом. Воин – защищает, искательница – ищет. Иначе следующего визита в Стальную пустыню может просто не быть.
Наконец, девушка на кого-то наткнулась. Еще несколько движений – и на свет божий появилось странное существо: маленькое, с длинным хвостом и огромной пастью, наполненной мелкими острыми зубками. Животное скорчилось в неопрятный комок, туго обвившись вышеупомянутым хвостом, – похоже, его попросту засыпала песком нескончаемая буря. Находка была бережно помещена в отдельную клетку, и, так как больше засовывать трофеи было некуда, «пустынные волки» направились прочь. Лишь приблизившись к границам Стальной пустыни, когда можно было открыть рот, не опасаясь наглотаться песка, Рон поинтересовался:
– Зачем ты его взяла?
Девушка удивленно покосилась на него:
– Продадим на Каифтской ярмарке.
Мужчина бросил короткий взгляд на зверька, по-прежнему не подававшего признаков жизни, и сплюнул:
– Ярмарка только через три дня. Оно подохнет раньше.
– Ну и что? – фыркнула Нира. – Все равно внакладе не останемся, все клетки заполнены…
Глава 2
Парень заломил бровь, ожидая продолжения, и, так и не дождавшись, вздохнул:
– Но ведь вы так ничего и не объяснили, прекрасная принцесса!
– Кей ас’Гойр гар’Ашхайт! – перебила его девушка. – Я сотню раз вам говорила! Не смейте называть меня принцессой! В конце концов, у меня есть имя! Тем более еще и на «вы»… Придумал тоже!
Парень тихо вздохнул, а затем вдруг сладко потянулся и… спрыгнул с дерева, не обращая никакого внимания на огромную высоту. Чуть присев, приземлился на ноги и, усмехнувшись, направился к принцессе:
– А разве что-нибудь изменится, если я, как в детстве, буду звать тебя просто Марикой?
– Изменится! – упрямо возразила она. – Думаешь, одному Дирану надоело, что его постоянно называют «Вашим Высочеством»?! Так он хотя бы сбежать может!
Кей медленно опустился на землю, осторожно коснулся ладонью воды:
– А ты?
Марика отвела взгляд:
– А что я?! Ди вообще сбежал, Тери и Гил уехали, путешествуют, а я… За последние несколько лет я выезжала из Кардмора всего один раз! И то лишь потому, что смогла убедить маму, что если с Тери или Гилом что-то случилось при взятии Гирана, то мой дар целительницы, необычный для темной, может помочь. Видите ли, тогда Тери и Гилу могла грозить опасность, а сейчас, на территории Темной империи, ничего случиться не может… Кей, я торчу здесь! Знаешь, как мне это все надоело?!
Парень, задумчиво и словно не слыша жалоб собеседницы, побултыхал пальцами в воде, а потом вдруг неожиданно вскинул голову. На лице проскользнула плутовская усмешка:
– Марик, но ведь у всех есть проблемы! Давай, я тоже тебе пожалуюсь? – И прежде чем девушка успела хоть что-то сказать, Кей крайне ненатурально заголосил: – Вот у меня – отец уехал, мама… Ну ладно, мама ничего, но сестры! Сестры – это ж просто кошмар! Ты представить не можешь, как это ужасно, когда ты оборотень, а родные сестры – темные! Ты ведь знаешь, в случае брака между истинным оборотнем и представителем иной расы ребенок рождается либо многоликим, как один родитель, либо темным, светлым, эльфом… как другой. Унаследовать те и другие способности попросту невозможно. Так ведь и Лура, и Стия, и Кира – не оборотни! Они меня уже достали, честное слово! Ладно, Кира – она моя двойняшка, это еще можно пережить! Но Стия! Или Лура! Замучили они меня, просто слов нет! – Кей на мгновение замолчал, прерывая поток жалоб, а потом как ни в чем не бывало поинтересовался: – Ну как? Прониклась моими бедами и невзгодами? Или мне продолжить?
– Кей, ты неисправим!
– Жизнь заставляет, – хохотнул он, плеснув ей в лицо водою, а потом, рассмеявшись, резко дернулся в сторону и увернулся от отделившегося с поверхности реки водяного шара…
Император Благоземья задумчиво затарабанил пальцами по столешнице. План, четкий, точный, выверенный до малейшего движения и жеста, рухнул в один миг! И из-за кого?! Из-за какого-то эльфа! А ведь все было так прекрасно продумано! Темная империя, раздираемая гражданской войной. Светлые земли, где государства попросту не доверяют друг другу, подозревая всех и каждого в сговоре с темными. Вызов и последующее изгнание Царицы Ночи – кто, как не темные, мог это сделать? Война, в которой сцепятся темные и светлые… И четкие, точные удары армии Благоземья.
Обескровленная Алария должна была пасть к ногам Благоземья, а весь Орраш – объединиться под властью одного человека (Влариэля можно было просто не брать в расчет – его брак с Рениной вряд ли продлится дольше года).
И вдруг все рушится как карточный домик, задетый неловкой рукой! И из-за кого?! Из-за этого же Влариэля! Ну вот как этот маргулов эльф мог позволить Властелину прийти в Затерянный Храм?! Ведь именно там семь тысяч лет назад была вызва… э… слишком грубо, пожалуй, лучше – приглашена… Вот именно, приглашена в этот мир Царица Ночь. Все должно было повториться, как мелодия по точно написанной партитуре. Теперь же… Теперь в Затерянный Храм пришли не только темные, но и светлые, а значит, не получится, просто физически не получится стравить их. Хотя…
Пустой кувшин, неловко задетый Влариэлем, покатился по полу. Эльф уже прикончил в одиночку пару сосудов и начинал третий, но хмель упорно отказывался брать графа ли’Алиристиаля. Все! Жизнь кончена! Можно со спокойной совестью идти и вешаться! Кузина несомненно сообщила князю, кто пытался открыть проход за Грань. А раз так – дорога в Дубраву закрыта. Да и Гэлерму не нужен зять-неудачник… Все кончено! Боги, но почему?!
Почему Криста двадцать с лишним лет назад выбрала какого-то темного, отказав собрату?! Ему! Графу ли’Алиристиалю! А сама-то? Полукровка! Нет, конечно, по матери она двоюродная сестра нынешнего князя, но ее отец-то – обычный человек! Даже без особых способностей в светлой магии!
Почему вся слава достается Мириту? Почему кто-то получает все, а ты ничего?! Почему, почему, почему-у-у?!
– Ты упоминал имя Гойр. Кто он? – разорвал тяжелые размышления эльфа голос императора Благоземья.
– Что? – Влариэль не сразу понял, что обращаются к нему. Гэлерму пришлось еще раз повторить вопрос, и лишь тогда эльф ответил: – Гойр? Начальник личной гвардии Аргала гар’Тарркхана – Темного Властелина…
– Он женат?
– Аргал?! – Вино медленно, но верно давало о себе знать. – Ах, Гойр… Кажется, да.
– Отлично! – Лицо Гэлерма эл д’Ар исказила усмешка-оскал. – Найди мне образцы почерка Темного Властелина.
– Зачем?
– Если ты хочешь, чтобы наш договор оставался в силе, делай, что говорят!
– Но… Где я возьму?
– Где хочешь! – взорвался император. – Подписанные указы, личные письма, что угодно! Найди и принеси!
Стальная пустыня считалась гиблым местом. Около семидесяти веков назад пришла в мир Орраша Царица Ночь. Первыми удар ее армии приняли на себя земли графа Кортэйла. Ныне там лишь ветер перебирает барханы, появившиеся на месте великих городов да цветущих садов. Хоть прошло много лет со времен Раскола, но мало кто отваживается заходить в эти места. Вьется, бесится и кружится песок под ударами раскаленного сильного ветра, вонзаются песчинки острыми кинжалами в кожу, оставляя крохотные оспинки. И если темные могут еще хоть что-то противопоставить буйству стихии, укрепив кожу, то светлые… Редко кто рискует пересечь, а то и просто зайти в Стальную пустыню.
Впрочем, ту парочку, что сейчас шагала по пустыне в сопровождении увешанного заполненными клетками сторха – вьючного животного, похожего на огромного, защищенного зеленой чешуей-броней слизня, – коренного жителя этих земель, это не останавливало. В Стальной пустыне, крайне недружелюбной к разумным обитателям Аларийского материка, могли существовать лишь такие животные, каких в других местах не найдешь.
Настало время, когда богачи по обе стороны Западных гор заинтересовались чудными представителями здешней фауны. У них вошло в моду держать забавных, хотя порой и опасных животных в личном зверинце. Ну а спрос всегда рождает предложение. И поспешили в гиблый край отряды браконьеров-контрабандистов. Многие погибали, не выдержав буйства стихий, не пережив внезапных нападений кростов, дэйвнов и мармаров, но прочих искателей приключений это не останавливало. Вот и сейчас…
Пожалуй, нынешний отряд был одним из самых странных. Как уже говорилось, путешественников было всего двое. Но его необычность заключалась не в этом. «Пустынные волки», как сами себя называли искатели приключений, часто работали двойками. Удивляло именно то, кто входил в эту двойку. Слишком уж разными они были…
Но, как известно, противоположности притягиваются. И раз уж плутовке Онсилле – богине судьбы захотелось свести их… Почему бы и нет?
Нира, девятнадцатилетняя изящная девушка, остановилась, вскинув руку, и в тот же момент мужчина, покрытый бронзовой чешуей темный, ведущий в поводу сторха, замер, отпустив повод и выхватив меч. Кто-то из далеких предков его компаньонки был эльфом, так что девушка обладала зачатками магии духа. Конечно, на полноценного Стража она не тянула, но почувствовать чье-то присутствие под толстым слоем песка могла. И можно только молиться, чтобы этим кем-то не оказался крост – жуткий песчаный полоз, душащий своих жертв.
Но сражаться темному воину не пришлось, девушка отрицательно махнула рукой (за время общения между компаньонами выработалась своя система знаков) и, опустившись на колени, принялась разгребать один из барханов. Воин замер рядом, приготовившись в случае чего отразить нападение. В правой руке был меч, в левой – плотный хвост «Ночной плети». Не особо опасное заклинание, но зверя, решившего подзакусить, отогнать можно.
Может, пошутила Онсилла, а может, решила поиздеваться, сведя вместе Рона гар’Тшхена – отлученного рыцаря и Ниру Эртис – девчонку-полукровку из трущоб Скилса. Может… Но они сработались. И сейчас были одной из лучших команд, занимающихся подобным делом.
Девушка копала долго, а Рон даже не мог ей помочь, видя, как острые песчинки режут и рвут плотную ткань перчаток. Когда-то, еще в самом начале их совместной работы, он попытался помочь раскопщице: отложил меч… и через несколько мгновений чудом сумел отразить нападение возжелавшего крови дэйвна, материализовавшегося в воздухе. Только тонкий шрам, пересекший левую бровь, остался как напоминание. Правила просты: каждый должен заниматься своим делом. Воин – защищает, искательница – ищет. Иначе следующего визита в Стальную пустыню может просто не быть.
Наконец, девушка на кого-то наткнулась. Еще несколько движений – и на свет божий появилось странное существо: маленькое, с длинным хвостом и огромной пастью, наполненной мелкими острыми зубками. Животное скорчилось в неопрятный комок, туго обвившись вышеупомянутым хвостом, – похоже, его попросту засыпала песком нескончаемая буря. Находка была бережно помещена в отдельную клетку, и, так как больше засовывать трофеи было некуда, «пустынные волки» направились прочь. Лишь приблизившись к границам Стальной пустыни, когда можно было открыть рот, не опасаясь наглотаться песка, Рон поинтересовался:
– Зачем ты его взяла?
Девушка удивленно покосилась на него:
– Продадим на Каифтской ярмарке.
Мужчина бросил короткий взгляд на зверька, по-прежнему не подававшего признаков жизни, и сплюнул:
– Ярмарка только через три дня. Оно подохнет раньше.
– Ну и что? – фыркнула Нира. – Все равно внакладе не останемся, все клетки заполнены…
Глава 2
Ах, эта свадьба…
Говорят, пару тысяч лет назад некий преступник похитил из храма богини любви и красоты Кринаны украшенную драгоценными камнями чашу для цветов. Вора быстро поймали, собирались казнить, но в тот момент, когда на шее уголовника уже почти затянули петлю, явилась сама Кринана и сказала, что согласна простить провинившегося, если найдется дева, решившаяся взять его в законные мужья.
Неизвестно, чего на тот момент добивалась богиня, но факт остается фактом – едва прозвучали последние слова, как на помост ринулась добрая сотня дам, засидевшихся в старых девах (в ту пору браки заключали рано, лет в четырнадцать-пятнадцать) и даже не мечтавших выйти замуж. Палача, уже примерявшего в уме сапоги своей жертвы, попросту снесло с эшафота. Парня же буквально сдернули с виселицы и потребовали выбрать счастливицу. Если верить преданию, вор – хрупкий восемнадцатилетний полуэльф, – оглядевшись вокруг и увидев окружившую его хор-рошую такую толпу, состоящую сплошь из теток далеко за пятьдесят (очень далеко, если быть честным), стал слезно умолять палача повесить его.
Уж не знаю, кого там выбрал тот вор, но, когда через пару месяцев решили казнить кого-то еще, на помост выскочила девушка, кричащая, что сама Кринана явилась ей и повелела обвенчаться с преступником. С богиней спорить не решились. И никому как-то не было дела до того, что казнимый был знаком с вышеупомянутой девушкой чуть ли не с детства. Потом сорвалась еще одна казнь и еще…
В Темной империи обычай спасения преступников путем взятия в мужья не сложился – кто захочет спорить с Властелином, чьим именем выносится любой смертный приговор? А вот в Светлых землях…
И сейчас я, похоже, стал очевидцем претворения данного обычая в жизнь. Мне-то что, мне ничего, а вот рыжику, похоже, «повезло».
«Уверен?» А что не так? «Думаешь, здесь, в Светлых землях, просто так отпустят истинного оборотня?!» – В голосе Дариэна звучала неприкрытая усмешка. И почему-то у меня сложилось впечатление, что он прав… Наверное, потому что судья встревоженно запрыгал вокруг Аэлиниэль, уже успевшей вытащить откуда-то из-за пояса короткий кинжал и перепилить им нефрэйные веревки на Шамите.
– Это запрещено! – отчаянно возмущался судья. – Обычай относится к тем, кто совершил преступление, запятнал свою душу! А оборотень нечист от рождения!
«Рыжику самое время встать в гордую позу и заявить: «Я недавно купался!» – фыркнул Дариэн.
Оч-чень смешно! Ну вот просто обхохочешься! Особенно если к этому добавить, что хоть я и проталкивался сквозь толпу, но у меня это получалось намного хуже, чем у Аэлиниэль. Не говоря уже о Михшуле.
Отойди-ка, дядя… И тут мне кто-то от души наступил на ногу.
У-у-у-у-у!!! Больно ж как! М-маргул вас всех за ухо и об угол да четыре раза с перехлестом!!! «Малыш, – голос Дариэна звучал встревоженно, – ты становишься однообразным! Кроме маргула есть куча других отличных ругательств! Вот, например, тэрхн’иел тэндраал или ч’ен гардшаас…»
Я так и замер с открытым ртом, переводя услышанное. Погоди-погоди… Это получается… Так… А потом так… И этак… Да, не каждая змея таким узелком завязаться сможет!
Той эре! Да о чем же я думаю! Рыжика сейчас…
«Не, малыш… Тебе точно нужна книга того лингвиста!»
Тем временем диалог на эшафоте начинал набирать обороты.
– Разве этот обычай имеет какие-либо ограничения? – холодно поинтересовалась Аэлиниэль.
– Нет, но…
– Но что?
Оборотень, похоже, пока решил не вмешиваться и молча стоял рядом с эльфийкой, осторожно потирая передавленные веревкой запястья. Судья же окинул взглядом притихшую толпу, явно не зная, что сказать, потом остановил его на заостренных ушах Аэлиниэль и радостно затарабанил, опасаясь, что его сейчас перебьют:
– Миледи собирается отказаться от своего рода?!
Аэлиниэль удивленно уставилась на него:
– Нет…
Ой, маргу-у-ул… А ведь точно. Мама как-то об этом говорила… В случае, если брак представителя эльфийского дома заключается не Светлым князем или его родственником, считается, что эльф отказался от своего рода, приняв имя супруга. С мамой так и было.
Не, я, конечно, не понимаю, чего это всех так под венец потянуло, но раз уж многоликого иначе не спасти…
– А теперь самое интересное! – хрустнул костяшками пальцев замерший рядом со мною Михшул. Вокруг никем не замечаемого бога образовался абсолютно свободный пятачок, который никто не стремился занять. И в этот миг весь мир словно замер…
– Ты уверен? – задумчиво протянула высокая пышная брюнетка. Причем она была тоже в тоге…
– Кри, солнышко! – зачастил бог воровства. – Ну вот посмотри на них! Они же просто созданы друг для друга!
– Не знаю…
Ну вот объясните мне, почему я их вижу?! По голове, что ли, в детстве меня слишком долго и сильно били?.. Невеселый смешок: «Успокойся, малыш. Я их тоже видел… С тех пор как в Кардмор впервые попал».
– Ну Кри! Нет, я понимаю, мы из совершенно разных пантеонов, но… Ты ж богиня любви! Конечно, здесь не моя сфера влияния, но посмотри на них: девочка ж сейчас откажется от своего рода. Кринана, солнышко, ну подскажи ей, что делать!
Женщина тяжело вздохнула, обвела взглядом замершую без движения толпу (даже ветерок не дул) и вдруг невпопад спросила:
– А ресторан, о котором ты говорил, далеко?
– Ой, – отмахнулся чернявый, – да близко совсем! Закончим здесь все – и я тебе покажу!
Кринана улыбнулась, а потом вдруг резко посерьезнела:
– Учти, я замужем!
– Да-да-да… И как ты вообще подумала о таком! – поперхнулся бог воровства. – И в мыслях не было! Да как я могу…
– Посмотрим, как ты можешь! – хихикнула женщина, взмахнув рукой.
Боги растаяли во вспышке света. И в тот же миг мир снова пришел в движение: заволновалась толпа, Аэлиниэль испуганно закусила губу, в руке Шамита блеснул вытянутый из сапога стилет, глаза налились золотом. А меня вдруг кто-то резко толкнул в спину. Стараясь не упасть, я побежал вперед – толпа любезно расступалась – где она раньше была, со своей любезностью? – и буквально взлетел на помост. В глазах Аэлин вспыхнула радость. А вот то, что я услышал…
Я стоял посреди помоста, словно какая-то экзотическая статуя, молча переваривая сказанное эльфийкой и мучительно соображая: это все эльфы такие или мне особо повезло?! А в воздухе все еще стояло звонкое:
– Светлый князь линнэ’Аринкуэль, я прошу вас соединить нас узами брака!
Теш мар’рахт ик’меласс кес вит’алларс, и Хребтом сверху!
Из оцепенения меня вывел громкий возглас судьи:
– Да какой же он князь?!
Та-а-ак… Это кто мне тут указывать собрался?!
Личина дрогнула и слегка изменилась. Заостренные кончики ушей показались из-под волос, которые я теперь носил собранными в хвост. Отчего-то после Посвящения локоны у меня стали расти в ускоренном темпе. Обрезать не хотелось, да и придумывать особых изысков тоже, так что перехватывал лентой, и все. Родной темно-зеленый цвет глаз стал ярче, а в глубине зрачков полыхнули изумрудные искры. На лбу вспыхнул камень, и его лучики сплелись в корону. Не думаю, что здесь известна классическая форма княжеского венца. И последним штрихом стало одеяние, нагло скопированное с наряда дядюшки. Серебристо-белый камзол, штаны, мягкие светлые сапожки, длинный и тяжелый на вид плащ миринового оттенка, расшитый понизу эльфийским орнаментом.
«Хм, а похоже, похоже… Только фибулу измени. Такая тебе точно не положена», – тихим ностальгическим вздохом прошелестело в голове.
Да, точно. Обращение «линнэ» означает тот, в ком есть кровь. В отличие от родового «ли» – кровный родич или «лин» – близкий по роду. Так что фибула чуть дрогнула, и все украшавшие ее камни превратились в простые кованые узоры.
– Вы что-то сказали, почтеннейший? – с чисто эльфийским высокомерием произнес я, не забыв, впрочем, придать голосу легкий акцент.
Над площадью воцарилась тишина. Даже мухи замерли на лету, не осмеливаясь жужжать в присутствии моей светлой особы. Ой, видел бы меня папочка…
– Князь? – вежливо напомнила о себе Аэлин.
А эта рыжая зараза за ее плечом ехидно скривилась и подмигнула. У, доберусь я потом до вас!
– На колени, дщерь моя! – патетически взвыл я.
Дариэн на задворках сознания зашелся в приступе истерического кашля-хохота. Ну а что я могу поделать, если у этих остроухих и слова простого не скажешь?
Аэлин вздрогнула и опустилась на одно колено, потянув за руку оборотня. Та-ак… И что дальше? Я же ни одной светлой свадьбы не видел. Да и темной, кстати, тоже. Не приглашали меня как-то. И даже не представляю, что там должно быть! Ау, деда-а-а? Не подскажешь, как быть? «Делай как хочешь. Как на сердце ложится. И все у тебя получится!» Утешил. Как хочу…
Под недоверчивым взглядом палача и судьи я поднял руки над головами брачующихся и сложил ковшиком. А затем посмотрел на далекие горы и тихо начал:
– Эллар лас’террок кет’валлин… Хет’марр эс’сет нарт'хеш! – Старотемный – он же очень похож на эльфийский. Такой же напевный и… многозначительный.
А еще мне вспомнилась затертая книжица из отцовской библиотеки. Сама она не имела обложки, но была заботливо подклеена в чужую: «Поэмы и сказания диковинных земель», как сейчас помню. Мне стало любопытно, что это за диковинные земли и какие там сказания, а в результате… А результат я сейчас цитировал наизусть на всю площадь этого забытого городка, тхеш’маррк его через все пеньки Золотой Дубравы скопом и по отдельности!
Мой предок на первой же фразе, произнесенной со всем пылом юности, придушенно крякнул и замолчал до самого конца тирады. Нет, я что, я ничего! Формально моя речь сводилась к: «Дети мои, да возлюбите друг друга, плодитесь да размножайтесь». Но вот если прислушаться к глубинному смыслу…
К середине моего монолога началось самое странное! Причем такое, что я сам чуть не подавился. В сложенных лодочкой ладонях стала разгораться изумрудная искорка. Сперва ма-а-аленькая, она вскоре разрослась, приподнялась над своеобразной «колыбелькой» и превратилась в крупный, размером с голову ребенка, шар.
Не прекращая тирады, я осторожно выпустил когти, словно бы разрезал получившийся шар на широкую ленту, которой на последних словах «обвязал» соединенные руки эльфийки и оборотня. Те, завороженно наблюдавшие за моими манипуляциями, удивленно посмотрели на сиявшую зеленым светом ленту на своих запястьях и только потом вскрикнули, дернувшись в стороны. Ехидно плюнув искрами, лента не дала брачующимся передумать. А потом полыхнула – и пропала, оставив на коже у Шема и Аэлин неширокую татуировку темно-зеленого цвета. Словно странный браслет под кожей. Что хотели – по тому и получили! Нечего было ко мне с этой церемонией приставать!
– О, Владыка…
Замирающий шепот заставил меня раздраженно дернуть плечом и покоситься в сторону говорившего. Вернее, говоривших. Все, собравшиеся на помосте, стояли на коленях, с поистине детским восторгом глядя на меня. А судья так и вообще пытался поймать мой плащ. Ага, щас! И вообще, хватит о мой плащ собственные сопли вытирать! Нашли себе… носовой платок избыточных размеров!
Похоже, мы тут изрядно подзадержались…
Я вскинул голову и заливисто свистнул. Тишина из восторженной стала выжидательной и разрушилась звонким перестуком копыт.
Подправив свой морок, я заодно изменил и облик Трима. И теперь перед эшафотом затанцевал великолепный тонконогий белоснежный конь с развевающейся серебристой гривой. Никогда не понимал эльфийской тяги к излишествам. Ну хороший скакун, так зачем же его перекрашивать? Какая разница, какой он масти, если он тебе подходит?..
Величавым жестом закинув на плечо полу плаща (Достали! Это мой плащ!), я спустился вниз. Аэлин и Шем почтительно последовали за мной, словно свита. Я вскочил на Трима, мотнув головой в сторону привязанных у ближайшей коновязи лошадей. Мол, выбирайте, не стесняйтесь!
Ни эльфийка, ни оборотень действительно не постеснялись выбрать самых лучших из предложенных коней. Причем с нагруженными седельными сумками. А говорят еще: эльфы вежливые, эльфы благородные, эльфы чужого не возьмут. Хозяева этих самых лошадей если и были в толпе, то против столь наглого хищения возражать не посмели. Так что мы красиво ускакали вдоль по дороге, подальше от этого сумасшедшего города!
Знаете, кажется, теперь я начинаю понимать основное отличие Темных земель от Светлых! В Светлых женят на эшафоте, тогда как в Темных предпочитают все же храмы.
За городом нас встретила обеспокоенная Элиа. Молча посмотрела на мой наряд, удивленно подняла глаза на лицо, натолкнулась на далеко не дружелюбный взгляд и от комментариев удержалась. Хвала… э, кому там? Ну пусть будет Михшулу. Ну и Воконру заодно, чтоб не обижался.
Трим шел коротким резким галопом, чувствуя мое раздражение и злость. Морок я снял сразу же, как стены сего негостеприимного городка скрылись из виду за деревьями. Лошади светлых держались позади. Во-первых, не им тягаться с гроном, а во-вторых… мой боевой зверь, чувствуя, что я хочу побыть в одиночестве, активно помахивал хвостом. Так что приближаться на расстояние удара костяным наконечником умные кони не хотели, как ни понукали их хозяева.
Нет, ну это же просто в голове не укладывается! Ладно, я и раньше знал, что светлые многоликих не любят, но чтоб настолько?! Без суда, без следствия… Просто так… Той эре, они все такие или мне так везет? «Не переживай. Среди темных тоже разные встречаются…» Хм, успокоил. Вообще-то да, говорить о том, что темные все наперечет белые и пушистые, не стоит. Мы тоже не святые и не подвижники, но светлые… Не понимаю.
«Малыш, не смотри на цвет магии. Смотри на ее носителя». Да? Дар, а ведь ты прав. Спасибо!
Аэлин, она хоть и светлая, но ни разу же на меня с мечом не кинулась! Ехидный шепоток: «А что, хочешь?» Да иди ты! Она ж после этого обряда, теккерат иш мелекс его, на меня даже смотрит как на… как на эльфа! Ужас какой-то. «А ты не обращай внимания. И… разве она так уж и не права?» Ик, сгинь! Пропади! Я – Властелин, а не остроухий! Тихий смешок где-то там, в глубине… Похоже, мы все же родственники. И вредность у нас – наследственная. Но, как ни странно, настроение поднялось и злость ушла. Да ну их, этих крестьян! Зато как я их умы-ы-ыл – вспоминать приятно! Неожиданно в мысли ворвался пронзительный вскрик:
– Милорд!
Ну сколько можно ей говорить?! Все, надоело! Хоть звуковые заклинания и не мой конек, но я ее просил! Много раз просил. Не хочет… Я осадил Трима, разворачиваясь к светлым и одновременно скидывая готовое заклинание на Элиа.
М-да… действительно, погорячился. Погрузившись в собственные переживания, я как-то подзабыл, что кони – не гроны и выдерживать заданный темп долго не могут. Скакуны тяжело дышали, двигая темными от пота и пены боками. Я даже почувствовал укол совести. Нельзя же все время думать только о себе… Надо хоть решить, куда деть приобретенных коней! Да еще таких нагруженных.
Неизвестно, чего на тот момент добивалась богиня, но факт остается фактом – едва прозвучали последние слова, как на помост ринулась добрая сотня дам, засидевшихся в старых девах (в ту пору браки заключали рано, лет в четырнадцать-пятнадцать) и даже не мечтавших выйти замуж. Палача, уже примерявшего в уме сапоги своей жертвы, попросту снесло с эшафота. Парня же буквально сдернули с виселицы и потребовали выбрать счастливицу. Если верить преданию, вор – хрупкий восемнадцатилетний полуэльф, – оглядевшись вокруг и увидев окружившую его хор-рошую такую толпу, состоящую сплошь из теток далеко за пятьдесят (очень далеко, если быть честным), стал слезно умолять палача повесить его.
Уж не знаю, кого там выбрал тот вор, но, когда через пару месяцев решили казнить кого-то еще, на помост выскочила девушка, кричащая, что сама Кринана явилась ей и повелела обвенчаться с преступником. С богиней спорить не решились. И никому как-то не было дела до того, что казнимый был знаком с вышеупомянутой девушкой чуть ли не с детства. Потом сорвалась еще одна казнь и еще…
В Темной империи обычай спасения преступников путем взятия в мужья не сложился – кто захочет спорить с Властелином, чьим именем выносится любой смертный приговор? А вот в Светлых землях…
И сейчас я, похоже, стал очевидцем претворения данного обычая в жизнь. Мне-то что, мне ничего, а вот рыжику, похоже, «повезло».
«Уверен?» А что не так? «Думаешь, здесь, в Светлых землях, просто так отпустят истинного оборотня?!» – В голосе Дариэна звучала неприкрытая усмешка. И почему-то у меня сложилось впечатление, что он прав… Наверное, потому что судья встревоженно запрыгал вокруг Аэлиниэль, уже успевшей вытащить откуда-то из-за пояса короткий кинжал и перепилить им нефрэйные веревки на Шамите.
– Это запрещено! – отчаянно возмущался судья. – Обычай относится к тем, кто совершил преступление, запятнал свою душу! А оборотень нечист от рождения!
«Рыжику самое время встать в гордую позу и заявить: «Я недавно купался!» – фыркнул Дариэн.
Оч-чень смешно! Ну вот просто обхохочешься! Особенно если к этому добавить, что хоть я и проталкивался сквозь толпу, но у меня это получалось намного хуже, чем у Аэлиниэль. Не говоря уже о Михшуле.
Отойди-ка, дядя… И тут мне кто-то от души наступил на ногу.
У-у-у-у-у!!! Больно ж как! М-маргул вас всех за ухо и об угол да четыре раза с перехлестом!!! «Малыш, – голос Дариэна звучал встревоженно, – ты становишься однообразным! Кроме маргула есть куча других отличных ругательств! Вот, например, тэрхн’иел тэндраал или ч’ен гардшаас…»
Я так и замер с открытым ртом, переводя услышанное. Погоди-погоди… Это получается… Так… А потом так… И этак… Да, не каждая змея таким узелком завязаться сможет!
Той эре! Да о чем же я думаю! Рыжика сейчас…
«Не, малыш… Тебе точно нужна книга того лингвиста!»
Тем временем диалог на эшафоте начинал набирать обороты.
– Разве этот обычай имеет какие-либо ограничения? – холодно поинтересовалась Аэлиниэль.
– Нет, но…
– Но что?
Оборотень, похоже, пока решил не вмешиваться и молча стоял рядом с эльфийкой, осторожно потирая передавленные веревкой запястья. Судья же окинул взглядом притихшую толпу, явно не зная, что сказать, потом остановил его на заостренных ушах Аэлиниэль и радостно затарабанил, опасаясь, что его сейчас перебьют:
– Миледи собирается отказаться от своего рода?!
Аэлиниэль удивленно уставилась на него:
– Нет…
Ой, маргу-у-ул… А ведь точно. Мама как-то об этом говорила… В случае, если брак представителя эльфийского дома заключается не Светлым князем или его родственником, считается, что эльф отказался от своего рода, приняв имя супруга. С мамой так и было.
Не, я, конечно, не понимаю, чего это всех так под венец потянуло, но раз уж многоликого иначе не спасти…
– А теперь самое интересное! – хрустнул костяшками пальцев замерший рядом со мною Михшул. Вокруг никем не замечаемого бога образовался абсолютно свободный пятачок, который никто не стремился занять. И в этот миг весь мир словно замер…
– Ты уверен? – задумчиво протянула высокая пышная брюнетка. Причем она была тоже в тоге…
– Кри, солнышко! – зачастил бог воровства. – Ну вот посмотри на них! Они же просто созданы друг для друга!
– Не знаю…
Ну вот объясните мне, почему я их вижу?! По голове, что ли, в детстве меня слишком долго и сильно били?.. Невеселый смешок: «Успокойся, малыш. Я их тоже видел… С тех пор как в Кардмор впервые попал».
– Ну Кри! Нет, я понимаю, мы из совершенно разных пантеонов, но… Ты ж богиня любви! Конечно, здесь не моя сфера влияния, но посмотри на них: девочка ж сейчас откажется от своего рода. Кринана, солнышко, ну подскажи ей, что делать!
Женщина тяжело вздохнула, обвела взглядом замершую без движения толпу (даже ветерок не дул) и вдруг невпопад спросила:
– А ресторан, о котором ты говорил, далеко?
– Ой, – отмахнулся чернявый, – да близко совсем! Закончим здесь все – и я тебе покажу!
Кринана улыбнулась, а потом вдруг резко посерьезнела:
– Учти, я замужем!
– Да-да-да… И как ты вообще подумала о таком! – поперхнулся бог воровства. – И в мыслях не было! Да как я могу…
– Посмотрим, как ты можешь! – хихикнула женщина, взмахнув рукой.
Боги растаяли во вспышке света. И в тот же миг мир снова пришел в движение: заволновалась толпа, Аэлиниэль испуганно закусила губу, в руке Шамита блеснул вытянутый из сапога стилет, глаза налились золотом. А меня вдруг кто-то резко толкнул в спину. Стараясь не упасть, я побежал вперед – толпа любезно расступалась – где она раньше была, со своей любезностью? – и буквально взлетел на помост. В глазах Аэлин вспыхнула радость. А вот то, что я услышал…
Я стоял посреди помоста, словно какая-то экзотическая статуя, молча переваривая сказанное эльфийкой и мучительно соображая: это все эльфы такие или мне особо повезло?! А в воздухе все еще стояло звонкое:
– Светлый князь линнэ’Аринкуэль, я прошу вас соединить нас узами брака!
Теш мар’рахт ик’меласс кес вит’алларс, и Хребтом сверху!
Из оцепенения меня вывел громкий возглас судьи:
– Да какой же он князь?!
Та-а-ак… Это кто мне тут указывать собрался?!
Личина дрогнула и слегка изменилась. Заостренные кончики ушей показались из-под волос, которые я теперь носил собранными в хвост. Отчего-то после Посвящения локоны у меня стали расти в ускоренном темпе. Обрезать не хотелось, да и придумывать особых изысков тоже, так что перехватывал лентой, и все. Родной темно-зеленый цвет глаз стал ярче, а в глубине зрачков полыхнули изумрудные искры. На лбу вспыхнул камень, и его лучики сплелись в корону. Не думаю, что здесь известна классическая форма княжеского венца. И последним штрихом стало одеяние, нагло скопированное с наряда дядюшки. Серебристо-белый камзол, штаны, мягкие светлые сапожки, длинный и тяжелый на вид плащ миринового оттенка, расшитый понизу эльфийским орнаментом.
«Хм, а похоже, похоже… Только фибулу измени. Такая тебе точно не положена», – тихим ностальгическим вздохом прошелестело в голове.
Да, точно. Обращение «линнэ» означает тот, в ком есть кровь. В отличие от родового «ли» – кровный родич или «лин» – близкий по роду. Так что фибула чуть дрогнула, и все украшавшие ее камни превратились в простые кованые узоры.
– Вы что-то сказали, почтеннейший? – с чисто эльфийским высокомерием произнес я, не забыв, впрочем, придать голосу легкий акцент.
Над площадью воцарилась тишина. Даже мухи замерли на лету, не осмеливаясь жужжать в присутствии моей светлой особы. Ой, видел бы меня папочка…
– Князь? – вежливо напомнила о себе Аэлин.
А эта рыжая зараза за ее плечом ехидно скривилась и подмигнула. У, доберусь я потом до вас!
– На колени, дщерь моя! – патетически взвыл я.
Дариэн на задворках сознания зашелся в приступе истерического кашля-хохота. Ну а что я могу поделать, если у этих остроухих и слова простого не скажешь?
Аэлин вздрогнула и опустилась на одно колено, потянув за руку оборотня. Та-ак… И что дальше? Я же ни одной светлой свадьбы не видел. Да и темной, кстати, тоже. Не приглашали меня как-то. И даже не представляю, что там должно быть! Ау, деда-а-а? Не подскажешь, как быть? «Делай как хочешь. Как на сердце ложится. И все у тебя получится!» Утешил. Как хочу…
Под недоверчивым взглядом палача и судьи я поднял руки над головами брачующихся и сложил ковшиком. А затем посмотрел на далекие горы и тихо начал:
– Эллар лас’террок кет’валлин… Хет’марр эс’сет нарт'хеш! – Старотемный – он же очень похож на эльфийский. Такой же напевный и… многозначительный.
А еще мне вспомнилась затертая книжица из отцовской библиотеки. Сама она не имела обложки, но была заботливо подклеена в чужую: «Поэмы и сказания диковинных земель», как сейчас помню. Мне стало любопытно, что это за диковинные земли и какие там сказания, а в результате… А результат я сейчас цитировал наизусть на всю площадь этого забытого городка, тхеш’маррк его через все пеньки Золотой Дубравы скопом и по отдельности!
Мой предок на первой же фразе, произнесенной со всем пылом юности, придушенно крякнул и замолчал до самого конца тирады. Нет, я что, я ничего! Формально моя речь сводилась к: «Дети мои, да возлюбите друг друга, плодитесь да размножайтесь». Но вот если прислушаться к глубинному смыслу…
К середине моего монолога началось самое странное! Причем такое, что я сам чуть не подавился. В сложенных лодочкой ладонях стала разгораться изумрудная искорка. Сперва ма-а-аленькая, она вскоре разрослась, приподнялась над своеобразной «колыбелькой» и превратилась в крупный, размером с голову ребенка, шар.
Не прекращая тирады, я осторожно выпустил когти, словно бы разрезал получившийся шар на широкую ленту, которой на последних словах «обвязал» соединенные руки эльфийки и оборотня. Те, завороженно наблюдавшие за моими манипуляциями, удивленно посмотрели на сиявшую зеленым светом ленту на своих запястьях и только потом вскрикнули, дернувшись в стороны. Ехидно плюнув искрами, лента не дала брачующимся передумать. А потом полыхнула – и пропала, оставив на коже у Шема и Аэлин неширокую татуировку темно-зеленого цвета. Словно странный браслет под кожей. Что хотели – по тому и получили! Нечего было ко мне с этой церемонией приставать!
– О, Владыка…
Замирающий шепот заставил меня раздраженно дернуть плечом и покоситься в сторону говорившего. Вернее, говоривших. Все, собравшиеся на помосте, стояли на коленях, с поистине детским восторгом глядя на меня. А судья так и вообще пытался поймать мой плащ. Ага, щас! И вообще, хватит о мой плащ собственные сопли вытирать! Нашли себе… носовой платок избыточных размеров!
Похоже, мы тут изрядно подзадержались…
Я вскинул голову и заливисто свистнул. Тишина из восторженной стала выжидательной и разрушилась звонким перестуком копыт.
Подправив свой морок, я заодно изменил и облик Трима. И теперь перед эшафотом затанцевал великолепный тонконогий белоснежный конь с развевающейся серебристой гривой. Никогда не понимал эльфийской тяги к излишествам. Ну хороший скакун, так зачем же его перекрашивать? Какая разница, какой он масти, если он тебе подходит?..
Величавым жестом закинув на плечо полу плаща (Достали! Это мой плащ!), я спустился вниз. Аэлин и Шем почтительно последовали за мной, словно свита. Я вскочил на Трима, мотнув головой в сторону привязанных у ближайшей коновязи лошадей. Мол, выбирайте, не стесняйтесь!
Ни эльфийка, ни оборотень действительно не постеснялись выбрать самых лучших из предложенных коней. Причем с нагруженными седельными сумками. А говорят еще: эльфы вежливые, эльфы благородные, эльфы чужого не возьмут. Хозяева этих самых лошадей если и были в толпе, то против столь наглого хищения возражать не посмели. Так что мы красиво ускакали вдоль по дороге, подальше от этого сумасшедшего города!
Знаете, кажется, теперь я начинаю понимать основное отличие Темных земель от Светлых! В Светлых женят на эшафоте, тогда как в Темных предпочитают все же храмы.
За городом нас встретила обеспокоенная Элиа. Молча посмотрела на мой наряд, удивленно подняла глаза на лицо, натолкнулась на далеко не дружелюбный взгляд и от комментариев удержалась. Хвала… э, кому там? Ну пусть будет Михшулу. Ну и Воконру заодно, чтоб не обижался.
Трим шел коротким резким галопом, чувствуя мое раздражение и злость. Морок я снял сразу же, как стены сего негостеприимного городка скрылись из виду за деревьями. Лошади светлых держались позади. Во-первых, не им тягаться с гроном, а во-вторых… мой боевой зверь, чувствуя, что я хочу побыть в одиночестве, активно помахивал хвостом. Так что приближаться на расстояние удара костяным наконечником умные кони не хотели, как ни понукали их хозяева.
Нет, ну это же просто в голове не укладывается! Ладно, я и раньше знал, что светлые многоликих не любят, но чтоб настолько?! Без суда, без следствия… Просто так… Той эре, они все такие или мне так везет? «Не переживай. Среди темных тоже разные встречаются…» Хм, успокоил. Вообще-то да, говорить о том, что темные все наперечет белые и пушистые, не стоит. Мы тоже не святые и не подвижники, но светлые… Не понимаю.
«Малыш, не смотри на цвет магии. Смотри на ее носителя». Да? Дар, а ведь ты прав. Спасибо!
Аэлин, она хоть и светлая, но ни разу же на меня с мечом не кинулась! Ехидный шепоток: «А что, хочешь?» Да иди ты! Она ж после этого обряда, теккерат иш мелекс его, на меня даже смотрит как на… как на эльфа! Ужас какой-то. «А ты не обращай внимания. И… разве она так уж и не права?» Ик, сгинь! Пропади! Я – Властелин, а не остроухий! Тихий смешок где-то там, в глубине… Похоже, мы все же родственники. И вредность у нас – наследственная. Но, как ни странно, настроение поднялось и злость ушла. Да ну их, этих крестьян! Зато как я их умы-ы-ыл – вспоминать приятно! Неожиданно в мысли ворвался пронзительный вскрик:
– Милорд!
Ну сколько можно ей говорить?! Все, надоело! Хоть звуковые заклинания и не мой конек, но я ее просил! Много раз просил. Не хочет… Я осадил Трима, разворачиваясь к светлым и одновременно скидывая готовое заклинание на Элиа.
М-да… действительно, погорячился. Погрузившись в собственные переживания, я как-то подзабыл, что кони – не гроны и выдерживать заданный темп долго не могут. Скакуны тяжело дышали, двигая темными от пота и пены боками. Я даже почувствовал укол совести. Нельзя же все время думать только о себе… Надо хоть решить, куда деть приобретенных коней! Да еще таких нагруженных.