Друзья по университету не знали, как он еще в школе мечтал именно о такой жизни, но нам-то с вами это известно. Сейчас, когда Адиль весело смеется, уподобляясь счастливому ребенку, мое сердце радуется вместе с ним. Кто же не желает счастья своему герою?
Еще в жаркие летние месяцы Наташа начинала мечтать о той поре, когда можно будет надеть коньки и выйти на лед. И сейчас вместе со многими тысячами москвичей она радовалась наступлению зимы.
На катке Центрального парка имени Горького было оживленно и весело. Мощные репродукторы разносили удалые русские песни, от которых сразу поднималось настроение. Разноцветные лучи прожекторов освещали ледяные дорожки, придавали парку сказочную красоту.
На открытие катка пришло много народу. Все были одеты легко, в свитеры, джемперы. Но никому не было холодно. Кто же стоял на месте?! Казалось, у каждого за плечами крылья.
Борис потерял Наташу. Он метался по аллее из конца в конец, заглядывая в лица девушкам, но Наташа точно сквозь землю провалилась. Она нарочно убегала от Бориса. Когда он приближался, она делала круг и пряталась за покрытую снегом ель. Борис, пригнувшись, размахивая руками, проскакивал в самый конец аллеи, останавливался недалеко от девушки и, переводя дух, вертел во все стороны головой. Наконец, Наташа не выдержала, вышла из-за прикрытия и стрелой пронеслась мимо с криком: "Боря-а-а-а!".
Как Борис ни старался, он не мог поймать девушку, которая с детства увлекалась коньками.
Было уже довольно поздно. Чувствуя, что Борис устал, Наташа подъехала к нему и, описав коньками полукруг уцепилась за руку. Щеки ее пылали. Глаза сияли радостью. Изо рта вырывались клубы пара.
- Не пора ли нам домой, Боречка?
- - Торопишься?..
Палисадник перед домом Наташи утопал в сугробах. Молодые люди подходили к подъезду. Борис замедлил шаг.
- Ну, чего плетешься? - Наташа обернулась.
Юноша не ответил.
- Ты слышишь, Боря?
Борис взял Наташу за руку, посмотрел в глаза, затем кивнул головой на скамейку, заваленную снегом.
- Сядем, Наташа...
Девушка поежилась.
- С ума сошел! Там же снег.
- Не бойся, Наташенька. Я распахну полушубок, ты сядешь на него, и будет тепло.
- Что-нибудь очень важное?
- Очень...
- Лучше пойдем домой, Боря. Поздно... Ночь уже.
- И хорошо, что ночь. Днем этого не скажешь.
Девушка состроила гримаску.
- Господи, чего ты хочешь? Посмотри, какая на небе луна...
- Сядем, обьясню. Ты ничего не понимаешь.
Борис волновался. Стучало сердце. Волнение передалось и Наташе.
- Ты какой-то странный сегодня, Борис.
Борис сел на скамейку и распахнул полушубок.
- Ну, Наташа, я жду! - он тряхнул правой полой.
Девушка, потупясь, разгребала снег носком ботинка.
В палисаднике было светло, как днем. Кругом ни души. Снег на деревьях отливал голубоватым блеском.
- Если не сядешь, я обижусь... - голос Бориса, дрогнул.
Наташа медленно подошла. Послышался далекий бой кремлевских курантов. Мелодичный звон, казалось, шел откуда-то сверху, из самой глубины неба, и разливался по всему городу...
- Одиннадцать... - сосчитала девушка.
Пола полушубка приятно грела бок. Наташа совсем не чувствовала холода. Голова ее лежала на плече Бориса, сумочка валялась под скамейкой. Губы девушки машинально повторяли:
- Боря, Боречка, вставай, пойдем...
Они поднялись и медленно дошли до подъезда, освещенного яркой лампочкой. Наташа вынула из сумочки небольшое зеркальце и заглянула в него. Левая щека была бурачного цвета.
Девушка растеряно заморгала глазами.
- Как я пойду домой в таком виде?
- А что случилось?
- Не видишь разве?
- А ну-ка...
Борис схватил девушку за плечи. Наташа почти не сопротивлялась, только на этот раз подставила юноше, правую щеку.
ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ
Вот уже три года в доме с красной черепичной крышей не слышно тары Адиля. Три года никто не сидит в тени под виноградовым навесом, не читает книг. В жизни обитателей дома не произошло никаких перемен. Только Лалочка опять перестала здесь показываться. Девушка поняла, что напрасно тратит время и решила вторично объявить бойкот. Больше того, желая позлить Дилефруз, она пустила слух, будто сосватана за молодого парня, еще более умного и красивого, чем Адиль. Дилефруз не поверила, но пойти к ней лично, узнать не осмелилась - стеснялась матери девушки.
Несмотря на настоятельные требования жены, Рахман, встречаясь с сыном в Москве, не решался даже заикнуться о Лалочке. Именно поэтому Лалочка и ее мать - Бановша-ханум, обиделись на обитателей дома с красной черепичной крышей. "Пусть они нас умоляют! - заявила гордая мамаша. - Если ты еще хоть раз пойдешь к ним, скажу дяде, он тебе ноги переломает..."
Дилефруз еще больше забрала бразды правления в свои руки. Коммерческая деятельность Рахмана полностью перешла под ее контроль. Женщина сама оценивала вещи, сама принимала покупателей, сама с ними торговалась.
Прежде она, боясь Адиля, все, преднавначенное для продажи, прятала в подвале. Теперь это была опытная спекулянтка. Она понимала: если нагрянут с обыском, то найденное в подвале будет красноречивым доказательством их спекулятивной деятельности. Поэтому крупные вещи размещались по комнатам: электросамовар на подоконнике, радиоприемник - на письменном столе, чайный сервиз - в буфете, отрезы - в шкафу.
Но вещички, о которых можно сказать: "Мал золотник, да дорог", по-прежнему хранились в тайнике под домом.
Весь день звонок на воротах не знал покоя. Приходили клиенты, справлялись о заказах. Одних Дилефруз встречала приветливой улыбкой, приглашала в дом, другие уходили ни с чем.
- Дилефруз-баджи, я заказал Рахману золотые часы для жены. Привез?
- Привез, братец, проходи...
- Дилефруз, милая, ну, как моя сумочка?
- Не нашел какую ты просила. В следующий раз.
- Эй баджи, муж дома?
- Что вам? Говорите мне.
- Я просил у Рахмана драп на пальто...
- Есть только черный...
Дилефруз души не чаяла в своей новой профессии, которая приносила тысячные барыши. Все у нее выходило легко, ладно, словно она занималась этим делом с пеленок.
Что касается Рахмана, он жил в постоянном страхе: "А вдруг придут с обыском? Что тогда будет? Пропади все пропадом! Ведь шила в мешке не утаишь... Мало ли среди соседей завистников, недобрых людей? Эй, проводник, скажут, откуда у тебя столько добра? Кто поверит, если я начну рассказывать, что все это отцово наследство. Дилефруз все нипочем. От первого встречного принимает заказы. Эх, разве так можно дальше? Кусок в горло не лезет..."
Опасения Рахмана оправдались.
Однажды, открыв калитку, Дилефруз увидела перед собой незнакомого мужчину. Она сразу почувствовала недоброе. Растерялась.
- Извините, баджи, ваш супруг дома? - вежливо спросил незнакомец.
- Да, подождите, сейчас позову... - Дилефруз хотела броситься в дом, предупредить мужа.
- Не беспокойтесь, - мужчина опередил хозяйку и первый поднялся в галерею.
Дилефруз не ошиблась. Гость, хоть и был одет в штатское, был сотрудником милиции.
Это была одна из тех минут, когда Дилефруз нуждалась в термометре. Однако... Видя серьезность положения, она, едва мужчина закрыл за собой дверь, шмыгнула в подвал, быстро завернула в шаль спрятанные там драгоценности, выбралась через маленькое окно на улицу и - в мгновение ока исчезла за углом.
Сотруднику милиции показались подозрительными две вещи: новенький радиоприемник, к которому не была проведена антенна, и несколько отрезов в шкафу.
Он попросил у Paхманa паспорт радиоприемника!.
- На руках взял...- сказал Рахман. - Разве из-за этих сволочей-спекулянтов купишь такой приемник в магазине? Сами понимаете... Еще недели нет, как достал. Чтоб мне умереть на этом месте, - Рахман ударил себя рукой по лицу. - Вас неправильно информировали. Тоже мне, нашли, кого подозревать... А что касается отрезов, не скрываю, они мои. Три года я экономил, отрывая от себя, собирал по копейке... Купил сыну на свадьбу. Он в Москве учится... - Приемник и отрезы Рахмана не беспокоили. Он боялся, что работник милиции поинтересуется подвалом, и всячески старался его заговорить. - Не верите мне? Вот вам мои документы! - Он выложил из кармана на стол пачку потрепанных справок, старых потертых удостоверений. - Прошу вас, смотрите, читайте... Увидите, подозрительный я человек или нет...
Не обращая внимания на болтовню Рахмана, сотрудник милиции составил опись ценных вещей и попросил хозяина спуститься с ним во двор. Дилефруз как ни в чем ни бывало сидела, на ступеньках лестницы. Осмотрев подвал, оперативник попросил Рахмана пройти с ним в отделение милиции.
Рахман пожал плечами:
- Мне не трудно. С большим удовольствием.
Два дня назад учитель Салех сидел у себя в кабинете, углубившись в чтение. Первая смена отзанималась и ушла домой.
Раздался телефонный звонок. Учитель не отрывая глаз от книги, поднял трубку.
- Да, слушаю...
Звонили из отделения милиции.
Через минуту учитель Салех в пальто и шляпе выходил из школы. Последний раз он был в милиции девять лет назад, когда получал паспорт. Сегодня же его вызвали по делу одного из учеников восьмого класса.
- Прошу извинить за беспокойство, - встретил его дежурный отделения. Присаживайтесь. Родители мальчика сейчас на работе, поэтому я вызвал вас. Думаю, что Эмину Махмудову незачем пропускать занятия.
- Очень вам благодарен. Хорошо, что дали знать. А что натворил наш ученик?
Худощавый паренек, сидящий на скамейке у стены, покраснел и еще ниже опустил голову.
Дежурный рассказал, что мальчик на полном ходу спрыгнул с трамвая и чуть не попал под грузовик.
Учитель Салех и милиционер взяли с Эмина Махмудова слово, что он никогда больше не будет прыгать на ходу с трамвая.
Старый учитель поднялся, достал из кармана платок, вытер потное лицо, еще раз поблагодарил дежурного за заботу и обещал серьезно поговорить с родителями Эмина.
Когда они дошли до угла, учитель Салех остановился и, уставясъ глазами в землю, некоторое время размышлял. Потом сказал Эмину:
- Ступай на урок. Я приду, поговорим...
То ли из почтения, то ли от радости, ученик не стал ничего спрашивать и зашагал в школу. Учитель вернулся, дошел до отделения милиции, остановился у дверей, Затем, видимо, передумав, отошел. Но, не пройдя пяти шагов, опять повернул назад. На этот раз старик, не колеблясь, вошел в комнату дежурного.
- Прошу прощения, - сказал он, - у меня к вам маленькая просьба. Если не трудно, зайдите ко мне на днях. Хочу поговорить по очень важному делу.
- Хорошо, пожалуйста...
Учитель Салех оставил свой адрес и ушел.
В тот же вечер они встретились. Учитель Салех посоветовал сотруднику милиции заинтересоваться Рахманом.
Благодаря расторопности Дилефруз, Рахману удалось выйти сухим из воды. Надежно припрятав вещи, унесенные из подвала, женщина быстро вернулась во двор и принялась ждать. После того, как мужа увели в милицию, она решила, что теперь единственная надежда на Лалочку, вернее, на ее могущественного дядю которого она даже в глаза не видела, и начала действовать.
Не теряя ни минуты, женщина отправилась к Лалочке и заявила, что очень обеспокоена тем, что приятельница перестала к ней захаживать. Выпила стакан чаю. Завела беседу об Адиле. К основному вопросу она, перешла только после того, как разбередила старые сердечные раны Лалочки и восстановила прежнюю близость.
В конце концов, Лалочка и ее мать Бановша-ханум вместе с Дилефруз отправились в милицию и подтвердили, что в ближайшие месяцы действительно состоится свадьба и что описанные вещи принадлежат семье Рахмана. В тот же день Лалочкин дядя по просьбе жены брата позвонил в отделение милиции и сказал, что знает проводника Рахмана как честного, порядочного человека.
Вечером учитель Салех был немало удивлен, увидев., как в дом с красной черепичной крышей вслед за Рахманом и Дилефруз вошли Лалочка и еще какая-то женшина.
После этого происшествия у Рахмана и Дилефруз завязалась тесная дружба с семьей Лалочки.
Всемогущий дядя еще больше вырос в их глазах.
Учитель Салех сделался бельмом на глазу у Рахмана. "Вот наградил господь соседом. Как бы его выкурить из этого дома!" - ломал он голову.
Всегда, когда Рахмана одолевали мрачные мысли, он невольно вспоминал сына и успокаивал себя: "Ладно, немного осталось. Как-нибудь переживем эти два года, а там уж ничего не страшно... Кончит Адиль учебу, станет прокурором, тогда пусть хоть черт к нам заявится - плевать хотели..."
Рахман мечтал, чтобы сын приехал на каникулы. Дилефруз не возражала "Еще бы!.. Лалочка опять смотрела на нее, как на свою свекровь. Она снова стала частой гостьей в доме с красной черепичной крышей. Желая еще больше понравиться будущей родне, девушка могла часами говорить о богатстве их семьи в прошлом, высоком служебном положении дяди, состоятельных родственниках.
После того, как Рахман удачно выкрутился из неприятной истории, он тоже решил, что неплохо женить сына на Лалочке. Но в душе отец был уверен, что Адиль категорически отвергнет этот брак.
Несколько раз Лалочка приглашала Дилефруз к себе. Чем только ни потчевали гостью! Стол ломился от яств.
Во время одного из таких "приемов" Бановша-ханум после долгого предисловия решила перейти к делу, поговоритъ что называется начистоту:.
- Хорошо тому, кто замужем, а каково одиноким?
Скажи, до каких пор наши дети будут мучиться? Они уже взрослые, все понимают. Лалочке нравится парень, и парень давно любит Лалочку...
- Он тоже?.. Любит?
- А ты что, только сейчас узнала? Помнишь, вы как-то справляли Мамеду день рождения?.. В тот вечер они без вас обо всем договорились. Перед отъездом в Москву Адиль подарил Лалочке свою фотокарточку.
"Ах, вон как!.. - подумала Дилефруз, закусив нижнюю губу. - Теперь я начинаю понимать... Кажется, эта расторопная мамаша не ошибается. Ведь в ту ночь у Адиля на щеке была губная помада. Выходит, он целовался с Лалочкой на улице. Вот оно что! И карточку свою подарил?.. А она от меня все скрыла..."
- Про карточку я знала раньше тебя, - закивала головой Дилефруз, не желая казаться несведущей, - Но пусть сначала Адиль приедет. Лучше поговорить с ним лично. Теперешним парням верить нельзя. Сегодня он умирает от любви, клянётся не забыть до гроба, а через неделю, смотришь, уже остыл и даже не здоровается...
После обеда Бановша-ханум предложила Дилефруз сделать маникюр. Женщины сели за маленький столик у окна.
- Только не подумай, Дилефруз-ханум, будто моя Лалочка засиделась в девках и к ней никто не сватается! - Хозяйка дома, воспользовавшись случаем, принялась, как купец на базаре, расхваливать дочь. - Что ты?! Знаешь, сколько мужчин добиваются ее руки?.. Например, один работник продмага... Хорошая зарплата, место доходное, и сам неплохой человек. Но мы не отдали...
- Почему же?
- Лет многовато. Правда, Лалочка симпатизировала ухажеру...
- А сколько ему?
- По словам, сорок шесть. Лалочкин дядя воспротивился. "Жених, говорит, - шаха Надира на престоле видел, а шаха Аббаса - в пеленках. Не отдам за старого хрыча свою куколку!" Бедная Лалочка не посмела возразить. Бановша-ханум помолчала и добавила: - У Лалочки к тебе есть одна единственная просьба: прости Адиля и передай через отца приглашение приехать этим летом.
- Я не возражаю. Желание Лалочки для меня свято.
Пока хозяйка делала гостье маникюр, они обо всем договорились. Одним словом, в доме девушки свадьба, а в доме парня - знать ничего не знают. Лалочка сидела в соседней комнате и слушала весь разговор. Ей хотелось от радости прыгать до потолка.
В тот же вечер Дилефруз серьезно поговорила с мужем.
- Не верю, чтобы это дело выгорело! - откровенно признался Рахман. - Не женится Адиль на Лалочке.
Улыбка мигом слетела с лица Дилефруз. Казалось, в доме взорвалась бомба:
- Не женится? Почему?!
Рахман вместе со стулом подался назад.
- Твой сын должен плясать от радости! За него отдают такую красивую, такую умную девушку, как Лалочка! Парней мало, что ли? Лалочка может найти в тысячу раз лучше, чем Адиль. Это не девушка, а цветок! Шикарная квартира, обстановка, Лалочкин дядя плова не ест, боится усы замаслить. Он один из самых главных у вас на железной дороге. Забыл, как он спас тебя, вытащил из грязи? Завтра нам снова понадобится его помощь, Где твоя предусмотрительность? Ты только подумай, что это за человек! Солидная должность, персональная "Победа". А ты: "Адиль не женится". Ты-то на что? Подумай, кто хочет с нами породниться!
- Ну и дела! Милая, кто же возражает? Я ничего не говорю.
Супруги долго ломали голову, думали, как бы избежать новых визитов милиции.
Наконец был разработан план. Пригласили в гости учителя Салеха.
Уже много лет старый сосед не переступал порога дома с красной черепичной крышей. Поднявшись по лестнице, он приветливо поздоровался:
- Салам алейкум!
Дилефруз встретила старика в дверях:
- Добро пожаловать!..
- А, Салех, здравствуй, здравствуй! - Казалось, Рахман увидел дорогого, долгожданного гостя. - Как здоровье, как дела? Проходи, садись. Прошу за стол.
Дилефруз взяла Мансуру за локоть и отвела в сторону.
- Ступай в комнату, займись чем-нибудь. Девушке не пристало сидеть с мужчинами.
Женщина старалась создать обстановку для разговора "по душам".
Мансура вышла. Дилефруз удалилась на кухню. Рахман сел напротив гостя.
- И это называется добрые соседи? Хоть бы разок вспомнил, как там Рахман, жив или умер?.. Ну как жизнь? Как жена? Как сам?
- Спасибо. Живем неплохо.
- Дай Аллах, чтоб и впредь так было. Как работа? Как дела? Что-нибудь выходит?..
Учитель шутливо ответил:
- У нас не железная дорога, чтобы что-нибудь выходило. Весь "дашбаш"* учителя - это иногда опоздать на урок. Но я и того не делаю.
______________ * Дашбаш - легкая незаконная нажива, махинация.
Откровенный ответ пришелся Рахману по душе. Он еще ближе придвинулся к гостю.
- И напрасно. Разве от этого меньше станет тех, которые делают? Чем мы хуже других? Чем, например, ты хуже других? - Рахман чуть помолчал и добавил: - А у нас даже опаздывать нельзя. Сам знаешь, на железной дороге все работают с точностью до одной минуты.
Вошла Дилефруз с большим подносом в руках. Она поставила на стол блюдо дымящихся голубцов, тарелку с хлебом, зелень, водку, две бутылки пива, бокалы, подала приборы.
Рахман взглянул на учителя, затем обозрел стол и забормотал:
- Да, значит, такие дела...
Старик чувствовал, что соседи неспроста затеяла угощение, но еще не все понимал.
- Извини, Салех... Давно ты у нас не был, так-то вот... Настоящего угощения для тебя у нас нет.
- Благодарю. Я не голоден, только что поел.
- То ты ел у себя дома, а это - у нас. Хи-хи-хи... Ну, начнем! - Рахман взял бутылку с водкой и выбил пробку. - Ты как-то сразу перестал к нам ходить. Это не по-соседски, Салех.
Рахман хотел наполнить рюмку старика. Тот запротестовал:
- Не буду, Рахман!
- Может, думаешь, я пьяница? Купил по случаю твоего прихода. Давай пропустим по рюмочке.
- Нет, спасибо, - учитель приложил руку к груди. - Я не пью.
- Ну, как же так? Нельзя, нельзя... Не думал, что ты такой, Салех.
Чувствуя, что старика не уговорить, Рахман налил ему пива, а себе водки. Учитель Салех промолчал.
- За твое здоровье Салех. Рад, что пришел... Мой дом - твой дом.
Они чокнулись. Рахман выпил и пригладил усы:
- Ешь, стынет...
Учитель Салех поставил на стол стакан с пивом, к которому даже не притронулся, и начал ждать продолжение разговора.
Рахман взял салфетку, вытер рот.
- Да, значит, такие дела...
Видя, что старик ничего не спрашивает о сыне, Рахман решил начать первым.
- Если все будет благополучно, через год Адиль кончит и приедет в Баку.
Учитель Салех молча кивнул.
- Все говорят, что я правильно поступил, послав его в Москву. Умное дело сделал. Не так ли, Салех? Через год-другой парень станет прокурором. Что тебе еще надо?
Послышался легкий скрип. Старик глянул на дверь. Дилефруз подслушивала.
- Теперь такое дело, - Рахман отодвинул от себя рюмку. - День и ночь ломаю голову... Вернется парень, женю его, где будут жить молодые? Если бы невестка могла поладить с Дилефруз-ханум!.. Но ты сам знаешь, характерец у моей жены неважный... - Рахман еще утром получил у Дилефруз согласие на это выражение.
Он отправил в рот голубец, политый сметаной, прожевав, откашлялся. Была бы у нас еще одна комната, мы бы выкрутились. Но ведь Мамед уже вырос, вон какой...
У Рахмана не хватало смелости перейти к основному вопросу. Дилефруз жестами подбадривала его из-за двери.
Наконец, он решился:
- Знаешь, Салех, только добро вечно на этом свете. За вою свою жизнь я цыпленка не обидел. Сказать почему? Да ведь зло никому не нужно. Разве не так, а?
- Так, - односложно ответил Салех.
Его уже начала тяготить бессмысленная беседа.
- У меня к тебе две просьбы, Салех. Ты должен войти в наше положение и помочь нам.
- Пожалуйста, готов сделать все, что в моих силах.
- Мне нужно до зарплаты триста-четыреста рублей. Пошлю Адилю на дорогу.
- С удовольствием. Ради Адиля...
- Нет, нет, - перебил Рахман, - без всяких "ради", Салех. Сегодня у тебя возьму, а через неделю верну. Мальчик просит прислать на дорогу, а у меня в кармане пусто. Кто нам ближе тебя? Конечно, три-четыре сотни - деньги небольшие. Но, сам понимаешь, тому, кто живет на одну зарплату, трудно сводить концы с концами. Да будет проклята бедность!
Учителю Салеху стал ясен истинный смысл просьбы.
- Хорошо, это все выполнимо... - сказал он.
- Вторая просьба, Салех, вот какого порядка... Хочу женить Адиля.
- Что ж, неплохо... - Старик украдкой взглянул на дверь, за которой стояла Дилефруз. - А невеста есть, если не секрет?
- Есть, и притом близкий нам человек. Да ты и сам часто ее видел. Она нам как родная дочь.
"Наверно, Мансура, - подумал учитель. - Славная девушка".
- Да, вот я и хочу сказать... Придет невеста, нам здесь будет тесновато... Может, думаю, ты нам поможешь в этом деле... Ради Адиля.
- Откровенно говоря, не представляю, чем могу вам помочь.
- Я хочу сказать... Только ты не обижайся... Вы живете вдвоем, ты и жена. Готов продать все, что у меня есть, достану для вас квартиру в самом центре, в сто раз лучше, чем эта. А свою - уступите нам, чтобы-сын жил рядом со мной.
И Рахман, и Дилефруз, стоящая за дверью, с нетерпением ждали ответа учителя.
Старик уперся руками в колени, выпрямился, задумался на минуту, затем вскинул вверх свои широкие брови и медленно поднялся из-за стола:
- Я, Рахман, старше тебя на несколько лет...
- Верно, верно, я ничего не говорю... Зачем встал? Садись...
- И образование у меня не меньше твоего.
- Разумеется. Моя голова не знает того, что знают твои ноги. О чем речь? - Рахмам тоже поднялся.
- Тогда позволь мне сказать все начистоту. Деньги Адилю на дорогу я вышлю сам, завтра...
- Нет, я не согласен.
- Что же касается моего дома, слушай! Захочет Адиль жить у нас, я с удовольствием освобожу для него одну из комнат. Если же ты рассчитываешь выкурить меня отсюда, чтобы свободно заниматься грязными делишками, говорю сразу: ничего не выйдет!
Даже не простившись, учитель Салех быстро направился к двери.
- А-а-а, будь ты неладен!.. И это за все наше добро?! - заворчала вслед Дилефруз.
Мансура заканчивала второй курс библиотечного техникума. Девушке приходилось нелегко. С тех пор, как она появилась в доме с красной черепичной крышей, всю черную работу Дилефруз взвалила на ее плечи. Теперь она не стирала, не мыла посуду, не подметала пол, даже не прибирала за собой постель. Как правило, вернувшись из техникума, усталая, голодная Мансура клала на стол портфель и сразу же бежала на базар. После базара надо было готовить обед, затем мыть посуду - и так до самого вечера.
К вечеру девушка выбивалась из сил. Все ложились спать, а она садилась за уроки. Это была единственная возможность позаниматься. Впрочем Дилефруз и ночью умудрялась придумать для нее какое-нибудь дело. Девушка беспрекословно выполняла все приказания жены своего дяди.
Мансура с детства привыкла трудиться. Никакая тяжелая работа не могла испугать ее. Однако жизнь под одной крышей с Дилефруз была настоящей пыткой. Только воспоминание о любимом двоюродном брате окрашивало ее пребывание в этом доме.
Сначала в письмах к матери Мансура скрывала истинное положение вещей, писала, что очень доволына жизнью, дядей, его женой. Но теперь в письмах все чаше и чаще начали проскальзывать жалобы. Как она тосковала по своему дому, их уютному дворику, подружкам!
Недавно приезжала мать. Мансура просила ee: "Мама, позволь мне уйти из этого дома! Дилефруз-ханум злая, вредная... Она так меня обижает!"
В присутствии сестры Рахмана Дилефруз прикинулась такой ласковой и приветливой, что Сона-ханум не поверила дочери и даже побранила ее: "Знаю я тебя, непоседу. Ты и в деревне скакала с утра до вечера, как дикая коза. Будешь вести себя смирно, никто слова дурного не скажет".
Узнав, что Мансура хочет уйти от них, Дилефруз на глазах у Соны-хахум ласкала девушку, говорила: "Без тебя я и дня не проживу, доченька, затоскую. Нет, я тебя никуда не отпущу. Даже не думай, выбрось из головы!"
Мать уехала, и все пошло по-старому. Куда девалась доброта Дилефруз, ласковое обхождение, приветливые слова...
Прошлым летом, когда у Мансуры были каникулы, Дилефруз решила оставить Мамеда на ее попечение и уехать в Кисловодск. Большей пытки для Максуры нельзя было придумать.
Девушка пробовала возражать:
Еще в жаркие летние месяцы Наташа начинала мечтать о той поре, когда можно будет надеть коньки и выйти на лед. И сейчас вместе со многими тысячами москвичей она радовалась наступлению зимы.
На катке Центрального парка имени Горького было оживленно и весело. Мощные репродукторы разносили удалые русские песни, от которых сразу поднималось настроение. Разноцветные лучи прожекторов освещали ледяные дорожки, придавали парку сказочную красоту.
На открытие катка пришло много народу. Все были одеты легко, в свитеры, джемперы. Но никому не было холодно. Кто же стоял на месте?! Казалось, у каждого за плечами крылья.
Борис потерял Наташу. Он метался по аллее из конца в конец, заглядывая в лица девушкам, но Наташа точно сквозь землю провалилась. Она нарочно убегала от Бориса. Когда он приближался, она делала круг и пряталась за покрытую снегом ель. Борис, пригнувшись, размахивая руками, проскакивал в самый конец аллеи, останавливался недалеко от девушки и, переводя дух, вертел во все стороны головой. Наконец, Наташа не выдержала, вышла из-за прикрытия и стрелой пронеслась мимо с криком: "Боря-а-а-а!".
Как Борис ни старался, он не мог поймать девушку, которая с детства увлекалась коньками.
Было уже довольно поздно. Чувствуя, что Борис устал, Наташа подъехала к нему и, описав коньками полукруг уцепилась за руку. Щеки ее пылали. Глаза сияли радостью. Изо рта вырывались клубы пара.
- Не пора ли нам домой, Боречка?
- - Торопишься?..
Палисадник перед домом Наташи утопал в сугробах. Молодые люди подходили к подъезду. Борис замедлил шаг.
- Ну, чего плетешься? - Наташа обернулась.
Юноша не ответил.
- Ты слышишь, Боря?
Борис взял Наташу за руку, посмотрел в глаза, затем кивнул головой на скамейку, заваленную снегом.
- Сядем, Наташа...
Девушка поежилась.
- С ума сошел! Там же снег.
- Не бойся, Наташенька. Я распахну полушубок, ты сядешь на него, и будет тепло.
- Что-нибудь очень важное?
- Очень...
- Лучше пойдем домой, Боря. Поздно... Ночь уже.
- И хорошо, что ночь. Днем этого не скажешь.
Девушка состроила гримаску.
- Господи, чего ты хочешь? Посмотри, какая на небе луна...
- Сядем, обьясню. Ты ничего не понимаешь.
Борис волновался. Стучало сердце. Волнение передалось и Наташе.
- Ты какой-то странный сегодня, Борис.
Борис сел на скамейку и распахнул полушубок.
- Ну, Наташа, я жду! - он тряхнул правой полой.
Девушка, потупясь, разгребала снег носком ботинка.
В палисаднике было светло, как днем. Кругом ни души. Снег на деревьях отливал голубоватым блеском.
- Если не сядешь, я обижусь... - голос Бориса, дрогнул.
Наташа медленно подошла. Послышался далекий бой кремлевских курантов. Мелодичный звон, казалось, шел откуда-то сверху, из самой глубины неба, и разливался по всему городу...
- Одиннадцать... - сосчитала девушка.
Пола полушубка приятно грела бок. Наташа совсем не чувствовала холода. Голова ее лежала на плече Бориса, сумочка валялась под скамейкой. Губы девушки машинально повторяли:
- Боря, Боречка, вставай, пойдем...
Они поднялись и медленно дошли до подъезда, освещенного яркой лампочкой. Наташа вынула из сумочки небольшое зеркальце и заглянула в него. Левая щека была бурачного цвета.
Девушка растеряно заморгала глазами.
- Как я пойду домой в таком виде?
- А что случилось?
- Не видишь разве?
- А ну-ка...
Борис схватил девушку за плечи. Наташа почти не сопротивлялась, только на этот раз подставила юноше, правую щеку.
ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ
Вот уже три года в доме с красной черепичной крышей не слышно тары Адиля. Три года никто не сидит в тени под виноградовым навесом, не читает книг. В жизни обитателей дома не произошло никаких перемен. Только Лалочка опять перестала здесь показываться. Девушка поняла, что напрасно тратит время и решила вторично объявить бойкот. Больше того, желая позлить Дилефруз, она пустила слух, будто сосватана за молодого парня, еще более умного и красивого, чем Адиль. Дилефруз не поверила, но пойти к ней лично, узнать не осмелилась - стеснялась матери девушки.
Несмотря на настоятельные требования жены, Рахман, встречаясь с сыном в Москве, не решался даже заикнуться о Лалочке. Именно поэтому Лалочка и ее мать - Бановша-ханум, обиделись на обитателей дома с красной черепичной крышей. "Пусть они нас умоляют! - заявила гордая мамаша. - Если ты еще хоть раз пойдешь к ним, скажу дяде, он тебе ноги переломает..."
Дилефруз еще больше забрала бразды правления в свои руки. Коммерческая деятельность Рахмана полностью перешла под ее контроль. Женщина сама оценивала вещи, сама принимала покупателей, сама с ними торговалась.
Прежде она, боясь Адиля, все, преднавначенное для продажи, прятала в подвале. Теперь это была опытная спекулянтка. Она понимала: если нагрянут с обыском, то найденное в подвале будет красноречивым доказательством их спекулятивной деятельности. Поэтому крупные вещи размещались по комнатам: электросамовар на подоконнике, радиоприемник - на письменном столе, чайный сервиз - в буфете, отрезы - в шкафу.
Но вещички, о которых можно сказать: "Мал золотник, да дорог", по-прежнему хранились в тайнике под домом.
Весь день звонок на воротах не знал покоя. Приходили клиенты, справлялись о заказах. Одних Дилефруз встречала приветливой улыбкой, приглашала в дом, другие уходили ни с чем.
- Дилефруз-баджи, я заказал Рахману золотые часы для жены. Привез?
- Привез, братец, проходи...
- Дилефруз, милая, ну, как моя сумочка?
- Не нашел какую ты просила. В следующий раз.
- Эй баджи, муж дома?
- Что вам? Говорите мне.
- Я просил у Рахмана драп на пальто...
- Есть только черный...
Дилефруз души не чаяла в своей новой профессии, которая приносила тысячные барыши. Все у нее выходило легко, ладно, словно она занималась этим делом с пеленок.
Что касается Рахмана, он жил в постоянном страхе: "А вдруг придут с обыском? Что тогда будет? Пропади все пропадом! Ведь шила в мешке не утаишь... Мало ли среди соседей завистников, недобрых людей? Эй, проводник, скажут, откуда у тебя столько добра? Кто поверит, если я начну рассказывать, что все это отцово наследство. Дилефруз все нипочем. От первого встречного принимает заказы. Эх, разве так можно дальше? Кусок в горло не лезет..."
Опасения Рахмана оправдались.
Однажды, открыв калитку, Дилефруз увидела перед собой незнакомого мужчину. Она сразу почувствовала недоброе. Растерялась.
- Извините, баджи, ваш супруг дома? - вежливо спросил незнакомец.
- Да, подождите, сейчас позову... - Дилефруз хотела броситься в дом, предупредить мужа.
- Не беспокойтесь, - мужчина опередил хозяйку и первый поднялся в галерею.
Дилефруз не ошиблась. Гость, хоть и был одет в штатское, был сотрудником милиции.
Это была одна из тех минут, когда Дилефруз нуждалась в термометре. Однако... Видя серьезность положения, она, едва мужчина закрыл за собой дверь, шмыгнула в подвал, быстро завернула в шаль спрятанные там драгоценности, выбралась через маленькое окно на улицу и - в мгновение ока исчезла за углом.
Сотруднику милиции показались подозрительными две вещи: новенький радиоприемник, к которому не была проведена антенна, и несколько отрезов в шкафу.
Он попросил у Paхманa паспорт радиоприемника!.
- На руках взял...- сказал Рахман. - Разве из-за этих сволочей-спекулянтов купишь такой приемник в магазине? Сами понимаете... Еще недели нет, как достал. Чтоб мне умереть на этом месте, - Рахман ударил себя рукой по лицу. - Вас неправильно информировали. Тоже мне, нашли, кого подозревать... А что касается отрезов, не скрываю, они мои. Три года я экономил, отрывая от себя, собирал по копейке... Купил сыну на свадьбу. Он в Москве учится... - Приемник и отрезы Рахмана не беспокоили. Он боялся, что работник милиции поинтересуется подвалом, и всячески старался его заговорить. - Не верите мне? Вот вам мои документы! - Он выложил из кармана на стол пачку потрепанных справок, старых потертых удостоверений. - Прошу вас, смотрите, читайте... Увидите, подозрительный я человек или нет...
Не обращая внимания на болтовню Рахмана, сотрудник милиции составил опись ценных вещей и попросил хозяина спуститься с ним во двор. Дилефруз как ни в чем ни бывало сидела, на ступеньках лестницы. Осмотрев подвал, оперативник попросил Рахмана пройти с ним в отделение милиции.
Рахман пожал плечами:
- Мне не трудно. С большим удовольствием.
Два дня назад учитель Салех сидел у себя в кабинете, углубившись в чтение. Первая смена отзанималась и ушла домой.
Раздался телефонный звонок. Учитель не отрывая глаз от книги, поднял трубку.
- Да, слушаю...
Звонили из отделения милиции.
Через минуту учитель Салех в пальто и шляпе выходил из школы. Последний раз он был в милиции девять лет назад, когда получал паспорт. Сегодня же его вызвали по делу одного из учеников восьмого класса.
- Прошу извинить за беспокойство, - встретил его дежурный отделения. Присаживайтесь. Родители мальчика сейчас на работе, поэтому я вызвал вас. Думаю, что Эмину Махмудову незачем пропускать занятия.
- Очень вам благодарен. Хорошо, что дали знать. А что натворил наш ученик?
Худощавый паренек, сидящий на скамейке у стены, покраснел и еще ниже опустил голову.
Дежурный рассказал, что мальчик на полном ходу спрыгнул с трамвая и чуть не попал под грузовик.
Учитель Салех и милиционер взяли с Эмина Махмудова слово, что он никогда больше не будет прыгать на ходу с трамвая.
Старый учитель поднялся, достал из кармана платок, вытер потное лицо, еще раз поблагодарил дежурного за заботу и обещал серьезно поговорить с родителями Эмина.
Когда они дошли до угла, учитель Салех остановился и, уставясъ глазами в землю, некоторое время размышлял. Потом сказал Эмину:
- Ступай на урок. Я приду, поговорим...
То ли из почтения, то ли от радости, ученик не стал ничего спрашивать и зашагал в школу. Учитель вернулся, дошел до отделения милиции, остановился у дверей, Затем, видимо, передумав, отошел. Но, не пройдя пяти шагов, опять повернул назад. На этот раз старик, не колеблясь, вошел в комнату дежурного.
- Прошу прощения, - сказал он, - у меня к вам маленькая просьба. Если не трудно, зайдите ко мне на днях. Хочу поговорить по очень важному делу.
- Хорошо, пожалуйста...
Учитель Салех оставил свой адрес и ушел.
В тот же вечер они встретились. Учитель Салех посоветовал сотруднику милиции заинтересоваться Рахманом.
Благодаря расторопности Дилефруз, Рахману удалось выйти сухим из воды. Надежно припрятав вещи, унесенные из подвала, женщина быстро вернулась во двор и принялась ждать. После того, как мужа увели в милицию, она решила, что теперь единственная надежда на Лалочку, вернее, на ее могущественного дядю которого она даже в глаза не видела, и начала действовать.
Не теряя ни минуты, женщина отправилась к Лалочке и заявила, что очень обеспокоена тем, что приятельница перестала к ней захаживать. Выпила стакан чаю. Завела беседу об Адиле. К основному вопросу она, перешла только после того, как разбередила старые сердечные раны Лалочки и восстановила прежнюю близость.
В конце концов, Лалочка и ее мать Бановша-ханум вместе с Дилефруз отправились в милицию и подтвердили, что в ближайшие месяцы действительно состоится свадьба и что описанные вещи принадлежат семье Рахмана. В тот же день Лалочкин дядя по просьбе жены брата позвонил в отделение милиции и сказал, что знает проводника Рахмана как честного, порядочного человека.
Вечером учитель Салех был немало удивлен, увидев., как в дом с красной черепичной крышей вслед за Рахманом и Дилефруз вошли Лалочка и еще какая-то женшина.
После этого происшествия у Рахмана и Дилефруз завязалась тесная дружба с семьей Лалочки.
Всемогущий дядя еще больше вырос в их глазах.
Учитель Салех сделался бельмом на глазу у Рахмана. "Вот наградил господь соседом. Как бы его выкурить из этого дома!" - ломал он голову.
Всегда, когда Рахмана одолевали мрачные мысли, он невольно вспоминал сына и успокаивал себя: "Ладно, немного осталось. Как-нибудь переживем эти два года, а там уж ничего не страшно... Кончит Адиль учебу, станет прокурором, тогда пусть хоть черт к нам заявится - плевать хотели..."
Рахман мечтал, чтобы сын приехал на каникулы. Дилефруз не возражала "Еще бы!.. Лалочка опять смотрела на нее, как на свою свекровь. Она снова стала частой гостьей в доме с красной черепичной крышей. Желая еще больше понравиться будущей родне, девушка могла часами говорить о богатстве их семьи в прошлом, высоком служебном положении дяди, состоятельных родственниках.
После того, как Рахман удачно выкрутился из неприятной истории, он тоже решил, что неплохо женить сына на Лалочке. Но в душе отец был уверен, что Адиль категорически отвергнет этот брак.
Несколько раз Лалочка приглашала Дилефруз к себе. Чем только ни потчевали гостью! Стол ломился от яств.
Во время одного из таких "приемов" Бановша-ханум после долгого предисловия решила перейти к делу, поговоритъ что называется начистоту:.
- Хорошо тому, кто замужем, а каково одиноким?
Скажи, до каких пор наши дети будут мучиться? Они уже взрослые, все понимают. Лалочке нравится парень, и парень давно любит Лалочку...
- Он тоже?.. Любит?
- А ты что, только сейчас узнала? Помнишь, вы как-то справляли Мамеду день рождения?.. В тот вечер они без вас обо всем договорились. Перед отъездом в Москву Адиль подарил Лалочке свою фотокарточку.
"Ах, вон как!.. - подумала Дилефруз, закусив нижнюю губу. - Теперь я начинаю понимать... Кажется, эта расторопная мамаша не ошибается. Ведь в ту ночь у Адиля на щеке была губная помада. Выходит, он целовался с Лалочкой на улице. Вот оно что! И карточку свою подарил?.. А она от меня все скрыла..."
- Про карточку я знала раньше тебя, - закивала головой Дилефруз, не желая казаться несведущей, - Но пусть сначала Адиль приедет. Лучше поговорить с ним лично. Теперешним парням верить нельзя. Сегодня он умирает от любви, клянётся не забыть до гроба, а через неделю, смотришь, уже остыл и даже не здоровается...
После обеда Бановша-ханум предложила Дилефруз сделать маникюр. Женщины сели за маленький столик у окна.
- Только не подумай, Дилефруз-ханум, будто моя Лалочка засиделась в девках и к ней никто не сватается! - Хозяйка дома, воспользовавшись случаем, принялась, как купец на базаре, расхваливать дочь. - Что ты?! Знаешь, сколько мужчин добиваются ее руки?.. Например, один работник продмага... Хорошая зарплата, место доходное, и сам неплохой человек. Но мы не отдали...
- Почему же?
- Лет многовато. Правда, Лалочка симпатизировала ухажеру...
- А сколько ему?
- По словам, сорок шесть. Лалочкин дядя воспротивился. "Жених, говорит, - шаха Надира на престоле видел, а шаха Аббаса - в пеленках. Не отдам за старого хрыча свою куколку!" Бедная Лалочка не посмела возразить. Бановша-ханум помолчала и добавила: - У Лалочки к тебе есть одна единственная просьба: прости Адиля и передай через отца приглашение приехать этим летом.
- Я не возражаю. Желание Лалочки для меня свято.
Пока хозяйка делала гостье маникюр, они обо всем договорились. Одним словом, в доме девушки свадьба, а в доме парня - знать ничего не знают. Лалочка сидела в соседней комнате и слушала весь разговор. Ей хотелось от радости прыгать до потолка.
В тот же вечер Дилефруз серьезно поговорила с мужем.
- Не верю, чтобы это дело выгорело! - откровенно признался Рахман. - Не женится Адиль на Лалочке.
Улыбка мигом слетела с лица Дилефруз. Казалось, в доме взорвалась бомба:
- Не женится? Почему?!
Рахман вместе со стулом подался назад.
- Твой сын должен плясать от радости! За него отдают такую красивую, такую умную девушку, как Лалочка! Парней мало, что ли? Лалочка может найти в тысячу раз лучше, чем Адиль. Это не девушка, а цветок! Шикарная квартира, обстановка, Лалочкин дядя плова не ест, боится усы замаслить. Он один из самых главных у вас на железной дороге. Забыл, как он спас тебя, вытащил из грязи? Завтра нам снова понадобится его помощь, Где твоя предусмотрительность? Ты только подумай, что это за человек! Солидная должность, персональная "Победа". А ты: "Адиль не женится". Ты-то на что? Подумай, кто хочет с нами породниться!
- Ну и дела! Милая, кто же возражает? Я ничего не говорю.
Супруги долго ломали голову, думали, как бы избежать новых визитов милиции.
Наконец был разработан план. Пригласили в гости учителя Салеха.
Уже много лет старый сосед не переступал порога дома с красной черепичной крышей. Поднявшись по лестнице, он приветливо поздоровался:
- Салам алейкум!
Дилефруз встретила старика в дверях:
- Добро пожаловать!..
- А, Салех, здравствуй, здравствуй! - Казалось, Рахман увидел дорогого, долгожданного гостя. - Как здоровье, как дела? Проходи, садись. Прошу за стол.
Дилефруз взяла Мансуру за локоть и отвела в сторону.
- Ступай в комнату, займись чем-нибудь. Девушке не пристало сидеть с мужчинами.
Женщина старалась создать обстановку для разговора "по душам".
Мансура вышла. Дилефруз удалилась на кухню. Рахман сел напротив гостя.
- И это называется добрые соседи? Хоть бы разок вспомнил, как там Рахман, жив или умер?.. Ну как жизнь? Как жена? Как сам?
- Спасибо. Живем неплохо.
- Дай Аллах, чтоб и впредь так было. Как работа? Как дела? Что-нибудь выходит?..
Учитель шутливо ответил:
- У нас не железная дорога, чтобы что-нибудь выходило. Весь "дашбаш"* учителя - это иногда опоздать на урок. Но я и того не делаю.
______________ * Дашбаш - легкая незаконная нажива, махинация.
Откровенный ответ пришелся Рахману по душе. Он еще ближе придвинулся к гостю.
- И напрасно. Разве от этого меньше станет тех, которые делают? Чем мы хуже других? Чем, например, ты хуже других? - Рахман чуть помолчал и добавил: - А у нас даже опаздывать нельзя. Сам знаешь, на железной дороге все работают с точностью до одной минуты.
Вошла Дилефруз с большим подносом в руках. Она поставила на стол блюдо дымящихся голубцов, тарелку с хлебом, зелень, водку, две бутылки пива, бокалы, подала приборы.
Рахман взглянул на учителя, затем обозрел стол и забормотал:
- Да, значит, такие дела...
Старик чувствовал, что соседи неспроста затеяла угощение, но еще не все понимал.
- Извини, Салех... Давно ты у нас не был, так-то вот... Настоящего угощения для тебя у нас нет.
- Благодарю. Я не голоден, только что поел.
- То ты ел у себя дома, а это - у нас. Хи-хи-хи... Ну, начнем! - Рахман взял бутылку с водкой и выбил пробку. - Ты как-то сразу перестал к нам ходить. Это не по-соседски, Салех.
Рахман хотел наполнить рюмку старика. Тот запротестовал:
- Не буду, Рахман!
- Может, думаешь, я пьяница? Купил по случаю твоего прихода. Давай пропустим по рюмочке.
- Нет, спасибо, - учитель приложил руку к груди. - Я не пью.
- Ну, как же так? Нельзя, нельзя... Не думал, что ты такой, Салех.
Чувствуя, что старика не уговорить, Рахман налил ему пива, а себе водки. Учитель Салех промолчал.
- За твое здоровье Салех. Рад, что пришел... Мой дом - твой дом.
Они чокнулись. Рахман выпил и пригладил усы:
- Ешь, стынет...
Учитель Салех поставил на стол стакан с пивом, к которому даже не притронулся, и начал ждать продолжение разговора.
Рахман взял салфетку, вытер рот.
- Да, значит, такие дела...
Видя, что старик ничего не спрашивает о сыне, Рахман решил начать первым.
- Если все будет благополучно, через год Адиль кончит и приедет в Баку.
Учитель Салех молча кивнул.
- Все говорят, что я правильно поступил, послав его в Москву. Умное дело сделал. Не так ли, Салех? Через год-другой парень станет прокурором. Что тебе еще надо?
Послышался легкий скрип. Старик глянул на дверь. Дилефруз подслушивала.
- Теперь такое дело, - Рахман отодвинул от себя рюмку. - День и ночь ломаю голову... Вернется парень, женю его, где будут жить молодые? Если бы невестка могла поладить с Дилефруз-ханум!.. Но ты сам знаешь, характерец у моей жены неважный... - Рахман еще утром получил у Дилефруз согласие на это выражение.
Он отправил в рот голубец, политый сметаной, прожевав, откашлялся. Была бы у нас еще одна комната, мы бы выкрутились. Но ведь Мамед уже вырос, вон какой...
У Рахмана не хватало смелости перейти к основному вопросу. Дилефруз жестами подбадривала его из-за двери.
Наконец, он решился:
- Знаешь, Салех, только добро вечно на этом свете. За вою свою жизнь я цыпленка не обидел. Сказать почему? Да ведь зло никому не нужно. Разве не так, а?
- Так, - односложно ответил Салех.
Его уже начала тяготить бессмысленная беседа.
- У меня к тебе две просьбы, Салех. Ты должен войти в наше положение и помочь нам.
- Пожалуйста, готов сделать все, что в моих силах.
- Мне нужно до зарплаты триста-четыреста рублей. Пошлю Адилю на дорогу.
- С удовольствием. Ради Адиля...
- Нет, нет, - перебил Рахман, - без всяких "ради", Салех. Сегодня у тебя возьму, а через неделю верну. Мальчик просит прислать на дорогу, а у меня в кармане пусто. Кто нам ближе тебя? Конечно, три-четыре сотни - деньги небольшие. Но, сам понимаешь, тому, кто живет на одну зарплату, трудно сводить концы с концами. Да будет проклята бедность!
Учителю Салеху стал ясен истинный смысл просьбы.
- Хорошо, это все выполнимо... - сказал он.
- Вторая просьба, Салех, вот какого порядка... Хочу женить Адиля.
- Что ж, неплохо... - Старик украдкой взглянул на дверь, за которой стояла Дилефруз. - А невеста есть, если не секрет?
- Есть, и притом близкий нам человек. Да ты и сам часто ее видел. Она нам как родная дочь.
"Наверно, Мансура, - подумал учитель. - Славная девушка".
- Да, вот я и хочу сказать... Придет невеста, нам здесь будет тесновато... Может, думаю, ты нам поможешь в этом деле... Ради Адиля.
- Откровенно говоря, не представляю, чем могу вам помочь.
- Я хочу сказать... Только ты не обижайся... Вы живете вдвоем, ты и жена. Готов продать все, что у меня есть, достану для вас квартиру в самом центре, в сто раз лучше, чем эта. А свою - уступите нам, чтобы-сын жил рядом со мной.
И Рахман, и Дилефруз, стоящая за дверью, с нетерпением ждали ответа учителя.
Старик уперся руками в колени, выпрямился, задумался на минуту, затем вскинул вверх свои широкие брови и медленно поднялся из-за стола:
- Я, Рахман, старше тебя на несколько лет...
- Верно, верно, я ничего не говорю... Зачем встал? Садись...
- И образование у меня не меньше твоего.
- Разумеется. Моя голова не знает того, что знают твои ноги. О чем речь? - Рахмам тоже поднялся.
- Тогда позволь мне сказать все начистоту. Деньги Адилю на дорогу я вышлю сам, завтра...
- Нет, я не согласен.
- Что же касается моего дома, слушай! Захочет Адиль жить у нас, я с удовольствием освобожу для него одну из комнат. Если же ты рассчитываешь выкурить меня отсюда, чтобы свободно заниматься грязными делишками, говорю сразу: ничего не выйдет!
Даже не простившись, учитель Салех быстро направился к двери.
- А-а-а, будь ты неладен!.. И это за все наше добро?! - заворчала вслед Дилефруз.
Мансура заканчивала второй курс библиотечного техникума. Девушке приходилось нелегко. С тех пор, как она появилась в доме с красной черепичной крышей, всю черную работу Дилефруз взвалила на ее плечи. Теперь она не стирала, не мыла посуду, не подметала пол, даже не прибирала за собой постель. Как правило, вернувшись из техникума, усталая, голодная Мансура клала на стол портфель и сразу же бежала на базар. После базара надо было готовить обед, затем мыть посуду - и так до самого вечера.
К вечеру девушка выбивалась из сил. Все ложились спать, а она садилась за уроки. Это была единственная возможность позаниматься. Впрочем Дилефруз и ночью умудрялась придумать для нее какое-нибудь дело. Девушка беспрекословно выполняла все приказания жены своего дяди.
Мансура с детства привыкла трудиться. Никакая тяжелая работа не могла испугать ее. Однако жизнь под одной крышей с Дилефруз была настоящей пыткой. Только воспоминание о любимом двоюродном брате окрашивало ее пребывание в этом доме.
Сначала в письмах к матери Мансура скрывала истинное положение вещей, писала, что очень доволына жизнью, дядей, его женой. Но теперь в письмах все чаше и чаще начали проскальзывать жалобы. Как она тосковала по своему дому, их уютному дворику, подружкам!
Недавно приезжала мать. Мансура просила ee: "Мама, позволь мне уйти из этого дома! Дилефруз-ханум злая, вредная... Она так меня обижает!"
В присутствии сестры Рахмана Дилефруз прикинулась такой ласковой и приветливой, что Сона-ханум не поверила дочери и даже побранила ее: "Знаю я тебя, непоседу. Ты и в деревне скакала с утра до вечера, как дикая коза. Будешь вести себя смирно, никто слова дурного не скажет".
Узнав, что Мансура хочет уйти от них, Дилефруз на глазах у Соны-хахум ласкала девушку, говорила: "Без тебя я и дня не проживу, доченька, затоскую. Нет, я тебя никуда не отпущу. Даже не думай, выбрось из головы!"
Мать уехала, и все пошло по-старому. Куда девалась доброта Дилефруз, ласковое обхождение, приветливые слова...
Прошлым летом, когда у Мансуры были каникулы, Дилефруз решила оставить Мамеда на ее попечение и уехать в Кисловодск. Большей пытки для Максуры нельзя было придумать.
Девушка пробовала возражать: