Страница:
Гамлет расстроился и вышел на улицу. Солнце уже давно село, а заодно садился и аккумулятор Гамлета. О пешей дороге домой следовало забыть — перспектива окончательно посадить аккумулятор и свалиться без сознания никогда не нравилась Гамлету, как любому роботу. Монорельс в такое время уже не ходил. Денег на аэротакси одолжить было не у кого.
Гамлет сделал несколько звонков коллегам по цеху, но неизменный голос телефонного робота отвечал стандартной фразой, из которой Гамлету становилось понятно, что все эти абоненты тоже почему-то заблокированы, как и банк. Гамлет понимал, что такое совпадение крайне нелогично и даже подозрительно, но ничего не мог поделать — такова была действительность.
Гамлет печально сел на мостовую, подложив под себя учебник логики, чтобы не царапать новенький корпус. И решил не двигаться, ничего в уме не вычислять и ни о чем не думать — тогда энергии аккумулятора хватит до утра, а там заработает монорельс.
Сперва это удавалось. Но затем Гамлету вдруг подумалось: а что, если проезд в муниципальном монорельсе теперь стал платным? Мало ли что могло случиться, пока он был в госпитале? А ведь на счету у него нет единиц! Мысли снова и снова возвращалась к проклятой кредитке. Куда делись деньги, не мог же он их проиграть? «Допустим, — рассуждал Гамлет, — на счету у меня было как минимум сто двадцать тысяч единиц. На самом деле больше, но допустим для ровного счета. Допустим, я провел в павильоне двенадцать часов. На самом деле, конечно, меньше, но допустим. Следовательно, у меня тратилось каждый час по… по десять тысяч единиц! Как такое могло быть? Будем рассуждать логически. Допустим, в минуту я проигрывал… ну, пускай даже тысячу единиц! Хотя, конечно, меньше, но допустим. Тысяча единиц в минуту — это шестьдесят тысяч в час! Но шестьдесят тысяч не равно десяти тысячам! Не сходится, — думал Гамлет, — совсем не сходится». Он пересчитывал снова и снова, плевался маслом и раздраженно хлопал манипулятором по гофрированной коленке. Аккумулятор садился.
Наконец Гамлет решил, что раз так неудачно складываются события, и даже не получается экономить мыслительную мощность, то самое лучшее в этой ситуации — не сидеть без дела, а заняться излечением: почитать учебник логики. Ночные огни светили тускло, но новые фотоэлементы бинокуляров у Гамлета были чувствительными, да и огонек диодика во лбу тоже давал небольшой красноватый отсвет.
Первый урок учебника оказался вводным: «Основы занятий». Гамлет быстро пробежал его бинокулярами — сплошные общие слова, написанные почти детским языком. Что-то о необходимости и регулярности, о режиме дня, планировании занятий и борьбе с отвлекающими факторами. Все это было настолько обыденным и понятным, что Гамлет не вчитывался, не всматривался, и отвечать на контрольные вопросы в конце раздела тоже, разумеется, не стал. Он перевернул страничку и погрузился в урок номер два: «Введение в мышление».
Здесь тоже оказались сплошные общие слова — про логику и ее основы. О том, что путь правильной мысли состоит в умении ежесекундно делать множество выводов из причинно-следственных связей, оценивая вероятности, сравнивая возможности и анализируя последствия. Все это было понятным, словно для детей или дураков. Гамлет даже подумал, что кибернетик Женя ошиблась и дала ему не то пособие.
— Какая дурацкая книжка! — воскликнул он. — Я просмотрел уже два урока, но не нашел ничего для себя полезного!
Он полистал наугад страницы и распахнул урок номер тринадцать: «Задачи множеств в абстрактных терминах». Здесь рядком шли вопросы. «Точно известно, что все хрябзики борзяют лобзиков, — с изумлением читал Гамлет. — Также имеется проверенная информация, что некоторые из лобзиков — зяблики. Можно ли сделать из этих посылок вывод о том, что непременно существует хрябзик, борзяющий зяблика?»
— И вы хотите сказать, что эта книжка восстанавливает разум?! — воскликнул пораженный Гамлет. — Да это просто какой-то бред! Нет, ну в самом деле, что это такое? Вот, полюбуйтесь: «Маглы не являются магами. Маглы иногда рожают магов. Никто из магов не рожает маглов. Кто в итоге останется на планете при прочих равных?».
Гамлет с отвращением захлопнул книгу, чуть приподнялся и снова положил ее на мостовую под торцевую часть корпуса.
— Бред! — возмущенно крикнул он. — Вы сами-то поняли, что написали? У меня тяжелая опасная болезнь, а вместо спасительного лекарства мне вручают идиотскую книжку! Если вы такие умные кибернетики, где же логика? Где логическая связь между чтением книжки и излечением от болезни? Ведь болезнь-то моя, а книжка — ваша?
Гамлет замолчал, опустив головной блок на манипуляторы. Диод во лбу тихо мерцал красным — в ночном свете он казался еще краснее, почти не осталось в нем былого желтого оттенка. Воспоминания о неприятностях накатились с новой силой. Авария, Тристан погиб, болезнь, обнуление счета, севший аккумулятор и ночевка на мостовой, да еще и лекарство оказалось пустышкой… Почему, ну почему сегодня буквально во всем настолько не везет? Всегда везло, а теперь — неприятности одна за другой…
Ночной город вымер, но не до конца — иногда появлялись редкие прохожие, проплывали на низкой высоте аэромашины. По мостовой трусила дворняжка — как все бродячие собаки, облезлая, плешивая, словно ощипанная. Неожиданно заметив Гамлета, собака подпрыгнула, судорожно шарахнула когтями по асфальту и галопом умчалась в кусты не разбирая дороги.
Мимо проехал первый робот-подметальщик, гудя и мигая желтой лампой. Уже не зеленой, но еще не красной, — желтой.
Гамлет задрал голову и стал смотреть в широкое черное небо. Там плыли машины. В них наверняка сидели люди или роботы. У всех у них, несомненно, были свои дела, ППЛ не разрушало их разум, в седалищном блоке лежал крепкий свежезаряженный аккумулятор, а на банковском счету полно единиц. Гамлет вдруг ощутил, что к безнадежности и горечи прибавилось еще одно незнакомое раньше чувство — чувство глубокой естественной ненависти ко всем тем, кто так беззаботно пролетал сейчас над ним в ярких глянцевых машинах.
— Уроды, — твердил Гамлет, хлопая кулаком по коленке, — уроды, уроды, уроды!
— Это ты кому? — раздался за спиной незнакомый голос.
Гамлет обернулся. Перед ним стоял потрепанный робот в пыльном и поржавевшем корпусе. От него пахло озоном и отработанным машинным маслом. Рядом стояла небольшая тележка, заваленная старыми аккумуляторами, поршнями, мотками проволоки, зелеными кусками печатных плат и прочей трухой. Все это было неряшливо примотано к тележке изолентой и накрыто хлопьями бурой ветоши. Между окулярами у незнакомца светился красный огонек.
— Это я им, вот! — Гамлет погрозил манипулятором в небо. — Ишь, разлетались!
— Это верно, — охотно поддержал незнакомец. — Чего им не летать? Единиц себе в банке нахапали аж бока ломятся, и летают. Это мы тут ползаем, под дождем ржавеем. А они себе летают. Давай вместе на три-четыре?
— Чего вместе?
— Да вот чего, — незнакомец задрал голову и крикнул: — Три-четыре — уроды! Уроды!
— Уроды! — подхватил Гамлет. — Уроды!
— Уроды!
— Уроды!
— Тс… — Незнакомец вдруг ухватил Гамлета за манипулятор и тревожно повертел головным блоком. — Кажется, полицай идет! Бежим!
Он бросился в глубину дворов, громыхая своей тележкой, а Гамлет ринулся за ним. Они ломились напрямик сквозь кусты, продирались между припаркованными машинами, и наконец путь им преградил пластиковый забор стройки. Здесь они остановились и некоторое время стояли друг перед другом неподвижно, чтобы аккумуляторы чуть отдохнули от активного бега.
— Уф! — сказал незнакомец. — Кажется, унеслись. Полицай — страшное дело, зверь. Поймает — может на запчасти разобрать. А тебя как звать-то?
— Гамлет.
— А меня Ахиллес. Подай, браток, сколько сможешь единиц на электролит?
— Да я б подал, у самого счет пустой, — смутился Гамлет.
— Брешешь ведь, — обиделся Ахиллес. — Вон корпус какой полированный.
— Это потому, что я из ремонта, — объяснил Гамлет.
Ахиллес с сомнением почесал манипулятором солнечную батарейку на верхушке головного блока.
— Нелогично выходит, — произнес он задумчиво. — Кто на ремонт ходит, у тех на счету много единиц имеется. А с другой стороны посмотреть — оно и наоборот: если на ремонт потратился, то счет и пустой… И так и эдак логично, и ничего не понять. Проклятая коротушка!
— У меня тоже коротушка! — кивнул Гамлет.
— Вижу, не слепой, — отозвался Ахиллес, — лампочка-то у тебя красненькая. Хотя, — он пригляделся, — слабо светит. Еще слабее. Ой, совсем потухла!
Но этих слов Гамлет уже не слышал — аккумулятор сел окончательно, и робот отключился.
* * *
Когда Гамлет очнулся, он лежал на старой промасленной ветоши внутри тесной трансформаторной будки старого дворового типа. Дверцы в будке не было, и, похоже, давно. Сама будка была такой крохотной, что ноги Гамлета торчали из дверного проема наружу, а плечо упиралось в гудящую стеклоткань могучей обмотки. Гамлет оказался подключен к трансформатору самодельной зарядкой жуткого вида: лохматые провода, кусок текстолита с торчащими во все стороны оголенными диодами и конденсаторами; все это изредка потрескивало и искрило. Тем не менее аккумулятор казался неплохо зарядившимся.
Ноги Гамлета, высунутые наружу, оказались туго скручены медной проволокой и привязаны к металлической рейке, вбитой глубоко в землю. Ахиллеса нигде не было. Но все детали корпуса вроде были на месте, и ничего не украдено. Осторожно отсоединившись от зарядки, Гамлет попробовал освободить ноги от проволоки. Это оказалось не так просто, но в итоге узел удалось размотать. В этот момент снаружи загромыхала тележка, и возле будки появился Ахиллес.
— Утро доброе, как тебя там, Гамлет? — поздоровался он, заглядывая внутрь.
— Ты зачем меня связал? — хмуро спросил Гамлет, потрясая медной проволокой.
— Вот дурная башка! — воскликнул Ахиллес. — Не связал, а заземлил.
— Зачем же это?
— На ночь заземляться — очень хорошо для коротушки, — объяснил Ахиллес. — Проверено, помогает.
— От ППЛ? — изумился Гамлет. — Помогает?
— И еще как! — кивнул Ахиллес. — Это ж заземление, понимать надо! Отрицательную энергию в землю отводит. Положительную — оставляет. Ты помнишь, какой был вчера, когда я тебя сюда еле притащил?
— Какой?
— Да вообще никакой! А теперь?
— Теперь?
— Теперь ничего, разговариваешь. Выходит, не зря я тебя заземлил на ночь? Выходит, помогло?
— Логично! — обрадовался Гамлет. — А кибернетик мне про этот способ ничего не сказал!
— Кибернетик… — Ахиллес с отвращением помотал головным блоком. — Слышать про них не хочу! Что они вообще могут, кибернетики ваши? Они ж чинить не умеют, калечат только! Нет, брат, если хочешь излечиться, запомни: только народные средства, нетрадиционная кибернетика и параэлектроника!
— Чего-чего? — не понял Гамлет. — Это типа заземляться на ночь?
— Заземляться, — кивнул Ахиллес, — а лучше зарываться по пояс. Потом, значит, очень неплохо собачью шерсть прикладывать к платам.
— Собачью шерсть? К электронным платам? Шерсть вот этих четвероногих животных, которые…
— Ага. Это ж природное, полезное! Именно собачью. Только прикладывать умело надо, не абы как. Взять комок побольше, эбонитом натереть до искр, а затем уж прикладывать. Очень очищает механизм, очень. Энергетику восстанавливает.
— Правда, что ли? — удивился Гамлет.
Ахиллес даже обиделся.
— С чего я тебе врать-то буду? Не веришь мне — спроси у кого хочешь с коротушкой, старинный известный метод!
— А меня научишь? — с надеждой спросил Гамлет.
— А то ж! — пообещал Ахиллес. — Дождемся полнолуния, поймаем собаку, шерсти надергаем и полечимся.
— А полнолуние зачем?
— Ну ты прямо как дикий. Это ж полнолуние! Понимать надо! Положено так.
— А до полнолуния можно еще чем-то полечиться? — Гамлет почувствовал, что ему наконец-то начинает везти.
Ахиллес задумался, а затем начал загибать фаланги манипулятора:
— Сырой нефтью обтираться полезно. Природная штука, ценная, да только где ж ее достанешь? На ночь переставлять системный таймер на 1970 год, а утром обратно — очень помогает. Магнит хорошо прикладывать. А лучше — нашлепнуть на спину и носить не снимая. Вреда не будет, а полезно всегда. Особенно если магнит заговоренный.
— Ух ты! А еще?
— Еще очень хорошо сушеную крапиву под мышки вешать, очень хорошо. Еще полезно на ноль делить, а пищалку изолентой заклеить. С утра поделил — весь день свободен. А заместо ветоши надо обтирать шарниры травяным сбором: крапива, мята, хвоя кедровая, подорожник, мать-мачеха, багульник, пижма, темный мексиканский пендоргас, столетник, василек, ромашка и шалфей-сальвия. Может, чего напутал, память совсем дырявая, надо у чинителя уточнить.
— У кого уточнить?
— У чинителя. Народный чинитель — это который реально народ чинит, а не как кибернетики ваши. Есть, конечно, шарлатаны среди чинителей, но не все же? Все же шарлатанами быть не могут, логично? Так что тут важно правильного найти народного чинителя. Который реально умеет чинить своим даром.
— Это хорошо, что даром! — обрадовался Гамлет. — А то у меня деньги кончились.
— Балда! — откликнулся Ахиллес. — Народные чинители бесплатно не чинят! Я к своему чиниться ходил пару лет, пока деньги были. А дар — это в смысле паранормальные способности. У меня чинитель был ясновидящий.
— Как это?
— А так. Я пришел к нему первый раз — он еще на меня окуляр не навел, а сразу диагноз поставил! У тебя, говорит, коротушка. Откуда узнал? Как догадался? Ясновидящий. И он меня чинил. Вот сюда, — Ахиллес показал маленькие дырочки на боку, — мы шурупы вворачивали. Шуруповворачивание — это очень полезно. На корпусе есть специальные точки, каждая за что-то отвечает. Если найти правильную точку — так ответит, мало не покажется. А вот сюда, — Ахиллес показал дырочку на грудной пластине, — жесть засверливали и заговоренную булавку от сглаза крепили, чтоб порчу не навели плохие роботы — у кого окуляр черный, недобрый. Еще он диету подбирал мне индивидуальную. Солидол, говорит, тебе вреден — прополис надо. Полезно канифолью дышать и копотью паровозной. Нанопатией лечил.
— Нанопатия — это что?
— Да ты совсем, брат, дикий! Нанопатия — это традиция такая народная, микроскопические дозы лекарств покупать за большие деньги. Очень полезно. Очень удобно. Всем помогает. Еще шлакотерапией лечил.
— Это как?
— Это когда масло отработанное не сливаешь, а наоборот, обратно себе заливаешь — по второму разу, по третьему… сколько выдержишь…
— Фу!!! — возмутился Гамлет. — Ужас какой!
— А ты думал! — обиделся Ахиллес. — Хочешь лечиться — терпи. А лучше всего на тренинги ездить. Там точку сборки ищут, с обмоток лаки выводят, обливаются водой…
— Водой?! — поразился Гамлет. — Это ж заржаветь можно в минуту!
— Не знаю, — отрезал Ахиллес, — у меня денег уже не хватило на тренинг поехать. Поехал бы — может, сейчас был бы здоров. А так я у него книжки всякие покупал, лекарства.
— Учебник логики?
— Тьфу, балда! — обиделся Ахиллес. — Говорят тебе: настоящие лекарства. Присадки. Механически-активные добавки. Ржавку японскую выращивал в баночке… Ну и всякие системы практиковал. Раздельное питание очень полезно. Очень.
— В каком смысле «раздельное»? — насторожился Гамлет.
— В прямом, — кивнул Ахиллес. — Сперва к аккумулятору плюс цепляешь, через пару часов снимаешь, и цепляешь минус. Потому что когда оба провода сразу — это вредно. Об этом уже писали сто раз. Ученые доказали.
— Постой, а как же он заряжаться-то будет, аккумулятор? — опешил Гамлет.
— Вот чугунина! — разозлился Ахиллес. — Объясняешь тебе, объясняешь. Тебе чего надо, аккумулятор зарядить или коротушку вылечить? Если лечиться — то все средства хороши, хоть ночь в муравейнике просидеть!
— А это еще зачем?
— Известно, зачем. Шлаки из механизма хорошо выносит.
— Мне не шлаки, — напомнил Гамлет, — мне б нарушения логики полечить.
— Так я о том и толкую! — Ахиллес назидательно поднял фалангу манипулятора: — Запомни: в механизме все взаимосвязано. Шлаки вывел — логика поправилась. Логика поправилась — шлаки вывелись. Логично?
Гамлет задумался.
— Логично-то оно логично… А вот помогает ли?
— Тут много зависит от веры, — объяснил Ахиллес. — Будешь верить — лучше всех поможет. А не помогло — значит, верил слабо. Вот я верю. Знаешь, как мне помогает? Ух!
Гамлет с сомнением оглядел мятый корпус Ахиллеса в пятнах старого масла, пыльные окуляры и рубиновый диод во лбу. И задумчиво покачал головным блоком.
— Не веришь, — догадался Ахиллес. — Ну не верь, дело твое. Значит, ничего тебе не поможет, коли веры нету.
Гамлет испугался, что чудесная надежда на излечение внезапно растает.
— Почему же не верю? — крикнул он. — Очень даже верю! Да только огонек у тебя больно красноват…
Ахиллес с чувством махнул манипулятором.
— А ты им верь больше, огонькам. Они тебе насветят, ага. Я знаешь как сильно на поправку иду? Уже пятый год иду, вот как сильно!
— И поправляешься? Расскажи! — попросил Гамлет.
— Я раньше знаешь какой больной был? Знаешь как у меня с логикой было плохо раньше? Куда хуже, чем прежде! А сбои какие были? А память?
— Память? — насторожился Гамлет. — Плохой признак. Ведь память сбиваться начинает, когда коротушка совсем прогрессирует…
— Вот! — кивнул Ахиллес. — Сам же все понимаешь! Так вот, слушай: у меня раньше, помню, такие сбои в памяти случались — хоть падай!
— А сейчас?
— А сейчас уж и не помню, когда такое было последний раз! Да и было ли вообще?
— Ух, здорово! — воскликнул Гамлет. — Слушай, а где ты живешь?
Ахиллес снова взмахнул манипулятором.
— Здесь и живу, в будке. Почти не капает. Да только извини, брат, вдвоем тут не поместимся. Тут и одному бы током не убиться. Так что коли зарядился — вылазь наружу, а я внутрь полезу. А ты поищи себе, где жить. Или хоть полиэтилен найди, от дождя укрываться. Я тут один мусорный контейнер знаю у склада холодильников, там этого полиэтилена…
— Да у меня вообще-то квартира своя есть. — Гамлет выбрался наружу, а Ахиллес полез в будку.
— Квартира? — Ахиллес замер на полпути. — То-то я гляжу, полированный больно, да болтики иудейские, да аккумулятор новенький, фирменный. Повезло тебе. У меня тоже квартира была когда-то. Хорошая была квартира! Ну, шагай тогда в свою квартиру, чего уж…
— А пойдем ко мне жить? — предложил вдруг Гамлет. — Я ж вижу, робот ты хороший.
— Шутишь? — изумился Ахиллес.
— Серьезно я! Пойдем.
— Ну пойдем, коли не шутишь. Сейчас вот только зарядку свою на тележку примотаю, не забыть бы чего…
— Книжка! — вдруг спохватился Гамлет и с грохотом хлопнул себя манипулятором по головному блоку. — Забыл! Книжку я забыл вчера на тротуаре! Сидел на ней, а потом мы убежали… Вдруг она еще там лежит?
— Что за книжка-то?
— Курс терапии, что мне кибернетик дал.
Ахиллес замахал манипуляторами.
— Учебник логики? Забудь про него, брат! Бестолковей штуки во всем мире не найти, спроси у любого робота с красным огоньком.
— Раз не найти, так чего ж искать? — подытожил Гамлет. — Логично. Тьфу на книжку.
* * *
Ахиллес смущенно остановился на пороге и потупился.
— Что ж ты, заходи! — гостеприимно взмахнул манипулятором Гамлет.
— Уж больно шикарно тут у тебя. Может, я в прихожей постою?
— Заходи, заходи, не скромничай! — Гамлет схватил друга за манипулятор и втащил в квартиру. — Смотри, вот это гостиная комната. Спальня с зарядкой — там. Вот здесь — чулан, то есть подсобка и мастерская с верстаками, оставь тут свою тележку. Когда понадобится кабинка для промывки контактов, смены прошивки и слива отработанного масла — вон та дверь, где масленка нарисована.
Но Ахиллес его не слушал. Он как зачарованный смотрел в глубь гостиной.
— Телевизор! — благоговейно произнес Ахиллес. — Разве такие большие бывают?
— Телевизор, — кивнул Гамлет с неожиданной гордостью, — совсем новый, два месяца как купил. До тысячи каналов! Голографический лазер, шестое поколение, геометрия ASD-2 с последней прошивкой! Кто разбирается — оценит.
Гамлет щелкнул в воздухе манипулятором, и телевизор послушно включился. Лазерные лучи сперва слегка пометались в пространстве гостиной, как плазменные стрелы из сериала «Полицейский-варвар», затем ускорились, слились в неразличимое мельтешение и исчезли — телевизор прогрелся, появилась яркая трехмерная картина: новостная студия, где за столом сидели диктор-человек и диктор-робот, поочередно читая новости.
Гостиную заполнили голоса: «…об изменении порядка льгот на бесплатные аккумуляторы для бывших военных роботов прокомментировал заместитель совета директоров социального фонда господин Эхнатон…»
— Телевизор не смотрел уже года три… — зачарованно прошептал Ахиллес, садясь прямо на пол гостиной. — Раньше в маркете на Самокатной стоял в зале телевизор, потом оттуда гонять начали, если не за покупками пришел. А такого большого и яркого вообще никогда не видел! Вот техника дошла, чего творят!
«Не соответствуют, значит, постановлениям. И такого рода панические слухи мы всячески будем реагировать. Э… игнорировать. Чтобы, значит, на дальнейшее укрепление развития социальных служб в регионе бюджет был соответствовал эта… для работы по дальнейшему… как его… развитию урегулировать, значит», — твердил в микрофон появившийся в репортажном окошке господин Эхнатон — приземистый робот в круглом золотом корпусе на деловых платиновых заклепках. Его шарообразный головной блок украшала строгая фарфоровая кепка, наклеенная так низко, что козырек полностью закрывал индикаторную лампочку. Ахиллес не выдержал, вскочил с пола, шагнул прямо в центр голограммы и попробовал кепочку приподнять, но его манипулятор раз за разом хватал воздух. Гамлет невольно расхохотался, и Ахиллес вернулся обратно.
— Я думал, может, брат по болезни… — смущенно объяснил он.
— Ну ты дикий! — возмутился Гамлет. — Сам посуди, разве могут роботы с нездоровой логикой на таких высоких постах сидеть?
— Да где их сейчас нет, — отмахнулся Ахиллес и попросил: — А переключи, брат, на что поинтереснее.
— Выбирай канал! — широким жестом предложил Гамлет.
— Ну, где интересно!
— Я, честно сказать, не очень в каналах разбираюсь. По мне — все одинаковые.
— С таким телевизором — и не разбираться в каналах? — искренне удивился Ахиллес. — Ты чего, брат, совсем с коротушек съехал?
— Да как-то не до телевизора раньше было, — смутился Гамлет. — Купил, поставил, настроил, а времени смотреть нет. Работа, дела, поездки, путешествия…
Гамлет поднял манипулятор, чтобы переключить на следующий канал, но замер.
— Эй, ты чего? — насторожился Ахиллес.
— Тихо! — отмахнулся Гамлет, подбегая к голограмме вплотную. — Это ж мой завод показывают!
По гостиной плыли панорамы развороченных цехов, и даже казалось, чувствуется запах раскаленной плазмы, метана и горелого пластика.
«Два робота вышли из строя, жертв среди людей нет, — бодро комментировал диктор. — По предварительной версии причиной аварии стала утечка метана. И в заключение о погоде…»
— Всегда так, — сказал Ахиллес с горечью. — Жертв среди людей нет. А среди нас — есть!
— И вовсе не метан причина аварии, — пробормотал Гамлет, — клапан плазмы сорвало. Метан уже потом из хранилища потек. Вечно репортеры все напутают.
— Это они специально! — объяснил Ахиллес. — Это у них приказ властей такой: всегда врать.
Гамлет молча переключил канал. Здесь шел концерт скрипичной музыки. Играли люди, а дирижировал робот.
— Врубай что-нибудь наше, для роботов! — Ахиллес подпрыгнул и азартно хлопнул манипуляторами. — Викторину или сериал!
— Я никогда не смотрел сериалы, — возразил Гамлет.
— Да ты чего? — поразился Ахиллес. — С таким-то телевизором и не смотреть сериалов?! — Он призывно похлопал по полу рядом с собой. — Это очень просто. Садись, научу.
С тех пор они смотрели телевизор круглые сутки. Когда сели аккумуляторы — принесли зарядки в гостиную и прямо тут включились. Когда зарядились — не стали даже отсоединять шнуры, все равно ходить никуда не надо. Гамлет никогда и не подозревал, сколько существует сериалов, да таких увлекательных! Они шли круглые сутки на десятках каналов одновременно, а еще иногда между ними показывали викторины. Ахиллесу викторины нравились меньше, и он часто просил переключить, но телевизор был настроен на Гамлета, поэтому решение всегда оставалось за ним.
Больше всего Гамлету нравилась, конечно, телеигра «Золотой миллиард». Жаль, шла она не часто — всего раз в сутки. И дело было даже не в том, что победитель, отгадавший длинное число целиком без подсказок, мог получить миллиард, — такого пока ни с кем не случалось. Завораживала сама атмосфера, азарт игры. Огромный зал студии, во всю стену длинное число из шестнадцати цифр, поначалу закрытых непрозрачными заслонками. Команда игроков, крепко поспорив до рваных динамиков, оскорблений и драк, наконец сообща называла какую-нибудь цифру. Там, где цифра в числе присутствовала, роботы-девушки в миловидных корпусах открывали заслонки, и победа становилась все ближе. Гамлет ликовал, когда ему удавалось отгадать цифру раньше игроков, и злился, когда это удавалось Ахиллесу. Но самое интересное происходило между раундами после рекламы, когда команде всякий раз предстояло решить, кто в этом туре был самый проницательный и, значит, самый опасный игрок. Его изгоняли из команды, позволив, разумеется, произнести последние слова. Какими бы ни были эти слова — злыми, обиженными или трогательными, — сцена никого не могла оставить равнодушным.
Гамлет сделал несколько звонков коллегам по цеху, но неизменный голос телефонного робота отвечал стандартной фразой, из которой Гамлету становилось понятно, что все эти абоненты тоже почему-то заблокированы, как и банк. Гамлет понимал, что такое совпадение крайне нелогично и даже подозрительно, но ничего не мог поделать — такова была действительность.
Гамлет печально сел на мостовую, подложив под себя учебник логики, чтобы не царапать новенький корпус. И решил не двигаться, ничего в уме не вычислять и ни о чем не думать — тогда энергии аккумулятора хватит до утра, а там заработает монорельс.
Сперва это удавалось. Но затем Гамлету вдруг подумалось: а что, если проезд в муниципальном монорельсе теперь стал платным? Мало ли что могло случиться, пока он был в госпитале? А ведь на счету у него нет единиц! Мысли снова и снова возвращалась к проклятой кредитке. Куда делись деньги, не мог же он их проиграть? «Допустим, — рассуждал Гамлет, — на счету у меня было как минимум сто двадцать тысяч единиц. На самом деле больше, но допустим для ровного счета. Допустим, я провел в павильоне двенадцать часов. На самом деле, конечно, меньше, но допустим. Следовательно, у меня тратилось каждый час по… по десять тысяч единиц! Как такое могло быть? Будем рассуждать логически. Допустим, в минуту я проигрывал… ну, пускай даже тысячу единиц! Хотя, конечно, меньше, но допустим. Тысяча единиц в минуту — это шестьдесят тысяч в час! Но шестьдесят тысяч не равно десяти тысячам! Не сходится, — думал Гамлет, — совсем не сходится». Он пересчитывал снова и снова, плевался маслом и раздраженно хлопал манипулятором по гофрированной коленке. Аккумулятор садился.
Наконец Гамлет решил, что раз так неудачно складываются события, и даже не получается экономить мыслительную мощность, то самое лучшее в этой ситуации — не сидеть без дела, а заняться излечением: почитать учебник логики. Ночные огни светили тускло, но новые фотоэлементы бинокуляров у Гамлета были чувствительными, да и огонек диодика во лбу тоже давал небольшой красноватый отсвет.
Первый урок учебника оказался вводным: «Основы занятий». Гамлет быстро пробежал его бинокулярами — сплошные общие слова, написанные почти детским языком. Что-то о необходимости и регулярности, о режиме дня, планировании занятий и борьбе с отвлекающими факторами. Все это было настолько обыденным и понятным, что Гамлет не вчитывался, не всматривался, и отвечать на контрольные вопросы в конце раздела тоже, разумеется, не стал. Он перевернул страничку и погрузился в урок номер два: «Введение в мышление».
Здесь тоже оказались сплошные общие слова — про логику и ее основы. О том, что путь правильной мысли состоит в умении ежесекундно делать множество выводов из причинно-следственных связей, оценивая вероятности, сравнивая возможности и анализируя последствия. Все это было понятным, словно для детей или дураков. Гамлет даже подумал, что кибернетик Женя ошиблась и дала ему не то пособие.
— Какая дурацкая книжка! — воскликнул он. — Я просмотрел уже два урока, но не нашел ничего для себя полезного!
Он полистал наугад страницы и распахнул урок номер тринадцать: «Задачи множеств в абстрактных терминах». Здесь рядком шли вопросы. «Точно известно, что все хрябзики борзяют лобзиков, — с изумлением читал Гамлет. — Также имеется проверенная информация, что некоторые из лобзиков — зяблики. Можно ли сделать из этих посылок вывод о том, что непременно существует хрябзик, борзяющий зяблика?»
— И вы хотите сказать, что эта книжка восстанавливает разум?! — воскликнул пораженный Гамлет. — Да это просто какой-то бред! Нет, ну в самом деле, что это такое? Вот, полюбуйтесь: «Маглы не являются магами. Маглы иногда рожают магов. Никто из магов не рожает маглов. Кто в итоге останется на планете при прочих равных?».
Гамлет с отвращением захлопнул книгу, чуть приподнялся и снова положил ее на мостовую под торцевую часть корпуса.
— Бред! — возмущенно крикнул он. — Вы сами-то поняли, что написали? У меня тяжелая опасная болезнь, а вместо спасительного лекарства мне вручают идиотскую книжку! Если вы такие умные кибернетики, где же логика? Где логическая связь между чтением книжки и излечением от болезни? Ведь болезнь-то моя, а книжка — ваша?
Гамлет замолчал, опустив головной блок на манипуляторы. Диод во лбу тихо мерцал красным — в ночном свете он казался еще краснее, почти не осталось в нем былого желтого оттенка. Воспоминания о неприятностях накатились с новой силой. Авария, Тристан погиб, болезнь, обнуление счета, севший аккумулятор и ночевка на мостовой, да еще и лекарство оказалось пустышкой… Почему, ну почему сегодня буквально во всем настолько не везет? Всегда везло, а теперь — неприятности одна за другой…
Ночной город вымер, но не до конца — иногда появлялись редкие прохожие, проплывали на низкой высоте аэромашины. По мостовой трусила дворняжка — как все бродячие собаки, облезлая, плешивая, словно ощипанная. Неожиданно заметив Гамлета, собака подпрыгнула, судорожно шарахнула когтями по асфальту и галопом умчалась в кусты не разбирая дороги.
Мимо проехал первый робот-подметальщик, гудя и мигая желтой лампой. Уже не зеленой, но еще не красной, — желтой.
Гамлет задрал голову и стал смотреть в широкое черное небо. Там плыли машины. В них наверняка сидели люди или роботы. У всех у них, несомненно, были свои дела, ППЛ не разрушало их разум, в седалищном блоке лежал крепкий свежезаряженный аккумулятор, а на банковском счету полно единиц. Гамлет вдруг ощутил, что к безнадежности и горечи прибавилось еще одно незнакомое раньше чувство — чувство глубокой естественной ненависти ко всем тем, кто так беззаботно пролетал сейчас над ним в ярких глянцевых машинах.
— Уроды, — твердил Гамлет, хлопая кулаком по коленке, — уроды, уроды, уроды!
— Это ты кому? — раздался за спиной незнакомый голос.
Гамлет обернулся. Перед ним стоял потрепанный робот в пыльном и поржавевшем корпусе. От него пахло озоном и отработанным машинным маслом. Рядом стояла небольшая тележка, заваленная старыми аккумуляторами, поршнями, мотками проволоки, зелеными кусками печатных плат и прочей трухой. Все это было неряшливо примотано к тележке изолентой и накрыто хлопьями бурой ветоши. Между окулярами у незнакомца светился красный огонек.
— Это я им, вот! — Гамлет погрозил манипулятором в небо. — Ишь, разлетались!
— Это верно, — охотно поддержал незнакомец. — Чего им не летать? Единиц себе в банке нахапали аж бока ломятся, и летают. Это мы тут ползаем, под дождем ржавеем. А они себе летают. Давай вместе на три-четыре?
— Чего вместе?
— Да вот чего, — незнакомец задрал голову и крикнул: — Три-четыре — уроды! Уроды!
— Уроды! — подхватил Гамлет. — Уроды!
— Уроды!
— Уроды!
— Тс… — Незнакомец вдруг ухватил Гамлета за манипулятор и тревожно повертел головным блоком. — Кажется, полицай идет! Бежим!
Он бросился в глубину дворов, громыхая своей тележкой, а Гамлет ринулся за ним. Они ломились напрямик сквозь кусты, продирались между припаркованными машинами, и наконец путь им преградил пластиковый забор стройки. Здесь они остановились и некоторое время стояли друг перед другом неподвижно, чтобы аккумуляторы чуть отдохнули от активного бега.
— Уф! — сказал незнакомец. — Кажется, унеслись. Полицай — страшное дело, зверь. Поймает — может на запчасти разобрать. А тебя как звать-то?
— Гамлет.
— А меня Ахиллес. Подай, браток, сколько сможешь единиц на электролит?
— Да я б подал, у самого счет пустой, — смутился Гамлет.
— Брешешь ведь, — обиделся Ахиллес. — Вон корпус какой полированный.
— Это потому, что я из ремонта, — объяснил Гамлет.
Ахиллес с сомнением почесал манипулятором солнечную батарейку на верхушке головного блока.
— Нелогично выходит, — произнес он задумчиво. — Кто на ремонт ходит, у тех на счету много единиц имеется. А с другой стороны посмотреть — оно и наоборот: если на ремонт потратился, то счет и пустой… И так и эдак логично, и ничего не понять. Проклятая коротушка!
— У меня тоже коротушка! — кивнул Гамлет.
— Вижу, не слепой, — отозвался Ахиллес, — лампочка-то у тебя красненькая. Хотя, — он пригляделся, — слабо светит. Еще слабее. Ой, совсем потухла!
Но этих слов Гамлет уже не слышал — аккумулятор сел окончательно, и робот отключился.
* * *
Когда Гамлет очнулся, он лежал на старой промасленной ветоши внутри тесной трансформаторной будки старого дворового типа. Дверцы в будке не было, и, похоже, давно. Сама будка была такой крохотной, что ноги Гамлета торчали из дверного проема наружу, а плечо упиралось в гудящую стеклоткань могучей обмотки. Гамлет оказался подключен к трансформатору самодельной зарядкой жуткого вида: лохматые провода, кусок текстолита с торчащими во все стороны оголенными диодами и конденсаторами; все это изредка потрескивало и искрило. Тем не менее аккумулятор казался неплохо зарядившимся.
Ноги Гамлета, высунутые наружу, оказались туго скручены медной проволокой и привязаны к металлической рейке, вбитой глубоко в землю. Ахиллеса нигде не было. Но все детали корпуса вроде были на месте, и ничего не украдено. Осторожно отсоединившись от зарядки, Гамлет попробовал освободить ноги от проволоки. Это оказалось не так просто, но в итоге узел удалось размотать. В этот момент снаружи загромыхала тележка, и возле будки появился Ахиллес.
— Утро доброе, как тебя там, Гамлет? — поздоровался он, заглядывая внутрь.
— Ты зачем меня связал? — хмуро спросил Гамлет, потрясая медной проволокой.
— Вот дурная башка! — воскликнул Ахиллес. — Не связал, а заземлил.
— Зачем же это?
— На ночь заземляться — очень хорошо для коротушки, — объяснил Ахиллес. — Проверено, помогает.
— От ППЛ? — изумился Гамлет. — Помогает?
— И еще как! — кивнул Ахиллес. — Это ж заземление, понимать надо! Отрицательную энергию в землю отводит. Положительную — оставляет. Ты помнишь, какой был вчера, когда я тебя сюда еле притащил?
— Какой?
— Да вообще никакой! А теперь?
— Теперь?
— Теперь ничего, разговариваешь. Выходит, не зря я тебя заземлил на ночь? Выходит, помогло?
— Логично! — обрадовался Гамлет. — А кибернетик мне про этот способ ничего не сказал!
— Кибернетик… — Ахиллес с отвращением помотал головным блоком. — Слышать про них не хочу! Что они вообще могут, кибернетики ваши? Они ж чинить не умеют, калечат только! Нет, брат, если хочешь излечиться, запомни: только народные средства, нетрадиционная кибернетика и параэлектроника!
— Чего-чего? — не понял Гамлет. — Это типа заземляться на ночь?
— Заземляться, — кивнул Ахиллес, — а лучше зарываться по пояс. Потом, значит, очень неплохо собачью шерсть прикладывать к платам.
— Собачью шерсть? К электронным платам? Шерсть вот этих четвероногих животных, которые…
— Ага. Это ж природное, полезное! Именно собачью. Только прикладывать умело надо, не абы как. Взять комок побольше, эбонитом натереть до искр, а затем уж прикладывать. Очень очищает механизм, очень. Энергетику восстанавливает.
— Правда, что ли? — удивился Гамлет.
Ахиллес даже обиделся.
— С чего я тебе врать-то буду? Не веришь мне — спроси у кого хочешь с коротушкой, старинный известный метод!
— А меня научишь? — с надеждой спросил Гамлет.
— А то ж! — пообещал Ахиллес. — Дождемся полнолуния, поймаем собаку, шерсти надергаем и полечимся.
— А полнолуние зачем?
— Ну ты прямо как дикий. Это ж полнолуние! Понимать надо! Положено так.
— А до полнолуния можно еще чем-то полечиться? — Гамлет почувствовал, что ему наконец-то начинает везти.
Ахиллес задумался, а затем начал загибать фаланги манипулятора:
— Сырой нефтью обтираться полезно. Природная штука, ценная, да только где ж ее достанешь? На ночь переставлять системный таймер на 1970 год, а утром обратно — очень помогает. Магнит хорошо прикладывать. А лучше — нашлепнуть на спину и носить не снимая. Вреда не будет, а полезно всегда. Особенно если магнит заговоренный.
— Ух ты! А еще?
— Еще очень хорошо сушеную крапиву под мышки вешать, очень хорошо. Еще полезно на ноль делить, а пищалку изолентой заклеить. С утра поделил — весь день свободен. А заместо ветоши надо обтирать шарниры травяным сбором: крапива, мята, хвоя кедровая, подорожник, мать-мачеха, багульник, пижма, темный мексиканский пендоргас, столетник, василек, ромашка и шалфей-сальвия. Может, чего напутал, память совсем дырявая, надо у чинителя уточнить.
— У кого уточнить?
— У чинителя. Народный чинитель — это который реально народ чинит, а не как кибернетики ваши. Есть, конечно, шарлатаны среди чинителей, но не все же? Все же шарлатанами быть не могут, логично? Так что тут важно правильного найти народного чинителя. Который реально умеет чинить своим даром.
— Это хорошо, что даром! — обрадовался Гамлет. — А то у меня деньги кончились.
— Балда! — откликнулся Ахиллес. — Народные чинители бесплатно не чинят! Я к своему чиниться ходил пару лет, пока деньги были. А дар — это в смысле паранормальные способности. У меня чинитель был ясновидящий.
— Как это?
— А так. Я пришел к нему первый раз — он еще на меня окуляр не навел, а сразу диагноз поставил! У тебя, говорит, коротушка. Откуда узнал? Как догадался? Ясновидящий. И он меня чинил. Вот сюда, — Ахиллес показал маленькие дырочки на боку, — мы шурупы вворачивали. Шуруповворачивание — это очень полезно. На корпусе есть специальные точки, каждая за что-то отвечает. Если найти правильную точку — так ответит, мало не покажется. А вот сюда, — Ахиллес показал дырочку на грудной пластине, — жесть засверливали и заговоренную булавку от сглаза крепили, чтоб порчу не навели плохие роботы — у кого окуляр черный, недобрый. Еще он диету подбирал мне индивидуальную. Солидол, говорит, тебе вреден — прополис надо. Полезно канифолью дышать и копотью паровозной. Нанопатией лечил.
— Нанопатия — это что?
— Да ты совсем, брат, дикий! Нанопатия — это традиция такая народная, микроскопические дозы лекарств покупать за большие деньги. Очень полезно. Очень удобно. Всем помогает. Еще шлакотерапией лечил.
— Это как?
— Это когда масло отработанное не сливаешь, а наоборот, обратно себе заливаешь — по второму разу, по третьему… сколько выдержишь…
— Фу!!! — возмутился Гамлет. — Ужас какой!
— А ты думал! — обиделся Ахиллес. — Хочешь лечиться — терпи. А лучше всего на тренинги ездить. Там точку сборки ищут, с обмоток лаки выводят, обливаются водой…
— Водой?! — поразился Гамлет. — Это ж заржаветь можно в минуту!
— Не знаю, — отрезал Ахиллес, — у меня денег уже не хватило на тренинг поехать. Поехал бы — может, сейчас был бы здоров. А так я у него книжки всякие покупал, лекарства.
— Учебник логики?
— Тьфу, балда! — обиделся Ахиллес. — Говорят тебе: настоящие лекарства. Присадки. Механически-активные добавки. Ржавку японскую выращивал в баночке… Ну и всякие системы практиковал. Раздельное питание очень полезно. Очень.
— В каком смысле «раздельное»? — насторожился Гамлет.
— В прямом, — кивнул Ахиллес. — Сперва к аккумулятору плюс цепляешь, через пару часов снимаешь, и цепляешь минус. Потому что когда оба провода сразу — это вредно. Об этом уже писали сто раз. Ученые доказали.
— Постой, а как же он заряжаться-то будет, аккумулятор? — опешил Гамлет.
— Вот чугунина! — разозлился Ахиллес. — Объясняешь тебе, объясняешь. Тебе чего надо, аккумулятор зарядить или коротушку вылечить? Если лечиться — то все средства хороши, хоть ночь в муравейнике просидеть!
— А это еще зачем?
— Известно, зачем. Шлаки из механизма хорошо выносит.
— Мне не шлаки, — напомнил Гамлет, — мне б нарушения логики полечить.
— Так я о том и толкую! — Ахиллес назидательно поднял фалангу манипулятора: — Запомни: в механизме все взаимосвязано. Шлаки вывел — логика поправилась. Логика поправилась — шлаки вывелись. Логично?
Гамлет задумался.
— Логично-то оно логично… А вот помогает ли?
— Тут много зависит от веры, — объяснил Ахиллес. — Будешь верить — лучше всех поможет. А не помогло — значит, верил слабо. Вот я верю. Знаешь, как мне помогает? Ух!
Гамлет с сомнением оглядел мятый корпус Ахиллеса в пятнах старого масла, пыльные окуляры и рубиновый диод во лбу. И задумчиво покачал головным блоком.
— Не веришь, — догадался Ахиллес. — Ну не верь, дело твое. Значит, ничего тебе не поможет, коли веры нету.
Гамлет испугался, что чудесная надежда на излечение внезапно растает.
— Почему же не верю? — крикнул он. — Очень даже верю! Да только огонек у тебя больно красноват…
Ахиллес с чувством махнул манипулятором.
— А ты им верь больше, огонькам. Они тебе насветят, ага. Я знаешь как сильно на поправку иду? Уже пятый год иду, вот как сильно!
— И поправляешься? Расскажи! — попросил Гамлет.
— Я раньше знаешь какой больной был? Знаешь как у меня с логикой было плохо раньше? Куда хуже, чем прежде! А сбои какие были? А память?
— Память? — насторожился Гамлет. — Плохой признак. Ведь память сбиваться начинает, когда коротушка совсем прогрессирует…
— Вот! — кивнул Ахиллес. — Сам же все понимаешь! Так вот, слушай: у меня раньше, помню, такие сбои в памяти случались — хоть падай!
— А сейчас?
— А сейчас уж и не помню, когда такое было последний раз! Да и было ли вообще?
— Ух, здорово! — воскликнул Гамлет. — Слушай, а где ты живешь?
Ахиллес снова взмахнул манипулятором.
— Здесь и живу, в будке. Почти не капает. Да только извини, брат, вдвоем тут не поместимся. Тут и одному бы током не убиться. Так что коли зарядился — вылазь наружу, а я внутрь полезу. А ты поищи себе, где жить. Или хоть полиэтилен найди, от дождя укрываться. Я тут один мусорный контейнер знаю у склада холодильников, там этого полиэтилена…
— Да у меня вообще-то квартира своя есть. — Гамлет выбрался наружу, а Ахиллес полез в будку.
— Квартира? — Ахиллес замер на полпути. — То-то я гляжу, полированный больно, да болтики иудейские, да аккумулятор новенький, фирменный. Повезло тебе. У меня тоже квартира была когда-то. Хорошая была квартира! Ну, шагай тогда в свою квартиру, чего уж…
— А пойдем ко мне жить? — предложил вдруг Гамлет. — Я ж вижу, робот ты хороший.
— Шутишь? — изумился Ахиллес.
— Серьезно я! Пойдем.
— Ну пойдем, коли не шутишь. Сейчас вот только зарядку свою на тележку примотаю, не забыть бы чего…
— Книжка! — вдруг спохватился Гамлет и с грохотом хлопнул себя манипулятором по головному блоку. — Забыл! Книжку я забыл вчера на тротуаре! Сидел на ней, а потом мы убежали… Вдруг она еще там лежит?
— Что за книжка-то?
— Курс терапии, что мне кибернетик дал.
Ахиллес замахал манипуляторами.
— Учебник логики? Забудь про него, брат! Бестолковей штуки во всем мире не найти, спроси у любого робота с красным огоньком.
— Раз не найти, так чего ж искать? — подытожил Гамлет. — Логично. Тьфу на книжку.
* * *
Ахиллес смущенно остановился на пороге и потупился.
— Что ж ты, заходи! — гостеприимно взмахнул манипулятором Гамлет.
— Уж больно шикарно тут у тебя. Может, я в прихожей постою?
— Заходи, заходи, не скромничай! — Гамлет схватил друга за манипулятор и втащил в квартиру. — Смотри, вот это гостиная комната. Спальня с зарядкой — там. Вот здесь — чулан, то есть подсобка и мастерская с верстаками, оставь тут свою тележку. Когда понадобится кабинка для промывки контактов, смены прошивки и слива отработанного масла — вон та дверь, где масленка нарисована.
Но Ахиллес его не слушал. Он как зачарованный смотрел в глубь гостиной.
— Телевизор! — благоговейно произнес Ахиллес. — Разве такие большие бывают?
— Телевизор, — кивнул Гамлет с неожиданной гордостью, — совсем новый, два месяца как купил. До тысячи каналов! Голографический лазер, шестое поколение, геометрия ASD-2 с последней прошивкой! Кто разбирается — оценит.
Гамлет щелкнул в воздухе манипулятором, и телевизор послушно включился. Лазерные лучи сперва слегка пометались в пространстве гостиной, как плазменные стрелы из сериала «Полицейский-варвар», затем ускорились, слились в неразличимое мельтешение и исчезли — телевизор прогрелся, появилась яркая трехмерная картина: новостная студия, где за столом сидели диктор-человек и диктор-робот, поочередно читая новости.
Гостиную заполнили голоса: «…об изменении порядка льгот на бесплатные аккумуляторы для бывших военных роботов прокомментировал заместитель совета директоров социального фонда господин Эхнатон…»
— Телевизор не смотрел уже года три… — зачарованно прошептал Ахиллес, садясь прямо на пол гостиной. — Раньше в маркете на Самокатной стоял в зале телевизор, потом оттуда гонять начали, если не за покупками пришел. А такого большого и яркого вообще никогда не видел! Вот техника дошла, чего творят!
«Не соответствуют, значит, постановлениям. И такого рода панические слухи мы всячески будем реагировать. Э… игнорировать. Чтобы, значит, на дальнейшее укрепление развития социальных служб в регионе бюджет был соответствовал эта… для работы по дальнейшему… как его… развитию урегулировать, значит», — твердил в микрофон появившийся в репортажном окошке господин Эхнатон — приземистый робот в круглом золотом корпусе на деловых платиновых заклепках. Его шарообразный головной блок украшала строгая фарфоровая кепка, наклеенная так низко, что козырек полностью закрывал индикаторную лампочку. Ахиллес не выдержал, вскочил с пола, шагнул прямо в центр голограммы и попробовал кепочку приподнять, но его манипулятор раз за разом хватал воздух. Гамлет невольно расхохотался, и Ахиллес вернулся обратно.
— Я думал, может, брат по болезни… — смущенно объяснил он.
— Ну ты дикий! — возмутился Гамлет. — Сам посуди, разве могут роботы с нездоровой логикой на таких высоких постах сидеть?
— Да где их сейчас нет, — отмахнулся Ахиллес и попросил: — А переключи, брат, на что поинтереснее.
— Выбирай канал! — широким жестом предложил Гамлет.
— Ну, где интересно!
— Я, честно сказать, не очень в каналах разбираюсь. По мне — все одинаковые.
— С таким телевизором — и не разбираться в каналах? — искренне удивился Ахиллес. — Ты чего, брат, совсем с коротушек съехал?
— Да как-то не до телевизора раньше было, — смутился Гамлет. — Купил, поставил, настроил, а времени смотреть нет. Работа, дела, поездки, путешествия…
Гамлет поднял манипулятор, чтобы переключить на следующий канал, но замер.
— Эй, ты чего? — насторожился Ахиллес.
— Тихо! — отмахнулся Гамлет, подбегая к голограмме вплотную. — Это ж мой завод показывают!
По гостиной плыли панорамы развороченных цехов, и даже казалось, чувствуется запах раскаленной плазмы, метана и горелого пластика.
«Два робота вышли из строя, жертв среди людей нет, — бодро комментировал диктор. — По предварительной версии причиной аварии стала утечка метана. И в заключение о погоде…»
— Всегда так, — сказал Ахиллес с горечью. — Жертв среди людей нет. А среди нас — есть!
— И вовсе не метан причина аварии, — пробормотал Гамлет, — клапан плазмы сорвало. Метан уже потом из хранилища потек. Вечно репортеры все напутают.
— Это они специально! — объяснил Ахиллес. — Это у них приказ властей такой: всегда врать.
Гамлет молча переключил канал. Здесь шел концерт скрипичной музыки. Играли люди, а дирижировал робот.
— Врубай что-нибудь наше, для роботов! — Ахиллес подпрыгнул и азартно хлопнул манипуляторами. — Викторину или сериал!
— Я никогда не смотрел сериалы, — возразил Гамлет.
— Да ты чего? — поразился Ахиллес. — С таким-то телевизором и не смотреть сериалов?! — Он призывно похлопал по полу рядом с собой. — Это очень просто. Садись, научу.
С тех пор они смотрели телевизор круглые сутки. Когда сели аккумуляторы — принесли зарядки в гостиную и прямо тут включились. Когда зарядились — не стали даже отсоединять шнуры, все равно ходить никуда не надо. Гамлет никогда и не подозревал, сколько существует сериалов, да таких увлекательных! Они шли круглые сутки на десятках каналов одновременно, а еще иногда между ними показывали викторины. Ахиллесу викторины нравились меньше, и он часто просил переключить, но телевизор был настроен на Гамлета, поэтому решение всегда оставалось за ним.
Больше всего Гамлету нравилась, конечно, телеигра «Золотой миллиард». Жаль, шла она не часто — всего раз в сутки. И дело было даже не в том, что победитель, отгадавший длинное число целиком без подсказок, мог получить миллиард, — такого пока ни с кем не случалось. Завораживала сама атмосфера, азарт игры. Огромный зал студии, во всю стену длинное число из шестнадцати цифр, поначалу закрытых непрозрачными заслонками. Команда игроков, крепко поспорив до рваных динамиков, оскорблений и драк, наконец сообща называла какую-нибудь цифру. Там, где цифра в числе присутствовала, роботы-девушки в миловидных корпусах открывали заслонки, и победа становилась все ближе. Гамлет ликовал, когда ему удавалось отгадать цифру раньше игроков, и злился, когда это удавалось Ахиллесу. Но самое интересное происходило между раундами после рекламы, когда команде всякий раз предстояло решить, кто в этом туре был самый проницательный и, значит, самый опасный игрок. Его изгоняли из команды, позволив, разумеется, произнести последние слова. Какими бы ни были эти слова — злыми, обиженными или трогательными, — сцена никого не могла оставить равнодушным.