Калашников Михаил. Записки конструктора-оружейника

   - Мы уже все оценили, - успокоил я Евгения Ивановича. - Приняли решение сделать свою конструкцию гильвоулавливателя. Сейчас испытываем ее у себя на заводе. Думаю, что и этот вопрос уладим с танкостроителями...
   Беседа наша затянулась за полночь. Вера Александровна, жена Смирнова, несколько раз меняла нам остывавший чай, делала новую заварку. Все проблемы, связанные с дальнейшей доработкой танкового пулемета и установкой его, мы обсудили в деталях. Евгении Иванович был человеком конкретного дела, чутко улавливавшим перспективу развития вооружения. Его советы и помощь носили всегда конструктивный характер, что для разработчика оружия являлось важнейшим стимулом в его деятельности.
   И вот ПКТ отлажен. В 1962 году его приняли на вооружение армии, и пулемет стали осваивать в массовом производстве, устанавливая на новые танки. Ни у конструкторов танков, ни у танкостроителей к нам вопросов вроде бы не возникало. Мы продолжали им помогать в установке оружия, по мере появления новых машин быстро реагировали на любые возникавшие у них вопросы, выезжая непосредственно на место.
   И вдруг в один из ноябрьских дней, для нас уже морозных и снежных, я получил телеграмму, подписанную министром оборонной промышленности С. А. Зверевым: "15 ноября 10 часов на заводе... состоится заседание коллегии изделию... Ваша явка обязательна..."
   Посмотрел на индекс объекта, по которому должно было состояться непосредственно на танковом заводе заседание коллегии, - он относился к разработке, которую осуществляли и ставили на производство конструкторы танков. Почему в таком случае моя явка обязательна? Недоумевая, я спросил об этом при встрече министра.
   - Понимаете, в КБ Морозова ссылаются на то, что их изделие задерживается с выходом из-за не доработанного вами до конца пулемета, - объяснил Сергей Алексеевич.
   - Как же так, лично к нам с их стороны не предъявлялось никаких претензий? - Моему возмущению не было предела.
   - Вот так и бывает, - встал из-за стола Зверев. - Не успевают сами вовремя что-то доработать и стараются вину на кого-то переложить, авось пройдет. Хитрят, словом, время пытаются выиграть. А чтобы не хитрили, я и решил пригласить вас на коллегию. Полагаю, вам и выступать не придется. Увидят разработчика пулемета - и, думаю, сами сразу сообразят, о чем говорить надо, где искать истинные причины задержки работ. Так что вы просто поприсутствуйте на заседании.
   Докладывать предстояло Морозову. Увидев меня на заводе, он тут же подошел.
   - Значит, и вас пригласили на коллегию? - пожал мне руку главный конструктор танков. - Вы уж извините великодушно, мы, ссылаясь на вас, прикрыли образовавшуюся у нас брешь - не хватало времени доработать один узел.
   На заседании коллегии никто не кивал на задержку работ из-за конструкторов-оружейников. Но министр Зверев, когда Морозов закончил доклад, задал ему вопрос:
   - Так что, Александр Александрович, выходит, разработчики пулемета вас не задерживали и не мешали совершенствовать вашу конструкцию?
   - Нет, не задерживали, - ответил Морозов. - Калашникову я уже принес свои извинения...
   Несмотря на подобные, скажем так, издержки производственного характера, между конструкторами разных изделий, видов техники, будь то разработчики стрелкового оружия или танков, артиллерийских систем или самолетов, всегда существовала тесная творческая взаимосвязь. Не обходилось, конечно, и без конфликтных ситуаций. Но не они определяли нашу совместную работу. Когда дело доходило до окончательного, принципиального решения, руководствовались прежде всего государственными интересами, интересами повышения обороноспособности страны.
   Новое дело, но не с нуля
   Во всех областях, как и в конструировании оружия, творцами новых идей являются люди. За каждой из них - человек, со своей мечтой, способностями, трудностями, сомнениями. В большинстве случаев не ради личной выгоды конструктор идет на лишения и нередко отказывается от всего, что для других становится главным в жизни. Одержимый реальным воплощением идей в практику, конструктор выбирает неустанное мыслительное созидание, состояние непрерывного поступательного движения от одной конструкции к другой. Эта работа - словно дыхание, наполняющее человека живительной силой.
   Все как в природе: есть весна, цветение, и наконец тяжесть плодов ломает ветви. Подлинное ощущение счастья приходит, когда слышишь, как пульсирует, живет мысль, как рождается эскиз, ложится твердая линия на ватман, как формуется деталь и как металл оживает в руках человека.
   Все у конструктора как в природе - и вечное напряжение, и смена настроений. Что-то не получается, нет взаимопонимания - и приходит раздражение, чувствуешь усталость, рвется творческая нить... Больше всего страдаешь, конечно, как, впрочем, и все, от невосполнимых потерь. Безвременно ушла из жизни жена, трагически погибла младшая дочь Наташа... Неожиданно смерть вырвала из наших рядов одаренных конструкторов - В. Н. Пушина, В. В. Камзолова, И. А. Говязина, С. Н. Фурмана... Безвременно ушел из жизни В. С. Дейкин, человек, занявший в моей творческой судьбе значительное место.
   Все это произошло в период, о котором последняя глава моих записок.
   Многие удивляются, узнавая, что я вел общественную работу. Конечно, нелегко было совмещать ее с творческим трудом. Приходилось буквально разрываться между общественными делами и конструкторским творчеством. Начиная с середины 60-х годов, на протяжении пяти созывов, меня избирали депутатом Верховного Совета СССР.
   Вторая половина 60-х годов стала для меня знаменательной участием в двух интересных конкурсах - по разработке единого, модернизированного пулемета и проектированию нового автомата под патрон уменьшенного 5,45-мм калибра. Основное условие модернизации пулемета, выдвинутое главным заказчиком, снижение веса оружия на 20 - 25 процентов. В этом конкурсе, как и при создании ПК, мы вновь встретились с Г. И. Никитиным.
   Проектирование и в последующем разработка автомата 5,45-мм калибра были делом совершенно новым. По сравнению с 7,62-мм патроном малокалиберная пуля, имея высокую начальную скорость и большую поперечную нагрузку, обеспечивала лучшую настильность траектории, обладала хорошей пробивной способностью. Малый импульс отдачи при ведении огня этим патроном улучшал меткость и кучность боя, особенно при автоматической стрельбе, а уменьшение массы патрона позволяло увеличить носимый боекомплект. Переход к малоимпульсному патрону повышал эффективность стрельбы из нового автомата по сравнению с АКМ где-то в 1,5 раза.
   В связи с этим требовался поиск новых, оригинальных подходов к конструированию, неожиданных решений в разработке автоматики, узлов и механизмов. Так что дело оказалось действительно новое, но начинали мы его не с нуля. У нас в КБ к тому времени был уже накоплен интересный опыт унификации оружия, и мы, конечно, не могли пренебрегать им, сдавать его в багаж. Хотя нам настойчиво советовали начать с создания совершенно новой конструкции.
   Узнав о моем решении проектировать автомат под малокалиберный патрон, взяв за основу систему АКМ и сохранив принципиальную схему его автоматики, известный разработчик автоматического стрелкового оружия А. С. Константинов недоумевал:
   - Неужели не видишь, что ты из своей конструкции взял все, что мог. Она у тебя сейчас как выжатый лимон...
   - Но подожди, - возразил я своему давнишнему товарищу и постоянному конкуренту в соревнованиях по разработке новых образцов. - Разве надежность и безотказность действия во всех условиях эксплуатации, высокая служебная прочность и большой ресурс работы, простота устройства и обслуживания - это не самое главное в системе, которую ты назвал "выжатым лимоном"? Я лично считаю, что эти свойства будут основными и для новой конструкции.
   - Не спорю, в пределах одного калибра тебя эти преимущества питали, согласился Константинов. - И ты добился законченности базовых образцов и их разновидностей. А теперь-то речь идет о переходе на другой калибр, базирующийся на малоимпульсном патроне. Сомневаюсь, чтобы бесконечная эксплуатация одной схемы автоматики дала тебе в данном случае положительный результат.
   - Поживем - увидим, Александр Семенович. Все проверяется практикой, о чем ты прекрасно знаешь. Так что спор наш решим в честном состязании, поскольку ты в него тоже включился. Я, может, и консервативен в чем-то, но стараюсь не отметать напрочь мудрость древних, которые говорили, что нет такой плохой книги, из которой нельзя было бы извлечь пользы. Ну а, как ты сам признался, книги, то бишь системы оружия, сотворенные мною, не такие уж плохие, значит, вовсе не грех извлечь из них пользу. - Я немного помолчал и продолжил: Кстати, Александр Семенович, ты можешь еще раз обвинить меня в приверженности старой схеме, но здравый смысл мне подсказывает и я убежден, что мы несколько торопимся с переходом на разработку конструкции под 5,45-мм патрон. На мой взгляд, далеко не исчерпаны возможности 7,62-мм патрона. Надо только активнее поработать в этом направлении.
   - Не могу с твоей позицией согласиться, - возразил Константинов. - Потому что она означает топтание на месте.
   - Ты не первый упрекаешь меня в этом. Вот и на коллегии министр высказал недоумение, почему я не тороплюсь вступать в конкурс. Сам понимаешь, надо все всесторонне взвесить.
   Конструктор всегда работает в условиях альтернатив: и принимая решение на участие в конкурсе, и в ходе проектирования и разработки оружия. Конечно, случаются и озарения, когда первый вариант оказывается и единственно верным. Но это исключение из правил. Выход на качественно новый уровень в разработке конструкций обеспечивают все-таки альтернативные решения. Они требуют от конструктора решительности, точности, я бы сказал, гибкости в выборе наиболее оптимального и целесообразного варианта. Впрочем, в нашей практике нередко соседствуют истинное новаторство и технический авантюризм.
   Особенно склонны забывать о том, что сложное решение приходит раньше, чем простое, и что простое достигается напряженным творческим мышлением, молодые конструкторы. Когда мы отрабатывали и испытывали единый пулемет ПК, у нас возникла проблема с фиксацией газовой трубки. При снятии ствола, едва пулемет, стоявший на сошках, наклоняли вперед, она сходила с пазов и пулемет падал на землю. Мы задумали сделать небольшой фиксатор. Казалось бы, чего проще. Однако пришлось немало повозиться, пока нашли то, что нам надо.
   Одно из интересных решений предложил молодой инженер Л. Г. Коряковцев. Однако мне сразу бросилось в глаза стремление Ливадия Георгиевича пойти по усложненной схеме. Обратил его внимание на это.
   - Да что вы, я все рассчитал по науке, зазоры, размеры, допуски, - стал убеждать меня Коряковцев. - Вот посмотрите.
   Он развернул передо мной чертежи, начал объяснять, горячо доказывая целесообразность принятия предложенной им схемы немедленно, глубоко уверенный в своей правоте.
   - Вот что, Ливадий Георгиевич, давай решим вопрос так, - пододвинул я поближе к себе чистый лист бумаги и взял ручку. - Сейчас я напишу записку начальнику опытного цеха, чтобы тебе вне очереди помогли выполнить фиксатор в металле. Потом примерим деталь непосредственно на пулемет.
   Коряковцев ушел. Вскоре он, сияющий, появился в кабинете с отработанным фиксатором. Поставили деталь на место и сразу увидели: конструкция ее не отвечала требованиям простоты устройства и удобства при обращении с оружием.
   - Вы оказались правы, - признался Ливадий Георгиевич.
   Конечно, приказать молодому конструктору искать другой вариант гораздо легче, чем помочь ему довести до конца свой замысел, пусть и ошибочный. Чаще всего ни приказ, ни убеждение не действуют на творческого работника. Вот почему стараюсь всегда дать возможность инженеру попробовать в металле то, что он задумал. Конечно, если вижу, что вариант не безнадежно ошибочный. Настоящая творческая личность формируется через проверку опытом, пробуя и ошибаясь, увлекаясь и разочаровываясь,
   У В. В. Камзолова, например, постоянно жила страсть к штамповке деталей. При разработке единого пулемета и потом, при его модернизации, Владимир Валентинович вносил предложения по штамповке, в частности, возвратного механизма подающего рычага. Интересным, считаю, его замысел изготавливать патронную ленту, ее звенья из пластмассы. Он зажигался своими идеями. Я старался осторожно поправить молодого коллегу, когда он чрезмерно увлекался и уходил на ошибочный путь. И если он продолжал настаивать на своем, давал возможность ему экспериментировать.
   Когда мы на испытаниях убеждались, скажем, что возвратный механизм в штампованной конструкции не обеспечивал достаточной надежности, высоких эксплуатационных качеств оружия, оказывался довольно сложным в производстве, тогда только Владимир Валентинович отступал. Мне были по душе его напористость, желание доказать свою правоту, настоять на своем решении. При модернизации единого пулемета у нас пошли в штампованном варианте подающие пальцы рычага - одного из элементов системы питания оружия, предложенного Камзоловым. Стараясь развивать в характере молодых конструкторов склонность к конструктивно-техническому осмыслению детали, механизма, узла, я и сам жил стремлением к постоянному творческому росту.
   Вступив в конкурс по модернизации единого пулемета, мы выдвинули в качестве исходных несколько альтернативных вариантов. Один из них - отработка изделия со значительными изменениями конструкции узлов и деталей, другой - на базе схемы ПК добиться снижения веса, повышения технологичности изготовления и максимальной унификации деталей. Еще одно условие - облегчить треножный станок.
   Мы решили остаться верными идее унификации и при модернизации ПК. Основные усилия сосредоточили на борьбе за снижение веса оружия и повышение его технологичности. Казалось бы, откуда взять еще 1,5 килограмма, на которые предлагалось облегчить пулемет? Просчитали массу вкладыша ствола и нашли возможность уменьшить ее. На 0,6 миллиметра стал тоньше лист на кожухе ствольной коробки. Облегчили ствол, пламегаситель, доработали патронную коробку...
   Все складывалось из граммов, десятых и даже сотых миллиметра. Вместе с заводскими технологами вели эту, незаметную на глаз, работу инженеры нашего КБ В. Н. Пушин, А. Д. Крякушин, А. И. Юферов, В. А. Лекомцев, Н. И. Милютин, И. А. Говязин, Э. Старцев. Каждый из них вносил свой вклад в борьбу за снижение веса пулемета.
   Вес же треножного станка был сброшен почти наполовину, с 7,7 килограмма, которые имела конструкция Саможенкова, до 4,5 килограмма - у станка, предложенного конструктором Степановым. Путь, по которому пошел Л. В. Степанов при разработке своего изделия - упрощение конструкции за счет сокращения ряда элементов станка, - считаю одним из самых разумных и перспективных в конструировании. Конечно, упрощение ради упрощения никакого ощутимого эффекта не принесет и чревато снижением надежности образца.
   Леонид Викторович пошел путем использования многофункциональности элементов. Проще говоря, сумел нагрузить оставшиеся элементы (Степанов у своего изделия по сравнению со станком Саможенкова сократил количество деталей на 29 штук, почти на 40 процентов уменьшив трудоемкость изготовления) дополнительными функциями. Этот прием конструкторы считают очень эффективным, потому что он ведет к простоте изделия, уменьшает затраты на его производство.
   - Откуда у вас такое умение технологически вылизывать конструкции? поинтересовался я у Леонида Викторовича, когда мы ближе узнали друг друга в ходе совместной работы по модернизации пулемета.
   - Школа сказывается. Ведь я после окончания института поначалу работал технологом в сборочном цехе конструкторского бюро. Довелось принимать участие в технологической отработке станка Саможенкова сначала под пулемет Никитина Соколова, потом - под ваше изделие. И только года через три, почувствовав вкус к самостоятельной работе, перешел в КБ конструктором. А знаете где изготавливали первый макет станка моей конструкции под ваш пулемет?
   - Видимо, в опытном цехе завода?
   - Ошибаетесь. Сделай он был в студенческом конструкторском бюро, которым я в то время руководил на общественных началах, - рассмеялся Степанов. - Эта школа тоже многое мне дала. Развивая у студентов умение нагружать элементы конструкции одновременно несколькими различными функциями, я сам совершенствовался.
   В треножном станке Степанова были унифицированы или совмещены многие элементы. Не стану их перечислять. Скажу лишь об одном, характерном для всей работы. Для переноски станка вместе с пулеметом на поле боя он ввел на его правой ноге стойку, на которой сумел укрепить еще и патронную коробку. Какое преимущество имело это нововведение? Оно дало возможность во время боя переносить станок вместе с пулеметом одному номеру расчета и менять огневую позицию без разряжания оружия.
   Подходы Леонида Викторовича к конструированию близки мне по духу. Он умеет видеть за второстепенными моментами принципиальные факторы, определяющие функционирование образца, действующую, полную динамизма модель работающего механизма, отражает конструкцию лаконичными средствами, просто и выразительно. Мне импонирует его стремление постоянно улучшать, обновлять образец, искать новые области его применения, исходя при этом из экономических интересов, существенно повышать технические характеристики изделия путем изменений, не нарушающих ход серийного производства.
   Принятие к единому модернизированному пулемету ПКМ треножного станка конструкции Степанова еще более повысило боевые качества оружия.
   "Конструктор, который постоянно доводит свою работу, находящуюся в эксплуатации, до более высокой степени совершенства, имеет возможность раньше других установить необходимость новой разработки и момент, когда он должен заменить старую, исчерпавшую свои возможности. И если благодаря этому он создает конструкцию с новым уровнем возможностей, которая приходит на смену предыдущей работе, то такая преемственность становится полной наградой за постоянные усилия конструктора, направленные на совершенствование своих произведений"
   - суждение это принадлежит А. А. Рихтеру, конструктору-оружейнику, немало поработавшему над созданием образцов вместе с известным конструктором авиационного вооружения А. Э. Нудельманом.
   Он не раз высказывал их мне в беседе при наших с ним встречах, а концентрированно сформулировал в своей книге "Логика конструкторского мастерства". Проектирование и разработка конструкций с новым уровнем возможностей, преемственность всего лучшего, что заложено в прежних разработках, - это, считаю, важнейшее условие успешной деятельности конструктора, как бы высоко он ни поднимался в своих замыслах.
   Вот с преемственности мы начали и при проектировании автомата под патрон 5,45-мм калибра. Так что новый образец рождался не на голом месте, что, на мой взгляд, во многом определило и наш успех в конкурсе.
   Если у нас в стране лишь во второй половине 60-х годов началась разработка автомата под малокалиберный, или, как еще его называют, малоимпульсный, патрон, то армия США в это время уже приняла на вооружение и новый 5,56-мм патрон, и новую винтовку М16. Доработанная позже известным американским конструктором Е. Стоунером, она получила наименование М16А1.
   По трудности разработки, по поиску подходов конструирование автомата под патрон 5,45-мм калибра можно сравнить, наверное, только со временем рождения АК-47 - отца всей семьи нашей системы. Поначалу, когда мы решили взять за основу схему автоматики АКМ, один из заводских руководителей высказал мысль, что искать тут что-то и выдумывать нет необходимости, дескать, достаточно будет простого перестволения. Я подивился в душе наивности такого суждения.
   Конечно, поменять ствол большего калибра на меньший дело нехитрое. Потом, кстати, и пошло гулять расхожее мнение о том, что мы будто бы всего лишь поменяли цифру "47" на "74". Полагаю, этот слух был пущен кем-то из конкурентов из-за желания принизить значение нашей многолетней работы, приуменьшить ее сложности. И такое случается в жизни.
   Нет, не о перестволении мы думали, когда взялись за разработку нового вида оружия. При общей сохранности принципиальной схемы прежней системы мы переработали очень многие узлы и детали. Из 25 сборочных единиц и 97 деталей, входивших в будущий образец АК-74, мы заимствовали из 7,62-мм автомата 9 сборок и 52 детали, что составляет соответственно 36 и 53 процента. Самая большая сложность состояла в том, что изменять пришлось важнейшие, командные, детали и узлы.
   Малый калибр таил в себе много непредвиденных особенностей, ставивших порой под сомнение всю работу. Больше всего пришлось потрудиться над стволом и автоматикой оружия. В ходе разработки образца мы попали в своеобразные ножницы. Как производственники, так и некоторые военные товарищи представители главного заказчика, требовали от меня максимального упрощения деталей и узлов, что, по их мнению, давало возможность снизить трудоемкость изготовления автомата.
   Я сам всегда обеими руками голосовал за простоту устройства оружия, поклонялся и поклоняюсь этому "богу". Но разработка малокалиберного автомата являлась как раз тем самым особым случаем, когда высокая надежность достигалась ценой некоторого усложнения конструкции. На меня же продолжали оказывать давление: об усложнении не может быть и речи, упрощай.
   Мне пришлось тогда искать встречи с генерал-лейтенантом А. А. Григорьевым, в то время председателем научно-технического комитета - заместителем начальника Главного управления Министерства обороны по опытно-конструкторским и научно-исследовательским работам.
   - Слышал, не все ладится у вас с разработкой нового образца? - Александр Афанасьевич сел напротив меня, пододвинул к себе какую-то папку, положил на нее ладонь. - Вот тут документы, свидетельствующие о том, что вы, не считаясь с мнением некоторых специалистов, встаете на путь усложнения конструкции.
   - Хочу уточнить сразу: отвергаю лишь некомпетентное мнение. - Я посмотрел на папку, где находились докладные. - Борьба за надежность оружия при переходе на малый калибр требует и иных, нестандартных, подходов и даже отступлений от некоторых классических схем. Усложнение какой-либо детали или узла, повышающее живучесть автомата, на мой взгляд, оправданно.
   - Но вам ли, конструктору с опытом, не знать, что усложнение конструкции это и отход от основополагающего принципа в конструировании - простоты устройства изделия, и повышение трудоемкости изготовления, и удорожание в производстве.
   - Александр Афанасьевич, я как бывший солдат стараюсь всегда поставить себя на его место. Поверьте, взяв оружие в руки, он в бою не станет думать, в какую цену обошелся государству автомат, что намудрил в нем конструктор. Для него важно другое: насколько надежно, безотказно его оружие, сможет ли оно жить, стрелять, побывав в воде, искупавшись в песке.
   - Согласен, солдат должен быть уверен в своем оружии, не бояться, что разорвется ствол или что-то случится с гильзой, - подтвердил Григорьев. Только нам с вами при решении опытно-конструкторских тем следует подниматься на уровень и государственных интересов.
   - Неужели вы считаете, будто я, усложняя конструкцию, не думаю об экономической стороне дела? - Меня за живое задели слова генерала. - Да и с каких это пор конструкция с новым уровнем возможностей, со схемной унификацией начала вызывать сомнение в ее технологичности и отсутствии простоты устройства?
   - Ладно, не будем горячиться, - успокаивающе поднял ладонь Григорьев. Лучше повернем разговор в несколько иную плоскость. Что в работе над образцом вызывает у вас наибольшие трудности и за счет каких маневров вы выходите из сложных ситуаций? Насколько мне известно, главная загвоздка заключается в отработке ствола?
   - Да, со стволами большие трудности. И, как я понимаю, не только у меня, но и у других разработчиков оружия. Очень плохо живет. Моментально изнашиваются нарезы. Что и говорить, малый калибр да еще слишком "жесткая" пуля - все это сочетать нелегко.
   - И какие, если не секрет, планы по обузданию износа?
   - Секретов больших тут нет. Увеличиваем хромопокрытие внутри ствола, изыскиваем другие способы повышения его износостойкости. - Я стал перечислять то, что мы делаем. - Сейчас боремся с водобоязнью автомата. К сожалению, еще один недостаток малого калибра - вода из ствола сама не вытекает.
   - Конечно, солдату в бою не до того, чтобы для удаления капель воды в системе то и дело опускать оружие стволом вниз, трясти его и при этом передергивать затвор, - поразмышлял вслух Александр Афанасьевич. - Не писать же отдельную инструкцию, как вести себя, если вода попадает в ствол.
   - Вот чтобы не возникала необходимость в такой памятке, какая имеется, к примеру, у американского солдата по винтовке М16, мы и вышли в устройстве автоматики и ствола за рамки классической схемы. Для исключения выштамповки капсюля и разрыва гильзы боек вывели за зеркало затвора и замкнули чашечку затвора.
   - Но подождите, такая вольность в конструировании оружия никогда не разрешалась! - воскликнул Григорьев. - Вы действительно перешагнули границу, через которую, считалось, переходить нельзя.
   - Поначалу и мы сомневались. Слишком дерзким для этой конструкции казался такой шаг, - подтвердил я слова генерала. - Но вот получилось. Конструкция, правда, несколько усложнилась. Так ведь, наверное, овчинка выделки, как в народе говорят, стоит. У нашего автомата пропала водобоязнь, а у солдата прибавится уверенности, что его личное оружие в бою не подведет ни при каких обстоятельствах.