Кальдерон Педро. Стойкий принц

Кальдерон Педро
Стойкий принц

   Педро Кальдерон Де Ла Барка
   Стойкий принц
   (перевод Константина Бальмонта)
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
   Дон Фернандо, принц
   Дон Энрике, принц
   Дон Хуан Кутиньо
   Царь Феса, старик
   Мулей, начальник армии
   Селин
   Брито, шут
   Альфонсо, король Португалии
   Таруданте, царь Марокко
   Феникс, инфанта
   Роза
   Сара
   Эстрелья
   Селима
   Португальские солдаты
   Пленники
   Мавры
   Сцена в Фесе и его окрестностях
   и в окрестностях Танхера.
   Действие начинается в 1437 году.
   ХОРНАДА ПЕРВАЯ
   СЦЕНА 1-я
   Сад Царя Фесского.
   Пленники выходят с пением; Сара.
   Сара
   Ну, пойте, пойте, звуки песен
   С прекрасной Феникс говорят,
   Пока она, внимая песне,
   Меняет пышный свой наряд.
   Ей часто нравились напевы
   Печали, плена и скорбей.
   Первый пленник
   Те песни, что рождались волей
   Колодок наших и цепей,
   Ужель могли ей быть желанны?
   Сара
   Могли и были. Пойте ей.
   Она вас слушает отсюда.
   Второй пленник
   То будет худшей из скорбей.
   О, Сара нежная, лишь звери,
   Лишь птицы, чья душа во тьме,
   Чей дух мышленьем не украшен,
   Поют, веселые, в тюрьме.
   Сара
   Так никогда вы не поете?
   Третий пленник
   В усладу горести своей,
   Но не чужой, слагаем песни.
   Сара
   Она вас слушает. Скорей.
   Пленники (поют)
   Все высокое сдается
   Тяжкой силе долгих лет.
   Время с легкостью несется
   Для губительных побед.
   СЦЕНА 2-я
   Роза. - Те же.
   Роза
   Ступайте, пленники, из сада,
   И пенье кончите. Сюда
   Выходит Феникс молодая,
   Как предрассветная звезда,
   И ей гордится луг зеленый,
   И ей украшены цветы.
   (Пленники уходят.)
   СЦЕНА 3-я
   Феникс, Эстрелья и Селима,
   как бы кончая одевать Инфанту. - Сара, Роза.
   Эстрелья
   Второй зарею к нам являясь,
   Как царственно прекрасна ты!
   Сара
   И первая сказать не смеет,
   Что ей обязаны одной
   Своим багряным блеском - роза,
   Жасмин - своею белизной.
   Феникс
   Подайте зеркало.
   Эстрелья
   Не надо
   Просить совета у него:
   Ни одного нет недостатка
   В картине лика твоего.
   (Ей дают зеркало.)
   Феникс
   Что в красоте (пусть я признаю,
   Что я красива), что мне в ней,
   Коль нет веселья, нет блаженства?
   Селима
   Какая ж боль в душе твоей?
   Феникс
   Ах, если б знала я, Селима,
   Что мучит сердце, мне б тогда
   Усладой горести служила
   Моя сердечная беда!
   Когда б я знала, в чем страданье
   И чем нарушен мой покой,
   Я назвала бы огорченьем
   То, что зову теперь тоской.
   Но я лишь чувствую и знаю
   Глухую боль каких-то ран,
   Воспринимаю огорченно
   Души встревоженной обман.
   Сара
   Когда тебя не развлекает
   Весною расцвеченный сад,
   Где в пышном храме из жасминов
   Колонны роз, блестя, молчат,
   Отправься к морю: лодка будет
   Воздушной колесницей дня.
   Роза
   И на волнах увидя столько
   Живого блеска и огня,
   Печально сад промолвит морю:
   "Уж солнце, в мир бросая тень,
   В свое вернулось средоточье:
   Как быстро минул этот день!"
   Феникс
   Напрасно, образуя тени,
   Являя дали, тешит взор,
   Средь отражений и сияний,
   Земли и моря дружный спор.
   С цветами спорят блеском волны,
   С волнами речь ведут цветы,
   И друг у друга отнимают
   Первопрестольность красоты.
   Увидя, как умеет море
   Движеньем волн своих дышать,
   Стремятся в зависти растенья
   Его теченью подражать:
   И потому зефир влюбленный,
   Волнуя цвет и аромат,
   Колеблет нежные растенья
   И изменяет пышный сад,
   И он является не садом,
   А океаном из цветов:
   И море, видя с огорченьем,
   Как вешний сад и свеж и нов,
   Стремится также разукрасить
   Роскошной пеной берег свой,
   Высокие ломает волны,
   С их белизной и синевой,
   И в состязании изящном,
   Вторичный воплотив закон,
   Красуется залив зеленый
   И голубой цветущий склон,
   И красотою ярких перьев,
   И переливностью сквозной,
   Блистает сад, как море в цвете,
   И море точно сад весной:
   Так как же тосковать должна я,
   Когда привлечь не могут взор
   Земля и небо, сад и море?
   Сара
   Велик души твоей раздор.
   СЦЕНА 4-я
   Царь, с портретом. - Те же.
   Царь
   Когда недуг твой позволяет
   Дать отдых для сердечных бед,
   Пусть этот подлинник прекрасный
   (То подлинник, а не портрет,
   В нем дышит жизнь) тебе расскажет,
   На утешение всем нам,
   Что Принц мароккский, Таруданте,
   Кладет венец к твоим ногам.
   Он от него послом явился,
   И несомненностью зови,
   Что раз посол немым приходит,
   Так с ним послание любви.
   В его защиту я вступаюсь:
   Он десять тысяч мне дает
   Проворных всадников, которых
   В моих войсках недостает.
   А я как раз намереваюсь
   Немедля Сеуту отбить.
   Пусть стыд положит гнев на милость
   И не препятствует любить
   Того, кто будет в нашем Фесе,
   На много беспечальных дней,
   Блистательно короноваться,
   Как царь над красотой твоей.
   Феникс
   Аллах да будет мне защитой!
   Царь
   Ну, что ж ты опускаешь взор?
   Что так тебя тревожит сильно?
   Феникс (в сторону)
   Увы, мой смертный приговор.
   Царь
   Что говоришь ты?
   Феникс
   Государь мой,
   Ты знаешь, что уж столько дней
   Ты был мой царь, отец, владыка.
   Что ж говорить мне? (В сторону.) (О, Мулей!
   Какой тобой утрачен случай!)
   Молчание (О, горе мне!)
   Есть знак лишь моего смиренья.
   (В сторону.)
   (О, лжет душа, горя в огне,
   Лжет голос, говоря такое!)
   Царь
   Возьми портрет.
   Феникс (в сторону)
   Возьму рукой,
   По принужденью, не душою.
   (Слышен пушечный выстрел.)
   Сара
   Встречают пушечной пальбой
   Мулея, кончившего ныне
   По морю фесскому блуждать.
   Царь
   И справедлива эта встреча.
   СЦЕНА 5-я
   Myлей, с жезлом главнокомандующего. - Те же.
   Мулей
   Дай ноги, Государь, обнять!
   Царь
   Мулей, счастливое прибытье!
   Myлей
   Кто, прибывая, видит свет
   Такой властительнейшей сферы,
   Чьей силой мир кругом одет,
   И кто, вступая в пристань, видит
   Дочь солнца, ясную зарю,
   Его прибытие счастливо,
   Я это смело говорю.
   Прошу, сеньора, дай мне руку.
   Я эту милость заслужил:
   Лишь для тебя готовя славу,
   Я не щажу послушных сил.
   (В сторону.)
   (Ушел как раб, и вновь с любовью,
   Как прежде пылкой, прихожу).
   Феникс (в сторону)
   (О, небеса! Что предо мною?)
   Я с благодарностью гляжу,
   Мулей, на преданность и верность.
   (Я умираю.) Твой приход
   Да будет счастлив.
   Мулей (в сторону)
   Нет, как вижу,
   Он много мне сулит невзгод.
   Царь
   Что ж нового, Мулей, на море?
   Мулей
   Теперь терпенье покажи:
   Дурные вести приношу я.
   Царь
   Все, что ты знаешь, нам скажи:
   Кто одарен душою стойкой,
   Тот с ликом ясности всегда
   Добро и зло равно встречает.
   Сядь, Феникс нежная, сюда.
   Феникс
   Я здесь.
   Царь
   Садитесь все. Внимайте.
   Не скрой молчаньем ничего.
   (Царь и дамы садятся.)
   Мулей (в сторону)
   (Нет красноречья, нет молчанья,
   Увы, у сердца моего.)
   Великий Царь, как повелел ты,
   С двумя галерами я вышел,
   Чтоб совершить объезд по морю
   Вдоль берберийских берегов {1}.
   Твоим намерением было,
   Чтоб прибыл я в тот город славный,
   Что звался некогда Элисой;
   У самой бухты он стоит
   Близ Геркулесова пролива {2},
   Название его от Сейдо,
   А Сейдо, Сеута, в еврейском,
   Как и в арабском, красота.
   Воистину красив тот город!
   Но небеса его отторгли
   От твоего венца, владыка;
   Быть может, мудрый Магомет
   Хотел свой гнев явить нам в этом,
   И в посрамленье нашей силы
   Нам португальские знамена
   На башнях видятся его.
   И в них насмешка нашей славы,
   Для нашей гордости преграда
   Кавказ, которым задержался
   Могучий Нил твоих побед {3},
   И посредине перервавшись,
   Поток разливный остановлен,
   И путь в Испанию утрачен.
   Так выполняя твой приказ,
   Я вышел в море, чтоб разведать,
   Какой он вид теперь имеет,
   Какие в нем сокрыты силы,
   И как вернее можешь ты,
   Уменьшив тяжесть предприятья,
   Начать войну. Да будет воля
   Небес на то, чтобы с победой
   Тебе был город возвращен!
   Хотя теперь нам ждать придется,
   Покорствуя беде важнейшей;
   И замысел ты свой отвергни,
   Увидя, что зовет другой:
   Войска, которые тобою
   Для Сеуты предназначались,
   Должны к Танхеру устремиться,
   Там та же горькая беда,
   Там то же горькое несчастье,
   Там та же пытка, та же мука.
   Я это знаю, потому что
   Однажды, утренней порой,
   В тот час, когда, полупроснувшись,
   И смутный запад попирая,
   Выходит солнце, разметавши
   Волну сияющих волос
   Над нежной белизной жасминов,
   Над блеском роз багряноцветных,
   И тканью золотой стирает
   С очей проснувшейся зари
   Сверканье слез огня и снега,
   Их превращая в пышный жемчуг,
   Вдали на море увидал я
   Громаду тяжких кораблей:
   И в это первое мгновенье
   Не мог решить мой взор смущенный,
   Что было там на горизонте,
   Утесы или корабли.
   Подобно как в живописаньи
   Искусной кистью создаются
   Виденья, облики, и дали,
   И, перспективой обольщен,
   То видит глаз глухие горы,
   То города с их светлой славой,
   Всегда рождает отдаленность
   Толпу чудовищ для очей,
   Так точно в областях лазурных,
   Смешавши волны с облаками
   И море с небом сочетая,
   Сплетенье света и теней
   Родило тысячи обманов
   Для глаз, увидевших сначала
   Лишь облик смутных очертаний
   Без различенья четких форм.
   Сперва, увидев, что краями
   Те отдаленные предметы
   Уходят в небо, мы решили,
   Что это были облака
   Из тех, которые стремятся,
   К сафиру моря прикоснувшись,
   Зачать потоки дождевые,
   Чтоб их кристаллами родить.
   И складно было так подумать,
   Неисчислимая громада,
   Казалось, всю морскую бездну
   По капле думала испить.
   Потом нам ясно показалось,
   Что это рой морских чудовищ
   В сопровождении Нептуна
   Из водных выступил пещер;
   Игрушка утреннего ветра,
   Вздувались паруса, качаясь,
   И нам казалось, это крылья
   Качаются над зыбью волн.
   Но этот Вавилон огромный
   Приблизился, и было видно,
   Что вымпела с их трепетаньем
   Его висячие сады.
   Удостоверенное зренье
   Тогда узнало без ошибки,
   Что это близилась армада
   По глади рассеченных вод.
   Вкруг кораблей взметались волны,
   Они кудрявились, крутились
   То серебристыми скалами,
   То горами из хрусталя.
   Такие вражеские силы
   Перед собою увидавши,
   Я повернул: порой умело
   Бежать - есть тоже победить.
   Подробно море это зная,
   Зашел я в замкнутую бухту,
   Где под прикрытьем двух утесов
   Нашел прибежище себе.
   И мог без страха встретить ярость
   Такой могущественной силы,
   Явившейся на изумленье
   Земли и моря и небес.
   Они пришли, нас не заметив,
   И я, желая (столь понятно!)
   Узнать, куда армада эта
   Направила дальнейший путь,
   Решил вторично выйти в море,
   И этот раз мои надежды
   Напрасными не оказались,
   Всевышней волею небес:
   От флота сильного отставший
   Один корабль на зыби водной,
   Незащищенный, слабо бился,
   Он, как позднее я узнал,
   От всей армады, перенесшей
   Свирепость бури, отделился,
   И был разбит, и был разорван,
   И так наполнен был водой,
   Что не могли его насосы
   Ее вычерпывать: качаясь
   И наклоняясь вправо, влево,
   Он выплывал и утопал,
   Я подошел к нему вплотную,
   И утопавших тем утешил,
   Хоть я и мавр, - иметь в несчастьи
   Товарища, - приятно всем,
   Настолько, что усладой служит
   И вид врага. Желанье жизни
   Настолько охватило многих,
   Что, сделав лестницей канат,
   Они сдались, хотя другие
   Их осуждали, восклицая,
   Что жить - не жить, живя без чести,
   И с португальским хвастовством
   Сопротивленье оказали.
   Один из сдавшихся подробно
   Поведал, что армада эта
   Из Лиссабона шла в Танхер,
   Чтоб осадить его геройски,
   И на стенах его зубчатых
   Чтоб португальские знамена
   Блистали так же, как всегда
   На Сеуте мы это видим,
   Когда выходит в небо солнце.
   Царь португальский, Эдуарте,
   Чья слава, полная побед,
   Витает с римскими орлами,
   Своих двух братьев посылает,
   Энрике и Фернандо, славу
   Столетья нашего, чтоб здесь
   Они победой увенчались.
   Магистры ордена - чье имя
   Христос и Авис, - эти братья {4};
   И на груди у них кресты,
   Зеленый крест и крест багряный.
   Они четырнадцати тысяч
   Солдат выплачивают деньги,
   Тех не считая, государь,
   Что служат им в свой счет, бесплатно.
   Коней могучих десять сотен
   Дала испанская надменность,
   И каждый конь - как ягуар,
   Как ягуар, одетый тигром.
   Они теперь уже в Танхере,
   И в этот час, о, государь мой,
   Ступают по его пескам,
   А если нет, то проплывают
   Вдоль берегов. Так поспешим же
   И защитим его: бесстрашно
   Бич Магомета подними,
   И лучший лист из книги смерти
   Исторгни властною рукою,
   Быть может, совершится ныне,
   Что Морабиты предрекли,
   Что португальская корона
   Найдет злосчастную могилу
   Среди песков, сожженных солнцем,
   На африканских берегах.
   Пусть силою меча кривого
   Кровь португальцев изольется,
   И ширь полей зелено-синих
   Воспримет ярко-алый цвет.
   Царь
   Молчи, не говори мне больше,
   Твои слова смертельный яд,
   Они во мне свирепость будят
   И казнью лютою казнят.
   Пускай Инфанты с мощной ратью
   Идут, подобные огню.
   Я укрощу смельцов кичливых
   И в Африке похороню.
   Мулей, ты с конницей немедля
   Отправься к берегу и там
   Держись, пока с своею силой
   Я не приду на помощь к вам.
   Твоей я крови доверяюсь.
   Ты в стычку вовлеки врагов,
   Не дозволяя захватить им
   Все протяженье берегов,
   А я с проворностью такой же,
   Как ты, неся с собой беду,
   Всех остальных бойцов бесстрашных
   На поле битвы приведу.
   Мы кровью спор запечатлеем,
   Мы явим для веков пример,
   И Сеута моею будет,
   Им не достанется Танхер.
   (Уходит.)
   СЦЕНА 6-я
   Феникс, Мулей, Сара, Роза, Эстрелья, Селима.
   Мулей
   Хоть ухожу, но не хочу я
   Уйти, о, Феникс, без того,
   Чтоб не сказать, что умираю
   Я от недуга моего.
   И мой недуг меня заставит
   Почтительность к тебе забыть:
   Но тот, кто ревностью терзаем,
   Учтивым может ли он быть?
   В твоей руке прекрасно-белой
   Скажи, врагиня, чей портрет?
   Кто этим счастием обласкан?
   Скажи мне, кто? Но, впрочем, нет.
   Не говори мне оскорблений:
   Не слыша от тебя, кто он,
   Его в твоей руке увидя,
   Я слишком, слишком поражен.
   Феникс
   Мулей, хотя мое желанье
   Тебе позволило любить,
   Но оскорбительным, но грубым
   Со мною ты не должен быть.
   Myлей
   То правда, Феникс, сам я знаю,
   Что так нельзя мне быть с тобой;
   Но видит небо, что, ревнуя
   И мучаясь, я сам не свой.
   Тебе служил, тебя любил я,
   Тебя я в сердце берегу;
   Но если я молчал, влюбленный,
   Молчать, ревнуя, не могу.
   Феникс
   Твоя вина не заслужила,
   Чтоб объясненья я дала,
   Но для себя самой хочу я,
   Чтоб не было меж нами зла.
   Причина есть...
   Мулей
   Так есть?
   Феникс
   Конечно.
   Мулей
   Да сохранит тебя Творец!
   Феникс
   Портрет мне...
   Мулей
   Послан?
   Феникс
   Таруданте.
   Мулей
   Зачем?
   Феникс
   Затем, что мой отец,
   Не зная о моей заботе...
   Myлей
   Отлично.
   Феникс
   Пожелал, чтоб два
   Владенья царские...
   Myлей
   Довольно.
   Причина, значит, такова?
   Творец тебя да покарает!
   Феникс
   Но в чем, скажи, моя вина,
   Когда отец замыслил это?
   Myлей
   Ты лучше умереть должна
   Была сегодня, но портрета
   Не принимать.
   Феникс
   Свою боязнь
   Могла я скрыть, но что же сделать
   Могла бы я?
   Мулей
   Пойти на казнь,
   Как я пошел бы.
   Феникс
   Неизбежность.
   Myлей
   Ты позабыла свой обет.
   Феникс
   Я уступила поневоле
   Насилию.
   Myлей
   Насилья нет!
   Феникс
   Так что же?
   Myлей
   Я, с тобой расставшись,
   Мою надежду схоронил.
   И так как снова убеждаться
   В твоей измене - выше сил,
   Я ухожу, - ты можешь, Феникс,
   Мне пожелать побольше зла.
   Феникс
   Иди, разлука неизбежна...
   Myлей
   Уже душа моя ушла.
   Феникс
   В Танхер, а сетованья после
   Окончишь в Фесе, в свой черед.
   Myлей
   Да будет мой недуг продолжен.
   Феникс
   Прощай, разлука нас зовет.
   Myлей
   Итак, портрета не отдавши,
   Ты мне велишь теперь идти?
   Феникс
   Когда б не Царь, его давно бы
   Я уничтожила.
   Myлей
   Пусти,
   Отдай же, говорю, портрет мне,
   Пусть вырву из руки - того,
   Кто за моей спиною вырвал
   Меня из сердца твоего.
   (Уходят.)
   СЦЕНА 7-я
   Побережье Танхера.
   За сценой слышен звук рожка,
   шум высадки на берег, затем выходят Дон Фернандо,
   Дон Энрике, Дон Хуан Кутиньо
   и португальские солдаты.
   Дон Фернандо
   О, Африка прекрасная, пусть первым
   На берег твой песчаный я вступлю,
   Чтоб тяжести шагов ты уступила,
   Как волны уступают кораблю.
   Дон Энрике
   А я вторым на почве африканской
   Встаю. (Падает.) Да осенит нас Дух Святой!
   И здесь за мною следом предвещанья.
   Дон Фернандо
   Энрике, прогони свой страх пустой.
   Раз ты упал, паденье это значит,
   Что пред тобою самая земля,
   Как пред царем, объятья раскрывает.
   Дон Энрике
   Пустынны горы, долы и поля,
   Арабы, увидав нас, прочь бежали.
   Дон Хуан
   Танхер закрыл ворота стен своих.
   Дон Фернандо
   Граф де Миральва, Дон Хуан Кутиньо,
   Враги ушли, но мы отыщем их.
   Исследуйте подробно поле битвы,
   И прежде чем полдневный жгучий зной
   Нас будет жечь и ранить беспощадно,
   Забросьте в город возглас боевой.
   Скажите, чтоб не думал защищаться,
   А ежели царит упорство в нем,
   В Танхер ворвавшись, быстро я сумею
   Его наполнить кровью и огнем.
   Дон Хуан
   Смотри же, как, направившись к воротам,
   Я вплоть до крепостных приближусь круч,
   Хотя бы там вулкан огней и молний
   Извергнул к солнцу сонмы дымных туч.
   (Уходит.)
   СЦЕНА 8-я
   Брито, Дон Фернандо, Дон Энрике,
   португальские солдаты.
   Брито
   Благодаренье Богу, я на суше.
   Иду, куда хочу. Апрель и май.
   Ни тошноты, ни ужасов, ни качки,
   И я не в море. Ну, вода, прощай.
   Не в море я, где даже самый быстрый
   К чудовищу из дерева причтен,
   И может быть судьею этим глупым
   Внезапно на погибель осужден.
   Родимая земля, да не умру я
   В воде, и до последнего конца
   Пускай и на земле не умираю.
   Дон Энрике
   Ты можешь слушать этого глупца?
   Дон Фернандо
   А ты так безрассудно, безутешно
   Не слушаешь, как шепчет страх в тебе?
   Дон Энрике
   Душа моя полна предчувствий темных,
   И казнь моя желательна судьбе:
   Везде я вижу только лики смерти,
   С тех пор как флот оставил Лиссабон,
   Едва на этот берег берберийский
   Набег армады нашей был решен,
   Как Аполлон, весь в саване туманов,
   Сокрыл свой образ, между туч, вдали,
   И море, бурей бешеной объято,
   Вдруг разметало наши корабли.
   Взгляну на море - там ряды видений,
   На небо - там в лазури вижу кровь,
   На воздух - там ночные вьются птицы,
   Смущенный, я смотрю на землю вновь,
   Разъятая, она могилы кажет,
   Я падаю, бессилием объят.
   Дон Фернандо
   Я изъясню тебе твои сомненья,
   Печалиться не нужно, милый брат.
   Один корабль у нас разбила буря,
   И этим самым море предрекло,
   Что слишком много войска взято нами;
   Оделось небо пышно и светло,
   В багряный цвет, - не ужас в том, а праздник;
   Чудовища нам видятся в воде
   И птицы в ветре - создали не мы их,
   И если здесь мы видим их везде,
   Они конец кровавый предвещают
   Своей земле. Не верь в пустой обман,
   Приличны эти все приметы маврам,
   В них указаний нет для христиан.
   Мы оба христиане, и с оружьем
   Не для тщеславья прибыли сюда,
   Не для того, чтоб мир в бессмертных книгах
   Сказания о нас читал всегда.
   Пришли мы возвеличить веру в Бога,
   Ему и честь и слава надлежит,
   Когда дозволит, будем жить счастливо:
   Гнев Божий нас повсюду сторожит.
   Его страшиться должно; но не в страхах
   Пустых нисходит гнев с Его вершин:
   Ему служить пришли мы, не обидеть:
   Так будь же до конца христианин.
   Но что случилось?
   СЦЕНА 9-я
   Дон Хуан. - Те же.
   Дон Хуан
   Повелитель,
   Идя к стене, как ты сказал мне,
   На склоне той горы высокой
   Я конный увидал отряд;
   Сюда стремится он из Феса,
   И так наездники проворны,
   Что кони, кажется, не кони,
   А перелетных стая птиц.
   Их не поддерживает ветер,
   Земля едва их ощущает,
   И воздух и земля не знают,
   Они бегут или летят.
   Дон Фернандо
   Так поспешим же к ним навстречу,
   Вперед направим мушкетеров,
   За ними с копьями и в латах
   Пусть выйдут конные бойцы.
   Начало доброе, Энрике,
   Нам обещает этот случай.
   Его приветствовать должны мы.
   Итак, мужайся.
   Дон Энрике
   Я твой брат.
   Не устрашит меня неверность
   Такого случая и даже
   Не устрашил бы облик смерти.
   (Уходят.)
   Брито
   А что касается меня,
   Мне надо быть всегда в засаде.
   И стычка же! На копья - копья.
   Турнир, скажу вам, превосходный,
   Ну, надо мне скорей в тайник.
   (Уходит.)
   (За сценой слышен призыв к оружию.)
   СЦЕНА 10-я
   Другой пункт побережья.
   Дон Хуан и Дон Энрике, сражаются
   с несколькими маврами.
   Дон Энрике
   Смелей, на них, уже разбиты,
   Повсюду мавры отступают.
   Дон Хуан
   Поля убитыми покрыты
   Солдатами и лошадьми.
   Дон Энрике
   А что ж не видно Дон Фернандо?
   Дон Хуан
   В пылу борьбы он где-то скрылся.
   Дон Энрике
   Отыщем же его, Кутиньо.
   Дон Хуан
   Где ты, повсюду я с тобой.
   (Уходят.)
   СЦЕНА 11-я
   Дон Фернандо, со шпагой Мулея,
   и Мулей, с одним только щитом.
   Дон Фернандо
   На поле битвы опустелом,
   Что общей кажется могилой,
   Или театром самой смерти,
   Остался, мавр, один лишь ты,
   Твои солдаты отступили,
   Твой конь струит потоки крови,
   Покрытый пеною и пылью,
   Он возмущает дольний прах,
   И меж коней, освобожденных
   От седоков своих убитых,
   Тебя добычей он оставил
   Моей властительной руки.
   И я горжусь такой победой,
   Ее желаннее иметь мне,
   Чем видеть это поле битвы
   Венчанным злостью гвоздик.
   Так много пролито здесь крови,
   И так украсилось ей поле,
   И так несчастие громадно,
   Что утомленные глаза,
   Проникшись жгучим состраданьем,
   Уставши всюду видеть гибель,
   Невольно ищут, не глядит ли
   Меж красного зеленый цвет.
   Итак, твою сразивши храбрость,
   Я из коней, бродивших в поле,
   Взял одного, и оказался
   Таким чудовищем тот конь,
   Что, сын ветров, он притязает
   Быть у огня усыновленным,
   И между пламенем и ветром
   Его оспаривает цвет,
   Он белый весь, и потому-то
   Вода сказала: "Он рожденье
   Моих глубин, его из снега
   Могла сгустить одна лишь я".
   По быстроте он, словом, ветер,
   По благородству - пламя молний,
   По белизне - воздушный лебедь,
   По кровожадности - змея,
   По красоте - высокомерный,
   По дерзновенности - могучий,
   По ржанью звонкому - веселый,
   По груди сильной - великан.
   Сев на седле и сев на крупе,
   Вдвоем с тобой чрез море крови
   Мы проносились между трупов
   На оживленном корабле,
   И между пеною и кровью,
   Как бы играя в перламутре,
   Он от хвоста до самой челки
   В стремленьи бешеном дрожал
   И, чуя тяжесть над собою,
   Двойною парой шпор пронзенный,
   Он мчался, чудилось, влекомый
   Теченьем четырех ветров.
   Но и такой атлант могучий
   Под тяжестью своей сломился,
   Затем что тяжкий гнет несчастий
   И зверю чувствовать дано;
   А может быть в своем инстинкте
   Задет, он про себя промолвил:
   "Веселым шествует испанец,
   Печальным едет в путь араб:
   Так против родины я буду
   Изменником и вероломным?"
   Но будет говорить об этом.
   Глубоко опечален ты,
   Скрывает сердце, сколько может,
   Но ты устами и глазами
   Изобличаешь те вулканы,
   Что у тебя в груди кипят,
   И шлешь ты пламенные вздохи,
   И слезы нежные роняешь,
   И каждый раз, как обернусь я,
   Моя душа удивлена;
   Должна другая быть причина,
   Которая тебя печалит,
   Не мог твой дух одним ударом
   Судьбы жестокой быть сражен:
   И было бы несправедливо
   И дурно, если б о свободе
   Так горько плакал тот, кто может
   Так тяжко раны наносить.
   И потому, коль, рассказавши
   Другому о своем несчастьи,
   Тем самым горе облегчаешь,
   Пока к моим мы не придем,
   Раз эту милость заслужил я,
   Тебя степенно и учтиво
   Я убеждаю, расскажи мне,