Каледин Сергей. Шабашка Глеба Богдышева

Каледин Сергей

Шабашка Глеба Богдышева

   Сергей Каледин
   Шабашка Глеба Богдышева
   Лидия Васильевна, продавец из гастронома, давно терзавшая Глеба требованиями узаконить отношения, чуть не села. Главное, за столько лет людей уж насквозь видит, а тут нарвалась: обэхаэсэсовцев обвесила.
   Не посадили. Глеб нашел хорошего адвоката: только год полы мыть в милицейской поликлинике и двадцать процентов -- государству. И вот сейчас Лидочка праздновала победу.
   Заказ еще не принесли, и Лидия Васильевна, чтоб не сидеть впустую, ругала Глеба.
   Глеб страдальчески смотрел на нее.
   -- Послушай, Лидочка, э-это... Вот ты умрешь когда, как спокойно вокруг станет. И маме моей ты про женитьбу долбить голову старую не будешь, и сестра успокоится временно.
   Ругала его сейчас Лидочка за многое: за старую измену, за нежелание расписаться, а главное, за то, что Глеб вывернулся у нее и у мамаши свдей из когтей: едет все-таки мост какой-то чинить. И подгадал-то все как складно: на суде поздравлял вчера, что обошлось, а сегодня, чокнемся, говорит, Лидочка, на прощание -- улетаю послезавтра в Казахстан.
   Глеб пригубил принесенный наконец коньяк -- как бы ни ругалась Лидия Васильевна, а поила его много лет исправно, что, кстати, учла сейчас в гневе:
   -- Сколько я на тебя, зараза, за это время денег извела, две машины купить можно!
   -- Лид, ты, может, э-это... хочешь куда?.. Терпеть-то чего попусту, пузырю только вред временно...
   -- Сам пойди...
   -- И чего тебя не посадили?..-- Глеб сгреб со стола "Приму" со спичками. Потом налил полный бокал коньяка и выпил. И ушел...
   Дверь открыл Васька.
   -- Посадили? -- с надеждой в голосе спросил он.
   -- Пока временно нет,-- ответил Глеб, стягивая полуботинок, не расшнуровывая, носком в каблук, потом второй.-- Победила.
   -- Туфельки-то откуда такие знатные? -- Васька поднял с полу Глебов полуботинок.-- Италия?
   -- Лидка презентовала после суда. За адвоката. Я ей такого адвоката достал!.. А ты-то здесь как?
   -- Тебя жду. Билов сказал, зайдешь. Билеты взял? Глеб кивнул.
   -- А сам-то где? Я ему денег принес.
   -- На каратэ пошел. Ты потише -- дети спят.-- Васька подтолкнул Глеба в большую комнату.-- Тапки надень.^
   -- Не надо,-- скривился Глеб и потопал босиком.
   -- А старые-то куда башмаки дел?
   -- В магазине оставил, они уже выстарились. С другой стороны: на шабашке бы сгодились.
   -- С шабашкой еще вопрос,-- мрачно сказал Васька, плотно закрывая дверь.
   Комната была уставлена книжными шкафами. Пустоты между шкафами завешаны кошмами. Со стен свисали рогатые черепа -- трофеи покойного Билова-старшего, геолога. На стене полуметровый портрет: мрачный мужчина, брюки забраны до колена в шнурованные краги, пенсне, трубка, пробковый шлем...
   -- Прямо Лоуренс Аравийский,-- уважительно сказал Глеб, тыкая пальцем в портрет.-- Хороший мужик был... Не шпион, а профессор. Детки-то не в него... А книг, я гляжу, опять поменело...
   -- От Павла письмо пришло,-- не слушая его, сказал Васька и протянул Глебу конверт.-- Выперли его. Прорабом под Кустанай. А мы с Юлей уже отпуска оформили. Глеб присвистнул.
   -- Он-то пишет, чтоб все равно ехали: работы навалом, а я чего-то...-Васька вздохнул.-- Куда -- неизвестно, к кому -- неизвестно, а если пролетим?
   -- Не должно, раз пишет... А сотней больше, сотней меньше... Тем более билеты куплены.
   -- Я тебе с работы звонил,-- сказал Васька,-- хотел предупредить, чтоб билеты не брал пока. На мать нарвался. Орет...
   -- Да я у Лидки на суду был. Под кабинетным роялем, заваленным бамбуковыми трубками -- флейтами, которыми с недавних пор промышлял хозяин дома, заворочался Будда.
   Глеб нагнулся к щенку. Тот посучил во сне лапками, несколько раз тоненько взвизгнул.
   -- Сон видит,-- улыбнулся Глеб.-- Пропадет собака. Не кормят как надо. И не гуляют.
   В комнату вошла Соня, третья жена Билова. Она кивнула Глебу, утомленным движением сняла очки -- очки выпали у нее из рук. Глеб метнулся подхватить их, но очки не разбились, а повисли на шнурке.
   -- Смотри-ка чего придумали!.. Соня подошла к книжному шкафу, сунула на полку книгу и задумалась -- какую еще взять.
   -- Сонь, ты перекисью ноги мажь, черноту снимет. Лидия Васильевна всегда так делает. И усы мажет. Соня рассеянно посмотрела на него, ничего не сказала и снова отвернулась к шкафу.
   -- Сонь, пожрать-то ему дашь временно? -- спросил Глеб, поглаживая щенка.
   -- Что ты говоришь? Не знаю, Глеб,-- устало ответила Соня.-- Билов им занимается.
   -- Я денег принес, как просили.
   -- Положи где-нибудь...
   Хлопнула дверь.
   -- Здорово,-- пробасил Билов, входя в комнату. Глеб вылез из-под рояля.
   -- Ты чем в каратэ своем дурью маяться, собаку бы лучше покормил! Совсем она у тебя доходит. Морда как у ихтиозавра стала... Будда, Буддочка...
   Щенок открыл глаза и встал. Под ним расплылась небольшая лужица.
   -- Софья!--гаркнул Билов.-- Ты гуляла с собакой?!
   -- Не кричи,-- тихо сказала Соня.-- Глеб денег принес.-- Она наконец выбрала книжку и ушла на кухню. Билов осекся. Когда Соня заговаривала про деньги, он смолкал.
   Не везло ему в последнее время. Цветы закупил в Гагре -- продать на Первое мая. Завяли. Яблоки собирать поехал -- прогорел. Флейты вот решил делать из бамбука, оказалось, никому не нужны. А Соня рожать надумала. Повторно. И ее предшественницы родили по разу. Итого: четвертый. Спасибо, Глеб сотню принес, а то хоть вешайся.
   Билов нацепил на Будду ошейник, нашел поводок.
   -- Ты его получше погуляй-то, борзая, ей бег нужен,-- вдогонку проворчал Глеб.
   Полгода назад умерла Сонина бабушка, оставив в наследство внучке столовое серебро и дореволюционный расползающийся гобелен. На гобелене прыгали борзые. Тогда и родилась идея купить Будду. Серебро пришлось продать.
   -- Так-то если по делу,-- сказал Глеб, глядя на щенячью лужицу,-- без отмазки на мосту страшновато... Не сарай сколотить. Одно дело -- прораб свой, а так... у чужих людей...-- Он с сомнением покачал головой.-- Вытереть надо...-- И пошел в ванную.
   В ванне с одной стороны была сложена грязная посуда, с другой -- белье.
   -- Чем собаку, лучше бы машину стиральную взяли,-- прокряхтел Глеб, забираясь под рояль.
   -- А чего, собственно, страшно?..-- вроде бы сам себя спросил Васька.
   -- Там же варить наверняка надо,-- отозвался из-под рояля Глеб.-- А у нас кто -- сварку? Никто.
   -- Почему? Юлька научился.
   -- Ну, ты-то хоть взрослый человек, Вась. Глупостей не говори. Неделю Юлька с держаком подрыкался -- сварщик?.. Практика нужна. Учиться надо!
   -- Всему учиться -- жизни не хватит! -- Васька начал заводиться.-Освоимся по ходу дела. Печку помнишь? Глеб замолк. Печку -- под Смоленском жилые дома клали -- Васька сложил за сутки. Поглядел, как дед-печник кладет, и во втором доме на спор сложил сам. Один сложил, с Глебом на подхвате. И сам дым пускал. Хвалили печку.
   -- Так я что?.. Поедем... Тем более билеты. Когда на месте-то будем?
   -- В воскресенье утром. Какой-то Кареев там... ...В вагончике начальника участка было полутемно. Кареев с кровати смотрел телевизор. Васька сидел за столом и ел рыбу.
   -- Ну, как? -- спросил Кареев, мельком взглянув на гостя.-- Форель, ее осторожно надо. Первый раз? Васька кивнул.
   -- Ясно.-- Кареев, по-прежнему не отрываясь от телевизора, спустил ноги на пол.-- Еще хочешь?
   -- Наелся,-- Вася аккуратно отодвинул тарелку.-- Спасибо.
   Кареев похлопал по одеялу, ища сигареты. Зажег спичку и, решив, видимо, что раз уж отрывается от телевизора, чтоб не без толку -- еще раз внимательно оглядел Ваську.
   -- Интересное дело.-- Кареев кивнул на телевизор.-- Смотреть-то нечего, а смотришь!.. Значит, Павел Иванович вас звал? Та-а-ак... На монтаже работали?
   -- Приходилось,-- сказал Васька.-- У Павла Ивановича мы подъезды к мосту клали.
   -- Короче, что монтажники, конечно, нету? Васька промолчал, как будто не слышал.
   -- Мда...-- Кареев потянулся.-- Подъезды не монтаж. Варить умеет кто?
   -- Сварной есть! -- поспешно ответил Васька.-- Классный сварной.
   -- Удостоверения у вашего классного тоже, конечно, нету?
   Васька снова промолчал. Кареев побарабанил пальцами по одеялу.
   -- Ясно. Значит, так. На мост я вас не пущу. Ставьте плиты, посмотрим... Сейчас -- к мастеру. За технику безопасности распишитесь, белье получите, потом зайдешь... Жрать небось ребята хотят?.. Возьми уху, только потом кастрюлю не забудь.
   ...Река была метров семь в ширину. Но каменистые отмели по обе ее стороны показывали, во что она превращается весной, когда тает снег в горах.
   Три деревянных моста ручей уже раздолбал, остатки четвертого доживали свой век -- машины ползали по нему, затаив дыхание.
   Новый мост строился ниже старого на полкилометра. Оползавшие берега закреплялись от размыва по проекту стенами из железобетонных плит.
   Монтаж правого берега Кареев и отдал москвичам. Плиты были соштабелеваны, а большей частью просто раскиданы как попало по всему участку. Сброшенные краном с балковоза, полуутопленные, они высовывались из воды; заросшие прибрежной зеленью, прятались под кустами; еле угадывались под ногами, затрамбованные туда тяжелой и невнимательной карьерной техникой. Кусок рва, вырытый экскаватором под плиту, каждый раз тотчас заполнялся водой. Из галечных откосов, как из сита, в ров бежали тысячи быстрых ручейков. Ручейки волокли за собой грунт, и ров, выкопанный до отметки, заплывал галечным наростом.
   Без насоса делать было нечего, Кареев дал старый. Следить за насосом вызвался Глеб.
   Насос установили на краю рва, пристегнув от греха к лапе автокрана, срастили рукава и кинули заборник вниз, в воду. Туда же полез Глеб.
   Топча высокими охотничьими сапогами ледяную воду, он следил, чтобы заборник не засорялся и, не дай бог, не всплыл. Если же по недогляду решетка заборника высовывалась из ноды, насос заглатывал голый воздух, обезвоженные рукава судорожно дергались, и вода в яме упорно лезла вверх. Когда Глеб долго не мог справиться с капризами насоса, вода ползла по черному глянцу его охотничьих сапог и обваливалась в широко распахнутые голенища.
   "А чего ее зря трясти,-- говорил он в таких случаях,-- она, может, опять наберется временно... Так она прижилась, до меня нагрелась, вроде и тепло стало..." Кран аккуратно подвел плиту к предыдущей. Билов с Васькой с противоположных сторон котлована шестами развернули ее кромка к кромке. Крановой вопросительно глянул из кабины на Ваську, тот кивнул: плита опустилась, встала на дно. Васька бросил шест и отбежал назад, чтобы издали взглянуть на плиты: верхушки не совпадали- последняя сантиметров на сорок торчала выше предыдущей.
   Крановой недовольно высунулся из кабины.
   -- Покачай! -- крикнул Васька.
   -- Драть того в лоб! Глубже выгресть надо!.. Васька обернулся.
   На краю котлована матерился Егорыч. Егорыч был сегодня выходной: вместо робы костюм, несмотря на жару галстук, шляпа -- как положено. И "загазован" по-выходному: чуть покачивался.
   Егорыч был штатным сварщиком, причем сварщиком классным, и пользовался этим: не боясь начальства, шатался по мосту.
   -- Р-раскурочу! -- рычал Егорыч, и вся его физиономия, иссеченная мелкими красными, обожженными сварным светом морщинками, растягивалась от рычания. Голос у Егорыча был надорван не в горле, а где-то много глубже внутри, и звучал оттого Егорыч страшно. Егорыч как сварщик и большую часть жизни проработавший в неблагоприятной географии шел на пенсию с пятидесяти, пятьдесят через месяц подходило, и Егорыч куражился -- напоследок.
   -- ...Кого-о-о!.. Убью разом!.. Чего говоришь-то! -- он выдохся и перевел дух.
   -- Шумной ты, Егорыч.-- Глеб выкарабкался из ямы.-- С Марь Ивановной чего?..
   -- С Маней? -- прорычал Егорыч.-- Никогда!.. Глеб протянул ему "Приму". Егорыч тяжело дышал.
   -- Ты бы хоть зубы себе вставил временно, к пенсии,-- Глеб поднес ему зажженную спичку.
   -- Раньше-то были,-- Егорыч выпустил дым.-- Сейчас попадали... Раньше все было... Это я сейчас никуда стал... подался, от сварки ужох...
   Егорыч курил и, набираясь сил, заводил себя снова:
   -- Я сварной, будь любезен!.. Хоть газом, хоть электрой -- чем хочешь! -- Он усилил тон: -- Я тебе лист в полмиллиметра заварю -- шва не услышишь!.. Сварной я!.. Он заколотил себя по костлявой груди.
   Васька сплюнул:
   -- Раздухарился.
   -- Заходится... -- согласился Глеб.
   -- Кого-о! Плиты встояка ставить не могете... Раздайсь, кому говорю, команду крановому дам! Раздайсь! Эй,-- крикнул он Уразе.-- Слушай меня! -Егорыч гребанул воздух рукой и, не устояв, начал заваливаться в котлован, беспомощно хватаясь за воздух.
   Подскочил Глеб и за воротник пиджака вытянул Егорыча наверх.
   -- Чуть не пал...-- виновато сипел Егорыч.
   -- Гони его к... матери! -- заорал Васька.-- Пошел отсюда!..
   -- ...пал... Склизко...-- тихо оправдывался Егорыч.
   -- Давай, Егорыч, от греха, ребята злятся... сам видишь- плиты не залазят,-- Глеб поправил на нем шляпу.-- Тете Мане привет передай.
   -- Пойду,-- согласился Егорыч.-- Может, и ты со мной, выпить возьмем, Маня закусь сварганит...
   -- Не-е-е, Егорыч, мы ж не пьем, сам знаешь... Мне в яму надо... Васька вон, видишь, а ты говоришь...
   -- И дома не пил? -- недоуменно вытаращился на него Егорыч.-Залеченный, что ль?
   -- Да нет,-- неопределенно махнул рукой Глеб.-- Само прошло.
   Егорыч, нахохлившись, поплелся домой.
   -- Чего с ним! -- залаял Васька.-- Гнать его!..
   -- Гнать?.. Человек больно приятный, чтоб гнать.,. По щиколотку увязая в гальке, Глеб съехал в котлован.
   -- Дурак ты, Глеб...
   -- Не-е-е... Я в другом профсоюзе... Крановой! -- замахал он Уразе.-Слышь! _
   Ураза выглянул из кабины.
   -- Покачай стрелой плиту -- залезет!
   Ураза подал стрелу вправо, потом влево, вправо -- влево.,. Плита расковыряла под собой грунт и осела. Ураза еще покачал плиту, но плита ниже не опускалась.
   -- Пусть Юрка по ней ковшом стукнет. Залезет! --> крикнул Васька.
   -- Ты чего!.. У него ковш лопнет...
   -- Не лопнет, крепче будет. Юрк! -- крикнул Васька.-- Вдарь по ней пару раз!
   -- По плите?.. А по ней... -- экскаваторщик постучал себя по голове,-Кареев чем вдарит?
   -- Не поддаешься, Юрик? -- подошел Глеб.-- А мы тебя это... на корню покупаем временно: удар -- рупь. Десять раз -- червонец. Скажи -- плохо!
   -- Плохо-то не плохо,-- Юрка поскреб в затылке,-- попробовать можно. Сами глядите: ковш развалим -- в Москву без денег поедете.
   Юрка задрал ковш над плитой и опустил.
   -- Раз! -- Глеб загнул палец.-- Два... Три... Четыре. Плиты подровнялись.
   Васька взлетел на стену, легким ломиком подал лестницу вперед к свежему разъему. И оглянулся, отыскивая Юлю:
   -- Аспирант!.. Юлиан Михайлович!.. Юля приваривал к готовым плитам ригеля. Под маской он ничего не слышал.
   Васька отколупнул от стены присохшую грязь и кинул в Юлю. Тот распрямился, задрал маску на лоб.
   -- Иду-у-у!
   Он сунул пучок электродов за голенище и с держаком в руке полез наверх к закладным. Кабель тяжелой кишкой потянулся за ним. Юля добрался до закладных, зацепился гнутым из толстой проволоки крючком за перекладину лестницы. Карабином монтажного пояса страховаться долго да и страшно: плита падать, не дай бог, будет- не отцепишься. Один раз плита упала и потянула Юлю, зацепленного крючком, за собой. Юля под маской просек, что падает, выбил крючок и оттолкнулся назад от падающей плиты.
   А Васька, тот просто сигал с плит в гальку. Ему что -- пушинка, спрыгнет -- только пыль с себя сбивает. Сейчас-то Юля худо-бедно, но варит, а сперва... В первый день вообще чуть не взорвался к чертовой матери... Глеб сидел во рву -- ждал плиту -- и слышит: галдят. Выглянул: Билов ногой катит пустую бочку, а Юля маску натягивает. Заинтересовался, побрел к ним от нечего делать... Вовремя успел! Юля хотел сваркой раскурочить бочку -- битум разводить. Из-под солярки бочка, с завинченной пробкой!.. А еще кандидат без пяти минут!
   ...Глеб, поеживаясь, плелся к мосту. Середина моста увязла в тумане. "Покурю",-- решил Глеб и присел на холодную, влажную плиту.
   Смонтированная стена отделяла берег от обезвожен" ного русла. Воду отвели под склепанные пролеты. Кто-то из монтажников уже возился возле компрессора. Глеб подошел вплотную к стене, внимательно осмотрел последние швы, вздохнул и сплюнул: вертикальные никуда не годились, одни раковины.
   Побрел к насосу, включил: мотор зашипел, из-под кожуха полез синий дым. Глеб выключил насос и принюхался. Появился Юля: ригеля успеть поварить до установки плит.
   -- Чего с ним? -- крикнул он Глебу.
   -- Статор полетел. Юль! Я это... я сварку смотрел -- вертикальные не провариваются...
   К котловану медленно полз экскаватор. Ураза заводил кран. Глянул на полный воды котлован:
   -- Чего ж воду-то?..
   -- Да насос накрылся...
   Ураза присвистнул:
   -- Насос сгорел -- кончай работу.-- Он заглушил двигатель.
   -- Зачем выключил? -- обернулся к нему Глеб.-- Придумаем чего-нито...
   Подоспел и Васька: принес резиновые перчатки для Юли. Понюхал насос.
   -- Что делать? -- мрачно спросил он.-- Без насоса весь грунт не выгребешь...
   -- Весь и не надо. Чуток пусть останется, временно. Плита стоит выше других -- пусть. Ураза краном ее держит. К плите трос за нижнюю петлю, другой конец -- к ковшу. Юрка -- ковш на себя: плита сама и выгребет грунт... Тросик тут где-то валялся, рваный.-- Глеб огляделся.-- О! Вот он!
   -- А до плиты как доберешься? Брассом?
   -- Посуху, как апостол Павел,-- сказал Глеб, просматривая трос.-- Юрк, ты это, стрелу положи на воду к плите, а я с ковша зачалюсь.
   Юрка опустил стрелу экскаватора на воду и зажал тормозом. Глеб вскарабкался на стрелу, на карачках дополз до плиты и, засучив рукава, сунул руку с тросом в воду -- к нижней монтажной скобе.
   -- Не дотягиваюсь... -- задушенно просипел он,-- временно... Пониже опусти!.. Э-э-э-й!..
   Стрела дернулась вниз.
   -- О-о! Нашел! -- Глеб по плечо засунулся в воду.-- Цепляю...
   И тут ковш стал медленно опускаться. Вместе с Глебом. Глеб уходил под воду и жалобно глядел на берег.
   -- Тормоза, суки! -- орал Юрка, дергая рычаги.-- Не держат!..
   Глеб тихо, без какого бы то ни было сопротивления, ушел под воду. Всплыл. Рядом с ним качалась на грязной воде пустая "Прима".
   -- Подкури временно, Глеб!.. -- скорчившись от смеха, крикнул Васька.
   -- Вылезай! Простудишься! -- взвизгнул Юля.
   -- Да трос-то вот он... -- Глеб с трудом выдернул из воды кулак с тяжелым тросом.-- Зацеплю, раз уж плаваю. Нырну...
   -- С ума не сходи, ледяная... Но Глеб уже набрал воздуха и, цепляясь за плиту, заполз по ней под воду, побыл там, снова всплыл и почему-то по-собачьи поплыл к берегу.
   Васька подал ему руку.
   -- Не отвяжется?
   -- Не-е-е,-- проблеял Глеб, но головой помотал неубедительно: от сильной дрожи голова его подергивалась вниз и вбок одновременно. По привычке Глеб засунул руки в карманы штормовки -- в карманах захлюпало...
   -- Беги переоденься! -- велел Васька.-- Простынешь.
   -- Ладно... -- отмахнулся Глеб.-- Не в этом дело.-- Он уже стек и стоял тощий, как смерть, облепленный мокрой робой.-- Ветром обсохну... Покурю временно, чем бегать, в обед разом и переоденусь.
   -- Иди, говорю! -- рявкнул Васька.-- К Билову иди, сивухи даст. Скажи, я велел.
   81
   -- А-а?.. -- дернулся Глеб.-- В чего одеться-то, говоришь? Я на запас не брал.
   -- Свитер у меня в рюкзаке, водка -- у Билова. Билов сидел в вагончике, следил за булькающей кастрюлей и одновременно играл на флейте. Неудачи на мосту сюда не просачивались, и Билов кухарил с вдохновением.
   -- Водки дай! -- Глеб, как был, мокрый, присел на Васькино спанье.-Курить дай!
   -- Ну-ка! -- Билов спихнул его с постели.-- Ты где купался?..
   -- В рове... -- Глеб пересел на табуретку.-- Насос сгорел, с тросом нырял. Водки дай, говорю! Васька велел! От простуды.
   Билов налил Глебу стакан.
   -- Полней лей! Не жмись. Во-о-о! -- Аккуратно, обеими руками Глеб принял стакан и вылил в худое заросшее горло.-- Плиты валятся, насос сгорел, накроемся... Это еще Кареев хороший мужик, другой бы давно погнал за такую работу. И без удостоверений...
   -- Ты уж закуси тогда, Глеб.
   -- Если чего деликатного...
   -- Прикажите! -- изогнувшись, Билов подал ему'полную миску.
   -- А это ктой-то? -- Глеб ткнул вилкой в приложенную к картошке рыбу. Поддел вилкой кусочек, пожевал.-- Это... Она мне лучше нравится, чем сельдь.
   -- Сельдь! Это форель!
   -- Я и говорю.-- лучше. Врешь, должно быть, но вкусно... Не в этом дело... Малость прилягу для усвоения и пойду.-- Глеб забрался в свою перекрученную постель и мирно задымил в потолок.-- Чего скажу, Билов... Тебе в Париж ехать надо, на Монмартр. Ресторан откроешь под названием "У Билова". Кто зайдет -- меню не показывай, подавай чего сам посчитаешь... Итальянцу макаронов, другому шашлык, немцу пива... Сам и повар, и официант. И подудишь... для настроения... Точно тебе говорю: иди на повара учиться. Хорошо и почетно. Знакомства солидные заведешь, а то с индусами какими-то трешься...-- Это Глеб вспомнил иглоукалывателя -- последнее биловское увлечение.
   Билов снисходительно слушал Глеба, не переставая выдувать из флейты тонкие сипловатые звуки.
   -- Тебе на мост не пора? -- наконец напомнил ок.
   -- Успеется, погреюсь малость... Давай я тебя разбогатеть научу. Ты на даче у тещи вырой две ямы. Соедини их проходиком. В одну кошек запусти, в другую -- крыс. Кошку отловишь, обдерешь ее временно, тушку -- крысам, а шкурку сдашь. Крысы питаются. И по кольцу: крысу -- кошкам, кошку без шкуры, голую,-- крысам. Воды только пить кидай им да калий выгребай временно. Они ж быстро разводятся: и те, и те... Перпетум мобиле... Ну ладно, я пошел.
   -- Как сына прошу, не вари вертика-а-ал!!! Рык пробился к Юле под сварную маску, он прервал шов и поднял ее.
   На краю котлована бушевал Егорыч.
   -- Кого-о!.. Слазь!.. Не вари вертикал! Не могешь! Как сына!..
   -- Чего? -- крикнул Юля.-- Иван Егорович? Чего?
   -- Слазь!
   Юля спустился со стены. Егорыч неторопливо рванул к себе держак.
   -- Убью насмерть! -- прорычал он и полез к закладным.
   Юля обернулся, ткнул указательным пальцем наверх в Егорыча и, вопросительно глядя на Ваську, постучал этим же пальцем себе по горлу.
   -- В соплю,-- кивнул Васька. Егорыч доварил закладные и слез со стены тихий и не очень даже пьяный, во всяком случае, не "в соплю".
   -- На! -- он сунул Юле держак с огарком электрода.-- Чего ж теперь, мальцы?.. Неуж погонят перед пензией?..
   Егорыч в субботу обматерил Кареева и для пущего устрашения взялся за горлышко графина. Звать, как обычно, ребят, чтобы отвели Егорыча домой, Кареев не стал, а сам выкинул сварщика из вагончика и запретил показываться на мосту.
   В понедельник Егорыч как ни в чем не бывало варил шкафную стенку. Но уже во вторник с утра на мосту появился новый сварщик. Егорыч понял, что Кареев не шутит. Дернулся к нему: "Рашидыч! Прости, христа ради, спьяну-то чего?.."
   Кареев слушать не стал. Просить за Егорыча пришла Маня, просила долго, и Кареев сдался: "Ладно. Последний раз!"
   -- Здорово, мальцы! -- Егорыч потоптался ногами в тамбурочке и отворил дверь.-- У Юрки сорок лет. Послали, чтоб вас привел. Пошли! И балалай берите...
   -- Нельзя, Иван Егорыч,-- Юля вздохнул.-- Вставать рано, мы уж и так из всех сроков вылезли. Ребятам спасибо скажите: мы после с Юрой.
   -- Э-э-это, мол, временно...
   -- Глеб!-- рявкнул Васька.--Прекрати!
   -- Ну и не надо! -- буркнул Глеб.--Люди зовут, приглашают... Тогда спать начну... -- он полез к себе наверх.
   -- Иван Егорыч!.. -- Юля вслед за сварщиком выскочил в тамбурочек.--Может, покажете, как вертикальный варить... Не получается. И так, и так пробовал, летят закладные.
   -- Ясно дело, не получается... чего говоришь-то. Сварке опыт нужен... Вертикаль, говоришь?
   -- И потолочный... Деньги получим -- я вам за науку...
   -- Да это ладно,-- отмахнулся Егорыч,-- тут такое дело... На мост надо лезть, а Кареев мне...
   -- Это да... -- вздохнул Юлька.-- Я думал... Жалко...
   -- Жалко у пчелки,в попке, чего говоришь-то... С утряка если... пока тихо?..
   -- Ага. Часок бы...
   -- Ладно. Тогда так: я рано встаю. Если в шесть?
   -- Хорошо, Иван Егорыч, в шесть.
   -- Все,-- буркнул Егорыч,-- до завтрева. В шесть Егорыч постучал в окно вагончика. Юля выскочил уже одетый.
   -- Дождь... -- Егорыч кивнул на небо.--Пробрало... Два месяца не мочило. А?.. Может, другим разом?
   -- Иван Егорыч?.. -- взмолился Юлька.-- Сапоги резиновые, перчатки... А если он на неделю?.. Часок, а?
   -- Ну, гляди.
   Юля нырнул в вагончик. Васька высунул голову изпод одеяла.
   -- На мост?! Не вздумай! -- он ткнул пальцем вверхпо крыше вагончика мерно колотил дождь.
   -- А вертикаль!.. Не умею я его варить! Васька заворочался.
   -- Ну?! -- Юля сунул в карман робы резиновые перчатки.
   -- А как Егорыч?
   -- Нормальный.
   -- Это после Юрки-то? Стоит небось в полноги! -- Васька выглянул в окно.
   Егорыч стоял обыкновенно, только ежился.
   -- Егорыч! Как себя чувствуешь?
   -- Как себя с похмелюги чувствуют... Чего говоришьто, Юлька-то где?
   Мост увяз в тяжелом грязном тумане, Егорыч включил рубильник трансформатора иполез наверх к незаложенным пролетам. Юля за ним. По балке они прошли в конец моста.
   -- Здесь поучимся,-- сказал Егорыч.-- Ты маску-то не надвигай: за рукой сперва смотри.-- Он потыкал электродом в стык.-- И в шов не гляди -зайчиков словишь! Юля ладонью загородился от сварки.
   Егорыч опустил маску, ткнулся электродом в стык, электрод зашипел ослепительным светом...
   -- За^рукой, за рукой гляди! -- хрипел из-под маски Егорыч.-- Ну?.. Понял? Теперь давай сам. Не спеши.-- Он отполз верхом на балке, уступая место Юле. Юля поудобнее перехватил держак. Надвинул маску.
   -- Враскачку руку вверх веди, не дергай!.. Не дергай!.. Танцуй рукой-то! Танцуй!.. О-о-о!.. Веди... Так, хорош!
   Егорыч с удовольствием посмотрел на Юлькин шов.
   -- Во-о... где рукой ерхнул, там хреново. Не торопись. Еще разок. Дальше давай.
   Юлька потыкал электродом, но электрод не горел.