Калинина Дарья Александровна. Бонус для монсеньора

   – Чего приперлась? Звали тебя сюда?
   – Деньги принесла. Что? Не нужны?
   Марина помолчала, обдумывая. Видимо, здравый смысл все же был ей присущ, потому что следующий вопрос она задала уже куда более мирным тоном.
   – А Ванька чего сам не пришел? Занят?
   – Уехал он.
   – Во дает! – снова начала злиться Марина. – Обещал, что Петрушу сегодня к врачу свозит. Я как дура его жду, а он уехал! Куда хоть?
   – Не сказал!
   – Могла бы и спросить, небось, язык бы не отсох! И что ты, Светка, за дура такая безответная? Совсем за мужиком не следишь! Ведь уведут же его! А как мы без него будем? Он же просто ходячий кошелек. Что ни попроси, сразу же тащит.
   – Но я…
   – А ты за ним не смотришь! Думаешь, одна я такая умная оказалась? И поумней меня найдутся. Уведут, как пить дать, уведут у тебя мужика! А все потому, что ты квашня неповоротливая!
   Разговор этот был откровенно неприятен Светлане. Поэтому она поспешила вытащить из сумочки конверт и протянула его Марине.
   – Возьми! Тут деньги на месяц.
   Марина деньги из рук в руки не взяла. Вместо этого посторонилась и сказала:
   – Проходи. Сама положишь!
   Светлана вздохнула, но послушалась. Пройдя в тесную прихожую, положила конверт у зеркала. И Марина тут же жадно его схватила и, заглянув внутрь, принялась пересчитывать деньги. Пока она шевелила губами, считая бумажки, Кира спросила у Светланы:
   – А чего это она?
   – В смысле? А! Что деньги не взяла?
   – Ну да.
   – Боится, что порчу наведу или еще что. Из рук в руки деньги никогда не берет. Суеверная.
   Марина тем временем закончила считать деньги.
   – Чай будете? – неохотно буркнула она.
   От чая все три поспешно отказались. Светлане явно не хотелось задерживаться в этой квартире. А подруги уже поняли, что Ивана Алексеевича тут нет. И Марина совершенно точно не знает, где он.
   – Брезгуете?! – немедленно завелась Марина, услышав отказ. – Ну, ясное дело, ты, Светочка, теперь у нас белая кость. Где уж тебе чайком с бывшей деревенской подружкой побаловаться! А этих зачем с собой притащила?
   И она невежливо ткнула пальцем с облезшим лаком в сторону подруг:
   – Как свидетельниц? Чтобы потом подтвердили, что я, мол, деньги получила? Так не беспокойся, я не такая! Что мне следует, возьму. А больше ни копейки чужой не возьму.
   – Ага, – вырвалось у Леси. – Копейки не возьмешь, это точно. Зачем тебе мелочиться? Только вот, если муж чужой вдруг по пути попадется, тогда можно и прихватить, да?
   – А чего и не взять, коли без присмотра мужик болтается? – мигом огрызнулась Марина. И повернувшись к Светлане, заявила:
   – Я тебе который раз повторяю, следи за Ванькой! Думаешь, я одна такая умная? Полным-полно баб, которые на него позарятся.
   – Марина, перестань! – взмолилась Светлана. – Ладно уж, коли тебе это так важно, то давай лучше твой чай пить!
   – Это другое дело! – оживилась Марина. – А ну! Брысь обратно!
   Этот окрик относился уже к маленькой девчушке, высунувшей кудрявую головку из дверей дальней комнаты.
   – Убирайся, я сказала! – злобно заверещала на нее Марина. – Ща кипятком ошпарю! Чтобы глаза мои вас не видели, поганцы!
   – Зачем ты так на нее?
   – На голове ходят, мать не слушают, пороть их некому!
   – У самой рука не поднимается?
   – Почему же не поднимается? – пожала плечами Марина. – Порю иногда. Вон и ремень висит. Только силы в руках нужной нет. Все равно шалят.
   Да уж, и мать получилась из Марины. Детей можно было только пожалеть. Со злобной истеричкой мамашей и чокнутой бабушкой у них были все шансы вырасти не вполне вменяемыми или даже откровенно больными людьми.
   Подруги заметили, что Светлану тоже передернуло, когда Марина принялась орать на детей. Но она промолчала. Лишь ее синие глаза недобро сверкнули. Но Марина ничего не замечала. Из стенного шкафчика она извлекла непочатую бутылку дорогого ликера «Куантро» и сухое вино.
   – Что будете?
   – Я за рулем, – поспешно отказалась Кира.
   – А я ликеры просто не люблю, – сказала Леся. – Мне, если можно, вино.
   – И мне, – подала голос Светлана.
   Ликер налила себе только Марина. Но налила от души.
   – Чего смотришь? – усмехнулась она, поймав взгляд Светланы, которым та сверлила бутылку. – Думаешь, я на Ванькины денежки себя так балую? Детей объедаю, да? Признайся, ведь ты так подумала?
   – Он тебе на детей дает.
   – А я на них не трачу? – с полуоборота завелась Марина. – Не трачу, да?
   – Одежка у них худая в прихожей висит. Да и грязная, – хмуро отозвалась Светлана. – Ты за ней что, совсем не ухаживаешь?
   – Заметила, да? У-у-у! Шпионка!
   И Марина одним махом опрокинула в себя полстакана ликера. Не смакуя, не наслаждаясь. Выпила как водку или спиртягу. Разве что рукавом не занюхала.
   – Приперлась меня учить?
   – Не собираюсь я тебя учить.
   – И ликер этот, чтоб ты знала, не сама купила. Подарили мне!
   – Мне все равно!
   – Нет, ты послушай, послушай! – твердила Марина, налив себе еще ликера. – Знаешь, как меня другие мужчины обожали. До сих пор забыть не могут. Вот и ликерчик этот тоже в знак былой любви подарен. Что скажешь, плох подарок? Видала, какие у меня мужчины были! Ничего для меня не жалели!
   – Ты бы постыдилась! У тебя же дети! А ты снова за свое?
   – А при чем тут дети? – хихикнула Марина, которую неожиданно быстро развезло. – Дети в этом деле совсем не нужны. Эх, уговорил меня Ванька УЗИ не делать. Видите ли, не хотел заранее знать, кто родится. Мальчик али девочка. Да кабы я знала, что у меня тройня выскочит, сразу бы выскребла всех на фиг!
   Светлану передернуло. Да и подругам стало не по себе. Марина им активно не нравилась. Как эта женщина так говорит о родных детях! О детях, которые сидят в соседней комнате и, наверное, все слышат. Ужас! Волчица, и та лучшая мать.
   – Я и одного-то только, чтобы Ваньку удержать, хотела завести. А уж троих! Да я когда поняла, что из меня второй, а потом и третий лезет, чуть в обморок не упала. Потом рыдала, умоляла врачей не говорить Ваньке, сколько их народилось. В детский дом лишних хотела сдать. Так он, паскуда, под дверями торчал. Сам все узнал! Ненавижу! Всю жизнь мне поломал!
   И Марина неожиданно залилась пьяными слезами.
   – Да разве о такой жизни я мечтала! Пошла она на… ! – давилась она злобой. – Вот тебе, Светка, хорошо. Целыми днями словно королева на троне сидишь. Ни черта не делаешь. Детей не завела, да и не надо тебе! А я бы от своих в любой миг избавилась, да послала бы их к …
   – Замолчи!
   От неожиданности Марина икнула и в самом деле замолчала. Светлана поднялась со своего места, гневно глядя на подругу:
   – Что ты за человек такой?! Тебе Бог счастье подарил! Трое детей. Да все славные и здоровенькие. А ты счастья своего не видишь. Смотри, прогневишь Господа. Накажет он тебя!
   – Пошла ты! – снова поперла на нее Марина. – Учить она меня будет. Говорю тебе, я не такая! Не нужны мне дети. Одна докука от них! Надоели, паразиты!
   Голос у Марины был пронзительный. Конечно, дети все слышат! И не такие уж они маленькие, чтобы слов не понимать. Слушать ругань Марины не было никаких сил. Но, к счастью, ту неожиданно стало клонить в сон.
   – Утомилась я что-то сегодня, – пробормотала Марина заплетающимся языком. – Вроде бы и не делала ничего. А прямо на ходу сплю.
   И она в самом деле вознамерилась прилечь прямо за столом. Подругам удалось перетащить ее в комнату. И пристроить на диване. В комнате тоже было довольно грязно. Но вот странно, игрушек по углам было разбросано удивительно мало. Да и детские вещи как-то сиротливо устроились только на одном кресле. Кире доводилось бывать в домах, где и один ребенок умудрялся заполнять собой куда большее пространство. А тут ведь целых трое. Странно.
   – Они что, совсем из своей комнаты не выходят?
   – Ваня говорил, что мать и бабка редко их оттуда выпускают, – шепотом отозвалась Светлана.
   – И гулять не водят?
   – Редко.
   Маленькие дети, и целый день заперты в комнате, где единственное окно крепко забито. Сидят без свежего воздуха, а никому и дела до этого нет!
   – Но сейчас мать спит. А бабки нет. Позовем их?
   Светлана колебалась. Но в конце концов кивнула. И все три женщины шагнули в детскую. Дети сидели на кровати, напряженно выпрямившись, и молчали, глядя на незнакомых теть.
   – Привет, – решилась первой нарушить молчание Кира. – Вы тут играли?
   Глупый вопрос. Будто бы она сама не видела, что ни во что дети не играли. А просто сидели. Но та самая кудрявая девочка неожиданно заговорила:
   – Иглали! В поезд иглали! Нас папа везет! Чух-чух!
   Услышав сигнал, мальчишки тоже радостно зачухали и запрыгали на кровати, словно в самом деле куда-то ехали.
   – Папа тоже едет! Папа едет!
   Леся умиленно слушала детский лепет.
   – Какие хорошенькие ангелочки! – прошептала она. – Правда, Кира?
   Но Кира стояла с каким-то странным лицом.
   – Слушай, детка, – шагнула она к девочке. – А куда это вы с папой едете? К морю?
   – Нет! Кататься!
   – В другой город?
   – Далеко!
   – А мама с вами?
   По лицу девочки скользнула тень сомнения.
   – Нет, – покачала она головкой. – Мама злая. Мама больная. Мама дома будет. С бабой. А мы с папой. И с тетей!
   Кира посмотрела на Светлану. Поняла она или нет? Ее муженек собирался прихватить деток и свалить в дальние страны с какой-то тетей. Интересно, что за тетя такая согласилась взять на себя обузу в виде трех пусть и милых, но еще очень маленьких деток? И в курсе ли Марина о грядущей в ее судьбе перемене? Судя по ее словам, нет. Но все же следовало этот вопрос прояснить.
   И оставив Лесю и Светлану забавляться с детьми, Кира вернулась в большую комнату, чтобы добудиться Марину. Но, шагнув через порог, Кира замерла. Возле Марины стояла та самая глухая старушенция с уложенной седой косой вокруг головы. Сейчас она почему-то всхлипывала, повторяя имя Марины.
   – Что с вами? – окликнула ее Кира.
   Старуха не обернулась. Ах, да! Она же глухая! И шагнув, Кира взяла ее за плечо. Бабка резко обернулась. И, видимо, узнала Киру. Потому что лицо ее исказилось вроде бы от страха. Она открыла рот и завопила:
   – Убила! Убила! Помогите! На помощь! Спасите!
   Голос у нее был еще громче и пронзительней, чем у Марины. У Киры зазвенело в ушах. И даже ветер поверх головы просвистел. А старуха продолжала надрываться:
   – Убийство! Люди добрые! Да что же это делается! Помогите!
   – Что вы городите, сумасшедшая? – возмутилась Кира и тряхнула старуху, совсем забыв, что та ее не слышит.
   Но бабка неожиданно обмякла в руках у Киры. И не ожидавшая этого девушка уронила тяжесть на пол. На шум из комнаты выглянули дети и Леся со Светланой.
   – Баба! Спит! – обрадовалась девочка.
   Мальчики только сосредоточенно сопели, поглядывая на взрослых. Один из них взял за руку Светлану. Другой посмотрел на брата и тоже взялся за юбку Светланы. Так они и стояли все втроем. А Леся подошла к Кире и спросила:
   – Что с ней?
   – Не знаю! Сначала про убийство вопила. Меня убийцей обозвала. А потом в обморок рухнула.
   – Чокнутая!
   – Точно!
   – Надо Марину будить, пусть со своей матерью сама разбирается. Наверное, ей не привыкать.
   – Ага.
   И подруги повернулись к диванчику, где они оставили Марину. Выглядела она неважно. Сон явно не пошел ей на пользу. Черты лица заострились еще больше. А сама она словно совсем высохла. Кожа да кости. И где же вся красота? Спящая Марина напоминала восковую куклу. Что-то такое шевельнулось в памяти у Киры. Она хотела предупредить подругу, но Леся уже подошла к Марине и принялась тормошить ту.
   – Вставай, соня! Не время валяться! С твоей матерью совсем плохо! Вставай!
   Марина не просыпалась. И ее тело двигалось как-то совсем уж безвольно. И внезапно до Киры дошла страшная правда.
   – Леся! – вырвалось у нее.
   И горло свела судорога. Но Леся и сама смекнула, что дела с Мариной обстоят странно. Отступив на два шага, она прошептала:
   – Кира, она… она… с ней… Кира, она же неживая!
   И испуганно взвизгнув, Леся отскочила в сторону. Как раз туда, где на полу лежала мать Марины. Споткнувшись о нее, словно о куль с мукой, Леся тоже полетела на пол. Ударилась головой о шаткий столик, с подложенными под его ножки кусочками свернутой газеты. Столик зашатался, и с него посыпалось разное барахло. Катушки ниток, пустые баночки из-под йогурта, почти полная окурков пепельница и даже круглое красное яблоко.
   Дети радостным визгом приветствовали это безобразие. Они были малы и не понимали, что с ними случилась самая настоящая беда. И сейчас приготовились повеселиться, гоняясь по комнате за катающимся яблоком и пользуясь случаем, что ни сердитая бабка, ни строгая мать не делают им замечаний.
   – Уведи их! – схватив Светлану за руку, зашептала Кира. – Ради бога, уведи их скорей отсюда!
   – А Марина… Марина?.. – так и не сумела выговорить Светлана, которая не сводила перепуганных глаз с тела на диване. – Что с ней?
   – Не знаю. Она не дышит!
   Светлана испуганно прижала руку ко рту, словно бы для того, чтобы не дать вырваться из него воплю ужаса. И посмотрев совершенно круглыми глазами на подруг, кинулась ловить детей.
   – Пойдем со мной в комнату! – срывающимся голосом приговаривала она. – Поиграем с тетей Светой!
   – Да, да! – запрыгали мальчишки, но девочку больше интересовало яблоко.
   – А что у тети Светы есть для своих деточек! – ласково произнесла Светлана, обнимая малышей.
   Теперь заинтересовалась и девочка. И все три ребенка дружно засеменили следом за Светланой, бормоча что-то невнятное, но радостное и совершенно не понимая, что же произошло с ними. Проводив глазами детей, подруги переглянулись. А потом помчались вызывать врачей для Марины и ее матери, в глубине души надеясь, что еще не слишком поздно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Но приехавшие врачи лишь сокрушенно покачали головами и развели руками. Жесты интернациональные и в специальном переводе не нуждающиеся.
   – Ничего нельзя поделать. Слишком поздно.
   А вот Маринину мать они привели в чувство неожиданно быстро. Та села, но увидев тело дочери, затряслась в бурных рыданиях. Так что на вопросы врачей пришлось отвечать подругам. Однако и у них имелись к эскулапам вопросы.
   – А что с ней случилось? Почему она умерла?
   – Пока трудно сказать. Возможно, сердце подвело. Она употребляла наркотики?
   – Не знаем.
   – Пила?
   – Не… Наверное, да.
   – Курила?
   – Это да! – воскликнула Леся, вспомнив упавшую на пол полную пепельницу.
   Окурки до сих пор были разбросаны по всему полу. Однако следующий вопрос врачей заставил подруг насторожиться.
   – А что именно она пила или ела перед смертью?
   Ах, какой скверный вопрос! И что им сказать? И вообще, почему они интересуются этим?
   – Дело в том, что нельзя также исключать и версию отравления, – заявил один из докторов. – И посему…
   Подруги, увы, прекрасно знали, что последует за этим «посему»… Разумеется, врачи вызвали ментов. А те, в свою очередь, принялись ставить всех с ног на уши. И когда они узнали, что Светлана и покойница длительное время не могли поделить между собой одного мужчину, восторгу их буквально не было предела. Напрасно Светлана пыталась им втолковать, что они уже все решили, поделили, и больше передела быть не могло. Менты лишь скабрезно ухмылялись. И в конце концов предложили Светлане проследовать за ними.
   – А вы посидите пока тут! – предупредил подруг один из оперативников, заметив, что девушки также направляются к двери. – И подождите!
   Чего им следовало ждать и, главное, сколько, он не уточнил. Но подруги послушно остались, не рискуя навлекать на себя гнев правосудия. В квартире оставалась и мать Марины. И трое ее детишек, которые по малолетству ничего не понимали.
   Бабушку, как выяснилось во время беседы, звали Галиной Петровной. Она где-то раздобыла новый слуховой аппарат и теперь более или менее успешно могла участвовать в общей беседе. Только говорить ей следовало погромче. Иначе старушка путалась, и получалась несуразица.
   Менты быстро смекнули, что если яд попал в организм жертвы незадолго до смерти, значит, угощалась она вместе с гостьями. А так как все остальные пили вино и только Марина – ликер, скорей всего яд был подмешан именно в бутылку с ликером. Услышав это, Галина Петровна горестно взвыла.
   – Все наши беды из-за ейных мужиков! – убивалась старушка. – Говорила я Маринке, не доведут они тебя до добра. Один сразу тройняшек заделал. Второй чуть со свету не сжил. И теперь вот.
   – А что теперь?
   – А вот, пожалуйста! Притащил кто-то из ее хахалей этакую дрянь! Бутылка вроде бы красивая, а на деле что – отрава.
   Очень интересно. Насколько могли судить подруги, когда Марина открыла им дверь, она была явно не при параде. Неужели она в таком виде и любовника принимала? Очень странно. Но любая версия требует отработки.
   – И кто приходил? Что за мужчина? – заинтересовалась Кира. – Кто именно из кавалеров вашей дочери принес ей этот ликер?
   – А я знаю?
   – А вчера ликер был?
   – Нет! – решительно помотала головой Галина Петровна. – Не было. Вино вот было. Наливка была. И даже водка стояла. А ликера этого дорогущего не было. А вот теперь он есть. А Мариночки нету! Кто же тот ирод, что принес его?
   Вид у Галины Петровны был такой несчастный, что подруги поверили. Старушка в самом деле не знает, кто был у ее дочери в гостях.
   – Не было меня сегодня с утра дома, – продолжала горевать мать Марины. – Уж я бы на порог этого гада не пустила. Все беды в мире из-за мужиков. И войны они устраивают. И детей делают. И ничего-то хорошего от них ждать не приходится.
   Подруги были в корне не согласны с жизненной позицией Галины Петровны. Но она была, похоже, выстрадана старушкой за всю ее долгую жизнь. И потому спорить девушки с бабкой не стали. Ну, не повезло Марининой матери, встречались ей не мужчины, а одни сволочи. Теперь уже поздно что-либо менять.
   И вместо философской дискуссии Кира спросила:
   – А как получилось, что вас сегодня целый день дома не было?
   – Так услала она меня! – всхлипнула Галина Петровна. – Знала, наверное, что к ней хахаль придет. Вот и схитрила.
   – Почему?
   – А я бы их сучье племя на порог не пустила. Ваньку, и того дальше прихожей не пускала.
   – Почему?
   – Хватит потому что! Наделал тут делов, кобель проклятый. Нам теперь расхлебывать. А ему и горя мало!
   В общем, с одной стороны, Галина Петровна винила мужчин своей дочери в том, что они не желали оставаться с ее дочерью. Но с другой – сама всячески не допускала их. И кто после этого поймет сердце женщины? Особенно если она мать, да еще и теща в придачу?
   – Со вчерашнего вечера еще такая странная была! – убивалась Галина Петровна. – Мне бы сообразить, что ждет кого-то. Ан нет! Не поняла. Верно говорят, коли господь хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Деточка! Не смекнула твоя маманя! Не поняла! Не уберегла! Не почуяла! О-о-о!
   Оставив Лесю утешать плачущую старушку, Кира отправилась в детскую. Но беседа с присмиревшими детишками ничего нового не дала. И лишь косвенно подтвердила подозрения Галины Петровны. Глядя на Киру чистыми, невинными глазенками, дети твердили одно и то же.
   Да, к маме приходил какой-то дядя. И мама заперла их в комнате, велев быть умниками. И не шуметь.
   – А мы шумели!
   – И дядя скоро ушел.
   – А мама очень рассердилась на нас.
   Но что это был за дядя, дети, конечно, не знали. И даже если бы и увидели, то, учитывая свой малый возраст, вряд ли сумели бы толково описать гостя. Вернувшись обратно, Кира обнаружила, что Галина Петровна все так же горько плачет.
   Но делать было нечего, нужно было Галину Петровну разговорить. Потому что другого шанса подругам могло и не представиться. Обыскав квартиру, Кира нашла пузырек с каплями валерианы. И от души набухав их в стакан, влила лечебную жидкость в старушку. И снова попыталась добиться от нее чего-то вразумительного.
   – С кем ваша дочь встречалась в последнее время?
   – Ни с кем! Куда ей с тремя малыми детьми!
   – Но вы же сказали, что у нее куча хахалей была. Вы их от порога гонять уставали!
   – Точно! Были.
   – Ну так?
   – Только не встречалась она с ними. Это они так! По старой памяти заглядывали.
   Кира насторожилась. Квартира была куплена для Марины уже Иваном Алексеевичем, когда она ждала его ребенка, и он считал себя обязанным позаботиться о будущей матери. И вдруг выясняется, что к этим дверям другие мужчины протоптали настоящую народную тропу, не зарастающую ни днем, ни ночью.
   – Как это по старой памяти? – изумилась Кира. – Выходит, ваша дочь изменяла отцу своих детей?
   – Ваньке-то? – поморщилась Галина Петровна. – А чего же не изменять, коли он женат? Сам с женой спит, а Маринке одной ночами куковать? Он ведь то тут, то там болтался. Ясное дело, нашла себе Маринка грелку на ночь.
   – С пузом?
   – А что такого? Хата есть. Что поесть и выпить тоже всегда имелось. Спасибо, на это Ваня никогда не жадничал. Хорошо Маринку снабжал. Считал, что ей беременной нужно правильно питаться.
   – И водку покупал?
   – Зачем? Водку это уж она сама приобретала. Или гости приносили.
   – Да как же это? Они ведь с Иваном Алексеевичем жили вместе. Или нет?
   – А по-разному бывало. Бывало, она с ним поскандалит, он соберется да и бежать. Ну а Маринке же выговориться нужно. Она к себе кого-нибудь зовет. Водочку выставит, закуску опять же. Ну, мужики и тянулись.
   Кире прямо поплохело. Вот это простота нравов! Та самая простота, которая, как известно, хуже всякого воровства.
   – Другими словами, ваша дочь изменяла Ивану Алексеевичу?
   – Да не изменяла, говорю же я вам! Просто с другими мужиками тоже встречалась.
   – И вы об этом знали?
   – А чего мне? Пока она с пузом ходила, так пускай. А как разрешилась, тут уж я строго встала. Хватит мужиков! Больше нам ихних детей не нужно!
   – И кто конкретно приходил в гости к Марине? Какие мужчины? Соседи?
   – Да, кое-кто и из соседей заглядывал к веселой молодке. Например, из соседнего дома у Марины было целых два кавалера. А что? Очень даже удобно. Им только двор перейти. И уже на месте. И Маринке удобно. Если один не сможет, другой завсегда к услугам готов.
   Выяснив приметы и более точное место обитания этих двух всегда готовых к сексуальным услугам мужчин, подруги во второй раз попытались улизнуть. И вторично были задержаны все тем же оперативником. Он уже проводил Светлану, которую отвезли в отделение для дачи показаний, и вернулся обратно.
   – Куда это вы все время ушмыгнуть стараетесь? – недовольно проворчал он, столкнувшись в дверях с подругами. – Неужели вам самим не хочется получше со мной познакомиться?
   Вот уж чего подругам не хотелось, так именно этого. Хватит с них одного следователя, которого они подцепили прошлый раз, когда влипли в аналогичную историю. Он оказался совершенно не их человеком. Всего пары дней у постели скрюченной болезнью Киры ему хватило, чтобы позорно дезертировать с поля почти супружеской жизни. Нет уж, коли следователь оказался таким дохляком, то чего ожидать от оперативника? Даже и заморачиваться не стоит.
   С трудом отвязавшись от страстно пыхтящего и пытающегося изобразить перед ними брачный танец оперативника Сени, подруги наконец выскользнули из квартиры. И помчались через тот самый двор, который, по словам Марининой матери, в прошлом неоднократно пересекали в ночное время двое ее кавалеров.
   Оставалось только найти этих счастливчиков и допросить их.
   – Слушай, а зачем нам-то с тобой это нужно? – допытывалась у подруги Леся. – Раз Марину убили, она теперь не будет доставать тебя ни по телефону, ни так.
   – Как? Ты еще не поняла? Это вовсе не она мне звонила.
   – Почему?
   – Голос не ее.
   – Голос можно изменить, особенно если по телефону. И что, скажешь, и мать свою она следить за этим Иваном Алексеевичем не посылала? Ведь именно она на тебя налетела?
   – Посылала, – согласилась Кира. – Марина боялась потерять сытную кормушку, потому и старалась, чтобы вокруг Ивана Алексеевича баб поменьше крутилось. И ее можно понять.
   – Вот!
   – Ну и что дальше? Вряд ли Иван Алексеевич дал бы Марине мой домашний телефон. Отношения у них были более чем сложные.
   Да уж, представить себе ситуацию, в которой Иван Алексеевич диктовал бы Марине домашние телефоны своих пациенток, даже Леся при всей ее бурной фантазии не сумела.
   – А если она его выкрала?
   – Кого?
   – Твой номер телефона! Подсмотрела в записной книжке Ивана Алексеевича!
   – Он не был у нее уже давно! Вспомни, деньги на детей Светлана только сегодня привезла.
   – Ну да, верно.
   – И вообще, с чего бы Ивану Алексеевичу записывать мой номер к себе в записную книжку? Мы с ним не настолько были близки.
   – Эх, спросили бы у Марины раньше, звонила она тебе или нет, не нужно было бы сейчас голову ломать! – сокрушенно произнесла Леся.
   – И не говори, – согласилась с ней Кира. – Это мы с тобой маху дали. Но ведь все так закрутилось! Не успели войти, а у них со Светланой такие бурные страсти кипят, что мои проблемы просто померкли по сравнению с ними. Даже как-то неловко было спрашивать.
   – Хорошо, пусть так. Звонила тебе не Марина. Но тогда тем более!
   – Что?
   – Зачем нам нужно выяснять, кто мог ее убить?
   – Ну, ты даешь! Это же убийство! На наших глазах! Почти.
   – Но мы не следователи! И не оперативники. Это не наша работа.