Дарья Калинина
Бонус для монсеньора

   В погожий летний день в городском парке было привычно много народу. Мамаши, катившие коляски или ведущие за ручки своих оставшихся на лето в городе чад, чтобы те хоть немного дохнули свежего воздуха, двигались шумными стайками в направлении детских площадок.
   Фанаты здорового образа жизни вели себя тихо. Эти охотники за ультрафиолетом лежали прямо на травке, облепив каждый свободный пятачок возле заросшего густым кустарником пруда.
   Эти две группы в разгар рабочего дня составляли основную массу посетителей парка. Мужское население города, естественно, было представлено весьма умеренно. Встречались молодые люди, ничем не занятые, явно слоняющиеся по дорожкам парка без определенной цели.
   Один из таких молодых людей уже в третий раз прошелся по уединенной аллейке, косясь по сторонам голубым глазом. Вид у него при этом был подозрительно беспечный. Юноша демонстративно поглядывал на облака, на яркое небо, кроны деревьев и изо всех сил старался, чтобы со стороны казалось, будто его и в самом деле интересуют красоты природы. Но кулаки в карманах его просторных светлых брюк были судорожно сжаты. И весь юноша был напряжен, словно сжатая пружина.
   Услышав за спиной топот быстрых ног, юноша испуганно обернулся, но тут же успокоился. Бегун, его ровесник, обменялся с юношей понимающим взглядом. И, не останавливаясь, помчался дальше. А пробегая мимо стоящей с краю аллеи скамейки, одним движением подхватил с нее небольшую серую сумку.
   – Эй! – вскочил со скамейки хозяин украденной сумки – седенький, но еще бодрый старичок. – Стой! Стой, ворюга! Поймаю, шею намылю! Кости переломаю!
   Разумеется, грабитель и не думал останавливаться. Но бежал уже не так быстро, нагло разглядывая на ходу содержимое сумки. И наконец презрительно фыркнув, отшвырнул сумку в кусты. Выдержать такую наглость старичок не смог, и он, резво перебирая сухими ногами, заспешил за молодым вором. Тот ждать разгневанного обладателя сумки для разбора полетов не стал. И резко свернув с дорожки, словно испарился.
   Старичок, кряхтя и хватаясь за сердце, в конце концов достиг того места, где вор избавился от улики. И немного покопавшись, извлек свою сумку из кустов.
   – Вот подлец! – прошептал он, перебирая содержимое сумки и убеждаясь, что ничего не пропало.
   Да, странное дело, но в самом деле ничего не было украдено. Даже бумажник с тремястами рублями и мелкой мелочью оказался на месте. То ли вор его впопыхах не заметил, то ли просто побрезговал столь незначительной суммой. Удовлетворенно вздохнув, старик покачал головой и всмотрелся туда, где скрылся грабитель. Конечно, того и след простыл. Все так же покачивая головой, дед побрел обратно к своей скамейке.
   Но дойдя до нее, он замер, глядя на нее с раскрытым от недоумения ртом. А потом, в сердцах шваркнув своей многострадальной сумкой оземь, возопил, гневно потрясая в воздухе сухонькими, крепкими кулачками:
   – Украли! Да что же это делается! Да что же это за день сегодня такой! То сумку хотели увести. А теперь доску сперли! Ну, люди! На две минуты отвернулся, а они уже успели сработать! И кому могли понадобиться мои шахматы?!
   Ответ на этот вопрос ему мог бы дать юноша с лазоревым взглядом, еще недавно прогуливающийся по аллее. Но он был уже далеко. И, спеша унести ноги от места удачно проведенной им с приятелем операции, радостно прижимал к груди оттопыривающуюся рубашку, под которой громыхала шахматная доска со всеми полагающимися к ней фигурами.
 
   Резкий звонок в дверь вывел пожилую женщину из состояния глубокой задумчивости. Она с трудом оторвала взгляд от застарелого пятна на ковре, к которому так и этак подбиралась уже давно. Но пока что оно стойко сопротивлялось всем имеющимся в распоряжении хозяйки чистящим средствам. И вот сегодня женщина собиралась попробовать на строптивом пятне новый «Ваниш». Реклама уверяла, что он справляется со всеми видами загрязнения. Женщина не очень-то верила рекламе. Но обозленная собственным бессилием в борьбе с проклятым пятном, все же купила с пенсии недешевое средство.
   – Иду, иду! – немного раздраженно откликнулась она. – Кто там?
   За дверью стояла соседка. Ее визит несколько изумил пожилую женщину. Да что там, она откровенно оторопела. С этой особой, получившей при рождении звучное имя Аполлинария, они практически не общались, ограничиваясь при встречах сдержанными приветствиями. Причин было несколько. Аполлинария любила выпить, водила знакомства с подозрительными личностями мужского пола и алкоголической наружности и была жуткой сплетницей. Но главное – обе женщины чисто интуитивно недолюбливали друг друга.
   И вдруг этот визит. Что ей нужно?
   – Полина? Ты чего пришла? – брякнула хозяйка квартиры, не сообразив даже поздороваться с незваной соседкой.
   – За солью к тебе пришлось обратиться, – запела Аполлинария сладким до приторности голосом. – Оладушками с яблоками решила побаловаться. Тесто замесила, соду кефиром погасила, хватилась, а соли ни крупинки. Одолжи, а? А то сода перестоится. Пышного теста не получится. Дашь соли, а?
   – Заходи, – машинально произнесла хозяйка.
   Она была хорошей женщиной. И отказать в такой ерундовой просьбе просто из вредности не могла. Поэтому, не тратя времени на слова, прошла в кухню. Соседка проследовала туда за ней, не переставая болтать. Получив пакетик с солью, уходить она не торопилась. Хозяйка слушала ее трескотню, крепясь изо всех сил. Нечищеное пятно все настойчивей звало ее из дальней комнаты. А эта надоеда все не уходила.
   – Слушай, Полина, – наконец не выдержала хозяйка. – Тесто у тебя не перестоится, а?
   – Чего? – разинула та рот, сбившись с темы о больной терьерихе с третьего этажа, которая гуляет с молодкой, которая отхватила себе женатого мужика, увела его из семьи с двумя девчонками-малолетками, а теперь собирается сама родить ему ребенка, но уже мальчика – наследника. – Какое еще тесто?
   – Для которого ты соль брала! Для оладий!
   – А-а-а! Тесто. Спасибо, что напомнила. Да, правда, перестоится. Пойду, пожалуй.
   С облегчением захлопнув дверь, хозяйка поспешила к своему пятну. Но она была бы немало удивлена, если бы немного задержалась у двери и взглянула в глазок. Аполлинария и не думала возвращаться домой. Она шмыгнула вниз по лестнице, где одним пролетом ниже ее поджидал молодой человек с задумчивым и чуть брезгливым выражением лица.
   – Принесли? – спросил он у Аполлинарии, и его голубые глаза сверкнули огоньком нетерпения.
   – А деньги?
   – Вот!
   Он передал женщине несколько бумажек. Та пересчитала деньги. И удовлетворенно хмыкнув, задрала кофту. Затем без всякого стеснения задрала длинную юбку и извлекла из-за резинки панталон шахматную доску.
   – Это она? – с недоверием посмотрел молодой человек на появившийся из столь странного места трофей.
   – Та самая! В прихожей лежала! Все, как вы и сказали!
   Молодой человек удовлетворенно кивнул.
   – Хозяйка ничего не заметила?
   – Где уж ей! – заржала очень довольная Аполлинария. – Ничего она не заметила! Клуша рассеянная! Поверила, что я в самом деле оладьи затеяла печь. Дура она и есть дура! Такую обмануть одно удовольствие.
   На этом они и расстались. Молодой человек заспешил прочь. А довольная сделанной гадостью Аполлинария вернулась к себе. Пьянчужке и в голову не пришло, что она только что совершила уголовно наказуемое деяние – кражу чужого имущества. Да не просто кражу, а еще и отягощенную предварительным сговором с сообщником.
   Но ничего подобного Аполлинария не подумала. Она приятно и с пользой потратила полученные за свое преступление деньги в ближайшем винном магазине.
 
   Совсем молоденькая девушка, почти девочка, сжимала в руках телефонную трубку и, опасливо поглядывая по сторонам, шептала в нее:
   – Алло, Витенька, это ты? Как я рада, что ты позвонил! Ты прямо чувствуешь, когда позвонить нужно. Ну, да, ушли! Все предки свалили! И дед ушел! Какая тебе разница, куда? В гости они все ушли. А я нет. Я больной сказалась. Придешь? Господи, да не болею я ничем! Специально так сказала, чтобы мы увидеться могли!
   Разумеется, против такой активной позиции не мог устоять ни один молодой человек. Неизвестный Витенька не оказался исключением. Он пришел уже через десять минут, чем несколько озадачил девушку.
   – Вроде бы ты говорил, что в Купчино живешь. Как ты так быстро добрался?
   – А я не дома был. Тут рядышком.
   С этими словами юноша со светло-голубыми глазами вручил девушке маленький букетик ландышей.
   – Ой! – взвизгнула девчонка. – Мои любимые! Сейчас только в воду их поставлю.
   И схватив из серванта вазочку с узким горлышком, она унеслась на кухню, крикнув Вите:
   – Ты пока располагайся.
   Спровадив девушку на кухню, Витя и не думал идти за ней следом. Вместо этого он шмыгнул к двери. Воровато выглянул из комнаты. И через коридор проник в другую комнату. Тут он также не задержался. И быстро выскочил, прижимая к груди какой-то прямоугольный сверток.
   Вернувшаяся в комнату с вазочкой в руках девушка с недоумением огляделась. Комната была пуста. Между прочим так же, как и вся квартира. Пока она возилась на кухне, устраивая ландыши поживописней, таинственный Витенька потихоньку испарился. Огорченная девушка попыталась позвонить ему, но абонент неизменно оказывался недоступен.
   Девушка проплакала до самой ночи, когда из гостей вернулись ее родители и дед. Впрочем, красное лицо и слезящиеся глаза не вызвали у них особых подозрений.
   – Видать, тебя и в самом деле развезло, – только и сказал дед, озабоченно покачав головой. – Хорошо, что с нами не пошла. Лежи себе. Отсыпайся. Вы – молодые, у вас все быстро проходит.
   И с этими словами он пошел к себе в комнату. И тут же выскочил обратно.
   – Ленка, ты мои шахматы куда дела?
   – Какие шахматы, дедуль? – слабым голосом поинтересовалась внучка.
   – Мои шахматы!
   – Не трогала я их! Зачем они мне?
   Дед недоуменно почесал в затылке.
   – Не трогала, говоришь? – повторил он. – Ладно, у матери твоей спрошу. Может быть, она их переложила.
   Нет, мать девочки тоже шахмат не трогала и отец тоже не трогал. Дед битых два часа маялся в поисках неведомо куда запропастившейся доски с шахматными фигурами. Родители Лены ему активно помогали в поисках, видя, как старика всего трясет от волнения. Сама Лена, продолжая притворяться больной, тихо лежала под одеялом. У нее было свое мнение, куда могли запропаститься шахматы. Но оно выглядело настолько диким, что прямо в голове не укладывалось.
   Однако факт оставался фактом. Посторонних в квартире кроме ее нового знакомого – Вити, с которым она познакомилась вчера возле дома, не было. И его таинственное бегство как нельзя точнее совпадало с дедовой пропажей. Однако, уже смирившись с мыслью, что ее новый знакомый обыкновенный вор, понять его логику Лена все равно не могла. Ведь, кроме шахмат, в доме больше ничего не пропало. Ни дорогие фарфоровые фигурки, ни серебряные подсвечники – ничего. Только шахматы, которые лежали у деда в комнате. Да еще не на виду, а в ящике его письменного стола.
   – Зачем ему была нужна эта доска? – недоумевала девушка. – И эти дерьмовые шахматы?
   Сама она потихоньку от рыскающих по квартире родителей и деда еще несколько раз набрала телефонный номер, который уже успела выучить получше таблицы Менделеева. Бесполезно! Витя, украв шахматы, не желал объяснить обманутой им девушке, какого черта ему это было нужно.
 
   В доме сорок восемь было хорошо все. Удобный светлый подъезд с консьержем. Широкая чистая лестница с чугунными перилами, старательно имитирующими старинное литье. И квартиры, и обитатели их были под стать подъезду. Ни одного маргинала, ни одного голодранца, весь подъезд заселяли исключительно респектабельные семьи.
   От воров их защищал консьерж. Это была не какая-нибудь там ветхая бабуся, а настоящий охранник. С кобурой на боку и полным домашним иконостасом наград за победы в рукопашном бое.
   Бытовые условия тоже были великолепны. Дом обслуживался солидной фирмой, которая регулярно меняла трубы, проверяла состояние крыши и выполняла все пожелания жильцов по модернизации дома.
   Единственное, чего можно было бы опасаться, – это пожар. С противопожарной сигнализацией в доме было плохо. Она была старая и явно ненадежная. Обитатели квартир давно подумывали о том, чтобы заменить ее. Но во время ремонта в подъезде об этом никто не позаботился. Поскольку населявшие его люди в глубине души были все же русскими. Вот и жили они по известной пословице: «Пока жареный петух в одно место не клюнет, мужик не перекрестится».
   И вот случилось. То самое, втайне ожидаемое. Весь подъезд неожиданно окутали клубы густого и какого-то очень вонючего дыма. И в дверь двадцатой квартиры судорожно забарабанили.
   – Пожар! Эвакуируемся, граждане! Срочно! С собой только документы и деньги.
   Перепуганные обитатели выскочили на лестничную клетку. А в квартиру тут же ворвался дюжий пожарник в шлеме и с огнетушителем в руках. Пробыл в квартире он недолго. И выбежав обратно, оповестил перепуганных жильцов:
   – Опасности возгорания в вашей квартире нет. Ищем дальше! Однако во избежание беды побудьте пока на улице!
   Никто и не подумал его ослушаться. Закрыв за собой квартиру, встревоженные люди выскочили на улицу. Из подъезда продолжал валить густой дым. Но по мере того как шло время, клубы становились все слабее. И постепенно совсем исчезли.
   – Погасили! – с облегчением возвестил консьерж, ошивавшийся поблизости.
   В данном случае лично его происходящее не касалось. И потому он мог себе позволить поглазеть на пожар.
   После отбоя тревоги все обители вернулись в дом, немного недоумевая, куда могли деться все пожарные. Во дворе не было и пожарной машины. Однако подъезд в их доме был сквозным. Возможно, пожарные подъехали с улицы? Это было бы им даже удобней. Но проверять свои догадки никто из жильцов не собирался. Довольные тем, что все обошлось, люди вернулись к нарушенному образу жизни, на разные голоса благодаря отряд и хваля его оперативную работу.
   И никого из жильцов не заинтересовала небольшая продолговатая металлическая палочка, изрядно воняющая и валяющаяся за мусоропроводом на уровне второго этажа. Ну что поделаешь, не было среди жильцов дома пиротехников. А то бы они объяснили людям, что металлический цилиндрик скорей всего является обычной «дымовухой», которую подожгли, и та заполнила всю лестницу удушающими клубами дыма.
   Стало быть, никакого пожара не было и в помине. А пожарный, который бродил по дому с огнетушителем в руках, мог преследовать любую цель, но только не тушение несуществующего огня.
   Единственным ущербом от этого странного «пожара» явилась еще более странная пропажа из квартиры номер двадцать деревянной шахматной доски вместе с резными фигурами. Версию о том, что она сгорела в пламени, пришлось отбросить сразу же. Где в таком случае хотя бы горсточка пепла или золы. Ее не было. Но тем не менее факт оставался фактом – шахматы пропали. И исчезли они бесследно.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Из открытого настежь окна доносились какие-то дребезжащие и странно тревожащие душу звуки. Услышавшие их прохожие, ежились и торопились уйти подальше от дома, в их сердцах надолго поселялось загадочное чувство, словно они только что стали свидетелем чего-то в высшей степени отталкивающего. Хотя и не до конца понимали, чего именно.
   Это несмотря на то, что на улице был белый день, шумели проносящиеся по дороге автомобили, суетились во дворе детишки, оглашая воздух радостными, звенящими голосами. Вот их-то странные звуки не пугали. Почему? Да потому, что они к ним просто привыкли. Как и мирно судачащие на лавочке под тополем старушки. И другие редкие в это летнее утро соседи. Они отлично знали, что в доме воет не дикий зверь или потустороннее чудовище, жалуясь на свою судьбу.
   Никакой мистики или чертовщины! Просто хозяйка одной из квартир принялась за уборку. А за этим занятием, чтобы взбодрить себя, она любила петь. И диковатые звуки – всего лишь маленькая музыкальная импровизация во славу чистоты и порядка. Однако на этот раз она что-то затянулась. И даже привычные старушки стали задирать головы и озабоченно хмуриться.
   Дядя Вася, жилец с первого этажа, не выдержал первый. Он вышел из дома. И задрав вверх голову, заорал:
   – Кира, хорош глотку драть, девка! Сил нет тебя слушать. Замолчи!
   Сидящая на подоконнике девушка с густыми рыжими волосами, замахнувшись яркой голубой тряпкой, состроила соседу потешную рожицу. И затем с удовольствием оглядела чисто вымытые еще весной и только что протертые ею окна. И в этот же момент пение стихло. Соседи вздохнули с облегчением. Уборка закончилась.
   – И чего им не нравится? – недоуменно произнесла Кира, спрыгивая с подоконника. – Я же не помои им на головы лью. И не ругаюсь грубо. Подумаешь, исполнила пару опереток. Легкий развлекательный жанр. Чем недовольны?
   Но чтобы не ссориться с соседями, Кира решила сегодня больше не петь. Хотя решительно не могла понять, почему популярные мелодии в ее исполнении вызывают мигрень не только у людей, но и у животных. Во всяком случае, ее любимый кот Фантик на время уборки забился в самый дальний угол квартиры. И страдальчески шевелил ушами.
   – Кис-кис! – позвала его Кира. – Хочешь «Вискаса» с телятинкой?
   Что-что, а покушать Фантик никогда не отказывался. И не его в том вина, он действовал как настоящий мужчина. Поняв, что пытка музыкой закончилась, он выбрался из своего укрытия и с удовольствием зарылся мордочкой в свою миску. А Кира вернулась в комнату. Там еще оставалась пара пыльных уголков.
   Однако без пения уборка была не в радость. Ладно, черт с ней, с чистотой. Вот только протрет огромную хрустальную люстру под потолком. И все! Больше ни к чему не прикоснется. Во всяком случае, сегодня.
   И решительно притащив из кухни крепкий столик, служивший ей верой и правдой не первый десяток лет, девушка так же радостно взгромоздилась на него и принялась осторожно, подвеску за подвеской, протирать люстру. Это хрустальное произведение чешских мастеров висело тут почти полвека. Без особого ухода висело.
   Так что работа над ней не хилая была. Подвесок, бусинок, бус и висюлек на люстре имелось множество. А пропусти хотя бы одну из них, и вся работа насмарку.
   Сосредоточившись на хрустальных заморочках, Кира от усердия даже язык высунула, двигаясь по кругу. И вдруг… Внезапно Кира ощутила, как твердая надежная поверхность под ее ногами куда-то ускользает, а сама она летит со страшной двухметровой высоты прямо на паркетный, даже не застеленный ковром пол.
   – Бу-м-с!
   Соприкоснувшись с полом всем телом и головой, Кира прикусила язык. От жуткой боли у нее даже в глазах потемнело. Некоторое время она не могла ни о чем другом думать. Только мычала и трясла головой. Наконец боль в прикушенном языке немного стихла. И Кира обнаружила, что, во-первых, на нее смотрят два огромных кошачьих глаза, а во-вторых, она не почувствовала своего тела. Что-то с ним было не так. Но что именно? Это Кира пока сказать затруднялась. Фантик понаблюдал за хозяйкой некоторое время, убедился, что шевелиться она не собирается, и ретировался.
   Когда же Кира попыталась подняться на ноги, чтобы пойти в ванную и прополоскать собравшуюся во рту кровь, она не сдержалась и завопила в голос. Спину пронзила такая резкая боль, что по сравнению с ней боль в прокушенном языке была милой шуткой. У Киры даже ноги отнялись. Во всяком случае, она снова шлепнулась на пол.
   Несколько минут она лежала, пытаясь прийти в себя. Затем собралась с духом и повторила попытку.
   – Ой! Оай! Уй!
   Из кухни снова примчался Фантик, который обеспокоенно закрутился возле хозяйки.
   – Мур-р? Мя-уу!? – допытывался он.
   – Ох! Ай! Плохо мне!
   Но что ни кричи, а шевелиться Кира не могла. Слишком было больно. Полежав еще немного, Кира почувствовала, что, во-первых, замерзает. А во-вторых, что ей не обойтись без посторонней помощи. И кого же она могла призвать к себе в столь отчаянном положении? Мужчину? Мужчина у Киры был. Но именно в данный момент он находился в отъезде. Впрочем, вполне закономерное жизненное явление. Когда вам ваш мужчина позарез нужен, вы его днем с фонарями не найдете. Зато когда он не нужен, будет обивать ваш порог до посинения. Не столько своего, сколько вашего.
   Однако все это философия. А вот на практике Кира могла позвать на помощь только свою подругу Лесю. Жила Леся в этом же доме, и ее появление не должно было затянуться надолго. Во всяком случае, Кира надеялась, что подруга появится прежде, чем сама Кира окоченеет от холодного ветра, который вдруг принялся задувать в открытое окно.
   Да, такова la vie! Еще минуту назад Кира была здорова и распевала во все горло под теплым солнышком. А теперь погода на улице резко изменилась. Набежали тучи, поднялся пронизывающий ветер, и даже начал накрапывать дождь.
   Вот уже и родители во дворе, похватав своих чад, разнесли их по домам. А Кира все еще ползла к телефону. Передвигаться она могла только по-пластунски, да и то с большими предосторожностями. Но все же она неуклонно приближалась к заветной цели.
   К счастью, по случаю уборки телефон стоял на полу. И Кира пыталась облегченно вздохнуть, протягивая к нему руку. Страшно было представить, если бы он висел на стене, то есть на своем обычном месте.
   – Алло, – несчастным голосом произнесла она в трубку после гудка, – Леся, это я! Ну да, я – Кира! А кто еще может тебе звонить, кроме меня! Ладно, не злись ты! Леся, мне плохо!
   – Мне тоже скверно на душе, а ты еще тут звонишь и подначиваешь!
   – Леся, я не то хотела сказать! Мне в самом деле плохо!
   – И мне плохо!
   – Мне плохо физически! Морально тоже плохо, но физически просто невозможно.
   – А что случилось?
   – Я упала! И кажется, сломала спину. Во всяком случае, я теперь не могу шевельнуться. Приходи ко мне, а? Может быть, мы еще успеем попрощаться.
   Ответа Кира не услышала. Но за мгновение до того, как в трубке раздались короткие гудки, она услышала топот Лесиных ног, словно та перебирала ими на месте, готовясь резко стартовать. И потому Кира совсем не удивилась, когда буквально через минуту сквозняк стал сильней, а на пороге ее квартиры появилась Леся.
   – Ох! – испуганно отшатнулась она от Киры, когда та подняла ей навстречу голову. – Тебя что, вампир покусал?
   – Почему?
   – Или ты кого-то загрызла?
   – С чего ты это взяла?
   – А вот посмотри на себя!
   И Леся ловко подсунула Кире маленькое карманное зеркальце, которое схватила со стола. Увидев в зеркале свое отражение, Кира испуганно вскрикнула. Губы, подбородок и щеки были измазаны в крови. А бледное лицо кривилось в страдальческой гримасе.
   – Ну, да, – подтвердила Кира. – Язык я себе тоже прикусила.
   – А… всего-то…, – успокоилась Леся и тут же снова встревожилась. – А что еще?
   – Еще в спину вступило. Не пошевелиться.
   – Бедная! Тогда тебе не стоит лежать на холодном полу.
   – Будто бы сама не знаю! – разозлилась Кира. – Встать не могу! Помоги мне добраться до кровати!
   На это у подруг ушло около четверти часа. Потом Леся по просьбе Киры помчалась в ближайший магазин строительных материалов. Зачем туда? Затем, что там она приобретала для любимой подруги лист самой лучшей фанеры, которая только нашлась в магазине.
   Когда Леся волокла его на себе по улице, то чувствовала себя словно на гребне волны. Фанерный лист трепетал в ее руках не хуже паруса. И норовил треснуть по лбу, локтям, коленям и другим выступающим частям тела – мягким и не очень.
   – У-уф! – пропыхтела Леся, вваливаясь со своим трофеем в квартиру. – И зачем, хотела бы я знать, тебе эта фиговина?
   – Сюда положим.
   И Кира похлопала рукой по постели.
   – С ума сошла? Зачем?
   – Чтобы лежать на ней. Чтобы спине жестко было.
   – У тебя же ортопедический матрас на кровати!
   – Он недостаточно жесткий, – капризничала Кира. – Клади, я знаю, что делаю.
   Спорить с больным человеком Леся не стала. Опасаясь, что у Киры травмирована не только спина, но и голова, она тем не менее ловко подсунула фанерный лист под подругу. Прикрыла сверху мягким пушистым покрывалом, и Кира опустилась на приготовленное ей ложе. Впервые с момента падения она рискнула улыбнуться.
   – Вот так другое дело.
   – Удобно? – недоверчиво осведомилась у нее Леся.
   – Не то слово!
   – А спина?
   – Спина болит, но уже меньше.
   И в подтверждение своих слов Кира сделала попытку пошевелиться. Немедленно ее лицо исказилось от боли.
   – Вот ведь дьявол! – вырвалось у нее.
   – Болит?
   – Да!
   – Может быть, вызвать врача?
   – Какого? – рассердилась Кира. – Участкового ортопеда? Таких не бывает!
   – Но можно заплатить деньги, придет специалист.
   – Само пройдет!
   Все же Леся не решилась оставить подругу без лекарств. Она быстренько смоталась в аптеку. И переговорив там с многоопытной провизоршей и с целой очередью таких же страдальцев, в разное время маявшихся со спиной, накупила целую коллекцию согревающих, раздражающих и обезболивающих средств против ревматических, радикулитных и неврологических болей.
   – Начнем вот с этого, – решила Кира, выбрав самый неприглядный тюбик. – А то знаю я их! Раскрасят свой товар во все цвета радуги, а толку – ноль.
   – Не скажи.
   – Ты будешь со мной спорить? С беспомощной калекой? Мажь, давай!
   И Леся намазала. Кира полежала, задумчиво прислушиваясь к своим ощущениям. А потом сказала: