– А Олеся – это кто? – спросила Инна.
– Девушка Толика, – ответил Миша. – Невеста, можно сказать. Толик в последнее время у нее живет. Так что дело, я так понимаю, двигается к свадьбе. Особенно теперь, когда Толик пострадал на боевом посту. Ничто так не трогает сердце женщины, как возможность поухаживать за раненым воином.
– Уж и воином! – хмыкнула Инна. – Невелика заслуга получить по затылку чем-то тяжелым.
– Не обязательно же все рассказывать, как было, – даже возмутился Миша. – Можно ведь кое-что и приукрасить.
– И где живет эта Олеся? – спросила Инна, чтобы не вдаваться в дискуссию.
– Да тут неподалеку, – ответил Миша. – На Петроградской. Вообще-то, она медсестра. Так что Толик даже в больницу не поехал. Сказал, что Олеся ему рану в лучшем виде обработает.
– Адрес помнишь?
Миша адрес помнил. Он довольно толково объяснил Инне, как ехать, в какое парадное зайти, на какой этаж подняться и как выглядит дверь, за которой находится квартира Олеси. Снабженная этими сведениями, Инна вернулась наконец к Марише. Степка к этому времени доедал уже третье мороженое. Увидев количество пустых оберток, лежащих на сиденье машины возле сына, Инна ужаснулась.
– Ты зачем в него третье эскимо впихиваешь? – набросилась она на Маришу. – У него живот заболит! Оно ведь жирное. Да еще с непонятным шоколадом.
– И вареной сгущенкой, – добавил очень довольный Степка. – И с джемом и орехами. А еще было мороженое в вафельной трубочке. И с вишенкой.
– Ужас! – заключила Инна и укоризненно посмотрела на подругу.
– А что мне было делать? – развела руками Мариша. – Как только он заканчивал есть, он начинал требовать маму.
– Ты даже не представляешь, что мне придется выслушать от Анны Семеновны, когда мы привезем Степку домой и он откажется обедать, – вздохнула Инна. – Она меня просто убьет.
– Давай мы ей впихнем Степку, а сами быстро сбежим, не вступая с ней в разговоры, – предложила с ходу струхнувшая Мариша. – А до вечера она, может быть, уже успокоится.
Так подруги и сделали. Доставив Степку, совершенно забывшего из-за мороженого об обещанных ему утром дельфинах, до квартиры, Инна нажала на звонок. И не успела Анна Семеновна открыть дверь, как Инна поспешно чмокнула Степку в торчащую макушку и ретировалась к поджидавшей ее в лифте Марише.
– Обедом-то вы его хоть покормили? А сами есть будете или все тощаете? – только и успела осведомиться Анна Семеновна, но подруг уже и след простыл.
Посмотрев на измазанного шоколадом, джемом и сливками воспитанника, няня поняла все без слов. И, тяжело вздохнув, потащила вяло передвигающегося и совершенно счастливого Степку умываться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Подруги, избавившись от опасного общества Анны Семеновны, уже мчались на машине Мариши к Олесе – невесте пострадавшего охранника Толика. Инна настояла на том, чтобы поехать к ней сразу же, потому что боялась забыть те ориентиры, которые дал ей Миша. Мариша же хотела съездить домой к Ленке, чтобы поговорить с соседями. Вдруг у кого-то есть запасной ключ от Ленкиной квартиры. А ведь там страдает маленькое существо – карликовый пинчер Гошка. Но Инна переубедила Маришу, и они поехали к Олесе.
– Сначала доехать до улицы Бармалеева, свернуть направо, проехать детскую площадку, сразу за ней будет зеленый дом, – перечисляла Инна приметы.
– Вот зеленый дом и напротив еще один зеленый, – сказала Мариша, останавливая свой «Форд» в нужном месте. – Какой из них Олесин?
– Думаю, который на стороне детской площадки, – предположила Инна. – Нам нужно пройти под арку во двор, а там повернуть снова направо в самый угол. Там у контейнера с мусором будет дверь.
Подруги так и сделали. Но контейнера с мусором они на нужном месте не обнаружили.
– Не беда, – решила Инна. – Может быть, его кто-то уже забрал.
– Ой ли? – усомнилась Мариша. – Да кому он нужен?
– Бомжам, – пожала плечами Инна. – Что для обычных горожан мусор, то для них, можно сказать, клад.
Мариша не стала спорить. Тем более что на пути возникло препятствие. Тяжелая металлическая дверь была закрыта на кодовый замок. К счастью, нужные клавиши были уже основательно отполированы пальцами жильцов. Так что подруги без труда проникли внутрь. Поднявшись на нужный этаж, они нашли выкрашенную коричневой краской простую деревянную дверь, стоящую тут явно еще со времени постройки дома. То есть века этак с девятнадцатого. Тем не менее за дверью, обильно обвешанной многочисленными звонками и затертыми или замазанными краской табличками с фамилиями жильцов, шла бурная жизнь. Играла музыка, раздавались веселые детские вопли и чье-то сердитое ворчание, надсадный мужской кашель.
– И на какой звонок давить? – недоуменно пожала плечами Инна. – Ни на одной табличке нет имени Олеся.
– А Миша тебе ничего по этому поводу не сказал?
– Нет, Толик позвонил Олесе из машины, и она уже встречала его у дверей, – ответила Инна.
Мариша молча протянула руку и нажала на первый попавшийся звонок. Никакого звука он не издал. Или звонок был настолько тихим, что его совершенно заглушали доносящиеся из квартиры голоса.
– Не сказала бы я, что место, где решил отлежаться наш Толик, одно из самых спокойных, – заметила Мариша, дожидаясь, когда на второй звонок откликнется кто-нибудь из жильцов квартиры.
Инна не успела ничего ответить, потому что дверь распахнулась и на пороге возник мальчишка лет восьми со спутанными светлыми вихрами и удивительно синими глазами. Одет мальчик был в джинсы и теплую футболку, основательно перекосившуюся и помятую, видимо, в результате бурных игр.
– Вам кого? – спросил мальчишка.
– Здравствуй, нам нужна Олеся, – ответила ему Инна с улыбкой.
– Так ей и звоните! – заявил мальчишка и попытался захлопнуть дверь.
Но Мариша оказалась проворней и подставила ногу. После недолгой борьбы мальчишка признал физическое превосходство противника. Надо отдать ему должное, он умел проигрывать с достоинством. Поняв, что сдвинуть с места Маришу ему пока что не под силу, он произнес:
– Ладно уж, заходите. Дома она, только ревет.
– Почему? – удивилась Инна.
– Любовник ее бросил, – с полнейшим хладнокровием сообщил ей ребенок. – Да и нечего удивляться, такая дура, что ее все мужики бросают. Толик еще долго продержался.
В это время к мальчишке подскочил его приятель, отличавшийся от него только цветом волос и глаз. И оба приятеля с гиканьем понеслись в глубь квартиры. Вслед им понесся сердитый старушечий голос, призывающий «анафему им на голову», а также душераздирающий мужской кашель. Кажется, у соседа Олеси был сильный бронхит. Пройдя две двери, за которыми кашляли и ругались, подруги уперлись в кухню. Третья комната в квартире была занята резвящимися детишками. Немного поблуждав, девушки обнаружили нишу, завешенную грязновато-розовой тряпкой, изображающей занавеску. За ней они нашли дверь в последнюю комнату этой странной квартиры. Постучав в нее, девушки не услышали ответа, но все равно вошли.
– Ой! – вскрикнула Инна, первой оказавшись в комнате. – Мамочка моя!
Мамочку свою Инна вспомнила очень кстати. Потому что она уже давно отправилась на небеса, куда явно собиралась и легонько раскачивающаяся в петле под потолком девушка. Увидев самоубийцу, подруги дружно взвыли. Словно она только этого и дожидалась, люстра, на которой висела девушка, внезапно издала сухой треск. Крепление, которому было без малого два столетия, не выдержало большого веса и вырвалось из потолка. И Олеся вместе с люстрой, кусками штукатурки и проводки рухнула на пол с трехметровой высоты. Квартира содрогнулась, и в ней на мгновение стало тихо.
– Боже мой! – воскликнула Мариша, бросаясь к упавшей девушке.
Через минуту петля с шеи была снята, остатки люстры отброшены в сторону, а Олеся получила пару смачных пощечин вместо деликатного искусственного дыхания и массажа сердца. Как ни странно, пощечины отлично подействовали. Олеся вздохнула, порозовела и открыла глаза. Увидев над собой два незнакомых лица, она попыталась что-то сказать, но вместо этого из ее горла вырвался лишь жуткий хрип.
– Молчи, дура! – прикрикнула на нее Мариша. – Ишь чего удумала! Из-за мужика в петлю лезть! Сейчас я тебе так влеплю, мало не покажется.
Подруги потащили вяло сопротивляющуюся Олесю к продавленному пружинному дивану под чистым, но старым и застиранным до проплешин покрывалом.
– Что вы с ней делаете? – раздался за их спинами раздраженный старушечий голос. – И чего громыхнуло-то?
– Олеся пыталась вкрутить лампочку в люстру, – сказала Мариша, оглянувшись и увидев сухонькую, но очень живую и противную старушку. – Но упала. И люстра рухнула. Прямо ей на голову. Хорошо, не насмерть!
– Вот ведь дура девка! – разозлилась бабка. – Чуть до инфаркта меня не довела. Взяла бы у меня стремянку! Потолки-то у нас за три метра. Кто же с табуретки лампочки в люстру вкручивает? Ну, дура, ведь она и есть дура! Что с нее взять! Не убилась, говорите?
– Нет, жива, – сказала Мариша. – Только голос со страху потеряла. А так цела.
– Ну, ну, – неодобрительно отозвалась старушка. – Пойду чайку ей поставлю. Верно говорят, дуракам везет. Ведь люстра-то тяжеленная. Другой бы на башку свалилась, точно убила бы.
И бабка удалилась, ворча на тему, что таких, мол, дур, которые, вкручивая лампочку, страхуются толстенной бельевой веревкой, но не подумают взять стремянку, еще поискать нужно. Как только бабка удалилась, Олеся едва слышно прошептала слабым голосом:
– Вы кто такие?
– Мы к Толику, – сообщила ей Мариша.
Реакция была поистине ошеломляющей. Еще секунду назад Олеся буквально умирала, а тут вдруг на ее щеках заиграл яркий румянец, глаза заблестели злым блеском, а кулаки сжались.
– Пошли вон, мерзавки! – хрипло выкрикнула она.
Даже голос откуда-то у нее прорезался!
– Спокойней, – попросила ее Инна. – Мы к нему из милиции. Нам нужно поговорить с ним по поводу убийства Елены Кругловой.
– Ой! – смутилась Олеся. – Ой!
– Что «ой»?! – сердито спросила у нее Мариша. – Где ваш жених с пробитой головой находится? Гуляет?
Но вместо ответа Олеся разразилась целым водопадом слез. Она рыдала так долго и упоенно, что на кухне уже успел вскипеть чайник и в комнате появилась та же соседка с подносом, на котором стояли четыре чашки с чаем и блюдечко с малиновым вареньем.
– Пей чай, Олеська, – сказала бабка. – И не реви ты из-за люстры. Все равно старая она у тебя была и треснутая вся. Новую теперь купишь. Сама не убилась, и радуйся.
И старуха устроилась в ногах Олеси на диване.
– Варенье вот ешь. Твое любимое. Летом сварила из лесной малинки. Сама собирала. От садовой-то ягоды совсем не тот дух исходит. А тут банку откроешь, так прямо закачаешься, так хорошо пахнет. И лесом, и солнцем, и самой ягодой. Пей, детка. От сладкого вся тоска мигом проходит.
Но Олеся явно не хотела пить чай. Она накрылась с головой одеялом и рыдала в свое удовольствие. Подругам с большим трудом удалось выставить любопытную бабку на кухню на поиски корвалола.
– Не реви ты, – сказала Олесе Мариша, когда соседка, шаркая разношенными шлепанцами, удалилась из комнаты. – Тут человека убили, а ты не хочешь проявить гражданскую сознательность и помочь следствию.
– Я хочу, – прорыдала Олеся. – Но не знаю как. Толик-то от меня ушел. Ничего даже не рассказал. Просто взял и ушел. Как вы думаете, он от меня насовсем ушел?
– А что сказал-то перед уходом? – осведомилась Инна.
– Ничего, – ответила Олеся.
Подруги переглянулись. Это был не обнадеживающий признак.
– Что, просто вот так взял и ушел? – удивилась Мариша. – Встал и ушел? И ни до свидания не сказал, ничего?
– Вообще-то, как он уходил, я не видела, – призналась подругам Олеся. – Я в отсутствии была. Но он мне записку оставил.
– Где она? – взволновалась Мариша.
– Я ее разорвала и выкинула, – сказала Олеся.
– Зачем?
– Разозлилась сначала очень, – призналась Олеся.
– Но что там хоть написано было?
– Ну, что он меня больше не любит и уходит, – сказала Олеся. – Смысл был такой.
– А дословно?
– Дословно? – задумалась Олеся. – Хм. «Ухожу. Когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще – тоже. Меня не ищи. На работу ко мне не суйся. Толик».
– И все? – спросила Мариша. – Может быть, приписка какая-нибудь была?
– Нет, – покачала головой Олеся.
– А вешаться ты почему в таком случае задумала?
– Так ведь он от меня ушел, – недоуменно похлопала глазами Олеся. – Разве не ясно?
– Пока нам ясно, что он просто куда-то ушел, – сказала Мариша. – Если бы он ушел от тебя, то так бы и написал.
– Вы думаете? – просияла Олеся. – И в самом деле. А я-то дура!
С этим заявлением подруги не могли не согласиться. Но Олеся внезапно снова помрачнела.
– Да нет, ушел он от меня к другой женщине, – сказала она. – Она ведь мне звонила несколько раз.
– И что говорила?
– Ничего, Толика спрашивала, – ответила Олеся. – Но ведь и так ясно, что посторонняя женщина звонить не станет. И к тому же она отказывалась объяснить, что ей нужно от Толика.
Подругам стало ясно, что Олеся не только дура, но еще и дура ревнивая. Это уж было совсем никчемное сочетание. От такого и самому впору в петлю полезть. Парень мог и сбежать. Но все же подругам казалось маловероятным, что Толик выбрал для ухода от своей любовницы именно тот день, когда должен был чувствовать себя хуже некуда.
– А как все получилось? – спросила у Олеси Мариша. – Постарайся припомнить все подробности, начиная с утра.
– Ну, утром я вернулась со смены и приготовила завтрак для Толика, – сказала Олеся. – Он должен был вернуться чуть позже меня. Приготовила его любимые сырники. Специально за сметаной для них на рынок моталась. Но он задерживался. Я позвонила ему на работу, и мне сказали, что Толик уже выехал. Про убийство я еще ничего не знала. А потом позвонил Толик и попросил его встретить. Я немного замешкалась, и когда открыла дверь, чтобы идти вниз, то Толик с Мишей уже стояли на пороге.
– А потом?
– Потом я уложила Толика на диван, а сама помчалась в аптеку, – сказала Олеся. – Кушать он не хотел. Его тошнило, и голова кружилась. Он лишь все время просил пить и жаловался, что у него раскалывается голова от боли и мутит. А у меня, как на грех, дома кончились все лекарства. Верно говорят, что сапожник вечно без сапог. У меня тоже так, работаю в больнице, а когда дома что-то прихватит, всегда приходится лекарства в аптеке покупать.
– И что было после того, как ты вернулась?
– Толик уже ушел, а на столе лежала эта самая его несчастная записка, – сказала Олеся. – Да! Я же кинулась к соседям. Думала, они видели Толика перед уходом. Может быть, им он что-то сказал, почему уходит. Ведь собирался пролежать дня два пластом, так ему плохо было.
– И что сказали соседи?
– Федька еще был в школе, Матвеевна ходила по магазинам, а вот Илья Петрович был дома. Он мне и сказал, что за Толиком заехала какая-то женщина на машине. Он из окна видел, как Толик вышел из дома, сел в машину, женщина тоже села рядом с ним, и они уехали.
– Что была за машина? – немедленно спросила Инна.
– Я не знаю, – растерянно посмотрела на нее Олеся. – А что, это разве важно?
– Для нас, безусловно, важно, – кивнула Инна. – Ценный свидетель преступления пропал в неизвестном направлении. Есть от чего встревожиться.
– Тогда спросите у Ильи Петровича, это он за стенкой кашляет, – сказала Олеся и отвернулась от подруг.
Пошушукавшись, девушки решили, что к Илье Петровичу пойдет одна Инна, а Мариша останется присмотреть за Олесей и попытается внушить девушке более оптимистический взгляд на жизнь и на свое место в ней. Хотя сама лично Мариша сильно сомневалась, что у нее с Олесей что-то получится. Но попытка, как известно, не пытка. И Маришка приступила к психотерапии.
– Знаешь, когда от меня первый раз ушел парень, я очень переживала. А когда это случилось уже то ли в десятый, то ли в двенадцатый раз, неожиданно поняла, что постоянная смена статистов – это даже здорово.
В ответ Олеся разрыдалась в голос. Инна услышала эти рыдания, уже стучась в комнату соседа. Покачав головой, она застучала еще активней. И снова никакого результата. Хотя хозяин явно был в комнате. Из нее доносился какой-то лязг и скрежет.
– Да ты входи к нему так! – раздался из-за соседней двери мальчишеский голос. – Он ничего не слышит. Но у него открыто!
Инна нажала на прохладную латунную ручку, толкнула дверь и оказалась… оказалась… в автомастерской! Вдоль стен стояли стеллажи, на которых громоздились какие-то инструменты, куски двигателя, карбюраторы, ржавые диски и прочий металлический хлам. В одном углу стояли тиски и сверлильный станок, а в другом еще какой-то агрегат, название и назначение которого Инна так и не сумела разгадать. Пол в комнате был покрыт пленкой, закатанной толстым слоем грязи, пролившегося машинного масла, растворителя, пятен краски и прочих прелестей. И для полноты картины в центре комнаты стоял старый «горбатый» «Запорожец», бока которого были раскрашены жизнерадостными божьими коровками на зеленом поле.
Жизненного пространства для самого хозяина комнаты практически не оставалось. Возле двери стояла старая раскладушка, застеленная засаленным и давно не стиранным, серым бельем. И еще в уголке ютилась крохотная тумбочка, на которой стояла выщербленная и почти черная от заварки кружка, электрический чайник, коробка чая «Принцесса Нури» и коробка с сахаром-рафинадом. Тут же на стене на вбитом кое-как устрашающего размера гвозде висели две куртки и пара лоснящихся брюк.
– Вы кто? – вдруг раздался откуда-то из недр «Запорожца» недоуменный голос, видимо, хозяина комнаты.
– Я по поводу вашей соседки, – ответила Инна. – А вы где?
Из машины показалась взлохмаченная голова. И Инна обнаружила, что владелец странной комнаты еще довольно молод и даже, если его слегка отмыть от пятен смазки, симпатичен. Он только что снял с себя наушники и выключил музыку, которая играла у него на животе.
– Какой соседки? – спросил он.
– Олеси, – ответила Инна.
– А что с ней? – полюбопытствовал мужчина.
– Вы бы вылезли из своей машины да и зашли бы ее проведать, – сказала Инна, изучая мужчину. – У нее горе. Она даже пыталась покончить с собой. Вы что, ничего не слышали?
На ее взгляд, этот совершенно заброшенный и увлеченный своим драндулетом мужчина отлично подходил для заботливой Олеси. Во всяком случае, тут ей конкуренции от соперниц пока что опасаться не приходилось. Стоило их свести.
– Нет, – смутился мужчина. – Я музыку слушал.
– Вы видели, с кем уехал сегодня Толик?
– Толик? – задумался мужчина. – Да, видел. С женщиной.
– Описать ее можете? – деловито поинтересовалась Инна.
Илья Петрович, или просто Илья, потому что, на взгляд Инны, по возрасту он Петровича еще явно не заслужил, честно попытался вспомнить. И не смог.
– Ну а машина? – с надеждой спросила у него Инна. – Ее вы помните?
– Еще бы! – обрадованно воскликнул Илья. – Пятилетняя «Ауди-А8» серо-голубого цвета. Кожаный светлый салон. В крыше люк. Задний правый фонарь треснут и подклеен коричневым скотчем.
– А номера на машине вы не заметили? – спросила Инна.
Нет, на номера Илья внимания не обратил.
– Послушайте, – проникновенно обратилась к нему Инна. – Вы не могли бы выполнить одно поручение? Это связано с исчезновением друга вашей соседки и убийством, которое произошло у него на работе.
– Вы из милиции? – наконец озарился Илья. – Конечно! Я все сделаю! А что нужно?
– Приглядывайте за вашей соседкой, – попросила его Инна.
– А что? – понизил голос Илья. – Неужели она замешана?
– Нет, что вы! – воскликнула Инна. – Но ей грозит опасность. Ее могут попытаться устранить.
– О! – ужаснулся Илья. – Но почему же в таком случае вы не возьмете ее под свою охрану? У вас же должна быть программа защиты свидетелей?
Инна поразилась наивности Ильи и во второй раз решила, что этот недотепа отлично подойдет Олесе. Просто идеальная парочка! И как это они сами не додумались жить вместе! Одну комнату оставили бы под автомастерскую, а во второй свили бы любовное гнездышко. Но прежде чем решать судьбу бедной девушки, следовало все же получше прощупать почву, на которой Олесе предстояло паразитировать оставшуюся жизнь. С этой целью Инна поинтересовалась у Ильи:
– Вы где-то работаете?
– Ну конечно! – возмутился он. – Я автослесарь. Просто сегодня я приболел немного. Кашель замучил. Вот и решил дома поработать. Для души, так сказать.
И в доказательство своих слов он разразился громким кашлем. Инна окинула его еще раз критическим взглядом. За исключением кашля Илья казался вполне здоровым. Автослесарь, насколько Инна могла себе представлять, всегда сумеет заработать себе, жене и детям на кусок хлеба. Правда, без икры, но зато с маслом. В любом случае этот парень был сущей находкой для брошенной Олеси. И Инна начала его прорабатывать. В результате получасовой беседы Илья полностью проникся тяжелым и даже опасным положением, в которое угодила Олеся по вине ее бывшего друга. Инна в таких мрачных красках описала Илье злодеев, желающих обидеть, изнасиловать, а то и вовсе убить бедную Олесю, что Илья расчувствовался почти до слез. Он тут же стащил с себя засаленную рабочую куртку, вытащил из тумбочки почти чистую футболку и выразил желание сейчас же отправиться к соседке, чтобы охранять ее денно и нощно. На последнем Инна особенно упорно настаивала.
– Опасней всего Олесе оставаться одной в темное время суток, – сказала она. – Преступники чаще всего орудуют именно в темноте. А попасть в комнату Олеси через окно проще простого.
Инна сказала и сама испугалась. Как это, интересно знать, преступник поднимется на такую высоту по абсолютно отвесной стене. Но сам Илья неожиданно кинул Инне палочку-выручалочку.
– Ну да, – кивнул он. – У нее же практически возле окна проходит пожарная лестница. Любой дурак взберется.
В общем, Илья поклялся, что не оставит Олесю одну ни на минуту до полного устранения грозящей ей опасности. В результате Мариша сдала свой пост Илье. И опешившая от такого поворота событий Олеся была оставлена на попечении соседа. А сами подруги испарились.
– Где ты нашла для нее этого парня? – тормошила Мариша свою подругу.
– По соседству, – скромно ответила Инна. – Правда, он именно то, что доктор прописал?
– В самую точку! – вдохновенно воскликнула Мариша. – Я как только его увидела, сразу же поняла, что он просто идеальная пара для этой дурехи. Думаю, что у них все будет хорошо и они это и сами поймут.
– Поймут, если мы им в этом немного поможем, – туманно произнесла Инна.
– Что ты хочешь сказать? – насторожилась Мариша.
– Маленькое покушение на жизнь Олеси, во время которого Илья ее, разумеется, спасет, и они будут жить вместе долго и счастливо, – пояснила ей Инна.
– Но кто будет покушаться на эту бедняжку?
– Мы, – лаконично ответила Инна. – Кто же еще? Раз уж мы взялись ковать чье-то счастье, нужно действовать до победного конца.
С этим Мариша была полностью согласна. И, обсудив свой план будущего Олесиного счастья, подруги вернулись к более насущным проблемам.
– Значит, Толик уехал со своей новой дамой на серо-голубой «Ауди»? – переспросила у Инны Мариша. – Что же, хоть что-то мы про него узнали.
– А тебе не кажется странным, что Толик, который получил всего несколько часов назад сильный удар по голове и, видимо, заработал сотрясение мозга, так как жаловался на тошноту и головокружение, внезапно покидает постель и куда-то убегает?
– Странно, конечно, – кивнула Мариша. – Но пока я не могу понять, в чем тут дело. Может быть, он просто влюбился в ту бабу на «Ауди»? Влюбился и удрал от Олеси. Может быть, та женщина тоже расчувствовалась, когда узнала, что Толику нынче ночью сильно досталось. И решила сама врачевать его раны.
– Если бы не убили Ленку, я бы тоже так и подумала, – кивнула Инна. – Но сейчас у меня на душе что-то неспокойно.
Марише тоже было не по себе. Хоть она и не слишком тесно общалась с Ленкой, но когда убивают человека, с которым вы бок о бок провели лучшие годы своей жизни, это не может не выбить из колеи.
– Толик пропал, дельфин Галя пропал, – задумчиво пробормотала Мариша. – Что-то слишком много пропаж. А что, если Толик был замешан в похищении дельфина? Например, польстился на большие деньги и открыл дверь грабителям?
– Ага, а Ленка что-то такое подозревала, поэтому и осталась на ночь в дельфинарии караулить свою Галю! – подхватила Инна. – Грабители могли об этом и не знать. Или дельфин им был нужен до такой степени, что им было наплевать на присутствие Лены.
– Кто станет убивать человека, чтобы украсть животное? – возмутилась Мариша. – В конце концов, Галя не единственный дельфин в этом мире. Конечно, это редкость, на птичьем рынке не купишь. Но все же, я уверена, можно было найти покладистого продавца.
– Может быть, когда грабители явились за дельфином, у них с Леной завязалась драка? – предположила Инна. – Кстати, а ты не знаешь, каким образом убили Лену? – спросила Инна.
– Не знаю, – пожала плечами Мариша.
– Нужно узнать, – отметила Инна.
– Но только после того, как мы спасем от голодной смерти Гошу! – твердо сказала Мариша.
Инна вспомнила про крохотную собачку, которая жила у Ленки, и устыдилась. Обеденное время уже давно прошло. А собака с утра была не выгуляна и не накормлена.
– Вот в этом доме и живет Ленка, – сказала Мариша, подъезжая к длинному девятиэтажному блочному дому.