Калмыков Юрий. Повеситься в раю

   – Маша, подожди! Я провожу! – прокричал он вслед, но не догнал.

САМЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ

   Скомарохов отнёс сумку в палату. Вид у него был удручённый, несмотря на то что перед ним сейчас стоял лучезарный Иисус, который всё понимал, и ему ничего не нужно было объяснять.
   – Я вижу, что вы очень огорчены.
   – Я встречался с женой. Она очень страдает из-за того, что я такой. Считает себя несчастным человеком.
   – Тогда мы пойдём сейчас в первую палату. Вы увидите несчастного человека.
   В первой палате оставалось ещё пять человек, с кем Иисус пока ещё не беседовал. С каждым больным Иисус беседовал отдельно, и при этом всегда присутствовал Скомарохов. Каждая из таких бесед была потрясающим откровением. За всю свою жизнь Скомарохов, будучи актёром, никогда не получал столько впечатлений – и сразу. Кое-что он наспех записывал в блокнот, который уже считал своим самым большим сокровищем.
   Последним в палате был старик. Его все так и называли – Старик. На его лице всегда было написано страдание. Ни дома, ни родственников, ни друзей у этого старика не было. Он был невысокого роста, щуплый, болезненный, почти совсем лысый. Скомарохов и раньше обращал на него внимание. Старик с трудом передвигался по отделению, видимо, из-за своих многочисленных болезней.
   Однажды, когда Скомарохов зачем-то зашёл в общую столовую, старик попросил его спросить на кухне, не осталось ли компота, сказав, что компота ему не досталось. Скомарохов сходил на кухню, где ему сказали, что компот уже закончился. Он сказал об этом старику.
   – Конечно, – с мученическим выражением на лице произнёс старик, – для меня компота не будет. Потому что я – самый несчастный человек на земле! У меня никого нет на всём свете. И всё, что мне осталось – это страдания.
   Тогда на Скомарохова этот старик произвёл очень сильное впечатление. Пока Иисус и Скомарохов были в этой палате, старик всё время сидел на своей кровати и смотрел в стену прямо перед собой.
   – Пойдёмте, Владимир, – сказал Иисус, после того как он побеседовал со всеми, кроме старика.
   – А этот старик? Вы не подойдёте к нему? – вполголоса спросил Скомарохов.
   – Нет, – ответил Иисус, покачав головой, – не подойду!
   Когда они вышли из палаты, Скомарохов взволнованно сказал Иисусу:
   – Этот старик считает себя самым несчастным человеком на земле!!!
   – Так оно и есть – ответил Иисус.
   – Но почему?! – изумился Скомарохов – Вы беседуете со всеми! И даже не подошли к самому несчастному человеку на земле?! Возможно, он ждал, что вы к нему подойдёте. Может быть, он тайно надеялся, что вы с ним заговорите!
   – И да, и нет, – ответил Иисус. – Ведь, если бы я с ним заговорил, то он бы уже не смог считать себя самым несчастным человеком на земле. Кроме того, он мне просто неприятен, а я же не штатный психотерапевт! – И добавил: Если ваша жена считает себя несчастной из-за вас, расскажите ей об этом старике.

ИНФОРМАЦИЯ О БОГЕ

   В «палате люкс» всё было приготовлено для встречи. Перед журнальным столиком стояли два массивных кресла. На сервировочных столиках приготовлены вина, прохладительные напитки. У стены стоял массивный аппарат для приготовления кофе. Станислав ждал Иисуса, расположившись в кресле. Когда он вошёл, Станислав поднялся и жестом пригласил сесть в кресло напротив.
   – Что будете пить?
   – Пожалуйста, чашечку эспрессо, без сахара.
   Телохранитель налил две чашки кофе, неловко поставил их на столик и удалился за дверь. Пока он это делал, Станислав невольно сравнивал того и другого. Как неловок был телохранитель и сколько силы и харизмы в каждом движении Иисуса!
   «Это такая же разница, как между моим первым автомобилем „Москвич“ и автомобилем, на котором я езжу сейчас, если можно сравнивать людей с машинами. Колоссальная разница! И это один и тот же биологический вид! – подумал Станислав. – Интересно, а как же я выгляжу?»
   – Вот пять тысяч долларов, – по-деловому произнёс Станислав.
   Произнёс без торжественности и без небрежности, так, как это нужно делать: не заостряя внимания и не пренебрегая ими полностью, отводя должное место для денег и оставляя простор для беседы. Это являлось важным, почти мистическим действием, которое Станислав отработал, как и другие действия, на различных этапах переговоров. Он различал в этих действиях множество тонкостей, неведомых дилетантам.
   На таких тонкостях можно либо приобрести, либо потерять, и иногда очень много. Очень важен момент, когда человек берёт деньги. Нельзя прямо следить за его реакцией, но и нельзя ничего упустить. В этот момент проявляются многие скрытые мотивы и намерения человека. Это тот момент, когда можно «просечь» человека, как при игре в покер. Всё, абсолютно всё в этот момент имеет значение… Вздох облегчения, медлительность или поспешность, нарочитая небрежность или легкомыслие, настороженность и недоверие или удивление легкости получения денег…
   Иногда человек «дуреет», поспешно пряча деньги, и дальше из него можно выжать самые выгодные условия сделки. Иногда, наоборот, получив деньги, оппонент считает, что этим он уже переиграл вас, показывает, что, принимая деньги, он делает вам одолжение и готов выжать вас как лимон, – это преддверие нелегких переговоров. Ведёт ли себя человек в этот момент естественно или начинает что-либо из себя изображать, солидны ли его действия или беспокойны – важно всё…
   Иисус, глядя на Станислава, заразительно рассмеялся. Засмеялся и Станислав.
   – Ну вот! Как хорошо мы понимаем друг друга, – облегченно вздохнул Станислав, – это даже приятно.
   – Здесь ничтожная сумма, а вы думаете об этих деньгах, а не о том, о чём спрашивали!
   – Да-да! Вы правы! Привычка, можно даже сказать, навязчивость. С вами мне делить нечего… Ну, так как, есть ли Бог или нет ли Бога? Что будет после смерти, чему она подобна, наша смерть?
   – Есть Бог или нет Бога – для вашей жизни это не имеет никакого значения. Ну а после смерти вы получите то, что заслуживаете. Как бы вы при жизни ни старались что-либо сделать, изображая из себя что-то другое, а не то, что вы есть, вас всё равно раскусят, просекут. Так что будьте тем, кто вы есть. Всё остальное бесполезно. Ну а смерть подобна августу 98-го года.
   – Как? Подобна дефолту? Как это хорошо сказано! Это понятно! – обрадовался Станислав.
   – Вы ведь знали, что рухнет пирамида ГКО, но не знали, когда это произойдёт. Так же вы не знаете, когда вы умрёте. Кто-то подготовился к дефолту и выиграл на этом; кто-то не подготовился и проиграл. Не подготовиться к смерти так же глупо, как и не подготовиться к дефолту. Как подготовиться к смерти и какая там валюта, каждый получает свой намёк. Вспомните! О том, что будет дефолт, вам в своё время намекал один ваш приятель…
   – Да, было! Конечно! Он мне намекал, и именно в нужный момент. Но он же не говорил, что знает точно!!! Может быть, он сам точно не знал, а это были всего лишь его опасения?
   Иисус улыбался, и Станислав в этой улыбке почувствовал, что Иисус улыбается тому, как медленно, со скрежетом работают мозги Станислава.
   – Да, конечно, вы правы: он это точно знал! – Станислав встал и начал нервно ходить. – Если бы он это точно не знал, то подготовился бы только частично, на всякий случай «разложил бы яйца по разным корзинам». А так у него к дефолту не было ни одного рубля, ни одной облигации! Но мне-то он не сказал, что знает об этом абсолютно точно!
   – Это был намёк. И потом, если бы он сказал вам, что располагает точной информацией, – поверили бы вы ему? Сначала вам бы захотелось доказательств, потом вы стали бы наводить справки самостоятельно. Зачем «генералу» убеждать вас? Вы же никому не доверяете! А человек, который не доверяет никому, сам доверия не заслуживает.
   – Да, и теперь «генерал» – видный человек в стране, а я тогда потерял очень многое. Но всё же – то, что я никому не доверяю, разве это не сильная позиция для банкира?
   – Это слабая позиция. Вы же не обладаете всеобъемлющим знанием, поэтому волей или неволей вам приходится доверять. Одно дело знать и ясно всё видеть – тогда не стоит вопрос о доверии, но если этого нет – доверять приходится. Доверять чужой информации, доверять жене, охране, сотрудникам, коллегам. Вы следите за теми людьми, которым вы «доверяете», но полный контроль невозможен никогда. Вы доверяете слежку за сотрудниками начальнику службы безопасности, но у него может быть своя игра. Можете ли вы полностью доверять его информации? Не доверяя одним людям, вы безосновательно доверяетесь другим, которые осуществляют слежку за первыми. И если каждый из ваших сотрудников владеет только той информацией, которая необходима ему для работы, то сотрудники службы безопасности имеют доступ ко всей информации. Недавно вы решили организовать контроль и за их действиями, но это ещё одно безрассудное доверие кому-то другому. И так до бесконечности.
   – Вы можете предложить что-то другое?
   – Обычно человек знает, кому и что можно доверять, и он доверяет людям, особенно тем, кого хорошо знает, знает, что от кого можно ожидать. Недоверчивый не знает, кому можно доверять, а потому доверяет безрассудно. Вы же не доверяете и себе самому, своему разуму, поэтому вы здесь, в психиатрической больнице. Это вы называете сильной позицией?
   – Но врачам нужно доверять! Хотя… – Станислав рассмеялся. – Наверно, вы правы. Безрассудно доверил свой разум врачам, не доверяя самому себе.
   – Моей информацией вы вряд ли смогли бы воспользоваться в полной мере. В полной мере можно воспользоваться лишь той информацией, которой полностью доверяешь. Если бы я рассказал вам о грядущих финансовых потрясениях, указав точные даты определённых событий, что бы вы стали делать?
   Станислав не ожидал такого вопроса и как-то замялся.
   – Не беспокойтесь! Я обладаю точным знанием того, кому и когда можно доверить соответствующую информацию. – Иисус встал, показывая, что беседа окончена.
   – Но вы ещё не сказали, какая валюта нужна на том свете….
   – Доверие! Для вас это доверие – уникальная валюта, – ответил Иисус, выходя из «номера люкс».

ФИНАНСОВЫЙ ЭМИССАР

   Станислав ещё долго сидел в своём кресле и размышлял. Он был уверен, что «финансовый генерал» в курсе этих переговоров, но звонить ему было нельзя. Он от всего откажется, в этом Станислав был уверен. И тогда всё пропало. Перед дефолтом он уже сделал ошибку – не поверил «генералу». И вот «генерал» занимает одну из высших должностей в стране, а Станислав кое-как тогда выкарабкался из кризиса. Но теперь масонское финансовое общество, видимо, даёт ему ещё один шанс. Очевидно, грядут какие-то серьёзные изменения, и Станислав – подходящая фигура в какой-то большой игре.
   Иисус Христос – это их эмиссар. Немного экстравагантен, но «у богатых свои причуды», возможно, таким он и должен быть. Видно, что этот эмиссар – сам по себе, фигура значительная, хотя и теневая.
   «Они дают мне шанс, – решил Станислав, – на этот раз я уже не буду сомневаться. Упустить этот шанс никак нельзя. Я ведь не дурак – понял, с кем имею дело. Да и эмиссар особо не скрывал свою связь с „генералом“. Ну что ж, пусть испытывают, посмотрим, какую игру они затевают».

ХАКЕР

   – Жить мне осталось немного. Они до меня доберутся и здесь. Считается, что у меня мания или бред преследования. Конечно, я наделал много глупостей: забаррикадировался в квартире, никого не впускал, никому не доверял, не мог себя успокоить и действовать разумно. Но с другой стороны – может быть, я до сих пор жив только благодаря этому. Но сможете ли вы быть спокойными, если вас желает уничтожить целая система, всевидящая и всезнающая, такая, которой ФСБ и ЦРУ даже в подмётки не годятся!
   Конечно, один киллер с пистолетом уже давно бы сделал своё дело, но ведь это не люди! И они действуют совершенно по-другому. И защитить меня некому. Я перед ними совершенно беззащитен.
   Иисус и Скомарохов слушали Валентина – хакера из третьей палаты.
   – Никто в мире не беззащитен. Каждый на своём месте защищён абсолютно. Вы вторглись в чужую сферу. Вспомните, с чего всё началось.
   – Да, я действительно вторгся в чужую сферу, если Интернет считать чужой сферой.
   – Если вы в Интернете будете взламывать банковские коды, то банк и полиция, естественно, будут вас преследовать. Вы с этим согласны?
   – Да, конечно, согласен. Их права охраняются, я это всё понимаю. Но я столкнулся с чем-то посерьёзнее, чем сайты банков или спецслужб. Не только я один, есть еще кое-кто из хакеров, кто с ними столкнулся. Это нечто, что можно назвать плавающими сайтами. Это системы с уровнем организации на порядок, а может быть, и на несколько порядков совершеннее всего, что придумано людьми. Если попытаться проникнуть в такую систему, взломать систему защиты, то эта система сразу же начнёт преследовать хакера. Один, я знаю, погиб в автокатастрофе. Случайность? Другой вообще исчез, вышел из дома и не вернулся. Тоже случайность? Я понял, как это происходит, когда это нечто начало преследовать меня. Весь мир вокруг хакера становится агрессивным. На человека наваливается поток негативных случайностей. То взрывается экран монитора… И никто не понимает, как такое в принципе возможно. Там нечему взрываться! Ломается или странно ведёт себя вся электроника, лопаются трубы центрального отопления в тот момент, когда вы рядом. Автомобили теряют управление и едут именно на вас. Это всё случайности?! Но их сразу много! Кроме того, они влияют на настроения людей. Хакер сталкивается с беспричинной человеческой агрессией, с хамством и злобой. Все социальные неприятности наваливаются разом и со всех сторон! Это всё в рамках случайных явлений – никому ничего не докажешь. Но я же всё чувствую, я же не тупой. К компьютеру лучше вообще не подходить. Он начинает на меня злобно реагировать, разве что не рычит, как цепной пёс. И я понимаю, что если рядом будет больной атипичной пневмонией, то заболею именно я. Если наркоман с ножом захочет кого-нибудь убить, то он выберет именно меня. Для всех это будет выглядеть как случайность. И страшно то, что человек это понимает не сразу. Человек пытается опираться на свой здравый смысл, убеждать самого себя, что всё это чепуха, что этого не может быть, но реальность снова и снова говорит о другом. Что-то непоправимо изменилось, и мир уже никогда не будет прежним. А какие чудовищные сны видит при этом человек! В этих снах появляются страхи, от которых трудно избавиться в течение дня, как ни старайся. И вот уже новая ночь, и не хочется ложиться спать, чтобы избежать новых кошмаров. Дня через три уже хорошо чувствуешь стороннее присутствие вокруг. Это система схватывает человека мертвой хваткой и не отпускает его. А он сражается неизвестно с чем в одиночку. Потому что о стороннем присутствии никому не расскажешь, тот, кому не угрожают, его не чувствует, даже если всё время будет находиться рядом. Я в этом убедился. Страхи нагнетаются этим агрессивным присутствием, но человек, находящийся рядом, этого не воспринимает – у него совершенно другое настроение. Видя, что вы реагируете на всё иначе, он решает, что кто-то из вас двоих болен, понятно кто. Но это только страхи и настроения, а все остальные события можно отнести к случайностям… От таких случайностей погибли, например, люди, обнаружившие гробницу Тутанхамона. Разве это не так?
   Да-да! Обижают! Какая прелесть! А отвечать за свои поступки всё равно не хочется! Обязательно скажет, что он разумный человек! Исследователь, и всё такое. Ни в чём не сомневаясь!
   – Это верно. Но они, так же как и вы, вторглись в чужую сферу, нарушили установленный кем-то порядок, недоступный их пониманию.
   – Но тогда выходит, что человечеству нужно отказаться от всякой исследовательской деятельности.
   – Не от исследовательской деятельности следует отказаться! Человечеству, несомненно, следует отказаться от всяких насильственных разрушительных методов в своих исследованиях. Интеллектуально человечество растёт гораздо быстрее, чем оно развивается в духовном плане. С одной стороны, человек подходит к изучению сложнейших механизмов самой жизни на земле; с другой – считает для себя позволительным даже в этих же исследованиях действовать, как примитивный варвар с дубиной в руках, всё круша на своём пути и не задумываясь о последствиях. Это путь, который ведёт к разрушению, катастрофам и опасен для самой жизни на земле. Мир устроен очень непросто, его нельзя разрушать в исследовательских целях, нельзя применять какое бы то ни было насилие в научной деятельности. Насилие не может быть оправдано научной целесообразностью.
   – Это звучит красиво, но, как бывший нейрофизиолог, могу с уверенностью сказать, что не было бы сейчас этой науки, если бы не резали собак. Но потом благодаря этим насильственным методом исследования стало возможным спасать людей. Современная медицина не может без этого существовать
   – Насилие, какими бы красивыми мотивами оно ни прикрывалось, не меняет своей сути для тех, против кого оно направлено. Собаки не меньше людей чувствуют и боль и ужас. То «нечто» или «система», которые преследуют вас, – возможно, они это делают в научных целях. Представьте себе, что кто-то изучает, как изменяется у вас химический состав крови в зависимости от нарастания ваших страхов, вплоть до вашей биологической смерти. Может быть, этим занимается какой-нибудь «талантливый ученый», который создаст «новое учение», и ваша смерть послужит какой-то неизвестной вам науке. А может быть, это какой-то студент из «системы» делает на вас дипломную работу. И мне кажется, что такое предположение должно утешить вас как бывшего учёного. – Иисус встал, собираясь переходить к другому больному.
   – Но я же разумный человек! Можете ли вы мне чем-нибудь помочь?
   – Всё насилие в мире исходит от людей, считающих себя разумными. Оно и должно возвращаться к «разумным» людям. Я не в силах спасать людей от их «разума»!

БУЛОЧКИ С КУНЖУТОМ

   – Станислав, что люди делают с усталостью и ленью, особенно когда жарко, душно и никакого движения воздуха?
   – Не знаю, Дима! Наверно, изнывают от жары и не знают, чем заняться.
   – В душном помещении истины нет. Истина там, где простор и свежесть – в степях, в лесах, в горах, в океане. А в духоте люди не живут, они ждут, когда всё это закончится. Это банальное человеческое ожидание, которое даже банальной человеческой жизнью нельзя назвать.
   – Дима, хотите, расскажу вам одну буддистскую притчу. Когда-то давно читал, а сейчас вдруг вспомнил.
   – Конечно, хочу!
   – Один монах в монастыре раздавал другим монахам булочки с кунжутом. К нему подошел учитель и спросил: «Что ты раздаёшь?» «То, что важнее просветления – булочки с кунжутом», – ответил монах. «Что важно для тебя?» – спросил учитель. На этот вопрос монах не смог ответить и удостоился удара учителя бамбуковой палкой по голове, но просветления не достиг.
   – Интересно-интересно! А как это можно понять? Монахи не должны думать ни о чём другом, кроме просветления, не должны отвлекаться даже для того, чтобы просто съесть булочку?
   – Я в своё время это понял так: что бы буддисты ни делали, они должны постоянно удерживать в уме свою цель – достижение просветления – и не забывать об этом никогда. Тот монах, который раздавал булочки, очевидно, заметил, как другие монахи брали свежие ароматные булочки, забывая обо всем на свете. Они ведь всегда были голодными, буддистские монахи, и вряд ли в этот момент думали о чем-нибудь еще, кроме булочек. Есть еще одна интерпретация: вместо того, чтобы съесть булочку, можно было достичь просветления. Оно легче, чем поедание свежей булочки с кунжутом, просто все эти монахи на самом деле хотели не просветления, а чего-то другого. Вы, Дима, честнее тех монахов. По крайней мере, вы не делаете вид, что чего-то хотите.
   – Ну, вы меня поражаете, Станислав! Я не думал, что финансисты интересуются буддизмом.
   – Это не я, это моя первая жена увлекалась. А я – так, случайно кое-что читал. Я человек более реальный, чем буддисты.
   – То есть, вы всё время думаете о деньгах?
   – Да! Именно о деньгах.
   – Неужели это так интересно?
   – И интересно и захватывающе! Вам этого сейчас не понять. Вы стоите слишком далеко от денег, и у вас их никогда не было. Я тоже когда-то стоял слишком далеко от денег и не знал, как к ним приблизиться. Но с каждым шагом подходил всё ближе и ближе. А деньги – это та сфера, где не нужно искусственно подогревать свой интерес, как буддистам с их неведомым просветлением. Если бы буддисты честно стремились к деньгам, то они были бы очень успешными людьми, и не надо было бы себя заставлять думать о деньгах. Деньги – это самая реальная сила в мире.
   – Но заниматься деньгами ради денег мне было бы неинтересно. Вы, как я понимаю, занимаетесь чисто спекулятивными операциями. А почему вы не попробуете построить свой бизнес с пользой для общества? Ну, например, создать какое-нибудь предприятие, выпускать какую-нибудь новую интересную продукцию.
   – Я, что, похож на сумасшедшего? – спросил Станислав. Дмитрий пожал плечами, Станислав засмеялся и продолжал:
   – Никто из финансистов не занимается благотворительностью. И никто не будет думать ни о какой пользе для общества. С какой стати? Пока есть возможность заниматься спекулятивными операциями, которые с меньшим риском приносят гораздо большую прибыль, чем любое производство, нужно заниматься только ими. И любой финансист не будет заниматься никаким производством, пока у него есть возможности не заниматься производством. Общество само должно думать о своей пользе, а финансисты всегда будут заниматься тем, что наиболее выгодно. Делами, «полезными для страны», занимаются только для видимости и только в политических целях, в случае крайней необходимости, чтобы не упускать из рук административный ресурс. Общество у нас вялое, вот оно и получает то, что заслуживает.

БОЛЬНОЙ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

   Дмитрий вышел в прогулочный двор, который он крайне не любил. Дело в том, что этот прогулочный двор был для двух отделений, а из другого отделения вывозили на прогулку лежачих больных, которые и на людей-то были едва похожи. У них, конечно, было своё определённое время для прогулок, но оно, естественно, не соблюдалось, санитары это делали тогда, когда им было удобно.
   Впервые увидев этих больных, Дмитрий несколько дней не мог прийти в себя. Первый день после этого он не мог ничего есть, и потом уже его тошнило всякий раз, как он вспоминал об этом зрелище.
   «Не надо никаких фильмов ужасов, не надо ничего придумывать, можно просто посмотреть на этих больных – и всё! Хичкок отдыхает! Ему это не приснилось бы в самом страшном сне. Жизнь страшнее всех режиссёрских выдумок. Зачем существуют эти люди? Как при этом чувствует себя медперсонал? Зачем они занимаются поддержанием жизни этих неразумных существ, продлевая их страдания? Это чудовищный гуманизм!»
   Сейчас, после разговора со Станиславом, Дмитрию было всё равно. Он был противен сам себе. Не хотелось томиться от жары и безделья, но он ничего не мог с собой поделать. Несколько больных прогуливались, сидели на скамейках, курили. Дмитрий стал ходить по кругу, по кирпичной дорожке двора. Когда он проходил мимо дверей отделения с «существами», дверь отделения отворилась, и на коляске вывезли больного. Он смотрел прямо на Дмитрия, и то, как он смотрел, заставило Дмитрия остановиться. Взгляд «существа» был внимательным, радостным, с предвкушением какого-то невероятного счастья…
   – Человек!!! – хриплым голосом произнёс больной, показывая на Дмитрия корявым указательным пальцем, не веря своему счастью.
   – Ну, вроде бы человек, – пожал плечами Дмитрий, поражаясь такой реакции больного.
   – Человек это! Человек! – утвердительно произнёс Самурай. Тут до Дмитрия дошло, что это Самурай катит коляску, и он удивлённо посмотрел на Самурая.
   – Это Иисус его только что исцелил. Два года был в коме! Ничего не помнит, вот на травку вышли посмотреть.
   – Солнце! Это солнце!!! – хрипел от радости больной, призывая всех радоваться этому невероятному событию.
   Они повезли его по кругу, показывая траву, деревья, воробьёв, поражаясь тому, как можно радоваться таким простым вещам.
   – Мне интересно, – сказал Самурай, – что с ним было, что он видел всё это время? Надо бы у него узнать.
   Они присели перед ним на корточки, под ветвями берёзы. Больной не мог надышаться, на его лице было написано блаженство.
   – Как тебя зовут? – задал вопрос Самурай.
   – Зовут… Люди зовут! – догадался больной, и этим он, кажется, хотел сказать, что именно люди зовут и в этом великое счастье.
   – Как тебя раньше звали?
   – Раньше… Раньше… Мешок с дерьмом, – вспомнил больной.
   – Это не то, вспомни имя, фамилию.
   – Сейчас не важно! Всё пока не важно… Я здесь!!! – похлопал себя больной по хилой груди, для него было важно, что он откуда-то прибыл, из очень и очень далёких мест.
   –А что было до этого? – не унимался Самурай.
   – Путаница! Путаница!!! Твёрдое, – больной сжал подлокотник коляски, – не исчезает! Это воздух! Это не путаница. Я здесь!
   Они подъехали к маленькой цветочной клумбе, посадили больного на траву.
   – Это цветы. Смотри! Давно не видел, наверно, – сказал ему Самурай.