Калугин Алексей. Игра в реальность

   – Должно быть, какое-то совместное предприятие, – заметил Витька, указав на вязь китайских иероглифов, тянущихся под загадочной аббревиатурой. – Ты никогда о таком не слышал? – вопросительно посмотрел он на меня.
   – К черту этот ГОСТЫК. Идем отсюда.
   По-прежнему держа Витьку за локоть, словно он был неразумным мальцом, я быстро зашагал по песчаной дорожке, которая, как я полагал, могла вывести нас к выходу из садика, окружающего особняк.
   Ворота в невысокой чугунной ограде были открыты и никем не охранялись. Выйдя за ограду, мы оказались в небольшом тихом переулке. Возле соседнего четырехэтажного дома стояло всего две далеко не новые машины.
   – Туда! – уверенно указал Витька налево.
   – Почему именно туда? – спросил я на всякий случай.
   – У меня врожденная способность к ориентированию на местности, – ответил Витька и, не дожидаясь моих дальнейших вопросов, быстро зашагал в выбранном направлении.
   Сомнения мои были обусловлены главным образом тем, что в том направлении, которое выбрал Витька, улица поднималась в гору. Но поскольку спорить сейчас о том, в какую сторону идти, было бы и вовсе глупо, я затрусил следом за штурманом.
   – Может быть, ты знаешь, в каком районе Москвы мы сейчас находимся? – не без ехидцы поинтересовался я.
   – Знаю, – уверенно ответил Витька. – Неподалеку от станции метро «Кропоткинская». Вот только поднимемся в гору, свернем налево и выйдем точно к бывшему бассейну «Москва».
   Хотя уже лет десять, как никакого бассейна возле Пушкинского музея не было в помине, Витька упорно продолжал именовать храм, выстроенный на его месте, «бывшим бассейном «Москва». Если уж Витька на чем-то зацикливался, то никто не мог заставить его привести свои взгляды в соответствие с действительностью.
   Но на этот раз самоуверенность Витьку подвела.
   Когда, поднявшись вверх по переулку, мы вышли на главную улицу, указатель на фасаде углового здания сообщал нам, что это Маросейка.
   – Далековато будет до бассейна «Москва», – усмехнулся я, глянув на Витьку.
   Но Витька даже и не подумал изобразить смущение или хотя бы растерянность.
   – Это все ерунда, – махнул он рукой. – Ты лучше объясни мне, почему на указателе присутствует еще и надпись на китайском?
   Взглянув на указатель, я с удивлением убедился, что Витька прав. Так же, как в случае с вывеской на фасаде здания, из которого нам почти чудом удалось сбежать, на этом указателе имелась вторая строчка на китайском языке. Да и сама Маросейка, когда я как следует ее рассмотрел, показалась мне похожей скорее на лондонский Чайна-таун, нежели на московскую улочку. Улица была пешеходной, вымощенной крупным булыжником, а со стороны Политехнического музея ее перекрывали огромные резные ворота с крылатыми драконами и еще какими-то неведомыми существами, обвившимися вокруг столбов.
   Я в растерянности стоял, не зная, что предпринять дальше, а Витька уже с восторгом рассматривал витрину китайской аптеки, в которой были выставлены огромные стеклянные банки, наполненные травами, кореньями, порошками, настойками, а порою и вообще чем-то совершенно непонятным, но настолько неприятным на вид, что не хотелось даже гадать о происхождении подобного снадобья.
   – Слушай, давай зайдем! – глянув на меня, предложил Витька.
   – У тебя голова разболелась? – недовольно буркнул я.
   Витька не уловил сарказма в моих словах.
   – Да нет, с головой у меня все в порядке, – почти радостно сообщил он. – Просто интересно посмотреть. Я никогда прежде не бывал в китайской аптеке.
   – Ты думаешь, мы навсегда отвязались от Одиссея с его бандой? – поинтересовался я.
   – А разве нет? – удивленно глянул на меня Витька.
   Я только хмыкнул в ответ, поражаясь его наивности.
   – Как по-твоему, где мы сейчас находимся?
   – В китайском квартале, – уверенно ответил Витька.
   – Который расположен в центре Москвы на Маросейке, – закончил я.
   – Ну и что, – пожал плечами Витька, всем своим видом демонстрируя, что ему это абсолютно безразлично. – По-моему, место удачное.
   Я тяжело вздохнул, наклонил голову и потер пальцами виски.
   – Нам нужно где-то сесть, все как следует обсудить и решить, что делать дальше.
   – Хорошо, – не стал спорить Витька. – Только сначала давай зайдем в аптеку.
   – А ты уверен, что в этой аптеке принимают деньги, которые у нас имеются? – спросил я, проявляя, как мне казалось, вполне уместную осторожность.
   – Вот заодно и проверим. – Витька протянул руку и потер большой палец об указательный, намекая на то, что денег у него нет.
   Я достал из бумажника банкноту в пятьдесят рублей и отдал ее Витьке.
   Витька зашел в аптеку, а я остался ждать его на улице.
   Вокруг меня были только китайцы, и я никак не мог отделаться от впечатления, что оказался в каком-то до боли знакомом видеофильме и даже, если постараюсь, смогу припомнить дальнейший ход развития сюжета.
   Витька вышел минут через пять. Продемонстрировав пачку «Мальборо», он сунул мне в руку сдачу.
   – Деньги в порядке, – радостно сообщил он. – Так что можно где-нибудь перекусить. Как насчет китайского ресторана?
   По счастью, утром я положил в бумажник достаточно большую сумму денег, чтобы позволить себе даже ресторан. Но все же я решил, что безопаснее будет заглянуть в какую-нибудь небольшую закусочную.
   Пройдя метров пятьдесят по Маросейке, превращенной в Чайна-таун, в направлении Чистопрудного бульвара, мы вскоре нашли небольшую закусочную с вполне приемлемыми ценами. Удобным для нас было и то, что клиентам здесь предлагали расположиться в небольших кабинках, отгороженных бумажными ширмами с изящными китайскими гравюрами. Звукоизоляция в таких кабинках была минимальной, но зато можно было не опасаться, что нас случайно заметит кто-нибудь, с кем нам сейчас совершенно не хотелось встречаться.
   Как только мы разместились в одной из кабинок, к нам подошел улыбающийся официант в малиновой курточке и белоснежном переднике. Естественно – китаец.
   Взглянув на закатанное в пластик меню, которое он мне протянул, я несколько растерялся. В нем для меня были понятны только цены, проставленные в рублях. Все остальные надписи были сделаны по-китайски.
   – Простите, – обратился я к официанту. – А меню на русском языке у вас не найдется?
   Официант удивленно приподнял бровь, но, ничего не сказав, ушел за новым меню.
   Через пару минут он принес точно такой же лист бумаги, закатанный в пластик, но только заполненный надписями на русском языке. Пластик был таким прозрачным и блестящим, что казалось, до нас к этому меню никто не прикасался.
   Посоветовавшись с официантом, который вновь был удивлен тем, что нам непонятны оригинальные китайские названия блюд, мы заказали суп из молодых побегов бамбука и лотоса, лапшу с креветками, кусочки свинины в остром красном соусе и чай, зеленый и черный.
   – Похоже, что здесь китайский является вторым государственным языком после русского, – тихо произнес я, рассматривая палочки, которые, уходя, оставил на столе официант.
   – Где это – здесь? – не понял Витька.
   Ответить я ничего не успел – вернулся официант с нашим заказом. Чтобы собрать его, китайцу потребовалось меньше времени, чем Витьке для того, чтобы купить сигареты.
   – Ловкие они, – едва ли не с завистью посмотрел Витька вслед уходящему официанту.
   Я привстал со своего места и поплотнее задернул створки ширмы, отгораживающей нас от остального зала. После этого достал из кармана ветровки клиппер и внимательно осмотрел его.
   При ближайшем рассмотрении выяснилось, что от того приборчика, который не так давно болтался у меня на связке ключей, большой клиппер отличался не только размерами, но еще и тем, что на одной из его сторон имелась длинная шкала, шириною в палец. Она показалась мне похожей на шкалу спиртового термометра, заполненного примерно на две трети ярко-красной жидкостью. На шкале имелись какие-то обозначения, смысла которых я понять не мог. Когда я коснулся указательным пальцем шкалы и чуть передвинул его, столбик красноватой жидкости вырос ровно на такое же расстояние. Вместе с движением пальца в обратную сторону красный столбик тоже уменьшился.
   Скорее всего с помощью шкалы с необычным курсором можно было задавать параметры изменения реальности. Проблема заключалась только в том, что я не имел представления, как пользоваться этим клиппером. А следовательно, у нас с Витькой почти не было шансов вернуться в привычный для нас вариант реальности, который нам пришлось покинуть при форс-мажорных обстоятельствах. Или хотя бы найти что-нибудь на него похожее.
   Ситуация, и без того невеселая, приобретала совершенно мерзкий оборот.

Глава 7

   Пока я изучал клиппер, Витька успел съесть суп из лотоса и бамбука.
   – Ну и как? – поинтересовался я, берясь за маленькую, непривычно изогнутую фарфоровую ложечку.
   – Вода водой, – ответил Витька и, отодвинув на угол стола пустую чашку из-под супа, переставил поближе к себе тарелку с мясом.
   Пару раз безуспешно попытавшись подцепить кусочек мяса палочками, Витька тихо чертыхнулся и взял одну из вилок, которые предусмотрительный официант принес нам вместе с заказом.
   Прожевав первый кусок мяса, он удовлетворенно кивнул и тут же наколол на вилку следующий.
   – Ну так что? – вопросительно посмотрел он на меня, прежде чем отправить пищу в рот.
   Я тяжело вздохнул.
   Ясное дело, раз уж мы вместе влипли в историю, выпутаться из которой будет не так-то просто, я должен был рассказать Витьке все, что известно мне самому. Но, честное слово, я просто не знал, с чего начать.
   – Помнишь то лето, когда мы, закончив второй курс института, пошли купаться на канал? – спросил я.
   – Еще бы! – Витька зябко повел плечами – воспоминание было не из приятных. – До сих пор не могу понять, как мне тогда удалось вынырнуть. Чудом жив остался.
   – На самом деле ты тогда умер.
   – В каком смысле? – непонимающе уставился на меня Витька.
   – В самом прямом. В том месте, где мы всегда купались, какие-то деляги свалили на дно канала строительный мусор. Ты нырнул с берега, ударился головой о бетонную плиту и сломал себе шею. Ты умер спустя три дня в больнице, не приходя в сознание.
   – Не понял. – Витька откинулся на спинку стула. – Это что, шутка какая-то?
   – Нет, – отрицательно качнул головой я. – Это реальность, о которой не помнит никто, кроме меня. Семь лет назад неподалеку от своего дома, переходя улицу, ты попал под машину и умер прежде, чем на место происшествия приехала «Скорая». Не далее как сегодня утром ты погиб при взрыве на пороге своей квартиры. А чуть позже тебя застрелил один из подручных Одиссея, когда ты поднимался по лестнице к моей квартире. – Словно извиняясь за что-то, я развел руками. – Такова реальность.
   Какое-то время Витька молчал, сосредоточенно пережевывая кусок мяса. Похоже было, что он никак не мог решить для себя, как относиться к моим словам. Я мог его понять: поверить в то, что ты уже четырежды побывал на том свете, не так-то просто. Но, с другой стороны, ситуация явно не располагала к глупым розыгрышам.
   Наконец Витька решился:
   – Но ведь я жив? – произнес он, даже не пытаясь скрыть вопросительной интонации.
   – Только благодаря тому, что всякий раз после твоей смерти я изменял реальность, – ответил я.
   – Так. – Витька решительно отодвинул от себя тарелку с недоеденным мясом. – Вот об этом давай поговорим поподробнее.
   – Это – клиппер. – Я положил на край стола грушевидный прибор, позаимствованный в кабинете Агамемнона. – С его помощью можно изменять реальность. Прежде у меня была более простая модель клиппера – тот брелок, что все время висел у меня на ключах и который забрал Одиссей. Он имел жесткую привязку к одному конкретному событию: в случае твоей гибели клиппер должен был отыскать наиболее близкий к нам вариант реальности, в которой ты останешься жив, и произвести соответствующую замену. В мою же задачу входила только активация клиппера в нужный момент.
   – Насколько я понимаю, в серийное производство такие приборы пока еще не поступали, – заметил Витька, рассматривая лежавший перед ним на столе клиппер, но отчего-то не решаясь взять его в руки. – Откуда он у тебя? Я имею в виду тот клиппер, который принадлежал тебе.
   – Это давняя история. Я получил клиппер, когда мне исполнилось восемнадцать. А вместе с ним и строгий наказ никогда не выпускать тебя надолго из поля зрения.
   – Давай-ка поподробнее. – Витька удобнее устроился на стуле, приготовившись слушать.
   – В таком случае начать, наверное, стоит с того, что представляет собой поливариантная реальность, в которой мы живем, – предложил я.
   – Ну-ну, – подбодрил меня Витька. – Любопытная тема.
   – Существует бесконечное множество возможных вариантов реальности, каждый из которых отличается от смежных с ним каким-нибудь совершенно незначительным моментом. Ну, например, здесь официант положил вилку на стол зубьями вверх, а в ином варианте реальности она ляжет зубьями вниз. Или же на пару сантиметров левее. Смежные реальности настолько похожи, что, переместившись из одной в другую, человек не заметит никакой разницы. Но по мере удаления от доминанты число незначительных изменений накапливается и, как верно заметил классик, количество постепенно переходит в качество. В результате мы получаем реальность, разительно отличающуюся от привычной нам. Вроде той, в которой мы сейчас находимся: Чайна-таун на Маросейке и китайский в качестве второго государственного языка.
   – Выходит, что умирал я все-таки по-настоящему. А ты просто находил новые варианты реальности, в которых я оставался жив.
   – Нет, – отрицательно качнул головой я. – Все гораздо сложнее. Дело в том, что варианты реальностей, о которых я говорю, – это не параллельные миры, живущие каждый своей собственной жизнью. Это что-то вроде заготовок различных вариантов реальности. Клиппер позволяет активировать тот или иной вариант реальности и сделать его доминирующим.
   – А что происходит с той реальностью, место которой занимает новая? – спросил Витька.
   – Не знаю, – честно признался я. – Вполне возможно, что она сама становится неактивной заготовкой.
   – Понятно, – кивнул Витька. – Значит, здесь мы не рискуем встретиться со своими двойниками?
   – Нет, – улыбнулся я. – У меня, как ты понимаешь, уже имеется некоторый опыт по изменению реальности.
   – Я также понимаю, что занялся ты этим не по собственной инициативе, – улыбнулся в ответ Витька. – Кто же, позволь узнать, проявил столь трогательную заботу о моей судьбе?
   – По словам человека, вручившего мне клиппер, он прибыл из будущего.
   – Выходит, я все-таки был прав! – хлестко хлопнул ладонью о ладонь Витька. – Это они сели мне на хвост!
   – Наша встреча произошла без малого двадцать лет тому назад, – напомнил я.
   – Какая разница! – махнул рукой Витька. – Время имеет значение только для нас, но не для тех, кто способен путешествовать сквозь годы… У твоего знакомого тоже было греческое имя?
   – Он представился мне как Парис.
   – И часто вы с ним встречаетесь?
   – Я видел его только один раз. И говорили мы совсем недолго. По образному выражению Париса, будущее, плавно перетекающее в вечность, похоже на огромный гобелен, сотканный из нитей возможных вариантов реальности. На протяжении тысячелетий узор для гобелена вечности создавался на основе слепого случая, а потому далеко не всегда он получался удачным. Люди будущего поставили перед собой задачу придать узору законченность и красоту. Как сказал Парис, только в том случае, если эта работа завершится успешно, наша цивилизация получит возможность выйти на вселенский уровень.
   – Не понял, – сосредоточенно сдвинул брови к переносице Витька. – Что значит выйти на вселенский уровень?
   – Не знаю, – честно признался я. – Так сказал Парис. Что именно это означает, у меня не было времени разузнать. Возможно, тогда мы получим доступ к общению с внеземными цивилизациями.
   – И для этого всего-то и требуется немного подкорректировать собственную историю? – Витька скептически поджал губы. – Странно все это… Ну да ладно. Из какого года явился к тебе Парис?
   – Он этого не уточнил. Сказал только, что нас разделяет огромный временной отрезок.
   – Он говорил что-нибудь о том, как там у них дела в будущем?
   – Нет.
   – Хотя бы в самых общих чертах.
   – Нет. Парис сказал, что не имеет права даже намекнуть мне о том, каким образом будет развиваться мировая история.
   – Но судя по тому, что нашим потомкам пришлось заняться перестройкой прошлого, в будущем не все так гладко, как нам хотелось бы надеяться, – усмехнулся Витька. – Ну а каким образом ниточка моей жизни вплетается в гобелен вечности?
   – Об этом мне ничего не известно, – покачал головой я. – Не забывай, что я всего лишь исполнитель. Быть может, здесь действует принцип бабочки, о которой ты не так давно говорил. Кто знает, возможно, твоя ранняя смерть может повлечь за собой цепочку необратимых процессов, в результате которых… Ну, я не знаю, – слегка развел руками я, – что там может случиться в конце.
   Витька с сомнением цокнул языком.
   – Есть во всей этой истории один момент, Анатоль, который кажется мне довольно странным. Зачем Парису понадобилось нанимать тебя, восемнадцатилетнего юнца, для выполнения работы, с которой мог бы справиться любой агент, засланный к нам из будущего?
   – Между прочим, у нас восемнадцатилетних юнцов берут в армию и дают им в руки оружие, чтобы они учились убивать себе подобных, – заметил я.
   Витька строго постучал пальцем по столу.
   – Не уклоняйся от темы.
   – Парис сказал, что люди будущего стремятся свести к минимуму контакты с прошлым, дабы не привнести в историю внешний фактор, который невозможно будет учесть при создании гобелена вечности. А в случае со мной риск был минимальным. Как люди относятся к байкам о таинственных пришельцах из будущего, тебе и самому известно. Клиппер же, который вручил мне Парис, чрезвычайно прост в обращении, но его невозможно вскрыть не разрушив всей внутренней схемы. К тому же, поскольку он был настроен на тебя, до тех пор, пока с тобой не случалось чего-то чрезвычайного, клиппер оставался простым брелоком для ключей.
   – Но ты мог продемонстрировать его действие, воскресив меня из мертвых.
   – Для всех посторонних наблюдателей процесс ввода новой доминанты реальности происходит незаметно. Если в новой реальности ты жив, то ни-кто, кроме меня, не помнит о том, что в ином варианте реальности ты был мертв.
   – То есть твоя работа для всех остается тайной?
   С полуулыбкой благородного героя, который не хочет, чтобы о его подвигах стало известно кому бы то ни было, немного смущенно и слегка растроганно я развел руками.
   Витька не дал мне сполна насладиться новой для меня ролью, огорошив очередным вопросом:
   – И чего ради ты за это взялся?
   Я даже не сразу нашел что ответить.
   – А ты бы на моем месте отказался? – Мне было жутко неудобно, когда я сам услышал нотки обиды, явственно прозвучавшие в моем голосе.
   – Обо мне разговор особый, – чуть приподнял руку от стола Витька. – Я всю жизнь мечтал встретиться с чем-нибудь необычным. Но ты-то, Анатоль, у нас человек практичный. Прости, но не могу поверить, что ты согласился сотрудничать с Парисом, не испросив для себя ничего взамен.
   – Я ничего не выпрашивал у Париса. – Я уже не пытался скрыть обиды. – Он сам пообещал мне, что в случае, если я возьмусь за эту работу, у меня в жизни не будет никаких проблем. Вот и все.
   – Все? – с деланным изумлением округлил глаза Витька. – Ты всего-то и получил в свои восемнадцать лет что благополучие на всю оставшуюся жизнь?.. Склоняю голову перед твоим бескорыстием, Анатоль. – Витька и в самом деле слегка наклонил голову. – Тебе, как выясняется, вовсе не свойствен синдром пушкинской старухи, которая, ухватив за хвост золотую рыбку, постаралась выжать из нее все, что только можно!
   – Кончай ерничать, Витька, – недовольно поморщился я.
   – А тебя никогда не посещала мысль, что для того, чтобы избавить тебя от проблем в личной жизни, кто-то другой постоянно следует за тобой и в случае необходимости тоже щелкает клиппером?
   – Полагаю, что я не единственный, кому люди из будущего поручили корректировать прошлое.
   – Потому что сами они не хотят вмешиваться в нашу жизнь, – тут же добавил Витька.
   – Именно, – кивнул я, чувствуя, что Витька готовит мне какой-то подвох.
   – И снова концы с концами не сходятся! – азартно щелкнул пальцами Витька. – Судя по тому, что вытворял сегодня Одиссей со своей командой, их ничуть не заботило то, как все это аукнется в будущем.
   – Если ты обратил внимание, – не без сарказма заметил я, – Одиссей намеревался тебя прикончить.
   – Верно, – согласился со мной Витька. – И что с того?
   – А то, что Парис, напротив, поручил мне следить за тем, как бы с тобой чего не случилось. Выходит, они работают на разные команды.
   – Логично, – подумав, согласился со мной Витька.
   – А следовательно, и методы работы у них могут быть разными.
   Закончив свою речь, я взял чашечку из тонкого, кажущегося почти прозрачным фарфора и сделал глоток чаю. Вопреки моим ожиданиям, чай оказался вполне заурядным на вкус, и я разочарованно поставил чашку обратно на блюдечко.
   – Нам удалось выиграть какое-то время, – вновь обратился я к своему приятелю. – Нужно постараться воспользоваться им с умом для того, чтобы найти выход из положения, в котором мы оказались.
   – А что тут думать. – Витька пододвинул к себе тарелку с рисовой лапшой, обильно окропил ее соевым соусом и как следует перемешал. – Нужно просто связаться с твоим Парисом и рассказать ему, какими пакостными делами занимаются в нашем времени Одиссей с Агамемноном. Пусть сами между собой и разбираются. У тебя ведь есть способ связаться с Парисом? – Витька посмотрел на меня и после небольшой паузы добавил: – Или нет?
   Я отрицательно покачал головой.
   – Ты хочешь сказать, что нам предстоит выпутываться из этой истории самим?
   – Похоже на то, друг мой Витька.
   – Да, проблемка…
   Витька попытался палочками подхватить лапшу и едва не вывалил всю ее на скатерть. Выругавшись сквозь зубы, он кинул палочки в стаканчик для салфеток и подцепил лапшу вилкой.
   У Витьки интенсивный мыслительный процесс всегда связан с обильным поглощением пищи, по-этому при виде того, как он с аппетитом принялся за еду, о которой совсем уж было забыл, у меня появилась надежда, что, возможно, он что-нибудь да придумает. У меня самого никаких идей не было. Я понимал, что мы вляпались в гнусную историю, но при этом не имел ни малейшего представления даже о том, в каком направлении следует искать выход. Не в милицию же, в самом деле, идти с заявлением, что нас хотят убить пришельцы из будущего?

Глава 8

   У нас есть клиппер, – сказал Витька, взглядом указав на лежавший на краю стола прибор грушевидной формы.
   – Не понимаю, каким образом клиппер может помочь нам избавиться от Одиссея? – пожал плечами я.
   Ничего не сказав в ответ, Витька взял клиппер в руку и принялся вертеть его, рассматривая со всех сторон.
   – Пожалуйста, будь осторожен, – предостерег я его.
   – А что может случиться? – непонимающе посмотрел на меня Витька.
   – Я представления не имею, насколько сильно можно изменить реальность с помощью этого клиппера. Не исключено, что существуют варианты, в которых для нас с тобой места не нашлось. Мне как-то не хочется, чтобы они оказались реализованными.
   – Исключено, – изрек после недолгого размышления Витька. – Если бы существовал такой вариант реальности, то Одиссей им уже давно бы воспользовался.
   – А как тебе вариант, при котором жизнь вообще исчезает?
   – С чего бы вдруг? – недоумевающе вскинул брови Витька.
   – Ну, допустим, в результате ядерной войны.
   – Ну ты сказанул, – покачал головой Витька. – Должны же быть у этой игрушки какие-то предохранители.
   – Давай не будем это выяснять. – Я забрал клиппер у Витьки и спрятал его от греха подальше в карман ветровки.
   – В таком случае какие у нас еще есть варианты?
   Витька взял с тарелки надкушенный чебурек, погрыз его с менее подгоревшего края и снова кинул на тарелку. Глянув по сторонам в поисках стаканчика с салфетками, он не увидел ничего похожего ни на одном из ближайших столиков.
   – Черт, едим как свиньи!
   Двумя пальцами Витька вытянул из кармана скомканный носовой платок и вытер им пальцы, после чего взял стоявшую рядом с ним открытую бутылку пива и сделал три больших глотка из горлышка.
   – Ты же сам предложил сюда зайти, – ответил я, недовольно глянув по сторонам. Помещение плохо проветривалось, и под потолком висел плотный слой чада от сгоревшего масла. – Сказал, что в свое время это была отличная чебуречная.
   – Был не прав, – признал свою ошибку Витька и сделал еще пару глотков из бутылки с пивом, после чего поморщился: – И пиво здесь кислое.
   – Ладно, идем отсюда. – Я решительно отодвинул подальше от себя тарелку с совершенно несъедобными как на вид, так и на вкус чебуреками и поднялся из-за стола.
   Витька еще раз укусил чебурек, быстро глотнул пива и тоже встал со стула.