«В больших портовых городах различные товары Запада встречались с произведениями греческой техники и сокровищами Персии, Индии и Китая. На рынки Аккона и Бейрута доставлялись, например, произрастающий в восточной Азии ревень, добывавшийся в Тибете мускус, затем перец, корица, мускатный орех, гвоздика, алоевое дерево, камфора и другие продукты Индии или ее островов, слоновая кость также оттуда или из восточной Африки, жемчуг из Персидского залива, а также ладан и финики из Аравии».
Королевства и княжества крестоносцев - прообраз исторического Ассирийского государства. Оно находилось на севере Месопотамии с центром в городе Ашшур, там же держались крестоносцы. Это одна и та же история, записанная разными летописцами. Ассирийская политика НАСАХУ, «вырывание с корнем», на самом деле есть заселение Северной Месопотамии пленными и свободными немцами, французами, итальянцами, лишенными корней на новой родине.
2 октября 1187 года султан Саладин взял Иерусалим, и это стало прологом 3-го Крестового похода (1189–1192). Европу раздирали политические страсти, как всегда пикировались папство и германский (святой римский) император. Папа Урбан III получил печальное известие о падении Иерусалима 18 октября и, не вынесши удара, 20 октября скончался. Его преемник Григорий VIII отложил в сторону все политические дрязги и призвал европейских монархов готовиться к новому походу.
Поход лично возглавил император Священной Римской империи Фридрих I. Наученные горьким опытом, немцы решили создавать войско только из годных для войны людей. Никаких бедных пилигримов, никаких фанатствующих религиозных толп! Собрали сто тысяч или немного более человек, «но это сплошь были князья, рыцари и закаленные воины» (причем на каждое знамя, то есть на каждого знатного господина, полагалось 20 человек обслуживающего персонала). Дисциплина в воинстве поддерживалась образцовая. В походе император Фридрих проявил себя выдающимся полководцем!.. Если бы он остался жив, возможно, политическая карта мира была бы ныне совсем другой, но с ним случилось несчастье: на одном из переходов он утонул в азиатской речке. Дисциплина упала, в армии начались разброд и распри. И чем же, вы думаете, кончилось дело? Б. Куглер, основываясь на документах той поры, сообщает:
«На рынке в Галебе пленных немцев продавали целыми толпами, как рабов».
Крестовые походы в описании Фукидида [46]
С легкой руки традиционных историков большинство людей принимает тексты историка Фукидида, жившего якобы в 460–400 годах до н. э., за древнегреческие. Между тем, тексты эти содержат описания вполне средневековых событий, выполнены в средневековой манере, и даже прозвище «Фукидид» означает «дьячок».
Это настолько явно, что Н. А. Морозов, цитируя Фукидида, специально оговаривается, что приводит не свой собственный перевод (чтобы не заподозрили в предвзятости), а точный перевод профессора Ф. Мищенко, проредактированный вдобавок С. Жебелевым.
Прочитайте внимательно; перед вами описание отправки на войну флота. События происходят будто бы в V веке до нашей эры. Обратите внимание на стиль изложения: написано во времена, когда бумаги еще не изобрели, писчий материал был в изрядном дефиците и слова должно было бы экономить.
«В момент, когда отправляющимся и провожавшим предстояло уже расстаться друг с другом, они были обуреваемы мыслями о предстоявших опасностях. Рискованность предприятия предстала им теперь яснее, чем в то время, как они подавали голоса за отплытие. Однако, они снова становились бодрее при сознании своей силы в данное время, видя изобилие всего, что было перед их глазами. Иноземцы и прочая толпа явились на зрелище с таким чувством, как будто дело шло о поразительном предприятии, превосходящим всякое вероятие. И, действительно, тут было самое дорого стоящее и великолепнейшее войско из всех снаряжавшихся до того времени, войско, впервые выступавшее в морской поход на средства одного эллинского ( что значит - богославского) государства.
Правда, по количеству кораблей и латников ( тяжело вооруженных воинов из знати, в панцирях, шлемах и набедренниках с мечом, копьем или овальным щитом) не меньшим было и то войско, которое - с Периклом во главе ( Перикл по-гречески Славнейший) - ходило на Эпидавр, а потом под начальством Гагнона на Потидею. Тогда в морском походе участвовало 4000 афинских латников, 300 конных воинов и 100 афинских триер, с 50 триерами от лесбийцев и хиосцев и еще со множеством союзников…
Снаряжение флота стоило больших затрат со стороны капитанов и государства… Если бы кто-нибудь подсчитал все государственные и общественные расходы и личные издержки участников похода; все, что ранее издержано было государством и с чем оно отпускало полководцев; все, что каждый отдельный человек истратил на себя; все, что каждый капитан издержал и собирался еще издержать на свой корабль, не говоря уже о запасах, какие, естественно, сверх казенного жалования, заготовил себе каждый на продовольствие в предстоящем далеком походе; все, что взяли некоторые воины с собою для торгового обмена, - если бы кто-нибудь, скажу я, подсчитал все это, то оказалось бы, что в общем, много талантов золота вывозимо было из государства.
Поход этот был знаменит столько же по удивительной смелости предприятия и по наружному блеску, сколько по превосходству военных сил над средствами тех, против которых он предпринимался. Знаменит он был и тем, что не было еще морского похода, столь отдаленного от родной земли, не было предприятия, которое внушало бы такие надежды на будущее, по сравнению с настоящим.
Когда воины сели на корабль, и погружено было все, что они брали с собою в поход, был дан сигнал трубою: „Смир-р-но!“.
Тогда на всех кораблях одновременно, а не на каждом порознь, по голосу глашатая исполнились молитвы, полагавшиеся перед отправлением войска. В то же время по всей линии кораблей матросы и начальники, смешав вино с водою (!) в чашах, совершили возлияние из золотых и серебряных кубков. В молитве принимала участие и остальная толпа, стоявшая на суше: молились все граждане, так и другие из присутствовавших, сочувствовавшие афинянам.
После молитвы о даровании победы и по совершении возлияний корабли снялись с якоря. Сначала они шли в одну линию, а затем до Эгины соревновались между собою в быстроте. Афиняне торопились прибыть в Корфу, где собиралось и остальное войско союзников».
Неважно, много ли нафантазировал автор (дьячок Фукидид). Важен характер фантазии. Воображение того, кто это писал, могло быть столь развито лишь в случае, если в его время уже были такие флоты и, мало того, были уже подобные описания. Но сравните с этим литературным произведением другие греческие труды, хотя бы Евангелия и Апокалипсис - официально считаемые за написанные через несколько столетий после Фукидида, и вы увидите: при их прекрасном слоге все же далеко им до стиля Фукидидовой истории!
Как же можно поверить, что приведенное выше описание относится к древности? Перед нами историческое свидетельство событий XII, а то и XIII века нашей эры. Н. А. Морозов:
«Это не древность, а отправка генуэзского или венецианского флота с крестоносцами, где Афины (в переводе - порт) лишь перепутаны с одним из этих мореходных городов».
А по нашей синусоиде и минус пятый «фукидидов» век, и средневековый крестоносный XIII век находятся на одной линии.
Корабельный руль и тачка [47]
Имеются достаточно достоверные сведения о мореплавании в VIII, IX и X веках. Известно, как выглядели корабли той поры. Также мы совершенно доподлинно знаем, что в эти века не было плаваний через океаны, - потому что корабли не были к этому готовы технически, не имелось навигационных приборов и карт.
Плавания совершали преимущественно вдоль берегов. Вместо карт использовали так называемые Пейтингеровы таблицы - по сути дела не карты, а «дорожную номенклатуру», списки населенных пунктов и портов. Впервые морская карта упоминается в связи с морским походом французского короля Людовика IX в 1270 году. Но в XIV веке моряки уже регулярно стали пользоваться картами, вернее, указателями фарватеров.
Затем, надо учитывать, что отнюдь не всякое изготовленное руками человека плавсредство может выйти в открытое море. Вернее, выйти-то оно может, но вот вернется ли обратно?.. Если корпус не выдерживает ударов волн, если мачты ломаются, а паруса рвутся, если, наконец, судном невозможно управлять - никакого мореходства быть не может.
Теперь уже нельзя сказать, когда люди научились гнуть доски для корпуса, когда изобрели пилу и бурав, когда отработали технологию сшивания досок и балок в единый корпус. Это происходило во времена «доисторического» прошлого. Но есть в конструкции морских судов элемент, без применения которого нельзя было даже задумывать дальние плавания, причем известно время его изобретения. Мы говорим о корабельном руле.
Сначала для военных и торговых целей использовали весельные галеры и иные типы гребных судов. По каждому борту галеры располагался ряд весел, каждое длиной до 15 метров и весом 250–300 кг. Таким тяжелым веслом гребли 6–9 человек, держась за специальные скобы на вальке. Гребцы, располагавшиеся рядом друг с другом, во время работы вставали с банок и делали несколько шагов вперед и назад в соответствии с тактом каждого гребка. Темп гребли задавался до 22 гребков в минуту.
Руль на таких судах мало отличался от обычного гребного весла, он был лишь немного приспособлен для управления. На крупных кораблях его крепили на корме и, чтобы усилить точку опоры, снабжали рычагом, отдаленно похожим на румпель. Почти так же, с помощью широколопастного короткого весла управлял своей пирогой сидевший на корме дикарь. Иногда по обеим сторонам кормы устанавливали два широких весла. Весло опускали в воду с той стороны, в которую хотели повернуть судно.
Там историки представляют себе торговое судно этрусков. Морского руля еще нет, управление осуществляется веслами, расположенными с двух бортов.
Новгородская ладья. Имеет корабельный руль с колдерштоком. Предполагается, что подобные суда строили на Руси в XI веке.
Но это был малоэффективный способ управления, ведь весло не давало упора, и легко отклонялось под ударами волн. Для мелких судов этот недостаток особого значения не имел, но по мере того, как корабли становились крупнее и крупнее, несовершенство рулевого управления выявлялось все очевиднее; оно ограничивало размеры строившихся судов. Попытки разрешить проблему с помощью установки нескольких рулевых весел не принесли никакого успеха.
При отсутствии надежного руля корабли не могли плыть против ветра, они всегда находились во власти стихии, независимо от того, был ли движущей силой труд гребцов или парус. Гребцы были даже лучше, поскольку, подгребая больше с того или другого борта, можно было разворачивать судно. Поэтому на галерах приходилось держать много рабов. Это, конечно, сдерживало развитие торгового мореплавания, потому что весь полезный объем судна занимали гребцы и запасы продовольствия для них, и отказаться от гребцов, даже при наличии на корабле парусов, было невозможно.
Проблема управления судном была особенно актуальной для военного флота. Пока таран и абордаж были главными способами атаки, маневренность галер обеспечивала им преимущество, и ничем иным, кроме тяжелого труда галерных рабов, нельзя было достичь этой маневренности. Положение стало изменяться только в XVI веке, когда развитие артиллерии коренным образом изменило тактику морского боя. Но даже и тогда, хотя наличие на борту множества гребцов не позволяло вооружать корабли в достаточной мере артиллерией, их продолжали использовать; даже в XVII веке мы видим морские сражения с участием весельных кораблей.
Однако в книге «История техники» читаем:
«До нас дошло описание знаменитого греческого корабля, построенного в III в. до н. э. Если верить сведениям, дошедшим от древнегреческих писателей, водоизмещение этого корабля было не меньше 4000 т. Судно было приспособлено для военных действий».
Но управлять подобным монстром совершенно невозможно! Такое описание - либо чистая фантазия, либо оно в преувеличенном виде показывает испанские галионы. В Испании в самом конце XV века смогли построить галион водоизмещением в 2 тыс. тонн и обнаружили, что такая громадина, несмотря на хорошую вместимость, не выдерживает морских походов. Идти круто к ветру, в бейдевинд, галион мог лишь с большим трудом: избыточный надводный борт ловил ветер, как парус; только этим парусом было нельзя управлять.
А руль современной конструкции появился в Византии, затем после XIII века попал в Западную Европу, где получил название наваррскогоруля. Руль начали прочно навешивать на ахтерштевень, являющийся продолжением киля и образующий единое целое со всем судном. Его появление резко повысило маневренность судна.
Руль устанавливали на достаточной глубине под водой, чтобы укрыть от действия волн. Теперь его можно было сделать довольно большим по размерам, и строить более крупные корабли с хорошими мореходными качествами, позволявшими плавать против ветра. Усовершенствовав рулевое управление, смогли улучшить оснастку судов, и к XV веку она достигла полного совершенства. За период с XIII по XV век в развитии мореплавания было сделано больше, чем за весь прошлый период, когда, со времени появления первых парусников, навигация развилась от речного плавания лишь до каботажного мореходства вдоль побережий континентов.
Оразио Курти, заведующий отделом транспортной техники Национального музея науки и техники в Милане пишет:
«Штурвальное колесо появилось в начале XVIII века. До этого румпель поворачивали вертикальным рычагом - колдерштоком. Конец этого рычага был соединен с концом румпеля, его наклон приводил к повороту руля. На малых судах румпелем управляли непосредственно».
Хотя, надо признать, имеются сообщения и о немного более раннем появлении штурвального колеса.
Только в 1492 году, спустя два-три столетия после появления в Европе современного рулевого управления (хоть еще и без штурвального колеса), человеку удалось пересечь Атлантический океан. Не менее долгим было открытие морского пути в Индию. Три столетия подряд мощные морские державы: Италия, Испания и Португалия, соревнуясь, отправляя современные морские корабли; экспедиция за экспедицией шли на юг, пока не достигли южной оконечности Африки, пока не сумели ее обогнуть, и пока Васко да Гама не нашел, наконец, морскую дорогу до Индии.
Однако историки уверяют, будто задолго до изобретения карт, руля, морской оснастки и компаса люди просто так, без труда плавали по всему земному шару и прекрасно знали географию!
Можно ли в это поверить?
Старинный корабельный руль с колдерштоком. Применялся, начиная с XIII века.
Корабельный руль со штурвальным колесом. Вошел в широкую практику в начале XVIII века.
Большой шаг вперед в развитии судоходства по внутренним водным путям был сделан с изобретением шлюзов с воротами. Начало положили шлюзы с одним створом для пропуска судов. Шлюзы с верхними и нижними воротами появились в Нидерландах в XIV веке и, по-видимому, независимо в Италии в XV веке. Как и всё остальное, в Китае шлюзы с одними воротами появились еще до нашей эры, а шлюзы с двумя воротами - в IX или Х столетии. Но китайцы почему-то использовали их крайне редко, да, наверное, и вообще не использовали, тогда как подобные шлюзы в Европе были очень тесно связаны с решением насущных задач, они были действительно нужны, и их появление здесь вполне закономерно.
Менее крупным, но существенным изобретением этого времени была тачка, решавшая задачи местных перевозок. Китайцы, конечно, и тачку знали еще с начала нашей эры, а в «отсталой» Европе она появилась только в XIII веке. Но ведь очевидно, что механизм или машина с тем или иным движителем, пусть даже таковым выступает человек, нужна лишь тогда, когда есть достаточно работы, чтобы сделать ее экономически выгодной. Появление морского судна, перевозящего грузы, равные по весу грузу каравана из тысячи верблюдов, сделало изобретение тачки неизбежным. Новые транспортные средства позволили в Средние века доставлять грузы в порт к кораблю, или наоборот, а также возить зерно на центральную водяную мельницу, или лес на крупную лесопилку.
Иначе говоря, не то что в Древнем мире, но и в раннее Средневековье не было задач для машин с двигателями, даже для тачки. Там все было более мелких масштабов, что исключало почти полностью возможность их использования.
По морям, по волнам [48]
Первая Пуническая война между Римом и Карфагеном, считают, происходила в 264–241 годах до н. э. Римским главнокомандующим был Дуилий. Трудно сказать, чем руководствовался историк Ф. Шахермайр, упоминая Дуилия рядом с именем Александра Македонского, покинувшего мир и традиционную историю почти за сто лет до Пунических войн, но это одна и та же линия веков, только разных «волн»:
«Некоторые исследователи считают, что только в Финикии Александр понял, какое значение имеет флот во время войны. Надо думать, что роль флота была ясна любому македонянину. И если Александр пренебрегал флотом, то вовсе не потому, что не понимал его значения, а в связи с тем, что перед ним всегда стояли более неотложные задачи. Теперь же Александр без промедления отстранил своего флотоводца, а сам сменил коня на корабль. Он, как Дуилий, взял с собой на корабль гоплитов, чтобы брать на абордаж вражеские суда (македоняне уже научились пользоваться перекидными мостиками). Флотоводцам не понравилось вмешательство в их дела царя и его офицеров, не имевших ни малейшего опыта. Тем не менее, Александр добился полного успеха. Он начал битву, командуя правым флангом… Защитники Тира не рискнули принять открытый бой. Они попытались внезапно атаковать Александра. Казалось, атака удалась, но Александр молниеносной контратакой вырвал у противника победу, нанес его флоту ощутимый урон и загнал в гавань. Больше тирские корабли не отваживались выходить в море».
Но весь этот текст - не свидетельство очевидца, а мнениеисторика. Как же развивалось флотоводческое искусство, а равно и судостроение, если взглянуть на этот процесс не с традиционной точки зрения, а с нашей?..
В человеческой истории описания каких-либо категорий общественной жизни появляются вскоре после появления каждой такой категории. Если мореходство, как нас в том уверяют традиционные историки, существовало со времен древних египтян, то, даже если оно сохранялось в неизменном виде, плавания не могли не оставлять письменных «следов», и были бы эти «следы» разбросаны по всей шкале времен равномерно, а скорее - с нарастанием от древности к нашему времени.
Но вот как раз равномерности-то мы и не видим. Приложив к сообщениям о морских делах египтян, греков, арабов и римлян нашу синусоиду, мы не находим никаких морских приключений, описаний, поэм или прочего в веках линий № 1–2, то есть Х и IX до н. э., VII–X н. э. Сообщения начинаются только с линии № 3, причем имеющиеся выше этой линии описания проходят свой путь развития как будто каждый раз с начала. Наличие же не описаний, а судов в натуре раньше линии № 3 подтверждается археологией только для средневековой Европы и Египта.
Египетское морское судно, известное за 2500 лет до н. э.
Одним из первых произведений морской тематики считается египетская «Сказка потерпевшего кораблекрушение», которую датируют XX–XVII веками до н. э. По Ассиро-египетской синусоиде нижний предел такой «даты» - линия № 3, а верхний поднимается до линии № 6. Для Европы же, как признают и сами историки, о достоверных морских плаваниях можно говорить с XI века. В книге «Паруса над океаном» Виктор Шитарев сообщает:
«Уже в XI в. мореплаватели прокладывали пути своих судов преимущественно вдали от берегов. Гребные суда в такой ситуации становятся бесполезными: в открытом море в условиях качки и высоких волн гребля практически не эффективна. На первое место выходит парус».
Прежде чем перейти к дальнейшему изложению темы, скажем два слова о парусах и веслах. Надо иметь в виду, что вплоть до появления пароходов существовало четкое разделение между военными и торговыми судами. Торговые были парусными (чтобы не занимать полезный объем корабля гребцами и запасами для их питания), а военные - чисто весельными, или весельно-парусными (чтобы не зависеть от прихотей ветра). Весельные суда применялись в военном деле вплоть до появления первых пароходов. Виктор Шитарев сообщает:
«В 1787 г. американец Джон Фич продемонстрировал почтеннейшей публике пароход „Эксперимент“ на р. Дэлавер. Со скоростью 12 км/ч судно двигалось вперед, работая тремя веслами, приводимыми в движение через систему рычагов паровой машиной. Этим и закончилось промышленное применение весла в качестве основного судового движителя».
Греческая (византийская) монера.
(Иллюстрации этой главы позаимствованы из книги Виктора Шитарева «Паруса над океаном».)
О развитии мореплавания по линии № 4 в Египте свидетельствует наличие здесь каст не только кормщиков, но и толмачей - переводчиков. Значит, торговля в Египте носила международный характер, а раз так, то многие народы, населявшие побережье Средиземного моря, контактировали с египтянами. Естественно, что эти контакты не всегда носили дружественный характер, и флот делился на военные и торговые суда. В связи со сказанным, представляет интерес завещание Рамсеса III (1269–1244 до н. э.):
«Я построил большие ладьи и суда перед ними, укомплектованные многочисленной командой и многочисленными сопровождающими (воинами); на них их начальники судовые с уполномоченными (царя) и начальники для того, чтобы наблюдать за ними. Причем суда были нагружены египетскими товарами без числа. Причем они сами (суда) числом в десятки тысяч отправлены в море великое - Му-Кед. Достигают они страны Пунт. Не подвергаются они опасности, будучи целыми из-за страха (передо мной). Нагружены суда и ладьи продуктами Страны Бога, всякими чудесными и таинственными вещами их Страны, многочисленной миррой Пунта, нагруженной десятками тысяч, без числа ее. Их дети вождей Страны Бога выступили вперед, причем приношения их для Египта перед ними. Достигают они, будучи невредимыми, Коптосской пустыни. Причаливают они благополучно вместе с имуществом, доставленным ими. Нагружают они его для транспортировки посуху на ослов и на людей и грузят на суда на реке, на берегу Коптоса, и отправляют вверх по реке перед собой. И прибывают они в праздник, принося (эти товары) в качестве даров перед царем как диковину. Дети их вождей совершают приветствия передо мной, целуя землю, сгибаются передо мной».
Ничего здесь нет такого, чего нельзя было бы приписать XII веку н. э., относящемуся к той же линии № 4, как и следующий текст - «коммерческого договора», который датируют Х веком до н. э. (та же линия № 4) и приписывают Соломону:
«Рабы мои свезут их (деревья с лесоповала) с Ливана к морю, и я плотами доставлю их морем к месту, которое ты назовешь мне, и там сложу их, и ты возьмешь. Но и ты исполни мое желание, чтобы доставлять хлеб для моего дома…»
Договор соблюдался, ибо записано было:
«И давал Хирам Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые вполне по его желанию. А Соломон давал Хираму двадцать тысяч коров [49]пшеницы, для продовольствия дома его, и двадцать коров оливкового выбитого масла. Столько давал Соломон Хираму каждый год».
Финикийское торговое судно.
Но хотя эти документы и могли быть составлены раньше линии № 4 - в силу нечеткости самой Ассиро-египетской синусоиды, и более раннего развития Египта, то приключения Одиссея совершенно точно относятся к ней. На той же линии, не ниже, находим появившиеся якобы в VI веке до н. э. географические описания: «периплы». Свое дальнейшее развитие эти первичные устные карты получили в 1270 году (линия № 5), когда стали применяться первые карты-портолоны, показывающие морские пути к далеким землям. Подлинники этих карт хранились в специальных государственных учреждениях, а морским капитанам для использования в море выдавали копии и обязывали в случае опасности выкидывать карты за борт, чтобы они не достались врагу. Для этого к картам крепили свинцовые грузила.
К линии № 5 относится описание отправки на войну флота, выполненное древним греком Фукидидом (мы приводили его в одной из предыдущих глав).
На следующей линии № 6 мы находим отправку флота Александра Македонского на завоевание Индии. Известный «александровед» Фриц Шахермайр, ссылаясь на сообщения Неарха и Птолемея, так описывает это событие: