Страница:
Девушка, даже не задумываясь, рванулась вперед. На ходу сорвала с разгрузки осколочную гранату, выдернула кольцо, небрежно отбросила в сторону жижи. Гладкий цилиндр, пару раз подпрыгнув, ударился о порожек ванной комнаты, замер как раз под расползающейся сферой. Клещ приглушенно выругался, произнеся что-то про триппер, ловко прокатился мимо Лины, схватился за вышибленную дверь, явно намереваясь использовать ее вместо щита. В отличие от него, воспитанница не стала себя вести столь наивно. Да, от осколков она, может, и защитит, но вот от сумасшедшей энергии взорванной жижи вряд ли. Оставаться рядом с номером нельзя ни в коем случае.
Лина пулей промчалась через большую комнату, ловко перемахнула через подоконник, в ореоле сверкающих осколков вылетела в окно. На миг ощутила радость — все, она почти спасена. Но тут же осознала, что шестой этаж не первый, принялась группироваться, стараясь смягчить удар об асфальт. Кто знает, может, ей удастся выжить и не остаться инвалидом?
Но судьба сегодня была на ее стороне. Тело девушки ударилось о натянутый провод, идущий к рекламному щиту. Она не стала пренебрегать таким подарком, успела за него ухватиться. В этот момент рядом рвануло с такой силой, что она едва не разжала руки. Запал гранаты догорел до конца, жижа была вскрыта до окончания созревания… со всеми вытекающими последствиями.
Вокруг посыпались обломки мебели и строительных конструкций, что-то ударило по проводу, добив его окончательно. Он ослаб, хватающаяся за него Лина полетела в сторону близкой стены гостиницы, успела стравить около метра, аккуратно вписалась в окно, благо после взрыва стекол в нем больше не было. Прокатившись по полу, она припала на колено, вскинула пистолет-пулемет, к счастью он не потерялся после всех приключений, так и болтался на плече.
По ушам резанул истошный женский визг. Обитательница номера вскочила с кровати, забилась в угол, с ужасом уставившись на темную фигуру в глухом шлеме. Не обращая на нее внимания, Лина открыла дверь, выскочила в коридор. Гостиница была обесточена, девушка подняла руку, намереваясь опустить ноктовизор, но ладонь встретила пустоту. Прибор ночного видения не пережил череду злоключений, она даже не заметила, где его лишилась. Кроме того, замолчала встроенная радиостанция.
Достав из кармашка фонарик-карандаш, Лина, подсвечивая левой рукой, направилась в сторону лестницы. В правой она сжимала пистолет-пулемет. В свете последних событий она сомневалась, что в гостинице могут встретиться враги. Они не настолько тупы, чтобы, запустив жижу, сидеть рядом с нею, дожидаясь момента созревания. Но, кто знает, лучше не терять бдительность.
Разрушений на пятом этаже не было, если не считать пластов обвалившейся штукатурки — взрыв был не настолько уж мощным. Но, разумеется, проснулись все постояльцы. Повсюду раскрывались двери, люди светили зажигалками, взволнованно переговаривались. Не обращая ни на кого внимания, девушка добралась до лестницы, поднялась на шестой этаж.
Здесь ей пришлось передвигаться осторожнее. Взрыв снес тонкие стены номера, разбросав их обломки по коридору, сюда же выбросило искореженную мебель. Переступая через груды этого хлама, Лина пробиралась к руинам семнадцатого номера. То и дело она поворачивалась, завидев движение, но всякий раз это оказывались постояльцы. Некоторые были ранены, многие кашляли от едкого дыма, где-то явно намечался пожар.
Первую воспитанницу Лина обнаружила на полпути к номеру. Та сидела, прислонившись спиной к стене коридора, и держала наготове пистолет-пулемет. При подходе командира она четко изрекла:
— Фонарик выключи, ты меня слепишь.
— Ленка, ты? Живая?
— Да. Только руку сломала, наверное… левую. Да выключи же фонарь!
— Прости, я не нарочно. Ноктовизор потеряла. Где остальные?
— Мия с Нинкой пошли к номеру, вроде там еще кто-то был.
— Вызови по связи, у меня рация поломалась. Всех зови сюда.
Оставив Ленку прикрывать коридор со стороны лестницы, Лина добралась до эпицентра взрыва, встретив здесь шестерых воспитанниц. Они дружно выкапывали из-под обломков Клеща. Того завалило надежно, на дверь, которой он прикрывался, лег немаленький кусок стены, а сверху набросало разной рухляди.
— Он живой? — встревожено спросила Лина.
— Был, — ответила Мия. — Я его первая увидела, он просил передать, что все встречи с тобой заканчиваются для него печально. После этого отключился.
Завидев, как косятся на нее воспитанницы, Лина осознала, что все руководство операцией перешло к ней. Как ни смешно это сознавать, она сейчас здесь главная, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, ответственность невеликая — ситуация простая, действия тоже будут несложными.
Забрав у одной из девушек шлем с действующей радиостанцией, Лина выяснила, что две воспитанницы не отзываются на вызов, их местоположение неизвестно. Отрядив за ними поисковую команду, она попыталась связаться с техниками. Но тщетно, ответа не дождалась. Когда израненного Клеща извлекли из завала, Лина воспользовалась его телефоном, позвонила монастырскому дежурному и объяснила ситуацию. После этого оставалось только ждать инструкций руководства.
Первый же приказ предписывал как можно быстрее вернуться к автобусу, выяснить, почему там не отвечают на вызов.
Глава 2
Лина пулей промчалась через большую комнату, ловко перемахнула через подоконник, в ореоле сверкающих осколков вылетела в окно. На миг ощутила радость — все, она почти спасена. Но тут же осознала, что шестой этаж не первый, принялась группироваться, стараясь смягчить удар об асфальт. Кто знает, может, ей удастся выжить и не остаться инвалидом?
Но судьба сегодня была на ее стороне. Тело девушки ударилось о натянутый провод, идущий к рекламному щиту. Она не стала пренебрегать таким подарком, успела за него ухватиться. В этот момент рядом рвануло с такой силой, что она едва не разжала руки. Запал гранаты догорел до конца, жижа была вскрыта до окончания созревания… со всеми вытекающими последствиями.
Вокруг посыпались обломки мебели и строительных конструкций, что-то ударило по проводу, добив его окончательно. Он ослаб, хватающаяся за него Лина полетела в сторону близкой стены гостиницы, успела стравить около метра, аккуратно вписалась в окно, благо после взрыва стекол в нем больше не было. Прокатившись по полу, она припала на колено, вскинула пистолет-пулемет, к счастью он не потерялся после всех приключений, так и болтался на плече.
По ушам резанул истошный женский визг. Обитательница номера вскочила с кровати, забилась в угол, с ужасом уставившись на темную фигуру в глухом шлеме. Не обращая на нее внимания, Лина открыла дверь, выскочила в коридор. Гостиница была обесточена, девушка подняла руку, намереваясь опустить ноктовизор, но ладонь встретила пустоту. Прибор ночного видения не пережил череду злоключений, она даже не заметила, где его лишилась. Кроме того, замолчала встроенная радиостанция.
Достав из кармашка фонарик-карандаш, Лина, подсвечивая левой рукой, направилась в сторону лестницы. В правой она сжимала пистолет-пулемет. В свете последних событий она сомневалась, что в гостинице могут встретиться враги. Они не настолько тупы, чтобы, запустив жижу, сидеть рядом с нею, дожидаясь момента созревания. Но, кто знает, лучше не терять бдительность.
Разрушений на пятом этаже не было, если не считать пластов обвалившейся штукатурки — взрыв был не настолько уж мощным. Но, разумеется, проснулись все постояльцы. Повсюду раскрывались двери, люди светили зажигалками, взволнованно переговаривались. Не обращая ни на кого внимания, девушка добралась до лестницы, поднялась на шестой этаж.
Здесь ей пришлось передвигаться осторожнее. Взрыв снес тонкие стены номера, разбросав их обломки по коридору, сюда же выбросило искореженную мебель. Переступая через груды этого хлама, Лина пробиралась к руинам семнадцатого номера. То и дело она поворачивалась, завидев движение, но всякий раз это оказывались постояльцы. Некоторые были ранены, многие кашляли от едкого дыма, где-то явно намечался пожар.
Первую воспитанницу Лина обнаружила на полпути к номеру. Та сидела, прислонившись спиной к стене коридора, и держала наготове пистолет-пулемет. При подходе командира она четко изрекла:
— Фонарик выключи, ты меня слепишь.
— Ленка, ты? Живая?
— Да. Только руку сломала, наверное… левую. Да выключи же фонарь!
— Прости, я не нарочно. Ноктовизор потеряла. Где остальные?
— Мия с Нинкой пошли к номеру, вроде там еще кто-то был.
— Вызови по связи, у меня рация поломалась. Всех зови сюда.
Оставив Ленку прикрывать коридор со стороны лестницы, Лина добралась до эпицентра взрыва, встретив здесь шестерых воспитанниц. Они дружно выкапывали из-под обломков Клеща. Того завалило надежно, на дверь, которой он прикрывался, лег немаленький кусок стены, а сверху набросало разной рухляди.
— Он живой? — встревожено спросила Лина.
— Был, — ответила Мия. — Я его первая увидела, он просил передать, что все встречи с тобой заканчиваются для него печально. После этого отключился.
Завидев, как косятся на нее воспитанницы, Лина осознала, что все руководство операцией перешло к ней. Как ни смешно это сознавать, она сейчас здесь главная, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, ответственность невеликая — ситуация простая, действия тоже будут несложными.
Забрав у одной из девушек шлем с действующей радиостанцией, Лина выяснила, что две воспитанницы не отзываются на вызов, их местоположение неизвестно. Отрядив за ними поисковую команду, она попыталась связаться с техниками. Но тщетно, ответа не дождалась. Когда израненного Клеща извлекли из завала, Лина воспользовалась его телефоном, позвонила монастырскому дежурному и объяснила ситуацию. После этого оставалось только ждать инструкций руководства.
Первый же приказ предписывал как можно быстрее вернуться к автобусу, выяснить, почему там не отвечают на вызов.
Глава 2
— …после чего проследовали к автобусу. Там обнаружили, что сенсы и технические сотрудники мертвы, один из спецназовцев был в тяжелом состоянии, он открыл дверь автобуса, заподозрив неладное, и получил дозу. Не имея костюмов химической защиты и противогазов, мы…
— Достаточно! Ветрова, столько детского лепета я обычно за целую неделю не слышу. И ты называешь это докладом?
Лина стояла на печально знаменитом ковре Мюллера и стоически выдерживала разнос от настоятельницы. Впрочем, не имея зрителей, та не особо усердствовала, песоча любимую воспитанницу скорее из ритуальных соображений.
— Так точно! Это был устный отчет о…
— О чем же? О неудачной прогулке младшей группы пациенток лечебного учреждения для умственно неполноценных детей?
— Никак нет, — нехотя ответила Лина, прекрасно понимая, что сейчас услышит.
— Да что ты говоришь! Нет?! А вот факты говорят как раз обратное. Мне даже не хочется рассматривать их по порядку, вряд ли ты в состоянии понять, что такое порядок. Ты из тех людей, что умудряются упасть в грязную лужу посреди Сахары, или умереть от жажды посреди озера. Из всего твоего лепета я так и не поняла, почему вы не доложили о пробое немедленно?
— Но Клещ…
— Он хороший рыцарь, но есть большое «но»: он зарвался, и ты это прекрасно видела. Даже с точки зрения обычной логики, не считая инструкций, о таком необходимо сообщать немедленно. Или тебя так манило в эту набитую проститутками гостиницу, что ты позабыла обо всем на свете?
— Но я хотела…
— А почему не сделала?
— Клещ сказал…
— Детский лепет. Ты имела полное право под угрозой оружия заставить его связаться с Монастырем. У тебя для этого было одиннадцать подчиненных. Вывод прост: как командир ты показала свою полную несостоятельность.
— Я…
— Ладно, хватит! Итог прост: одна воспитанница погибла, трое тяжело ранены. Кроме того, уничтожена группа сенсов и техников, покалечено несколько гражданских и пострадала гостиница. И все это с огромной помпой, прямо-таки блокбастер — журналисты обеспечены работой на месяц вперед. Блестящая операция, ее стоит внести в учебники как яркий пример того, как не следует поступать. Ветрова, я в тебе почти разочарована, неужели ты ни на что не способна, кроме тупой беготни по тайге?
Настоятельница перестала ходить из угла в угол, обогнула стол, присела, кивнула воспитаннице. Лина привычно раскрыла огромный стенной шкаф, вытащила стул, устроилась напротив Мюллера. Та достала пачку сигарет, прикурила от массивной зажигалки, задумчиво произнесла:
— Табак яд, но как же приятен этот яд. Алина, запомни хорошенько: если увижу тебя с сигаретой — убью.
— Хорошо, — кивнула Лина. — Как забеременею, так сразу и закурю. Терять мне будет уже нечего.
Усмехнувшись, настоятельница задумчиво произнесла:
— Ты ничего подозрительного на этой операции не видела?
— Видела.
— Что?!
— Там все было подозрительным, с самого начала. Нас бросили на гражданскую операцию, да еще и с ходу. Никакой подготовки, только чудом никто не пострадал при штурме здания. Нагнали целую группу сенсов, явно непрофессионалов и не сплоченных. Толку от них было мало, нормальная команда погасила бы террористов без нашего вмешательства. А уж потом и вовсе чудеса пошли. Сами понимаете, этот пробой произошел с одной целью — нашу группу хотели уничтожить. Если бы Клещ замешкался, связываясь с руководством, мы бы попали под удар. Кто-то открыл на миг окошко и забросил активированную жижу. Судя по калибру, она бы накрыла все в радиусе сотни метров. Да еще шестой этаж… Даже на обрубках ног не убежишь, мы бы все там остались.
При упоминании обрубков ног настоятельница поморщилась, отложила сигарету и поинтересовалась:
— Что говорят девочки?
— В смысле?
— Алина, не включай дуру. Я вовсе не прошу тебя стучать на подруг. Вообще, каково настроение после этой операции?
Пожав плечами, Лина спокойно произнесла:
— Никто не радуется. Маринку жалко, глупо погибла. И непонятности всех достали. Выпуск закончил практику, но никого по местам так и не отправили. Со мной это еще может быть объяснимо, но ведь другие закончили обучение и не нуждались в лечении и реабилитации. Что они здесь делают? И к чему нас бросили против гражданских? Это вообще дико, даже для обычного спецназа, а уж для нас… И как объяснить то, что группу едва не уничтожили? Если событиям в гостинице еще можно найти хоть какое-то объяснение, то по остальному… Полный бред, ведь выходит, что техников и сенсов убили люди. Наши враги не применяют гранаты с нервно-паралитическим газом, да и появление подобных созданий вблизи автобуса не прошло бы незамеченным. Подобные мысли крутятся в головах всех участниц операции.
— Да это мне понятно, я же спрашивала только про настроение.
— Главным образом, огромное недоумение, — сделав паузу, Лина уточнила: — Сами понимаете.
Откинувшись на спинку стула, настоятельница задумчиво уставилась поверх головы воспитанницы. Лина замолчала, не мешая раздумьям женщины, даже дыхание затаила. Она явственно почувствовала, что сейчас услышит нечто, что в очередной раз пошатнет устои ее мировоззрения. Но, увы, в глазах настоятельницы зажглось стандартно-холодное выражение, она явно передумала, причем в последний момент. Ее слова еще более уверили Лину в этом предположении:
— Как твое самочувствие?
С трудом скрывая разочарование, девушка четко ответила:
— Отлично!
— Запястья как? Разработались?
— С правым нормально, на левом мизинец и безымянный без конца затекают. Но это пройдет.
— Программа реабилитации подошла к концу, с этого момента я признаю тебя условно боеспособной, так что можешь принимать участие в работе Ордена.
— А этой ночью, значит, еще не могла принимать? — с затаенным ехидством поинтересовалась Лина.
Взглянув на девушку ласковым взглядом сытой анаконды, Мюллер покачала головой:
— Ветрова, ты меня опять удивляешь. В нашем Монастыре без моральных терзаний паралитика сбросят с парашютом или даже без него, у нас для этого вовсе не обязательно считаться здоровым. Или ты вконец отупела?
— Хорошо, — согласилась Лина, — Раз здорова, то могу приступить к выполнению своих обязанностей. Давайте направление в любой филиал.
— Ишь ты, — усмехнулась настоятельница, — Направление ей подавай. Не угадала. Помнишь, когда ты очнулась после практики, я обещала тебе отпуск?
— Ну? — насторожилась Лина.
— Обещание надо выполнять. Завтра же отправишься на курорт. Сентябрь, южные моря с горячей водой. Фрукты, солнце, пляжи, парни… Все болячки мигом улетучатся, забудешь на какой руке пальцы затекают. Гарантирую.
— Я готова приступить к работе без отпуска, — решительно заявила девушка.
— А кто тебя спрашивает? — снисходительно констатировала настоятельница. — Считай это приказом.
— Я имею право подать жалобу руководству, — не сдавалась Лина. — Обучение закончилось, я вообще не пойму, на каком основании меня и других выпускниц держат в Монастыре.
— Хоть триста десять жалоб подавай, а завтра все равно пойдешь в отпуск. Поняла?
— Что все это значит?
Мюллер покачала головой, закатила глаза вверх, всем своим видом показывая, что из последних сил терпит несусветную тупость своей воспитанницы:
— Ветрова! Ты хотя бы примерно, на уровне спинного мозга представляешь, что означает слово «приказ»?
— Так точно!
— В таком случае, к чему все эти тупые вопросы? Или ты сомневаешься в моих полномочиях отдавать тебе приказы?
— Никак нет! — четко отрапортовала Лина и почти просительно добавила. — Но что все это значит? Что вообще происходит?
Настоятельница помедлила, затем ровным, спокойным голосом, как бы взвешивая каждое слово, произнесла:
— Алина, в последнее время произошло много неприятных вещей. Все знать тебе не обязательно. Я считаю, что твое место сейчас на южных морях. Врачи со мной согласны, тебе сейчас лучше поваляться на теплом песке, восстановить здоровье. Если все будет хорошо, через пару недель станет спокойнее, а там и ты вернешься, приступишь к нормальной работе. Так что хочешь ты того, или нет, в отпуск отправишься. Ясно?
— Не все, — честно призналась Лина.
— Ничего, — усмехнулась настоятельница, — Все знать тебе не обязательно. Один из наших вертолетов нуждается в небольшой модификации. Завтра ты перегонишь его на завод, за четыреста километров. Оттуда транспортным бортом доберешься до Магдебурга, далее пересадка на гражданский рейс до Каира. Все необходимое получишь в канцелярии. Все поняла?
— А к чему такой сложный маршрут? — не удержалась Лина.
Мюллер вздохнула:
— Ветрова, я что, еще и отчитываться перед тобой должна? Радуйся, у тебя не слишком впечатляющие навыки пилота вертолета, это тебе вместо тренировки. Все, разговор окончен, ты и так отняла у меня много времени. Брысь отсюда!
Вскочив, девушка поспешно проследовала к дверям, зная, что после подобных фраз продолжать разговор невозможно. Уже закрывая дверь не удержалась, обернулась, успев заметить в глазах настоятельницы тревожный огонек. Это только добавило вопросов, на которые не было ответов.
Кабель был проложен двадцать лет назад, но до сих пор находился в отличном состоянии. Немудрено, поработали тогда на совесть. Трассу спроектировали с умом, избегая сырых участков местности, но в то же время глубина была приличной, хотя и выше уровня грунтовых вод. Толстый слой гравийной подсыпки пропускал стоки, вызываемые осадками, по нему они поступали в дренажные колодцы, поверх фильтрующей подушки шла узкая кирпичная галерея, а уже в ней, окруженные многочисленными оплетками, скрывались изолированные медные нити.
Со времен прокладки прогресс шагнул далеко вперед — специалисты Ордена не смогли предусмотреть появление компьютерных сетей с большим трафиком. Однако медные жилы не подкачали: они с одинаковым успехом пропускали как телефонные переговоры, так и пакеты информации по Интернет-протоколам. В Монастыре планировали провести новую, оптоволоконную линию, старый кабель обладал низкой пропускной способностью; но пока до этого не доходили руки.
Линия была короткой, всего-навсего двадцать два километра, ее конечным пунктом являлся центр спутниковой связи. Именно там, на центральном узле, осуществлялось основное шифрование информации, передаваемой со всей территории монастырского комплекса по кабелям и диапазонам внутренней радиотелефонной связи. Для взлома мудреных паролей потребовалось бы не одно столетие работы опытных специалистов и мощных компьютерных систем. Полторы сотни технических колодцев были надежно запечатаны и защищены хитроумной сигнализацией. Дважды в день сохранность пломб и замков проверяли патрули, раз в неделю проводилась комплексная проверка — по каждому факту срабатывания защиты проводилось расследование. Монастырь надежно хранил свои секреты.
Но идеальной защиты не существует. Маленький механический зверек протащил свое веретенообразное тельце через двести шестьдесят семь метров песка и глины, отделявших подвал невзрачного дачного домика от линии связи. Химическая дрель пробуравила кирпичную кладку за какой-то час. Далее оператор хитроумного бура, действуя буквально по миллиметру, снял с кабеля верхнюю оплетку, являвшуюся последним рубежом защиты. Правильные меры предосторожности позволили избежать срабатывания сигнализации. Далее с той же осмотрительностью удалили слои свинца и стальной ленты. Подсоединяться к проводам физически не пришлось — достаточно было того, что сняты экранирующие оболочки. Считывание сигналов происходило бесконтактно, и следящие системы Монастыря не зафиксировали подозрительного падения напряжения.
В подвал дачного домика по тонкому кабелю пошла информация.
— Алинка, ты сама-то понимаешь, что говоришь? Радуйся! Ты ведь даже море никогда не видела! Нет, я тебя иногда просто не понимаю!
В знак своего гигантского возмущения Ленка подпрыгнула на больничной койке и, насупившись, скрестила руки на груди, скребя пальцами по гипсу. Алина усмехнулась:
— Почему бы тебе тогда не съездить в отпуск со мной? Ты ведь тоже раненая.
— Мне это пока не светит, — вздохнула подружка, — Разве что после снятия гипса. Какой отпуск с подобным украшением?
Девушка постучала по повязке, закрывающей правую руку от запястья до локтя.
— Думаешь, мне лучше? — нахмурилась Лина. — И как, по-твоему, я буду себя чувствовать на пляже? У меня вся спина в шрамах.
— Скажешь еще! Вся спина! Семь маленьких шрамиков, через несколько месяцев тебе их отшлифуют сенсы, и от них следа не останется.
— Но сейчас они видны очень даже хорошо, — Лина упрямо гнула свою линию. — Стоит немного загореть, и шрамы станут еще более заметными, сама знаешь.
— Дура, — констатировала Лена. — Кто их будет разглядывать? При такой внешности на подобные мелочи не обращают внимания. И вообще, можешь ночью загорать, раз уж такая стеснительная.
Лина, не сдержавшись, усмехнулась, но тут же нахмурилась. Ленка, поняв ее мысли превратно, моментально принялась ее утешать:
— Прекрати! Ты ни в чем не виновата. Не вздумай винить себя в гибели Маринки. Если бы не ты, погибла бы вся группа, ей просто не повезло.
— Не в том дело, — отмахнулась Лина. — Слишком много странностей, и чем дальше, тем их больше. Очень настораживает то, что Мюллер отправляет меня подальше в такой момент. Ты ведь знаешь, как она ко мне относится.
— Все знают, — улыбнулась Лена. — Даже завидно, к тебе одной она относится как к человеку. Думаешь, настоятельница чего-то опасается?
— Похоже. Даже маршрут выбран странный, мне придется начать с перегона вертолета. Разве это работа для воспитанницы?
— Не преувеличивай. Как пилот ты не очень, вот она и не упускает возможности поднять твои навыки.
— Ленка! О чем ты говоришь?! Разве ты не видишь, что вокруг одни странности? Что вообще происходит?!
В палату зашла вторая пациентка. Из-за переломанной челюсти она не могла поддерживать разговор, впрочем, после мучительных врачебных процедур у нее не было желания даже слушать, о чем говорят подруги. Не смотря в их сторону, девушка проследовала мимо, плюхнулась на койку, уставившись в потолок. Лена, покосившись на нее с опаской, шепотом произнесла:
— Назревает что-то крупное.
— Что? — тем же шепотом поинтересовалась Лина.
— Точно никто не знает, ты же сама должна была слышать разное.
— Ленка, да эти слухи ходят по Монастырю годами!
— Так и есть, — согласилась девушка. — Но сегодня в соседнюю палату привезли девушку из боевой группы. Аппендицит.
— Откуда она здесь взялась? У нас тут не госпиталь для воительниц.
— Ты слышала, что в северном секторе Главного Полигона занятия сейчас не проводятся?
— Ну?
— Так вот, ее привезли оттуда.
— Как она там очутилась?
— Не знаю. Помнишь, неделю назад прошел слух, что ночью транспортники садятся на полосу для истребителей ПВО и забирают контейнеры с тварями из Клетки, увозя их в новый тренировочный центр на Алтайской базе?
— И что?
— И то! Самолеты действительно садились ночами, об этом проболтались техники. Но что, если они ничего не увозили, а наоборот, высаживали боевые группы? Ведь как раз оттуда есть прямая дорога в северный сектор, нас не раз по ней возили. Кто знает, может, там сейчас сосредоточены огромные отряды из боевых групп и спецназа.
— Бред! — констатировала Лина. — Тебе надо поспать подольше, это наверняка последствия обезболивающих медикаментов. Кто в здравом уме будет готовить серьезную операцию в Центральной России? Тут полная тишина, попросту нет такого противника, против которого необходимо собирать крупные силы. Даже два десятка спецназовцев, по местным меркам, огромный отряд. Местность по степени опасности относится к первой и второй группам, тут попросту не с кем воевать.
— Это у тебя бред, — фыркнула Лена. — Ты мозги на больничной койке отлежала. Вспомни, что было вчера вечером, когда нас грузили в десантный борт? Сколько я себя помню, на аэродроме всегда было пусто. Согласна?
Лина утвердительно кивнула и добавила:
— Я не слепая и видела, что там много техники.
— Много! Мягко сказано! Одних десантных бортов шесть штук. Что они там делают? В них можно загрузить всех воспитанниц и сотрудников Монастыря.
— Мало ли что. Может, перегруппировка какая-нибудь. Перед нами никто не обязан отчитываться.
— Ну конечно! Перегруппировка! — Лена заметно повысила голос. — Алинка, не строй из себя дуру. Десантные самолеты хорошо предназначены только для одного — сбрасывать десант или перевозить живую силу и технику. Неужели ты сама этого не знаешь?
— Тише ты, — успокаивающе произнесла Лина. — Тебе вредно волноваться. Я уже жалею, что сюда заглянула. Ты ночь не спала, вся на нервах, так что давай, успокаивайся. Я пойду.
— Куда ты пойдешь? — возмутилась Лена. — Если я сейчас усну, то не проснусь до утра. Так тебя и не увижу.
— Ничего, две-три недели, и я вернусь.
— Хорошенькое дело! Две-три недели! Да без моих инструкций ты пропадешь! — Лена томно закатила глаза, завалилась спиной на стену. — Даже не вздумай уйти, не выслушав советы опытнейшей женщины выпуска. В отличие от некоторых, я практику провела не в тайге, гоняясь за высшими, так что, пока не поделюсь с тобой опытом, никуда не отпущу.
— Ленка! Я твой микроскопический «опыт» уже знаю до мельчайших деталей! Сколько можно!
Снисходительно улыбнувшись, подруга назидательно произнесла:
— В сравнении с тобой я просто роковая женщина. Так что не спорь. И вообще, отпуск это святое. Для начала скажу вот что: там, на Красном море, очень много арабов. Среди них встречаются симпатичные пареньки. Так вот…
Вторая ступень ракеты-носителя осталась позади — взлет приближался к финальной стадии. Отлетел в сторону остроконечный аэродинамический обтекатель, в нем больше не было нужды — аппарат вышел за пределы плотной земной атмосферы, способной уничтожить смертоносную начинку. Маршевый двигатель израсходовал остатки горючего, и спутник начал свое бесконечное падение, именуемое орбитальным полетом.
В центре управления тщательно изучили траекторию, рассчитали незначительную коррекцию, призванную снизить эллиптичность орбиты боевого аппарата. Для этого хватало мощи маневровых двигателей. Даже так он долго не протянет — на столь низких высотах неконтролируемый сход начнется через несколько месяцев. Но тех, кто запустил спутник, подобный срок его эксплуатации вполне устраивал. На более высокой орбите использование специзлучателя было затруднено, он и так в апогее уходил слишком далеко от поверхности планеты, фокусировка на таком расстоянии затруднена.
Впрочем, расчет специалистов был точен. На низких участках орбиты спутник будет проходить над центральной частью России, контролируя территорию от Кольского полуострова до Крыма. Теоретически спрятаться от его смертоносного удара возможно. Но практически трудно представить шахту глубиной в шесть километров минимум, и это при условии, что она проведена в магматических горных породах ультраосновного состава. Подобных шахт в зоне действия оружия спутника не было.
Их вообще нигде не было.
Настоятельница стояла возле ограждения галереи, но не прислонялась к нему. Ее не пугала пятнадцатиметровая высота, от которой отделяли только тонкие перила, просто она вообще не любила опираться на что бы то ни было. С этой точки открывался отличный вид на Клетку.
Это был один из самых странных уголков Монастыря. На Земле существовало всего лишь три подобных объекта, причем один из них был настолько крошечным, что его не стоит учитывать. Некоторую аналогию можно провести с зоопарками, но никто даже в шутку не называл эти подземелья зверинцами — зверей здесь не было. В монастырской Клетке содержалось почти два десятка низших: семь мангусов, пять ракшасов, три шедима, один ламаин и жемчужина коллекции — рухим.
— Достаточно! Ветрова, столько детского лепета я обычно за целую неделю не слышу. И ты называешь это докладом?
Лина стояла на печально знаменитом ковре Мюллера и стоически выдерживала разнос от настоятельницы. Впрочем, не имея зрителей, та не особо усердствовала, песоча любимую воспитанницу скорее из ритуальных соображений.
— Так точно! Это был устный отчет о…
— О чем же? О неудачной прогулке младшей группы пациенток лечебного учреждения для умственно неполноценных детей?
— Никак нет, — нехотя ответила Лина, прекрасно понимая, что сейчас услышит.
— Да что ты говоришь! Нет?! А вот факты говорят как раз обратное. Мне даже не хочется рассматривать их по порядку, вряд ли ты в состоянии понять, что такое порядок. Ты из тех людей, что умудряются упасть в грязную лужу посреди Сахары, или умереть от жажды посреди озера. Из всего твоего лепета я так и не поняла, почему вы не доложили о пробое немедленно?
— Но Клещ…
— Он хороший рыцарь, но есть большое «но»: он зарвался, и ты это прекрасно видела. Даже с точки зрения обычной логики, не считая инструкций, о таком необходимо сообщать немедленно. Или тебя так манило в эту набитую проститутками гостиницу, что ты позабыла обо всем на свете?
— Но я хотела…
— А почему не сделала?
— Клещ сказал…
— Детский лепет. Ты имела полное право под угрозой оружия заставить его связаться с Монастырем. У тебя для этого было одиннадцать подчиненных. Вывод прост: как командир ты показала свою полную несостоятельность.
— Я…
— Ладно, хватит! Итог прост: одна воспитанница погибла, трое тяжело ранены. Кроме того, уничтожена группа сенсов и техников, покалечено несколько гражданских и пострадала гостиница. И все это с огромной помпой, прямо-таки блокбастер — журналисты обеспечены работой на месяц вперед. Блестящая операция, ее стоит внести в учебники как яркий пример того, как не следует поступать. Ветрова, я в тебе почти разочарована, неужели ты ни на что не способна, кроме тупой беготни по тайге?
Настоятельница перестала ходить из угла в угол, обогнула стол, присела, кивнула воспитаннице. Лина привычно раскрыла огромный стенной шкаф, вытащила стул, устроилась напротив Мюллера. Та достала пачку сигарет, прикурила от массивной зажигалки, задумчиво произнесла:
— Табак яд, но как же приятен этот яд. Алина, запомни хорошенько: если увижу тебя с сигаретой — убью.
— Хорошо, — кивнула Лина. — Как забеременею, так сразу и закурю. Терять мне будет уже нечего.
Усмехнувшись, настоятельница задумчиво произнесла:
— Ты ничего подозрительного на этой операции не видела?
— Видела.
— Что?!
— Там все было подозрительным, с самого начала. Нас бросили на гражданскую операцию, да еще и с ходу. Никакой подготовки, только чудом никто не пострадал при штурме здания. Нагнали целую группу сенсов, явно непрофессионалов и не сплоченных. Толку от них было мало, нормальная команда погасила бы террористов без нашего вмешательства. А уж потом и вовсе чудеса пошли. Сами понимаете, этот пробой произошел с одной целью — нашу группу хотели уничтожить. Если бы Клещ замешкался, связываясь с руководством, мы бы попали под удар. Кто-то открыл на миг окошко и забросил активированную жижу. Судя по калибру, она бы накрыла все в радиусе сотни метров. Да еще шестой этаж… Даже на обрубках ног не убежишь, мы бы все там остались.
При упоминании обрубков ног настоятельница поморщилась, отложила сигарету и поинтересовалась:
— Что говорят девочки?
— В смысле?
— Алина, не включай дуру. Я вовсе не прошу тебя стучать на подруг. Вообще, каково настроение после этой операции?
Пожав плечами, Лина спокойно произнесла:
— Никто не радуется. Маринку жалко, глупо погибла. И непонятности всех достали. Выпуск закончил практику, но никого по местам так и не отправили. Со мной это еще может быть объяснимо, но ведь другие закончили обучение и не нуждались в лечении и реабилитации. Что они здесь делают? И к чему нас бросили против гражданских? Это вообще дико, даже для обычного спецназа, а уж для нас… И как объяснить то, что группу едва не уничтожили? Если событиям в гостинице еще можно найти хоть какое-то объяснение, то по остальному… Полный бред, ведь выходит, что техников и сенсов убили люди. Наши враги не применяют гранаты с нервно-паралитическим газом, да и появление подобных созданий вблизи автобуса не прошло бы незамеченным. Подобные мысли крутятся в головах всех участниц операции.
— Да это мне понятно, я же спрашивала только про настроение.
— Главным образом, огромное недоумение, — сделав паузу, Лина уточнила: — Сами понимаете.
Откинувшись на спинку стула, настоятельница задумчиво уставилась поверх головы воспитанницы. Лина замолчала, не мешая раздумьям женщины, даже дыхание затаила. Она явственно почувствовала, что сейчас услышит нечто, что в очередной раз пошатнет устои ее мировоззрения. Но, увы, в глазах настоятельницы зажглось стандартно-холодное выражение, она явно передумала, причем в последний момент. Ее слова еще более уверили Лину в этом предположении:
— Как твое самочувствие?
С трудом скрывая разочарование, девушка четко ответила:
— Отлично!
— Запястья как? Разработались?
— С правым нормально, на левом мизинец и безымянный без конца затекают. Но это пройдет.
— Программа реабилитации подошла к концу, с этого момента я признаю тебя условно боеспособной, так что можешь принимать участие в работе Ордена.
— А этой ночью, значит, еще не могла принимать? — с затаенным ехидством поинтересовалась Лина.
Взглянув на девушку ласковым взглядом сытой анаконды, Мюллер покачала головой:
— Ветрова, ты меня опять удивляешь. В нашем Монастыре без моральных терзаний паралитика сбросят с парашютом или даже без него, у нас для этого вовсе не обязательно считаться здоровым. Или ты вконец отупела?
— Хорошо, — согласилась Лина, — Раз здорова, то могу приступить к выполнению своих обязанностей. Давайте направление в любой филиал.
— Ишь ты, — усмехнулась настоятельница, — Направление ей подавай. Не угадала. Помнишь, когда ты очнулась после практики, я обещала тебе отпуск?
— Ну? — насторожилась Лина.
— Обещание надо выполнять. Завтра же отправишься на курорт. Сентябрь, южные моря с горячей водой. Фрукты, солнце, пляжи, парни… Все болячки мигом улетучатся, забудешь на какой руке пальцы затекают. Гарантирую.
— Я готова приступить к работе без отпуска, — решительно заявила девушка.
— А кто тебя спрашивает? — снисходительно констатировала настоятельница. — Считай это приказом.
— Я имею право подать жалобу руководству, — не сдавалась Лина. — Обучение закончилось, я вообще не пойму, на каком основании меня и других выпускниц держат в Монастыре.
— Хоть триста десять жалоб подавай, а завтра все равно пойдешь в отпуск. Поняла?
— Что все это значит?
Мюллер покачала головой, закатила глаза вверх, всем своим видом показывая, что из последних сил терпит несусветную тупость своей воспитанницы:
— Ветрова! Ты хотя бы примерно, на уровне спинного мозга представляешь, что означает слово «приказ»?
— Так точно!
— В таком случае, к чему все эти тупые вопросы? Или ты сомневаешься в моих полномочиях отдавать тебе приказы?
— Никак нет! — четко отрапортовала Лина и почти просительно добавила. — Но что все это значит? Что вообще происходит?
Настоятельница помедлила, затем ровным, спокойным голосом, как бы взвешивая каждое слово, произнесла:
— Алина, в последнее время произошло много неприятных вещей. Все знать тебе не обязательно. Я считаю, что твое место сейчас на южных морях. Врачи со мной согласны, тебе сейчас лучше поваляться на теплом песке, восстановить здоровье. Если все будет хорошо, через пару недель станет спокойнее, а там и ты вернешься, приступишь к нормальной работе. Так что хочешь ты того, или нет, в отпуск отправишься. Ясно?
— Не все, — честно призналась Лина.
— Ничего, — усмехнулась настоятельница, — Все знать тебе не обязательно. Один из наших вертолетов нуждается в небольшой модификации. Завтра ты перегонишь его на завод, за четыреста километров. Оттуда транспортным бортом доберешься до Магдебурга, далее пересадка на гражданский рейс до Каира. Все необходимое получишь в канцелярии. Все поняла?
— А к чему такой сложный маршрут? — не удержалась Лина.
Мюллер вздохнула:
— Ветрова, я что, еще и отчитываться перед тобой должна? Радуйся, у тебя не слишком впечатляющие навыки пилота вертолета, это тебе вместо тренировки. Все, разговор окончен, ты и так отняла у меня много времени. Брысь отсюда!
Вскочив, девушка поспешно проследовала к дверям, зная, что после подобных фраз продолжать разговор невозможно. Уже закрывая дверь не удержалась, обернулась, успев заметить в глазах настоятельницы тревожный огонек. Это только добавило вопросов, на которые не было ответов.
Кабель был проложен двадцать лет назад, но до сих пор находился в отличном состоянии. Немудрено, поработали тогда на совесть. Трассу спроектировали с умом, избегая сырых участков местности, но в то же время глубина была приличной, хотя и выше уровня грунтовых вод. Толстый слой гравийной подсыпки пропускал стоки, вызываемые осадками, по нему они поступали в дренажные колодцы, поверх фильтрующей подушки шла узкая кирпичная галерея, а уже в ней, окруженные многочисленными оплетками, скрывались изолированные медные нити.
Со времен прокладки прогресс шагнул далеко вперед — специалисты Ордена не смогли предусмотреть появление компьютерных сетей с большим трафиком. Однако медные жилы не подкачали: они с одинаковым успехом пропускали как телефонные переговоры, так и пакеты информации по Интернет-протоколам. В Монастыре планировали провести новую, оптоволоконную линию, старый кабель обладал низкой пропускной способностью; но пока до этого не доходили руки.
Линия была короткой, всего-навсего двадцать два километра, ее конечным пунктом являлся центр спутниковой связи. Именно там, на центральном узле, осуществлялось основное шифрование информации, передаваемой со всей территории монастырского комплекса по кабелям и диапазонам внутренней радиотелефонной связи. Для взлома мудреных паролей потребовалось бы не одно столетие работы опытных специалистов и мощных компьютерных систем. Полторы сотни технических колодцев были надежно запечатаны и защищены хитроумной сигнализацией. Дважды в день сохранность пломб и замков проверяли патрули, раз в неделю проводилась комплексная проверка — по каждому факту срабатывания защиты проводилось расследование. Монастырь надежно хранил свои секреты.
Но идеальной защиты не существует. Маленький механический зверек протащил свое веретенообразное тельце через двести шестьдесят семь метров песка и глины, отделявших подвал невзрачного дачного домика от линии связи. Химическая дрель пробуравила кирпичную кладку за какой-то час. Далее оператор хитроумного бура, действуя буквально по миллиметру, снял с кабеля верхнюю оплетку, являвшуюся последним рубежом защиты. Правильные меры предосторожности позволили избежать срабатывания сигнализации. Далее с той же осмотрительностью удалили слои свинца и стальной ленты. Подсоединяться к проводам физически не пришлось — достаточно было того, что сняты экранирующие оболочки. Считывание сигналов происходило бесконтактно, и следящие системы Монастыря не зафиксировали подозрительного падения напряжения.
В подвал дачного домика по тонкому кабелю пошла информация.
— Алинка, ты сама-то понимаешь, что говоришь? Радуйся! Ты ведь даже море никогда не видела! Нет, я тебя иногда просто не понимаю!
В знак своего гигантского возмущения Ленка подпрыгнула на больничной койке и, насупившись, скрестила руки на груди, скребя пальцами по гипсу. Алина усмехнулась:
— Почему бы тебе тогда не съездить в отпуск со мной? Ты ведь тоже раненая.
— Мне это пока не светит, — вздохнула подружка, — Разве что после снятия гипса. Какой отпуск с подобным украшением?
Девушка постучала по повязке, закрывающей правую руку от запястья до локтя.
— Думаешь, мне лучше? — нахмурилась Лина. — И как, по-твоему, я буду себя чувствовать на пляже? У меня вся спина в шрамах.
— Скажешь еще! Вся спина! Семь маленьких шрамиков, через несколько месяцев тебе их отшлифуют сенсы, и от них следа не останется.
— Но сейчас они видны очень даже хорошо, — Лина упрямо гнула свою линию. — Стоит немного загореть, и шрамы станут еще более заметными, сама знаешь.
— Дура, — констатировала Лена. — Кто их будет разглядывать? При такой внешности на подобные мелочи не обращают внимания. И вообще, можешь ночью загорать, раз уж такая стеснительная.
Лина, не сдержавшись, усмехнулась, но тут же нахмурилась. Ленка, поняв ее мысли превратно, моментально принялась ее утешать:
— Прекрати! Ты ни в чем не виновата. Не вздумай винить себя в гибели Маринки. Если бы не ты, погибла бы вся группа, ей просто не повезло.
— Не в том дело, — отмахнулась Лина. — Слишком много странностей, и чем дальше, тем их больше. Очень настораживает то, что Мюллер отправляет меня подальше в такой момент. Ты ведь знаешь, как она ко мне относится.
— Все знают, — улыбнулась Лена. — Даже завидно, к тебе одной она относится как к человеку. Думаешь, настоятельница чего-то опасается?
— Похоже. Даже маршрут выбран странный, мне придется начать с перегона вертолета. Разве это работа для воспитанницы?
— Не преувеличивай. Как пилот ты не очень, вот она и не упускает возможности поднять твои навыки.
— Ленка! О чем ты говоришь?! Разве ты не видишь, что вокруг одни странности? Что вообще происходит?!
В палату зашла вторая пациентка. Из-за переломанной челюсти она не могла поддерживать разговор, впрочем, после мучительных врачебных процедур у нее не было желания даже слушать, о чем говорят подруги. Не смотря в их сторону, девушка проследовала мимо, плюхнулась на койку, уставившись в потолок. Лена, покосившись на нее с опаской, шепотом произнесла:
— Назревает что-то крупное.
— Что? — тем же шепотом поинтересовалась Лина.
— Точно никто не знает, ты же сама должна была слышать разное.
— Ленка, да эти слухи ходят по Монастырю годами!
— Так и есть, — согласилась девушка. — Но сегодня в соседнюю палату привезли девушку из боевой группы. Аппендицит.
— Откуда она здесь взялась? У нас тут не госпиталь для воительниц.
— Ты слышала, что в северном секторе Главного Полигона занятия сейчас не проводятся?
— Ну?
— Так вот, ее привезли оттуда.
— Как она там очутилась?
— Не знаю. Помнишь, неделю назад прошел слух, что ночью транспортники садятся на полосу для истребителей ПВО и забирают контейнеры с тварями из Клетки, увозя их в новый тренировочный центр на Алтайской базе?
— И что?
— И то! Самолеты действительно садились ночами, об этом проболтались техники. Но что, если они ничего не увозили, а наоборот, высаживали боевые группы? Ведь как раз оттуда есть прямая дорога в северный сектор, нас не раз по ней возили. Кто знает, может, там сейчас сосредоточены огромные отряды из боевых групп и спецназа.
— Бред! — констатировала Лина. — Тебе надо поспать подольше, это наверняка последствия обезболивающих медикаментов. Кто в здравом уме будет готовить серьезную операцию в Центральной России? Тут полная тишина, попросту нет такого противника, против которого необходимо собирать крупные силы. Даже два десятка спецназовцев, по местным меркам, огромный отряд. Местность по степени опасности относится к первой и второй группам, тут попросту не с кем воевать.
— Это у тебя бред, — фыркнула Лена. — Ты мозги на больничной койке отлежала. Вспомни, что было вчера вечером, когда нас грузили в десантный борт? Сколько я себя помню, на аэродроме всегда было пусто. Согласна?
Лина утвердительно кивнула и добавила:
— Я не слепая и видела, что там много техники.
— Много! Мягко сказано! Одних десантных бортов шесть штук. Что они там делают? В них можно загрузить всех воспитанниц и сотрудников Монастыря.
— Мало ли что. Может, перегруппировка какая-нибудь. Перед нами никто не обязан отчитываться.
— Ну конечно! Перегруппировка! — Лена заметно повысила голос. — Алинка, не строй из себя дуру. Десантные самолеты хорошо предназначены только для одного — сбрасывать десант или перевозить живую силу и технику. Неужели ты сама этого не знаешь?
— Тише ты, — успокаивающе произнесла Лина. — Тебе вредно волноваться. Я уже жалею, что сюда заглянула. Ты ночь не спала, вся на нервах, так что давай, успокаивайся. Я пойду.
— Куда ты пойдешь? — возмутилась Лена. — Если я сейчас усну, то не проснусь до утра. Так тебя и не увижу.
— Ничего, две-три недели, и я вернусь.
— Хорошенькое дело! Две-три недели! Да без моих инструкций ты пропадешь! — Лена томно закатила глаза, завалилась спиной на стену. — Даже не вздумай уйти, не выслушав советы опытнейшей женщины выпуска. В отличие от некоторых, я практику провела не в тайге, гоняясь за высшими, так что, пока не поделюсь с тобой опытом, никуда не отпущу.
— Ленка! Я твой микроскопический «опыт» уже знаю до мельчайших деталей! Сколько можно!
Снисходительно улыбнувшись, подруга назидательно произнесла:
— В сравнении с тобой я просто роковая женщина. Так что не спорь. И вообще, отпуск это святое. Для начала скажу вот что: там, на Красном море, очень много арабов. Среди них встречаются симпатичные пареньки. Так вот…
Вторая ступень ракеты-носителя осталась позади — взлет приближался к финальной стадии. Отлетел в сторону остроконечный аэродинамический обтекатель, в нем больше не было нужды — аппарат вышел за пределы плотной земной атмосферы, способной уничтожить смертоносную начинку. Маршевый двигатель израсходовал остатки горючего, и спутник начал свое бесконечное падение, именуемое орбитальным полетом.
В центре управления тщательно изучили траекторию, рассчитали незначительную коррекцию, призванную снизить эллиптичность орбиты боевого аппарата. Для этого хватало мощи маневровых двигателей. Даже так он долго не протянет — на столь низких высотах неконтролируемый сход начнется через несколько месяцев. Но тех, кто запустил спутник, подобный срок его эксплуатации вполне устраивал. На более высокой орбите использование специзлучателя было затруднено, он и так в апогее уходил слишком далеко от поверхности планеты, фокусировка на таком расстоянии затруднена.
Впрочем, расчет специалистов был точен. На низких участках орбиты спутник будет проходить над центральной частью России, контролируя территорию от Кольского полуострова до Крыма. Теоретически спрятаться от его смертоносного удара возможно. Но практически трудно представить шахту глубиной в шесть километров минимум, и это при условии, что она проведена в магматических горных породах ультраосновного состава. Подобных шахт в зоне действия оружия спутника не было.
Их вообще нигде не было.
Настоятельница стояла возле ограждения галереи, но не прислонялась к нему. Ее не пугала пятнадцатиметровая высота, от которой отделяли только тонкие перила, просто она вообще не любила опираться на что бы то ни было. С этой точки открывался отличный вид на Клетку.
Это был один из самых странных уголков Монастыря. На Земле существовало всего лишь три подобных объекта, причем один из них был настолько крошечным, что его не стоит учитывать. Некоторую аналогию можно провести с зоопарками, но никто даже в шутку не называл эти подземелья зверинцами — зверей здесь не было. В монастырской Клетке содержалось почти два десятка низших: семь мангусов, пять ракшасов, три шедима, один ламаин и жемчужина коллекции — рухим.