За день наткнулись еще на пару ответвлений – оба уходили куда-то на север, и ввиду явной бесперспективности разведывать их не стали. Лишь к вечеру расселина, тянущаяся почти строго на запад, закончилась – соединилась с чуть более широкой водной лентой, ведшей с севера на юг.
Здесь и заночевали, на плоской скале в десятке метров от труднопроходимого берега – даже диксу на тамошних неровных скалах мало не покажется.
Увы, ночь прошла неспокойно. Первый раз за время экспедиции столкнулись с диксами. Отчетливо слышали их квакающие крики, но чудеса: близко ни один не подошел. Судя по шуму, небольшая шайка прошла вдоль западного берега, двигаясь куда-то на север. Оставалось только порадоваться, что обошлось без стычки, и пожелать им побыстрее достигнуть далекого океана и утопиться в самом глубоком месте.
Утро выдалось безветренным – ровная морская гладь без малейшей ряби. В воде, подсвеченные лучами восходящего светила, проносились косяки рыбы – как мелочь, так и очень приличные экземпляры. Такого изобилия возле поселка не наблюдалось. Туча, загоревшись азартом, предложил заняться ловлей, но на это не было времени. Хоть от свинки осталось лишь приятное воспоминание и, кроме кокосов и кислых ананасов, есть теперь нечего, до поселка как-нибудь дотерпят. Есть надежда успеть добраться засветло – не исключено, что южный рукав расселины ведет прямиком к дому. Хотя это было лишь предположение, основанное на личных ощущениях и высосанных из пальца расчетах.
Но когда достигли очередного разветвления, появилось подтверждение: Бродяга божился, что хорошо запомнил это место, когда гостил у Бизона. Неподалеку зеленели два островка, на которых ребята несколько раз заготавливали бревна, срубив все кокосовые пальмы.
Бродяга, конечно, не из тех людей, которым следует верить безоговорочно: заносит его иногда не в ту сторону. Но расселина делилась на два рукава, уходящих к югу. Какой выбрать? Неизвестно – на вид совершенно одинаковы. Можно предположить, что левая – это та, вдоль которой ошеломленный Макс шагал в первый день своей новой жизни. Но с таким же успехом можно предположить вообще что угодно – при отсутствии карт и средств навигации простор для гадания почти неограничен.
Послушали Бродягу – и не пожалели: вскоре на горизонте зазеленела нашлепка острова, уже ставшего родным.
Последний поворот – из-за высокого по здешним меркам скального мыска показалась корма «Челленджера». На палубе копошатся загорелые до черноты ребята – что-то делают с водолазным колоколом. Наверное, занялись тем самым ремонтом, на котором настаивал осторожничающий Пикар, – вечно трусится над каждым пятнышком и царапинкой.
За сдвоенным корпусом «флагмана» виднелся второй корабль – трофей, доставшийся от Черных Тигров. Точнее, остатки трофея – без поплавка и надстройки: судно серьезно ремонтировали – безалаберные готы и последующий рейд на юг с неумелым экипажем сказались на состоянии корпуса плачевно. Макс, глядя на это, даже поморщился. Теперь, зная удобный путь для переселения, он не видел смысла связываться с этой развалиной. Когда переселятся на Большой, легко смогут заготавливать сотни бамбуковых стволов и делать более совершенные конструкции. А можно и не делать вообще – если разберутся с наследием бронзовых людей.
Экспедиционную лодку дозорные проморгали – все их внимание было устремлено на опасный юг, откуда могут показаться готы, а с севера если и приплывают, то лишь рыбы. В общем, первыми шум подняли ремонтники. Побросав работу, они стали весело кричать, размахивая руками. Приветствовали.
– Похоже, тут все спокойно, – заключил Бродяга.
Действительно, будь иначе – люди не казались бы столь беззаботными. Да и дозорные не должны себя так вести, если в ближайшие дни сталкивались с опасностями.
Надо не забыть организовать им болезненный втык за разгильдяйство. Совсем страх потеряли…
Причалили. На первых шагах Макса шатнуло – сказывалась непрекращающаяся качка последней пары дней. Не успевая жать протянутые руки и односложно отвечать на сотни вопросов, протиснулся сквозь толпу, на ходу спросил у подбегающего Пикара:
– Как корабль?
– Завтра должны закончить с колоколом, и можно что угодно делать.
– Это хорошо. Будь другом – проследи за разгрузкой. Мы немного кокосов и ананасов привезли – по корзинам пусть распихают и отнесут в поселок.
– Ананасы?! Ням-ням!!!
– Сам не слопай все. И вообще – они кислые, будто лимоны.
– Ничего – и не таким давились. А ты куда?
– В поселок, конечно. Надо совет срочно собирать.
– Новости хорошие или плохие?
– Хорошие. Даже почти отличные.
В отсутствие Макса с системой власти более-менее определились. Теперь на совете не присутствовала толпа непонятного народа, норовящего не просто погреть уши, а еще и слово вставить, причем не одно. Теперь заседали в узком кругу, но побольше прежнего: старых лавок перед жилищем Эна не хватало, и пришлось добавлять новые, расширив стол. Процедурой выборов как таковой никто и не подумал озадачиваться – Макс по-прежнему считался одним из руководителей, и никто не пытался этого оспорить. Своеобразная самоорганизация: если ты умеешь работать чем-то помимо языка или успешно организовываешь народ, грамотно его направляешь, то тебе будут всегда рады в этом тесном коллективе.
А если точнее – не отвертишься. Здесь руководитель – это не привилегия, а бремя. Олег вот пытался уклониться, но ничего не вышло.
Удивляло лишь присутствие Бизона. После нашествия готов статус его был несколько неопределенным: потерял свой поселок, был искалечен, после освобождения у руля стоят совершенно другие люди – из «старой гвардии» не осталось никого. Ну разве что Рыжий уцелел, но при всей своей сверхчеловеческой приспособляемости он в этот узкий круг пока что пробраться не смог. Не приглашали.
Впрочем, против Бизона Макс не возражал. С его возрастом, опытом и лидерскими задатками ему самое место за этим столом. А если пойдет на поправку, станет одним из лучших бойцов.
Хочешь – не хочешь, а воевать все равно придется…
Для Бродяги, Дины и Снежка, как уже не раз бывало, сделали исключение: всем было интересно пообщаться с участниками похода к опасному острову.
Для начала Макс коротко рассказал о каждом дне экспедиции. Затем начал заострять внимание на бонусах, которыми оказался богат остров. Помимо хорошо известных запасов кокосов, бамбука и древесины там обнаружились заросли ананасов и других полезных культур. Удалось добыть свинку с вкусным жирным мясом. Ящеры, несмотря на свою кровожадность, тоже ценный ресурс – потенциальный объект охоты. Одной такой тушей можно накормить кучу народа, да и коже с костями применение найдется.
Богатство заброшенного городка перечислял долго и нудно, но никому этот рассказ не наскучил – слушали затаив дыхание. Странно, но уточняющие вопросы почти все касались домов: их красоты, удобства, состояния. Нет, посуда, инструменты и прочее тоже интересовали, но не так сильно. Похоже, всем до чертиков надоели эти халупы, и хочется нормального жилья, причем как можно скорее.
Макс приободрился – к его доводам прибавился неожиданный козырь. Уж очень хочется, чтобы не пришлось долго уговаривать на переселение. Именно поэтому он не стал акцентировать внимания на неприятностях, с которыми столкнулся при ливне. Лишь пару раз подчеркнул, что в городке любая непогода не страшна.
Рассказ о таинственном инопланетянине не вызвал ожидаемого интереса. Ну подумаешь, пришелец. Здесь все такие. Староста вякнул было что-то про наблюдателей, но Макс чуть ли не слово в слово повторил доводы Бродяги, и на этом обсуждение загадки свернулось, и перешли к насущным вопросам. То, что на Земле могло стать сенсацией тысячелетия, здесь, на фоне всего происходящего, казалось незначительным эпизодом.
С куда большим интересом осмотрели удивительный нож и остальные вещи понятного и непонятного назначения. Затем все, что непонятно, отложили в кучу перед Эном – пусть разбирается «шаман».
Наконец, когда Макс выдохся, слово сам себе предоставил Олег:
– Не знаю как кто, а я по мясу уже ночами плачу. Я молодой – мне расти надо, а от рыбы скоро чешуей покроюсь. Надо перебираться туда, и хрен с этими ящерами. Справимся. У нас теперь Лумумба есть – он их сам порвет.
– Лумумба? – не понял Макс.
– Ну та обезьяна, которая голяком черных гоняла, когда тебя в зиндане держали. Макаки там, на пальмах своих, все охотиться умеют. Гены у них такие – древесные.
– Ты про масая? Не надо называть его обезьяной.
– Да он не обидится – не поймет ничего. По-русски знает только «жрать», «добавки» и «еще».
– Вал насыпали, высоченный, и полоса заграждений перед ним метров тридцать шириной. Столько сил ушло, а ты говоришь все это бросать, – вздохнул Староста.
– Ага. И что теперь? Будем готов ждать? И такая житуха навсегда? Будем сыпать вал за валом, делать стрелы, заготавливать камни. Превратим свой остров в крепость – ни один гот близко не подойдет. И будем здесь жить долго и счастливо: кушать рыбу и ракушки, заедать их водорослями, мечтать о мясе, о нормальной земле под ногами, о домах, о… Стар, тут нет перспектив. Вообще нет. Если, конечно, не считать, что готы о нас знают и когда до них дойдет, что мы помножили черных на цифру ноль, они не станут радоваться и обязательно придут в гости. Не получится с первого раза – будут ходить снова и снова. Даже не станут давить толпой: их устроит, если мы закроемся за двадцатью валами и стенами, не высовывая носа. А уж на промысел придется ходить отрядами по пятьдесят человек…
– Думаешь, они не узнают, что мы на Большой перебрались? – неожиданно уточнил Бизон.
– Конечно, узнают. Только не сразу. Мы ведь уйдем все, не оставив записок. Где нас искать? По следам? На воде они не остаются. Покрутятся они, сожгут все, что мы оставим, и уйдут.
– А потом пронюхают, что мы на Большом, и приползут туда всей оравой. И вообще – если мы доперли, что там шоколадная жизнь, то и они допрут.
– Ага. Так и будет. Но будет не сразу. Если повезет, пройдет куча времени. Они ведь не знают про город, а россказням Бродяги даже мы не верили. Нам сейчас гораздо легче. Мы наберем людей – много людей. Наделаем оружия для всех, подготовимся. Здесь это не получится – даже с рыболовными снастями мы с трудом себя кормим.
– Это потому что народ копается на валах, а не делом занимается.
– Бизон, вот скажи: сам чего хочешь? Оставаться?
– Не… мне тут надоело… Давно надоело… И валы эти тоже надоели… и голодуха вечная…
– Ага. Но если все кинутся добывать хавчик, то станем сытыми, но зато останемся без защиты. Так?
– Ну не совсем – то, что построили, уже никуда не денется, – заметил Староста.
– Макс, сколько человек можно поселить в том поселке и прокормить?
– Ну… даже не знаю. Там плодов всяких много, кокосов. А каждый ящер – это куча мяса. И еще рыбы там гораздо больше, но ходить за ней надо к проливу и оттуда к расселине, что идет на восток. Хотя, может, и в проливе рыбалка хорошая – мы не пробовали, но бронзовые ловили именно там. Бродяга говорил, что народу у них было больше пары сотен, и еды хватало разной.
– Про огороды и поля не забывай, – напомнил Староста.
– Я помню – они там остались.
– Остались, да не те: урожай если и получим хороший, то не раньше чем через год. Для начала семена надо собрать, потом все расчистить, вспахать, засеять. Дело долгое.
– В аварийном комплекте есть разные семена.
– Маловато их, если собрались толпу прокормить. Я думаю, что лишь ко второму урожаю накопится достаточно. Вы ведь думаете небось человек пятьсот собрать, если не тысячу?
– Ну… посмотрим, – неопределенно ответил Макс.
– Большая толпа – большие проблемы. Надо туалеты организовать, гигиену всякую, расселить грамотно, а не как получится, и в кулаке народ держать, а это сложнее будет при нашей анархии. К тому же светляки без расписания работают: надо постоянно людей на буях держать, чтобы ловили новичков. На каждом посту придется ставить клетку или оборудовать яму под карантин – тоже работы прилично. Посты эти надо сменять регулярно, кормежку организовывать, связь. А еще разведку придется держать да кого зря туда не слать – нужны грамотные ребята, чтобы готам на глаза не показывались. Или забыли, что не только мы туда экспедиции посылаем? Даже если все хорошо будет, то народу быстро не наберется – прилетает его мало. Черные про нас узнают, и будем мы воевать уже не здесь, а там. При этом до них дойдет, что толп диксов больше нет почему-то, и тогда совсем кисло станет. Готов много. Очень много. Очень…
– Да плевать. Я готов воевать. Здесь ловить нечего. – Олег ободряюще подмигнул Максу.
Впрочем, тот и не сомневался в решительности товарища.
– Эти дымы на холмах… – неожиданно произнес Эн. – Их действительно можно перепутать с кострами? Или готы быстро засекут наши огни?
– Думаю, днем большие костры жечь опасно, – ответил Макс. – И надо стараться, чтобы со стороны моря ночью огня не заметили. Если вести себя осторожно, вряд ли они догадаются, что на холме кто-то поселился. Рабы говорят, что севернее болот экспедиции не забредают. И только изредка организовываются большие, за бамбуком. Но такие заранее можно заметить, еще на подходе, и пока они не уйдут, придется вести себя еще осторожнее.
– А лучше напасть: готов под нож, рабов к себе. И если никто не сбежит, то будут они еще больше бояться туда ходить, – ухмыльнулся Олег.
– Согласен, – кивнул Бродяга. – Пару раз потеряют такие экспедиции – и вообще дорогу на остров забудут.
– Не забудут, – возразил Пикар. – Им бамбук для кораблей нужен. Тем более после таких потерь.
– Пусть из пальм кокосовых делают.
– Пальмы они берегут. Да и проще из бамбука. Посмотрите на корабль Тигров: чего в нем сложного? Плот с поплавком и мачтой. Примитив, но зато сделать такой может бригада полностью криворуких ребят. И еще они за своих мстят всегда. Если пропадет отряд, просто так это не оставят – выяснять начнут.
– Недолго мы там прятаться сможем. – Старосту переполнял скепсис. – Среди черных дураков хватает, но и умных достаточно. Как и у нас. Пронюхают обязательно.
– Ясное дело – уже третий раз об этом говорим, – напомнил Олег. – И что дальше? У нас ровно два варианта: сидеть здесь или уходить туда. Про это место они уже знают, про новое еще нет. Дальше разжевывать или сам догадаешься?
– Мне разжевывать не надо – просто мне представить трудно, как такой переход организовать. Когда мой поселок сюда перебирался, очень выручили запасы «Челленджера» и наших кладовых. Сейчас запасов нет, а путь предстоит далекий.
– По воде можно всех перебросить, – заметил Макс.
– Ага. Но за один раз не увезем столько – придется делать два-три рейса. Я вам так скажу: неправильно это. Чем больше туда-сюда шляться будем, тем больше риск. Готы могут пронюхать – вдруг их разведка уже на подходе? Да и про диксов не забывайте – в последнее время они научились неплохо организовываться. Заметят, пронюхают, куда мы путь держим, в гости придут. Если срываться, то всем, дружно. Спокойнее как-то.
– Часть людей на лодки и корабли, остальных пешком до расселины, что северо-западнее острова, – предложил Макс. – Оттуда их потом можно быстро перевезти, или пусть так и шагают, своими ногами. Если отправить крепких ребят и девчонок, то легко доберутся.
– Голодными они доберутся – запасов у нас сейчас вообще нет. Что добываем, то сразу съедаем, – не унимался Староста.
– Можно завтра и послезавтра всех отправить на заготовки. Параллельно соберемся.
– Нищему собраться – подпоясаться.
– Не так все просто, – подал голос Пикар. – Мы ведь собирались погрузиться к вертолету за последним контейнером, и вокруг посмотреть: мало ли что на дне встретится.
– На вертолет один день уйдет, а остальное не так важно, – отмахнулся Макс.
– Как это не так важно?!
– Вокруг Большого много буев – лучше там поныряем, без спешки. А контейнер – да, надо обязательно достать.
– Не факт, что за день успеем, да и «Челленджер» еще не готов.
– Ерунда. Я туда нырял без колокола, и все получилось. Справитесь.
– Раз такой крутой, может, поможешь?
– Если нужно, то конечно.
– Нужно. Ты там был и справился. Работать в затонувшей авиатехнике мы еще не пробовали, да и глубина там серьезная.
– Водолазы – свое отдельно перетрете, – скривился Бизон. – Народ, так я не понял. Уходим? Может, голосование замутим, как у балаболов принято? В парламентах…
– Обойдемся, – сказал Эн. – Непохоже, чтобы кто-то из присутствующих был против. Хотя и сомнений, конечно, много.
– А что именно самое сомнительное? – насторожился Макс.
– Свинка.
– Не понял?
– Ты уверял, что на острове последнего дикса без соли слопали. Но при этом там бегают вкусные свинки. Какие они хоть из себя?
– Ну… Небольшая, черная. Свинья, только маленькая. С пятачком.
– И как она там выжила? Точнее, они: никогда не поверю, что вам попалась последняя.
– Я читал, что на островах в Тихом океане всегда было полно свиней, – встрял Олег.
– И ящеров-людоедов там тоже полно? – уточнил Эн.
– Нет. Хотя на каких-то островах были и они. Драконами их еще называют – по телику видел.
– Вараны это. Крупные, но до наших ящеров им далеко.
– Раньше все их тритонами называли, – заметил Бизон.
– Да хоть пингвинами называйте – суть не изменится. Если диксы там не выжили, как выжили свинки?
– Может, ящеры мелочь не трогают? – предположил Олег.
– Ящеры тоже мелкие бывают – такие и мышкой не побрезгуют. Нет, ребята, – это или загадка, или не всех диксов съели.
– И что? – не понял Бизон. – Не переселяемся? Загадка не дает?
– Да нет… Я не о том. Раз решили, то уходим. И чем быстрее, тем лучше.
– Вот! Это уже конкретный разговор!
– Еще нет. – Пикар покачал головой. – Если всех людей с утра бросите добывать еду, то кто закончит настил на верхней палубе? Без него я лебедок не установлю.
– Разберемся, – важно заметил Староста и, притянув к себе плоскую белую раковину, достал обугленную палочку: – Давайте прикинем, куда, кого и сколько. Пока что только с Максом ясно – его к водолазам. И хорошо бы четко день и время назначить. День ухода.
Глава 9
Здесь и заночевали, на плоской скале в десятке метров от труднопроходимого берега – даже диксу на тамошних неровных скалах мало не покажется.
Увы, ночь прошла неспокойно. Первый раз за время экспедиции столкнулись с диксами. Отчетливо слышали их квакающие крики, но чудеса: близко ни один не подошел. Судя по шуму, небольшая шайка прошла вдоль западного берега, двигаясь куда-то на север. Оставалось только порадоваться, что обошлось без стычки, и пожелать им побыстрее достигнуть далекого океана и утопиться в самом глубоком месте.
Утро выдалось безветренным – ровная морская гладь без малейшей ряби. В воде, подсвеченные лучами восходящего светила, проносились косяки рыбы – как мелочь, так и очень приличные экземпляры. Такого изобилия возле поселка не наблюдалось. Туча, загоревшись азартом, предложил заняться ловлей, но на это не было времени. Хоть от свинки осталось лишь приятное воспоминание и, кроме кокосов и кислых ананасов, есть теперь нечего, до поселка как-нибудь дотерпят. Есть надежда успеть добраться засветло – не исключено, что южный рукав расселины ведет прямиком к дому. Хотя это было лишь предположение, основанное на личных ощущениях и высосанных из пальца расчетах.
Но когда достигли очередного разветвления, появилось подтверждение: Бродяга божился, что хорошо запомнил это место, когда гостил у Бизона. Неподалеку зеленели два островка, на которых ребята несколько раз заготавливали бревна, срубив все кокосовые пальмы.
Бродяга, конечно, не из тех людей, которым следует верить безоговорочно: заносит его иногда не в ту сторону. Но расселина делилась на два рукава, уходящих к югу. Какой выбрать? Неизвестно – на вид совершенно одинаковы. Можно предположить, что левая – это та, вдоль которой ошеломленный Макс шагал в первый день своей новой жизни. Но с таким же успехом можно предположить вообще что угодно – при отсутствии карт и средств навигации простор для гадания почти неограничен.
Послушали Бродягу – и не пожалели: вскоре на горизонте зазеленела нашлепка острова, уже ставшего родным.
Последний поворот – из-за высокого по здешним меркам скального мыска показалась корма «Челленджера». На палубе копошатся загорелые до черноты ребята – что-то делают с водолазным колоколом. Наверное, занялись тем самым ремонтом, на котором настаивал осторожничающий Пикар, – вечно трусится над каждым пятнышком и царапинкой.
За сдвоенным корпусом «флагмана» виднелся второй корабль – трофей, доставшийся от Черных Тигров. Точнее, остатки трофея – без поплавка и надстройки: судно серьезно ремонтировали – безалаберные готы и последующий рейд на юг с неумелым экипажем сказались на состоянии корпуса плачевно. Макс, глядя на это, даже поморщился. Теперь, зная удобный путь для переселения, он не видел смысла связываться с этой развалиной. Когда переселятся на Большой, легко смогут заготавливать сотни бамбуковых стволов и делать более совершенные конструкции. А можно и не делать вообще – если разберутся с наследием бронзовых людей.
Экспедиционную лодку дозорные проморгали – все их внимание было устремлено на опасный юг, откуда могут показаться готы, а с севера если и приплывают, то лишь рыбы. В общем, первыми шум подняли ремонтники. Побросав работу, они стали весело кричать, размахивая руками. Приветствовали.
– Похоже, тут все спокойно, – заключил Бродяга.
Действительно, будь иначе – люди не казались бы столь беззаботными. Да и дозорные не должны себя так вести, если в ближайшие дни сталкивались с опасностями.
Надо не забыть организовать им болезненный втык за разгильдяйство. Совсем страх потеряли…
Причалили. На первых шагах Макса шатнуло – сказывалась непрекращающаяся качка последней пары дней. Не успевая жать протянутые руки и односложно отвечать на сотни вопросов, протиснулся сквозь толпу, на ходу спросил у подбегающего Пикара:
– Как корабль?
– Завтра должны закончить с колоколом, и можно что угодно делать.
– Это хорошо. Будь другом – проследи за разгрузкой. Мы немного кокосов и ананасов привезли – по корзинам пусть распихают и отнесут в поселок.
– Ананасы?! Ням-ням!!!
– Сам не слопай все. И вообще – они кислые, будто лимоны.
– Ничего – и не таким давились. А ты куда?
– В поселок, конечно. Надо совет срочно собирать.
– Новости хорошие или плохие?
– Хорошие. Даже почти отличные.
В отсутствие Макса с системой власти более-менее определились. Теперь на совете не присутствовала толпа непонятного народа, норовящего не просто погреть уши, а еще и слово вставить, причем не одно. Теперь заседали в узком кругу, но побольше прежнего: старых лавок перед жилищем Эна не хватало, и пришлось добавлять новые, расширив стол. Процедурой выборов как таковой никто и не подумал озадачиваться – Макс по-прежнему считался одним из руководителей, и никто не пытался этого оспорить. Своеобразная самоорганизация: если ты умеешь работать чем-то помимо языка или успешно организовываешь народ, грамотно его направляешь, то тебе будут всегда рады в этом тесном коллективе.
А если точнее – не отвертишься. Здесь руководитель – это не привилегия, а бремя. Олег вот пытался уклониться, но ничего не вышло.
Удивляло лишь присутствие Бизона. После нашествия готов статус его был несколько неопределенным: потерял свой поселок, был искалечен, после освобождения у руля стоят совершенно другие люди – из «старой гвардии» не осталось никого. Ну разве что Рыжий уцелел, но при всей своей сверхчеловеческой приспособляемости он в этот узкий круг пока что пробраться не смог. Не приглашали.
Впрочем, против Бизона Макс не возражал. С его возрастом, опытом и лидерскими задатками ему самое место за этим столом. А если пойдет на поправку, станет одним из лучших бойцов.
Хочешь – не хочешь, а воевать все равно придется…
Для Бродяги, Дины и Снежка, как уже не раз бывало, сделали исключение: всем было интересно пообщаться с участниками похода к опасному острову.
Для начала Макс коротко рассказал о каждом дне экспедиции. Затем начал заострять внимание на бонусах, которыми оказался богат остров. Помимо хорошо известных запасов кокосов, бамбука и древесины там обнаружились заросли ананасов и других полезных культур. Удалось добыть свинку с вкусным жирным мясом. Ящеры, несмотря на свою кровожадность, тоже ценный ресурс – потенциальный объект охоты. Одной такой тушей можно накормить кучу народа, да и коже с костями применение найдется.
Богатство заброшенного городка перечислял долго и нудно, но никому этот рассказ не наскучил – слушали затаив дыхание. Странно, но уточняющие вопросы почти все касались домов: их красоты, удобства, состояния. Нет, посуда, инструменты и прочее тоже интересовали, но не так сильно. Похоже, всем до чертиков надоели эти халупы, и хочется нормального жилья, причем как можно скорее.
Макс приободрился – к его доводам прибавился неожиданный козырь. Уж очень хочется, чтобы не пришлось долго уговаривать на переселение. Именно поэтому он не стал акцентировать внимания на неприятностях, с которыми столкнулся при ливне. Лишь пару раз подчеркнул, что в городке любая непогода не страшна.
Рассказ о таинственном инопланетянине не вызвал ожидаемого интереса. Ну подумаешь, пришелец. Здесь все такие. Староста вякнул было что-то про наблюдателей, но Макс чуть ли не слово в слово повторил доводы Бродяги, и на этом обсуждение загадки свернулось, и перешли к насущным вопросам. То, что на Земле могло стать сенсацией тысячелетия, здесь, на фоне всего происходящего, казалось незначительным эпизодом.
С куда большим интересом осмотрели удивительный нож и остальные вещи понятного и непонятного назначения. Затем все, что непонятно, отложили в кучу перед Эном – пусть разбирается «шаман».
Наконец, когда Макс выдохся, слово сам себе предоставил Олег:
– Не знаю как кто, а я по мясу уже ночами плачу. Я молодой – мне расти надо, а от рыбы скоро чешуей покроюсь. Надо перебираться туда, и хрен с этими ящерами. Справимся. У нас теперь Лумумба есть – он их сам порвет.
– Лумумба? – не понял Макс.
– Ну та обезьяна, которая голяком черных гоняла, когда тебя в зиндане держали. Макаки там, на пальмах своих, все охотиться умеют. Гены у них такие – древесные.
– Ты про масая? Не надо называть его обезьяной.
– Да он не обидится – не поймет ничего. По-русски знает только «жрать», «добавки» и «еще».
– Вал насыпали, высоченный, и полоса заграждений перед ним метров тридцать шириной. Столько сил ушло, а ты говоришь все это бросать, – вздохнул Староста.
– Ага. И что теперь? Будем готов ждать? И такая житуха навсегда? Будем сыпать вал за валом, делать стрелы, заготавливать камни. Превратим свой остров в крепость – ни один гот близко не подойдет. И будем здесь жить долго и счастливо: кушать рыбу и ракушки, заедать их водорослями, мечтать о мясе, о нормальной земле под ногами, о домах, о… Стар, тут нет перспектив. Вообще нет. Если, конечно, не считать, что готы о нас знают и когда до них дойдет, что мы помножили черных на цифру ноль, они не станут радоваться и обязательно придут в гости. Не получится с первого раза – будут ходить снова и снова. Даже не станут давить толпой: их устроит, если мы закроемся за двадцатью валами и стенами, не высовывая носа. А уж на промысел придется ходить отрядами по пятьдесят человек…
– Думаешь, они не узнают, что мы на Большой перебрались? – неожиданно уточнил Бизон.
– Конечно, узнают. Только не сразу. Мы ведь уйдем все, не оставив записок. Где нас искать? По следам? На воде они не остаются. Покрутятся они, сожгут все, что мы оставим, и уйдут.
– А потом пронюхают, что мы на Большом, и приползут туда всей оравой. И вообще – если мы доперли, что там шоколадная жизнь, то и они допрут.
– Ага. Так и будет. Но будет не сразу. Если повезет, пройдет куча времени. Они ведь не знают про город, а россказням Бродяги даже мы не верили. Нам сейчас гораздо легче. Мы наберем людей – много людей. Наделаем оружия для всех, подготовимся. Здесь это не получится – даже с рыболовными снастями мы с трудом себя кормим.
– Это потому что народ копается на валах, а не делом занимается.
– Бизон, вот скажи: сам чего хочешь? Оставаться?
– Не… мне тут надоело… Давно надоело… И валы эти тоже надоели… и голодуха вечная…
– Ага. Но если все кинутся добывать хавчик, то станем сытыми, но зато останемся без защиты. Так?
– Ну не совсем – то, что построили, уже никуда не денется, – заметил Староста.
– Макс, сколько человек можно поселить в том поселке и прокормить?
– Ну… даже не знаю. Там плодов всяких много, кокосов. А каждый ящер – это куча мяса. И еще рыбы там гораздо больше, но ходить за ней надо к проливу и оттуда к расселине, что идет на восток. Хотя, может, и в проливе рыбалка хорошая – мы не пробовали, но бронзовые ловили именно там. Бродяга говорил, что народу у них было больше пары сотен, и еды хватало разной.
– Про огороды и поля не забывай, – напомнил Староста.
– Я помню – они там остались.
– Остались, да не те: урожай если и получим хороший, то не раньше чем через год. Для начала семена надо собрать, потом все расчистить, вспахать, засеять. Дело долгое.
– В аварийном комплекте есть разные семена.
– Маловато их, если собрались толпу прокормить. Я думаю, что лишь ко второму урожаю накопится достаточно. Вы ведь думаете небось человек пятьсот собрать, если не тысячу?
– Ну… посмотрим, – неопределенно ответил Макс.
– Большая толпа – большие проблемы. Надо туалеты организовать, гигиену всякую, расселить грамотно, а не как получится, и в кулаке народ держать, а это сложнее будет при нашей анархии. К тому же светляки без расписания работают: надо постоянно людей на буях держать, чтобы ловили новичков. На каждом посту придется ставить клетку или оборудовать яму под карантин – тоже работы прилично. Посты эти надо сменять регулярно, кормежку организовывать, связь. А еще разведку придется держать да кого зря туда не слать – нужны грамотные ребята, чтобы готам на глаза не показывались. Или забыли, что не только мы туда экспедиции посылаем? Даже если все хорошо будет, то народу быстро не наберется – прилетает его мало. Черные про нас узнают, и будем мы воевать уже не здесь, а там. При этом до них дойдет, что толп диксов больше нет почему-то, и тогда совсем кисло станет. Готов много. Очень много. Очень…
– Да плевать. Я готов воевать. Здесь ловить нечего. – Олег ободряюще подмигнул Максу.
Впрочем, тот и не сомневался в решительности товарища.
– Эти дымы на холмах… – неожиданно произнес Эн. – Их действительно можно перепутать с кострами? Или готы быстро засекут наши огни?
– Думаю, днем большие костры жечь опасно, – ответил Макс. – И надо стараться, чтобы со стороны моря ночью огня не заметили. Если вести себя осторожно, вряд ли они догадаются, что на холме кто-то поселился. Рабы говорят, что севернее болот экспедиции не забредают. И только изредка организовываются большие, за бамбуком. Но такие заранее можно заметить, еще на подходе, и пока они не уйдут, придется вести себя еще осторожнее.
– А лучше напасть: готов под нож, рабов к себе. И если никто не сбежит, то будут они еще больше бояться туда ходить, – ухмыльнулся Олег.
– Согласен, – кивнул Бродяга. – Пару раз потеряют такие экспедиции – и вообще дорогу на остров забудут.
– Не забудут, – возразил Пикар. – Им бамбук для кораблей нужен. Тем более после таких потерь.
– Пусть из пальм кокосовых делают.
– Пальмы они берегут. Да и проще из бамбука. Посмотрите на корабль Тигров: чего в нем сложного? Плот с поплавком и мачтой. Примитив, но зато сделать такой может бригада полностью криворуких ребят. И еще они за своих мстят всегда. Если пропадет отряд, просто так это не оставят – выяснять начнут.
– Недолго мы там прятаться сможем. – Старосту переполнял скепсис. – Среди черных дураков хватает, но и умных достаточно. Как и у нас. Пронюхают обязательно.
– Ясное дело – уже третий раз об этом говорим, – напомнил Олег. – И что дальше? У нас ровно два варианта: сидеть здесь или уходить туда. Про это место они уже знают, про новое еще нет. Дальше разжевывать или сам догадаешься?
– Мне разжевывать не надо – просто мне представить трудно, как такой переход организовать. Когда мой поселок сюда перебирался, очень выручили запасы «Челленджера» и наших кладовых. Сейчас запасов нет, а путь предстоит далекий.
– По воде можно всех перебросить, – заметил Макс.
– Ага. Но за один раз не увезем столько – придется делать два-три рейса. Я вам так скажу: неправильно это. Чем больше туда-сюда шляться будем, тем больше риск. Готы могут пронюхать – вдруг их разведка уже на подходе? Да и про диксов не забывайте – в последнее время они научились неплохо организовываться. Заметят, пронюхают, куда мы путь держим, в гости придут. Если срываться, то всем, дружно. Спокойнее как-то.
– Часть людей на лодки и корабли, остальных пешком до расселины, что северо-западнее острова, – предложил Макс. – Оттуда их потом можно быстро перевезти, или пусть так и шагают, своими ногами. Если отправить крепких ребят и девчонок, то легко доберутся.
– Голодными они доберутся – запасов у нас сейчас вообще нет. Что добываем, то сразу съедаем, – не унимался Староста.
– Можно завтра и послезавтра всех отправить на заготовки. Параллельно соберемся.
– Нищему собраться – подпоясаться.
– Не так все просто, – подал голос Пикар. – Мы ведь собирались погрузиться к вертолету за последним контейнером, и вокруг посмотреть: мало ли что на дне встретится.
– На вертолет один день уйдет, а остальное не так важно, – отмахнулся Макс.
– Как это не так важно?!
– Вокруг Большого много буев – лучше там поныряем, без спешки. А контейнер – да, надо обязательно достать.
– Не факт, что за день успеем, да и «Челленджер» еще не готов.
– Ерунда. Я туда нырял без колокола, и все получилось. Справитесь.
– Раз такой крутой, может, поможешь?
– Если нужно, то конечно.
– Нужно. Ты там был и справился. Работать в затонувшей авиатехнике мы еще не пробовали, да и глубина там серьезная.
– Водолазы – свое отдельно перетрете, – скривился Бизон. – Народ, так я не понял. Уходим? Может, голосование замутим, как у балаболов принято? В парламентах…
– Обойдемся, – сказал Эн. – Непохоже, чтобы кто-то из присутствующих был против. Хотя и сомнений, конечно, много.
– А что именно самое сомнительное? – насторожился Макс.
– Свинка.
– Не понял?
– Ты уверял, что на острове последнего дикса без соли слопали. Но при этом там бегают вкусные свинки. Какие они хоть из себя?
– Ну… Небольшая, черная. Свинья, только маленькая. С пятачком.
– И как она там выжила? Точнее, они: никогда не поверю, что вам попалась последняя.
– Я читал, что на островах в Тихом океане всегда было полно свиней, – встрял Олег.
– И ящеров-людоедов там тоже полно? – уточнил Эн.
– Нет. Хотя на каких-то островах были и они. Драконами их еще называют – по телику видел.
– Вараны это. Крупные, но до наших ящеров им далеко.
– Раньше все их тритонами называли, – заметил Бизон.
– Да хоть пингвинами называйте – суть не изменится. Если диксы там не выжили, как выжили свинки?
– Может, ящеры мелочь не трогают? – предположил Олег.
– Ящеры тоже мелкие бывают – такие и мышкой не побрезгуют. Нет, ребята, – это или загадка, или не всех диксов съели.
– И что? – не понял Бизон. – Не переселяемся? Загадка не дает?
– Да нет… Я не о том. Раз решили, то уходим. И чем быстрее, тем лучше.
– Вот! Это уже конкретный разговор!
– Еще нет. – Пикар покачал головой. – Если всех людей с утра бросите добывать еду, то кто закончит настил на верхней палубе? Без него я лебедок не установлю.
– Разберемся, – важно заметил Староста и, притянув к себе плоскую белую раковину, достал обугленную палочку: – Давайте прикинем, куда, кого и сколько. Пока что только с Максом ясно – его к водолазам. И хорошо бы четко день и время назначить. День ухода.
Глава 9
Утром Макс убедился, что, хотя экспедиция надолго не затянулась, измениться успело многое. И дело вовсе не в широкой полосе серьезных укреплений, выросших на месте старой баррикады. И даже не в том, что в поселке резко повысилась плотность застройки, но при этом наладился порядок, – хижины ставили по плану, экономя место. Почти законченная вторая наблюдательная вышка тоже не удостоилась занесения в список заслуживающих внимания новшеств.
Главное изменение коснулось людей. Больше не было скучающих переростков, отирающихся возле прохода или кухни. Сейчас без дела сидел лишь один крепкий парнишка, устроившийся под крошечным навесом, прикрывающим от солнца. Под рукой у него находилось копье, а рядом крутилась выслуживающаяся собачонка.
В глазах сборщиков и рыболовов, уходивших на промысел, не видно было безучастной апатии, вызванной отсутствием перспектив, если не относить к ним скромную пайку, на которой будешь существовать до тех пор, пока не попадешься на зуб очередной «Анфисе». Ребята почти поголовно были вооружены копьями с наконечниками из кости или автомобильной жести, вели себя оживленно и даже спорили с Рыжим, ухитрившимся сохранить за собой должность нарядчика (что не мешало привлекать его в качестве простого грузчика при ремонте кораблей).
На кухне не крутились «блатные» охотники за лучшими порциями и добавками: процесс приема пищи был упорядочен: очистил тарелку – и немедленно выметайся. Да и количество поварих не увеличилось, а даже уменьшилось. Учитывая резкий прирост населения, факт, казалось бы, странный, но это лишь для непосвященных. Те, кто повидали здешнюю жизнь, прекрасно знали, что солидная часть здешних работниц – откровенные дармоедки, поставленные на теплые места благодаря покровительству серьезных дружков.
Старые серьезные дружки закончились с приходом готов, новая смена пока не появилась.
Макс надеялся, что и не появится.
Почти всеобщая атмосфера деловитости, целеустремленности, уверенности. Не верилось, что нынешние руководители, попавшее на свои роли по воле случая, сумели все так четко наладить за короткий срок. Видимо, имеет место самоорганизация с минимумом центрального управления. Народ, устав от старой сонной жизни, с оптимизмом рванулся в новую, перспективную, еще не понимая, что это такой же тупик: если остаться здесь, рано или поздно все вернется к такому же застою, если не хуже. Светлого будущего ждать не приходится.
Только сейчас Макс начал догадываться, что и на Большом серьезных, стратегических перспектив не будет. Даже если все пройдет отлично, то рано или поздно он превратится в такой же тупик. Это ведь не материк с почти бесконечными территориями и ресурсами – такой же клочок суши, пусть и побольше.
Ладно, нечего голову забивать. На год-другой ресурсов Большого точно хватит, а дальше пока не стоит загадывать.
Тут бы месяц как-нибудь протянуть или хотя бы день…
Пикара Макс нашел на верхней палубе. Главный «подводник», перемазанный липучкой и, как всегда, предельно сосредоточенный, с парой таких же грязных помощников обмазывал поверхность колокола. Обернувшись на приветствие, он, упреждая неизбежный вопрос, доложил:
– Через пару часов выйдем – лебедками сейчас займутся. А мы пока свежей липучки добавим – ее запах в больших количествах акул отпугивает. Ты готов?
– Не знаю. А что приготовить надо?
– Ты не против пойти в той же амуниции, что и в первый раз?
– Не против.
– У Хорька морда какая-то кривая – ни одна наша маска нормально на ней не сидит. Что ни делали, а вода все равно протекает. Но в фирменной нормально. Вот только одна у нас такая.
– Своя? От готов?
– Да. Нашли где-то.
– У нас тоже хорошая маска есть. Из контейнера.
– Да? Не знал. Если круче самоделки, то лучше с ней иди.
– Хорошо. Спрошу у Эна, куда он ее спрятал.
– Мы промеряли глубину в месте работ. Тридцать восемь не набралось – это вы ошиблись. Наверное, течения не учли – оно груз на лоте успевает в сторону отнести. Но тридцать точно будет, и придется идти без компрессора. Хорек и Гиря работать с бочонками воздуха умеют – на себя это возьмут. Твое дело – вертолет: объясни им, что там и как. Лучше даже схему нарисовать. За пределами колокола ты главный, но в нем командуют они. Понял?
– Конечно.
– И аккуратнее там. Что бы ни случилось, не вздумай всплывать сам. Поднимать вас мы будем медленно, иначе хана всем сосудам, а такое здесь не лечится.
– Знаю.
– Ладно. Тащи сюда маску и ласты, потом лезь под платформу к Хорьку и Гире. Сиди там в теньке возле воды – перегреваться перед погружением нельзя, – внизу холодновато и неизвестно, сколько часов работа займет.
Не прошло и двух недель с того непростого дня, когда Макс впервые погрузился на дно расселины возле поселкового буя. Он был испуган и зол, голоден и хотел пить, внизу и наверху ему угрожала смерть. И не только ему. Вся ставка была на успех отчаянного замысла Эна, а почти весь риск достался ныряльщику. Тогда у них все получилось, хотя и не без приключений, – сам чудом не погиб, а многие не дожили до вечера. Особенно жаль Мусу – чем дальше, тем больше понимаешь, что в таких условиях люди, подобные ему, дороже любых сокровищ.
Богатства вертолета хранились в трех оранжевых контейнерах. В тот раз Макс сумел добыть два и прекрасно помнил, где остался третий. Главной задачей нынешнего погружения был именно он: найти, вытащить наружу, отпустить, позволив всплыть самостоятельно. Если будет возможность – попробовать покопаться в машине серьезно. Хоть других «суперпризов» не ожидается, но полезного может встретиться немало.
Сейчас ему не придется разрывать легкие в отчаянном одиночном нырке. Без кислорода, в самодельных тяжелых ластах и неуклюжей маске, сварганенной из липучки – внутренностей местного уникального организма – и потасканных солнцезащитных очков. Нет, все будет по-другому. Огромный водолазный колокол, судно поддержки над головой, парочка опытных напарников. У него уже была возможность убедиться в эффективности их технологии работ, и пусть это было на куда меньшей глубине, он не сомневался, что и сейчас все пройдет если и хуже, то ненамного.
Макс сидел на скамейке, упираясь ногами в решетчатую бамбуковую платформу, а руками держась за съемный поручень. Колокол опускали медленно, но ветер, как назло, разгулялся, раскачивая его будто гигантский маятник, – внутри было неуютно, и все ожидали казавшихся неминуемыми ударов о борт «Челленджера». Но шло время, а ничего страшного не происходило – возмущенная морская поверхность медленно приближалась. Первые волны начали задевать край, обдавая водолазов брызгами. И вот наконец долгожданный момент – касание водной поверхности.
Внутри резко потемнело – теперь главным источником освещения стало окошко в верхней части. Макса очень смущало то, что оно из автомобильного стекла, – опасался, что на глубине снесет давлением. Хоть Пикар и заверял, что ничего подобного не произойдет, но косился настороженно – особой веры расчетам «главного подводника» не было.
На окошке показались первые брызги, затем потемнело еще сильнее – оно оказалось ниже поверхности моря. Колокол перестал раскачиваться – волнение в узкой расселине даже при сильном ветре незначительно.
Гиря склонился над водным зеркалом, вгляделся вниз, довольно произнес:
– Видимость – супер!
Повторив его действия, Макс убедился в правоте коллеги: солнечные лучи легко пронизывали толщу хрустально-чистой воды, освещая дно. Мелких деталей пока что не разглядеть, но уже понятно – опускают их туда, куда и требуется. Чуть правее гигантским головастиком темнеет вертолет, за ним угадывается звездочка отлетевшего винта. Странный «акведук» по центру расселины тоже никуда не делся – от трубы на арочных подпорках все так же поднимались потоки нагретой воды, многочисленные стайки мелких рыб избегали к ним приближаться, да и водорослей рядом не видать. Зато в стороне, под склоном, их хватает: отдельные пучки змееподобных съедобных лент, красноватые подушки жгучей колючки, от которой частенько страдают сборщики моллюсков, и поляны, заросшие бесполезной мелочью, которой нет названия и применения.
Колокол чуть заметно дернулся, и Хорек пояснил:
– Первая остановка. Ее на десяти метрах делают.
– Долго ждать? – уточнил Макс.
– Не. Две минуты обычно. По мне так зря – нас и без того медленно опускают.
– Не зря, – возразил Гиря. – К глубине лучше привыкать постепенно.
– Да ладно тебе. Не помнишь, как у главной лебедки стопор сломался, и мы камнем упали? Ничего страшного тогда не случилось.
– Там глубина была семнадцать, а падали вообще метров с пяти, а здесь полный тридцатник. У Пикара вроде четкие таблицы, по которым нас опускают и поднимают.
– На спуске это не главное. Вот подъем – да: если резко рванут, то лопнем как раздутые шарики. Макс, да ты не дрейфь. С тех пор лебедку подшаманили и две дополнительные поставили – все будет тип-топ.
– Я не боюсь. Тем более что уже был там.
– Ага. Мы слышали. Говорят, наверх тебя еле теплого подняли? И все равно не боишься?
– Тогда у меня не было такого колокола.
– Ладно, я не в обиду. Мало ли. На глубине все бывает. Ты, главное, не паникуй. А то рванешься вверх резко – и тогда точно хана. Это не нырок короткий – это долгое нахождение на глубине с воздухом. При резком поднятии у тебя кровь закипит как открытое шампанское, сосуды не выдержат.
– Знаю. Азот. Кессонная болезнь. Не переживай – не запаникую.
– Все так говорят. И все могут запаниковать. Даже я. Присматривать надо друг за другом. И старайся все делать тихо. Никаких ударов по металлу, и тяжести не бросай на дно или пол – аккуратно опускай. Тут в море всякое водится, и шумом можно большие проблемы заработать. Тебе, кстати, повезло крупно. В технике затонувшей часто попадаются гадины вроде мурен и спрутов. Селятся там, и даже запах синтетики и горючки их не пугает. Мы осторожно работаем, не лезем, не проверив, а вот обычные ныряльщики у готов часто гибнут.
Хорек, долго всматриваясь в глубину, спросил:
– Ты через дверь заходил или пробоину?
– Какую пробоину?
– Хвост отломился – там дыра должна образоваться.
– Нет там никакой дыры. А если и есть, то небольшая. Не помню я ее. Заходил через дверь.
– Там ничто не мешает?
– Нет, проем чистый. Наверху как бы порожек получился – через него мне пришлось перетаскивать контейнеры. У них положительная плавучесть – к потолку тянулись.
– Помнишь, где третий ящик?
– Конечно. Я ведь говорил уже.
– А еще там заметил что-нибудь?
– В смысле ценного?
– Да.
– Не помню. Какой-то хлам на полу валялся и плавал вокруг контейнера, но мне было не до разглядывания.
– Ребята в поселке говорили, что в вертолете было оружие. Автоматы и пистолеты. Не заметил?
– Нет. Да и что от оружия могло остаться за это время? Несколько месяцев прошло, тем более что соленая вода гораздо агрессивнее пресной.
– Ну мало ли – может, что-нибудь и сохранилось. Особенно если смазано хорошо.
– Не думаю, что на автомат кто-то стал бы наносить толстый слой смазки.
– Посмотрим.
– Там с дальней стороны какая-то аппаратура была.
– Какая?
– Откуда мне знать? Вроде приборы научные. И еще там на полу скелет лежал. Если мне не померещилось, то в бронежилете.
Главное изменение коснулось людей. Больше не было скучающих переростков, отирающихся возле прохода или кухни. Сейчас без дела сидел лишь один крепкий парнишка, устроившийся под крошечным навесом, прикрывающим от солнца. Под рукой у него находилось копье, а рядом крутилась выслуживающаяся собачонка.
В глазах сборщиков и рыболовов, уходивших на промысел, не видно было безучастной апатии, вызванной отсутствием перспектив, если не относить к ним скромную пайку, на которой будешь существовать до тех пор, пока не попадешься на зуб очередной «Анфисе». Ребята почти поголовно были вооружены копьями с наконечниками из кости или автомобильной жести, вели себя оживленно и даже спорили с Рыжим, ухитрившимся сохранить за собой должность нарядчика (что не мешало привлекать его в качестве простого грузчика при ремонте кораблей).
На кухне не крутились «блатные» охотники за лучшими порциями и добавками: процесс приема пищи был упорядочен: очистил тарелку – и немедленно выметайся. Да и количество поварих не увеличилось, а даже уменьшилось. Учитывая резкий прирост населения, факт, казалось бы, странный, но это лишь для непосвященных. Те, кто повидали здешнюю жизнь, прекрасно знали, что солидная часть здешних работниц – откровенные дармоедки, поставленные на теплые места благодаря покровительству серьезных дружков.
Старые серьезные дружки закончились с приходом готов, новая смена пока не появилась.
Макс надеялся, что и не появится.
Почти всеобщая атмосфера деловитости, целеустремленности, уверенности. Не верилось, что нынешние руководители, попавшее на свои роли по воле случая, сумели все так четко наладить за короткий срок. Видимо, имеет место самоорганизация с минимумом центрального управления. Народ, устав от старой сонной жизни, с оптимизмом рванулся в новую, перспективную, еще не понимая, что это такой же тупик: если остаться здесь, рано или поздно все вернется к такому же застою, если не хуже. Светлого будущего ждать не приходится.
Только сейчас Макс начал догадываться, что и на Большом серьезных, стратегических перспектив не будет. Даже если все пройдет отлично, то рано или поздно он превратится в такой же тупик. Это ведь не материк с почти бесконечными территориями и ресурсами – такой же клочок суши, пусть и побольше.
Ладно, нечего голову забивать. На год-другой ресурсов Большого точно хватит, а дальше пока не стоит загадывать.
Тут бы месяц как-нибудь протянуть или хотя бы день…
Пикара Макс нашел на верхней палубе. Главный «подводник», перемазанный липучкой и, как всегда, предельно сосредоточенный, с парой таких же грязных помощников обмазывал поверхность колокола. Обернувшись на приветствие, он, упреждая неизбежный вопрос, доложил:
– Через пару часов выйдем – лебедками сейчас займутся. А мы пока свежей липучки добавим – ее запах в больших количествах акул отпугивает. Ты готов?
– Не знаю. А что приготовить надо?
– Ты не против пойти в той же амуниции, что и в первый раз?
– Не против.
– У Хорька морда какая-то кривая – ни одна наша маска нормально на ней не сидит. Что ни делали, а вода все равно протекает. Но в фирменной нормально. Вот только одна у нас такая.
– Своя? От готов?
– Да. Нашли где-то.
– У нас тоже хорошая маска есть. Из контейнера.
– Да? Не знал. Если круче самоделки, то лучше с ней иди.
– Хорошо. Спрошу у Эна, куда он ее спрятал.
– Мы промеряли глубину в месте работ. Тридцать восемь не набралось – это вы ошиблись. Наверное, течения не учли – оно груз на лоте успевает в сторону отнести. Но тридцать точно будет, и придется идти без компрессора. Хорек и Гиря работать с бочонками воздуха умеют – на себя это возьмут. Твое дело – вертолет: объясни им, что там и как. Лучше даже схему нарисовать. За пределами колокола ты главный, но в нем командуют они. Понял?
– Конечно.
– И аккуратнее там. Что бы ни случилось, не вздумай всплывать сам. Поднимать вас мы будем медленно, иначе хана всем сосудам, а такое здесь не лечится.
– Знаю.
– Ладно. Тащи сюда маску и ласты, потом лезь под платформу к Хорьку и Гире. Сиди там в теньке возле воды – перегреваться перед погружением нельзя, – внизу холодновато и неизвестно, сколько часов работа займет.
Не прошло и двух недель с того непростого дня, когда Макс впервые погрузился на дно расселины возле поселкового буя. Он был испуган и зол, голоден и хотел пить, внизу и наверху ему угрожала смерть. И не только ему. Вся ставка была на успех отчаянного замысла Эна, а почти весь риск достался ныряльщику. Тогда у них все получилось, хотя и не без приключений, – сам чудом не погиб, а многие не дожили до вечера. Особенно жаль Мусу – чем дальше, тем больше понимаешь, что в таких условиях люди, подобные ему, дороже любых сокровищ.
Богатства вертолета хранились в трех оранжевых контейнерах. В тот раз Макс сумел добыть два и прекрасно помнил, где остался третий. Главной задачей нынешнего погружения был именно он: найти, вытащить наружу, отпустить, позволив всплыть самостоятельно. Если будет возможность – попробовать покопаться в машине серьезно. Хоть других «суперпризов» не ожидается, но полезного может встретиться немало.
Сейчас ему не придется разрывать легкие в отчаянном одиночном нырке. Без кислорода, в самодельных тяжелых ластах и неуклюжей маске, сварганенной из липучки – внутренностей местного уникального организма – и потасканных солнцезащитных очков. Нет, все будет по-другому. Огромный водолазный колокол, судно поддержки над головой, парочка опытных напарников. У него уже была возможность убедиться в эффективности их технологии работ, и пусть это было на куда меньшей глубине, он не сомневался, что и сейчас все пройдет если и хуже, то ненамного.
Макс сидел на скамейке, упираясь ногами в решетчатую бамбуковую платформу, а руками держась за съемный поручень. Колокол опускали медленно, но ветер, как назло, разгулялся, раскачивая его будто гигантский маятник, – внутри было неуютно, и все ожидали казавшихся неминуемыми ударов о борт «Челленджера». Но шло время, а ничего страшного не происходило – возмущенная морская поверхность медленно приближалась. Первые волны начали задевать край, обдавая водолазов брызгами. И вот наконец долгожданный момент – касание водной поверхности.
Внутри резко потемнело – теперь главным источником освещения стало окошко в верхней части. Макса очень смущало то, что оно из автомобильного стекла, – опасался, что на глубине снесет давлением. Хоть Пикар и заверял, что ничего подобного не произойдет, но косился настороженно – особой веры расчетам «главного подводника» не было.
На окошке показались первые брызги, затем потемнело еще сильнее – оно оказалось ниже поверхности моря. Колокол перестал раскачиваться – волнение в узкой расселине даже при сильном ветре незначительно.
Гиря склонился над водным зеркалом, вгляделся вниз, довольно произнес:
– Видимость – супер!
Повторив его действия, Макс убедился в правоте коллеги: солнечные лучи легко пронизывали толщу хрустально-чистой воды, освещая дно. Мелких деталей пока что не разглядеть, но уже понятно – опускают их туда, куда и требуется. Чуть правее гигантским головастиком темнеет вертолет, за ним угадывается звездочка отлетевшего винта. Странный «акведук» по центру расселины тоже никуда не делся – от трубы на арочных подпорках все так же поднимались потоки нагретой воды, многочисленные стайки мелких рыб избегали к ним приближаться, да и водорослей рядом не видать. Зато в стороне, под склоном, их хватает: отдельные пучки змееподобных съедобных лент, красноватые подушки жгучей колючки, от которой частенько страдают сборщики моллюсков, и поляны, заросшие бесполезной мелочью, которой нет названия и применения.
Колокол чуть заметно дернулся, и Хорек пояснил:
– Первая остановка. Ее на десяти метрах делают.
– Долго ждать? – уточнил Макс.
– Не. Две минуты обычно. По мне так зря – нас и без того медленно опускают.
– Не зря, – возразил Гиря. – К глубине лучше привыкать постепенно.
– Да ладно тебе. Не помнишь, как у главной лебедки стопор сломался, и мы камнем упали? Ничего страшного тогда не случилось.
– Там глубина была семнадцать, а падали вообще метров с пяти, а здесь полный тридцатник. У Пикара вроде четкие таблицы, по которым нас опускают и поднимают.
– На спуске это не главное. Вот подъем – да: если резко рванут, то лопнем как раздутые шарики. Макс, да ты не дрейфь. С тех пор лебедку подшаманили и две дополнительные поставили – все будет тип-топ.
– Я не боюсь. Тем более что уже был там.
– Ага. Мы слышали. Говорят, наверх тебя еле теплого подняли? И все равно не боишься?
– Тогда у меня не было такого колокола.
– Ладно, я не в обиду. Мало ли. На глубине все бывает. Ты, главное, не паникуй. А то рванешься вверх резко – и тогда точно хана. Это не нырок короткий – это долгое нахождение на глубине с воздухом. При резком поднятии у тебя кровь закипит как открытое шампанское, сосуды не выдержат.
– Знаю. Азот. Кессонная болезнь. Не переживай – не запаникую.
– Все так говорят. И все могут запаниковать. Даже я. Присматривать надо друг за другом. И старайся все делать тихо. Никаких ударов по металлу, и тяжести не бросай на дно или пол – аккуратно опускай. Тут в море всякое водится, и шумом можно большие проблемы заработать. Тебе, кстати, повезло крупно. В технике затонувшей часто попадаются гадины вроде мурен и спрутов. Селятся там, и даже запах синтетики и горючки их не пугает. Мы осторожно работаем, не лезем, не проверив, а вот обычные ныряльщики у готов часто гибнут.
Хорек, долго всматриваясь в глубину, спросил:
– Ты через дверь заходил или пробоину?
– Какую пробоину?
– Хвост отломился – там дыра должна образоваться.
– Нет там никакой дыры. А если и есть, то небольшая. Не помню я ее. Заходил через дверь.
– Там ничто не мешает?
– Нет, проем чистый. Наверху как бы порожек получился – через него мне пришлось перетаскивать контейнеры. У них положительная плавучесть – к потолку тянулись.
– Помнишь, где третий ящик?
– Конечно. Я ведь говорил уже.
– А еще там заметил что-нибудь?
– В смысле ценного?
– Да.
– Не помню. Какой-то хлам на полу валялся и плавал вокруг контейнера, но мне было не до разглядывания.
– Ребята в поселке говорили, что в вертолете было оружие. Автоматы и пистолеты. Не заметил?
– Нет. Да и что от оружия могло остаться за это время? Несколько месяцев прошло, тем более что соленая вода гораздо агрессивнее пресной.
– Ну мало ли – может, что-нибудь и сохранилось. Особенно если смазано хорошо.
– Не думаю, что на автомат кто-то стал бы наносить толстый слой смазки.
– Посмотрим.
– Там с дальней стороны какая-то аппаратура была.
– Какая?
– Откуда мне знать? Вроде приборы научные. И еще там на полу скелет лежал. Если мне не померещилось, то в бронежилете.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента