– Карниз обрывается прямо за поворотом. Там крошечный пятачок в мелкой нише. Дальше парню идти некуда.
Лессет достал пистолет и протянул его Ассису.
– Постарайся пристрелить его так, чтобы тело не свалилось в пропасть.
Ассис поколебался, но взял пистолет. Ему не слишком нравилось хладнокровно убивать загнанного в угол человека. Рыбак предпочел бы, чтоб жертва сопротивлялась или удирала.
– Мы не можем покинуть остров, пока не разделаемся с ним, – улыбнулся Лессет, ободряя Ассиса. – Вспомни про кучу денег, что ждет тебя. Какой от них прок, если окажешься за решеткой?
Рыбак сунул пистолет в карман, шагнул на карниз и стал осторожно пробираться по нему, раскинув руки по стене и прижимаясь к ней всем телом. Внизу на дне пропасти лежала каменистая пустошь на берегу маленького озерца. Ассис излазил Пэй вдоль и поперек, знал тут каждый камень и каждую щель, и относился к горе с большим уважением. Он пробирался по карнизу пригнувшись, ведя ладонями по стене и прогибаясь в так её изгибам. Ноги его осторожно нащупывали опору. У выступа карниз расширялся так, что Ассис мог чувствовать себя вполне спокойно, придерживаясь за скалу одной рукой.
Он полез за пистолетом, и тут ощутил, как дрогнула стена, к которой прижимался. Запорошив глаза и исколов лицо, сверху на Ассиса посыпались комья грязи и мелкие камешки. Так и не достав оружия, рыбак обхватил скалу покрепче.
Вот уже полгода гору легонько потряхивало. Островитяне говорили, что старик Пэй шевелится во сне, и не обращали внимания на толчки. Когда-то давно Пэй был могучим вулканом и ещё любил напомнить о себе.
– Ассис! Все в порядке? – услышал рыбак голос Лессета, но не успел ответить, как последовал новый толчок, гораздо сильнее.
Вскинув руки, Ассис поспешно прикрыл голову от падающих камней. Из трещины над ним вывалился обломок. Скользнув мимо щеки, он ударил руку рыбака, порвав рукав и оцарапав кожу. Рыбак лишь чудом удержался на карнизе, едва не потеряв опору. Ассиса развернуло и накрыло пылью и щебнем. Он отчаянно рванулся к скале и впился в неё руками. Но тут же сообразил, что гора успокоилась, выпрямился и стряхнул с лица и волос грязь и пыль. Мелкие острые осколки, попавшие под рубашку, покалывали тело. Рана на руке кровоточила, но островитянин не обращал на неё внимания.
Больше толчков пока не было. Отдышавшись, Ассис вспомнил о Питере. Как же он был зол на проклятого англичанина! Из-за этого мерзавца он среди ночи оказался здесь и едва не свалился вниз, в бездонную пропасть!
Достав пистолет, рыбак медленно двинулся вперед. Но Питер его уже ждал.
Во время толчка он слышал взволнованный голос Лессета и догадался о преследовании. Сейчас в нескольких ярдах от себя он видел край скального выступа. Внезапно оттуда показалась голова Ассиса и блеснул ствол пистолета. Спасаясь от выстрела, англичанин пригнулся и вжался в камень спиной. Рыбак заметил его движение и выстрелил. Грохот отдался многократным эхом. Пуля ударилась о камень и с визгом улетела во мрак.
Питер вжался в скальную нишу.
Ассис выстрелил ещё раз. Теперь пуля ударилась в футе от головы Питера и, отскочив от скалы, пролетела так близко, что кто-то провел по его щеке теплыми пальцами. Из темноты донесся злорадный смех врага. Подавшись вперед, Лэндерс увидел, как рыбак огибает скалистый выступ. Пройди он по карнизу ещё несколько футов, Питер окончательно лишится укрытия.
Питер нагнулся, поднял увесистый булыжник и запустил его в противника, но промахнулся на какой-то дюйм, угодив в скалу. Новый камень с глухим стуком врезался Ассису в спину, и тот предпочел отступить. Теперь у рыбака опять освободилась рука для стрельбы, и Лэндерс спрятался в укрытие.
Но нового выстрела не последовало, только слышно было, как Ассис копошится по ту сторону скалы. Оставаясь в укрытии, Питер подобрался к самому краю обрыва. Время от времени луна, уже теряющая яркость, выглядывала из-за туч, и тогда Питер видел бездонную пропасть, раскрывавшуюся у его ног. Но вниз он старался не смотреть.
Услышав, как Ассис что-то крикнул Лессету и Пастори, англичанин без труда понял смысл фразы. С Терезой он немного освоил португальский. Ассис требовал ружье. Зачем – Питеру объяснять не стоило. Из-за скалы влупить дуплетом по мелкой нише… Сотни дробинок рикошетом от скалы покончат с Питером в два счета, превратив его тело в кровавое месиво.
Нужно было убираться отсюда, но внизу зияла черная бездна. Лэндерс поспешно огляделся по сторонам, потом посмотрел вверх. Над его нишей тянулся ровный откос фута три высотой, потом выступал карниз. А дальше… Что там, дальше, Питер не знал. Но одна мысль о том, что нужно одолеть эти несколько футов, приводила в ужас. Он же не скалолаз.
Но выбора не оставалось, нужно было выбираться из ловушки, где Ассис вот-вот расстреляет его из двух стволов. Так что решимости Питеру хватило. Он поднял руки, нащупал пальцами крошечную выбоину и попытался найти опору для ног. С большим трудом, но это удалось, и Питер чуть продвинулся наверх. Ломая пальцы, он повис, дрожа от напряжения всем телом.
Сейчас он старался не думать ни о себе, ни об опасности. Он перестал быть собой; все его кости, мышцы, клетки тела подчинялись единой цели, – уйти от поражения. Он должен был бороться, выжить и вернуться в Порто Мария.
Лэндерс вцепился мертвой хваткой в карниз. Потом сумел подтянуться и закинуть на него тело. Ноги ещё болтались над пропастью, но он уже перевел дух, забившись в узкую горизонтальную расселину и прижавшись щекой к холодному камню. Только потом, предельно осторожно, встал на ноги и двинулся дальше.
Скала злорадно скалилась на Питера, силясь смахнуть его в бездонную пропасть. Густые тучи снова затянули луну. Питер ничего не видел, приходилось пробираться наощупь.
Узкий карниз кончился. Правой ногой он поискал опору, но не нашел. Тогда Питер принялся шарить по скале рукой. Стена уходила во тьму под острым углом, и Питер тщетно искал хоть какую-то зацепку. Кончики пальцев скользили по гладкому камню, но прочно ухватиться было не за что.
Вскоре он услышал, как возвращается по карнизу Ассис. Рыбак выстрелил в нишу, где только что прятался Питер. Громыхнула двустволка, со стен пещеры посыпалась каменная крошка, с обрыва хлынул камнепад.
Питер снова начал шарить ладонью по скале и, когда отыскал наконец выступ, отчаянно рванулся вперед. Другая его рука долго болталась над пропастью, а ноги судорожно нащупывали опору. Наконец он зацепился обеими руками, уперся коленями и даже ступнями нащупал нечто твердое. Еще раз отчаянно подтянувшись, Питер обнаружил, что оказался в узкой промоине.
Из-под локтя полетел вниз кусок какой-то мягкой, пористой породы. Ассис тотчас отреагировал на звук. Громыхнуло ружье, просвистел и осыпал край промоины заряд дроби.
Прижимаясь спиной к одной стене промоины, а в другую упираясь ногами, Питер медленно полз вверх. Его укрытие оказалось совсем неглубоким и походило на сужающуюся трубу. Когда Ассис выстрелил снова, случайные дробинки ужалили щеку и руку, но основной заряд пришелся в каменную стену гораздо ниже. От неожиданной боли Питер поморщился, но, едва стихло эхо, опять пополз наверх.
Продавшись через горловину промоины, он очутился на крутом широком склоне, усыпанном гигантскими валунами, и решительно устремился вперед. Под ногами крошился шлак. Пот с пылью обжигал глаза, но сквозь слезы и мрак впереди маячила высокая скала. Уже на самой вершине вознесенного к небу мощного, точно крепость, гребня, Питер поскользнулся, пролетел по каменной плите футов двадцать и застрял меж хаотически разбросанных по склону валунов. Он повис, ухватившись за чахлый куст, а внизу неслась куда-то вниз по сланцевой осыпи сметающая все лавина камней. До него донесся крик Ассиса и новый выстрел, но все это было уже далеко.
Увидев над собой серый край неприступного гребня, Лэндерс снова пополз наверх.
Лэндерс брал гору штурмом, полз по осыпи, двигался ощупью, обессиленный, держась только силой воли. Он обязан был лезть вперед и вверх во что бы то ни стало. Израненные руки кровоточили, ногти давно сломались. Им владело потрясающее безумие. Боли он больше не чувствовал. Питер сыпал проклятиями, разговаривал сам с собой, но продолжал упорно карабкаться вверх. Он отчаянно рисковал, позабыв про опасность, и только порой останавливался, охваченный запоздалым испугом, с изумлением замечая, как безумно стучит его сердце и дико кружится голова.
Питер одолевал препятствие за препятствием, а ночь понемногу отступала. Озеро на дне кратера стало походить на расписанное темной бронзой декоративное блюдо. Но под скалами по-прежнему лежала густая тень, словно тьма намертво въелась в каждую пядь земли, упрямо не поддаваясь рассвету.
Откуда-то слева все ещё доносились крики Лессета и его подручных. Те все ещё пытались отрезать ему путь к Порто Мария. Одежда Питера давно порвалась в клочья, лицо сковала корка запекшейся крови. Но он не сдавался. Беспощадно проклиная свою неуклюжесть, когда опора уходила из-под ног, когда тело в очередной раз билось о камни или проваливалось в трещину, Питер вырывал победу у судьбы, дюйм за дюймом приближаясь к вершине.
Небо заметно посветлело. Облака окрасились грязно-белым цветом брюха снулой рыбы. Пришло утро.
За широкой осыпью, на террасе, заваленную обломками вулканической породы, Питер вдруг обнаружил клочок зеленой травы. А прямо за ним начинался перевал через гребень Пэя. Он уже был на вершине. Через перевал – прямой путь к Порто Мария. Вот только ноги Лэндерса совсем отказывались служить.
Он рухнул в траву, с трудом переводя дух и одурев от ощущения свободы. Питер лежал очень долго и думал, что больше никогда и никуда не сделает ни шагу. Откуда-то издалека все ещё доносились голоса, но они больше ровным счетом ничего не значили. Он взошел на вершину и тем поставил точку, мечтая об одном – чтоб никто не мешал ему лежать спокойно, чтобы поскорее перестало ломить в груди и перестало так безумно биться сердце. А пока он валялся в траве, над горизонтом, словно дельфин из воды, выпрыгнуло солнце, и от скал и валунов протянулись длинные резкие тени.
Ах, если бы так тут и остаться… Но нельзя. Внезапно в нем взыграл упрямый и жесткий моряцкий характер. И Питер заставил себя двигаться.
Уже на четвереньках он услышал хруст гравия и чью-то мягкую поступь. Лэндерс поднял голову. На фоне бледной полосы рассвета, черный и громадный, к нему приближался Ассис. Разгоряченный быстрой ходьбой, он остановился над Питером, тяжело дыша. В лицо Лэндерса в упор глядели два ствола.
– Сеньор, сеньор… – Ассис никак не мог перевести дух. – Совсем плохи ваши дела!
Даже в безвыходном положении Питер сумел уловить скрытое сочувствие, пробивавшееся сквозь грубый тон полуграмотного островитянина. Ассис мотнул головой, одна его рука повела стволы вниз, другая легла на предохранитель. Раздался характерный щелчок.
Питер качнулся вперед и схватился за стволы. Долю секунды оба дула смотрели на Питера в упор, грудь его отделял от них какой-то дюйм. Лэндерс рванул ружье в сторону, и тут рыбак выстрелил. С грохотом вырвалось пламя, резко дрогнул перед глазами воздух. Ассис и Питер упали в схватке не на жизнь, а на смерть, и покатились по земле. Сумев высвободить руку, он из последних сил ударил кулаком по искаженному злобой лицу рыбака, оказавшегося внизу. Пальцы врага впились в шею Питера. Они молотили друг друга до тех пор, пока неведомая сила не разбросала их в стороны, и Лэндерс услышал скрежет лавины гравия и камней.
Ухватившись за куст, Лэндерс сумел удержаться, и увидел, как Ассиса отшвырнуло прочь. Скользя и кувыркаясь, тот покатился вниз по осыпи к обрыву. Раздался душераздирающий вопль. Рыбак не долетел до края пропасти всего несколько футов, врезавшись в груду камней. Питер подумал было, что Ассис сметет эту груду и рухнет вместе с ней в пропасть, но камни устояли. Питер прикрыл глаза и попытался отдышаться. Голова кружилась. Немного придя в себя, он снова посмотрел вниз и увидел Ассиса, начавшего ползком, карабкаться по склону.
Лэндерс поднялся на ноги и, шатаясь, побрел в гору к каменным завалам. Трава вскоре кончилась, и перед Питером открылось небольшое плато, усеянное шлаком и валунами. Рыбак что-то орал вдогонку, но Питер продолжал идти вперед, все ближе к перевалу под рассветным небом.
За перевалом он с наслаждением подставил лицо неожиданно теплым для столь раннего часа солнечным лучам. У подножия казавшегося бесконечным склона уютно примостился Порто Мария. Едва Питер оказался на открытой местности, как слева от него раздались чьи-то крики. Оглянувшись, он увидел пробирающихся к нему со стороны изломанных зубцов кратера Лессета и братьев Пастори. Бросая преследователям вызов, Питер яростно выкрикивал проклятья им в ответ, – ведь теперь он был недосягаем, а между ним и Порто Мария не оставалось никаких преград.
Лэндерс устремился вперед и вниз, все ускоряя шаг, скользя и оступаясь; и даже падения приближали его к цели, с каждым из все ближе становился желанный Порто Мария.
13
Лессет достал пистолет и протянул его Ассису.
– Постарайся пристрелить его так, чтобы тело не свалилось в пропасть.
Ассис поколебался, но взял пистолет. Ему не слишком нравилось хладнокровно убивать загнанного в угол человека. Рыбак предпочел бы, чтоб жертва сопротивлялась или удирала.
– Мы не можем покинуть остров, пока не разделаемся с ним, – улыбнулся Лессет, ободряя Ассиса. – Вспомни про кучу денег, что ждет тебя. Какой от них прок, если окажешься за решеткой?
Рыбак сунул пистолет в карман, шагнул на карниз и стал осторожно пробираться по нему, раскинув руки по стене и прижимаясь к ней всем телом. Внизу на дне пропасти лежала каменистая пустошь на берегу маленького озерца. Ассис излазил Пэй вдоль и поперек, знал тут каждый камень и каждую щель, и относился к горе с большим уважением. Он пробирался по карнизу пригнувшись, ведя ладонями по стене и прогибаясь в так её изгибам. Ноги его осторожно нащупывали опору. У выступа карниз расширялся так, что Ассис мог чувствовать себя вполне спокойно, придерживаясь за скалу одной рукой.
Он полез за пистолетом, и тут ощутил, как дрогнула стена, к которой прижимался. Запорошив глаза и исколов лицо, сверху на Ассиса посыпались комья грязи и мелкие камешки. Так и не достав оружия, рыбак обхватил скалу покрепче.
Вот уже полгода гору легонько потряхивало. Островитяне говорили, что старик Пэй шевелится во сне, и не обращали внимания на толчки. Когда-то давно Пэй был могучим вулканом и ещё любил напомнить о себе.
– Ассис! Все в порядке? – услышал рыбак голос Лессета, но не успел ответить, как последовал новый толчок, гораздо сильнее.
Вскинув руки, Ассис поспешно прикрыл голову от падающих камней. Из трещины над ним вывалился обломок. Скользнув мимо щеки, он ударил руку рыбака, порвав рукав и оцарапав кожу. Рыбак лишь чудом удержался на карнизе, едва не потеряв опору. Ассиса развернуло и накрыло пылью и щебнем. Он отчаянно рванулся к скале и впился в неё руками. Но тут же сообразил, что гора успокоилась, выпрямился и стряхнул с лица и волос грязь и пыль. Мелкие острые осколки, попавшие под рубашку, покалывали тело. Рана на руке кровоточила, но островитянин не обращал на неё внимания.
Больше толчков пока не было. Отдышавшись, Ассис вспомнил о Питере. Как же он был зол на проклятого англичанина! Из-за этого мерзавца он среди ночи оказался здесь и едва не свалился вниз, в бездонную пропасть!
Достав пистолет, рыбак медленно двинулся вперед. Но Питер его уже ждал.
Во время толчка он слышал взволнованный голос Лессета и догадался о преследовании. Сейчас в нескольких ярдах от себя он видел край скального выступа. Внезапно оттуда показалась голова Ассиса и блеснул ствол пистолета. Спасаясь от выстрела, англичанин пригнулся и вжался в камень спиной. Рыбак заметил его движение и выстрелил. Грохот отдался многократным эхом. Пуля ударилась о камень и с визгом улетела во мрак.
Питер вжался в скальную нишу.
Ассис выстрелил ещё раз. Теперь пуля ударилась в футе от головы Питера и, отскочив от скалы, пролетела так близко, что кто-то провел по его щеке теплыми пальцами. Из темноты донесся злорадный смех врага. Подавшись вперед, Лэндерс увидел, как рыбак огибает скалистый выступ. Пройди он по карнизу ещё несколько футов, Питер окончательно лишится укрытия.
Питер нагнулся, поднял увесистый булыжник и запустил его в противника, но промахнулся на какой-то дюйм, угодив в скалу. Новый камень с глухим стуком врезался Ассису в спину, и тот предпочел отступить. Теперь у рыбака опять освободилась рука для стрельбы, и Лэндерс спрятался в укрытие.
Но нового выстрела не последовало, только слышно было, как Ассис копошится по ту сторону скалы. Оставаясь в укрытии, Питер подобрался к самому краю обрыва. Время от времени луна, уже теряющая яркость, выглядывала из-за туч, и тогда Питер видел бездонную пропасть, раскрывавшуюся у его ног. Но вниз он старался не смотреть.
Услышав, как Ассис что-то крикнул Лессету и Пастори, англичанин без труда понял смысл фразы. С Терезой он немного освоил португальский. Ассис требовал ружье. Зачем – Питеру объяснять не стоило. Из-за скалы влупить дуплетом по мелкой нише… Сотни дробинок рикошетом от скалы покончат с Питером в два счета, превратив его тело в кровавое месиво.
Нужно было убираться отсюда, но внизу зияла черная бездна. Лэндерс поспешно огляделся по сторонам, потом посмотрел вверх. Над его нишей тянулся ровный откос фута три высотой, потом выступал карниз. А дальше… Что там, дальше, Питер не знал. Но одна мысль о том, что нужно одолеть эти несколько футов, приводила в ужас. Он же не скалолаз.
Но выбора не оставалось, нужно было выбираться из ловушки, где Ассис вот-вот расстреляет его из двух стволов. Так что решимости Питеру хватило. Он поднял руки, нащупал пальцами крошечную выбоину и попытался найти опору для ног. С большим трудом, но это удалось, и Питер чуть продвинулся наверх. Ломая пальцы, он повис, дрожа от напряжения всем телом.
Сейчас он старался не думать ни о себе, ни об опасности. Он перестал быть собой; все его кости, мышцы, клетки тела подчинялись единой цели, – уйти от поражения. Он должен был бороться, выжить и вернуться в Порто Мария.
Лэндерс вцепился мертвой хваткой в карниз. Потом сумел подтянуться и закинуть на него тело. Ноги ещё болтались над пропастью, но он уже перевел дух, забившись в узкую горизонтальную расселину и прижавшись щекой к холодному камню. Только потом, предельно осторожно, встал на ноги и двинулся дальше.
Скала злорадно скалилась на Питера, силясь смахнуть его в бездонную пропасть. Густые тучи снова затянули луну. Питер ничего не видел, приходилось пробираться наощупь.
Узкий карниз кончился. Правой ногой он поискал опору, но не нашел. Тогда Питер принялся шарить по скале рукой. Стена уходила во тьму под острым углом, и Питер тщетно искал хоть какую-то зацепку. Кончики пальцев скользили по гладкому камню, но прочно ухватиться было не за что.
Вскоре он услышал, как возвращается по карнизу Ассис. Рыбак выстрелил в нишу, где только что прятался Питер. Громыхнула двустволка, со стен пещеры посыпалась каменная крошка, с обрыва хлынул камнепад.
Питер снова начал шарить ладонью по скале и, когда отыскал наконец выступ, отчаянно рванулся вперед. Другая его рука долго болталась над пропастью, а ноги судорожно нащупывали опору. Наконец он зацепился обеими руками, уперся коленями и даже ступнями нащупал нечто твердое. Еще раз отчаянно подтянувшись, Питер обнаружил, что оказался в узкой промоине.
Из-под локтя полетел вниз кусок какой-то мягкой, пористой породы. Ассис тотчас отреагировал на звук. Громыхнуло ружье, просвистел и осыпал край промоины заряд дроби.
Прижимаясь спиной к одной стене промоины, а в другую упираясь ногами, Питер медленно полз вверх. Его укрытие оказалось совсем неглубоким и походило на сужающуюся трубу. Когда Ассис выстрелил снова, случайные дробинки ужалили щеку и руку, но основной заряд пришелся в каменную стену гораздо ниже. От неожиданной боли Питер поморщился, но, едва стихло эхо, опять пополз наверх.
Продавшись через горловину промоины, он очутился на крутом широком склоне, усыпанном гигантскими валунами, и решительно устремился вперед. Под ногами крошился шлак. Пот с пылью обжигал глаза, но сквозь слезы и мрак впереди маячила высокая скала. Уже на самой вершине вознесенного к небу мощного, точно крепость, гребня, Питер поскользнулся, пролетел по каменной плите футов двадцать и застрял меж хаотически разбросанных по склону валунов. Он повис, ухватившись за чахлый куст, а внизу неслась куда-то вниз по сланцевой осыпи сметающая все лавина камней. До него донесся крик Ассиса и новый выстрел, но все это было уже далеко.
Увидев над собой серый край неприступного гребня, Лэндерс снова пополз наверх.
Лэндерс брал гору штурмом, полз по осыпи, двигался ощупью, обессиленный, держась только силой воли. Он обязан был лезть вперед и вверх во что бы то ни стало. Израненные руки кровоточили, ногти давно сломались. Им владело потрясающее безумие. Боли он больше не чувствовал. Питер сыпал проклятиями, разговаривал сам с собой, но продолжал упорно карабкаться вверх. Он отчаянно рисковал, позабыв про опасность, и только порой останавливался, охваченный запоздалым испугом, с изумлением замечая, как безумно стучит его сердце и дико кружится голова.
Питер одолевал препятствие за препятствием, а ночь понемногу отступала. Озеро на дне кратера стало походить на расписанное темной бронзой декоративное блюдо. Но под скалами по-прежнему лежала густая тень, словно тьма намертво въелась в каждую пядь земли, упрямо не поддаваясь рассвету.
Откуда-то слева все ещё доносились крики Лессета и его подручных. Те все ещё пытались отрезать ему путь к Порто Мария. Одежда Питера давно порвалась в клочья, лицо сковала корка запекшейся крови. Но он не сдавался. Беспощадно проклиная свою неуклюжесть, когда опора уходила из-под ног, когда тело в очередной раз билось о камни или проваливалось в трещину, Питер вырывал победу у судьбы, дюйм за дюймом приближаясь к вершине.
Небо заметно посветлело. Облака окрасились грязно-белым цветом брюха снулой рыбы. Пришло утро.
За широкой осыпью, на террасе, заваленную обломками вулканической породы, Питер вдруг обнаружил клочок зеленой травы. А прямо за ним начинался перевал через гребень Пэя. Он уже был на вершине. Через перевал – прямой путь к Порто Мария. Вот только ноги Лэндерса совсем отказывались служить.
Он рухнул в траву, с трудом переводя дух и одурев от ощущения свободы. Питер лежал очень долго и думал, что больше никогда и никуда не сделает ни шагу. Откуда-то издалека все ещё доносились голоса, но они больше ровным счетом ничего не значили. Он взошел на вершину и тем поставил точку, мечтая об одном – чтоб никто не мешал ему лежать спокойно, чтобы поскорее перестало ломить в груди и перестало так безумно биться сердце. А пока он валялся в траве, над горизонтом, словно дельфин из воды, выпрыгнуло солнце, и от скал и валунов протянулись длинные резкие тени.
Ах, если бы так тут и остаться… Но нельзя. Внезапно в нем взыграл упрямый и жесткий моряцкий характер. И Питер заставил себя двигаться.
Уже на четвереньках он услышал хруст гравия и чью-то мягкую поступь. Лэндерс поднял голову. На фоне бледной полосы рассвета, черный и громадный, к нему приближался Ассис. Разгоряченный быстрой ходьбой, он остановился над Питером, тяжело дыша. В лицо Лэндерса в упор глядели два ствола.
– Сеньор, сеньор… – Ассис никак не мог перевести дух. – Совсем плохи ваши дела!
Даже в безвыходном положении Питер сумел уловить скрытое сочувствие, пробивавшееся сквозь грубый тон полуграмотного островитянина. Ассис мотнул головой, одна его рука повела стволы вниз, другая легла на предохранитель. Раздался характерный щелчок.
Питер качнулся вперед и схватился за стволы. Долю секунды оба дула смотрели на Питера в упор, грудь его отделял от них какой-то дюйм. Лэндерс рванул ружье в сторону, и тут рыбак выстрелил. С грохотом вырвалось пламя, резко дрогнул перед глазами воздух. Ассис и Питер упали в схватке не на жизнь, а на смерть, и покатились по земле. Сумев высвободить руку, он из последних сил ударил кулаком по искаженному злобой лицу рыбака, оказавшегося внизу. Пальцы врага впились в шею Питера. Они молотили друг друга до тех пор, пока неведомая сила не разбросала их в стороны, и Лэндерс услышал скрежет лавины гравия и камней.
Ухватившись за куст, Лэндерс сумел удержаться, и увидел, как Ассиса отшвырнуло прочь. Скользя и кувыркаясь, тот покатился вниз по осыпи к обрыву. Раздался душераздирающий вопль. Рыбак не долетел до края пропасти всего несколько футов, врезавшись в груду камней. Питер подумал было, что Ассис сметет эту груду и рухнет вместе с ней в пропасть, но камни устояли. Питер прикрыл глаза и попытался отдышаться. Голова кружилась. Немного придя в себя, он снова посмотрел вниз и увидел Ассиса, начавшего ползком, карабкаться по склону.
Лэндерс поднялся на ноги и, шатаясь, побрел в гору к каменным завалам. Трава вскоре кончилась, и перед Питером открылось небольшое плато, усеянное шлаком и валунами. Рыбак что-то орал вдогонку, но Питер продолжал идти вперед, все ближе к перевалу под рассветным небом.
За перевалом он с наслаждением подставил лицо неожиданно теплым для столь раннего часа солнечным лучам. У подножия казавшегося бесконечным склона уютно примостился Порто Мария. Едва Питер оказался на открытой местности, как слева от него раздались чьи-то крики. Оглянувшись, он увидел пробирающихся к нему со стороны изломанных зубцов кратера Лессета и братьев Пастори. Бросая преследователям вызов, Питер яростно выкрикивал проклятья им в ответ, – ведь теперь он был недосягаем, а между ним и Порто Мария не оставалось никаких преград.
Лэндерс устремился вперед и вниз, все ускоряя шаг, скользя и оступаясь; и даже падения приближали его к цели, с каждым из все ближе становился желанный Порто Мария.
13
Квисто мучило странное беспокойство, он чувствовал себя совершенно измотанным. Похоже, с Нимо и другими членами команды творилось то же самое. Все угрюмо молчали и часто, гораздо чаще обычного, поглядывали на океан и на небо, словно ждали какой-то неприятности.
Отойдя от берега достаточно далеко, они забросили сети, но рыба не шла и сети возвращались пустыми. Тогда они переместились ближе к острову, но и там рыбы не было. Квисто стал думать, что предстоит вернуться с пустыми руками, и припомнил слышанную от отца историю, как давным-давно команда, которой выпала честь выйти на ритуальную ловлю, всю ночь пропьянствовала, заранее приготовив под палубой пойманную накануне рыбу. Подобным вещам положил конец ещё предшественник отца Гордано.
И вдруг за час до рассвета, когда остров находился уже в пределах видимости, фортуна вдруг повернулась к ним лицом. Теперь море кишело рыбой, так что переполненные сети едва не рвались. Рыбы было так много, что приходилось трамбовать живую массу сапогами. В неё словно бес вселился, и это безумие стало передаваться людям. Забыв об усталости, снова и снова, как в лихорадке, они забрасывали сети в море и вскоре завалили уловом всю палубу. Чего тут только не было! Тайнха, небольшие скаты, скумбрия, зубатка, акулы, угри и даже свернувшаяся кольцом морская змея, которую тут же вышвырнули за борт. Вода кипела, словно в котле, и полыхала буйным фосфоресцирующим пламенем. Захваченные работой рыбаки оглашали океанский простор ликующими возгласами. Такое изобилие рыбы было добрым знаком, и Квисто разделял их точку зрения.
Они выбрали столько рыбы, сколько смогли набить в трюм, привели палубу в порядок, а самую ценную добычу сложили на крышке люка – деликатесы предназначались для торжественной церемонии в церкви. К тому времени, как с делами покончили и «Борриско» устремился к берегу, подгоняемый утренним бризом, стала сказываться усталость, все помрачнели и замкнулись.
Настроение не улучшилось, даже когда они вошли в гавань с первыми лучами солнца, позолотившими фасады высоких зданий Порто Мария, и заставившими сверкать аметистом гладь бухты.
Парусник шел с попутным ветром, держа курс к причалу. Город с нетерпением ждал его возвращения. Дозорные на мысе заметили его приближение ещё час назад, и теперь, греясь на солнце, толпа горожан молчаливо ждала, когда «Борриско» пришвартуется.
Отец Гордано стоял на пристани перед толпой. Утренний бриз трепал его сутану. За его спиной на носилках, которые держали четверо островитян, высилась статуя Пресвятой девы, покрытая алым покрывалом, щедро расшитым серебром. Дальше выстроился хор мальчиков, а за ними теснился народ. Мужчины стояли с непокрытыми головами, женщины, напротив, пришли в платках, одни из них прижимали к груди младенцев, другие держали малышей за ручки. Толпа заполнила весь пирс и облепила кромку площади; под ногами горожан путались и подвывали взбудораженные собаки. Чайки с криками носились в безоблачном небе. На небольшом клочке земли возле консервного завода грелись на солнце местные ослики.
Квисто стоял на самом носу. Вот уже просвистел в воздухе швартов и был пойман на причале. Толпа зашевелилась, сливаясь в одно целое, словно всю жизнь жила душа в душу. Никто из обитателей Порто Мария не мог пропустить такого момента. Вчерашнее гуляние уже забылось, и теперь народ во все глаза глядел на «Борриско».
Вид сложенной в кучу на палубе деликатесной рыбы вызвал в толпе почтительный шепот. Лодка стукнулась бортом о причал. Двое рыбаков ловко пришвартовали суденышко. Отец Гордано громким чистым голосом начал читать молитву. Островитяне склонили головы, часто крестясь.
Квисто с Нимо сошли на причал, неся крышку люка, груженную рыбой. Они опустились на колени перед священником, который благословил их и освятил улов, а потом, сопровождаемые всей командой, двинулись к городу вслед за отцом Гордано и покачивающейся на носилках Пресвятой девой.
Толпа расступилась, освобождая проход, потом плотно сомкнула ряды и следом за ними зашагала к церкви.
Хор мальчиков запел, и звук поплыл в дышащем утренней свежестью воздухе. Сбившиеся в гигантскую стаю чайки подняли дикий крик над палубой «Борриско», затеяв жестокую схватку за сваленную рыбу.
Весь Порто Мария поднялся по ступеням церкви и собрался под высокими колоннами портика. Мрак разрывали свечи. Тянуло прохладой. Здесь всегда было холодно, потому что храм помещался в пещере, выдолбленной в мягком известняке. Стены украшали дары горожан, мерцая серебром и позолотой. Прихожане разместились напротив алтаря. Когда Квисто и рыбаки с «Борриско» возлагали на алтарь жертвоприношение – свежевыловленную рыбу, хор мальчиков запел снова. А сверху на смертных неподвижно взирало бледное и благочестиво печальное Девы Марии.
Питер поспешно спускался к церкви. Внизу за крышами Порто Мария уже показался просвет знакомой улицы. Еще ниже открылись площадь, причал с пришвартованными лодками и огромная стая чаек, кружащих над одной из них. Нигде не видно ни души. Питер продолжал мчаться к городу по руслу пересохшего ручья, прикидывая, что выйдет почти точно к собору.
На бегу он думал только про Терезу. Тревога подстегивала его и заставляла напрягать все силы.
Оглянувшись, он убедился, что далеко опередил Лессета и его людей. Те отставали ярдов на двести, хотя погоню не прекращали. Но теперь ничто не могло остановить Лэндерса. Разве что силы оставят окончательно… Но до тех пор, пока Питер двигался, он находился в безопасности. Сознание этого с лихвой вознаграждало за все переживания. Ни изматывающий темп, ни крайняя усталость не мешали наслаждаться победой и гордиться собой. Сейчас, когда до полной победы оставались минуты, казалось, Питер окончательно сорвал планы Лессета, и трудно было удержаться от самодовольства. Ночное восхождение уже казалось Лэндерсу кошмарным сном… Он уже воображал, как станет расписывать свои подвиги Терезе и Квисто, возможно, и приврет немного…
Над печными трубами уже вились дымки. Дома с их голубыми, розовыми, желтыми и белыми стенами, уже не казались игрушечными – до них было рукой подать. Солнце ярко освещало океан. С моря тянул свежий бриз, шевеля далекие перистые облака. С края скалы Питер спрыгнул на широкую обочину дороги, ведущей в порт. Когда Питер одолевал насыпь, за спиной прогремел выстрел. Англичанин рассмеялся. Что толку теперь по нему стрелять? Он оказался вне пределов досягаемости и полагал, что выстрел – это признак отчаяния. Лессет с подручными не могли не понимать, что их песня спета. Против всех островитян они бессильны, и даже если доберутся до своей лодки, не смогут выйти в море и предстанут перед горожанами.
На окраине Лэндерс поспешно миновал несколько домов, двери которых были украшены резьбой по дереву, а окна – витыми железными решетками, и повернул направо, к собору, где сейчас должны были собраться все жители Альваро. Выглядел он весьма потрепанно, но не думал ни про это, ни про усталость. Спутанные, волосы слиплись от пыли и пота, лицо покрыто запекшейся коркой грязи и крови, одежда изорвана в клочья. На ходу шлепала отлетевшая подошва. Через дыру в штанах светилась белая коленка.
Перед собором Питер задержался. Все горожане собрались в храме. И ему следовало войти туда и встретиться с Квисто.
И тут на его пути встал доктор Джэгер. Доктор заметил Питера давно, и поджидал его, притаившись на крыльце дома отца Гордано. До церкви, откуда доносились голоса мальчиков, поющих в хоре, Питеру оставалось двадцать ярдов. На крыльце собора чесалась блохастая собака. Каким-то неожиданным чутьем Лэндерс понял, что это пес Джэгера. Он решительно шагнул вперед, но доктор стоял, как вкопанный, сжимая костлявой рукой пистолет.
– Поворачивайте назад! – сухо прозвучал в чистом воздухе его голос.
Питер замер на месте, охваченный внезапной яростью; все его надежды летели к черту. Безумная ночь его настолько измотала, что он совсем забыл об этом человеке, забыл обо всем, кроме того, что должен во чтобы то ни стало вернуться в Порто Мария.
– Прочь с дороги! – прорычал Лэндерс в лицо Джэгеру, делая ещё один шаг навстречу.
Дуло пистолета медленно поползло вверх.
– Назад! – повторил доктор. – Я выстрелю, рука моя не дрогнет.
В подернутых дикой темной усталостью глазах Джэгера мелькало беспокойство, но бледное лицо, обтянутое тонкой кожей, довольно ухмылялось. Питера не было и доли его уверенности в своих силах. Он нервничал, но страх пересиливало безудержное бешенство. Во взгляде доктора Питер прочел страстное желание вооруженного человека уничтожить беззащитного противника, отомстить ему за унижение. Теряя голову, Джэгер продолжал сжимать в руке пистолет. На губах его пузырилась слюна.
– Назад!
Питер не шелохнулся. Безрассудно провоцировать врага на выстрел, однако Питер знал, что должен победить. Теперь ничто на свете не могло его остановить. Нужно было идти до конца.
И тут раздался странный звук: высокий нарастающий свист, за которым внезапно последовал угрожающий рев, с каждой секундой становившийся сильнее. Он разрушал волю человека, лишал способности думать и действовать. Таинственная разрушительная сила перечеркнула время и пространство; на остров хлынул вал нечеловеческого рокота, бушующей ярости. Казалось, на город с топотом и криком несется дикая орда, яростно дерущая глотки в предвкушении жуткой резни. Воздух наполнили нечеловеческая мощь и неслыханная прежде злоба.
Воздух дрожал, земля тряслась.
Джэгер оглянулся через плечо, но Питер даже не пытался на него напасть. От точно также смотрел в море.
– Господи! – прохрипел Джэгер.
На город с моря шла огромная волна. Она вздымалась все выше и выше, засасывая массу воды в узкую воронку между мысами. Волна неслась, как обезумевшая лошадь. Над мысами с грохотом вздымались буруны. Бурлящая стена воды поражала воображение. На её гребне клокотала пена, стена росла с непостижимой быстротой и буйством, становясь все тяжелее и выше, и стремительно надвигаясь на площадь.
Питер видел, как лодки, мирно дремавшие у причала, вдруг взмыли вверх и сгинули в грохочущей пучине. Волна поглотила причал, смела рыбацкие парусники покрупнее, закрутила их в безумном водовороте и с ревом проглотила. Она обрушилась на площади с грохотом сотни орудий, вздымая фантастический занавес из брызг высотой в сотню футов. Сверкающая радуга брызг затмила солнце, а вода, сметая все на пути, широким мощным потоком хлынула в город.
Питер бросился бежать, Джэгер последовал его примеру. Над обоими нависла смертельная опасность, и вражда моментально отошла на второй план, став чем-то незначительным и мелким. В ста ярдах начинался довольно крутой подъем. Взобраться достаточно высоко означало спастись.
Сначала за их спинами раздавался только нараставший рев, потом к нему добавились треск рушащихся стен, скрип разносимых в щепки деревянных построек и шум наступающей воды. Перепуганный пес опрометью кинулся следом, визжа от страха. Над бухтой металась туча кричащих чаек и прочих морских птиц. Обгоняя бегущих, по узким улицам свистел теплый ветер, а за ним двигался на город огромный океанский вал.
Джэгер споткнулся и упал. Питер на ходу обернулся и потащил доктора вверх. Тащил его он до тех пор, пока их не накрыло волной. Сперва она лишь мягко облизала их ноги, но через миг, роняя белые хлопья, нависла гигантской стеной, в прожилках словно мрамор, и накрыла их с головами пенным гребнем.
Удар был ужасен. Лэндерсу сразу сбило дыхание, волна подмяла его под себя, переворачивая и кувыркая, и поволокла прочь от Джэгера. Питер пытался изо всех сил сопротивляться и даже успел, на мгновение вынырнув, глотнуть воздуха, но потом его снова засосало в мутно-зеленую глубину, где с чудовищной силой трепало и вертело, вышибая мозги и душу, а потом вышвырнуло на поверхность. Этот кошмарный сон промелькнул как в бреду, но успел измотать Питера до предела. Он терял сознание и воскресал снова, умирал и опять обретал дыхание. На миг он увидел солнце и небо, но тут же снова погрузился в кромешную тьму. Уши разрывал рев обезумевшей стихии. Где-то рядом мелькнуло искаженное лицо Джэгера и тут же исчезло. Он снова впал в забытие и в краткие мгновения прояснения понял: против такой силы человеку не выстоять.
Отойдя от берега достаточно далеко, они забросили сети, но рыба не шла и сети возвращались пустыми. Тогда они переместились ближе к острову, но и там рыбы не было. Квисто стал думать, что предстоит вернуться с пустыми руками, и припомнил слышанную от отца историю, как давным-давно команда, которой выпала честь выйти на ритуальную ловлю, всю ночь пропьянствовала, заранее приготовив под палубой пойманную накануне рыбу. Подобным вещам положил конец ещё предшественник отца Гордано.
И вдруг за час до рассвета, когда остров находился уже в пределах видимости, фортуна вдруг повернулась к ним лицом. Теперь море кишело рыбой, так что переполненные сети едва не рвались. Рыбы было так много, что приходилось трамбовать живую массу сапогами. В неё словно бес вселился, и это безумие стало передаваться людям. Забыв об усталости, снова и снова, как в лихорадке, они забрасывали сети в море и вскоре завалили уловом всю палубу. Чего тут только не было! Тайнха, небольшие скаты, скумбрия, зубатка, акулы, угри и даже свернувшаяся кольцом морская змея, которую тут же вышвырнули за борт. Вода кипела, словно в котле, и полыхала буйным фосфоресцирующим пламенем. Захваченные работой рыбаки оглашали океанский простор ликующими возгласами. Такое изобилие рыбы было добрым знаком, и Квисто разделял их точку зрения.
Они выбрали столько рыбы, сколько смогли набить в трюм, привели палубу в порядок, а самую ценную добычу сложили на крышке люка – деликатесы предназначались для торжественной церемонии в церкви. К тому времени, как с делами покончили и «Борриско» устремился к берегу, подгоняемый утренним бризом, стала сказываться усталость, все помрачнели и замкнулись.
Настроение не улучшилось, даже когда они вошли в гавань с первыми лучами солнца, позолотившими фасады высоких зданий Порто Мария, и заставившими сверкать аметистом гладь бухты.
Парусник шел с попутным ветром, держа курс к причалу. Город с нетерпением ждал его возвращения. Дозорные на мысе заметили его приближение ещё час назад, и теперь, греясь на солнце, толпа горожан молчаливо ждала, когда «Борриско» пришвартуется.
Отец Гордано стоял на пристани перед толпой. Утренний бриз трепал его сутану. За его спиной на носилках, которые держали четверо островитян, высилась статуя Пресвятой девы, покрытая алым покрывалом, щедро расшитым серебром. Дальше выстроился хор мальчиков, а за ними теснился народ. Мужчины стояли с непокрытыми головами, женщины, напротив, пришли в платках, одни из них прижимали к груди младенцев, другие держали малышей за ручки. Толпа заполнила весь пирс и облепила кромку площади; под ногами горожан путались и подвывали взбудораженные собаки. Чайки с криками носились в безоблачном небе. На небольшом клочке земли возле консервного завода грелись на солнце местные ослики.
Квисто стоял на самом носу. Вот уже просвистел в воздухе швартов и был пойман на причале. Толпа зашевелилась, сливаясь в одно целое, словно всю жизнь жила душа в душу. Никто из обитателей Порто Мария не мог пропустить такого момента. Вчерашнее гуляние уже забылось, и теперь народ во все глаза глядел на «Борриско».
Вид сложенной в кучу на палубе деликатесной рыбы вызвал в толпе почтительный шепот. Лодка стукнулась бортом о причал. Двое рыбаков ловко пришвартовали суденышко. Отец Гордано громким чистым голосом начал читать молитву. Островитяне склонили головы, часто крестясь.
Квисто с Нимо сошли на причал, неся крышку люка, груженную рыбой. Они опустились на колени перед священником, который благословил их и освятил улов, а потом, сопровождаемые всей командой, двинулись к городу вслед за отцом Гордано и покачивающейся на носилках Пресвятой девой.
Толпа расступилась, освобождая проход, потом плотно сомкнула ряды и следом за ними зашагала к церкви.
Хор мальчиков запел, и звук поплыл в дышащем утренней свежестью воздухе. Сбившиеся в гигантскую стаю чайки подняли дикий крик над палубой «Борриско», затеяв жестокую схватку за сваленную рыбу.
Весь Порто Мария поднялся по ступеням церкви и собрался под высокими колоннами портика. Мрак разрывали свечи. Тянуло прохладой. Здесь всегда было холодно, потому что храм помещался в пещере, выдолбленной в мягком известняке. Стены украшали дары горожан, мерцая серебром и позолотой. Прихожане разместились напротив алтаря. Когда Квисто и рыбаки с «Борриско» возлагали на алтарь жертвоприношение – свежевыловленную рыбу, хор мальчиков запел снова. А сверху на смертных неподвижно взирало бледное и благочестиво печальное Девы Марии.
Питер поспешно спускался к церкви. Внизу за крышами Порто Мария уже показался просвет знакомой улицы. Еще ниже открылись площадь, причал с пришвартованными лодками и огромная стая чаек, кружащих над одной из них. Нигде не видно ни души. Питер продолжал мчаться к городу по руслу пересохшего ручья, прикидывая, что выйдет почти точно к собору.
На бегу он думал только про Терезу. Тревога подстегивала его и заставляла напрягать все силы.
Оглянувшись, он убедился, что далеко опередил Лессета и его людей. Те отставали ярдов на двести, хотя погоню не прекращали. Но теперь ничто не могло остановить Лэндерса. Разве что силы оставят окончательно… Но до тех пор, пока Питер двигался, он находился в безопасности. Сознание этого с лихвой вознаграждало за все переживания. Ни изматывающий темп, ни крайняя усталость не мешали наслаждаться победой и гордиться собой. Сейчас, когда до полной победы оставались минуты, казалось, Питер окончательно сорвал планы Лессета, и трудно было удержаться от самодовольства. Ночное восхождение уже казалось Лэндерсу кошмарным сном… Он уже воображал, как станет расписывать свои подвиги Терезе и Квисто, возможно, и приврет немного…
Над печными трубами уже вились дымки. Дома с их голубыми, розовыми, желтыми и белыми стенами, уже не казались игрушечными – до них было рукой подать. Солнце ярко освещало океан. С моря тянул свежий бриз, шевеля далекие перистые облака. С края скалы Питер спрыгнул на широкую обочину дороги, ведущей в порт. Когда Питер одолевал насыпь, за спиной прогремел выстрел. Англичанин рассмеялся. Что толку теперь по нему стрелять? Он оказался вне пределов досягаемости и полагал, что выстрел – это признак отчаяния. Лессет с подручными не могли не понимать, что их песня спета. Против всех островитян они бессильны, и даже если доберутся до своей лодки, не смогут выйти в море и предстанут перед горожанами.
На окраине Лэндерс поспешно миновал несколько домов, двери которых были украшены резьбой по дереву, а окна – витыми железными решетками, и повернул направо, к собору, где сейчас должны были собраться все жители Альваро. Выглядел он весьма потрепанно, но не думал ни про это, ни про усталость. Спутанные, волосы слиплись от пыли и пота, лицо покрыто запекшейся коркой грязи и крови, одежда изорвана в клочья. На ходу шлепала отлетевшая подошва. Через дыру в штанах светилась белая коленка.
Перед собором Питер задержался. Все горожане собрались в храме. И ему следовало войти туда и встретиться с Квисто.
И тут на его пути встал доктор Джэгер. Доктор заметил Питера давно, и поджидал его, притаившись на крыльце дома отца Гордано. До церкви, откуда доносились голоса мальчиков, поющих в хоре, Питеру оставалось двадцать ярдов. На крыльце собора чесалась блохастая собака. Каким-то неожиданным чутьем Лэндерс понял, что это пес Джэгера. Он решительно шагнул вперед, но доктор стоял, как вкопанный, сжимая костлявой рукой пистолет.
– Поворачивайте назад! – сухо прозвучал в чистом воздухе его голос.
Питер замер на месте, охваченный внезапной яростью; все его надежды летели к черту. Безумная ночь его настолько измотала, что он совсем забыл об этом человеке, забыл обо всем, кроме того, что должен во чтобы то ни стало вернуться в Порто Мария.
– Прочь с дороги! – прорычал Лэндерс в лицо Джэгеру, делая ещё один шаг навстречу.
Дуло пистолета медленно поползло вверх.
– Назад! – повторил доктор. – Я выстрелю, рука моя не дрогнет.
В подернутых дикой темной усталостью глазах Джэгера мелькало беспокойство, но бледное лицо, обтянутое тонкой кожей, довольно ухмылялось. Питера не было и доли его уверенности в своих силах. Он нервничал, но страх пересиливало безудержное бешенство. Во взгляде доктора Питер прочел страстное желание вооруженного человека уничтожить беззащитного противника, отомстить ему за унижение. Теряя голову, Джэгер продолжал сжимать в руке пистолет. На губах его пузырилась слюна.
– Назад!
Питер не шелохнулся. Безрассудно провоцировать врага на выстрел, однако Питер знал, что должен победить. Теперь ничто на свете не могло его остановить. Нужно было идти до конца.
И тут раздался странный звук: высокий нарастающий свист, за которым внезапно последовал угрожающий рев, с каждой секундой становившийся сильнее. Он разрушал волю человека, лишал способности думать и действовать. Таинственная разрушительная сила перечеркнула время и пространство; на остров хлынул вал нечеловеческого рокота, бушующей ярости. Казалось, на город с топотом и криком несется дикая орда, яростно дерущая глотки в предвкушении жуткой резни. Воздух наполнили нечеловеческая мощь и неслыханная прежде злоба.
Воздух дрожал, земля тряслась.
Джэгер оглянулся через плечо, но Питер даже не пытался на него напасть. От точно также смотрел в море.
– Господи! – прохрипел Джэгер.
На город с моря шла огромная волна. Она вздымалась все выше и выше, засасывая массу воды в узкую воронку между мысами. Волна неслась, как обезумевшая лошадь. Над мысами с грохотом вздымались буруны. Бурлящая стена воды поражала воображение. На её гребне клокотала пена, стена росла с непостижимой быстротой и буйством, становясь все тяжелее и выше, и стремительно надвигаясь на площадь.
Питер видел, как лодки, мирно дремавшие у причала, вдруг взмыли вверх и сгинули в грохочущей пучине. Волна поглотила причал, смела рыбацкие парусники покрупнее, закрутила их в безумном водовороте и с ревом проглотила. Она обрушилась на площади с грохотом сотни орудий, вздымая фантастический занавес из брызг высотой в сотню футов. Сверкающая радуга брызг затмила солнце, а вода, сметая все на пути, широким мощным потоком хлынула в город.
Питер бросился бежать, Джэгер последовал его примеру. Над обоими нависла смертельная опасность, и вражда моментально отошла на второй план, став чем-то незначительным и мелким. В ста ярдах начинался довольно крутой подъем. Взобраться достаточно высоко означало спастись.
Сначала за их спинами раздавался только нараставший рев, потом к нему добавились треск рушащихся стен, скрип разносимых в щепки деревянных построек и шум наступающей воды. Перепуганный пес опрометью кинулся следом, визжа от страха. Над бухтой металась туча кричащих чаек и прочих морских птиц. Обгоняя бегущих, по узким улицам свистел теплый ветер, а за ним двигался на город огромный океанский вал.
Джэгер споткнулся и упал. Питер на ходу обернулся и потащил доктора вверх. Тащил его он до тех пор, пока их не накрыло волной. Сперва она лишь мягко облизала их ноги, но через миг, роняя белые хлопья, нависла гигантской стеной, в прожилках словно мрамор, и накрыла их с головами пенным гребнем.
Удар был ужасен. Лэндерсу сразу сбило дыхание, волна подмяла его под себя, переворачивая и кувыркая, и поволокла прочь от Джэгера. Питер пытался изо всех сил сопротивляться и даже успел, на мгновение вынырнув, глотнуть воздуха, но потом его снова засосало в мутно-зеленую глубину, где с чудовищной силой трепало и вертело, вышибая мозги и душу, а потом вышвырнуло на поверхность. Этот кошмарный сон промелькнул как в бреду, но успел измотать Питера до предела. Он терял сознание и воскресал снова, умирал и опять обретал дыхание. На миг он увидел солнце и небо, но тут же снова погрузился в кромешную тьму. Уши разрывал рев обезумевшей стихии. Где-то рядом мелькнуло искаженное лицо Джэгера и тут же исчезло. Он снова впал в забытие и в краткие мгновения прояснения понял: против такой силы человеку не выстоять.