Весь жилой фонд СССР в начале 1991 г. составлял 4,6 млрд. квадратных метров площади. Из них государству принадлежало 2,5 млрд. В государственном фонде ведомственная площадь составляла 1,44 млрд. кв. м. Это и был жилой фонд предприятий и ведомств (т.е. центральных органов управления хозяйством). Из этого фонда 0,23 млрд. кв. м принадлежало предприятиям сельского хозяйства (совхозам), а 0,1 млрд. кв. м (7%) составляли рабочие общежития. Таким образом, промышленным предприятиям в СССР принадлежало около 20% жилой площади.
Примерно в 40% квартир, принадлежащих в советское время предприятиям, проживали люди, не работавшие на них. После предоставления работнику квартиры предприятие не имело юридического права ни задержать его, ни изъять квартиру, если он пожелал сменить место работы. Но это считалось неэтичным, и обычно работник продолжал работать на предприятии в течение негласно установленного приличиями срока (1-2 года).
В целом население высоко оценивало деятельность предприятий по обеспечению жильем. В опросе 1990 г. в РСФСР 50,4% опрошенных считали, что услуги по предоставлению жилья следует развивать предприятиям, а 28,3% – что их следует развивать местным органам власти.
Рассмотрим теперь роль предприятий в предоставлении всего набора социальных услуг, связанных с жильем – строительстве и содержании жилья и коммунальных служб (водоснабжение, отопление, канализация и пр.). Почитаем выдеpжки из воспоминаний Н.Н.Румянцева. На всех тpех текстильных комбинатах, где ему пpишлось быть диpектоpом, одним из пеpвых вопpосов было жилье и коммунальные службы. Все три предприятия были «градообразующими» – главными предприятими, вокруг которых формировался и жил небольшой город. Вначале Н.Н.Румянцев был директором комбината в г. Пучеж. В связи с образованием водохранилища на Волге предприятие переносилось на другую территорию. Ликвидировались и коммунальные объекты, которые обслуживали весь город. Когда прибыли подрывники, Н.Н.Румянцев заперся в бане, которая находилась на фабрике, и не дал ее взорвать, сохранив ее на целый год до постройки новой бани. За это его исключили из партии (что для него, прошедшего ГУЛАГ, могло повлечь и более тяжелые последствия). Когда комбинат в Пучеже был реконструирован, Н.Н.Румянцева перевели на новое место, в г. Писцово. Вот что вспоминает он о pаботе на этом комбинате, который насчитывал 4300 pаботников:
«Выделить что-либо особенное за все шесть лет работы в Писцове трудно. Разве что жилье. Как и везде, положение с жильем было очень трудным. Специально созданная бригада ежегодно строила по семьдесят с лишним домов, и за шесть лет нужду в жилье мы свели к нулю.
Я давно сделал для себя правилом: если хочешь чего-то добиться на производстве, то начинай заниматься в первую очередь не производством, а условиями жизни людей, Морально спрашивать только с человека, которому ты помог устроить нормальную жизнь и работу, а не действовать по принципу: вы потерпите, вот наладим производство, появятся деньги и тогда возьмемся за жилье, детские сады, клубы, бани. Люди и в этом случае будут работать, но не так хорошо».
А вот как начал Н.Н.Румянцев свою pаботу диpектоpом самого кpупного в СССР льнокомбината – Яковлевского в г. Поволжске: «Как и везде, самым больным вопросом для нас было жилье. Правда, под реконструкцию было выделено восемь миллионов рублей на соцкультбыт, в том числе и на жилье. Сумма по тем временам огромная. Ведь на миллион рублей можно было построить триста пятьдесят квартир. Деньги, как видим, были, а жилье почти не строилось. Причина известна: не хватало строителей, материалов, техники, и жилье постепенно отодвигалось на потом.
Особо осложняло работу то, что на комбинате висел весь город, все его коммунальные службы и, думая о развитии комбината, мы должны были фронтально двигать и всю инфраструктуру. Город получал от нас тепло, горячую и холодную воду, все стоки шли через наши очистные сооружения.
Жилья на мой приход было 34 тысячи квадратных метров, из них четверть ветхого и аварийного. Для сравнения скажу, что сейчас мы имеем двести тысяч квадратных метров жилья.
В самом начале в обеспечении жильем мы топтались на месте, так как срочно пришлось сбросить восемь двухэтажных фибролитовых домов, разрушили все бараки и ликвидировали подвалы. Всем жильцам предоставили благоустроенные квартиры. Одновременно благоустроили часть жилья – дали воду, газ, тепло, подключили к канализации. Люди очень быстро убедились, что все обещания по жилью выполняются, причем в первую очередь. Народ повеселел и это, в свою очередь, хорошо повлияло на производство. Начали строить детские дошкольные учреждения, стали наводить порядок на территориях фабрик, асфальтировали даже городские улицы, хотя асфальт варили допотопными методами – в котлах».
Свои воспоминания Н.Н.Румянцев писал в конце 1992 г. Особо он освещает годы перестройки и первый год реформы Ельцина:
«Другая, не менее важная программа – „Жилье“. Ни за одно дело так не болит моя душа. Помню, как я обрадовался программе М.С.Горбачева: обеспечить к двухтысячному году каждого квартирой или индивидуальным домом. Вся моя команда засела за расчеты: нельзя ли решить проблему жилья пораньше? И по нашим выкладкам получалось, что очередность на жилье можно ликвидировать к 1995 году. Где сейчас Горбачев, и каков с него спрос? Я же остался здесь и ежедневно смотрю людям в глаза, и они смотрят… И нет им никакого дела до Горбачева.
С того времени мы уже не рассчитывали на государство и строили за свои кровные. В среднем у нас получался стоквартирный дом ежегодно. Агитировали мы всегда и за индивидуальное строительство, при этом хорошо помогали застройщикам.
В 1991 году мы застроили два дома на 475 квартир. 220 квартир сдадим в этом году, остальные в следующем. Это переходные. Мы финансируем и строительство 42 коттеджей по две квартиры в каждом. За Василевской фабрикой отвели площадку, составили проект, подвели электричество, газ, воду, тепло.
Все с жильем у нас вроде пошло на лад, но свалилась напасть – приватизация [жилья]. Подали и нам два заявления, мы отказали. Они в суд, и там все было решено в их пользу. На днях позвонил районному начальству, мол, уважьте старика, не сочтите за труд, зайдите посоветоваться. Пришли главы районной и городской администрации, судья, прокурор, начальник строительного отдела при райисполкоме.
– Я понимаю, что в связи с демократией ведомства по боку, и три тысячи квартир уже не наши. А ведь мы строили не за счет казны, дотаций на содержание не получали и стоимость своего жилья можем определить сами. В этом году только на тепло, воду и канализацию мы выделили дотацию пятьдесят миллионов рублей. Так что двухкомнатная приватизированная квартира обойдется владельцу в три тысячи рублей ежемесячно.
Тут все в один голос:
– Так нельзя, Николай Николаевич!
– Почему же мы должны содержать жилье за свои деньги?
– Но ведь в квартирах пока живут работники комбината. С них тоже драть будете?
– С них не будем. А с остальных по полной цене. Или вообще забирайте все жилье в мэрию вместе с нашей очередью, стройте, содержите, распределяйте или так раздавайте».
Вчитайтесь в последний диалог – это диалог между советским строем и наступающим «рыночным» жизнеустройством. Поразительно то, что все участники этого разговора, включая отсутствующих «приватизаторов», которые поспешили воспользоваться выгодами рынка, желают при этом сохранить важные стороны советского бытия как нечто естественное. «Так нельзя, Николай Николаевич!» – в один голос восклицают демократические власти, когда директор предлагает им честно перейти на рыночные отношения. Брать с людей плату за услуги (даже не по-рыночному, а по себестоимости!) они называют «драть».
А описание реальности, данное этим директором крупного предприятия, не требует комментариев. Сопроводим его лишь некоторыми данными. Начиная с 1990 г. на граждан оказывалось значительное давление с целью побудить их к приватизации квартир. Но с 1993 г. этот процесс резко замедлился, а потом остановился. К началу 1996 г. было приватизировано лишь 36% квартир, подлежащих приватизации. Причина в том, что основная масса трудящихся была не в состоянии оплачивать содержание жилья. Как следует из данных Н.Н.Румянцева, в г. Приволжске уже в середине 1992 г. реальная оплата стандартной квартиры достигла 3 тыс. руб. в месяц, т.е. превысила месячную зарплату в легкой промышленности и значительно превысила размер пенсии. Дотации предприятия на содержание жилья приобрели для людей витальное значение, то есть без них люди не смогли бы физически выжить.
Каково поведение предприятий в этих условиях? Согласно обследованию («Мониторинг»), 68% предприятий в 1995 г. увеличилисвои затраты на жилищно-коммунальное хозяйство. При этом чем глубже спад производства (и, значит, снижение доходов работников), тем больше увеличивают предприятия эти расходы, несмотря на свое тяжелое экономическое положение.
Таким образом, оказались по существу невыполнимыми два законодательных акта, регулирующие использование ведомственного жилья после приватизации государственных предприятий. Это – Указ Президента РФ № 8 от 10 января 1993 года «Об использовании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения приватизируемых предприятий» и Постановление Правительства РФ «О финансировании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения, передаваемых в ведение местных органов исполнительной власти при приватизации предприятий» от 23 декабря 1993 г.
Согласно Указу, ведомственное жилье не подлежало приватизации и должно было быть передано на баланс местных органов власти. Постановление Правительства определило и источник средств, из которых эти органы власти должны были финансировать содержание переданного им жилья – за счет дивидендов по акциям, переданным им при приватизации находящихся на их территории предприятий. Это оказалось утопией, и никаких дивидендов не распределялось, поскольку почти всякое производство в России в ходе реформы стало убыточным.
В результате местные органы власти очень неохотно принимали жилье на свой баланс или требовали, чтобы предприятия продолжали оплачивать его содержание и после муниципализации. Вот тебе и рынок! Это ставило убыточные предприятия в тяжелейшее положение – на грань банкротства. Вот данные из письма председателя областного комитета профсоюза работников текстильной и легкой промышленности А.И.Корзининой в ЦК профсоюза от 4.9.1996:
«На фоне углубляющегося кризиса акционерные общества продолжают содержать государственный жилой фонд. Органы местного самоуправления практически не берут на свой баланс жилищную сферу. За 2,5 года было передано только 500 тыс. кв. метров полезной площади из 4 миллионов… По отдельным предприятиям затраты на жилищную сферу в 1995 г. превысили годовой фонд оплаты труда. К примеру, в АО „Шуйские ситцы“ затраты на жилье составили 7,4 млрд. рублей при годовом фонде оплаты 6,7 млрд. руб.
Сейчас уже имеется немало таких примеров, когда акционерные общества из-за тяжелого финансового положения просто вынуждены бросать на произвол судьбы имеющийся жилой фонд. Так получилось в АО «Ивановский хлопчатобумажный комбинат им. Самойлова», где в мае 1996 г. был ликвидирован жилищно-коммунальный отдел предприятия и все жилье (61,0 тыс. кв. м.) осталось вообще без обслуживания (город так и не берет на баланс жилье). В итоге страдают невинные люди.
Критическая ситуация у градообразующих предприятий, где помимо жилого фонда и других объектов социально-культурного назначения «висит» вся коммунальная сфера территорий. Примером служит крупнейшее акционерное общество отрасли «Родники-текстиль», где помимо своей непроизводственной сферы (только жилой фонд составляет 177 тыс. кв. м. полезной площади) приходится содержать за свой счет весь город. Поэтому, неся огромные затраты на всю социальную инфраструктуру и одновременно имея еще большие долги по платежам в бюджет, для акционерного общества было бы хоть каким-то выходом из критической ситуации проведение взаимозачетов, чего не делается».
Здесь надо сделать пояснение. Долг большинства убыточных предприятий в 1996 г. был примерно равен стоимости продукции, которая была поставлена ими государству или другим предприятиям, но не оплачена. Причиной финансового кризиса являлся вытекающий из теории монетаризма (в интерпретации правительства РФ) запрет на взаимное погашение долгов, как это всегда делалось при советской системе. За время реформы такой взаимозачет допускался дважды, когда финансовый кризис достигал катастрофического уровня.
Особенно тяжелое положение с содержанием жилья сложилось у тех предприятий, на средства которых Центральный банк наложил арест. Вот выдержка из письма директора одной фабрики главам областной и районной администрации от 18.12.1996: «В сложившейся экономической обстановке наше предприятие – Закрытое акционерное общество „Юрьевецкая льнофабрика“ – практически не работает с сентября 1995 г. Финансовое состояние предприятия критическое. Не выплачена заработная плата работающим с декабря 1995 г. В этой чрезвычайной обстановке предприятие уже не имеет возможности нормально содержать и производить ремонт промышленных зданий и сооружений, технологического и другого оборудования, жилых домов и инженерных коммуникаций, детского оздоровительного лагеря.
В связи с этим еще раз просим Вас рассмотреть самым внимательным образом вопрос о передаче жилых домов общей площадью 33508 кв. метров и канализационных наружных сетей на баланс Юрьевецкого Отдела жилищно-коммунального хозяйства, а также групповых газовых емкостей и газовых сетей на баланс Юрьевецмежрайгазу и детского оздоровительного лагеря на баланс РайОНО.
В настоящее время фабрика не в состоянии даже произвести небольшой ремонт в отопительных системах жилья, т.к. уволились слесаря-сантехники и электросварщики, и не может приобрести никаких материалов в связи с указанием Центрального банка № 360 от 12.12.1996 о запрещении расходования наличной денежной выручки предприятия как недоимщику по уплате налогов.
На основании Указа Президента РФ № 2284 от 24.12.93 и в связи с тем, что жилье не принадлежит акционерному предприятию, а является собственностью государства, фабрика снимает с себя всю ответственность за содержание и ремонт жилья с 1 января 1997 г. Детский оздоровительный лагерь будет разобран на дрова для рабочих».
Таким образом, даже неустойчивое социальное равновесие в России может поддерживаться только за счет сохранения важных черт советскогожизнеустройства – за счет того, что предприятия продолжают оплачивать из своих средств значительную долю расходов на содержание жилья и коммунальной инфраструктуры. Следовательно, одна из главных задач рыночной реформы – разорвать «общинные» связи работников с предприятием и превратить человека в свободного индивида – пока что не может быть реализована. В разрешении проблемы жилья замысел реформы в России пришел в фундаментальное противоречие с жизненной реальностью.
Из всего этого видно, что советский строй породил необычный тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «земляков». Это переплетение, идущее от тысячелетней традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. На самом деле это – особенность России. Она несовместима с тем новым человеческим общежитием, какое задумали создать в России реформаторы по типу западного капитализма. Эту особенность и стали сразу же искоренять под присмотром западных экспертов. Но искоренить ее непросто.
Наблюдение за попытками разорвать это переплетение, отделить производство от создания условий жизни позволило увидеть исключительно важную вещь, о которой мы не думали при советском строе (и о которой не думают люди Запада при их капитализме). Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Стоит только передать коммунальные службы из состава предприятия специализированной организации, работающей на рыночных основаниях, как себестоимость жизненных благ возрастает почти в четыре раза.
Почему же мы этого не видели? Потому, что из политэкономии, возникшей как наука о рыночном хозяйстве (и в версии Адама Смита, и в версии Маркса), мы заучили, что специализация и разделение– источник эффективности. Это разумное умозаключение приобрело, к огромному нашему несчастью, характер идеологической догмы, и мы почти забыли о диалектике этой проблемы. А именно: соединениеи кооперация – также источник эффективности. Какая комбинация наиболее выгодна, зависит от всей совокупности конкретных условий. И важнейшим фактором здесь является культура людей.
На Западе буржуазные революции сломали общинность и создали «культуру индивидуализма», так что вместо сотрудничества на первое место вышла конкуренция 3. В России, напротив, революция лишь усилила«культуру коллективизма». Это и позволило возникнуть в СССР, независимо от теорий (а часто и вопреки им), необычному «хозяйству семейного типа», с переплетением производства и быта». Разрушение этого хозяйства с потерей его «невидимого» и непонятого нами источника эффективности погрузило страну в тяжелейшую разруху, которую теоретики не могут объяснить.
В СССР система здравоохранения была бесплатной и воспринималась в общественном сознании как естественное право. Здравоохранение было даже не правом, а, скорее, обязанностью. Причина в том, что в СССР человек не был собственником тела (индивидом), его тело во многом было «общенародным достоянием», и государство обязано было его хранить.
В западной общественной мысли понятие индивидуумаразвивалось на протяжении четырех веков философами, а затем самыми разными школами политэкономии, социологии, антропологии, поведенческих наук и даже психоанализа. В России альтернативная антропологическая модель (человек как соборнаяличность) оформилась в четких терминах в конце XIX века. Тело никак не pассматpивалось как частная собственность личности (говорилось: «земля – божья, а люди – цаpевы»). Об этом говоpит и вся концепция здpавоохpанения в социальном поpядке СССР.
В Докладах о состоянии здоровья населения РФ отмечается, что за последние годы, несмотря на рост заболеваемости, значительно снизилось число обращений к врачам. Это объясняют тем, что пресса создала у населения ложное представление о том, будто здравоохранение стало платным. На наш взгляд, дело в другом. Люди в результате либеральной реформы уже освободились от обязанности перед государством – быть здоровым, но еще не осознали себя собственниками своего тела.
В целом, уже за годы перестройки (1985-1990 гг.), по мнению населения, наметилась тенденция к ухудшению системы здравоохранения. Из всех опрошенных в РСФСР 10,1% ответили, что положение «улучшилось или наметилось улучшение», 45,4% – «не изменилось» и 33,2% – «ухудшилось или наметилось ухудшение». В 1990 г. 47,2% опрошенных ответили, что на их предприятии оказываются медицинские услуги, не удовлетворены этими услугами были 11,7%. 55,6% опрошенных считали, что целесообразнее эти услуги развивать не предприятиям, а местным органам власти. Однако 25% отдавали предпочтение услугам на предприятии.
Участие предприятий в здравоохранении выражалось в советское время в следующих формах:
– содержание на предприятии и за счет его средств (или совместно с органами здравоохранения) поликлиник или врачебных пунктов;
– дотации из средств предприятия лечебным учреждениям в районах проживания работников предприятия;
– содержание лечебно-профилактических оздоровительных учреждений (домов отдыха, санаториев, профилакториев);
– организация на предприятии профилактических медицинских осмотров работников.
Приведем выдержки из книги Н.Н.Румянцева (написанной в 1992 г.) об услугах в области здравоохранения на Яковлевском льнокомбинате. В его воспоминаниях, кстати, подмечено то особое отношение советского человека к собственному здоровью, о котором мы говорили выше:
«Семь лет назад, по примеру других предприятий, мы создали на фабриках восстановительные центры, комнаты отдыха и центры психологической разгрузки. На центры внутрисменного восстановления мы возлагали большие надежды. Ведь в них за считанные минуты с помощью специальных тренажеров, массажа можно снять усталость от монотонных движений. И действительно, на первых порах от посетителей не было отбоя. Пришлось даже составлять графики, так как центр мог принять только пятьдесят человек в смену. Но через два-три месяца популярность центров стала падать. Спрашиваю ткачиху:
– Спина болит?
– Болит, Николай Николаевич.
– Иди, сделай массаж.
– Да не поможет. Я уж так перемогусь.
Вот это великое российское терпение, привычка перемогаться даже в самых трудных случаях, и объясняет во многом отношение к своему здоровью. Выходит, что о здоровье работника мы заботимся больше, чем он сам. А он при этом еще и кочевряжится.
Ведь теперь мы начали платить работнику не только за труд, но и за хорошее здоровье. Не болел в течение года – получай премию. Эти премии быстро окрестили «За здорово живешь».
Совсем недавно мы построили три физкультурно-оздоровительных комплекса с бассейнами. Никто не ходит, и ничем заманить не можем. Ну, что ж, начнем с детей, с детских садов и школ. Это самый верный и надежный способ приучить человека к физкультуре.
Двадцать лет назад открыли мы санаторий-профилакторий «Бодрость». В 1984 году построили для него новое трехэтажное здание, купили самое современное оборудование, построили грязелечебницу. За год в нем бывает по две тысячи работников комбината, сто пятьдесят путевок выделяем ветеранам труда, шестьдесят – горожанам. Она [врач санатория] убедила меня, что все дошкольники и особенно молодые матери должны пройти обязательный курс лечения. Меня-то она уговорила, а теперь ходит и уговаривает будущих матерей взять путевку. Цена-то символическая.
Мы сами придали санаторию-профилакторию статус реабилитирующего центра, в связи с чем пришлось поломать некоторые неразумные инструкции, которые, к примеру, запрещали лечить тех, у кого имеется больничный лист… Мы и детскую больницу недавно построили» [6, с. 224-226].
Таково отношение советского предприятия к охране здоровья его работников. Как изменилась ситуация после приватизации?
«Мониторинг предприятий» показал, что к 1996 г. на 86% предприятий институциональных изменений в службе здравоохранения не произошло, а 9% предприятий передали свои медицинские учреждения на баланс других организаций. В большинстве случаев руководство предприятий относит медицинские услуги к категории витальных и стремится их сохранить. Согласно обследованиям, поликлинику или медсанчасть имели в тот момент 55,6% предприятий, медицинский стационар 11,3% (а раньше они были на 19% предприятий), дом отдыха, санаторий или профилакторий имели 42,3% предприятий.
Однако существенно изменилась структуразатрат. Около 20% предприятий в 1996 г. осуществляли дополнительное (помимо предусмотренного законом) медицинское страхование работников. Около 70% предприятий оплачивали своим работникам путевки в санатории, 45,8% предприятий оплачивали амбулаторное и стационарное обслуживание.
Резко ухудшилось положение с диспансеризацией – массовыми медицинскими обследованиями работников. Такие осмотры были важным направлением советской профилактической медицины. Осмотр каждого работника комиссией из 10-15 специалистов – дорогое дело. Согласно новому законодательству, профилактические медицинские осмотры должны финансироваться за счет средств ОМС (обязательного медицинского страхования). Однако это – на бумаге, а в Программе РФ по ОМС такие осмотры не предусмотрены, средств на них реально не выделяется. Это сразу сказалось на здоровье населения, что красноречиво показывает заболеваемость туберкулезом. В «Государственном докладе о состоянии здоровья населения Российской Федерации в 1992 году» говорилось:
«Рост заболеваемости наблюдается при значительном и почти повсеместном сокращении охвата населения профилактическими обследованиями на туберкулез; последнее в значительной мере объясняется дороговизной и перебоями в снабжении рентгенофлюорографической пленкой, реактивами, бакпрепаратами, мединструментарием… В 1992 г. положение с выявлением туберкулеза усугубилось в связи с тем, что все виды профосмотров, в том числе и на туберкулез, стали осуществляться не из средств госбюджета, а за счет предприятий, учреждений и личных средств граждан. В условиях снижения уровня жизни населения возникает реальная угроза эпидемических вспышек туберкулеза на различных территориях страны. Вместе с тем, из-за недостаточного финансирования четко отлаженная и эффективно проводимая ранее система централизованного управления и контроля за деятельностью туберкулезных учреждений в части профилактики, выявления, диагностики и лечения туберкулеза практически перестает функционировать» [выделено мною – С.К-М].
Примерно в 40% квартир, принадлежащих в советское время предприятиям, проживали люди, не работавшие на них. После предоставления работнику квартиры предприятие не имело юридического права ни задержать его, ни изъять квартиру, если он пожелал сменить место работы. Но это считалось неэтичным, и обычно работник продолжал работать на предприятии в течение негласно установленного приличиями срока (1-2 года).
В целом население высоко оценивало деятельность предприятий по обеспечению жильем. В опросе 1990 г. в РСФСР 50,4% опрошенных считали, что услуги по предоставлению жилья следует развивать предприятиям, а 28,3% – что их следует развивать местным органам власти.
Рассмотрим теперь роль предприятий в предоставлении всего набора социальных услуг, связанных с жильем – строительстве и содержании жилья и коммунальных служб (водоснабжение, отопление, канализация и пр.). Почитаем выдеpжки из воспоминаний Н.Н.Румянцева. На всех тpех текстильных комбинатах, где ему пpишлось быть диpектоpом, одним из пеpвых вопpосов было жилье и коммунальные службы. Все три предприятия были «градообразующими» – главными предприятими, вокруг которых формировался и жил небольшой город. Вначале Н.Н.Румянцев был директором комбината в г. Пучеж. В связи с образованием водохранилища на Волге предприятие переносилось на другую территорию. Ликвидировались и коммунальные объекты, которые обслуживали весь город. Когда прибыли подрывники, Н.Н.Румянцев заперся в бане, которая находилась на фабрике, и не дал ее взорвать, сохранив ее на целый год до постройки новой бани. За это его исключили из партии (что для него, прошедшего ГУЛАГ, могло повлечь и более тяжелые последствия). Когда комбинат в Пучеже был реконструирован, Н.Н.Румянцева перевели на новое место, в г. Писцово. Вот что вспоминает он о pаботе на этом комбинате, который насчитывал 4300 pаботников:
«Выделить что-либо особенное за все шесть лет работы в Писцове трудно. Разве что жилье. Как и везде, положение с жильем было очень трудным. Специально созданная бригада ежегодно строила по семьдесят с лишним домов, и за шесть лет нужду в жилье мы свели к нулю.
Я давно сделал для себя правилом: если хочешь чего-то добиться на производстве, то начинай заниматься в первую очередь не производством, а условиями жизни людей, Морально спрашивать только с человека, которому ты помог устроить нормальную жизнь и работу, а не действовать по принципу: вы потерпите, вот наладим производство, появятся деньги и тогда возьмемся за жилье, детские сады, клубы, бани. Люди и в этом случае будут работать, но не так хорошо».
А вот как начал Н.Н.Румянцев свою pаботу диpектоpом самого кpупного в СССР льнокомбината – Яковлевского в г. Поволжске: «Как и везде, самым больным вопросом для нас было жилье. Правда, под реконструкцию было выделено восемь миллионов рублей на соцкультбыт, в том числе и на жилье. Сумма по тем временам огромная. Ведь на миллион рублей можно было построить триста пятьдесят квартир. Деньги, как видим, были, а жилье почти не строилось. Причина известна: не хватало строителей, материалов, техники, и жилье постепенно отодвигалось на потом.
Особо осложняло работу то, что на комбинате висел весь город, все его коммунальные службы и, думая о развитии комбината, мы должны были фронтально двигать и всю инфраструктуру. Город получал от нас тепло, горячую и холодную воду, все стоки шли через наши очистные сооружения.
Жилья на мой приход было 34 тысячи квадратных метров, из них четверть ветхого и аварийного. Для сравнения скажу, что сейчас мы имеем двести тысяч квадратных метров жилья.
В самом начале в обеспечении жильем мы топтались на месте, так как срочно пришлось сбросить восемь двухэтажных фибролитовых домов, разрушили все бараки и ликвидировали подвалы. Всем жильцам предоставили благоустроенные квартиры. Одновременно благоустроили часть жилья – дали воду, газ, тепло, подключили к канализации. Люди очень быстро убедились, что все обещания по жилью выполняются, причем в первую очередь. Народ повеселел и это, в свою очередь, хорошо повлияло на производство. Начали строить детские дошкольные учреждения, стали наводить порядок на территориях фабрик, асфальтировали даже городские улицы, хотя асфальт варили допотопными методами – в котлах».
Свои воспоминания Н.Н.Румянцев писал в конце 1992 г. Особо он освещает годы перестройки и первый год реформы Ельцина:
«Другая, не менее важная программа – „Жилье“. Ни за одно дело так не болит моя душа. Помню, как я обрадовался программе М.С.Горбачева: обеспечить к двухтысячному году каждого квартирой или индивидуальным домом. Вся моя команда засела за расчеты: нельзя ли решить проблему жилья пораньше? И по нашим выкладкам получалось, что очередность на жилье можно ликвидировать к 1995 году. Где сейчас Горбачев, и каков с него спрос? Я же остался здесь и ежедневно смотрю людям в глаза, и они смотрят… И нет им никакого дела до Горбачева.
С того времени мы уже не рассчитывали на государство и строили за свои кровные. В среднем у нас получался стоквартирный дом ежегодно. Агитировали мы всегда и за индивидуальное строительство, при этом хорошо помогали застройщикам.
В 1991 году мы застроили два дома на 475 квартир. 220 квартир сдадим в этом году, остальные в следующем. Это переходные. Мы финансируем и строительство 42 коттеджей по две квартиры в каждом. За Василевской фабрикой отвели площадку, составили проект, подвели электричество, газ, воду, тепло.
Все с жильем у нас вроде пошло на лад, но свалилась напасть – приватизация [жилья]. Подали и нам два заявления, мы отказали. Они в суд, и там все было решено в их пользу. На днях позвонил районному начальству, мол, уважьте старика, не сочтите за труд, зайдите посоветоваться. Пришли главы районной и городской администрации, судья, прокурор, начальник строительного отдела при райисполкоме.
– Я понимаю, что в связи с демократией ведомства по боку, и три тысячи квартир уже не наши. А ведь мы строили не за счет казны, дотаций на содержание не получали и стоимость своего жилья можем определить сами. В этом году только на тепло, воду и канализацию мы выделили дотацию пятьдесят миллионов рублей. Так что двухкомнатная приватизированная квартира обойдется владельцу в три тысячи рублей ежемесячно.
Тут все в один голос:
– Так нельзя, Николай Николаевич!
– Почему же мы должны содержать жилье за свои деньги?
– Но ведь в квартирах пока живут работники комбината. С них тоже драть будете?
– С них не будем. А с остальных по полной цене. Или вообще забирайте все жилье в мэрию вместе с нашей очередью, стройте, содержите, распределяйте или так раздавайте».
Вчитайтесь в последний диалог – это диалог между советским строем и наступающим «рыночным» жизнеустройством. Поразительно то, что все участники этого разговора, включая отсутствующих «приватизаторов», которые поспешили воспользоваться выгодами рынка, желают при этом сохранить важные стороны советского бытия как нечто естественное. «Так нельзя, Николай Николаевич!» – в один голос восклицают демократические власти, когда директор предлагает им честно перейти на рыночные отношения. Брать с людей плату за услуги (даже не по-рыночному, а по себестоимости!) они называют «драть».
А описание реальности, данное этим директором крупного предприятия, не требует комментариев. Сопроводим его лишь некоторыми данными. Начиная с 1990 г. на граждан оказывалось значительное давление с целью побудить их к приватизации квартир. Но с 1993 г. этот процесс резко замедлился, а потом остановился. К началу 1996 г. было приватизировано лишь 36% квартир, подлежащих приватизации. Причина в том, что основная масса трудящихся была не в состоянии оплачивать содержание жилья. Как следует из данных Н.Н.Румянцева, в г. Приволжске уже в середине 1992 г. реальная оплата стандартной квартиры достигла 3 тыс. руб. в месяц, т.е. превысила месячную зарплату в легкой промышленности и значительно превысила размер пенсии. Дотации предприятия на содержание жилья приобрели для людей витальное значение, то есть без них люди не смогли бы физически выжить.
Каково поведение предприятий в этих условиях? Согласно обследованию («Мониторинг»), 68% предприятий в 1995 г. увеличилисвои затраты на жилищно-коммунальное хозяйство. При этом чем глубже спад производства (и, значит, снижение доходов работников), тем больше увеличивают предприятия эти расходы, несмотря на свое тяжелое экономическое положение.
Таким образом, оказались по существу невыполнимыми два законодательных акта, регулирующие использование ведомственного жилья после приватизации государственных предприятий. Это – Указ Президента РФ № 8 от 10 января 1993 года «Об использовании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения приватизируемых предприятий» и Постановление Правительства РФ «О финансировании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения, передаваемых в ведение местных органов исполнительной власти при приватизации предприятий» от 23 декабря 1993 г.
Согласно Указу, ведомственное жилье не подлежало приватизации и должно было быть передано на баланс местных органов власти. Постановление Правительства определило и источник средств, из которых эти органы власти должны были финансировать содержание переданного им жилья – за счет дивидендов по акциям, переданным им при приватизации находящихся на их территории предприятий. Это оказалось утопией, и никаких дивидендов не распределялось, поскольку почти всякое производство в России в ходе реформы стало убыточным.
В результате местные органы власти очень неохотно принимали жилье на свой баланс или требовали, чтобы предприятия продолжали оплачивать его содержание и после муниципализации. Вот тебе и рынок! Это ставило убыточные предприятия в тяжелейшее положение – на грань банкротства. Вот данные из письма председателя областного комитета профсоюза работников текстильной и легкой промышленности А.И.Корзининой в ЦК профсоюза от 4.9.1996:
«На фоне углубляющегося кризиса акционерные общества продолжают содержать государственный жилой фонд. Органы местного самоуправления практически не берут на свой баланс жилищную сферу. За 2,5 года было передано только 500 тыс. кв. метров полезной площади из 4 миллионов… По отдельным предприятиям затраты на жилищную сферу в 1995 г. превысили годовой фонд оплаты труда. К примеру, в АО „Шуйские ситцы“ затраты на жилье составили 7,4 млрд. рублей при годовом фонде оплаты 6,7 млрд. руб.
Сейчас уже имеется немало таких примеров, когда акционерные общества из-за тяжелого финансового положения просто вынуждены бросать на произвол судьбы имеющийся жилой фонд. Так получилось в АО «Ивановский хлопчатобумажный комбинат им. Самойлова», где в мае 1996 г. был ликвидирован жилищно-коммунальный отдел предприятия и все жилье (61,0 тыс. кв. м.) осталось вообще без обслуживания (город так и не берет на баланс жилье). В итоге страдают невинные люди.
Критическая ситуация у градообразующих предприятий, где помимо жилого фонда и других объектов социально-культурного назначения «висит» вся коммунальная сфера территорий. Примером служит крупнейшее акционерное общество отрасли «Родники-текстиль», где помимо своей непроизводственной сферы (только жилой фонд составляет 177 тыс. кв. м. полезной площади) приходится содержать за свой счет весь город. Поэтому, неся огромные затраты на всю социальную инфраструктуру и одновременно имея еще большие долги по платежам в бюджет, для акционерного общества было бы хоть каким-то выходом из критической ситуации проведение взаимозачетов, чего не делается».
Здесь надо сделать пояснение. Долг большинства убыточных предприятий в 1996 г. был примерно равен стоимости продукции, которая была поставлена ими государству или другим предприятиям, но не оплачена. Причиной финансового кризиса являлся вытекающий из теории монетаризма (в интерпретации правительства РФ) запрет на взаимное погашение долгов, как это всегда делалось при советской системе. За время реформы такой взаимозачет допускался дважды, когда финансовый кризис достигал катастрофического уровня.
Особенно тяжелое положение с содержанием жилья сложилось у тех предприятий, на средства которых Центральный банк наложил арест. Вот выдержка из письма директора одной фабрики главам областной и районной администрации от 18.12.1996: «В сложившейся экономической обстановке наше предприятие – Закрытое акционерное общество „Юрьевецкая льнофабрика“ – практически не работает с сентября 1995 г. Финансовое состояние предприятия критическое. Не выплачена заработная плата работающим с декабря 1995 г. В этой чрезвычайной обстановке предприятие уже не имеет возможности нормально содержать и производить ремонт промышленных зданий и сооружений, технологического и другого оборудования, жилых домов и инженерных коммуникаций, детского оздоровительного лагеря.
В связи с этим еще раз просим Вас рассмотреть самым внимательным образом вопрос о передаче жилых домов общей площадью 33508 кв. метров и канализационных наружных сетей на баланс Юрьевецкого Отдела жилищно-коммунального хозяйства, а также групповых газовых емкостей и газовых сетей на баланс Юрьевецмежрайгазу и детского оздоровительного лагеря на баланс РайОНО.
В настоящее время фабрика не в состоянии даже произвести небольшой ремонт в отопительных системах жилья, т.к. уволились слесаря-сантехники и электросварщики, и не может приобрести никаких материалов в связи с указанием Центрального банка № 360 от 12.12.1996 о запрещении расходования наличной денежной выручки предприятия как недоимщику по уплате налогов.
На основании Указа Президента РФ № 2284 от 24.12.93 и в связи с тем, что жилье не принадлежит акционерному предприятию, а является собственностью государства, фабрика снимает с себя всю ответственность за содержание и ремонт жилья с 1 января 1997 г. Детский оздоровительный лагерь будет разобран на дрова для рабочих».
Таким образом, даже неустойчивое социальное равновесие в России может поддерживаться только за счет сохранения важных черт советскогожизнеустройства – за счет того, что предприятия продолжают оплачивать из своих средств значительную долю расходов на содержание жилья и коммунальной инфраструктуры. Следовательно, одна из главных задач рыночной реформы – разорвать «общинные» связи работников с предприятием и превратить человека в свободного индивида – пока что не может быть реализована. В разрешении проблемы жилья замысел реформы в России пришел в фундаментальное противоречие с жизненной реальностью.
Из всего этого видно, что советский строй породил необычный тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «земляков». Это переплетение, идущее от тысячелетней традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. На самом деле это – особенность России. Она несовместима с тем новым человеческим общежитием, какое задумали создать в России реформаторы по типу западного капитализма. Эту особенность и стали сразу же искоренять под присмотром западных экспертов. Но искоренить ее непросто.
Наблюдение за попытками разорвать это переплетение, отделить производство от создания условий жизни позволило увидеть исключительно важную вещь, о которой мы не думали при советском строе (и о которой не думают люди Запада при их капитализме). Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Стоит только передать коммунальные службы из состава предприятия специализированной организации, работающей на рыночных основаниях, как себестоимость жизненных благ возрастает почти в четыре раза.
Почему же мы этого не видели? Потому, что из политэкономии, возникшей как наука о рыночном хозяйстве (и в версии Адама Смита, и в версии Маркса), мы заучили, что специализация и разделение– источник эффективности. Это разумное умозаключение приобрело, к огромному нашему несчастью, характер идеологической догмы, и мы почти забыли о диалектике этой проблемы. А именно: соединениеи кооперация – также источник эффективности. Какая комбинация наиболее выгодна, зависит от всей совокупности конкретных условий. И важнейшим фактором здесь является культура людей.
На Западе буржуазные революции сломали общинность и создали «культуру индивидуализма», так что вместо сотрудничества на первое место вышла конкуренция 3. В России, напротив, революция лишь усилила«культуру коллективизма». Это и позволило возникнуть в СССР, независимо от теорий (а часто и вопреки им), необычному «хозяйству семейного типа», с переплетением производства и быта». Разрушение этого хозяйства с потерей его «невидимого» и непонятого нами источника эффективности погрузило страну в тяжелейшую разруху, которую теоретики не могут объяснить.
Предприятия и охрана здоровья.
В СССР система здравоохранения была бесплатной и воспринималась в общественном сознании как естественное право. Здравоохранение было даже не правом, а, скорее, обязанностью. Причина в том, что в СССР человек не был собственником тела (индивидом), его тело во многом было «общенародным достоянием», и государство обязано было его хранить.
В западной общественной мысли понятие индивидуумаразвивалось на протяжении четырех веков философами, а затем самыми разными школами политэкономии, социологии, антропологии, поведенческих наук и даже психоанализа. В России альтернативная антропологическая модель (человек как соборнаяличность) оформилась в четких терминах в конце XIX века. Тело никак не pассматpивалось как частная собственность личности (говорилось: «земля – божья, а люди – цаpевы»). Об этом говоpит и вся концепция здpавоохpанения в социальном поpядке СССР.
В Докладах о состоянии здоровья населения РФ отмечается, что за последние годы, несмотря на рост заболеваемости, значительно снизилось число обращений к врачам. Это объясняют тем, что пресса создала у населения ложное представление о том, будто здравоохранение стало платным. На наш взгляд, дело в другом. Люди в результате либеральной реформы уже освободились от обязанности перед государством – быть здоровым, но еще не осознали себя собственниками своего тела.
В целом, уже за годы перестройки (1985-1990 гг.), по мнению населения, наметилась тенденция к ухудшению системы здравоохранения. Из всех опрошенных в РСФСР 10,1% ответили, что положение «улучшилось или наметилось улучшение», 45,4% – «не изменилось» и 33,2% – «ухудшилось или наметилось ухудшение». В 1990 г. 47,2% опрошенных ответили, что на их предприятии оказываются медицинские услуги, не удовлетворены этими услугами были 11,7%. 55,6% опрошенных считали, что целесообразнее эти услуги развивать не предприятиям, а местным органам власти. Однако 25% отдавали предпочтение услугам на предприятии.
Участие предприятий в здравоохранении выражалось в советское время в следующих формах:
– содержание на предприятии и за счет его средств (или совместно с органами здравоохранения) поликлиник или врачебных пунктов;
– дотации из средств предприятия лечебным учреждениям в районах проживания работников предприятия;
– содержание лечебно-профилактических оздоровительных учреждений (домов отдыха, санаториев, профилакториев);
– организация на предприятии профилактических медицинских осмотров работников.
Приведем выдержки из книги Н.Н.Румянцева (написанной в 1992 г.) об услугах в области здравоохранения на Яковлевском льнокомбинате. В его воспоминаниях, кстати, подмечено то особое отношение советского человека к собственному здоровью, о котором мы говорили выше:
«Семь лет назад, по примеру других предприятий, мы создали на фабриках восстановительные центры, комнаты отдыха и центры психологической разгрузки. На центры внутрисменного восстановления мы возлагали большие надежды. Ведь в них за считанные минуты с помощью специальных тренажеров, массажа можно снять усталость от монотонных движений. И действительно, на первых порах от посетителей не было отбоя. Пришлось даже составлять графики, так как центр мог принять только пятьдесят человек в смену. Но через два-три месяца популярность центров стала падать. Спрашиваю ткачиху:
– Спина болит?
– Болит, Николай Николаевич.
– Иди, сделай массаж.
– Да не поможет. Я уж так перемогусь.
Вот это великое российское терпение, привычка перемогаться даже в самых трудных случаях, и объясняет во многом отношение к своему здоровью. Выходит, что о здоровье работника мы заботимся больше, чем он сам. А он при этом еще и кочевряжится.
Ведь теперь мы начали платить работнику не только за труд, но и за хорошее здоровье. Не болел в течение года – получай премию. Эти премии быстро окрестили «За здорово живешь».
Совсем недавно мы построили три физкультурно-оздоровительных комплекса с бассейнами. Никто не ходит, и ничем заманить не можем. Ну, что ж, начнем с детей, с детских садов и школ. Это самый верный и надежный способ приучить человека к физкультуре.
Двадцать лет назад открыли мы санаторий-профилакторий «Бодрость». В 1984 году построили для него новое трехэтажное здание, купили самое современное оборудование, построили грязелечебницу. За год в нем бывает по две тысячи работников комбината, сто пятьдесят путевок выделяем ветеранам труда, шестьдесят – горожанам. Она [врач санатория] убедила меня, что все дошкольники и особенно молодые матери должны пройти обязательный курс лечения. Меня-то она уговорила, а теперь ходит и уговаривает будущих матерей взять путевку. Цена-то символическая.
Мы сами придали санаторию-профилакторию статус реабилитирующего центра, в связи с чем пришлось поломать некоторые неразумные инструкции, которые, к примеру, запрещали лечить тех, у кого имеется больничный лист… Мы и детскую больницу недавно построили» [6, с. 224-226].
Таково отношение советского предприятия к охране здоровья его работников. Как изменилась ситуация после приватизации?
«Мониторинг предприятий» показал, что к 1996 г. на 86% предприятий институциональных изменений в службе здравоохранения не произошло, а 9% предприятий передали свои медицинские учреждения на баланс других организаций. В большинстве случаев руководство предприятий относит медицинские услуги к категории витальных и стремится их сохранить. Согласно обследованиям, поликлинику или медсанчасть имели в тот момент 55,6% предприятий, медицинский стационар 11,3% (а раньше они были на 19% предприятий), дом отдыха, санаторий или профилакторий имели 42,3% предприятий.
Однако существенно изменилась структуразатрат. Около 20% предприятий в 1996 г. осуществляли дополнительное (помимо предусмотренного законом) медицинское страхование работников. Около 70% предприятий оплачивали своим работникам путевки в санатории, 45,8% предприятий оплачивали амбулаторное и стационарное обслуживание.
Резко ухудшилось положение с диспансеризацией – массовыми медицинскими обследованиями работников. Такие осмотры были важным направлением советской профилактической медицины. Осмотр каждого работника комиссией из 10-15 специалистов – дорогое дело. Согласно новому законодательству, профилактические медицинские осмотры должны финансироваться за счет средств ОМС (обязательного медицинского страхования). Однако это – на бумаге, а в Программе РФ по ОМС такие осмотры не предусмотрены, средств на них реально не выделяется. Это сразу сказалось на здоровье населения, что красноречиво показывает заболеваемость туберкулезом. В «Государственном докладе о состоянии здоровья населения Российской Федерации в 1992 году» говорилось:
«Рост заболеваемости наблюдается при значительном и почти повсеместном сокращении охвата населения профилактическими обследованиями на туберкулез; последнее в значительной мере объясняется дороговизной и перебоями в снабжении рентгенофлюорографической пленкой, реактивами, бакпрепаратами, мединструментарием… В 1992 г. положение с выявлением туберкулеза усугубилось в связи с тем, что все виды профосмотров, в том числе и на туберкулез, стали осуществляться не из средств госбюджета, а за счет предприятий, учреждений и личных средств граждан. В условиях снижения уровня жизни населения возникает реальная угроза эпидемических вспышек туберкулеза на различных территориях страны. Вместе с тем, из-за недостаточного финансирования четко отлаженная и эффективно проводимая ранее система централизованного управления и контроля за деятельностью туберкулезных учреждений в части профилактики, выявления, диагностики и лечения туберкулеза практически перестает функционировать» [выделено мною – С.К-М].