Карасик Аркадий. Дочь банкира

   Эх, если бы не присутствие урода! Лесная поляна — не комната в особняке, прослушиваемая хозяином, здесь можно не считаться с условностями — подмять под себя сексуальную бабенку. Судя по её раскованному поведению, особо защищаться она не станет, разве пару раз гневно заорет. Больше для приличия.
   Делая вид — дурачится, Николай подхватил хозяйку на руки и, не выпуская, бросился в воду. Девушка не испугалась и не стала отбиваться, наоборот, прижалась к голой мужской груди, обхватила руками крепкую шею. Неохотно выпустила только тогда, когда Родимцев нырнул.
   В воде игра продолжилась. Со всеми её атрибутами: обливание друг друга, подныривание, смех, радостные возгласы. Даже когда парень, вроде случайно, прижал ладонью тугую грудь Вавочки, она не отстранилась и ничего не сказала.
   Эх, если бы не Бобик!
   Усердный секретарь, казалось, занимался порученным делом. Расстелил на травке брезент, покрыл его цветастой скатертью, выставил извлеченные из сумок припасы. Салаты, винегреты, зелень, колбаса, сыры. В центре — непременные бутылки с напитками. То и дело подбегал к шашлычнице, со знанием дела поворачивал шампуры.
   Над поляной поплыл аромат жаренного мяса.
   Казалось бы, ничего опасного, ничего подозрительного. Но урод одним своим присутствием сковывал молодых людей, портил им аппетит. Родимцев, то и дело поглядывающий на берег, уловил стерегущие взгляды ольховского стукача. Тот будто фотографировал шалости хозяйки.
   Проголодавшиеся пловцы выбрались из воды. Обсохли на песке и прилегли к накрытому «столу».
   — За что будем пить? — шаловливо поглаживая по спине лежащего рядом парня, спросила Вавочка. — За природу?
   — Лучше — стандартный тост за любовь, — ответил Николай и тихо, едва слышно прошептал. — Ты не боишься, что Бобик обо всем доложит отцу?
   — О чем это — обо всем? — сделала непонимающий вид кокетка. — Разве мы с тобой… естествовались? Что-то я не заметила. И вообще, мне не пять лет, из детских штанишек мы с тобой выбрались, на горшке давно не сидим. Пусть докладывает. Узнаю — уши пришью к пяткам.
   Последнее сказано громче, с расчетом на подслушивание.
   — Говоришь, ничего предосудительного мы не делали? А как же, к примеру, расценить твои попытки забраться ко мне в плавки? — грубо конкретизировал Родимцев. Подождал и почти неслышно добавил. — Лично я не против, но без свидетелей и пастухов. Типа хваленного Бобика.
   Николай умолк, ожидая реакции на сделанное предложение. Если не последует гневной отповеди, он сегодня же вечером перебазируется в её постель. Пусть Ольхов подслушивает и подглядывает, все равно — заберется!
   Судя по нервной дрожи, пробежавшей по голому телу девушки, она все слышала и поняла. Похоже, отказа не предвидится. Пусть ничего не скажет — стыдливо покраснеет, метнет лукавый взгляд — даст знать: не против.
   Но Вавочка избрала другой вариант. Не отвечая ни да, ни нет, залпом, не чокаясь, выпила полную рюмку водки. Принялась за закуску. Дескать, ничего не расслышала, пусть повторит.
   Родимцев повторил бы — в более ясных выражениях, но с шампурами в руках к брезенту подошел Квазимодо. Увидев разворошенный стол, одобрительно что-то пробулькал
   — Боже мой, как вкусно пахнет! — вытирая рот краешком скатерти, проворковала Ольхова. — Спасибо, Бобик, спасибо, добрая собаченция. Век не забуду сегодняшнего пикника.
   Последняя фраза подброшена не услужливому слуге — адресована Родимцеву. Это и был ответ на его откровенное предложение. Дерзай, милый младенец, буду ожидать и надеяться.
   — Кстати, Бобик, не хочешь присоединиться к нашему с младенчиком тосту? За любовь, — полушутливо, полусерьезно предложила Ольхова. — Не вздумай ссылаться на возраст и разные болячки, с ним связанные. Как сказал всезнающий Александр Сергеевич, любви все возрасты покорны.
   — Спасибо, хозяйка, но здоровье не позволяет… Шавке, кажется, тоже, — предательски кивнул он на полную рюмку Родимцева.
   Вавочка возмущенно вскочила. Возмущение — явно показное, но изображено настолько талантливо, что Николай испугался. Кажется, приходит конец его безопасному проживанию в банкирском особняке.
   — Ты тоже отказываешься, младенчик? Ну-ка, выпей, пока я силой не вылила тебе в плавки этот божественный напиток!
   — Не пью. С детства не принимаю.
   Неожиданно Вавочка откинула голову и звонко расхохоталась.
   — Впервые вижу непьющего мужика… Ну, погоди!
   Неожиданно она прыгнула на спину лежащего Николая, сильно сжала пухлыми коленками его бока. Приговаривая — выпьешь, все равно выпьешь — ухватила за уши.
   Придуманное наказание пришлось парню по вкусу, он ответил таким же взрывом хохота, поднялся на четвереньки и пополз к берегу. Будто оседланный опытной наездницей горячий скакун.
   Рев моторов прервал развлечение. Вавочка резво спрыгнула с парня, недоуменно поглядела на опушку. Оттуда чертями из преисподней вырвались три черных мотоцикла.
   Остановились метрах в пятидесяти от пирующих. Трое рокеров освободились от касок.
   — Гляди, дружан, занято наше место. А ты говорил…
   — Ништяк, освободят. Сами не сделают — заставим.
   — А телку оприходуем. Гладкая, стерва, видно, непробованная.
   Мирно беседуют, не обращая внимания на пассажиров «форда». Будто их судьба давно решена.
   Кажется, произойдет стычка, подумал Родимцев. Парни настроены решительно, на очередную проверку не похоже. Намереваются не просто поучить — убить. А его вещи вместе с пистолетом сложены на заднем сидении машины. Услужливый Бобик постарался. Там же — платье Вавочки и её сумочка, в которой — Николай уверен — спрятан дамский пистолетик.
   Единственный ствол — у Бобика. Стрелковый тренер шагу не шагнет без оружия. Николай огляделся. Урода нигде нет. Неужели сбежал либо спрятался в кустах?
   Ага, вот где он! Бобик сидел в машине на подобии зверя, спрятавшегося в безопасную берлогу. Сидел и с любопытством глядел на разворачивающиеся события. Будто они не настоящие — заранее отрежиссированный тетральный спектакль.
   Судя по поведению ольховского секретаря, действительно — не настоящие. Значит, очередная проверка, задуманная хитроумным банкиром.
   — Сам слиняешь или помочь? — внешне миролюбиво обратился вожак банды к Родимцеву. На Ольхову не смотрел, с ней все ясно.
   — Часа через два уедем, — так же миролюбиво проинформировал Николай. — А что, место забито?
   — У нас все везде забито. А ты, фрайер вонючий, убирайся пока цел. Так и быть, не пустим под молотки.
   План операции возник неожиданно. У рокеров стволов не видно, значит, вооружены кастетами, металлическими палками и ножами. Выиграет тот, кто начнет схватку первым. Неожиданность — тоже оружие.
   Бледная Вавочка не захотела оставить своего телохранителя в одиночестве — стояла рядом, сжимая кулаки.
   — Шестерки Профессора или Гнома? — с неожиданной легкой хрипотцой в голосе спросила она. — Глядите, парни, как бы ваш босс не отлакировал вам глупые головы.
   Скорей всего, девушка рассчитывала на то, что упоминание кликух криминальных авторитетов напугает нападающих. Не получилось. Главарь рассмеялся и достал из-под полы куртки металлическую дубинку. Один его напарник надел на пальцы увесистый кастет, второй играет ножом. Подбросит — поймает, снова подбросит.
   И Родимцев решился.
   Прыгать на одном месте, размахивая руками — обречь себя на поражение. Этому хитрые японцы научили своих европейских коллег по восточному единоборству. В России орать и бегать-прыгать не принято — обычно идут в лоб, стенка на стенку.
   С диким криком, более похожим на рычание обозленного зверюги, Николай перекатился через голову, подпрыгнул. Снова упал, перекатился. Все эти, казалось бы, ненужные маневры позволили ему максимально приблизиться к нападающим, рассеять их внимание.
   Рокер с дубинкой не успел отреагировать и уклониться от удара ногой, за что и поплатился. Ступня угодила в точно намеченное место — по горлу.
   Все, один выбыл, с удовлетворением подумал бывший десантник, когда главарь согнулся вдвое и осел на траву.
   Особо разглядывать поверженного противника нет времени. Очередной перекат в сторону растерявшегося второго рокера. Снова подпрыгнув, Николай набросился на него, как обозленный дворовой пес на дразнящего его прохожего. Встречный удар кастетом пришелся в пустоту. Родимцев легко уклонился и отправил его обладателя в глубокий нокаут. Когда парень упал — безжалостно добавил — опять же по горлу.
   Третий издали бросил нож. Убедился — промазал, и побежал к мотоциклам. Упускать опасно — максимум через полчаса можно ожидать целой своры таких же черных дьяволов.
   Добежав до своего мотоцикла, рокер лихорадочно принялся его заводить. Ничего не получалось — машина недовольно фыркала и выпускала рыжие клубы ядовитого дыма.
   Килер полностью деморализован — сопротивления не предвидится. Ударом кулака Николай оглушил его и приволок к лежащим без признаков жизни приятелям. Вопросительно поглядел на хозяйку. На подобии гладиатора на арене римского цирка. Как прикажете? Ликвидировать или пощадить?
   Брезгливо обойдя вылезшего из машины уродливого секретаря, девушка покопалась в багажнике. Подала Родимцеву невесть для какой надобности лежащий там моток нейлонового шнура. Кивнула на валяющихся налетчиков.
   — Свяжи. Хочу побеседовать.
   Послушный телохранитель выполнил приказание — так плотно упаковал рокеров, что они сделались похожими на коконы шелкопряда. Израсходовал весь, немалый, запас шнура.
   — А топерь, прошу, посиди в машине. Прихвати с собой… этого.
   Не дожидаясь, когда его возьмут за шиворот и запихают в багажник, Бобик поспешно забрался на заднее сидение и затих. Родимцев устроился на водительском месте и с интересом глядел на Вавочку. Почему переговоры с бандитами окружены туманом секретности? Даже от человека, спасшего её от насилия. Похоже, в чертовом особняке все малозначащие события и ничего не говорящие беседы сопровождаются жесткими запретами.
   Ольхова наклонилась к главарю, похлопала его по щекам. Слева направо, потом — наоборот, справа налево. Голова рокера болталась, как под порывами ветра болтается привязанный воздушный шарик. Более сильные удары ни к чему не привели. Николай забеспокоился — уж не умер ли парень, не нарушил ли он что-нибудь в мерзкой его глотке.
   Опрокинутое на голову ведерко речной воды подействовало. У «трупа» открылись глаза. Он бессмысленно глянул на девушку, что-то прошептал. Она тихо спросила — ответил. Из машины ничего не слышно — будто работает телевизор с выключенным звуком.
   — Все, — устраиваясь рядом с Родимцевым, задумчиво проговорила Ольхова. — Можно ехать.
   — А как же рокеры? Может быть, развязать — пусть убираются.
   — Ни в коем случае. Пусть отдохнут — просветлеют мозги. Не бойся, Коленька, не подохнут.
   Уже не приывычной «младенчик» — жестковатое на вкус «Коленька»! Ну, ладно, Квазимодо, он то в чем провинился?
   — А как же быть с брезентом, посудой?
   Ответом — пренебрежительный взмах ручкой. Дескать, не думай о мелочах — вперед.
   Ехали молча. На заднем сидении что-то бормотал Бобик. Оправдываясь, ссылался на оставленный дома ствол, на физическую слабость, которая не позволила, дескать, ему принять участие в короткой схватке.
   — Заткнись… насекомоядное! — зло прошипела банкирша, не оборачиваясь. — От тебя дерьмом прет, не забудь дома сменить бельишко.
   — Ну, ты, шал…
   Договорить Бобик не успел — ствол дамского пистолетика заткнул ему рот. Не в переносном — буквальном смысле слова. Но и этого восклицания для Родимцева было достаточно.
   С хозяйкой так не разговаривают.
   Очередная загадка…

Глава 13

   Бобик исчез — или забрался в свою нору и там зализывает синяки на поврежденном самолюбии, либо пополз к ногам банкира, докладывать о выполнении полученного задания.
   Не попрощавшись с сопровождающими, Ольхова заперлась в своих аппартаментах. Огоаничилась легким наклонение гордой головки.
   У себя в комнате Родимцев разделся и встал под душ. Сначала попарился под крутым кипятком, потом резко сменил его на обжигающий холод. Снова раcпарился, и снова охладил разгоряченное тело. Постепенно восстановил душевное спкойствие.
   Не натягивая плавок, достал из холодильника пару банок холодного пива — единственный алколгольный напиток, употребление которого позволял себе. И завалился на диван, положив ноги на его спинку.
   Основной вывод из происшедших событий — рокеры не собирались его мочить. Иначе, они сделали бы это не сходя со своих громоподобных мотоциклов — расстреляли бы троих отдыхающих из автоматов. Да и холодное оружие больше демонстрировали, нежели готовились его использовать. Выразительно подбрасывали и ловили, играли, будто пискун погремушкой.
   Значит, истоки непонятного нападения следует искать в другом. Избить за какую-нибудь допушенную провинность, предупредить. Невольно вспомнилась сценка возле пруда напротив дома Симки. Тогда шестерки Антона точно так же поучили настырного парня.
   Многозначительное подмигивание Рекса перед тем, как «фордмк» покинул территорию особняка, суматошное поведение Бобика, который ежеминутно поглядывал на часы, задумчивость Вавочки после короткого допроса вожака рокеров. Все это подтверждает мысль о заранее подготовленном наезде.
   Медленно, торжественно темнело. На стене репинские бурлаки продолжали тянуть тяжело груженное судно. За картиной беззвучно трудился подслушивающий микрофон.
   Николай поднялся, ударом ноги отшвырнул в угол пустые банки из-под пива. Достал из холодильника новые. Заодно — запечатанную, нетронутую бутылку армянского коньяка. Задумчиво подбросил её, поймал, поддержал перед глазами, будто прочитал надпись. И вернул в холодильник — не стоит ради дальнейшего успокоения нарушать традицию.
   Натянул свежие плавки и возвратился на диван.
   Кто же автор сегодняшнего происшествия?
   Профессор и Гном отпадают — не тот расклад, с ними у Вавочки достигнута полная договоренность. Госбезопасность? Тоже не подходит. Во первых, после вербовки Родимцев превратился в их сотрудника, во вторых, нападение на рядового, бесправного телохранителя для силовой структуры слишком примитивно.
   Остается один единственный человек. Ольхов. И причина тоже — на виду: слишком близкие отношения дочери с её любимым телохранителем. Устные предупреждения не повлияли, авось, повлияют силовые приемчики. Вещественные доказательства тоже имеются.
   Трусливое поведение Бобика, который трусом, по мнению Николая, никогда не был. Скорее всего, доверенный представитель заказчика проверял поведение килеров. Как те выполнили порученную им «работу», заслужили ли потраченных денег?
   Правда, могущественный мультимиллионер может расправиться с неугодным слугой другими методами. Скажем, заковать в наручники, опустить в секретную комнату подвала и там вволю натешиться. Подумал так Родимцев и сразу отверг нелепую мысль.
   Наезд на отдыхаюшую компанию, наверняка, задуман, как воспитательное мероприятие. Показать тому же Бобику, что ему грозит при малейшей попытке неповиновения. Одновременно, ещё раз продемонстрировать дочери всевластность отца. Пусть только попробует посамовольничать. Один телохранитель уже исчез, второй — на грани исчезновения.
   Все правильно, все логично!
   Когда Родимцев мысленно окончательно утвердился в продуманной версии, он сразу успокоился.
   Все было бы гладко, если бы не… Вавочка. Она никак не вписывается в разработанную схему. Не верится, что экстравагантная и своевольная девица вместе с отцом подготовила наезд рокеров. Никак не верится!
   Значит, для того, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, нужно поговорить с девушкой, поглядеть в её озорные, но чистые глаза. Язык может сказать неправду, глаза не скажут.
   Пиво кончилось. Распечатывать коньяк Николай не стал — пусть стоит для гостей. Заглянет Вавочка — с удовольствием отведает. За окном печально выла дворняга. Будто просилась в особняк. Над в»ездными воротами горит неяркий фонарь.
   Время — два часа ночи, но Родимцев не хотел откладывать принятое решение поговорить с хозяйкой. Если верить ей, раньше четырех она не ложится. Побалдеет, жадно впитывая в себя сексуальные вывихи Плейбоя либо — Про это, потом поинтересуется ещё какой-нибудь пошлятиной.
   Вместо этого ей будет предложено более интересное времяпровождение — откровенная беседа.
   Николай поспешно натянул джинсы, сунул босые ноги в новые, жестковатые тапочки. Еще один подарок заботливой банкирши. И осторожно выглянул в коридор.
   Его комната — рядом с аппартаментами Вавочки. Дальше — вход в тупиковое обиталище Ольхова. Своего рода — элитная часть особняка. Видимо, поэтому днем и ночью здесь разгуливает охраник с короткоствольным автоматом. Днем что-то жует, запивая «кока-колой», вечерами и ночами зевает.
   На этот раз охранника не было. Подозрительно, конечно, не без этого, но — ничего страшного. Сменщик дневного телохранителя мог заболеть, его могли отпустить на побывку к матери либо к жене. В конце концов, никому не нужный «пост» могли просто прикрыть. Периметр парковой зоны охраняется не только патрулями, но и колючкой под током, в вестибюле — ещё одна линия охраны. Зачем, спрашивается, держать ещё одного человека?
   Во всяком случае, полумягкий стул в нише напротив дверей хозяйской дочери пустует. Родимцев минут десять постоял, всматриваясь в полутемный тоннель коридора. Потом подобрался к заветной двери.
   И отпрянул! Будто услышал тиканье в подложенном взрывном устройстве.
   За дверью — приглушенные голоса. Вавочкин — мелодичный, насмешливый — и мужской, хриповатый. Мужчина в женском тереме в два ночи? Неожиданная ревность, будто рашпилем, прошлась по сердцу и оно отозвалось болезненным стоном.
   Едва успел ревнивец укрыться в нише, дверь открылась. Появился… Ольхов. В халате, расписанном золотыми и серебряными драконами. Халат распахнут, из-под него выглядывает мускулистая грудь, поросшая черными волосами, такие же крепкие ноги.
   Интересное время для воспитательного разговора с дочеоью, подумал Николай с облегчением. Ревновать к родному отцу глупо. К тому же, в каждой семье — свои правила и привычки. Одни общаются за завтраком, вторые — за ужином, почему бы Ольховым не коротать вместе ночи?
   — Сегодня ты была необычно холодна, — недовольно, вполголоса, брюзжал банкир. — Уж не новый ли телохранитель — причина?
   — Оставь Николая в покое. Между нами ничего не было, он ни в чем не виноват. И, вообще, прошу убрать от него подальще своих вонючих кровососов.
   — Кого ты имеешь в виду?
   — Не притворяйся, дерьмовый твой рокер во всем признался. Ты меня знаешь — пристрелю. И себя — тоже.
   На предательство рокера Ольхов не отреагировал. Но про себя, наверняка, вынес ему смертный приговор. Едва заметная улыбка пробежала по тонким губам. Он приподнял головку любовницы, внимательно вгляделся. Потом так же осторожно прикоснулся губами к её губам. Родимцеву показалось — Вавочка вздрогнула. Не от страстного порыва — от брезгливости.
   — Знаю, пристрелишь, — насмешливо наклонил голову. — У тебя не заржавеет. Впрочем, почему-то я тебе верю… Если между тобой и приблудным парнем ничего не было — уберу, успокойся, милая, Шавке ничего не грозит… Пока не грозит, — зловеще уточнил финансист. От этой короткой фразы подслушивающий парень похолодел. — И все же, откуда непонятная холодность? Раньше — пылала, как печка, а сегодня…
   — Просто — устала…
   Очередная насмешливая улыбка исказила сухощавое лицо банкира. Похоже, он не верит ни одному слову Вавочки. Доверие, о котором только-что заявил — притворное, хитрый ход многоопытного дельца.
   — Усталость — твоя проблема, — сухо поставил он диагноз. Настолько сухо, что девушка снова вздрогнула. На этот раз — от испуга. — Кажется, я заслужил большего. Сама знаешь, твои ласки оплачены по самой высокой цене: удочерил, сделал богатой наследницей, живешь, как хочешь, деньги швыряешь налево и направо. Ни в чем тебе не отказываю… А кем ты была до переселения в особняк? Обычной проституткой, обслуживающей стариков и малолеток… Помнишь?
   Опущенная головка девушки гордо поднялась, руки сошлись на высокой груди. Будто она приготовилась к защите.
   — Да, была падшей женщиной — жизнь заставила. Ты намереваешься оскорбить меня? Ничего не получится, у меня и без твоих мерзких словечек вся душа в синяках… Но не все покупается и продается.
   В голосе — усталость и безнадежность. Но не это поразило Родимцева. Значит, своевольная и дерзкая девица — никакая не дочь богатого банкира. Бывшая проститутка просто куплена им за немалую цену. Если вдуматься, за бесценок. Ибо завещание легко аннулировать, переделать, останется удочеренная телка при своих интересах.
   Не наговорились в постели, беседуют при открытых дверях, в ночном, полутемном коридоре. Впрочем, по опыту любовных общений с Симкой парень уяснил — на простынях, как правило, помалкивают, сексуальные упражнения не терпят разговоров.
   Удивительно, но случайное воспоминание о ночах в симочкиной квартире не укололо ни болью, ни ревностью. Неужели он выздоровел? Или начинает выздоравливать? Похоже — начинает. И лекарство — на виду: крикливая, сумасбродная, заботливая телка. Та самая, которая только-что ерзала под банкиром.
   Вместе с чувством гадливости Николай ощутил и благодарность, и жалость. Благодарность за то, что Вавочка не побоялась заступиться за него, жалость — из-за нелегкой её судьбы.
   — Глупости! — пренебрежительно отмахнулся банкир. — Все зависит от цены. Старая истина. Скажем, купил я контрольный пакет акций алюминиевого завода. На первый взгляд, дорого, баснословно дорого, но в будущем прибыль с лихвой компенсирует первоначальные затраты. Так и с тобой. Хочешь получить наследство — ласкай погорячей, не хочешь — будь холодна, как сегодня.
   Условия поставлены, согласия или несогласия не требуется. Ибо отказаться Вавочка не может — обиженный любовник мигом заменит её другой телкой, более покладистой.
   Девушка промолчала. А что она могла ответить?
   Банкир демонстративно запахнул халат и, постукивая спадающими тапочками, ушел к себе. Вавочка проводила его брезгливым взглядом, вытерла выступившие злые слезы и захлопнула дверь. Послышался звук поворачиваемого в замке ключа.
   Родимцев возвратился в свою комнату. Его лихорадило, в горле застрял упругий ком, который мешал дышать…
   Остаток ночи Николай проворочался на постели без сна. Взбудораженный мозг рисовал картинки, одна другой мрачней. И — анализировал, сопоставлял, отбрасывал разные варианты поведения.
   Виделась Вавочка в больнице, когда она организовывала консилиум у постели матери. А вот — она же сидит верхом на полуголом парне, стиснув его бока пухлыми коленками. И — смеется, смеется. Радостно и задорно. В минуту опасности, не побоялась встать рядом с телохранителем лицом к лицу с вооруженными рокерами…
   Но нельзя же так просто забыть и о сценке в ночном коридоре, выбросить её из памяти!
   Что же делать?
   Родимцев все же распечатал заветную бутылку армянского коньяка. Заранее морщась, выпил полстакана. Сделалось легче, в голове перестали меняться тусклые кадры. Организм, видимо, понял состояние хозяина, не ответил тошнотой.
   Прежде всего, не показать богатому рабовладельцу, что его бесправный слуга знает об истинном раскладе взаимоотношений Ольхова и его мнимой дочки. Не дай Бог, заподозрит — расправится и с Родимцевым, и, что намного страшней, с любовницей. Похоже, у засушенного банкира — ни жалости, ни честности. Все это вырезано в тот день, когда он вступил на скользкую тропу банковского бизнеса.
   Ну, ладно, актерским мастерством Бог Николая не обделил, положил с избытком. Он выдержит и это испытание — не сломается. А вот что делать потом — сплошная, непроглядная темнота. Сбежать вместе с Вавочкой? Куда, на какие башли? Кто приютит бездомную парочку, где отыскать спонсора, который станет кормить и поить их?
   Зарплату телохранители не получают — по словам Рекса, заработанные ими деньги отправляются на банковские счета. Жилье, кормежка, одежда — бесплатные, какого рожна ещё нужно? Поэтому никто из парней не качал права, не требовал выплат.
   А Вавочка привыкла к безбедному существованию, когда в дамской сумочке всегда — толстая стопка «зеленых», которые она, не задумываясь разбрасывает налево и направо. Согласится ли ограничивать себя, или, как Симка, потребует за ласки и нежность достойной оплаты?
   Выход единственный — не подгонять события, дать им возможность развиваться. Одновременно, искать пути выхода из, прямо скажем, тупиковой обстановки. Авось, появится какой-нибудь периферийный, не московский, фирмач, который возьмет Николая и его спутницу на работу. Кем угодно — телохранителем, продавцом, килером.
   Утром, очухавшись от фантастических видений, Родимцев, как всегда, убрал постель и расположился с гантелями и гирей напротив раскрытого окна. Пересилил нежелание накачивать мускулы. Не расквашиваться, держать себя в форме!
   Но для упражнений с гирями и гантелями ему чего-то нехватало, какой-то малости.
   Ах, вот оно что — пустует кресло, в котором обычно располагается зрительница! Неужели Вавочка так и не появится?
   Не появилась.
   Пришлось сделать гимнастику в сокращенном варианте. Так же поспешно парень принял контрастный душ, докрасна растер тело жестким полотенцем. Ну, ладно, телка на смотрины не пришла, но, вдруг, пригласит вместе позавтракать?