— Сам же ты упрекал меня в излишнем внимании, которое я оказываю фирме Столярова. А сам навещаешь ее, крутишься-вертишься вокруг…
— Просто ремонтировал «жигуленок»…
— Заодно рвался в таинственную дверь, обхаживал Столярова, бродил по ремонтному цеху… За кого ты меня принимаешь?
Гремин поднял голову, рассмеялся и выбросил белый флаг — салфетку, из тех, которые упрямо подавала друзьям Симочка.
— Сдаюсь на милость победителя. Учти, пленных и явившихся с повинной не судят. Тем более, что мы с тобой проводим сейчас совсем другое расследование. Ковыряться в серегинском дерьме — не по чину. Пусть сам нюхает. Дай Бог, разобраться с Коломиным и получить договорные денежки…
— Значит, клянешься отстать от Столярова и его работяг?
— Сказал ведь уже… Клянусь!
— А я вот такой клятвы дать не могу. Потому что нутром чую связь между автосервисом, убийством двух человек и нападением на нашего клиента… Точно так же не собираюсь отстать от Петра. Как хочешь, но личность он замаранная. Руки чешутся отмыть и разглядеть поподробней…
— Но это не наше с тобой дело! Пусть занимается МВД со своим аппаратом. Они за это получают деньги, а у нас в кассе одни мыши друг за дружкой гоняются…
— Все равно не отступлю! Петька — мой «новорожденный», я спас его от бандитской пули, значит, разбираться, кого уберег, предстоит по всем божеским законам мне.
— Интересно, каким способом ты хочешь проверить своего «ребенка»? Слежку организовать? Так подполковник и меня и тебя знает, будто офицеров своего отдела. Мигом вычислит. Обозлится и вполне может организовать отзыв лицензии…
Симочка впитывала все новые и новые сведения. Соответственно, в ней укреплялось недавно принятое решение. Поможет ребятам и одновременно докажет, что она вовсе не теленок, потерявший материнское вымя, а равноправный партнер. Пусть даже в официальном ранге секретарши…
И все это произойдет, если ей удастся «расколоть» Серегина.
Глава VII
1
2
3
4
— Просто ремонтировал «жигуленок»…
— Заодно рвался в таинственную дверь, обхаживал Столярова, бродил по ремонтному цеху… За кого ты меня принимаешь?
Гремин поднял голову, рассмеялся и выбросил белый флаг — салфетку, из тех, которые упрямо подавала друзьям Симочка.
— Сдаюсь на милость победителя. Учти, пленных и явившихся с повинной не судят. Тем более, что мы с тобой проводим сейчас совсем другое расследование. Ковыряться в серегинском дерьме — не по чину. Пусть сам нюхает. Дай Бог, разобраться с Коломиным и получить договорные денежки…
— Значит, клянешься отстать от Столярова и его работяг?
— Сказал ведь уже… Клянусь!
— А я вот такой клятвы дать не могу. Потому что нутром чую связь между автосервисом, убийством двух человек и нападением на нашего клиента… Точно так же не собираюсь отстать от Петра. Как хочешь, но личность он замаранная. Руки чешутся отмыть и разглядеть поподробней…
— Но это не наше с тобой дело! Пусть занимается МВД со своим аппаратом. Они за это получают деньги, а у нас в кассе одни мыши друг за дружкой гоняются…
— Все равно не отступлю! Петька — мой «новорожденный», я спас его от бандитской пули, значит, разбираться, кого уберег, предстоит по всем божеским законам мне.
— Интересно, каким способом ты хочешь проверить своего «ребенка»? Слежку организовать? Так подполковник и меня и тебя знает, будто офицеров своего отдела. Мигом вычислит. Обозлится и вполне может организовать отзыв лицензии…
Симочка впитывала все новые и новые сведения. Соответственно, в ней укреплялось недавно принятое решение. Поможет ребятам и одновременно докажет, что она вовсе не теленок, потерявший материнское вымя, а равноправный партнер. Пусть даже в официальном ранге секретарши…
И все это произойдет, если ей удастся «расколоть» Серегина.
Глава VII
1
Взаимовыгодное сотрудничество Руслана и Серегина началось необычно и одновременно буднично. Однажды один из офицеров отдела, лейтенант Саша Адилов, передал начальнику просьбу о встрече с человеком, который желает вручить органам важную информацию. Естественно, не бесплатно. Причем не кому-нибудь, а именно подполковнику Серегину, и не как-нибудь, а при встрече.
— О чем, не знаешь?
— Не говорит. Скрытый, паскуда… Да вы не бойтесь, я буду рядом, в случае чего — прикрою…
Саша отлично изучил характер шефа. Серегину повсюду мерещились ловушки, засады, он до нервной дрожи боялся покушения. Чтобы замаскировать от подчиненных и коллег необычный для офицера его ранга панический страх, подполковник изображал этакую лихость, отвагу. Причем делал это настолько искусно, что никому в голову не приходила мысль об измучившей его трусости.
— Пора знать — никого не боюсь, — вскинув голову, будто строевой конь, услышавший призывный сигнал трубы, прорычал Серегин. — Когда и где состоится встреча?
— Думаю, лучше всего — на нашей конспиративной квартире в Тестовском переулке.
Предложение обнадеживало. Возле стандартной «хрущобы», каких в Москве — тысячи, легко организовать негласную охрану. Рядом держать надежного Адилова. Полная безопасность.
— Согласен. Организация встречи — за тобой. Действуй.
Во время обеденного перерыва Серегин в сопровождении лейтенанта приехал в Тестовский переулок. Машину оставил за углом. До знакомого дома — пешком. Заодно оглядели охрану. На одном углу — оперативник, на другом — второй. Возле подъезда целуется парочка — оба из его отдела
Пытаясь скрыть от подчиненного нервное напряжение, подполковник говорил не переставая. По обыкновению — короткими, рублеными фразами. Вспоминал бурное прошлое, когда доводилось бывать в опаснейших ситуациях, пройти через кровавые стычки.
Лейтенант вежливо слушал, иногда поддакивал или изображал восторг. На самом деле, почти всем в отделе известно, что ни в каких стычках Серегин не бывал, все это выдумано. По одной простой причине — служил тогда подполковник в паспортном отделе и «сражался» только с бланками и бумагами.
Но сказать такое — нажить смертельного врага. Вот и поддакивал Адилов, вот и удивлялся отваге начальника.
Ровно в половине второго появился посетитель.
Скинув в передней мокрый плащ, долго шаркал подошвами о половик. До того долго, что нетерпеливому Серегину показалось — протер подметки до стелек.
— Кончай придуряться! — крикнул он, не поднимаясь со стула. — Некогда мне. Проходи. Кто такой?
Адилов — рядом. Сидит возле столика с графином воды и телефонным аппаратом, прикрыв скучающее лицо развернутой газетой… Классическая поза начальника, присутствующего при допросе. Серегин краем глаза видел лейтенанта, и это внушало ему уверенность.
— Почему молчишь? Трусишь? Долго мне ожидать?
Руслан медленно прошлепал к обеденному столу, положил перед Серегиным объемистый пакет, развернул его…
Господи, деньги! Много-то как! Сложены в две стопки, каждая аккуратно перевязана…
Подполковник обомлел. Во рту пересохло, в глазах замелькали черные точки, в коленях — дрожь…
До чего же неосторожен посетитель… Разве можно так, при лейтенанте, открыто?… Придется задержать преступника, имеющего наглость всучить взятку начальнику отдела… Задержать? Значит, сдать деньги в кассу…
— Вот!
Руслан ограничился одним гортанным восклицанием. То ли подчеркнул им свою щедрость, то ли восхитился обилием зеленых купюр.
Рябь в глазах не проходила. Наоборот, усилилась. Заломило в висках… Неужели придется отказаться от немыслимой суммы? Ведь от него ничего не требуют — возьми, пользуйся…
— Не сомневайтесь, товарищ подполковник, все останется между нами, — шептал на ухо лейтенант. — Берите, не сомневайтесь…
Серегин не знал, что верный Адилов, которому он полностью доверял, давно уже — человек Руслана… «До чего же преданный офицер, — думал он. — Ради начальника готов на преступление… Нужно поощрить его, походатайствовать о присвоении внеочередного звания, повысить в должности…»
А в глазах — то раздваиваются, то снова сливаются пачки денег… Больших денег…
Сомнения раздирали Серегина. С одной стороны, пачки, словно сильный магнит, притягивали его, с другой — на карту поставлена вся его жизнь. Если это — ловушка, подстроенная завистниками — разжалование, тюрьма…
Рука Петра Васильевича, крадучись, поползла по поверхности стола. Между замаскированной кнопкой вызова и пакетом с деньгами. Нажмешь кнопку — в соседней квартире раздастся сигнал тревоги, и в конспиративку ворвутся оперативники.
Руслан так же медленно подобрался к ножу, спрятанному под ветровкой, Адилов положил ладонь на рукоять пистолета. Все решали мгновения.
Вдруг Серегин быстрым движением смахнул деньги в подставленный «дипломат».
Вздох облегчения. Сделка состоялась.
Пойти на рискованную операцию Руслана заставил неожиданный арест Мамеда. Не потому, что он так уж любил остроглазого помощника, нет. Слишком много тот знал. Если ментам удастся расколоть — рухнет выверенная временем система, а самому Руслану не миновать вышки. По совокупности совершенных им тяжких преступлений.
Вот и пришлось рискнуть…
Руслан славился осторожностью и звериным чутьем. Любую опасность обходил, будто кабан западню. Никогда две ночи подряд не ночевал в одном месте — менял «берлоги» чуть ли не ежедневно.
— Понимаешь, подполковник, и для меня, и для тебя будет лучше, если знать о нашем… знакомстве станут только двое: я и Мамед…
— Столяр знает? — вмешался Мамед, органически не переваривающий главного советника босса.
— Помолчи, немытая рожа! — злобно ощерился Руслан. Разговор происходил в задних комнатах автосервиса, и человечек, как всегда, охранял шефа.
— А-а, Столяр! Это директор-владелец мастерской, — объяснил он Серегину. — Подставная, понимаешь, фигура, к нашему бизнесу отношения не имеет. Ни о чем не догадывается… Не волнуйся, пожалуйста, не переживай… Работает Столяр в своем зале — вот и пусть работает… А Мамедка — трепло, я ему язык отрежу и к ушам пришью… Понимаешь?
Подполковник ничего не понял… Одно ясно — он запутался…
— О чем, не знаешь?
— Не говорит. Скрытый, паскуда… Да вы не бойтесь, я буду рядом, в случае чего — прикрою…
Саша отлично изучил характер шефа. Серегину повсюду мерещились ловушки, засады, он до нервной дрожи боялся покушения. Чтобы замаскировать от подчиненных и коллег необычный для офицера его ранга панический страх, подполковник изображал этакую лихость, отвагу. Причем делал это настолько искусно, что никому в голову не приходила мысль об измучившей его трусости.
— Пора знать — никого не боюсь, — вскинув голову, будто строевой конь, услышавший призывный сигнал трубы, прорычал Серегин. — Когда и где состоится встреча?
— Думаю, лучше всего — на нашей конспиративной квартире в Тестовском переулке.
Предложение обнадеживало. Возле стандартной «хрущобы», каких в Москве — тысячи, легко организовать негласную охрану. Рядом держать надежного Адилова. Полная безопасность.
— Согласен. Организация встречи — за тобой. Действуй.
Во время обеденного перерыва Серегин в сопровождении лейтенанта приехал в Тестовский переулок. Машину оставил за углом. До знакомого дома — пешком. Заодно оглядели охрану. На одном углу — оперативник, на другом — второй. Возле подъезда целуется парочка — оба из его отдела
Пытаясь скрыть от подчиненного нервное напряжение, подполковник говорил не переставая. По обыкновению — короткими, рублеными фразами. Вспоминал бурное прошлое, когда доводилось бывать в опаснейших ситуациях, пройти через кровавые стычки.
Лейтенант вежливо слушал, иногда поддакивал или изображал восторг. На самом деле, почти всем в отделе известно, что ни в каких стычках Серегин не бывал, все это выдумано. По одной простой причине — служил тогда подполковник в паспортном отделе и «сражался» только с бланками и бумагами.
Но сказать такое — нажить смертельного врага. Вот и поддакивал Адилов, вот и удивлялся отваге начальника.
Ровно в половине второго появился посетитель.
Скинув в передней мокрый плащ, долго шаркал подошвами о половик. До того долго, что нетерпеливому Серегину показалось — протер подметки до стелек.
— Кончай придуряться! — крикнул он, не поднимаясь со стула. — Некогда мне. Проходи. Кто такой?
Адилов — рядом. Сидит возле столика с графином воды и телефонным аппаратом, прикрыв скучающее лицо развернутой газетой… Классическая поза начальника, присутствующего при допросе. Серегин краем глаза видел лейтенанта, и это внушало ему уверенность.
— Почему молчишь? Трусишь? Долго мне ожидать?
Руслан медленно прошлепал к обеденному столу, положил перед Серегиным объемистый пакет, развернул его…
Господи, деньги! Много-то как! Сложены в две стопки, каждая аккуратно перевязана…
Подполковник обомлел. Во рту пересохло, в глазах замелькали черные точки, в коленях — дрожь…
До чего же неосторожен посетитель… Разве можно так, при лейтенанте, открыто?… Придется задержать преступника, имеющего наглость всучить взятку начальнику отдела… Задержать? Значит, сдать деньги в кассу…
— Вот!
Руслан ограничился одним гортанным восклицанием. То ли подчеркнул им свою щедрость, то ли восхитился обилием зеленых купюр.
Рябь в глазах не проходила. Наоборот, усилилась. Заломило в висках… Неужели придется отказаться от немыслимой суммы? Ведь от него ничего не требуют — возьми, пользуйся…
— Не сомневайтесь, товарищ подполковник, все останется между нами, — шептал на ухо лейтенант. — Берите, не сомневайтесь…
Серегин не знал, что верный Адилов, которому он полностью доверял, давно уже — человек Руслана… «До чего же преданный офицер, — думал он. — Ради начальника готов на преступление… Нужно поощрить его, походатайствовать о присвоении внеочередного звания, повысить в должности…»
А в глазах — то раздваиваются, то снова сливаются пачки денег… Больших денег…
Сомнения раздирали Серегина. С одной стороны, пачки, словно сильный магнит, притягивали его, с другой — на карту поставлена вся его жизнь. Если это — ловушка, подстроенная завистниками — разжалование, тюрьма…
Рука Петра Васильевича, крадучись, поползла по поверхности стола. Между замаскированной кнопкой вызова и пакетом с деньгами. Нажмешь кнопку — в соседней квартире раздастся сигнал тревоги, и в конспиративку ворвутся оперативники.
Руслан так же медленно подобрался к ножу, спрятанному под ветровкой, Адилов положил ладонь на рукоять пистолета. Все решали мгновения.
Вдруг Серегин быстрым движением смахнул деньги в подставленный «дипломат».
Вздох облегчения. Сделка состоялась.
Пойти на рискованную операцию Руслана заставил неожиданный арест Мамеда. Не потому, что он так уж любил остроглазого помощника, нет. Слишком много тот знал. Если ментам удастся расколоть — рухнет выверенная временем система, а самому Руслану не миновать вышки. По совокупности совершенных им тяжких преступлений.
Вот и пришлось рискнуть…
Руслан славился осторожностью и звериным чутьем. Любую опасность обходил, будто кабан западню. Никогда две ночи подряд не ночевал в одном месте — менял «берлоги» чуть ли не ежедневно.
— Понимаешь, подполковник, и для меня, и для тебя будет лучше, если знать о нашем… знакомстве станут только двое: я и Мамед…
— Столяр знает? — вмешался Мамед, органически не переваривающий главного советника босса.
— Помолчи, немытая рожа! — злобно ощерился Руслан. Разговор происходил в задних комнатах автосервиса, и человечек, как всегда, охранял шефа.
— А-а, Столяр! Это директор-владелец мастерской, — объяснил он Серегину. — Подставная, понимаешь, фигура, к нашему бизнесу отношения не имеет. Ни о чем не догадывается… Не волнуйся, пожалуйста, не переживай… Работает Столяр в своем зале — вот и пусть работает… А Мамедка — трепло, я ему язык отрежу и к ушам пришью… Понимаешь?
Подполковник ничего не понял… Одно ясно — он запутался…
2
Глубинные помещения бывшего лабораторного корпуса Серегин посещал редко. Только по приказу-приглашению. Выражаясь военным языком, там находился мозговой центр банды Руслана, его «главный штаб». Запертые на внутренние или даже на висячие замки помещения вовсе не пустовали. Когда работники автомастерской расходились по домам, они открывались и начинали «работать».
Почти все комнаты имели определенное назначение. Склады, в которых хранилось награбленное. Помещения со стенами, облицованными белой плиткой, предназначались для пыток заложников. Комнаты, где их держат.
Часть корпуса предназначена для отдыха и развлечений. Конечно, не работяг. В сауне, бассейне, кокетливо убранных апартаментах, предназначенных для дружеских попоек, пьянствовали и развлекались Руслан и его приближенные.
С некоторых пор в их число включили подполковника Серегина…
Поздним вечером, переодетый в штатское, он приехал по приказу-приглашению главы «фирмы». Официально — для отдыха. Но Петр Васильевич привык к тому, что причина вовсе не в предстоящем «расслаблении». Он зачем-то понадобился, ожидает новое задание и… новые деньги. Руслан не скупился — платил щедро, пачками, не считаясь с затратами. Услуги подполковника он высоко ценил.
На душе было тоскливо.
Серегин понимал, не мог не понимать, что добром его связь с бандой не кончится. Минует необходимость — подыщут другого человека, может быть, более высокого ранга, и отправят ненужного по проторенной дорожке на кладбище. Выбросят, будто высосанный лимон, в помойное ведро.
Или — еще страшней! — вычислят сыщики предателя…
Отказаться? Сбежать в другой город, на Север или на Дальний Восток… Глупо! Руки у Руслана длинные — разыщет даже на любом необитаемом острове, и тогда никто и ничто его не спасет. Не укроют ни рыбные промыслы, ни таежная глухомань…
Трус всегда слабоволен, а слабовольный человек — труслив… Старая истина. Она особенно страшна для человека, знающего этот свой недостаток, но не видящего путей избавления от него. Кроме одного — самоубийства. Выстрелить в рот или броситься головой вниз с десятого этажа? Но и на такое «геройство» Серегин не способен.
Лучше жить сегодняшним днем, надеяться на судьбу-индейку и на счастливый случай. Повяжут Руслана и его банду? А что это изменит? Появится новый Руслан, либо Дмитрий, либо Николай. Примет по «наследству» от почившего босса его информатора — все повторится. Не исключено — в худшем варианте…
Дорога к автосервису показалась невероятно длинной. Отвык подполковник ездить на общественном транспорте. Мучился от многолюдья, нестерпимых запахов пота, выхлопных газов. Про себя крыл отборным матом ползущий автобус.
Наконец, остановка — «Институт». Та самая, возле которой машина сбила несчастного автослесаря.
По тротуару он не пойдет — знает малозаметную тропинку, петляющую между беспорядочно растущими деревьями. Она упирается в фасад лабораторного корпуса. Нынешней автомастерской по ремонту иномарок.
Ворота закрыты, двери — тоже. На мокрой от недавнего дождя площадке — пусто.
Серегину известен еще один вход в здание, за углом. Побитая временем и людьми, некрашеная дверь, за ней всегда дежурит один из руслановских телохранителей.
Только бы не Мамед! Взгляд первого телохранителя и исполнителя приговоров — острый, будто лезвие наточенного ножа. Он никому не доверяет, все у него на подозрении. Один жест Руслана решает судьбу приговоренного. Ибо вслед за этим жестом — молниеносный удар мамедовского ножа.
Юркий кавказец всегда при деле. То сопровождает босса, то ходит по пятам за Серегиным или Столяровым, то подсматривает за трудягами…
Слава Богу, не Мамед! Тот — маленький, шустрый, а за дверью — здоровенный мужик с руками-кувалдами, в которых автомат — детская игрушка.
— Рад видеть тебя, Петенька! — протянул пухлую ладошку Руслан, едва Серегин переступил порог комнаты. — Соскучился, понимаешь? А вот ты не скучаешь, забыл о кунаке, раскручиваешь свои ментовские карусели… Скажи, пожалуйста, скучал или нет?
— Времени нет скучать… Работы много…
— Для друга-кунака мог бы и найти время… Ладно, шучу… Один я, понимаешь, один, как гора Эльбрус… Знаешь такую? Ты забыл, Столяр машины ремонтирует…
Руслан говорил долго и нудно, жалуясь на всех окружающих, на судьбу, на неудачи в бизнесе. Особую порцию жалоб — в адрес Столярова. Видимо, тот ему крепко досадил.
Загадочная все же личность этот Столяров!
Ни разу Серегин не встречал его в потаенных помещениях — ни в сауне, ни в бассейне, ни за пиршественным столом. Впечатление, будто Руслан скрывает от всех, включая Серегина, владельца автосервиса.
Один раз Петр Васильевич не сумел пересилить приступа любопытства и прямо спросил Руслана: кто такой Столяров?
— Столяр? — рассмеялся босс. — Трудяга-мужик! Это мы с тобой, понимаешь, балдеем, а ему балдеть некогда… А ты почему спрашиваешь? — подозрительно спросил он, впиваясь цепким взглядом в подполковника. Будто просвечивая того рентгеном. — Много знать — вредно для пищеварения, понимаешь? Пожалуйста, не спрашивай, а? То, что можно, сам расскажу.
— Да я просто поинтересовался. Мне-то что до вашего Столярова.
— То-то, — удовлетворенно промычал Руслан, отводя взгляд в сторону. — Учти, Петенька, меньше знаешь — дольше проживешь… Ладно, так и быть, скажу. Столяр — наше прикрытие, понимаешь? Сам он — чистенький, гладенький, без пятнышка. На зоне не парился, ментовских палок не отведал. Сам ничего не знает, не ведает… Прошу, очень прошу тебя, пожалуйста, не болтай про Столяра…
Давнишний разговор вспомнился и исчез. Будто подполковник сам себя предупредил: держи, Петр, язык за зубами, больше слушай, меньше говори…
Пока Серегин припоминал напряженный диалог с Русланом, тот продолжал изливать душу. Теперь уже в адрес погибшего Воронова.
— … Горе у нас сегодня, Петенька, понимаешь, горе. Поминки справляем по безвременно ушедшему Воронку… Знаешь, какой был мужик, какой специалист! Ни один сейф не оставался целым под его руками. Понимаешь? Правда, с бизнесменами говорить Генка не мог, крови не переносил. По этой части Мамед — академик. Воронок — маменькин сынок — дрожит, пугается… Отпутался, бедняга…
При упоминании о Мамеде-академике по спине Серегина пробежала струйка пота.
Однажды Руслан сводил его на «экскурсию» в пыточную комнату. Напялил на голову дурацкий колпак, сам обрядился в такой же и повел… Кого тогда пытали? Кажется, владельца двух магазинов. По нынешним временам — мелкая сошка, кусочник.
Комната напоминает операционную больницы. Стены облицованы белой плиткой. Потолки окрашены эмалью. Посредине помещения — кресло, напоминающее зубоврачебное. Рядом — белый столик с «инструментами» — щипчики, ланцеты, зажимы, ножницы, множество иголок.
В кресле — привязанный человек с бледным лицом. Вытаращенные глаза, открытый в диком крике рот… Над ним склонился маленький человечек в белом докторском халате и в таком же белом колпаке, закрывающем лицо.
Мамед!
Серегин представил себя в этом кресле — истекающего потом и кровью, испытывающего страшные муки — и содрогнулся. Лучше — смерть, мгновенная, безболезненная.
А Руслан смеялся. Смотрел в упор на Серегина и хохотал, оскаливая крупные зубы. Будто предупреждал подполковника: скурвишься, попадешь к Мамеду…
— Вот по сейфам Воронок был отменным умельцем! — продолжал восторгаться Руслан. — Такого мне не найти… Жалко…
Он сбросил халат. Голое волосатое тело, предплечья покрыты красочной татуировкой. Типичная обезьяна.
— Жаль Генку, очень жаль, понимаешь? Только не было другого выхода. Задумываться стал Геночка, тосковать… Скажи, пожалуйста, тосковать, а? Разве мало я ему платил? А он от девок отказывался, вина не пил, от дела увиливал… То заболеет, понимаешь, то занят чем-то дома. Я сразу заподозрил неладное, понял — нужно кончать парня… А тут и ты, Петенька, подоспел со своим протоколом. Так что не гордись, кунак, твоей особой заслуги нет… Понимаешь, так жалко Воронка — плакать хочется…
Представить себе Руслана плачущим невозможно. Из него не только слезу, но даже вздоха не выбить. Тем более по поводу смерти предателя.
— А второго мужика зачем убрали? Того — в «жигуленке»?
— Ах, Витеньку! Тоже жалко… Хороший был мужик, понимаешь? Нельзя было оставить, никак нельзя. Зацепка… Начнут менты раскручивать спираль — могут на автосервис выйти… Я вам не Дмитрий, рисковать не хочу… Вот оплачем сегодня Геночку и Витеньку — на душе полегчает.
Без поминок всю ночь плакал бы, словно пацан какой… Понимаешь? А так — проводим мужиков на тот свет, обмоем им дорожку — Аллах зачтет за доброе дело… А ты, Петенька, почему не раздеваешься. Быстро, пожалуйста, снимай одежду, расслабься…
После сауны «кунаки» окунулись в бассейн. Поплавали, порезвились. Руслан азартно хлопал ладонями по воде, брызгал на Серегина, кричал, смеялся. Не поминки справлял — веселый праздник.
За это время две голые девушки — лет по шестнадцати, не больше — накрыли стол.
Руслан оглядел закуски и бутылки с коньяком, плотоядно пожевал толстыми губами.
— Молодцы, девчонки, хвалю…
Легонько пошлепал по попке ту, которая повыше и поплотней, поохивая, потрогал упругую грудь. Тот же ритуал — с блондинкой. Девицы не сопротивлялись и не отмахивались — манерно повизгивали.
«Будто товар выбирает — оглаживает, ощупывает», — брезгливо подумал Серегин. Однако голые девицы и его не оставили равнодушным — мужик есть мужик. Но Петр Васильевич успел узнать порядки, заведенные Русланом, — хозяин имеет преимущественное право выбора.
— Пожалуй, сегодня побалуюсь с брюнеточкой, — задумчиво промолвил он, оглядывая девушек. — Блондиночка постройней, но мужику стройность в постели не нужна… Отправляйтесь, милые, готовьте постельки, пожалуйста, примите душ. Через полчасика мы вас попробуем… Понимаете?
Девушки, привычно покачивая бедрами, ушли в соседнюю комнату.
Руслан развалился в кресле, огладил волосатое смуглое тело. Пощелкал пальцами по бутылкам и графинчикам.
— Выпьем с тобой, подполковник, заодно побеседуем. Наливай, пожалуйста. Мне мартини.
Выпили. Принялись за закуску. Руслан начал с шашлыка. Жир стекал по груди, пачкал голые ноги. От наслаждения рыгая и отфыркиваясь, он жадно вгрызался в душистое мясо, сладострастно отрывал куски от шампура.
Жестом показал — налей. Серегин послушно наполнил рюмки.
— Вот теперь и побеседовать можно, — отодвинулся Руслан от стола. — Скажи, Петя, зачем ты потащил к Столярову каких-то детективов, а? Как бы тебе не оконфузиться — отвечать придется
Внешне — озабоченность, по сути — угроза.
Напоминание — провались порученное дело — встретишься с Мамедом.
Серегин принялся многословно оправдываться. От страха перед мамедовской комнатой он потел, путался в словах, пальцы рук дрожали, словно начинался припадок.
— Не бойся, родной, я тебя не съем, — насмешливо бросил босс. — Пощиплю в наказание, не без этого, но в живых оставлю. Нужен ты мне, Петенька, ох, как же нужен. Понимаешь? Итак, продолжим. Ты считаешь…
— Мои ребята торопиться и копать не станут.
Я им так приказал. А частники могли бы и копнуть. Особенно один из них — Гремин. Ведь с его подачи повязали Дмитрия… Поэтому и увел их от места убий… гибели Воронова…
— Ну, ну… Твоя идея — твоя ответственность. Слава Богу, ты с нами крепко повязан. Мы сядем, ты рядышком будешь париться. Понимаешь?
— Понимаю…
— Как ты сказал? Гремин? Ежели он — больно уж кусачая собака — замочи. Не мне же одному трудиться, понимаешь, вышку зарабатывать. На Дмитрия навел, на нас с тобой не наведет, а?… Ладно, понял, налей еще по рюмашке, что-то трезветь я начал. А когда трезвый — пути к девкам нет — недолго опозориться…
— Зачем звал? — прямо спросил Серегин, пытаясь увести разговор от опасной темы о детективах. — Нам так часто встречаться не стоит.
— Стоит, не стоит… Будто лепестки ромашки отрываешь. Как зачем звал? Разве непонятно? Соскучился по кунаку. Полюбил я тебя, дорогой, поверь, пожалуйста, полюбил. Двое вас у меня: ты да Мамедка. Столяр — в стороне, к нашему бизнесу он не причастен.
Слюнявые признания в любви надоели до тошноты, но они — обязательное вступление к серьезной беседе. Серегин терпеливо ожидал продолжения.
— Ты прав, кунак, есть у меня к тебе два дела. Одно сейчас скажу, второе — утром на свежую голову. — Маска сброшена, приторный гортанный голос потерял слащавость, вместо нее — сухость и жесткость. — С частниками разбирайся сам. Моей помощи не жди. С расследованием дела Воронка не тяни, списывай в архив. Готовься к серьезной операции. Какой — скажу позже. Адилов подберет для нее людей. Он все знает. Вот и все, дорогой, пошли к девкам, расслабимся…
Почти все комнаты имели определенное назначение. Склады, в которых хранилось награбленное. Помещения со стенами, облицованными белой плиткой, предназначались для пыток заложников. Комнаты, где их держат.
Часть корпуса предназначена для отдыха и развлечений. Конечно, не работяг. В сауне, бассейне, кокетливо убранных апартаментах, предназначенных для дружеских попоек, пьянствовали и развлекались Руслан и его приближенные.
С некоторых пор в их число включили подполковника Серегина…
Поздним вечером, переодетый в штатское, он приехал по приказу-приглашению главы «фирмы». Официально — для отдыха. Но Петр Васильевич привык к тому, что причина вовсе не в предстоящем «расслаблении». Он зачем-то понадобился, ожидает новое задание и… новые деньги. Руслан не скупился — платил щедро, пачками, не считаясь с затратами. Услуги подполковника он высоко ценил.
На душе было тоскливо.
Серегин понимал, не мог не понимать, что добром его связь с бандой не кончится. Минует необходимость — подыщут другого человека, может быть, более высокого ранга, и отправят ненужного по проторенной дорожке на кладбище. Выбросят, будто высосанный лимон, в помойное ведро.
Или — еще страшней! — вычислят сыщики предателя…
Отказаться? Сбежать в другой город, на Север или на Дальний Восток… Глупо! Руки у Руслана длинные — разыщет даже на любом необитаемом острове, и тогда никто и ничто его не спасет. Не укроют ни рыбные промыслы, ни таежная глухомань…
Трус всегда слабоволен, а слабовольный человек — труслив… Старая истина. Она особенно страшна для человека, знающего этот свой недостаток, но не видящего путей избавления от него. Кроме одного — самоубийства. Выстрелить в рот или броситься головой вниз с десятого этажа? Но и на такое «геройство» Серегин не способен.
Лучше жить сегодняшним днем, надеяться на судьбу-индейку и на счастливый случай. Повяжут Руслана и его банду? А что это изменит? Появится новый Руслан, либо Дмитрий, либо Николай. Примет по «наследству» от почившего босса его информатора — все повторится. Не исключено — в худшем варианте…
Дорога к автосервису показалась невероятно длинной. Отвык подполковник ездить на общественном транспорте. Мучился от многолюдья, нестерпимых запахов пота, выхлопных газов. Про себя крыл отборным матом ползущий автобус.
Наконец, остановка — «Институт». Та самая, возле которой машина сбила несчастного автослесаря.
По тротуару он не пойдет — знает малозаметную тропинку, петляющую между беспорядочно растущими деревьями. Она упирается в фасад лабораторного корпуса. Нынешней автомастерской по ремонту иномарок.
Ворота закрыты, двери — тоже. На мокрой от недавнего дождя площадке — пусто.
Серегину известен еще один вход в здание, за углом. Побитая временем и людьми, некрашеная дверь, за ней всегда дежурит один из руслановских телохранителей.
Только бы не Мамед! Взгляд первого телохранителя и исполнителя приговоров — острый, будто лезвие наточенного ножа. Он никому не доверяет, все у него на подозрении. Один жест Руслана решает судьбу приговоренного. Ибо вслед за этим жестом — молниеносный удар мамедовского ножа.
Юркий кавказец всегда при деле. То сопровождает босса, то ходит по пятам за Серегиным или Столяровым, то подсматривает за трудягами…
Слава Богу, не Мамед! Тот — маленький, шустрый, а за дверью — здоровенный мужик с руками-кувалдами, в которых автомат — детская игрушка.
— Рад видеть тебя, Петенька! — протянул пухлую ладошку Руслан, едва Серегин переступил порог комнаты. — Соскучился, понимаешь? А вот ты не скучаешь, забыл о кунаке, раскручиваешь свои ментовские карусели… Скажи, пожалуйста, скучал или нет?
— Времени нет скучать… Работы много…
— Для друга-кунака мог бы и найти время… Ладно, шучу… Один я, понимаешь, один, как гора Эльбрус… Знаешь такую? Ты забыл, Столяр машины ремонтирует…
Руслан говорил долго и нудно, жалуясь на всех окружающих, на судьбу, на неудачи в бизнесе. Особую порцию жалоб — в адрес Столярова. Видимо, тот ему крепко досадил.
Загадочная все же личность этот Столяров!
Ни разу Серегин не встречал его в потаенных помещениях — ни в сауне, ни в бассейне, ни за пиршественным столом. Впечатление, будто Руслан скрывает от всех, включая Серегина, владельца автосервиса.
Один раз Петр Васильевич не сумел пересилить приступа любопытства и прямо спросил Руслана: кто такой Столяров?
— Столяр? — рассмеялся босс. — Трудяга-мужик! Это мы с тобой, понимаешь, балдеем, а ему балдеть некогда… А ты почему спрашиваешь? — подозрительно спросил он, впиваясь цепким взглядом в подполковника. Будто просвечивая того рентгеном. — Много знать — вредно для пищеварения, понимаешь? Пожалуйста, не спрашивай, а? То, что можно, сам расскажу.
— Да я просто поинтересовался. Мне-то что до вашего Столярова.
— То-то, — удовлетворенно промычал Руслан, отводя взгляд в сторону. — Учти, Петенька, меньше знаешь — дольше проживешь… Ладно, так и быть, скажу. Столяр — наше прикрытие, понимаешь? Сам он — чистенький, гладенький, без пятнышка. На зоне не парился, ментовских палок не отведал. Сам ничего не знает, не ведает… Прошу, очень прошу тебя, пожалуйста, не болтай про Столяра…
Давнишний разговор вспомнился и исчез. Будто подполковник сам себя предупредил: держи, Петр, язык за зубами, больше слушай, меньше говори…
Пока Серегин припоминал напряженный диалог с Русланом, тот продолжал изливать душу. Теперь уже в адрес погибшего Воронова.
— … Горе у нас сегодня, Петенька, понимаешь, горе. Поминки справляем по безвременно ушедшему Воронку… Знаешь, какой был мужик, какой специалист! Ни один сейф не оставался целым под его руками. Понимаешь? Правда, с бизнесменами говорить Генка не мог, крови не переносил. По этой части Мамед — академик. Воронок — маменькин сынок — дрожит, пугается… Отпутался, бедняга…
При упоминании о Мамеде-академике по спине Серегина пробежала струйка пота.
Однажды Руслан сводил его на «экскурсию» в пыточную комнату. Напялил на голову дурацкий колпак, сам обрядился в такой же и повел… Кого тогда пытали? Кажется, владельца двух магазинов. По нынешним временам — мелкая сошка, кусочник.
Комната напоминает операционную больницы. Стены облицованы белой плиткой. Потолки окрашены эмалью. Посредине помещения — кресло, напоминающее зубоврачебное. Рядом — белый столик с «инструментами» — щипчики, ланцеты, зажимы, ножницы, множество иголок.
В кресле — привязанный человек с бледным лицом. Вытаращенные глаза, открытый в диком крике рот… Над ним склонился маленький человечек в белом докторском халате и в таком же белом колпаке, закрывающем лицо.
Мамед!
Серегин представил себя в этом кресле — истекающего потом и кровью, испытывающего страшные муки — и содрогнулся. Лучше — смерть, мгновенная, безболезненная.
А Руслан смеялся. Смотрел в упор на Серегина и хохотал, оскаливая крупные зубы. Будто предупреждал подполковника: скурвишься, попадешь к Мамеду…
— Вот по сейфам Воронок был отменным умельцем! — продолжал восторгаться Руслан. — Такого мне не найти… Жалко…
Он сбросил халат. Голое волосатое тело, предплечья покрыты красочной татуировкой. Типичная обезьяна.
— Жаль Генку, очень жаль, понимаешь? Только не было другого выхода. Задумываться стал Геночка, тосковать… Скажи, пожалуйста, тосковать, а? Разве мало я ему платил? А он от девок отказывался, вина не пил, от дела увиливал… То заболеет, понимаешь, то занят чем-то дома. Я сразу заподозрил неладное, понял — нужно кончать парня… А тут и ты, Петенька, подоспел со своим протоколом. Так что не гордись, кунак, твоей особой заслуги нет… Понимаешь, так жалко Воронка — плакать хочется…
Представить себе Руслана плачущим невозможно. Из него не только слезу, но даже вздоха не выбить. Тем более по поводу смерти предателя.
— А второго мужика зачем убрали? Того — в «жигуленке»?
— Ах, Витеньку! Тоже жалко… Хороший был мужик, понимаешь? Нельзя было оставить, никак нельзя. Зацепка… Начнут менты раскручивать спираль — могут на автосервис выйти… Я вам не Дмитрий, рисковать не хочу… Вот оплачем сегодня Геночку и Витеньку — на душе полегчает.
Без поминок всю ночь плакал бы, словно пацан какой… Понимаешь? А так — проводим мужиков на тот свет, обмоем им дорожку — Аллах зачтет за доброе дело… А ты, Петенька, почему не раздеваешься. Быстро, пожалуйста, снимай одежду, расслабься…
После сауны «кунаки» окунулись в бассейн. Поплавали, порезвились. Руслан азартно хлопал ладонями по воде, брызгал на Серегина, кричал, смеялся. Не поминки справлял — веселый праздник.
За это время две голые девушки — лет по шестнадцати, не больше — накрыли стол.
Руслан оглядел закуски и бутылки с коньяком, плотоядно пожевал толстыми губами.
— Молодцы, девчонки, хвалю…
Легонько пошлепал по попке ту, которая повыше и поплотней, поохивая, потрогал упругую грудь. Тот же ритуал — с блондинкой. Девицы не сопротивлялись и не отмахивались — манерно повизгивали.
«Будто товар выбирает — оглаживает, ощупывает», — брезгливо подумал Серегин. Однако голые девицы и его не оставили равнодушным — мужик есть мужик. Но Петр Васильевич успел узнать порядки, заведенные Русланом, — хозяин имеет преимущественное право выбора.
— Пожалуй, сегодня побалуюсь с брюнеточкой, — задумчиво промолвил он, оглядывая девушек. — Блондиночка постройней, но мужику стройность в постели не нужна… Отправляйтесь, милые, готовьте постельки, пожалуйста, примите душ. Через полчасика мы вас попробуем… Понимаете?
Девушки, привычно покачивая бедрами, ушли в соседнюю комнату.
Руслан развалился в кресле, огладил волосатое смуглое тело. Пощелкал пальцами по бутылкам и графинчикам.
— Выпьем с тобой, подполковник, заодно побеседуем. Наливай, пожалуйста. Мне мартини.
Выпили. Принялись за закуску. Руслан начал с шашлыка. Жир стекал по груди, пачкал голые ноги. От наслаждения рыгая и отфыркиваясь, он жадно вгрызался в душистое мясо, сладострастно отрывал куски от шампура.
Жестом показал — налей. Серегин послушно наполнил рюмки.
— Вот теперь и побеседовать можно, — отодвинулся Руслан от стола. — Скажи, Петя, зачем ты потащил к Столярову каких-то детективов, а? Как бы тебе не оконфузиться — отвечать придется
Внешне — озабоченность, по сути — угроза.
Напоминание — провались порученное дело — встретишься с Мамедом.
Серегин принялся многословно оправдываться. От страха перед мамедовской комнатой он потел, путался в словах, пальцы рук дрожали, словно начинался припадок.
— Не бойся, родной, я тебя не съем, — насмешливо бросил босс. — Пощиплю в наказание, не без этого, но в живых оставлю. Нужен ты мне, Петенька, ох, как же нужен. Понимаешь? Итак, продолжим. Ты считаешь…
— Мои ребята торопиться и копать не станут.
Я им так приказал. А частники могли бы и копнуть. Особенно один из них — Гремин. Ведь с его подачи повязали Дмитрия… Поэтому и увел их от места убий… гибели Воронова…
— Ну, ну… Твоя идея — твоя ответственность. Слава Богу, ты с нами крепко повязан. Мы сядем, ты рядышком будешь париться. Понимаешь?
— Понимаю…
— Как ты сказал? Гремин? Ежели он — больно уж кусачая собака — замочи. Не мне же одному трудиться, понимаешь, вышку зарабатывать. На Дмитрия навел, на нас с тобой не наведет, а?… Ладно, понял, налей еще по рюмашке, что-то трезветь я начал. А когда трезвый — пути к девкам нет — недолго опозориться…
— Зачем звал? — прямо спросил Серегин, пытаясь увести разговор от опасной темы о детективах. — Нам так часто встречаться не стоит.
— Стоит, не стоит… Будто лепестки ромашки отрываешь. Как зачем звал? Разве непонятно? Соскучился по кунаку. Полюбил я тебя, дорогой, поверь, пожалуйста, полюбил. Двое вас у меня: ты да Мамедка. Столяр — в стороне, к нашему бизнесу он не причастен.
Слюнявые признания в любви надоели до тошноты, но они — обязательное вступление к серьезной беседе. Серегин терпеливо ожидал продолжения.
— Ты прав, кунак, есть у меня к тебе два дела. Одно сейчас скажу, второе — утром на свежую голову. — Маска сброшена, приторный гортанный голос потерял слащавость, вместо нее — сухость и жесткость. — С частниками разбирайся сам. Моей помощи не жди. С расследованием дела Воронка не тяни, списывай в архив. Готовься к серьезной операции. Какой — скажу позже. Адилов подберет для нее людей. Он все знает. Вот и все, дорогой, пошли к девкам, расслабимся…
3
Серегин проснулся рано — около шести утра. Голова трещит, суставы ноют. Будто всю ночь разгружал вагоны с углем. Рядом бесстыдно раскинулась голая блондинка.
Ну, и ночка! Кажется, здешних девчонок обучали на специальных секс-курсах. Опустошен до конца, одно желание — уснуть. А притронется наманикюренными пальчиками, особым образом погладит, поцелует — откуда только силы берутся.
Зря Руслан отказался от блондинки, положил глаз на толстуху!
Постанывая, Петр Васильевич слез с кровати. Девушка открыла обведенные синей каймой глазки, простыней накрываться не стала, наоборот, маняще откинула ножку. Дескать, не хочет ли «клиент» продолжить знакомство?
Мысленно послав соблазнительницу к черту в зубы, Серегин поспешно натянул трусы.
В комнату, не постучав, вошел Руслан. Бодрый, выспавшийся. Наверно, попробовал свою партнершу и выгнал, сберегая силы, а неопытный Серегин всю ночь проработал, будто шахтер в забое.
— Брысь! — по-кошачьи фыркнул босс раскинувшейся блондинки. — Кому говорю, курва?
Девица резво спрыгнула с кровати, подхватила халатик и исчезла.
— Доволен, Петька? Классная девочка?
— Классная, — полушепотом ответил Серегин. — Высший класс. Вымотала…
— То-то, — самодовольно проворчал Руслан. — Других, понимаешь, не держим. Одевайся и садись. Разговор долгий и трудный. Извини, пить не станем, кушать — тоже.
Серегин поспешно оделся. Руки дрожали, но теперь не из-за ночной передряги — в предвидении очередного задания.
Действительно, задание было нелегким… Даже очень нелегким. С некоторых пор Руслан почувствовал — находится под контролем. Что бы он ни предпринимал — осечки. Нападение на пункт обмена валюты окончилось крупным поражением. Один из нападающих убит, двое ранено — попали к ментам. Удрал один Мамед, да и то потому, что омоновцы посчитали его дошкольником, случайно попавшим в стычку.
Тщательно разработанная «операция» по похищению банкира не удалась. Вместо двух телохранителей, обычно его сопровождающих, перед нападающими возникла добрая дюжина с автоматами. Плюс подоспели омоновцы…
Долгое время шестерки Руслана следили за машиной инкассаторов. Точно высчитано время — вплоть до секунды, рядом с магазином поставлена «девятка». Все должно получиться — никаких сомнений! И вдруг Мамед, командовавший этой операцией, заметил в соседнем с магазином подъезде засаду ментов. И эта его наблюдательность помогла обойтись без очередных потерь.
Случайности? Нет, в них Руслан не верил. Один раз — может быть, дважды — сомнительно, но все же допустимо, а вот пять раз подряд…
— Чую запах какой-то курвы, понимаешь, чую! — упрямо твердил Руслан. — Думал на Воронка — зря обидел покойного. Генка ничего не знал, его дело сейфы вскрывать. Еще какая-то тварь сидит у меня за пазухой, сидит и посылает сигналы ментам… Раскроешь — ничего, понимаешь, не пожалею, золотом осыплю, девок первым выбирать станешь. Короче, выручай, кунак, и меня, и себя выручай!
Опять — тонкий до прозрачности намек: я сяду, ты сядешь. Ну, что ж, Руслана можно понять…
Ну, и ночка! Кажется, здешних девчонок обучали на специальных секс-курсах. Опустошен до конца, одно желание — уснуть. А притронется наманикюренными пальчиками, особым образом погладит, поцелует — откуда только силы берутся.
Зря Руслан отказался от блондинки, положил глаз на толстуху!
Постанывая, Петр Васильевич слез с кровати. Девушка открыла обведенные синей каймой глазки, простыней накрываться не стала, наоборот, маняще откинула ножку. Дескать, не хочет ли «клиент» продолжить знакомство?
Мысленно послав соблазнительницу к черту в зубы, Серегин поспешно натянул трусы.
В комнату, не постучав, вошел Руслан. Бодрый, выспавшийся. Наверно, попробовал свою партнершу и выгнал, сберегая силы, а неопытный Серегин всю ночь проработал, будто шахтер в забое.
— Брысь! — по-кошачьи фыркнул босс раскинувшейся блондинки. — Кому говорю, курва?
Девица резво спрыгнула с кровати, подхватила халатик и исчезла.
— Доволен, Петька? Классная девочка?
— Классная, — полушепотом ответил Серегин. — Высший класс. Вымотала…
— То-то, — самодовольно проворчал Руслан. — Других, понимаешь, не держим. Одевайся и садись. Разговор долгий и трудный. Извини, пить не станем, кушать — тоже.
Серегин поспешно оделся. Руки дрожали, но теперь не из-за ночной передряги — в предвидении очередного задания.
Действительно, задание было нелегким… Даже очень нелегким. С некоторых пор Руслан почувствовал — находится под контролем. Что бы он ни предпринимал — осечки. Нападение на пункт обмена валюты окончилось крупным поражением. Один из нападающих убит, двое ранено — попали к ментам. Удрал один Мамед, да и то потому, что омоновцы посчитали его дошкольником, случайно попавшим в стычку.
Тщательно разработанная «операция» по похищению банкира не удалась. Вместо двух телохранителей, обычно его сопровождающих, перед нападающими возникла добрая дюжина с автоматами. Плюс подоспели омоновцы…
Долгое время шестерки Руслана следили за машиной инкассаторов. Точно высчитано время — вплоть до секунды, рядом с магазином поставлена «девятка». Все должно получиться — никаких сомнений! И вдруг Мамед, командовавший этой операцией, заметил в соседнем с магазином подъезде засаду ментов. И эта его наблюдательность помогла обойтись без очередных потерь.
Случайности? Нет, в них Руслан не верил. Один раз — может быть, дважды — сомнительно, но все же допустимо, а вот пять раз подряд…
— Чую запах какой-то курвы, понимаешь, чую! — упрямо твердил Руслан. — Думал на Воронка — зря обидел покойного. Генка ничего не знал, его дело сейфы вскрывать. Еще какая-то тварь сидит у меня за пазухой, сидит и посылает сигналы ментам… Раскроешь — ничего, понимаешь, не пожалею, золотом осыплю, девок первым выбирать станешь. Короче, выручай, кунак, и меня, и себя выручай!
Опять — тонкий до прозрачности намек: я сяду, ты сядешь. Ну, что ж, Руслана можно понять…
4
Ровно в восемь, проходя мимо дежурного офицера, Серегин отвернулся и угрюмо буркнул:
— Жена звонила?
Отворачиваться пришлось из-за сивушного запаха, бьющего у него изо рта. Лавровый листочек пожевал, горошину перца раскусил — ничего не помогло.
— Звонила, товарищ подполковник. Ответили, как велено: на операции. Просила по возвращении обязательно позвонить.
«Ревнует, — безразлично подумал Серегин, будто эта ревность касается не его, а другого мужчины. — Пятнадцать лет прожили — никак не успокоится…»
И все же придется позвонить.
— Доброе утро, — вяло поздоровался он, услышав в трубке голос жены. — К завтраку не жди — нет времени. Устал зверски. Может быть, подскочу к обеду…
— Жена звонила?
Отворачиваться пришлось из-за сивушного запаха, бьющего у него изо рта. Лавровый листочек пожевал, горошину перца раскусил — ничего не помогло.
— Звонила, товарищ подполковник. Ответили, как велено: на операции. Просила по возвращении обязательно позвонить.
«Ревнует, — безразлично подумал Серегин, будто эта ревность касается не его, а другого мужчины. — Пятнадцать лет прожили — никак не успокоится…»
И все же придется позвонить.
— Доброе утро, — вяло поздоровался он, услышав в трубке голос жены. — К завтраку не жди — нет времени. Устал зверски. Может быть, подскочу к обеду…