Страница:
Когда помощник ввел в кабинет босса претендентку на роль сооблазнительницы, Гаревич обвел её цепким взглядом и про себя восторженно охнул. Он не считал себя знатоком женской красоты, мало того, никогда не интересовался слабым полом, общался с дамами либо по необходимости служебного плана, либо по физиологической нужде. В обоих случаях ограничивался минимальными контактами.
Сейчас его привела в восторг не красота, а слабость и невинность. Именно, то, что нужно. Полудетское личико, окаймленное белокурыми кудряшками, небольшая грудь и слаборазвитые бедра. Глаза — умные, проницательные. Тонкие пальчики взволнованно перебирают ремешок сумочки…
Шекспировская Офелия в российском исполнении!
Гаревич привычно прикрыл глаза прозрачными веками. Несколько минут помолчал. Снова открыл их.
— Где и кем работаешь, милая?
— Девушкой по вызову.
Голосок тонкий, соответствует худенькому невинному личику. Небольшая хрипотца — курит, наверно. Содержание ответа совершенно не соответствует форме.
— Значит, побывала под мужиками? — бесстыдно спросил резидент, будто осведомился о диагнозе неизлечимой болезни, которая ему давно известна.
— Да, — спокойно ответила проститутка, — побывала. А что?
— Нет, ничего. Просто мне сказали — манекенщица.
— Одно время пришлось поработать. Ушла. Мало платили. Здесь получаю больше. А работа? — она пренебрежительно повела плечиком. — Работа обычная, женская… Научилась, клиенты хвалят. Если желаете — проверьте.
Контакт налаживался. Гаревич все больше и больше подпадал под обаяние этого полуребенка, зарабатывающего себе на хлеб «обычным женским трудом».
— Знаешь, что должна сделать?
Ставшее уже привычным движение плечика. В переводе — а что я могу еще, кроме удовлетворения мужских потребностей?
— Не совсем то, о чем думаешь. Да, на первых порах соблазнишь одного парня, сделаешь так, чтобы ему понравилось. Сама понимаешь, что именно должно понравиться, — с досадой разведчик ощутил не свойственную ему стеснительность. Впору покраснеть и отвернуться. — Но не это главное. Ты должна стать его постоянной спутницей, знать не только то, что он говорит, но и то, что думает… Сможешь?
— Постараюсь…
За ширмой «постараюсь» — уверенность в своих силах. Так и проглядывает хвастливое — «сделаю».
— Все, что узнаешь, будешь передавать одному человеку… Тому, кто тебя привел.
Решение подставить талантливого помощника возникло неожиданно, без подготовки и обдумывания. Гаревич отлично понимал, что ему придется нелегко. Помощник ведает картотекой, в его руках практически все связи, руководство агентами, расчеты с ними. Но сейчас решается главный вопрос, от которого зависит, если не жизнь резидента, то его будущее. Всесильный Боб не только не спасет — подтолкнет в пропасть.
— Сколько уплатите за… работу? — прозвенел детский голосок.
— Не обижу.
Недоверчивое молчание показало — расплывчатая фраза хозяина манекеншу не устраивает, она ожидает нечто более весомое.
— Не считая «командировочных» и средств на безбедную жизнь рядом с объектом — две тысячи долларов. При успехе операции — солидная премия…
— Сколько? — настаивал слабый голосок.
— Тысяча…
— Аванс?
Проститутка, она и есть проститутка, если даже обладает святой невинностью и умными глазками, с досадой подумал Гаревич, доставая из пиджака, висящего на спинке кресла, объемистый бумажник из крокодиловой кожи.
— Как тебя звать? — осведомился он, подавая агентше деньги и пряча в ящик стола расписку. — Вообще-то, этот вопрос следует задавать в начале знакомства, да вот — не получилось,
— Ничего, — поощрительно улыбнулась девушка. — Бывает…Света. Кликуха — Давалка… Проверять не будете?
— Что проверять? — не понял Гаревич. — Паспорт?
В ответ — знакомое движение плечиком, на этот раз — презрительное. Девица выразительно расстегнула молнию на скромной, нормальной длины юбчонке, еще более выразительно оглядела домашний кабинет. Дескать, куда прикажете лечь?
— Проверять не буду, — рассерженно буркнул старик. Словно выругался. — Нашла поверяющего… Ты вот что, Света, клиент достается тебе занозистый, охомутать его не просто, по проституткам он не ходит. Поэтому брось свои блатные манеры… Видите ли, провериться вздумала!… Все инструкции — у моего помощника… Пошла вон, стерва!
Панкратов собирался в дорогу. По обыкновению — вдумчиво, серьезно. Будто не складывал вещи, а решал трудную задачу с десятком неизвестных. Терпеть не мог громоздкие чемоданы и баулы, предпочитал — дипломат плюс набитый по самое горлышко рюкзак. Поразмыслив, от рюкзака отказался. Небольшой чемоданчик — вполне достаточно для поездки. Бритва, пара белья, сменная верхняя рубашка, разная мелочь типа носовых платков, иголок с нитками, одеколона.
Все, готово!
Будто зафиксировав готовность Андрея к от»езду, захрипел телефонный аппарат. Звонил, конечно, Ступин.
— Готов, отставник? Помылся, побрился? Танька, небось, извертелась в ожидании муженька…
Ну, что за человек, отставной майор госбезопасности! Ни одного нормального слова, все — с иголками и занозами.
— Готов, — предельно сухо ответил Панкратов. — Ожидаю тебя для заключительной беседы.
— Обязательно, — протрубил Аркадий на манер горниста, зовущего седлать коней. — Только чуть позже. Запланированы кой-какие делишки. Освобожусь — приеду…
Отношения между двумя майорами явно склонялись к отметке «ясно». Былая неприязнь отступила, освободив место для доброжелательных встреч и деловых контактов.
Они были людьми разными и в то же время — похожими друга на друга. И эта похожесть, включающая в себя опытность криминалистов и некоторую житейскую наивность, силу в борьбе с противостоящей обоим преступностью и детскую беззащитность при столкновении с простейшими бытовыми проблемами, объединяла их покрепче родственных связей.
За несколько месяцев знакомства умелица-жизнь прошлась по их отношениям рубанком, зачистила шкуркой. Шероховатости остались — как же без них? — но они не мешали совместной работе.
Без этой работы, смертельно опасной и невероятно трудной, оба майора не мыслили жизни. Конечно, их толкнула на борьбу с бандой, похитившей генерала, не только профессиональное чувство сыщиков — немалую роль сыграла обида на поражение, стремление отыграться.
И это стремление тоже сблизило Андрея и Аркадия…
Приблизительно так же размышлял и Ступин. Но эти размышления, добрые, с оттенком насмешки, служили своеобразным фоном для других, более серьезных и значимых.
Отставного майора неожиданно вызвал к себе генерал Сергеев. Если бы Ступин числился в штате Управления — ничего необычного, предстоит доклад по делам возглавляемой майором группы. Но вызов «на ковер» отставника — о таком Ступин ещё не слышал.
Колокольчиков, который после нервного стресса на ниве борьбы с организованной преступностью снова занял привычное место в генеральском «предбаннике», сухо кивнул. И снова уткнулся в бумаги. Поведение старшего лейтенанта в какой-то степени отображает настроение его начальника… Ну, и ради Бога, Ступину бояться нечего: в звании не понизят, пенсии не лишат…
— Садись, отставник, разговор предстоит длинный.
Сергеев не сидел на привычном месте — нервно расхаживал по кабинету. Дойдет до стеллажа, на котором недавно празднично гордились яркими обложками томики Ленина, а сейчас черный провал ожидал сочинений нового вождя, брезгливо мазнет пальцем по полке и — назад, к столу.
Нервничает генерал. И причина этой редкой его нервозности легко увязывается с неожиданным вызовом отставного майора.
Наконец, Сергеев резко остановился. Вызывающе подбоченился, взбросил на лоб дымчатые очки.
— Зачем подкинул нам «дохлую кошку»? Думаешь, Управлению заниматься нечем — решил облагодетельствовать очередной версией? Подобно той, из-за которой один раз уже сидели в вонючем дерьме, а ты преобразился в отставника!
— Не понимаю…
— Понимать нечего! — раздраженно прикрикнул Сергеев. — Помог, называется, вывел на агента в институте. А этот самый агент слинял… Понял? Исчезла подставленная тобой Стеллочка! И не одна — прихватила Коврова. Чистенького, незапятнанного расклейщика афиш… Детективы вонючие, мать вашу… А я, старый осел, развесил уши, даже Колокольца презентовал…
Генерал выбрасывал фразы с такой скоростью, что за их мельтешением трудно было уследить. В спокойном состоянии молчаливый и сдержанный, он в минуты раздражения преображался, становился необычайно болтливым и грубым.
Все оказалось до примитивности простым.
Рано утром престарелый пенсионер вывел на прогулку такую же престарелую таксу. Возвращаясь, столкнулся в подъезде с Ковригиной. Молодая женщина шла в сопровождении парня, тащившего два чемодана.
— Уезжаете? — со свойственным почти всем пожилым людям любопытством, поинтересовался пенсионер. — Далеко?
— Отпуск получила. Решила подлечиться, — сухо ответила Ковригина.
— Сынка одного оставляете?
— На Украину уехал к бабушке…
Как водится, пенсионер поудивлялся. И не только в минуты одиночества, но и при общении с приятным молодым человеком, который наведался к уехавшей соседке.
Вот и все. Никакой «бабушки» на Украине не оказалось. Отпуск в институте не оформлен, никто о нем не знает. Зато вскрылась одна важная деталь: из институтской библиотеки любознательная кандидат технических наук получила солидное количество книг, связанных с самонаводящимися головками ракет. Часть из них — секретные, часть — для служебного пользования…
Зачем понадобилось Сергееву вызывать отставного майора? Не для того же, чтобы прощупать его, убедиться в непричастности к исчезновению криминальной дамочки?
Ничего подобного Сергеев не думал. Просто захотелось излить досаду за провал…
— Нисколько не удивлюсь, если исчезнувшая Ковригина вынырнет в Сибири в пуделевской берлоге, — щурился Ступин на слишком яркий свет настольной лампы, стоящей на столе Панкратова. — Ты учти такую возможность и постарайся проверить…
Как проверить, не сказано, между сыщиками существует неписанная договоренность уважать профессионализм, не тратить дорогое время на известные обоим тонкости сыска. Обсудили методы связи. Телефонной, и почтовой. Оговорили время «командировки» Панкратова. Судя по стремительно нарастающим событиям — максимум неделя.
— Одно прошу: будь поаккуратней с женой Семена. Если не ошибаюсь, он её крепко любит. Не получишь твердой информации об её связах с Пуделем — промолчи, не трави парню душу.
— Сделаю…
— Еще одно… Как думаешь, верит ли твой ресторанный собеседник в то, что завербовал отстаного сыщика? Судя по твоему описанию — опытный мужик. Обвести такого вокруг пальца — далеко не просто…
— Конечно, не верит. По-моему, вербовка — двойное дно… Один офицер-пограничник как-то рассказывал: границу перешли двое, один — своими ногами, второй — у него на спине… Кажется, мне отведена опасная роль… носильщика. Только хотелось бы знать, кого предстоит тащить на себе?
— Думаю,»груз» будет сидеть в одном с тобой самолете… Присмотрись к соседям!
Чемоданчик Панкратов в багаж не сдал не потому, что боялся за его сохранность. Просто ожидание выгрузки в Красноярске — не только муторно, но и опасно. Лучше воспользоваться ситуацией, когда остальные пассажиры будут «привязаны» к багажному павильону, и сбежать к кассам местных авиалиний.
При таком раскладе «груз» неминуемо покинет его спину и будет вынужден панически искать исчезнувшего перевозчика. Тем самым, выдаст истинное свое лицо.
Наконец, обьявили посадку, Из головы сыщика будто метлой вымело и Негодина, и ресторанного вербовщика, и отсутствующего Ступина. Осталось чувство непонятной тревоги и настороженности. Кто же будет пасти его во время перелета? От кого скрываться в Красноярске?
Пассажиры — обычные люди, серьезные и веселые, озабоченные и бесшабашные, трезвые и под хмельком. Кто из них — пастух?
Панкратов испытующе оглядел ряды кресел.
Одышливый толстяк во всю болтает с соседом. Успел познакомиться. На Панкратова даже не смотрит. Впереди — два парня симпатичной внешности читают. Заглянув между креслами, Андрей поинтересовался — что именно. Один — книгу о Фрейде, второй — какой-то научный труд с длинейшими — на весь разворот страницы — формулами.
Ничего не скажешь, серьезные отроки!
Что он имеет в непосредственной близости?
Справа возле окна — скромная девчушка в удлиненной черной юбчонке и белой блузке, застегнутой до самого горла. Студентка либо воспитанная в строгих правилах доченька любящих родителей, впервые отправленная в самостоятельную поездку? Такая не может быть «топтуном».
С другой стороны — худой интеллигент в дымчатых очках. Едва сел — выложил стопку газет, почти все посвящены вопросам бизнеса. Курсы валют, кредитные ставки, проценты с оборота, арендные платежи…
Бизнесмен! Самая престижная профессия после валютных проституток. Или — дилер, мененджер? Панкратов давно запутался в иностранных терминах, так и не научился мысленно переводить их на родной русский язык.
По проходу, сопровождаемый стюардессой, продефилировал плешивый господин с черным кейсом.
Занятый изучением соседей, Панкратов и помыслить не мог, что мимо него прощел человек, которого он безуспешно пытается вычислить. Ибо плешивый был умным и оборотистым помощником Степы Гаревича…
— Что нового в деловом мире? — с оттенком доброжелательной иронии обратился Андрей к худому коммерсанту, погруженному в проценты и ставки. — Простите за дилетантский интерес, но меня волнует состояние нашего рынка…
Интеллигент оторвался от таблиц и выкладок, оглушил соседа таким водопадом сведений, посыпанными деловыми подробностями и сдобренными обилием незнакомых терминов, что Панкратов почувствовал: ещё несколько минут подобной «лекции» и он вообще потеряет способность мыслить.
Значит, сосед не врет и не маскируется, вряд ли подсунули настоящего специалиста… Вообще-то, в рыночном мире все возможно… Возьмем на заметку…
Панкратов вежливо поблагодарил очкарика, вписав в благодарность довольно плоский комплимент — что-то о культурных людях, которым приходится транжирить дорогое время на ничего не соображающих недоумков.
Бизнесмен не стал возражать.
Андрей переключился на симпатичных парней, сидящих впереди. Там была ещё пожилая женщина, но она его мало интересовала. Растрепанные полуседые волосы, заплаканные глаза, к плоской груди прижат потертый дамский ридикюль — все приметы говорят: у человека — горе, летит на последние сбережения или выручать из беды «ребенка», или — на похороны.
— Ребята, почитать не найдется?
Чернявый красавец охотно пошел на контакт.
— Что же вам посоветовать? Фрейда? Для самолета, пожалуй, тяжеловат… Детективов мы с Иваном не читаем — зряшная потеря времени, все они — на одну колодку… Тошнит…
Его друг, такой же чернявый, но задорно курносый, оторвался от изучения формул.
— Стихи любите? У меня есть Гумилев…
Пришлось согласиться почитать Гумилева. Кажется, парни не подставные, настоящие.
На очереди — скромная соседка.
— Простите за глупое любопытство… Нам предстоит провести несколько часов рядом — не молчать же?…Вы далеко летите?
Вопрос из числа глупых. Будто в самолете имеется кнопка «остановка по требованию».
— Пока — в Красноярск, дальше — не знаю…
— Как это не знаете? — не понял Андрей.
— Посмотрю на месте, — всхлипнула девчушка. — Как получится…
История стара, как окружающий мир. Влюбилась в хорошего парня, вместе прожили месяца два, выяснилось — парень женат, у него — семья. Вроде, хочет развестись и соединиться со Светой — так зовут соседку. Уехал куда-то в Сибирь, сказал: под Красноярск. Выяснять отношения с женой.
Ожидала его Света, ожидала и решила лететь искать любимого. Вроде Красноярский край — многоэтажный московский дом, где можно ходить по этажам и спрашивать Володю или Сергея…
От рассказа так и веяло недоговоренностями и умалчиванием. Кроме того, настораживала необычная откровенность с незнакомым человеком. Но она окупалось невинным внешним видом, широко раскрытыми голубыми глазенками на фоне белокурых кудряшек.
— А вы тоже дл Красноярска или — дальше?
Вопрос девушки, похоже, насторожил симпатичных парней. Они не обернулись, но видимые между спинками кресел плечи чуть вздрогнули и подались друг к другу.
Значит, интересуются? Уж не одна ли компания: барышня и два кавалера?
Андрей арстистически изобразил полуглухого человека. Только разве не приложил козырек ладони к ухе.
— Как же вы одна отправились в такой путь? Наверно и денег — мизер? Не страшно?
Плечи любопытных парней расслабились, раздвинулись.
— Страшно… А что делать?… Кажется, я — в положении…
Ни следа девичьей стыдливости, щеки не загорелись румянцем, глаза не опустились. Так обьявляют о проблемах со стипендией, либо признаках простуды.
— На что же вы надеетесь?
— На добрых людей… Таких, как вы…
Интересная новость! Незнакомого мужчину возвели на трон невероятной доброты и участия! При такой скорости сближения недолго оказаться отцом нерожденного малыша.
— Я, конечно, помогу, — неопределенно пообещал Панкратов. — Боюсь только, что в Красноярске наши дорожки разойдутся…
— Если не секрет, куда отвернет ваша дорожка, — вытирая со щек следы слез, улыбнулась девушка.
Панкратов пожал плечами. Настойчивый интерес «студенточки» к цели его поездки усилил зародившееся подозрение.
Парни дружно поднялись и двинулись по проходу в сторону туалетов. Любитель сложных формул и поэзии поймал взгляд Андрея и выразительно качнул головой, приглашая последовать их примеру.
Ну, что ж, можно и прогуляться.
Молодые люди поджидали его рядом с входом в туалет.
— Извините, не знаем вашего имени…
— Как и я ваших, — широко улыбнулся Панкратов.
— Я — Иван, он — Сергей, — добродушно рассмеялся чернявый.
— Андрей Федорович…
Обнюхивание состоялось. На высоком дипломатическом уровне, правда, без расшаркиваний и обмена визитными карточками.
— Слушаю вас, — поторопил собеседников Панкратов, побаиваясь оставлять надолго Светлану. — Какие проблемы?
— Одна, но важная, — вступил в беседу курносый. — Вашу соседку мы немножко знаем. Наводчица бандитов.
— Откуда информация?
— Не имеет значения, — сердито буркнул чернявый. — Наше дело предупредить, решайте сами…
Либо затевается разборка между конкурентами, либо парни говорят правду. Но они-то сами кто такие? Если причастны к бандитским играм, то почему предупреждают? В обоих вариантах Света выступает в явно неблаговидном виде.
Боязнь Панкратова оставить без надзора соседку, кажется, имеет веские основания — она разговаривает с плешивым мужиком, облокотившимся на спинку кресла отсутствующего бизнесмена. Увидев Панкратова, плешивый быстренько ретировался.
Еще одна загадка! Похоже, самолет набит ими, словно пирог начинкой. Еще парочка зловещих фигур и ситуация станет неуправляемой. Впору обратиться к командиру воздушного судна с просьбой выделить парашют…
В Красноярском аэропорту самолет приземлился во время. Автобусы доставили прибывших к багажному павильону. Пассажиры столпились неподалеку от транспортеров, нетерпеливо поглядывали на обслуживающий персонал. Дескать, подавайте нам чемоданы, мешки, баулы, не медлите. Желательно в целом виде, без особых вмятин или порывов. Некоторые разбрелись по зданию, разглядывая прилавки многочисленных киосков, буфеты с выставленной снедью, в основном, зарубежного производства, выглядывая встречающих.
Залы гудели на подобии ульев, в которые бросили горящую паклю. В павильоне не продохнуть. Но, несмотря на подходящую обстановку, Панкратову не удалось улизнуть в кассовый зал местных авиалиний. Иван и Сергей намертво блокировали выходы, Света вцепилась в руку Андрея.
— Вы пообещали мне помощь, — напомнила она, вытирая немедленно выступившие слезы. — Я надеюсь…
— Конечно, конечно, — торопливо подтвердил Панкратов, оглядываясь в поисках куда-то исчезнувшего плешивого. — Вот только навещу… одно место…
— Я с вами… Боюсь остаться одна в такой толчее…
— Пошли, — ехидно пригласил Андрей, направляясь к туалетам. — Только придется подождать меня снаружи…
Оставшись в туалете один, Андрей торопливо открыл чемоданчик, достал из него парик, фасонистые усики. Вывернутая на изнанку куртка и рыжая шапка дополнили маскарадный костюм. Неуверенная походка больного человека, согнутая спина, прижатые к бокам руки и болезненное покашливание сделали сыщика неузнаваемым.
Все сошло, как нельзя лучше.
Света обошла «инвалида» равнодушным взглядом, парни расступились, освободив дорогу старому, смертельно больному старику, плешивый так и не появился. Именно его исчезновение сейчас больше всего тревожило сыщика. По всем, писанным и неписанным законам жанра тот просто обязан в столь ответственный момент находиться в центре разворачивающихся событий.
А его не было.
Сохраняя прединфарктый вид, Андрей ещё раз пытливо огляделся вокруг, десяток минут посидел в зале ожидания. Барышня и два кавалера настойчиво блокировали выход из туалета. Видимо решили — «клиента» от страха понос прохватил — бедняга, не опростается. Пусть не волнуется — «заботливые» соседи по самолетному салону ни за что не оставят его в беде.
В кассовом зале местных авиалиний сумрачно и грязно. Может быть, по причине мрачности, а может быть торжествуя победу, Панкратов не заметил девичью фигурку в черном монашеском платке, притаившуюся неподалеку от кассового окошечка.
— Один билет на первый рейс до Кокошино.
Панкратов произнес эти роковые слова достаточно тихо, но, к несчастью, кассирша была полуглухой и громко переспросила. Так громко, что девица вздрогнула. То ли от неожиданности, то ли от радости.
— Вам — в Кокошино?
На площади Светка сбросила темный платок и белокурые кудряшки рассыпались вокруг полудетского кукольного личика. Давалке ужасно захотелось сбросить надоевшую маску скромницы и тут же на площади сплясать бешенный ритмический танец неизвестного происхождения, но зато известного назначения.
Ничего подобного она не совершила — до сердечных спазм и поддергиваний в животе боялась всевидящего помощника нового своего босса.
— Гляди-ка Ваня, кого встретили? Это же редкая удача: конкурент сам вышел на нас.
Парни подхватили Светку под руки и быстренько доставили в укромное место.
— Быстро — куда летит фрайер? И не финти, если хочешь остаться красивой.
Вместо букета цветов дали понюхать аромат ножа.
Насмерть перепуганная проститутка все выложила. От «А» до «Я»…
Глава 18
Сейчас его привела в восторг не красота, а слабость и невинность. Именно, то, что нужно. Полудетское личико, окаймленное белокурыми кудряшками, небольшая грудь и слаборазвитые бедра. Глаза — умные, проницательные. Тонкие пальчики взволнованно перебирают ремешок сумочки…
Шекспировская Офелия в российском исполнении!
Гаревич привычно прикрыл глаза прозрачными веками. Несколько минут помолчал. Снова открыл их.
— Где и кем работаешь, милая?
— Девушкой по вызову.
Голосок тонкий, соответствует худенькому невинному личику. Небольшая хрипотца — курит, наверно. Содержание ответа совершенно не соответствует форме.
— Значит, побывала под мужиками? — бесстыдно спросил резидент, будто осведомился о диагнозе неизлечимой болезни, которая ему давно известна.
— Да, — спокойно ответила проститутка, — побывала. А что?
— Нет, ничего. Просто мне сказали — манекенщица.
— Одно время пришлось поработать. Ушла. Мало платили. Здесь получаю больше. А работа? — она пренебрежительно повела плечиком. — Работа обычная, женская… Научилась, клиенты хвалят. Если желаете — проверьте.
Контакт налаживался. Гаревич все больше и больше подпадал под обаяние этого полуребенка, зарабатывающего себе на хлеб «обычным женским трудом».
— Знаешь, что должна сделать?
Ставшее уже привычным движение плечика. В переводе — а что я могу еще, кроме удовлетворения мужских потребностей?
— Не совсем то, о чем думаешь. Да, на первых порах соблазнишь одного парня, сделаешь так, чтобы ему понравилось. Сама понимаешь, что именно должно понравиться, — с досадой разведчик ощутил не свойственную ему стеснительность. Впору покраснеть и отвернуться. — Но не это главное. Ты должна стать его постоянной спутницей, знать не только то, что он говорит, но и то, что думает… Сможешь?
— Постараюсь…
За ширмой «постараюсь» — уверенность в своих силах. Так и проглядывает хвастливое — «сделаю».
— Все, что узнаешь, будешь передавать одному человеку… Тому, кто тебя привел.
Решение подставить талантливого помощника возникло неожиданно, без подготовки и обдумывания. Гаревич отлично понимал, что ему придется нелегко. Помощник ведает картотекой, в его руках практически все связи, руководство агентами, расчеты с ними. Но сейчас решается главный вопрос, от которого зависит, если не жизнь резидента, то его будущее. Всесильный Боб не только не спасет — подтолкнет в пропасть.
— Сколько уплатите за… работу? — прозвенел детский голосок.
— Не обижу.
Недоверчивое молчание показало — расплывчатая фраза хозяина манекеншу не устраивает, она ожидает нечто более весомое.
— Не считая «командировочных» и средств на безбедную жизнь рядом с объектом — две тысячи долларов. При успехе операции — солидная премия…
— Сколько? — настаивал слабый голосок.
— Тысяча…
— Аванс?
Проститутка, она и есть проститутка, если даже обладает святой невинностью и умными глазками, с досадой подумал Гаревич, доставая из пиджака, висящего на спинке кресла, объемистый бумажник из крокодиловой кожи.
— Как тебя звать? — осведомился он, подавая агентше деньги и пряча в ящик стола расписку. — Вообще-то, этот вопрос следует задавать в начале знакомства, да вот — не получилось,
— Ничего, — поощрительно улыбнулась девушка. — Бывает…Света. Кликуха — Давалка… Проверять не будете?
— Что проверять? — не понял Гаревич. — Паспорт?
В ответ — знакомое движение плечиком, на этот раз — презрительное. Девица выразительно расстегнула молнию на скромной, нормальной длины юбчонке, еще более выразительно оглядела домашний кабинет. Дескать, куда прикажете лечь?
— Проверять не буду, — рассерженно буркнул старик. Словно выругался. — Нашла поверяющего… Ты вот что, Света, клиент достается тебе занозистый, охомутать его не просто, по проституткам он не ходит. Поэтому брось свои блатные манеры… Видите ли, провериться вздумала!… Все инструкции — у моего помощника… Пошла вон, стерва!
Панкратов собирался в дорогу. По обыкновению — вдумчиво, серьезно. Будто не складывал вещи, а решал трудную задачу с десятком неизвестных. Терпеть не мог громоздкие чемоданы и баулы, предпочитал — дипломат плюс набитый по самое горлышко рюкзак. Поразмыслив, от рюкзака отказался. Небольшой чемоданчик — вполне достаточно для поездки. Бритва, пара белья, сменная верхняя рубашка, разная мелочь типа носовых платков, иголок с нитками, одеколона.
Все, готово!
Будто зафиксировав готовность Андрея к от»езду, захрипел телефонный аппарат. Звонил, конечно, Ступин.
— Готов, отставник? Помылся, побрился? Танька, небось, извертелась в ожидании муженька…
Ну, что за человек, отставной майор госбезопасности! Ни одного нормального слова, все — с иголками и занозами.
— Готов, — предельно сухо ответил Панкратов. — Ожидаю тебя для заключительной беседы.
— Обязательно, — протрубил Аркадий на манер горниста, зовущего седлать коней. — Только чуть позже. Запланированы кой-какие делишки. Освобожусь — приеду…
Отношения между двумя майорами явно склонялись к отметке «ясно». Былая неприязнь отступила, освободив место для доброжелательных встреч и деловых контактов.
Они были людьми разными и в то же время — похожими друга на друга. И эта похожесть, включающая в себя опытность криминалистов и некоторую житейскую наивность, силу в борьбе с противостоящей обоим преступностью и детскую беззащитность при столкновении с простейшими бытовыми проблемами, объединяла их покрепче родственных связей.
За несколько месяцев знакомства умелица-жизнь прошлась по их отношениям рубанком, зачистила шкуркой. Шероховатости остались — как же без них? — но они не мешали совместной работе.
Без этой работы, смертельно опасной и невероятно трудной, оба майора не мыслили жизни. Конечно, их толкнула на борьбу с бандой, похитившей генерала, не только профессиональное чувство сыщиков — немалую роль сыграла обида на поражение, стремление отыграться.
И это стремление тоже сблизило Андрея и Аркадия…
Приблизительно так же размышлял и Ступин. Но эти размышления, добрые, с оттенком насмешки, служили своеобразным фоном для других, более серьезных и значимых.
Отставного майора неожиданно вызвал к себе генерал Сергеев. Если бы Ступин числился в штате Управления — ничего необычного, предстоит доклад по делам возглавляемой майором группы. Но вызов «на ковер» отставника — о таком Ступин ещё не слышал.
Колокольчиков, который после нервного стресса на ниве борьбы с организованной преступностью снова занял привычное место в генеральском «предбаннике», сухо кивнул. И снова уткнулся в бумаги. Поведение старшего лейтенанта в какой-то степени отображает настроение его начальника… Ну, и ради Бога, Ступину бояться нечего: в звании не понизят, пенсии не лишат…
— Садись, отставник, разговор предстоит длинный.
Сергеев не сидел на привычном месте — нервно расхаживал по кабинету. Дойдет до стеллажа, на котором недавно празднично гордились яркими обложками томики Ленина, а сейчас черный провал ожидал сочинений нового вождя, брезгливо мазнет пальцем по полке и — назад, к столу.
Нервничает генерал. И причина этой редкой его нервозности легко увязывается с неожиданным вызовом отставного майора.
Наконец, Сергеев резко остановился. Вызывающе подбоченился, взбросил на лоб дымчатые очки.
— Зачем подкинул нам «дохлую кошку»? Думаешь, Управлению заниматься нечем — решил облагодетельствовать очередной версией? Подобно той, из-за которой один раз уже сидели в вонючем дерьме, а ты преобразился в отставника!
— Не понимаю…
— Понимать нечего! — раздраженно прикрикнул Сергеев. — Помог, называется, вывел на агента в институте. А этот самый агент слинял… Понял? Исчезла подставленная тобой Стеллочка! И не одна — прихватила Коврова. Чистенького, незапятнанного расклейщика афиш… Детективы вонючие, мать вашу… А я, старый осел, развесил уши, даже Колокольца презентовал…
Генерал выбрасывал фразы с такой скоростью, что за их мельтешением трудно было уследить. В спокойном состоянии молчаливый и сдержанный, он в минуты раздражения преображался, становился необычайно болтливым и грубым.
Все оказалось до примитивности простым.
Рано утром престарелый пенсионер вывел на прогулку такую же престарелую таксу. Возвращаясь, столкнулся в подъезде с Ковригиной. Молодая женщина шла в сопровождении парня, тащившего два чемодана.
— Уезжаете? — со свойственным почти всем пожилым людям любопытством, поинтересовался пенсионер. — Далеко?
— Отпуск получила. Решила подлечиться, — сухо ответила Ковригина.
— Сынка одного оставляете?
— На Украину уехал к бабушке…
Как водится, пенсионер поудивлялся. И не только в минуты одиночества, но и при общении с приятным молодым человеком, который наведался к уехавшей соседке.
Вот и все. Никакой «бабушки» на Украине не оказалось. Отпуск в институте не оформлен, никто о нем не знает. Зато вскрылась одна важная деталь: из институтской библиотеки любознательная кандидат технических наук получила солидное количество книг, связанных с самонаводящимися головками ракет. Часть из них — секретные, часть — для служебного пользования…
Зачем понадобилось Сергееву вызывать отставного майора? Не для того же, чтобы прощупать его, убедиться в непричастности к исчезновению криминальной дамочки?
Ничего подобного Сергеев не думал. Просто захотелось излить досаду за провал…
— Нисколько не удивлюсь, если исчезнувшая Ковригина вынырнет в Сибири в пуделевской берлоге, — щурился Ступин на слишком яркий свет настольной лампы, стоящей на столе Панкратова. — Ты учти такую возможность и постарайся проверить…
Как проверить, не сказано, между сыщиками существует неписанная договоренность уважать профессионализм, не тратить дорогое время на известные обоим тонкости сыска. Обсудили методы связи. Телефонной, и почтовой. Оговорили время «командировки» Панкратова. Судя по стремительно нарастающим событиям — максимум неделя.
— Одно прошу: будь поаккуратней с женой Семена. Если не ошибаюсь, он её крепко любит. Не получишь твердой информации об её связах с Пуделем — промолчи, не трави парню душу.
— Сделаю…
— Еще одно… Как думаешь, верит ли твой ресторанный собеседник в то, что завербовал отстаного сыщика? Судя по твоему описанию — опытный мужик. Обвести такого вокруг пальца — далеко не просто…
— Конечно, не верит. По-моему, вербовка — двойное дно… Один офицер-пограничник как-то рассказывал: границу перешли двое, один — своими ногами, второй — у него на спине… Кажется, мне отведена опасная роль… носильщика. Только хотелось бы знать, кого предстоит тащить на себе?
— Думаю,»груз» будет сидеть в одном с тобой самолете… Присмотрись к соседям!
Чемоданчик Панкратов в багаж не сдал не потому, что боялся за его сохранность. Просто ожидание выгрузки в Красноярске — не только муторно, но и опасно. Лучше воспользоваться ситуацией, когда остальные пассажиры будут «привязаны» к багажному павильону, и сбежать к кассам местных авиалиний.
При таком раскладе «груз» неминуемо покинет его спину и будет вынужден панически искать исчезнувшего перевозчика. Тем самым, выдаст истинное свое лицо.
Наконец, обьявили посадку, Из головы сыщика будто метлой вымело и Негодина, и ресторанного вербовщика, и отсутствующего Ступина. Осталось чувство непонятной тревоги и настороженности. Кто же будет пасти его во время перелета? От кого скрываться в Красноярске?
Пассажиры — обычные люди, серьезные и веселые, озабоченные и бесшабашные, трезвые и под хмельком. Кто из них — пастух?
Панкратов испытующе оглядел ряды кресел.
Одышливый толстяк во всю болтает с соседом. Успел познакомиться. На Панкратова даже не смотрит. Впереди — два парня симпатичной внешности читают. Заглянув между креслами, Андрей поинтересовался — что именно. Один — книгу о Фрейде, второй — какой-то научный труд с длинейшими — на весь разворот страницы — формулами.
Ничего не скажешь, серьезные отроки!
Что он имеет в непосредственной близости?
Справа возле окна — скромная девчушка в удлиненной черной юбчонке и белой блузке, застегнутой до самого горла. Студентка либо воспитанная в строгих правилах доченька любящих родителей, впервые отправленная в самостоятельную поездку? Такая не может быть «топтуном».
С другой стороны — худой интеллигент в дымчатых очках. Едва сел — выложил стопку газет, почти все посвящены вопросам бизнеса. Курсы валют, кредитные ставки, проценты с оборота, арендные платежи…
Бизнесмен! Самая престижная профессия после валютных проституток. Или — дилер, мененджер? Панкратов давно запутался в иностранных терминах, так и не научился мысленно переводить их на родной русский язык.
По проходу, сопровождаемый стюардессой, продефилировал плешивый господин с черным кейсом.
Занятый изучением соседей, Панкратов и помыслить не мог, что мимо него прощел человек, которого он безуспешно пытается вычислить. Ибо плешивый был умным и оборотистым помощником Степы Гаревича…
— Что нового в деловом мире? — с оттенком доброжелательной иронии обратился Андрей к худому коммерсанту, погруженному в проценты и ставки. — Простите за дилетантский интерес, но меня волнует состояние нашего рынка…
Интеллигент оторвался от таблиц и выкладок, оглушил соседа таким водопадом сведений, посыпанными деловыми подробностями и сдобренными обилием незнакомых терминов, что Панкратов почувствовал: ещё несколько минут подобной «лекции» и он вообще потеряет способность мыслить.
Значит, сосед не врет и не маскируется, вряд ли подсунули настоящего специалиста… Вообще-то, в рыночном мире все возможно… Возьмем на заметку…
Панкратов вежливо поблагодарил очкарика, вписав в благодарность довольно плоский комплимент — что-то о культурных людях, которым приходится транжирить дорогое время на ничего не соображающих недоумков.
Бизнесмен не стал возражать.
Андрей переключился на симпатичных парней, сидящих впереди. Там была ещё пожилая женщина, но она его мало интересовала. Растрепанные полуседые волосы, заплаканные глаза, к плоской груди прижат потертый дамский ридикюль — все приметы говорят: у человека — горе, летит на последние сбережения или выручать из беды «ребенка», или — на похороны.
— Ребята, почитать не найдется?
Чернявый красавец охотно пошел на контакт.
— Что же вам посоветовать? Фрейда? Для самолета, пожалуй, тяжеловат… Детективов мы с Иваном не читаем — зряшная потеря времени, все они — на одну колодку… Тошнит…
Его друг, такой же чернявый, но задорно курносый, оторвался от изучения формул.
— Стихи любите? У меня есть Гумилев…
Пришлось согласиться почитать Гумилева. Кажется, парни не подставные, настоящие.
На очереди — скромная соседка.
— Простите за глупое любопытство… Нам предстоит провести несколько часов рядом — не молчать же?…Вы далеко летите?
Вопрос из числа глупых. Будто в самолете имеется кнопка «остановка по требованию».
— Пока — в Красноярск, дальше — не знаю…
— Как это не знаете? — не понял Андрей.
— Посмотрю на месте, — всхлипнула девчушка. — Как получится…
История стара, как окружающий мир. Влюбилась в хорошего парня, вместе прожили месяца два, выяснилось — парень женат, у него — семья. Вроде, хочет развестись и соединиться со Светой — так зовут соседку. Уехал куда-то в Сибирь, сказал: под Красноярск. Выяснять отношения с женой.
Ожидала его Света, ожидала и решила лететь искать любимого. Вроде Красноярский край — многоэтажный московский дом, где можно ходить по этажам и спрашивать Володю или Сергея…
От рассказа так и веяло недоговоренностями и умалчиванием. Кроме того, настораживала необычная откровенность с незнакомым человеком. Но она окупалось невинным внешним видом, широко раскрытыми голубыми глазенками на фоне белокурых кудряшек.
— А вы тоже дл Красноярска или — дальше?
Вопрос девушки, похоже, насторожил симпатичных парней. Они не обернулись, но видимые между спинками кресел плечи чуть вздрогнули и подались друг к другу.
Значит, интересуются? Уж не одна ли компания: барышня и два кавалера?
Андрей арстистически изобразил полуглухого человека. Только разве не приложил козырек ладони к ухе.
— Как же вы одна отправились в такой путь? Наверно и денег — мизер? Не страшно?
Плечи любопытных парней расслабились, раздвинулись.
— Страшно… А что делать?… Кажется, я — в положении…
Ни следа девичьей стыдливости, щеки не загорелись румянцем, глаза не опустились. Так обьявляют о проблемах со стипендией, либо признаках простуды.
— На что же вы надеетесь?
— На добрых людей… Таких, как вы…
Интересная новость! Незнакомого мужчину возвели на трон невероятной доброты и участия! При такой скорости сближения недолго оказаться отцом нерожденного малыша.
— Я, конечно, помогу, — неопределенно пообещал Панкратов. — Боюсь только, что в Красноярске наши дорожки разойдутся…
— Если не секрет, куда отвернет ваша дорожка, — вытирая со щек следы слез, улыбнулась девушка.
Панкратов пожал плечами. Настойчивый интерес «студенточки» к цели его поездки усилил зародившееся подозрение.
Парни дружно поднялись и двинулись по проходу в сторону туалетов. Любитель сложных формул и поэзии поймал взгляд Андрея и выразительно качнул головой, приглашая последовать их примеру.
Ну, что ж, можно и прогуляться.
Молодые люди поджидали его рядом с входом в туалет.
— Извините, не знаем вашего имени…
— Как и я ваших, — широко улыбнулся Панкратов.
— Я — Иван, он — Сергей, — добродушно рассмеялся чернявый.
— Андрей Федорович…
Обнюхивание состоялось. На высоком дипломатическом уровне, правда, без расшаркиваний и обмена визитными карточками.
— Слушаю вас, — поторопил собеседников Панкратов, побаиваясь оставлять надолго Светлану. — Какие проблемы?
— Одна, но важная, — вступил в беседу курносый. — Вашу соседку мы немножко знаем. Наводчица бандитов.
— Откуда информация?
— Не имеет значения, — сердито буркнул чернявый. — Наше дело предупредить, решайте сами…
Либо затевается разборка между конкурентами, либо парни говорят правду. Но они-то сами кто такие? Если причастны к бандитским играм, то почему предупреждают? В обоих вариантах Света выступает в явно неблаговидном виде.
Боязнь Панкратова оставить без надзора соседку, кажется, имеет веские основания — она разговаривает с плешивым мужиком, облокотившимся на спинку кресла отсутствующего бизнесмена. Увидев Панкратова, плешивый быстренько ретировался.
Еще одна загадка! Похоже, самолет набит ими, словно пирог начинкой. Еще парочка зловещих фигур и ситуация станет неуправляемой. Впору обратиться к командиру воздушного судна с просьбой выделить парашют…
В Красноярском аэропорту самолет приземлился во время. Автобусы доставили прибывших к багажному павильону. Пассажиры столпились неподалеку от транспортеров, нетерпеливо поглядывали на обслуживающий персонал. Дескать, подавайте нам чемоданы, мешки, баулы, не медлите. Желательно в целом виде, без особых вмятин или порывов. Некоторые разбрелись по зданию, разглядывая прилавки многочисленных киосков, буфеты с выставленной снедью, в основном, зарубежного производства, выглядывая встречающих.
Залы гудели на подобии ульев, в которые бросили горящую паклю. В павильоне не продохнуть. Но, несмотря на подходящую обстановку, Панкратову не удалось улизнуть в кассовый зал местных авиалиний. Иван и Сергей намертво блокировали выходы, Света вцепилась в руку Андрея.
— Вы пообещали мне помощь, — напомнила она, вытирая немедленно выступившие слезы. — Я надеюсь…
— Конечно, конечно, — торопливо подтвердил Панкратов, оглядываясь в поисках куда-то исчезнувшего плешивого. — Вот только навещу… одно место…
— Я с вами… Боюсь остаться одна в такой толчее…
— Пошли, — ехидно пригласил Андрей, направляясь к туалетам. — Только придется подождать меня снаружи…
Оставшись в туалете один, Андрей торопливо открыл чемоданчик, достал из него парик, фасонистые усики. Вывернутая на изнанку куртка и рыжая шапка дополнили маскарадный костюм. Неуверенная походка больного человека, согнутая спина, прижатые к бокам руки и болезненное покашливание сделали сыщика неузнаваемым.
Все сошло, как нельзя лучше.
Света обошла «инвалида» равнодушным взглядом, парни расступились, освободив дорогу старому, смертельно больному старику, плешивый так и не появился. Именно его исчезновение сейчас больше всего тревожило сыщика. По всем, писанным и неписанным законам жанра тот просто обязан в столь ответственный момент находиться в центре разворачивающихся событий.
А его не было.
Сохраняя прединфарктый вид, Андрей ещё раз пытливо огляделся вокруг, десяток минут посидел в зале ожидания. Барышня и два кавалера настойчиво блокировали выход из туалета. Видимо решили — «клиента» от страха понос прохватил — бедняга, не опростается. Пусть не волнуется — «заботливые» соседи по самолетному салону ни за что не оставят его в беде.
В кассовом зале местных авиалиний сумрачно и грязно. Может быть, по причине мрачности, а может быть торжествуя победу, Панкратов не заметил девичью фигурку в черном монашеском платке, притаившуюся неподалеку от кассового окошечка.
— Один билет на первый рейс до Кокошино.
Панкратов произнес эти роковые слова достаточно тихо, но, к несчастью, кассирша была полуглухой и громко переспросила. Так громко, что девица вздрогнула. То ли от неожиданности, то ли от радости.
— Вам — в Кокошино?
На площади Светка сбросила темный платок и белокурые кудряшки рассыпались вокруг полудетского кукольного личика. Давалке ужасно захотелось сбросить надоевшую маску скромницы и тут же на площади сплясать бешенный ритмический танец неизвестного происхождения, но зато известного назначения.
Ничего подобного она не совершила — до сердечных спазм и поддергиваний в животе боялась всевидящего помощника нового своего босса.
— Гляди-ка Ваня, кого встретили? Это же редкая удача: конкурент сам вышел на нас.
Парни подхватили Светку под руки и быстренько доставили в укромное место.
— Быстро — куда летит фрайер? И не финти, если хочешь остаться красивой.
Вместо букета цветов дали понюхать аромат ножа.
Насмерть перепуганная проститутка все выложила. От «А» до «Я»…
Глава 18
Предвидение Корнева оправдались, Петруха решил ожениться. Сколько не уговаривал его отец потерпеть до осени — традиционного времени свадеб, парень уперся на своем. Только весной, никаких осенних месяцев! Будто завертелся в молодом мужике зловредный червяк, так и толкает его, так и грызет нутро.
Пришлось покориться. Мать, как водится, всплакнула, вызнала имя избранницы. Как-то под вечер заманила девку в баню, оглядела, попытала о своем, о женском.
— Девка справная, — шептала ночью на ухо мужу. — В теле. И умишко какое-никакое имеется. Пусть Петруха оженится, можа в разум парень войдет, перестанет по вдовам да молодухам шастать…
Права мать, ох, и права же! Жаден Петька до женского сословия, ни одной юбки мимо не пропустит, чтобы не оглядеть да ощупать. Редко дома ночует, стервец, больше спит на чужих подушках.
— Порешили — женись, охломон, — обозначил свое согласие Корнев. — Съездим в тайгуе, приволокем бревен, подправим избу и свадебку справим. По человечески, по корневски, так штоб Сидоровка запомнила: Павлуха не чета жадюгам. Таким, к примеру, как дружок твой закадычный, дерьмовый Артюшка с грязным языком…
Ехидный Артемка в»елся в печенку Корневу с тех пор, когда таежник обмишурился с древним скитом, Да так в»елся, что при одном виде парня у немолодого мужика «кишки брехали» и мосластые руки сжимались в пудовые кулаки.
— А к чему, батя, ехать в такую даль? — развалившись на сене, устилавшем дно телеги, спросил Петруха. — Иди рядом с Сидоровкой осины не те? Токо лошадей мучишь…
Телега ползла по раскисшей дороге, переваливаясь с боку на бок, разбрызгивая грязную воду.
Взорванные невесть какой сатанинской силой избушки древнего скита все ещё привлекали к себе Корнева. Будто почерневшая, обожженная земля таила в себе некий магнит. Отсюда и желание поглубже забраться в таежную глухомань, где растут такие же деревья, как и рядом с поселком.
— Неохота на зуб к милиции да лесникам попадаться, — не глядя на сына, пробурчал Корнев. — Они нынче злые — мигом засудят. Кажный пенек метят, за кажной веткой глядят… Около скита ходить боятся — нечистое место…
— А ты не боишься?
Пришлось покориться. Мать, как водится, всплакнула, вызнала имя избранницы. Как-то под вечер заманила девку в баню, оглядела, попытала о своем, о женском.
— Девка справная, — шептала ночью на ухо мужу. — В теле. И умишко какое-никакое имеется. Пусть Петруха оженится, можа в разум парень войдет, перестанет по вдовам да молодухам шастать…
Права мать, ох, и права же! Жаден Петька до женского сословия, ни одной юбки мимо не пропустит, чтобы не оглядеть да ощупать. Редко дома ночует, стервец, больше спит на чужих подушках.
— Порешили — женись, охломон, — обозначил свое согласие Корнев. — Съездим в тайгуе, приволокем бревен, подправим избу и свадебку справим. По человечески, по корневски, так штоб Сидоровка запомнила: Павлуха не чета жадюгам. Таким, к примеру, как дружок твой закадычный, дерьмовый Артюшка с грязным языком…
Ехидный Артемка в»елся в печенку Корневу с тех пор, когда таежник обмишурился с древним скитом, Да так в»елся, что при одном виде парня у немолодого мужика «кишки брехали» и мосластые руки сжимались в пудовые кулаки.
— А к чему, батя, ехать в такую даль? — развалившись на сене, устилавшем дно телеги, спросил Петруха. — Иди рядом с Сидоровкой осины не те? Токо лошадей мучишь…
Телега ползла по раскисшей дороге, переваливаясь с боку на бок, разбрызгивая грязную воду.
Взорванные невесть какой сатанинской силой избушки древнего скита все ещё привлекали к себе Корнева. Будто почерневшая, обожженная земля таила в себе некий магнит. Отсюда и желание поглубже забраться в таежную глухомань, где растут такие же деревья, как и рядом с поселком.
— Неохота на зуб к милиции да лесникам попадаться, — не глядя на сына, пробурчал Корнев. — Они нынче злые — мигом засудят. Кажный пенек метят, за кажной веткой глядят… Около скита ходить боятся — нечистое место…
— А ты не боишься?