Кардек Аллан. Книга Духов

Аллан Кардек
Книга Духов

 

 

НЕОБХОДИМЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ

   «КНИГА ДУХОВ» Аллана Кардека представляет собой систематизированную подборку ответов, данных духами высокого ранга на заданные им вопросы. Это происходило в ходе спиритических сеансов так называемого «автоматического письма», или «психографии», в «Парижском Обществе спиритических исследований», основанном Кардеком. Ответы были получены в самое разное время и через посредство нескольких медиумов. Вопросы задавались в письменной форме и, вероятно, звучали устно. Ответы на них получались письменные, выводимые рукою медиума-психографа. Материал был систематизирован Кардеком и с соответствующими комментариями и дополнениями автора составил первую редакцию книги. Ко второму её изданию был собран дополнительный материал, критически пересмотрен и переработан текст первого издания. Вторая редакция является окончательной, текст её воспроизводился в бесчисленных переизданиях и переводах. Как неоднократно указывает автор, текст книги подвергался со стороны духов пристальному контролю, и особенно текст второй редакции «был с их стороны предметом нового и самого кропотливого анализа».
   Структура книги. Книга состоит из четырёх частей, двухчастного вступления и заключения. Каждая часть делится на главы; главы – на параграфы, каждый параграф – на вопросно-ответные пункты. После арабской цифры приводится вопрос, далее в кавычках следует дословный ответ на него, данный духом. Помимо того, вслед за ответом духа нередко следуют дополнения и комментарии, написанные самим Кардеком. Текст Кардека всегда предваряется пометой ПРИМЕЧАНИЕ и данные в нём комментарии автора выделены петитом. В некоторых случаях текст автора представляет собой целый параграф, и тогда он никак не выделяется, поскольку текст не предварён вопросом и ясно, что это не ответ духа.
   Об авторе. Аллан Кардек (1804 – 1869гг.) по праву считается основателем новейшего спиритизма (или духоведения). В оккультном учении спиритизма его, так же как и его продолжателя Леона Дени (1847 – 1927гг.), прежде всего интересовала моральная, нравственная сторона. Проблема нравственного совершенствования человека и общества – основа выдвинутого ими учения.
   В 1858 году Аллан Кардек основывает «Парижское Общество спиритических исследований» с собственным программным уставом и «Спиритское Обозрение» – журнал, выходивший многие годы. Спиритизму Кардек предпослал особую нравственную концепцию и оформил его как «учение, основывающееся на существовании, проявлениях и наставлениях, данных духами». Всё это нашло достойное выражение в главной его работе – «Книга Духов» (1857г.). За этой работой последовали другие: «Книга Медиумов» (1861), «Евангелие в толковании Спиритизма» (1864) и ряд иных.
   Недостатки книги и её достоинства. Влияние её идей. Внимательный читатель, без сомнения, заметит, что на книге Кардека, хотя она и исходит из объективного по отношению к человечеству источника, лежит до известной степени печать своего времени. Так, в полном согласии с тогдашним уровнем развития науки здесь трактуются некоторые вопросы естествознания, а электричество понимается как верх возможных достижений в области энергетики. Автор с достаточным почтением интерпретирует некоторые ветхозаветные мифы. Недостаточным и приблизительным выглядит сегодня его антропологическое учение о трёхчастной природе человека: тело, перисприт, душа. Учение о перисприте нуждается в углублении и дальнейшем развитии. Сегодняшнему читателю следует понимать, что перисприт весьма неоднороден, он лишь собирательный образ, совокупность других оболочек души (полуматерьяльных и духовных, вложенных одна в другую и иерархически соподчинённых) в их противопоставлении грубой физической оболочке – телу. Разные школы оккультизма так и не определились до сего дня в вопросе о том, сколько же тел имеет душа, помимо физического. Тем не менее, не вызывает сомнения, что их несколько, как минимум – три.1 Как бы то ни было, читателю необходимо помнить, что духи, знающие значительно больше людей, всегда вынуждены, для того чтобы быть понятыми, говорить языком той человеческой эпохи, с представителями которой они общаются. В данном случае они общались с людьми середины XIX века, и для того, чтобы дать им хотя бы приблизительное представление о вопросах, к примеру, естествознания, известных человеку конца века XX, им приходилось прибегать к приблизительному методу аналогии и метафоры. Таким образом, естественнонаучная и, до известной степени, антропологическая стороны книги являются на сегодняшний день её уязвимым местом. Но мы, собственно, и не за этим предлагаем читателю познакомиться с нею. Как уже было сказано, главное, чему Кардек уделяет внимание, после того как было выяснено, что человек бессмертен, это – философский и нравственный аспекты проблемы. И здесь, конечно, Кардек не имеет равных. В сравнении с этим все вышеперечисленные мелочи не имеют никакого значения, тем более, что учение о трёхчастной природе человека ни в коей мере не мешает верному рассмотрению вопроса, и, даже более того, для данной цели оно значительно удобнее многочастного деления, принятого в иных школах оккультизма.
   Наши современные авторы, пишущие в этой области, лишь сумбурно излагают разрозненные факты, после чтения которых в голове у читателя образуется каша, и он хочет выбросить из головы и сам предмет, послуживший её причиною. П.Калиновский, например, склоняется в сторону ортодоксального христианства, самых нелепых догм православия и буквально запугивает грешного читателя перспективой ожидающих его загробных мучений, а такой модный на данный миг автор, как А.Мартынов, широко разворачивает перед носом читателей кумачовое знамя марксистских классиков и потрясает полным собранием их сочинений. Но ни у того, ни у другого, по их же честному признанию, нет философско-нравственной концепции. А у Кардека она есть, и в концепцию эту заложены вечные истины, те же самые, благодаря которым два тысячелетия назад возникло христианство. Потому можно сказать, что карденизм – это неохристианство, христианство, очищенное от мифов, от догм, от предрассудков и суеверий, от всевластия в духовной жизни клерикальной мафии; христианство, открытое дальнейшему поиску, исследованиям и творчеству. И тот, кто знает и разделяет эту концепцию, может должным образом понять одно из высших духовных достижений ХХ века – рериховскую «Агни-Йогу». Без знания же этой концепции такие, к примеру, писания, как «Семь дней в Гималаях» и «Мост над Потоком» В.Сидорова, выглядят всего лишь как интеллектульные эмоции, испещрённые риторическими восклицательными знаками. Если смотреть на проблему под этим углом зрения, то сейчас, в пору духовной деградации, для советского общества нет книги более актуальной.
   Влияние идей Кардека на умы современников и последующих поколений было весьма велико. Последователи нового учения появились во всех странах мира, включая и Россию. Причём в России даже существовало общество последователей Кардека. Ими были переведены на русский язык все его работы, издавался философско-богословский журнал «Спиритуалист» с участием представителей православного духовенства, принявших кардековские идеи. К сожалению, пока что не удалось окончательно установить, в какой степени эти бесценные материалы сохранились до наших дней2 . Во всяком случае, полное отсутствие их в крупнейших библиотеках страны наводит на мысль, что НКВД в конце 20-х – начале 30-х годов были уничтожены не только сами спириты, но также и эта литература. Что ж, это можно понять: ничто бы не представило большей опасности существовавшему тогда в стране режиму, чем знание людьми тех духовных истин, которые содержатся в этих книгах.
   Павел Гелева, философ
   26.04.91.

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Нельзя современный спиритуализм – и в этом отличие его ото всех прежних спиритуалистических учений – представить себе как некую чисто метафизическую концепцию. Он демонстрирует нам, что наделён совершенно иным характером и отвечает требованиям поколения, воспитанного в школе критицизма и рационализма, того поколения, которое преувеличения болезненного и агонизирующего мистицизма сделали весьма недоверчивым и осмотрительным.
   Просто верить – этого сегодня уже недостаточно: сегодня желают ещё и знать. И никакая философская и нравственная концепция не имеет шансов на успех, если она не опирается на доказательство одновременно логическое, математическое и позитивное, и если, помимо того, она не отмечена той особой печатью достоверности, какая удовлетворяет сокровенно присутствующему в нас чувству справедливости.
   Нетрудно заметить, что все эти условия в совершенстве соблюдены Алланом Кардеком в его «Книге Духов», каковая является превосходным изложением учения современного спиритуализма.
   Книга эта есть плод огромной работы классификации, согласования и изъятия, проделанной над бесчисленным множеством посланий и сообщений, поступивших из различных источников, ничего не ведающих друг о друге; сообщений, полученных во всех частях света и объединённых этим несравненным собирателем в целое после удостоверения в их подлинности. Он позаботился о том, чтобы удалить единичные и разобщённые мнения, все сомнительные свидетельства, с тем чтобы оставить лишь те положения, в отношении которых все утверждения были согласны между собой.
   Работа эта далека от завершения. Она продолжается всякий день и после кончины великого посвятителя. В целом у нас уже составилось могучее учение, основные направления коего были определены тогда Кардеком и теперь, по мере сил, развиваются его духовными наследниками при содействии мира незримого. Каждый из них привносит свою песчинку в строительство того огромного общего здания, фундамент которого что ни день укрепляется стараниями экспериментальной науки, а стены возносятся всё выше и выше.
   В произведении Аллана Кардека наставление духов по каждому вопросу сопровождается комментариями и разъяснениями, подчёркивающими красоту принципов и гармонию целого. В этом-то и проявляются качества автора. Он, прежде всего, стремился дать ясный и точный смысл выражениям, постоянно присутствующим в его филозофическом рассуждении; далее, – чётко определить термины, которые могли быть истолкованы поразному. Ему было известно, что путаница, царящая в большинстве философских систем, происходит от недостатка ясности в выражениях, используемых их создателями.
   Другое правило, не менее существенное во всяком методичном изложении и которому Аллан Кардек скрупулёзно следовал, – это необходимость ясно излагать мысли и подавать их в условиях, облегчающих читателю их уразумение. И наконец, развив идеи в определённом порядке и должных взаимосвязях, он умел извлечь из них такие выводы, которые по всем законам логики и нормам человеческого мышления представляли собой уже некую реальность, некую уверенность и определённость.
   Стало быть, Учение Духов, вдумчивым толкователем и организатором которого был Кардек, в той же мере что и наиболее ценимые философские системы, отмечено такими важнейшими качествами, как ясность, логика и точность.
   Но есть в нём, помимо этого, нечто такое, чего не могла предложить никакая иная система. И это – впечатляющая бесконечность проявлений, с помощью каковых данное учение сначала утвердилось во всём мире, а затем смогло подвергнуться повсеместному и ежедневному контролю. Учение это обращается ко всем людям вне зависимости от их социального или имущественного положения, их пола, возраста или расы, и оно обращается не только к их чувствам, к их уму, но и к тому, что есть в них лучшего: к их разуму и совести. Сокровенные силы эти, не составляют ли оне в единстве своём мерила добра и зла, истины и лжи, которое, разумеется, проступает более ясно или расплывчато в зависимости от степени продвинутости душ, но которое всё же обретается в каждой из них как отражение того Вечного Разума, коий породил их все?
   Леон Дени

ЗАМЕЧАНИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

   В первом издании этой работы мы объявили, что будет также и дополнительная часть. Она должна была включить в себя все вопросы, какие не смогли найти себе места в первой, а также те, что должны были появиться в связи с дальнейшими обстоятельствами и последующими исследованиями. Но поскольку все они так или иначе соотносятся с частями, уже подвергнутыми обсуждению, и являются развитием этих частей, то отдельное публикование их было бы нецелесообразным и мы предпочли дождаться повторного издания книги, чтобы слить всё воедино. Мы также воспользовались этой возможностью, дабы придать большей методичности в размещении матерьяла и в то же время исключить всё то, что допускало какую-либо двойственность. Это издание можно, стало быть, рассматривать как совершенно новую работу, хотя принципы, изложенные в ней, за весьма немногими исключениями, не претерпели никакого изменения. Что же касается этих немногих исключений, то они скорее суть дополнения и разъяснения, чем действительные отличия. Эта согласованность выдвинутых принципов, несмотря на различие источников, в которых мы черпали свои сведения, является важным обстоятельством для утверждения спиритической науки. И наши корреспонденты свидетельствуют, что сообщения, полученные ими в различных точках Земного шара и в самое разное время, если не по форме, то по сути во всех отношениях тождественны. И всё это имело место у них прежде опубликования нашей книги, которая появилась лишь как подтверждение ранее им известного и как некое системное целое. Также и история, со своей стороны, показывает, что большинство этих принципов исповедовалось самыми выдающимися людьми древних и новых времён, и тем самым утверждает их право на существование.
   Учение же, касающееся спиритических проявлений как таковых и медиумизма, представляет собою в известном смысле отдельную сторону нашей темы, отличную от её философской стороны, и потому должно быть предметом особого исследования и рассмотрения. Эта часть наших изысканий нашла весьма существенные дополнения по ходу дальнейшего развития исследований, и мы сочли должным выделить её в отдельный том, содержащий ответы на все вопросы, какие только могут быть связаны со спиритическими явлениями и медиумизмом, равно как и многочисленные замечания, касающиеся практического спиритизма. Эта работа явится продолжением или дополнением «Книги Духов».3

ВВЕДЕНИЕ

   (ключ к пониманию спиритического учения)
   I
   Для новых вещей нужны и новые слова, во имя ясности и во избежание неизбежного смешенья многих значений одного и того же слова. Слова «спиритуальный», «спиритуалист», «спиритуализм» имеют значение вполне определённое; придать им значение новое, чтобы приложить их к Учению Духов, – значит умножить и без того многочисленные двусмысленности. В самом деле, спиритуализм есть противоположность матерьялизму; всякий верящий, что в нём есть нечто иное, помимо материи, есть спиритуалист; но из этого не следует, что он верит в существование духов или в их сношения с видимым миром. Вместо слов «спиритуальный», «спиритуализм» мы употребляем слова «спирит», «спиритический» и «спиритизм», форма которых напоминает об их происхождении и коренном смысле, сообщая им также преимущество, даваемое совершенной понятностью, и тем самым за словом «спиритуализм» сохраняется присущее ему значение. Мы, стало быть, скажем, что спиритическое учение, или спиритизм, имеет своей основой отношения мира матерьяльного с духами, или существами мира незримого. Сторонники спиритизма будут спиритами, или, если угодно, спиритистами.4
   Как частная особенность «Книга Духов» содержит «спиритическое» учение; как общее же направление она связывается с учением «спиритуалистическим», одной из ступеней которого она является. Такова причина, в силу которой данная книга перед заглавием своим имеет слова: «спиритуалистическая философия».
   II
   Есть и другое слово, один из краеугольных камней всего нравственного Учения, по которому равно важно договориться, чтобы полностью понимать друг друга, потому что оно является, из-за отсутствия у него вполне определённого значения, предметом бесконечных прений, – это слово душа. Разногласие мнений по поводу природы души происходит от частичного применения, которое каждый даёт этому слову. При языке совершенном, где каждая идея имела бы своё представительство через посредство определённого ей слова, можно было бы избежать многих споров: при одном слове на каждую вещь все могли б без труда понять друг друга.
   Согласно одним, душа есть начало матерьяльной органической жизни; она ни в коей мере не имеет самобытия и прекращается вместе с жизнью; это чистейший матерьялизм. В этом смысле, сравнения ради, говорят они о разбитой скрипке, не издающей более музыкального звука, что у неё нет души. Согласно этому мнению, душа-де является неким следствием, а не причиной.
   Другие думают, будто душа есть разумное начало, вселенский деятель, частицу коего приемлет в себя каждое существо. Согласно им, во всей Вселенной есть якобы лишь одна душа, распределяющая искры своего огня среди различных разумных существ при их жизни; после же смерти всякая искра возвращается к общему источнику, в коем она сливается с единым целым, наподобие того как ручьи и реки возвращаются в море, из которого они вышли. Это мнение отличается от предыдущего тем, что по этой гипотезе в нас есть ещё нечто помимо материи и что остаётся что-то и после смерти; но это почти всё равно, как если бы ничего и не оставалось, поскольку, не обладая более индивидуальностью, мы б не имели более и самосознания. По этому мнению вселенская душа была бы Богом, а всякое существо частицей Божества; это одна из разновидностей пантеизма.
   Наконец, согласно третьим, душа есть существо нравственное, отличное и независимое от материи, сохраняющее индивидуальность свою и после смерти. Такое понимание, бесспорно, является наиболее универсальным, потому что под тем названием или иным, идея этого существа, переживающего тело, является инстинктивной верой, которая независима от уровня образования и встречается у всех народов, какой бы ни была степень их цивилизованности. Это учение, согласно которому душа есть причина, а не следствие, есть учение спиритуалистов.
   Не обсуждая достоинств этих мнений и принимая во внимание лишь терминологическую сторону предмета, мы скажем, что эти три употребления слова «душа» составляют три различных идеи, каждая из которых требует для своего выражения особого слова. Слово это имеет, стало быть, три значения, и каждое из них, со своей точки зрения, несёт свой смысл в определении, им даваемом; повинен, значит, язык, дающий лишь одно слово на три идеи. Чтобы избежать всякой двусмысленности, следовало бы ограничить значение слова «душа» одною из этих трёх идей – выбор безразличен, главное в том, чтобы понимать друг друга, а это – дело условности. Мы считаем более логичным принять это слово в его самом общеупотребительном значении; и поэтому душою мы называем нематерьяльное и индивидуальное существо, в нас находящееся и переживающее тело после его смерти. Будь даже существо это всего лишь плодом воображения, всё равно для обозначения его потребовалось бы слово, коль скоро есть сама идея этого понятия.
   Из-за отсутствия особого слова для каждого из двух других понятий, мы называем жизненным началом принцип матерьяльной и органической жизни, каков бы ни был его источник, для всех живых существ, от растений до человека. Поскольку жизнь может существовать и при отсутствии мыслительной способности, то жизненное начало есть вещь от души отличная и независимая. Слово «жизненность» не выразило бы этой же самой идеи. Для одних жизненное начало есть свойство материи, некое следствие, коие производится, когда материя находится в определённо данных обстоятельствах; согласно другим, и это самая общая идея, оно заключается в неком особом флюиде, разлитом во всей Вселенной и от коего всякое существо поглощает при жизни и усваивает себе некоторую часть, наподобие неживых тел, поглощающих свет; это был бы тогда жизненный флюид, который, согласно некоторым мнениям, есть не что иное, как электрический животный флюид, называемый также магнетическим флюидом, нервным флюидом.
   Как бы то ни было, есть факты, отрицать которые невозможно, ибо они являются результатом наблюдения. И это то, что органические существа содержат в себе некую внутреннюю силу, производящую явление жизни, покуда сила эта существует; что матерьяльная жизнь обща для всех органических существ и независима от ума и мысли; что ум и мысль суть способности, присущие некоторым родам органических существ; наконец, что среди органических существ, одарённых умом и мыслью, есть такой род, который одарён и особым нравственныи чувством, дающим ему неоспоримое превосходство над другими, это – род человеческий.
   Понятно, что при всей многозначности слово «душа» не исключает ни матерьялизма, ни пантеизма. Сам спиритуалист может вполне понимать душу согласно одному или другому из этих двух определений, без ущерба в отношении отдельного нематерьяльного существа, которому он в таком случае даст какое-либо иное название. Таким образом, слово это не является носителем одного взгляда; оно неуловимый и неопределённый символ, с которым каждый обходится по своему усмотрению; отсюда исток такого множества нескончаемых споров.
   Путаницы можно было бы также избежать, если, пользуясь во всех трёх случаях словом «душа», добавлять к нему определяющее его прилагательное, которое специализировало бы как точку зрения, с коей слово это рассматривают, так и употребление, ему даваемое. Тогда это родовое, корневое слово, представляющее одновременно принцип матерьяльной жизни, ума и нравственного чувства, различалось бы, как различают, например, газы, добавляя к слову «газ» определительные слова «водород», «кислород» или «азот». Можно, стало быть, сказать, что самое лучшее определение – это жизненная душа для принципа матерьяльной жизни, разумная душа для умственного принципа и спиритическая душа для принципа нашей индивидуальности после смерти. Как можно видеть, всё это вопрос сугубо терминологический, хотя и очень важный: без знания его здесь нелья понять друг друга. Согласно сему, жизненная душа обща всем органическим существам: растениям, животным и людям; душа разумная была бы достоянием животных и людей, а душа спиритическая принадлежала бы одному человеку.
   Мы полагали, что нам должно тем более настаивать на этих объяснениях, что спиритическое Учение естественно покоится на существовании в нас некоего существа, независимого от материи и переживающего тело; поскольку слово «душа» часто встречается в этом сочинении, было крайне важно определить тот смысл, который мы придаём ему, дабы избежать всякого превратного понимания.
   Перейдём теперь к главному предмету этого предварительного наставления.
   III
   Спиритическое Учение, как и всё новое, имеет своих сторонников и своих противников. Мы сейчас попытаемся ответить на некоторые из возражений этих последних, анализируя весомость движущих ими побуждений, но не имеем притязаний убедить всех, ибо есть люди, считающие, будто знание – исключительно их достояние. Мы обращаемся к людям доброй воли, людям без предвзятых идей или, во всяком случае, непредубеждённым, но искренно желающим просвещения, и мы покажем им, что большинство возражений, выдвигаемых против Учения, происходит от неполного наблюдения фактов и суждения, составленного с избытком лёгкости и поспешности.
   Прежде всего в немногих словах напомним о поступательно нарастающем характере явлений, давших рождение этому Учению.
   Первым наблюдавшимся фактом было приведение в движение различных объектов; его просторечно обозначили названием вертящихся столов или пляски столов. Это явление, которое, повидимому, сперва наблюдалось в Америке или, скорее, возобновилось в этой стране, – ибо история показывает, что в действительности оно восходит к самой глубокой древности, – сопровождалось необычными звуками и стуками, появлявшимися безо всякой видимой причины. Оттуда это явление быстро распространилось в Европу и другие части света, вызвав поначалу много недоверия, но умножение опытов вскоре не позволило сомневаться более в его реальности.
   Если бы это явление ограничивалось движениями матерьяльных предметов, то оно могло бы объясняться какой-нибудь чисто физической причиной. Мы далеки от того, чтобы знать все оккультные силы природы или все свойства тех, коие нам известны; электричество, между тем, каждый день до бесконечности умножает ресурсы, доставляемые человеку, и, по всей видимости, должно озарить науку светом нового знания. Нет, стало быть, ничего невозможного в том, что электричество, видоизменённое некоторыми обстоятельствами, или какой иной неведомый фактор не оказались бы причиною этого движения. Когда собирается несколько человек, то действие силы тем увеличивается, что, видимо, должно бы поддержать эту теорию, ибо можно было бы рассматривать такое собрание как некоторую многочастную батарею, мощность которой прямо пропорциональна числу элементов.5