Глава 3

   Особняк Брюстеров стоял на вершине холма. Вокруг большого белого дома с колоннами раскинули ветви огромные старые дубы и изящные магнолии. Яркие розы обвивали решетку, фасад и балкон.
   Лукас поставил машину напротив большого гаража. Они вышли и двинулись по аллее к крыльцу.
   Клер все еще что-то бормотала, но Сара ничего не слышала. Она посмотрела на посыпанную галькой дорожку, на бархатную зеленую лужайку и обозвала себя идиоткой. Она всегда была уравновешенна и благоразумна, хорошо понимала истинное положение вещей и никогда не увлекалась несбыточными мечтами.
   Ее собственная, точнее, приемная мать любила ее по-своему. Джун Мартин была убежденной сторонницей дисциплины и вдобавок очень сдержанной в проявлении чувств. Но Сара едва ли могла жаловаться на недостаток того, о чем имела весьма смутное представление.
   А сегодня ей вдруг захотелось, чтобы ее любила и чтобы о ней заботилась такая женщина, как Клер. Она поверила в происходящее, как актриса верит в роль, которую исполняет. Но представление окончено, и сейчас ей хотелось только одного: рассказать всем правду и убежать от этих людей, из этого дома и города, вернуться к своей скучной и тихой жизни и забыть о своей настоящей матери, которой она почему-то не нужна. Так зачем же Саре искать ее?
   Руки Лукаса слегка подтолкнули ее к крыльцу, девушка открыла входную дверь и вошла. Над ее головой сверкала хрустальная люстра, а впереди неясно вырисовывалась широкая винтовая лестница.
   — Поднимись в свою комнату, а я прикажу Энни приготовить суп, — распорядилась Клер.
   Лукас подвел ее к лестнице. Неуверенной рукой Сара дотронулась до гладкой поверхности перил.
   — Даже не думай съехать по перилам, крикнул ей Ральф.
   Она повернулась. Отец Эналайз улыбался, но его взгляд был пристальным и оценивающим. Он понимал — с его дочерью что-то не так.
   Она слабо улыбнулась ему:
   — Не бойся, не буду.
   Лукас торопливо повел ее наверх, в комнату Эналайз. Как только за ними закрылась дверь, Сара опустилась на пол, хватая воздух большими глотками и издавая что-то среднее между рыданиями и нервным смехом. Лукас присел рядом.
   — Прости меня, Сара. Я не думал, что это будет настолько трудно. Я и представить себе не мог, что такое произойдет.
   — А как насчет обеда? Ты забыл про него? Лукас провел рукой по волосам и посмотрел на Сару невинными глазами.
   — Да. Я был так расстроен, что абсолютно забыл об этом проклятом обеде. Я думаю, ты не…
   — Конечно, нет, — оборвала она. — Меня все это совершенно выбило из колеи. Извини, но я просто не могу.
   — Все в порядке. Послушай, если ты сейчас поешь немного супа, а потом скажешь, что чувствуешь себя лучше, никто ничего не заподозрит. Это обычное поведение Эналайз. Она всегда куда-нибудь торопится и никого не ставит в известность. Например, как сегодня.
   — Она уехала, ничего не сказав родителям? недоверчиво спросила Сара. — Я не могла и шагу ступить, не спросив разрешения у матери. — Она сидела, привалившись спиной к двери и обхватив руками колени. — Я уехала из Миссури, чтобы изменить свою жизнь, но мне и в голову не приходило, что она может так измениться.
   — Ты прекрасно справляешься, — уверял ее Лукас. — Ты в полной безопасности до тех пор, пока Клер не наденет очки, а она такая тщеславная, что, думаю, этого никогда не произойдет.
   — Нет, у меня плохо получается. Отец Эналайз что-то подозревает. Она что, и в самом деле скатывалась с перил?
   — Да. — Лукас опустился рядом с ней. — Эналайз веселая и отважная.
   — Ты ее очень любишь? — Вопрос вырвался сам собой и был совершенно неуместен. Он собирается жениться на этой женщине. Разумеется, он влюблен в нее.
   — Люблю ли я Эналайз? Ну, конечно же, да. Мы стали лучшими друзьями с тех пор, как я вернулся сюда шесть лет назад и начал работать с ее отцом.
   — Он, должно быть, очень преуспевающий врач, судя по всей этой роскоши.
   — Да, очень компетентный и вдобавок прекрасный человек. Но этот дом принадлежал семье Клер.
   Сара нетвердо встала на ноги и сделала несколько шагов.
   — В этой комнате могли бы уместиться несколько квартир, в которых мы жили с матерью.
   — Раньше это были две комнаты. Ральф и Клер сломали стену, когда Эналайз была еще ребенком, потому что ее игрушки не помещались в одной комнате. Эналайз — единственный ребенок в семье, родители всегда слишком баловали ее. — Он улыбнулся.
   Сара огляделась. На полу лежал шикарный белый ворсистый ковер. Из-под разбросанной кучи бумаг на письменном столе выглядывал компьютер. Белый телефон стоял на столике рядом с широкой кроватью, покрытой белым буклированным покрывалом, которого почти не было видно из-за множества маленьких подушечек и мягких игрушек. У одной стены стоял огромный телевизор, вокруг небрежно валялись видеокассеты. Великолепная стереосистема с множеством компакт-дисков, целая стена встроенных полок, забитых книгами, фотографиями и многочисленными музыкальными шкатулками. В углу, отдельно ото всех, сидела, опираясь о маленькую коляску, потрепанная кукла с остатками рыжих волос.
   Это была уютная комната, и Сара сразу же почувствовала себя как дома, хотя она никогда не бывала здесь раньше. Может быть, это произошло из-за музыкальных шкатулок, которые она всегда мечтала коллекционировать. Впрочем, это слишком дорогое удовольствие!
   — Эта кукла, наверное, похожа на Эналайз, сказала она скорее самой себе, чем Лукасу.
   — Не совсем. Эналайз немного повыше, и у нее больше волос. Сара засмеялась.
   — Ты знаешь, у меня в детстве была похожая кукла. Ее тоже звали Эналайз.
   — В самом деле? Странно, а я считал, что это довольно редкое имя.
   Сара взяла куклу в руки.
   — Понятия не имею, где я услышала его. Я увидела куклу в универмаге и решила, что ее имя Эналайз. Мы жили небогато, но я упросила мать купить мне ее и не расставалась с ней, пока мы не переехали в Айову. Мне тогда было девять лет. Она потерялась во время этого переезда. Я тогда чувствовала себя так, словно потеряла лучшую подругу.
   Сара положила куклу в коляску, поправила на ней платье и снова повернулась к Лукасу.
   Он стоял как часовой, скрестив руки на груди и широко расставив ноги.
   — Это понятно. Когда часто переезжаешь, трудно заводить новых друзей.
   Лукас сказал это так, словно знал по собственному опыту.
   — А вот настоящая Эналайз, а не кукла, улыбнулся он и протянул Саре фотографию.
   Сара взглянула и почувствовала укол разочарования.
   — Да, похожа, — прошептала она. — Только она намного симпатичнее меня.
   Лукас подошел сзади. Его дыхание приятно щекотало ей шею.
   — Нисколько не симпатичнее. Сделать такую же прическу, немного макияжа, широкая улыбка, и ты — это она.
   Сара отошла — близость Лукаса волновала ее.
   — Она выглядит очень счастливой.
   — Она и в самом деле счастлива. В жизни Эналайз никогда не происходит того, что может хоть как-то ее огорчить.
   Что-то в его тоне привлекло Сару. Она бросила на Лукаса пристальный взгляд. Под благополучной внешностью пряталась боль. Она видела это так же ясно, как и его лицо. Лукас вдруг стал ей еще ближе.
   — Эналайз, ты еще не в постели? В дверном проеме стояла Клер. Она держала поднос с тарелкой дымящегося картофельного супа. От запаха у Сары потекли слюнки. Еще в одном они с Эналайз похожи.
   Клер передала поднос Лукасу, а сама подошла к кровати.
   — Пойди в ванную и переоденься — я хочу увидеть тебя в платье, которое тебе прислала тетушка Вилма.
   Сара заметила дверь в задней части комнаты и направилась к ней. Это оказался огромный встроенный шкаф-купе, полный яркой одежды. Сара отчаянно огляделась и внезапно увидела в глубине шкафа что-то бледно-розовое, стеганое, что вполне могло оказаться тем самым платьем, о котором говорила Клер. Она достала его и, глубоко вздохнув, вернулась в комнату.
   Клер улыбнулась:
   — Спасибо, дорогая. Теперь я смогу сказать твоей тете, что ты надевала ее платье.
   Сара украдкой посмотрела на Лукаса. Он указал на другой конец комнаты.
   Ванная Эналайз выглядела как на картинке из журнала: огромный бассейн-джакузи из серого мрамора с блестящими кранами, напротив — туалетный столик с многочисленными флаконами туалетной воды, на стене мягкие розовато-лиловые полотенца.
   В хорошо освещенном зеркале отразилось бледное испуганное лицо. Это лицо только слегка напоминало жизнерадостную и красивую девушку. Она вдруг подумала, как повезло Эналайз в жизни. У нее были все эти вещи, любящие родители, привлекательный, заботливый жених, прикосновение которого вызывало такие приятные чувства.
   Она постаралась отбросить все эти мысли. Зависть никому никогда не помогала, и уж тем более зависть к чужим женихам.
   Сара разделась и надела розовое платье. Неудивительно, что Эналайз не хотела его носить — колючий толстый материал и широкий покрой совершенно не подходили для такого жаркого времени года. Ей придется ходить в нем до тех пор, пока она не съест суп и не уйдет отсюда.
   Сара снова посмотрела на себя в зеркало да, действительно, они с Эналайз очень похожи.
   Сара расправила плечи. Чего бы ей это ни стоило, она должна встретиться с Эналайз и узнать правду.
   Она вышла из ванной и прыгнула на кровать.
   Клер передала дочери поднос.
   — Изумительно! — воскликнула Сара, попробовав суп.
   — Когда поешь, вздремни немного. Позже я разбужу тебя, чтобы ты приготовилась к репетиции обеда.
   —  — Я побуду с ней еще немного, — попросил Лукас, садясь на край кровати.
   Клер наклонилась, убрала прядь волос с лица Сары и поцеловала ее в лоб.
   — Хорошо, только не мешай ей спать. Она оставляла их наедине. Значит, родители Эналайз вполне одобряли брак дочери.
   Клер остановилась около двери, обернулась и вздохнула.
   — Боюсь, я в последний раз забочусь о тебе, — тоскливо произнесла она. — Может, ты захочешь, чтобы твоя мамочка укрыла тебя и Сару одеялом?
   Пальцы Сары крепко сжали поднос, когда она услышала свое имя.
   — О, не смотри на меня так! Я знаю, что ты уже совсем взрослая, чтобы играть в куклы, но я видела, как ты прижимала к себе Сару и разговаривала с ней на прошлой неделе. И не смейся, Лукас. Эта кукла стала вымышленной сестрой Эналайз с тех пор, как наша девочка была еще маленьким ребенком.

Глава 4

   — В чем дело? — Лукас повернулся к Саре. — Кто ты? Почему вы с Эналайз назвали кукол именем друг друга?
   Сара медленно встала. Даже в этом нелепом платье ей удавалось выглядеть грациозно! Она прошла по комнате и снова взяла фотографию Эналайз.
   — Эналайз удочерили?
   — Конечно же, нет. Ну, по крайней мере, я так не считаю. — Лукас переминался с ноги на ногу. — Я не знаю, — наконец вымолвил он. — Об этом никогда и речи не шло.
   — Она совсем не похожа на Ральфа или Клер. У Ральфа волосы темные, как смоль, и карие глаза. А Клер — блондинка с голубыми глазами и маленьким вздернутым носиком. Ни рыжих волос, ни зеленых глаз, ни правильного прямого носа.
   — Я не думал об этом. Но знаешь, ты права — действительно не похожа.
   Сара села рядом с ним. Щеки у нее покраснели, и Лукас чувствовал, как она возбуждена.
   — А что, если ее удочерили? Как и меня? Лукасу сразу же захотелось согласиться с ней только для того, чтобы сделать ей приятное и не отнимать у нее последнюю надежду.
   — Ты хочешь сказать, что твоя мать могла дать жизнь близнецам, а потом отдать твою сестру на удочерение? Ты в своем уме?
   — Разумеется. Ведь меня же удочерили. — Сара сказала это уже спокойнее. — Я выяснила это год назад. У матери отказала почка, и я, естественно, предложила стать ее донором. Анализы показали, что я не могу быть ее дочерью. Так что у меня вполне может быть сестра-близнец, которую тоже удочерили.
   — Близнецы, удочеренные разными людьми? Это невозможно!
   — Почему? Эналайз и я так похожи, что ее собственная мать не может различить нас. И потом, есть еще одно обстоятельство. Даже разлученные при рождении близнецы сохраняют определенную связь на всю жизнь. Я проходила это еще в школе. Они носят одинаковую одежду, выходят замуж за мужчин с одинаковыми именами, выбирают одну профессию.
   — Но ты и Эналайз одеваетесь абсолютно по-разному! — Все это было настолько безумно, что он не осмеливался рассказать Саре, что Эналайз, не сумев найти работу в выбранной области здесь, в Бриар-Крикс, помогала на добровольных началах в библиотеке.
   — У нас действительно разные вкусы в одежде, но она мечтала стать энтомологом, как и я. Я работала в библиотеке только потому, что мать настояла. — Сара вновь прошлась по комнате. — А как ты объясняешь совпадение кукол? И посмотри на музыкальные шкатулки Эналайз. — Она взяла шкатулку с хрустальным единорогом на зеркальной поверхности, которую Лукас подарил своей невесте на день рожденья пару лет назад. Сара аккуратно завела ее, и в комнате зазвучала мелодия «Рожденный свободным».
   — А что с музыкальными шкатулками? спросил он.
   — Мне они всегда нравились. Когда мы приходили в универмаг, я искала отдел, где они продавались, потом выбирала одну, заводила и слушала мелодию до тех пор, пока мать не приходила за мной. — Сара вызывающе подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. — Я всю жизнь прожила в обмане, но на этот раз собираюсь выяснить правду.
   — Но почему именно здесь, в Бриар-Крикс? Твоя мать сказала, что женщина, которая родила тебя, приехала отсюда?
   Сара опустила глаза.
   — После смерти матери я нашла смятую квитанцию об оплате, которая застряла в подкладке ее пальто. Его несколько раз отдавали в химчистку, и я смогла прочесть только название банка. «Первый Национальный банк, Бриар-Крикс, штат Техас». Поэтому я и приехала сюда. Это мой единственный ключ к разгадке.
   Лукас вздрогнул — в этом банке когда-то работал его отец. Руководство банка отправило Вейна Дениэлса в тюрьму.
   — Банк перешел к другим владельцам несколько лет тому назад. — Он внимательно посмотрел на нее. Не может быть, чтобы она упомянула об этом намеренно.
   — Я знаю. Несколько дней назад я пыталась связаться с ними и выяснила, что какая-то крупная компания из Далласа выкупила контрольный пакет, так что они ничего не смогли мне сказать. Поэтому мне и пришлось ехать в Бриар-Крик. Наверняка здесь кто-нибудь знал Джун Мартин, мою приемную мать. Или даже мою настоящую мать.
   — А как насчет твоего отца? Ты не упоминала о нем. Где он? И что он думает обо всем этом?
   Сара смотрела, как солнечные лучи играют на зеркальной поверхности шкатулки.
   — У меня нет отца, — ответила она. — Моя мать никогда не была замужем. Она всегда твердила мне, что он бросил нас, когда узнал, что она беременна. Но конечно, ее словам верить нельзя.
   Лукас медленно поднялся и подошел к ней. Он взял ее лицо в свои руки и заставил посмотреть ему прямо в глаза.
   — Сара, ты молодая красивая женщина, у тебя вся жизнь впереди. Забудь прошлое, оно не имеет никакого значения. Главное — твое настоящее и будущее.
   — А что бы ты стал делать, если бы не знал, кто твои родители? Какие они и какую жизнь ведут? Есть ли у тебя брат или сестра? Был ли твой отец ученым или, может быть, он в тюрьме?
   — Иногда лучше не знать этого. Иметь семью не всегда значит быть счастливым.
   — Но ты ведь не хочешь сказать, что неведение лучше?! — твердо возразила она.
   Лукас улыбнулся.
   — Убедила! Знаешь, Сара Мартин, я вижу в тебе еще одно сходство с Эналайз: вы обе чертовски упрямы. Но, может, я могу помочь тебе? Это же наше соглашение: ты помогаешь мне, а я помогаю тебе.
   Он заглянул ей в глаза. Только сейчас он заметил, что они были цвета листьев магнолии за окном. Они такого же оттенка, что и глаза Эналайз, но ему и в голову никогда не приходило, что глаза его невесты похожи на листья магнолии. А кожа напоминала ему цветки этого дерева: кремовая, бархатная и нежная. Ему явно не стоит общаться с этой девушкой! Он слишком наслаждался ее близостью, что совсем непозволительно для мужчины, который собирается жениться на другой.
   — Спасибо, но, может, мне удастся выяснить что-то самой?
   — Ну уж, нет. Сделка есть сделка. — Он и сам удивился, что сказал это.
   Что за черт! Он мог бы разом избавиться от странного влечения к Саре. Если она все же окажется дальней родственницей Эналайз, ему придется встречаться с ней на каждое Рождество. Нельзя допустить, чтобы их отношения зашли за рамки дозволенного.
   — Что ты точно мог бы сделать для меня, так это сказать мне, где Эналайз стрижется.
   — Что? Зачем тебе это знать?
   — Хочу сделать такую же прическу и посмотреть, насколько мы похожи.
   — Не делай этого!
   — Почему?
   Почему!.. Потому что он очарован роскошной длиной ее волос и ему нравится ее прическа.
   — Потому что сегодня суббота, — сочинял он, — и в парикмахерской полно народу.
   Сара нахмурилась, взяла фотографию Эналайз и снова посмотрела на нее.
   — Тогда я обрежу их сама.
   — Ты не сделаешь этого! Сара вошла в ванную и начала распахивать ящички и шкафчики.
   — Что ты ищешь?
   — Ножницы.
   — Но это же безумие!
   Она наконец достала большие блестящие ножницы.
   — Пожалуйста, Лукас! Ты не представляешь, как это важно для меня. У меня же никогда не было семьи, за исключением матери: ни отца, ни братьев или сестер, ни бабушки с дедушкой, ни тети или дяди, даже близких и преданных друзей, потому что мы слишком часто переезжали. А недавно я узнала, что у меня нет и родной матери.
   Прислонившись к мраморному туалетному столику, Лукас скрестил руки на груди.
   — Наверно, действительно не представляю. Иметь родственников не значит иметь семью.
   — Что произошло с твоей семьей, Лукас? неожиданно спросила она.
   Ее нежные слова затронули что-то глубоко спрятанное внутри него, пробуждая в нем желание рассказать этой девушке все без утайки.
   — О, черт! — Он резко повернул стульчик и взял ножницы из рук Сары. — Садись, я обрежу их сам. Не думаю, что это труднее, чем вырезать аппендикс.
   Сара послушно села, сложив руки на коленях. Лукас взял косу и распустил пряди. Они рассыпались по ужасному розовому платью, словно блестящая и гладкая вуаль.
   Он провел по ним расческой, потом с сожалением покачал головой и положил ножницы на мраморный столик.
   Сара повернулась на стуле, взяла ножницы и сама отрезала толстую прядь волос.
   — Сейчас тебе придется закончить начатое, или я действительно буду выглядеть странно. — Она запнулась, но потом тихо добавила:
   — На сегодняшнем обеде.
   — Тебе не обязательно идти со мной на обед, ведь это не было частью нашего первоначального соглашения.
   — Если ты хочешь, я пойду, чтобы тебе не пришлось объяснять, где твоя невеста. Я уложу волосы, накрашусь, как она, и вот увидишь, у нас все получится.
   Сара и сама толком не поняла, с чего это она вдруг предложила пойти на обед с Лука-сом. Возможно, из-за того, чтобы заставить его обрезать ей волосы и помочь ей выглядеть в точности как его невеста. Но ее не удовлетворило такое простое объяснение. По правде говоря, ей не хотелось терять единственную связь с женщиной, которая могла оказаться ее сестрой.
   Лукас снова встал у нее за спиной, его длинные и нежные пальцы подняли ее волосы, коснулись шеи… его прикосновения приводили ее в необычайный восторг.
   Это странное непреодолимое влечение к Лукасу совсем не нравилось Саре. Даже если бы он не был женихом Эналайз, они жили в совершенно разных мирах. Этот мужчина врач, друг семьи, которая основала этот город. Ее мать часто повторяла, что в жизни таких людей для нее нет места. Да она и сама чувствовала себя неуютно в мире Лукаса и Эналайз.
   Девушка сидела не шевелясь.
   — Ну, вот и все, — процедил Лукас, кладя ножницы на туалетный столик и отходя немного назад. Похоже, оперировать людей легче, чем стричь волосы.
   Сара посмотрела на себя в зеркало. Пушистая челка закрыла ей лоб, а сами волосы были длиной до плеч. Она повертела головой.
   — Они такие легкие.
   Лукас стоял у нее за спиной. Их взгляды встретились в зеркале.
   — Что ты об этом думаешь? — спросила Сара.
   Он довольно долго молчал.
   — То ли ты похожа на Эналайз, то ли она на тебя. — Он улыбнулся. — Краситься будешь сама.
   Несколько минут спустя в зеркале на Сару смотрела Эналайз.
   — Невероятно! — прошептал Лукас. — Вы похожи и в то же время нет. Он тоже это заметил.
   — Мне надо вернуться в отель и переодеться. Хотя, кажется, мое платье никому не понравилось.
   — Найди что-нибудь у Эналайз. Девушка повернулась на стуле и посмотрела ему в глаза.
   — Нет, — твердо сказала она.
   — Почему? У вас наверняка один размер.
   — Я не могу взять чужое без разрешения. Хватит того, что я пользуюсь ее косметикой.
   — Брось, Эналайз не станет возражать. Она не придает большого значения вещам. У нее всегда было много денег. Если бы она была здесь, наверняка подарила бы тебе одно или два платья.
   — А у тебя их не было, да?
   — Не было чего?
   — Много денег?
   Он замешкался от неожиданности.
   — Угадала. Мой отец наполовину индеец, родом из бедного округа Техаса. Мы уехали отсюда, когда мне было четыре года, потому что мою семью здесь не слишком жаловали. Окончив школу и получив стипендию, я поступил в медицинский университет, который основал Ральф Брюстер. Потом он взял меня к себе на работу. Так что я обязан ему всем, что имею. Он протянул мне руку помощи, когда все от меня отвернулись. Поэтому я не хочу видеть, как он и Клер страдают. — Кривая усмешка исказила ему рот.
   Саре захотелось расспросить поподробнее, узнать, почему его семью не любили в Бриар-Крикс, но… это ее совершенно не касается. Ей так хотелось помочь Лукасу и избавить Клер от страданий. Сара сама слишком хорошо знала, что такое чувствовать себя ненужной в обществе.
   Лукас открыл шкаф и, отодвинув несколько вещей, достал платье цвета морской волны.
   — Оно будет потрясающе смотреться с твоими волосами.
   Сара прикоснулась к материалу. Это был шелк. В жизни она не носила таких роскошных вещей.
   Она отступила немного назад.
   — Оно слишком короткое. Эналайз ниже меня?
   — Да нет, вы вроде одинакового роста. Наверно, так надо.
   В глазах у Лукаса заиграли огоньки.
   — Хорошо. — Сара взяла платье и устремилась в ванную.
   Платье сидело отлично. Немного смущаясь, девушка открыла дверь и предстала перед оценивающим взглядом Лукаса.
   — Ну и ну, — воскликнул он, окинув ее взглядом. — Ты выглядишь… — он кашлянул, потрясающе. Остается подобрать туфли. Ну, если у вас и размер ноги одинаковый…
   Сара посмотрела на свои легкие кожаные туфли.
   — Не думаю. У меня нестандартный размер. Ты знаешь, у меня в гостинице остались хорошие новые туфли.
   — Я могу их привезти, когда поеду домой переодеваться.
   Она испуганно взглянула на него.
   — И я останусь здесь одна? А что мне делать, если Ральф и Клер вернутся?
   Лукас подошел к ней, дотронулся пальцами до ее подбородка и улыбнулся.
   — Если тебе захочется плакать, смейся. Если станет страшно, старайся казаться смелой. Поступай в противовес своим желаниям. Не позволяй Клер помыкать тобой. Если она велит тебе сделать что-то, чего ты не хочешь, откажись. Несмотря на то что эта женщина весьма требовательна, Эналайз всегда делает так, как считает нужным. И вообще, выше голову! Раз тебе хватило смелости обрезать волосы, ты наверняка справишься и с этим.
   — Я постараюсь, — прошептала она. — Но, пожалуйста, не задерживайся слишком долго.
   — Хорошо. — Он немного отошел и бросил взгляд на ее ноги.
   — Какой размер ты носишь?
   — Девятый.
   — У Эналайз тот же размер обуви. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Потом Лукас снова вошел в гардеробную и вернулся с парой туфель. Немного отодвинув стул, он усадил на него Сару, опустился на колени и надел одну туфлю ей на ногу. В этот миг Сара почувствовала себя Золушкой. Хрустальная туфелька пришлась ей впору, и она была готова идти на бал с прекрасным принцем.
   — У тебя ведь нет похожей на сердце родинки на левом бедре? — неожиданно спросил Лукас, держа пальцы у нее на лодыжке.
   Сара вздрогнула и высвободила ногу из его крепких рук. Ей напомнили об интимных отношениях, которые наверняка были у него с другой женщиной.
   — Нет, а у Эналайз?
   Он медленно поднялся, не сводя с нее глаз.
   — Понятия не имею. Я просто пошутил, и, похоже, неудачно. Я сейчас поеду домой переодеться, потом вернусь, и мы вместе отправимся на этот обед. Тебе что-нибудь привезти из гостиницы?
   — Нет, ничего.
   Лукас задержался у двери.
   — Только ничего не бойся, старайся казаться смелой и жизнерадостной и не болтай попусту с Клер.
   Сара только неуверенно покачала головой.
   Лукас вышел из комнаты. Ему не хотелось оставлять Сару одну, но нужно было привести в порядок мысли. У него прекрасная невеста, которую он боготворит или, по крайней мере, очень любит, и его симпатия взаимна. Может быть, их любовь не безумная и страстная, но именно это и устраивало Лукаса. У него никогда не возникнет желания совершить безрассудный поступок, который мог бы разрушить его жизнь. Его брак с Эналайз сделал бы Ральфа Брюстера очень счастливым, а Лукас был в неоплатном долгу перед этим человеком. Не говоря уж о том, что он просто любит эту семью и не позволит глазам цвета листьев магнолии заставить его забыть об этом.