Входная дверь была открыта, и изнутри на каменное крыльцо
лился уютный желтый свет. Но маршал Дарвальд не обратил
никакого внимания на этот знак гостеприимства и, подойдя к
обитой железом небольшой двери, хорошо спрятанной в глубокой
нише, вытащил ключ и вставил замок. Дверь с тихим шорохом
открылась, все трое прошли в большую, хорошо освещенную
прихожую. Сквозь арочный проем Конан увидел просторный, богато
украшенный холл с яркими цветными гобеленами и массивной
лестницей посередине.
-- Закрой двери,-- приказал маршал,-- и возница закрыл на
засов сначала дверь, через которую они вошли, а затем поспешил
прикрыть массивную резную дверь, ведущую в зал.
Дарвальд жестом приказал Конану сесть на скамью, тянущуюся
вдоль стены, а сам остался стоять рядом.
-- Эй, киммериец,-- Маршал пристально взглянул на своего
пленника.-- Когда тебя схватили, при тебе были монеты Заморы и
золотые драхмы Бельверуса. Ты тогда болтался на юге, ведь так?
Северянин неопределенно кивнул. Он знал, что в немедийской
столице был совершен ряд кровавых преступлений, которые
запросто могли повесить на него.
-Отвечай, когда с тобой говорят! Как долго ты был в
Динандаре?
-- Да дней двенадцать,-- Конан опустил глаза в пол, чтобы
взгляд не выдал его.
Маршал задумчиво -- потрогал усы.
-- У тебя есть какие-нибудь родственники или знакомые в
Немедии?
-- Нет,-- Конан про себя немного удивился вопросу.
-- Ты уверен? Может быть, каких-нибудь женщин из твоей
родни привозили на юг как невест? -- Дарвальд наклонился, глядя
пленнику в глаза, но на лице варвара было только мрачное
недоумение. Не дождавшись ответа, маршал выпрямился.-- Ну,
хорошо, парень. Вот ты пришел с северных равнин, и что ты
думаешь о чудесах нашей цивилизации? -- Он улыбнулся с каким-то
новым, фальшивым оттенком сердечности.-- Тебе нравятся
хайборийские земли?
Юный варвар несколько мгновений размышлял, затем посмотрел
Дарвальду прямо в лицо.
-- Не знаю... я никогда не видел такого богатства, как в
южных городах. Впрочем, как и грязи, мерзости и нищеты,-- с
трудом проговорил Копан, удивленно мотая головой.-- В Киммерии,
конечно, тоже случается голод, могут голодать целые племена, но
уж если они процветают, то процветают все вместе. А здесь
честные люди умирают с голода, а прожорливые богачи жируют за
их счет.
Глаза Дарвальда сузились от отвращения.
-- Тебе бы лучше оставить эти рассуждения в своих снежных
болотах, приятель, а не то в Динандаре за это могут вырвать
язык,-- Он помолчал, затем, с любопытством взглянул на
Конана.-- Однако ты довольно неплохо говоришь по-немедийски.
Как тебе удалось выучить его?
-- Немедийцы часто появлялись у наших границ, пытаясь
захватить наши земли,-- пожал плечами Конан.-- В юности я не
раз сражался с их бандами,-- у него был такой вид, как будто он
и впрямь считал, что его юность была в довольно отдаленном
прошлом.-- Помню, мы хорошо помяли им бока возле крепости
Улайю.
-- Это были восточные немедийцы, да?
-- Селяне с равнин... И прочий сброд...
-- Понятно,-- задумчиво кивнул маршал.-- А что ты думаешь
насчет твоего поступления на службу барону?
-- Почему бы и нет? -- равнодушно отозвался Копан.--
Только убивать моих сородичей или шпионить против них я не
собираюсь.
Лицо Дарвальда впервые смягчилось.
-- Ладно,-- Он повернулся к вознице.-- Ему надо дать
одежду получше, чтобы предстать перед бароном,-- Маршал
брезгливо сморщил нос.-- Вот только с мытьем придется
подождать. Свайнн, поищи для него что-нибудь подходящее.
Свайнн повернулся к развешенной на крюках вдоль стены
одежде и выбрал короткую зеленую куртку и рыжевато-коричневые
штаны, затем молча показал их Дарвальду.
Маршал кивнул:
-- А теперь освободи его от веревок.
Свайнн недоверчиво взглянул на маршала, затем положил
одежду на скамью, вытащил нож и подошел к Конану. Северянин
встал и повернулся к нему боком.
Свайнн снова застыл в нерешительности.
-- Не бойся,-- подбодрил его Дарвальд.-- Если у него есть
хоть капля здравого смысла, он поймет, что здесь-то уж ему
будет всяко лучше, чем в тюрьме или на рудниках.
Резким движением клинка Свайнн перерезал путы. Конан
вытянул руки вперед, разминая их и сбрасывая остатки веревки.
Свайнн потянул его за рубашку, чтобы помочь переодеться.
-- Назад! -- Резким ударом локтем Конан отбросил его к
стене.
Свайнн едва удержался на ногах. Крепко выругавшись, он
замахнулся на Конана кинжалом.
-- Оставь его, Свайнн,-- нетерпеливо проговорил
Дарвальд.-- И убери подальше свой тесак для репы. А ты,
парень,-- он повернулся к молодому варвару,-- давай-ка скидывай
эти грязные лохмотья, которые ты бог знает где стащил.
-- Это моя одежда,-- Конан метнул злобный взгляд на обоих,
потом чуть расслабился.-- Если бы мне вздумалось украсть, то я
выбрал бы что-нибудь получше.
Он стянул с себя рубашку, треснувшую на спине во время
битвы на дубинках, затем снял грубые потрепанные штаны и бросил
их на пол, обнажив красивое мускулистое тело, обильно покрытое
ссадинами, синяками и рубцами. Но несмотря на то, что эти раны
еще явно давали о себе знать, двигался киммериец с удивительной
гибкостью и мощью молодого леопарда.
Облачившись в новую одежду и завязав на ногах кожаные
сандалии, Конан выпрямился и взглянул на Дарвальда.
-- Годится,-- кивнул маршал.-- Пошли.
Дарвальд толкнул деревянную дверь в стене, за которой
открылась винтовая лестница, ведущая в одну из угловых башен
замка. Они поднялись в небольшую комнату с узкими
окнами-бойницами и, миновав галерею, вошли в роскошный покой.
Увидев их, с кресел с высокой резной, спинкой поднялись
двое
-- высокий пожилой господин с серебристыми усами и пухлый
розовощекий человечек, по-видимому, его вассал.
-- А, Дарвальд! Значит, это и есть тот мальчишка?
Высокий господин, стоявший к ним вполоборота, был истинным
аристократом. Одетый в красивую кожаную юбку и шелковую
рубашку, с серебряным кинжалом на поясе, он казался
олицетворением мужественности и благородства. Жесткие черты
лица немного смягчали седые усы и бакенбарды. Но когда он
повернулся к вошедшим, Конан увидел, что благородный лик
аристократа обезображен синевато-багровым шрамом. Шрам рассекал
лицо от глаза до нижней губы так, что оно казалось
удивленно-надменным. Один глаз, по всей видимости, был мертвым,
но тем не менее Конан поежился, ощутив на себе силу взгляда
барона.
Тот, кто находился в комнате вместе с ним, являл собой
разительный контраст по сравнению со старым аристократом. С
первого взгляда ясно, что этот пухлый розовощекий толстяк
-полное ничтожество. Однако, уверенно напускает на себя вид
знающего себе цену незаменимого помощника. Его невзрачная серая
куртка была слишком туго подпоясана ремнем, так что живот
потешно выпячивался, но при этом толстяк держался гордо и
уверенно.
Дарвальд коротко поклонился, неотрывно глядя на барона.
-- Да, милорд,-- как всегда ровным голосом произнес он.--
Это тот самый парень, о котором я вам говорил. Дикий киммериец,
но тем не менее, как мне кажется, имеющий достаточно здравого
смысла. Конан, тебе предоставляется возможность преклонить
колени перед бароном Бальдром Эйнарсоном.
Но Конан ограничился лишь кивком.
Дарвальд в бешенстве повернулся к нему:
-- Киммериец, ты должен встать на колени! Это необходимо
для твоего же блага.
Конан продолжал стоять, бесстрастно глядя на барона.
Рука Дарвальда потянулась к эфесу сабли.
-- Упрямый варвар! -- злобно воскликнул он.-- В твоем
положении следует быть посговорчивее!
-- Маршал! -- спокойно, но с оттенком удивления произнес
барон.-- Оставьте его. В том, что вы от него требуете, нет
никакой необходимости. Более того, это даже лучше, что у
мальчишки нет привычки повиноваться. Это только помешало бы ему
исполнить свою роль должным образом.
-- Конечно, милорд,-- кивнул маршал, бросив еще один
взгляд на мрачного пленника.-- Прошу меня простить. Так вы
находите сходство соответствующим?
-- Да,-- улыбнулся Бальдр.-- В его лице есть нечто такое,
что придает киммерийским мужчинам суровость, а... их женщинам
красоту,-- При этих словах бровь барона слегка дернулась, будто
от нахлынувших воспоминаний, затем он принялся пристально
изучать Конана.-- Так, волосы ему надо постричь покороче, усы
тоже подровнять, как у моего сына, тогда их сходство будет
вполне подходящим.
Толстяк, сложив пухлые руки на животе, церемонно
поклонился барону:
-- Милорд, вы действительно полагаете, что этот грубый
варвар может сойти за молодого Фавиана?
-- Да, Своретта,-- рассмеялся барон.-- И если мой сын и
наследник будет иногда ходить в простой одежде, как его
телохранитель, и почаще носить шлем, это только пойдет ему на
пользу.
-- Понятно,-- кивнул Своретта.-- Милорд, но вы не боитесь
ввести в ваш дом незнакомца, да еще такого строптивого, как
этот? Не создаст ли это еще большую опасность, чем та, которую
вы пытаетесь избежать? Поскольку я отвечаю за безопасность, то
могу заверить вас, что сохранить в тайне задуманное будет
чрезвычайно трудно.
-- Своретта, мы ведь уже все обсудили,-- резко прервал его
барон, не глядя на своего советника, как будто привык, что тот
все время рядом.-- Может быть, в Динандаре действительно трудно
сохранить в тайне весь этот маскарад, но в походе по провинции
это будет намного проще. Я не хочу рисковать жизнью своего
наследника, поэтому твердо убежден, что двойник ему крайне
необходим. В наше неспокойное время, когда то тут, то там
вспыхивают бунты и мятежи, моя единственная забота -- укрепить
власть баронства в Динандаре. Мы должны сделать все, чтобы не
допустить гражданской войны,
-- Бальдр возвысил голос, как будто, произносил тронную речь.
-- Моя власть здесь достаточно крепка, но когда закончится
мой земной срок, ее переход к следующему поколению не должен
вызвать никаких осложнений. А это возможно только при
сохранении нашего рода, ведущего свое начало от моего
священного предка Эйнара, к которому благоволили бессмертные
боги! Ну, так как вы считаете, является ли жизненно важным
для нас, чтобы жизнь моего единственного сына и наследника
была сохранена?
Пылающим взглядом Бальдр окинул своих слушателей,
хранивших напряженное молчание, которое, впрочем, тотчас же
сменилось льстивыми улыбками и поклонами полного согласия.
Однако барон, казалось, не удовлетворился зим и продолжал
сверлить взглядом присутствовавших, выискивая какие-нибудь
признаки сомнения.
Наконец, Своретта решился успокоить своего сюзерена:
-- Да, милорд, вы совершенно правы. Я полностью с вами
согласен и могу предложить в поддержку вашей божественной
миссии только одно -- свою жизнь,-- Для пущего эффекта он
сделал паузу, склонившись в глубоком поклоне.-- Поэтому сделаю
все возможное от меня, чтобы обеспечить успех этого плана,--
Своретта еще раз поклонился и приник губами к протянутой руке
барона.
-- Вот и хорошо,-- с удовлетворением в голосе произнес
Бальдр и величественно подняв руку, указал на Конана.-- А что
касается этого юноши, то он войдет в наш дом как личный
телохранитель. Вы говорите, он драчун? Великолепно! Но ему надо
еще многому научиться -- и хорошим манерам, и искусству
верховой езды, и еще многому другому. А еще он должен поменьше
раскрывать рот, потому что вряд ли когда-нибудь избавится от
своего ужасного киммерийского акцента!
Конан бесстрастно смотрел прямо перед собой, как будто
этот разговор касался не его, а кого-то другого.
Бальдр повернулся к маршалу.
-- Дарвальд, обеспечьте его необходимой одеждой и жильем.
И не забудьте позаботиться о том, чтобы его усы были похожи на
усы моего сына! -- Барон вновь окинул присутствовавших суровым
взглядом.-- И запомните все: наша тайна не должна выйти за
пределы этой комнаты. Если даже возникнут какие-нибудь слухи и
подозрения, никто из вас не должен сделать ни единого намека в
подтверждение их. Ты понял, мальчик? -- Он посмотрел Конану в
глаза.
-- Да,-- спокойно кивнул киммериец и неожиданно для всех
спросил: -- А сколько вы будете мне платить?
Дарвальд напрягся, не зная, как реагировать на очередную
дерзость варвара, но Бальдр лишь слегка усмехнулся.
-- Не о таких пустяках тебе сейчас надо беспокоиться.
Помимо того, что тебе даруется жизнь, еда и крыша над головой,
ты будешь получать еще одну золотую драхму каждые две
недели,-Барон извлек монету из небольшого кошелька, лежавшего
на столе, и бросил ее Конану.
В этот момент занавес из зеленого бархата в задней части
комнаты откинулся, и перед взорами присутствующих предстал юный
аристократ, немного нетвердой походкой вошедший в комнату.
Это был высокий и мускулистый юноша, одетый в шелковую
рубашку и длинную шерстяную юбку, доходившую до его высоких
кавалерийских ботинок; на поясе висел длинный кинжал с
украшенной драгоценными камнями рукояткой. Его густые черные
волосы и твердая челюсть выдавали в нем присутствие
киммерийской крови, хотя изящество и благородство черт рода
Эйнарсонов тоже были явно заметны.
Юноша прошелся по комнате и, подойдя к столу, оперся о
него рукой -- то ли, чтобы усилить театральный эффект от своего
неожиданного появления, то ли чтобы просто удерживать
равновесие.
-- Так-так, совещание! Решаются важные государственные
дела!
-- произнес он с пафосом, но при этом таким заплетающимся
языком, что всем стало ясно, что молодой Эйнарсон изрядно
перебрал.-- А почему это меня не пригласили? Почему мне не
оказали честь принять участие в столь высоком собрании?
Барон бросил на сына взгляд, полный презрения и горечи:
-- Фавиан, когда ты своим поведением докажешь, что достоин
принимать участие в решении важных дел, тебя будут приглашать.
Но не раньше.
Фавиан выпрямил спину, но все же продолжал опираться рукой
о стол.
-- А если предмет обсуждения касается непосредственно
меня, отец? Я ведь догадываюсь, о чем здесь говорили! -- Он
злобно взглянул на Конана и неуверенно ткнул в его сторону
пальцем.
-- Этот немытый разбойник с большой дороги будет теперь
изображать меня на публике? Или я ошибаюсь?
-- Нет, ты не ошибаешься,-- холодно отозвался Бальдр.-- Ты
все правильно понял, пока подслушивал за дверью.
Фавиан дернулся, как от невидимого удара, но ничего не
сказал, взглянув на отца с немым укором. Возможно, это
обвинение было несправедливым.
-- Но ты сделал слишком поспешные выводы,-- продолжал
барон.
-- Я не собираюсь покушаться на твои права и привилегии. Я
лишь намереваюсь принять чрезвычайные меры, чтобы обеспечить
твою безопасность в предстоящем походе. Ты можешь ехать в
обозе, Фавиан, и заниматься вопросами снабжения и торговли,
а для боя... лучше подойдет варвар.
-- Ах вот как! Я ценю заботу о моей жизни, отец,-- Фавиан
оттолкнулся от стола и пошатываясь двинулся вперед.-- Но только
достойно ли сыну барона прокатиться через всю провинцию,
занимаясь всякой ерундой, в то время как этот бандит,
вытащенный из тюрьмы, в полной мере насладится боевой славой!
Отец, вы не думаете, что это оскорбительно для меня? -- Он
сильно качнулся, но сумел удержаться на ногах. Барон протянул
руку, чтобы поддержать его, но Фавиан отмахнулся от нее и
подошел к Конану.-- Я сам могу выполнить свой долг лучше, чем
какой-то допотопный дикарь! А ну-ка, варвар, посмотри на меня!
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем
Фавиан замахнулся и ткнул кулаком в сторону Конана, метя ему в
лицо, но при этом потерял равновесие и снова чуть не упал.
Киммериец схватил его руку и, не прикладывая больших усилий,
развернул сына барона и отшвырнул его от себя. Фавиан отлетел к
креслу и неуклюже плюхнулся в него. Беспомощно вытянув ноги, он
начал судорожно шарить в поисках кинжала, но никак не мог его
найти.
Зато Дарвальд, Свайнн и Своретта уже обнажили свое оружие
и теперь приближались к Конану, который ждал их, приняв боевую
стойку и даже готовый схватить тяжелую скамью, чтобы отразить
атаку.
Но снова вмешался барон:
-- Стойте! Оставьте его. Мой сын сегодня выпил пару лишних
кубков и сам напросился на неприятности. Северянин всего лишь
защищался и кстати показал себя достойным бойцом, за что я ему
и плачу. Так что уберите свое оружие.
Своретта нахмурился и покачал головой:
-- Милорд, неужели вы позволите этому мерзавцу думать, что
он может безнаказанно ударить благородного немедийца?
-- Хватит! -- Бальдр поднял руку, давая присутствующим
понять, что разговор окончен.-- Я же сказал, что все в порядке.
Дело решено, и я уже устал. Своретта, проводите моего сына в
его покой, а вы, Дарвальд, позаботьтесь о новичке. И всем
отдыхать.
-- Спокойной ночи, мой господин,-- хором отозвались все,
кроме Конана и Фавиана.
Барон Бальдр повернулся, пересек комнату и вышел через
дверь, закрытую зеленой бархатной портьерой.
Но не Своретта, а Дарвальд занялся пьяным Фавианом,
успокаивая и увещевая его, а глава разведки подошел к Конану,
крепко сжимая рукоятку кинжала. Глаза приземистого толстяка
недобро поблескивали.
-- Вот значит как, варвар? Ты, конечно, думаешь, что сумел
втереться в доверие к барону и теперь будешь злоупотреблять им?
Не успел вылезти из тюремной камеры, а уже качаешь права! --
Своретта зловеще ухмыльнулся, и лицо его исказилось
нескрываемой ненавистью.-- Но я предупреждаю тебя, что капризы
и прихоти в доме барона приходят и уходят, иногда очень быстро.
Но только одна вещь в этом доме будет всегда,
-- последние слова он произнес совсем тихо, почти шепотом,
так что его не слышал никто, кроме Конана,-- это мое
влияние! И -- если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, то
очень сильно пожалеешь об этом, потому что самым легким
наказанием для тебя будет вернуться обратно в тюрьму.
Своретта замолчал, глядя Конану в глаза. Его плечо слегка
дернулось, как будто он собирался ударить киммерийца, но
остановило его, видимо то, с каким спокойствием и равнодушием
тот выслушал его угрозы. Пробормотав сквозь зубы грязное
ругательство, глава разведки повернулся и быстрым шагом отошел
от Конана.
Солнце, стоявшее в зените, ярко освещало внутренний двор.
Жара, опалявшая весь город, казалась особенно невыносимой
именно здесь, в этом замкнутом пространстве между домом и
высокой наружной стеной. Взмыленные после утренней тренировки
кони были покрыты пылью -- и, как казалось Конану, он и сам был
весь покрыт пылью, особенно его лицо и запекшиеся, пересохшие
губы.
-- Так-так, уже лучше, варвар. Но все-таки тебе еще надо
научиться прямо сидеть на коне,-- Голос Дарвальда был спокойным
и бесстрастным.-- Ну что ты так гнешься? Мы, немедийские
кавалеристы, говорим так: "Сиди высоко и оставь рабам и коням
делать всю работу!" -- Маршал засмеялся и погладил усы.-- Но
ты, как я вижу, никогда не достигнешь уровня немедийского
простолюдина, не то что аристократа!
-- Я слышал, что работа с конем заключается в том, чтобы
беречь его силу и скорость,-- задыхаясь, пробормотал в ответ
Конан.-- Но вообще, это седло такое жесткое, а стремена
расположены слишком низко.
-- Ты оценишь и жесткость седла и то, что стремена
зафиксированы на определенной высоте, когда тебе придется
размахивать тяжелым оружием в бою,-- с усмешкой сказал
Дарвальд.-- Ну ладно, на сегодня достаточно. Я вполне
удовлетворен уже хотя бы тем, что у тебя начинают появляться
мозоли,-- Дарвальд легко соскочил с коня на землю, не проявляя
никаких признаков усталости после многочасовой тренировки.-- А
теперь пора поесть. После обеда у тебя будет тренировка с
мастером фехтования Эвольдом. Надеюсь, он тебя кое-чему научит.
Конан неловко слез с коня и, поглядывая на Дарвальда и
стараясь подражать ему, привязал поводья к одному из колец,
вбитых в каменную стену. Затем, едва волоча ноги, он пошел
через пыльный двор в ту сторону, куда направился маршал. Солнце
нещадно жгло ему плечи и шею, которую еще недавно закрывали
длинные волосы. Конан задыхался, чувствуя, как все тело его
разбито непривычной тренировкой, как болят его мышцы, с каким
трудом ему дается каждый шаг.
-- Куда ты идешь, киммериец? -- Дарвальд остановился и
повернулся к Конану.
-- Я? -- Конан тоже остановился и непонимающе уставился на
маршала.-- Обедать.
-- Твой обед ждет тебя в столовой для слуг, за
кухней,-Дарвальд указал на одну из дверей особняка.-- Такие
варвары, как ты...-- Он засмеялся и, махнув рукой, быстрыми
шагами пошел по направлению к другой двери,-- Таким дикарям не
место в офицерской трапезной!
Пробормотав проклятие, Конан понуро направился к дверям
кухни. Едва он перестудил через порог, как ему показалось, что
он оказался в темной пещере. Солнечный свет исчез, вместе с ним
исчезла и жара, и Конан почувствовал освежающую прохладу. Но
это длилось лишь мгновение -- изнутри на него нахлынула другая
волна жары и какого-то, как ему показалось, адского пламени. Он
с трудом различил, что это пылали огни огромной кухонной печи,
сплошь уставленной медными чанами и котлами, пар от которых
клубился среди развешанных колбас, окороков и связок лука и
чеснока, прежде чем улетучивался через закопченую дыру в центре
потолка. Помещение было так насыщено разнообразными запахами,
что всякий, кто попадал туда, немедленно начинал ощущать
урчание в желудке.
-- Ты чего, есть хочешь, варвар?
Из всех тех, кто, склонившись, орудовал над столами для
приготовления пищи, только одна молодая девушка выпрямилась и с
любопытством посмотрела на вошедшего. Это явно была немедийская
крестьянка, довольно симпатичная, красоту которой подчеркивал
ее наряд -- широкая юбка и тонкая белая блуза, перехваченная
поясом из яркой пряжи. Глаза ее были искусно подведены --
по-видимому, сажей,-- что придавало ее лицу немного загадочное
выражение.
-- Ну знаешь, ты пришел слишком поздно. Почти всю еду уже
или отправили наверх, или слопали здесь. Ну да ладно, все равно
проходи и садись, попробую что-нибудь наскрести для тебя,-Она
внезапно рассмеялась так звонко, что ее угрюмые товарки
оторвались от своих трудов и удивленно посмотрели на нее.-Да
похоже, у тебя настоящий варварский аппетит! Мне надо
поторопиться, иначе ты просто съешь меня, да еще и как следует
обглодаешь мои косточки! -- Девушка направилась к другому
столу, покачивая красивыми, округлой формы бедрами.
Конан прошел через кухню и, миновав арочный вход, оказался
в мрачной, освещенной единственным узким окошком комнате,
служившей столовой для челяди. В центре комнаты стоял длинный
стол с грубыми деревянными скамьями, а по двум сторонам ее
тянулись отгороженные занавесом спальные комнатушки, отделенные
друг от друга деревянными перегородками. Одна из них в дальнем
конце, у холодной каменной стены, предназначалась Конану.
Он скользнул по ней взглядом и усмехнулся. Пусть
комнатушка и холодная, зато она будет спасать его от проклятой
изнурительной жары, хотя в любом случае он не собирался здесь
долго оставаться -- может быть, даже и на эту ночь. Морщась от
боли в мышцах, Конан медленно опустился на скамью.
В комнату вошла девушка, неся широкий деревянный поднос с
едой и грациозно покачивая бедрами и плечами. Конан лишь
мгновение задержал взгляд на содержимом подноса, затем его
внимание приковали волнующие формы красивой фигуры девушки. Она
поставила свою ношу на стол и придвинула к Конану тяжелый
глиняный кувшин с красным вином, наклонившись так низко, что
предоставила ему возможность еще лучше рассмотреть ее прелести.
-- Вот пожалуйста, варвар! Надеюсь, этого будет
достаточно, чтобы удовлетворить твои северные аппетиты. Если же
нет, то предупреди меня заранее,-- Она звонко рассмеялась.-- А
то тебе еще придет в голову напасть с ножом на какую-нибудь
лошадь! Лучше не делай этого, а я постараюсь поискать в
кладовке еще что-нибудь для тебя.
-- Угу,-- Конан запихнул в рот горячую репу и захрустел
ею, одновременно отламывая толстый ломоть хлеба.-- Не бойся,
лошадь я не съем, несмотря на то, что мне здорово досталось от
нее сегодня.
Девушка засмеялась, на этот раз негромко и как-то нежно.
-- Как тебя зовут, киммериец? -- бросив взгляд на
занавешенный арочный вход, ведущий на кухню, она оперлась своим
круглым, обтянутым юбкой из овечьей шерсти бедром о край
стола.-Меня Лидия.
-- Меня Конан,-- с трудом произнес он набитым хлебом ртом.
-- Ты... киммериец, правда? Когда я была маленькой, то не
была даже уверена, что Киммерия на самом деле существует. Нам
рассказывали всякие страшные истории о ней -- о великанах,
людоедах, драконах и других еще более ужасных вещах.-- Она
слегка поежилась.-- Для нас это была какая-то таинственная и
жуткая страна!
-- Все это ерунда,-- Конан отпил большой глоток вина.--
Тот, кто болтал эти глупости, должно быть, перепутал мою страну
с Асгардом и Ванахеймом, где таких ужасов предостаточно.
-- О,-- Глаза Лидии округлились, когда она представила
себе страшных людоедов, подстерегающий на каждом шагу
зазевавшихся юных девушек.-- А когда я приехала в город, то
узнала, что барон Бальдр еще в молодости привез сюда
киммерийскую невесту из своих северных походов -- госпожу
Хильду. Я никогда ее не видела, но говорят, что она была
красивая и добрая,-- На мгновение взгляд Лидии стал задумчивым,
затем она вновь с любопытством посмотрела на Конана.-- С тех
пор к северным странам у нас стали лучше относиться. Люди с
почтением вспоминают госпожу Хильду, уважают ее дочь Калиссу и
лился уютный желтый свет. Но маршал Дарвальд не обратил
никакого внимания на этот знак гостеприимства и, подойдя к
обитой железом небольшой двери, хорошо спрятанной в глубокой
нише, вытащил ключ и вставил замок. Дверь с тихим шорохом
открылась, все трое прошли в большую, хорошо освещенную
прихожую. Сквозь арочный проем Конан увидел просторный, богато
украшенный холл с яркими цветными гобеленами и массивной
лестницей посередине.
-- Закрой двери,-- приказал маршал,-- и возница закрыл на
засов сначала дверь, через которую они вошли, а затем поспешил
прикрыть массивную резную дверь, ведущую в зал.
Дарвальд жестом приказал Конану сесть на скамью, тянущуюся
вдоль стены, а сам остался стоять рядом.
-- Эй, киммериец,-- Маршал пристально взглянул на своего
пленника.-- Когда тебя схватили, при тебе были монеты Заморы и
золотые драхмы Бельверуса. Ты тогда болтался на юге, ведь так?
Северянин неопределенно кивнул. Он знал, что в немедийской
столице был совершен ряд кровавых преступлений, которые
запросто могли повесить на него.
-Отвечай, когда с тобой говорят! Как долго ты был в
Динандаре?
-- Да дней двенадцать,-- Конан опустил глаза в пол, чтобы
взгляд не выдал его.
Маршал задумчиво -- потрогал усы.
-- У тебя есть какие-нибудь родственники или знакомые в
Немедии?
-- Нет,-- Конан про себя немного удивился вопросу.
-- Ты уверен? Может быть, каких-нибудь женщин из твоей
родни привозили на юг как невест? -- Дарвальд наклонился, глядя
пленнику в глаза, но на лице варвара было только мрачное
недоумение. Не дождавшись ответа, маршал выпрямился.-- Ну,
хорошо, парень. Вот ты пришел с северных равнин, и что ты
думаешь о чудесах нашей цивилизации? -- Он улыбнулся с каким-то
новым, фальшивым оттенком сердечности.-- Тебе нравятся
хайборийские земли?
Юный варвар несколько мгновений размышлял, затем посмотрел
Дарвальду прямо в лицо.
-- Не знаю... я никогда не видел такого богатства, как в
южных городах. Впрочем, как и грязи, мерзости и нищеты,-- с
трудом проговорил Копан, удивленно мотая головой.-- В Киммерии,
конечно, тоже случается голод, могут голодать целые племена, но
уж если они процветают, то процветают все вместе. А здесь
честные люди умирают с голода, а прожорливые богачи жируют за
их счет.
Глаза Дарвальда сузились от отвращения.
-- Тебе бы лучше оставить эти рассуждения в своих снежных
болотах, приятель, а не то в Динандаре за это могут вырвать
язык,-- Он помолчал, затем, с любопытством взглянул на
Конана.-- Однако ты довольно неплохо говоришь по-немедийски.
Как тебе удалось выучить его?
-- Немедийцы часто появлялись у наших границ, пытаясь
захватить наши земли,-- пожал плечами Конан.-- В юности я не
раз сражался с их бандами,-- у него был такой вид, как будто он
и впрямь считал, что его юность была в довольно отдаленном
прошлом.-- Помню, мы хорошо помяли им бока возле крепости
Улайю.
-- Это были восточные немедийцы, да?
-- Селяне с равнин... И прочий сброд...
-- Понятно,-- задумчиво кивнул маршал.-- А что ты думаешь
насчет твоего поступления на службу барону?
-- Почему бы и нет? -- равнодушно отозвался Копан.--
Только убивать моих сородичей или шпионить против них я не
собираюсь.
Лицо Дарвальда впервые смягчилось.
-- Ладно,-- Он повернулся к вознице.-- Ему надо дать
одежду получше, чтобы предстать перед бароном,-- Маршал
брезгливо сморщил нос.-- Вот только с мытьем придется
подождать. Свайнн, поищи для него что-нибудь подходящее.
Свайнн повернулся к развешенной на крюках вдоль стены
одежде и выбрал короткую зеленую куртку и рыжевато-коричневые
штаны, затем молча показал их Дарвальду.
Маршал кивнул:
-- А теперь освободи его от веревок.
Свайнн недоверчиво взглянул на маршала, затем положил
одежду на скамью, вытащил нож и подошел к Конану. Северянин
встал и повернулся к нему боком.
Свайнн снова застыл в нерешительности.
-- Не бойся,-- подбодрил его Дарвальд.-- Если у него есть
хоть капля здравого смысла, он поймет, что здесь-то уж ему
будет всяко лучше, чем в тюрьме или на рудниках.
Резким движением клинка Свайнн перерезал путы. Конан
вытянул руки вперед, разминая их и сбрасывая остатки веревки.
Свайнн потянул его за рубашку, чтобы помочь переодеться.
-- Назад! -- Резким ударом локтем Конан отбросил его к
стене.
Свайнн едва удержался на ногах. Крепко выругавшись, он
замахнулся на Конана кинжалом.
-- Оставь его, Свайнн,-- нетерпеливо проговорил
Дарвальд.-- И убери подальше свой тесак для репы. А ты,
парень,-- он повернулся к молодому варвару,-- давай-ка скидывай
эти грязные лохмотья, которые ты бог знает где стащил.
-- Это моя одежда,-- Конан метнул злобный взгляд на обоих,
потом чуть расслабился.-- Если бы мне вздумалось украсть, то я
выбрал бы что-нибудь получше.
Он стянул с себя рубашку, треснувшую на спине во время
битвы на дубинках, затем снял грубые потрепанные штаны и бросил
их на пол, обнажив красивое мускулистое тело, обильно покрытое
ссадинами, синяками и рубцами. Но несмотря на то, что эти раны
еще явно давали о себе знать, двигался киммериец с удивительной
гибкостью и мощью молодого леопарда.
Облачившись в новую одежду и завязав на ногах кожаные
сандалии, Конан выпрямился и взглянул на Дарвальда.
-- Годится,-- кивнул маршал.-- Пошли.
Дарвальд толкнул деревянную дверь в стене, за которой
открылась винтовая лестница, ведущая в одну из угловых башен
замка. Они поднялись в небольшую комнату с узкими
окнами-бойницами и, миновав галерею, вошли в роскошный покой.
Увидев их, с кресел с высокой резной, спинкой поднялись
двое
-- высокий пожилой господин с серебристыми усами и пухлый
розовощекий человечек, по-видимому, его вассал.
-- А, Дарвальд! Значит, это и есть тот мальчишка?
Высокий господин, стоявший к ним вполоборота, был истинным
аристократом. Одетый в красивую кожаную юбку и шелковую
рубашку, с серебряным кинжалом на поясе, он казался
олицетворением мужественности и благородства. Жесткие черты
лица немного смягчали седые усы и бакенбарды. Но когда он
повернулся к вошедшим, Конан увидел, что благородный лик
аристократа обезображен синевато-багровым шрамом. Шрам рассекал
лицо от глаза до нижней губы так, что оно казалось
удивленно-надменным. Один глаз, по всей видимости, был мертвым,
но тем не менее Конан поежился, ощутив на себе силу взгляда
барона.
Тот, кто находился в комнате вместе с ним, являл собой
разительный контраст по сравнению со старым аристократом. С
первого взгляда ясно, что этот пухлый розовощекий толстяк
-полное ничтожество. Однако, уверенно напускает на себя вид
знающего себе цену незаменимого помощника. Его невзрачная серая
куртка была слишком туго подпоясана ремнем, так что живот
потешно выпячивался, но при этом толстяк держался гордо и
уверенно.
Дарвальд коротко поклонился, неотрывно глядя на барона.
-- Да, милорд,-- как всегда ровным голосом произнес он.--
Это тот самый парень, о котором я вам говорил. Дикий киммериец,
но тем не менее, как мне кажется, имеющий достаточно здравого
смысла. Конан, тебе предоставляется возможность преклонить
колени перед бароном Бальдром Эйнарсоном.
Но Конан ограничился лишь кивком.
Дарвальд в бешенстве повернулся к нему:
-- Киммериец, ты должен встать на колени! Это необходимо
для твоего же блага.
Конан продолжал стоять, бесстрастно глядя на барона.
Рука Дарвальда потянулась к эфесу сабли.
-- Упрямый варвар! -- злобно воскликнул он.-- В твоем
положении следует быть посговорчивее!
-- Маршал! -- спокойно, но с оттенком удивления произнес
барон.-- Оставьте его. В том, что вы от него требуете, нет
никакой необходимости. Более того, это даже лучше, что у
мальчишки нет привычки повиноваться. Это только помешало бы ему
исполнить свою роль должным образом.
-- Конечно, милорд,-- кивнул маршал, бросив еще один
взгляд на мрачного пленника.-- Прошу меня простить. Так вы
находите сходство соответствующим?
-- Да,-- улыбнулся Бальдр.-- В его лице есть нечто такое,
что придает киммерийским мужчинам суровость, а... их женщинам
красоту,-- При этих словах бровь барона слегка дернулась, будто
от нахлынувших воспоминаний, затем он принялся пристально
изучать Конана.-- Так, волосы ему надо постричь покороче, усы
тоже подровнять, как у моего сына, тогда их сходство будет
вполне подходящим.
Толстяк, сложив пухлые руки на животе, церемонно
поклонился барону:
-- Милорд, вы действительно полагаете, что этот грубый
варвар может сойти за молодого Фавиана?
-- Да, Своретта,-- рассмеялся барон.-- И если мой сын и
наследник будет иногда ходить в простой одежде, как его
телохранитель, и почаще носить шлем, это только пойдет ему на
пользу.
-- Понятно,-- кивнул Своретта.-- Милорд, но вы не боитесь
ввести в ваш дом незнакомца, да еще такого строптивого, как
этот? Не создаст ли это еще большую опасность, чем та, которую
вы пытаетесь избежать? Поскольку я отвечаю за безопасность, то
могу заверить вас, что сохранить в тайне задуманное будет
чрезвычайно трудно.
-- Своретта, мы ведь уже все обсудили,-- резко прервал его
барон, не глядя на своего советника, как будто привык, что тот
все время рядом.-- Может быть, в Динандаре действительно трудно
сохранить в тайне весь этот маскарад, но в походе по провинции
это будет намного проще. Я не хочу рисковать жизнью своего
наследника, поэтому твердо убежден, что двойник ему крайне
необходим. В наше неспокойное время, когда то тут, то там
вспыхивают бунты и мятежи, моя единственная забота -- укрепить
власть баронства в Динандаре. Мы должны сделать все, чтобы не
допустить гражданской войны,
-- Бальдр возвысил голос, как будто, произносил тронную речь.
-- Моя власть здесь достаточно крепка, но когда закончится
мой земной срок, ее переход к следующему поколению не должен
вызвать никаких осложнений. А это возможно только при
сохранении нашего рода, ведущего свое начало от моего
священного предка Эйнара, к которому благоволили бессмертные
боги! Ну, так как вы считаете, является ли жизненно важным
для нас, чтобы жизнь моего единственного сына и наследника
была сохранена?
Пылающим взглядом Бальдр окинул своих слушателей,
хранивших напряженное молчание, которое, впрочем, тотчас же
сменилось льстивыми улыбками и поклонами полного согласия.
Однако барон, казалось, не удовлетворился зим и продолжал
сверлить взглядом присутствовавших, выискивая какие-нибудь
признаки сомнения.
Наконец, Своретта решился успокоить своего сюзерена:
-- Да, милорд, вы совершенно правы. Я полностью с вами
согласен и могу предложить в поддержку вашей божественной
миссии только одно -- свою жизнь,-- Для пущего эффекта он
сделал паузу, склонившись в глубоком поклоне.-- Поэтому сделаю
все возможное от меня, чтобы обеспечить успех этого плана,--
Своретта еще раз поклонился и приник губами к протянутой руке
барона.
-- Вот и хорошо,-- с удовлетворением в голосе произнес
Бальдр и величественно подняв руку, указал на Конана.-- А что
касается этого юноши, то он войдет в наш дом как личный
телохранитель. Вы говорите, он драчун? Великолепно! Но ему надо
еще многому научиться -- и хорошим манерам, и искусству
верховой езды, и еще многому другому. А еще он должен поменьше
раскрывать рот, потому что вряд ли когда-нибудь избавится от
своего ужасного киммерийского акцента!
Конан бесстрастно смотрел прямо перед собой, как будто
этот разговор касался не его, а кого-то другого.
Бальдр повернулся к маршалу.
-- Дарвальд, обеспечьте его необходимой одеждой и жильем.
И не забудьте позаботиться о том, чтобы его усы были похожи на
усы моего сына! -- Барон вновь окинул присутствовавших суровым
взглядом.-- И запомните все: наша тайна не должна выйти за
пределы этой комнаты. Если даже возникнут какие-нибудь слухи и
подозрения, никто из вас не должен сделать ни единого намека в
подтверждение их. Ты понял, мальчик? -- Он посмотрел Конану в
глаза.
-- Да,-- спокойно кивнул киммериец и неожиданно для всех
спросил: -- А сколько вы будете мне платить?
Дарвальд напрягся, не зная, как реагировать на очередную
дерзость варвара, но Бальдр лишь слегка усмехнулся.
-- Не о таких пустяках тебе сейчас надо беспокоиться.
Помимо того, что тебе даруется жизнь, еда и крыша над головой,
ты будешь получать еще одну золотую драхму каждые две
недели,-Барон извлек монету из небольшого кошелька, лежавшего
на столе, и бросил ее Конану.
В этот момент занавес из зеленого бархата в задней части
комнаты откинулся, и перед взорами присутствующих предстал юный
аристократ, немного нетвердой походкой вошедший в комнату.
Это был высокий и мускулистый юноша, одетый в шелковую
рубашку и длинную шерстяную юбку, доходившую до его высоких
кавалерийских ботинок; на поясе висел длинный кинжал с
украшенной драгоценными камнями рукояткой. Его густые черные
волосы и твердая челюсть выдавали в нем присутствие
киммерийской крови, хотя изящество и благородство черт рода
Эйнарсонов тоже были явно заметны.
Юноша прошелся по комнате и, подойдя к столу, оперся о
него рукой -- то ли, чтобы усилить театральный эффект от своего
неожиданного появления, то ли чтобы просто удерживать
равновесие.
-- Так-так, совещание! Решаются важные государственные
дела!
-- произнес он с пафосом, но при этом таким заплетающимся
языком, что всем стало ясно, что молодой Эйнарсон изрядно
перебрал.-- А почему это меня не пригласили? Почему мне не
оказали честь принять участие в столь высоком собрании?
Барон бросил на сына взгляд, полный презрения и горечи:
-- Фавиан, когда ты своим поведением докажешь, что достоин
принимать участие в решении важных дел, тебя будут приглашать.
Но не раньше.
Фавиан выпрямил спину, но все же продолжал опираться рукой
о стол.
-- А если предмет обсуждения касается непосредственно
меня, отец? Я ведь догадываюсь, о чем здесь говорили! -- Он
злобно взглянул на Конана и неуверенно ткнул в его сторону
пальцем.
-- Этот немытый разбойник с большой дороги будет теперь
изображать меня на публике? Или я ошибаюсь?
-- Нет, ты не ошибаешься,-- холодно отозвался Бальдр.-- Ты
все правильно понял, пока подслушивал за дверью.
Фавиан дернулся, как от невидимого удара, но ничего не
сказал, взглянув на отца с немым укором. Возможно, это
обвинение было несправедливым.
-- Но ты сделал слишком поспешные выводы,-- продолжал
барон.
-- Я не собираюсь покушаться на твои права и привилегии. Я
лишь намереваюсь принять чрезвычайные меры, чтобы обеспечить
твою безопасность в предстоящем походе. Ты можешь ехать в
обозе, Фавиан, и заниматься вопросами снабжения и торговли,
а для боя... лучше подойдет варвар.
-- Ах вот как! Я ценю заботу о моей жизни, отец,-- Фавиан
оттолкнулся от стола и пошатываясь двинулся вперед.-- Но только
достойно ли сыну барона прокатиться через всю провинцию,
занимаясь всякой ерундой, в то время как этот бандит,
вытащенный из тюрьмы, в полной мере насладится боевой славой!
Отец, вы не думаете, что это оскорбительно для меня? -- Он
сильно качнулся, но сумел удержаться на ногах. Барон протянул
руку, чтобы поддержать его, но Фавиан отмахнулся от нее и
подошел к Конану.-- Я сам могу выполнить свой долг лучше, чем
какой-то допотопный дикарь! А ну-ка, варвар, посмотри на меня!
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем
Фавиан замахнулся и ткнул кулаком в сторону Конана, метя ему в
лицо, но при этом потерял равновесие и снова чуть не упал.
Киммериец схватил его руку и, не прикладывая больших усилий,
развернул сына барона и отшвырнул его от себя. Фавиан отлетел к
креслу и неуклюже плюхнулся в него. Беспомощно вытянув ноги, он
начал судорожно шарить в поисках кинжала, но никак не мог его
найти.
Зато Дарвальд, Свайнн и Своретта уже обнажили свое оружие
и теперь приближались к Конану, который ждал их, приняв боевую
стойку и даже готовый схватить тяжелую скамью, чтобы отразить
атаку.
Но снова вмешался барон:
-- Стойте! Оставьте его. Мой сын сегодня выпил пару лишних
кубков и сам напросился на неприятности. Северянин всего лишь
защищался и кстати показал себя достойным бойцом, за что я ему
и плачу. Так что уберите свое оружие.
Своретта нахмурился и покачал головой:
-- Милорд, неужели вы позволите этому мерзавцу думать, что
он может безнаказанно ударить благородного немедийца?
-- Хватит! -- Бальдр поднял руку, давая присутствующим
понять, что разговор окончен.-- Я же сказал, что все в порядке.
Дело решено, и я уже устал. Своретта, проводите моего сына в
его покой, а вы, Дарвальд, позаботьтесь о новичке. И всем
отдыхать.
-- Спокойной ночи, мой господин,-- хором отозвались все,
кроме Конана и Фавиана.
Барон Бальдр повернулся, пересек комнату и вышел через
дверь, закрытую зеленой бархатной портьерой.
Но не Своретта, а Дарвальд занялся пьяным Фавианом,
успокаивая и увещевая его, а глава разведки подошел к Конану,
крепко сжимая рукоятку кинжала. Глаза приземистого толстяка
недобро поблескивали.
-- Вот значит как, варвар? Ты, конечно, думаешь, что сумел
втереться в доверие к барону и теперь будешь злоупотреблять им?
Не успел вылезти из тюремной камеры, а уже качаешь права! --
Своретта зловеще ухмыльнулся, и лицо его исказилось
нескрываемой ненавистью.-- Но я предупреждаю тебя, что капризы
и прихоти в доме барона приходят и уходят, иногда очень быстро.
Но только одна вещь в этом доме будет всегда,
-- последние слова он произнес совсем тихо, почти шепотом,
так что его не слышал никто, кроме Конана,-- это мое
влияние! И -- если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, то
очень сильно пожалеешь об этом, потому что самым легким
наказанием для тебя будет вернуться обратно в тюрьму.
Своретта замолчал, глядя Конану в глаза. Его плечо слегка
дернулось, как будто он собирался ударить киммерийца, но
остановило его, видимо то, с каким спокойствием и равнодушием
тот выслушал его угрозы. Пробормотав сквозь зубы грязное
ругательство, глава разведки повернулся и быстрым шагом отошел
от Конана.
Солнце, стоявшее в зените, ярко освещало внутренний двор.
Жара, опалявшая весь город, казалась особенно невыносимой
именно здесь, в этом замкнутом пространстве между домом и
высокой наружной стеной. Взмыленные после утренней тренировки
кони были покрыты пылью -- и, как казалось Конану, он и сам был
весь покрыт пылью, особенно его лицо и запекшиеся, пересохшие
губы.
-- Так-так, уже лучше, варвар. Но все-таки тебе еще надо
научиться прямо сидеть на коне,-- Голос Дарвальда был спокойным
и бесстрастным.-- Ну что ты так гнешься? Мы, немедийские
кавалеристы, говорим так: "Сиди высоко и оставь рабам и коням
делать всю работу!" -- Маршал засмеялся и погладил усы.-- Но
ты, как я вижу, никогда не достигнешь уровня немедийского
простолюдина, не то что аристократа!
-- Я слышал, что работа с конем заключается в том, чтобы
беречь его силу и скорость,-- задыхаясь, пробормотал в ответ
Конан.-- Но вообще, это седло такое жесткое, а стремена
расположены слишком низко.
-- Ты оценишь и жесткость седла и то, что стремена
зафиксированы на определенной высоте, когда тебе придется
размахивать тяжелым оружием в бою,-- с усмешкой сказал
Дарвальд.-- Ну ладно, на сегодня достаточно. Я вполне
удовлетворен уже хотя бы тем, что у тебя начинают появляться
мозоли,-- Дарвальд легко соскочил с коня на землю, не проявляя
никаких признаков усталости после многочасовой тренировки.-- А
теперь пора поесть. После обеда у тебя будет тренировка с
мастером фехтования Эвольдом. Надеюсь, он тебя кое-чему научит.
Конан неловко слез с коня и, поглядывая на Дарвальда и
стараясь подражать ему, привязал поводья к одному из колец,
вбитых в каменную стену. Затем, едва волоча ноги, он пошел
через пыльный двор в ту сторону, куда направился маршал. Солнце
нещадно жгло ему плечи и шею, которую еще недавно закрывали
длинные волосы. Конан задыхался, чувствуя, как все тело его
разбито непривычной тренировкой, как болят его мышцы, с каким
трудом ему дается каждый шаг.
-- Куда ты идешь, киммериец? -- Дарвальд остановился и
повернулся к Конану.
-- Я? -- Конан тоже остановился и непонимающе уставился на
маршала.-- Обедать.
-- Твой обед ждет тебя в столовой для слуг, за
кухней,-Дарвальд указал на одну из дверей особняка.-- Такие
варвары, как ты...-- Он засмеялся и, махнув рукой, быстрыми
шагами пошел по направлению к другой двери,-- Таким дикарям не
место в офицерской трапезной!
Пробормотав проклятие, Конан понуро направился к дверям
кухни. Едва он перестудил через порог, как ему показалось, что
он оказался в темной пещере. Солнечный свет исчез, вместе с ним
исчезла и жара, и Конан почувствовал освежающую прохладу. Но
это длилось лишь мгновение -- изнутри на него нахлынула другая
волна жары и какого-то, как ему показалось, адского пламени. Он
с трудом различил, что это пылали огни огромной кухонной печи,
сплошь уставленной медными чанами и котлами, пар от которых
клубился среди развешанных колбас, окороков и связок лука и
чеснока, прежде чем улетучивался через закопченую дыру в центре
потолка. Помещение было так насыщено разнообразными запахами,
что всякий, кто попадал туда, немедленно начинал ощущать
урчание в желудке.
-- Ты чего, есть хочешь, варвар?
Из всех тех, кто, склонившись, орудовал над столами для
приготовления пищи, только одна молодая девушка выпрямилась и с
любопытством посмотрела на вошедшего. Это явно была немедийская
крестьянка, довольно симпатичная, красоту которой подчеркивал
ее наряд -- широкая юбка и тонкая белая блуза, перехваченная
поясом из яркой пряжи. Глаза ее были искусно подведены --
по-видимому, сажей,-- что придавало ее лицу немного загадочное
выражение.
-- Ну знаешь, ты пришел слишком поздно. Почти всю еду уже
или отправили наверх, или слопали здесь. Ну да ладно, все равно
проходи и садись, попробую что-нибудь наскрести для тебя,-Она
внезапно рассмеялась так звонко, что ее угрюмые товарки
оторвались от своих трудов и удивленно посмотрели на нее.-Да
похоже, у тебя настоящий варварский аппетит! Мне надо
поторопиться, иначе ты просто съешь меня, да еще и как следует
обглодаешь мои косточки! -- Девушка направилась к другому
столу, покачивая красивыми, округлой формы бедрами.
Конан прошел через кухню и, миновав арочный вход, оказался
в мрачной, освещенной единственным узким окошком комнате,
служившей столовой для челяди. В центре комнаты стоял длинный
стол с грубыми деревянными скамьями, а по двум сторонам ее
тянулись отгороженные занавесом спальные комнатушки, отделенные
друг от друга деревянными перегородками. Одна из них в дальнем
конце, у холодной каменной стены, предназначалась Конану.
Он скользнул по ней взглядом и усмехнулся. Пусть
комнатушка и холодная, зато она будет спасать его от проклятой
изнурительной жары, хотя в любом случае он не собирался здесь
долго оставаться -- может быть, даже и на эту ночь. Морщась от
боли в мышцах, Конан медленно опустился на скамью.
В комнату вошла девушка, неся широкий деревянный поднос с
едой и грациозно покачивая бедрами и плечами. Конан лишь
мгновение задержал взгляд на содержимом подноса, затем его
внимание приковали волнующие формы красивой фигуры девушки. Она
поставила свою ношу на стол и придвинула к Конану тяжелый
глиняный кувшин с красным вином, наклонившись так низко, что
предоставила ему возможность еще лучше рассмотреть ее прелести.
-- Вот пожалуйста, варвар! Надеюсь, этого будет
достаточно, чтобы удовлетворить твои северные аппетиты. Если же
нет, то предупреди меня заранее,-- Она звонко рассмеялась.-- А
то тебе еще придет в голову напасть с ножом на какую-нибудь
лошадь! Лучше не делай этого, а я постараюсь поискать в
кладовке еще что-нибудь для тебя.
-- Угу,-- Конан запихнул в рот горячую репу и захрустел
ею, одновременно отламывая толстый ломоть хлеба.-- Не бойся,
лошадь я не съем, несмотря на то, что мне здорово досталось от
нее сегодня.
Девушка засмеялась, на этот раз негромко и как-то нежно.
-- Как тебя зовут, киммериец? -- бросив взгляд на
занавешенный арочный вход, ведущий на кухню, она оперлась своим
круглым, обтянутым юбкой из овечьей шерсти бедром о край
стола.-Меня Лидия.
-- Меня Конан,-- с трудом произнес он набитым хлебом ртом.
-- Ты... киммериец, правда? Когда я была маленькой, то не
была даже уверена, что Киммерия на самом деле существует. Нам
рассказывали всякие страшные истории о ней -- о великанах,
людоедах, драконах и других еще более ужасных вещах.-- Она
слегка поежилась.-- Для нас это была какая-то таинственная и
жуткая страна!
-- Все это ерунда,-- Конан отпил большой глоток вина.--
Тот, кто болтал эти глупости, должно быть, перепутал мою страну
с Асгардом и Ванахеймом, где таких ужасов предостаточно.
-- О,-- Глаза Лидии округлились, когда она представила
себе страшных людоедов, подстерегающий на каждом шагу
зазевавшихся юных девушек.-- А когда я приехала в город, то
узнала, что барон Бальдр еще в молодости привез сюда
киммерийскую невесту из своих северных походов -- госпожу
Хильду. Я никогда ее не видела, но говорят, что она была
красивая и добрая,-- На мгновение взгляд Лидии стал задумчивым,
затем она вновь с любопытством посмотрела на Конана.-- С тех
пор к северным странам у нас стали лучше относиться. Люди с
почтением вспоминают госпожу Хильду, уважают ее дочь Калиссу и