Джон Диксон Карр
Скандал в Хай-Чимниз
1. Зловещие тени
Речь шла о Кейт и Селии Деймон. Хотя они были сестрами, но совершенно не похожи друг на друга. Кейт – темноволосая, а Селия – белокурая; Кейт – живая и дерзкая, Селия – послушная, правда, с сильным характером. Обе, впрочем, были неоспоримо красивы.
– Если бы они вышли замуж... – завела разговор их мачеха.
Мэтью Деймон тяжело повернулся на стуле.
– Молоды они еще для замужества.
– Удивляюсь тебе, Мэтью. Ведь Селии уже двадцать, а Кейт – девятнадцать.
– У них еще достаточно времени... А пока пусть остаются хорошими девочками и украшают нашу старость.
– Нашу старость? Может быть, твою старость, Деймон?
– Что сказал, то сказал, – сердито отрезал мистер Деймон. – Больше слышать об этом не хочу – пока, во всяком случае. Пусть будут хорошими девочками и достаточно: в нашем безнравственном мире не о каждом такое можно сказать.
Быть может, в этих словах было некоторое преувеличение, относившееся и ко всему миру, и к одной из дочерей... Мэтью Деймон – человек опытный и как всегда знал, о чем говорит.
В мрачноватом холле клуба стоял запах промокших пальто и вареной баранины. Швейцар, услышав шаги Клайва, выглянул из застекленной клетушки.
– Добрый вечер, сэр. Вас ожидает один джентльмен.
– Спасибо, Пирсон. Кто он?
– Я провел его в гостиную, сэр, – уклонился от ответа Пирсон.
Впрочем, в ответе не было необходимости. Из гостиной выглянул Виктор Деймон – известный франт. На нем великолепно сидел строгий вечерний костюм.
Клайв удивился, увидев Деймона.
– Мне надо поговорить с тобой, старина, – нервно поправляя высокий воротник, проговорил Виктор. – О довольно важном деле. Зайдем, ладно?
С этими словами Виктор прошел в гостиную.
Клайв прошел за ним. Стоя спиной к камину и заложив руки за полы фрака, Виктор неподвижно вглядывался в полутьму.
– Что с тобой, Виктор?
– Ничего. Честное слово, абсолютно ничего. Только, знаешь ли... старик...
– Твой отец? Неужели урезал тебе содержание?
– Господи, с чего ты это взял? – с явным удивлением воскликнул Виктор.
– Что же тогда?
– Ты ведь знаком с моими сестрами, не так ли? С Кейт и Селией?
– Да.
– Так вот, старина, – повертев шеей, сказал Виктор, – я хотел бы попросить тебя о большой услуге. Я хотел бы, чтобы ты поехал завтра в Хай – Чимниз просить руки Селии.
Стрикленд молчал, не проявляя ни малейших признаков удивления, хоть и не был уверен, что правильно все расслышал.
Лампы в гостиной всегда слабо горели, потому что пламя из экономии прикручивали до предела. Клайв подошел к камину и прибавил газу в обе горелки. Пляшущие отсветы пламени внезапно ярко осветили лицо Деймона.
Виктору было двадцать четыре года, это был красивый, стройный молодой человек с густыми светло-русыми волосами и усами. Его вечерний костюм был с иголочки, тяжелая золотая цепочка часов выглядела весьма импозантно.
Клайв не имел ничего ни против Кейт, ни против Селии, но, по правде говоря, он несколько лет не встречал девушек и едва припоминал их. Брата же их он знал хорошо: когда-то в детстве Клайв приезжал с родителями в Хай – Чимниз, а потом в Лондоне подружился с Виктором. Неплохо помнил он и его отца.
Высокий, со строгим лицом Мэтью Деймон привлек бы внимание любого писателя. По профессии он был юристом, но, обладая приличным состоянием, не нуждался в том, чтобы заниматься делами. Клайв находил его добродушным человеком, хотя друзей у него было мало, да и те, что были, считали его натурой трудной и неуживчивой.
Странно было, однако, что, где бы ни появлялся этот глубоко религиозный, почитающий каждую букву священного писания человек, его окружали перешептывания и сплетни. И дело было не только в том, что, оставшись вдовцом с тремя маленькими детьми, он женился второй раз. Было тут что-то еще...
– Ну, так как, старина? – прервал размышления Клайва Виктор.
– Не сердись, Виктор, я просто задумался, – сказал Клайв и потянулся к звонку. – Что ты будешь пить?
– Спасибо, ничего, – ответил Виктор, что было и вовсе удивительно. – Так какого ты мнения о том, что я сказал?
– Для меня, естественно, было бы большой честью жениться на мисс Селии...
– Жениться? – дернув себя за усы, удивленно воскликнул Виктор. – Черт возьми, Клайв, я думал вовсе не о том, чтобы ты женился на ней.
– Нет?
– Нет, конечно. Ты – хороший парень, но партия для Селии не очень подходящая. Я имел в виду, что ты ведь адвокат, не правда ли? Во всяком случае, был до того, как занялся своей писаниной.
– Ну, был.
– Стало быть, тебе с руки заниматься всякими такими вопросами. Ты можешь спокойно поехать и поговорить со стариком...
– О том, чтобы он согласился выдать Селию замуж? Но за кого же?
– За Тресса.
– Если ты имеешь в виду лорда Альберта Трессидера...
Виктор перебил его.
– Тс-с! – Виктор оглянулся и посмотрел на дверь. – Тс-с! – повторил он. – Не так громко! Тресс в любой момент может появиться здесь, и я хотел бы, чтобы ты повежливее отзывался о нем. Говори о нем: "его светлость"...
– Слово чести, я лучше сдохну, чем так назову его.
– Ты не любишь Tpeсca, – с укоризной в голосе проговорил Виктор.
– Да, не люблю.
– Ну, так мы никуда не придем. Как-никак, его отец – маркиз. Тресс влюбился в нашу Селию и женится на ней, если хорошо разыграть карты. Как ты думаешь, многим девушкам выпадает случай выйти замуж за аристократа? Мой старик, если хорошенько вдуматься, все-таки большой сноб. Завтра ты поедешь и поговоришь с ним.
– Нет, Виктор.
– Но...
– Во-первых, – повысив голос, сказал Клайв, – это дело вообще не относится к обязанностям адвоката. А во-вторых, если бы оно даже относилось к ним, я бы за него не взялся. Уж если посылать туда кого-то, то адвоката Тресса. Чего ради ты просишь об этом меня?
– Потому что старик тебя любит. Да, да! Он перечитал все твои книжки и считает, что они не так уж плохи. Ну, и кроме того, так все осталось бы между друзьями.
– Ага. Скажи, твой отец уже знает об этих планах?
– Нет! Еще нет.
– А Селия?
– Э-э... тоже нет.
– Виктор, – спросил Клайв, – что стряслось в Хай-Чимниз?
Виктор сидел неподвижно, дергая рукой усы. Снаружи холодный осенний ветер гонял по лондонским улицам обрывки бумаги. Окна были закрыты широкими зелеными шторами, но ветер все же выдувал сквозь щели все запахи, кроме пропитавших все запахов мокрых пальто и вареной баранины.
– Только не начинай убеждать меня, – продолжал Клайв, – что ты считаешь этого человека великолепной партией. Пусть даже считаешь! Я думал, ты любишь Селию.
– А я и люблю. Черт возьми! Конечно, люблю.
– Речь идет не только о Селии. О... о Кейт тоже!
– Как? Ты и ее хочешь выдать замуж?
– Ну, да. Я же об этом и говорю.
– Но почему? Почему ты хочешь чуть не силком, без их согласия, выдать сестер замуж? Почему?
Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыл его. Клайв вновь подумал о Мэтью Деймоне; способный, честный человек, красивая, молодая жена, прекрасное имение неподалеку от Рединга, а все же карьера его испорчена сплетнями, и у некоторых при упоминании имени Деймона появляется какая-то странная ухмылка.
"Еще секунда, и он расскажет все, – подумал Клайв". – Ты знаешь... – начал Виктор, но вдруг из холла донесся звук шагов. Громкий, повелительный голос перекрыл услужливое бормотанье швейцара, а еще через мгновенье в комнату вошел, улыбаясь, Тресс собственной персоной.
– А, Деймон... – бросил он вместо приветствия.
– Привет, Тресс, старина! Ты пришел чуть раньше, не так ли? Дело в том, что мы еще не...
– Ты не закончил переговоры с господином стряпчим? – нахмурившись, спросил Тресс. – А ведь времени у тебя было достаточно. Не люблю ждать. Впрочем, это не беда. Откровенно говоря, Деймон, я думаю отказаться от этого дела.
– Ты отказываешься?
– Бросаю карты, если тебе так больше нравится, – холодно проговорил Тресс. – Мисс Селия Деймон слишком, скажем так, хороша для меня, – мое почтение...
– Но почему?
Тресс рассмеялся негромким, глубоким смехом и подошел к огню.
Виктор быстро направился к двери, поплотнее закрыл ее и вернулся к камину.
– Почему? – повторил он.
Тресс грел руки над огнем. Это был широкоплечий молодой человек с гладкими светло-русыми волосами и окаймленным бакенбардами красивым, хотя и несколько жестким, лицом. Он был на голову выше и явно сильнее Виктора. Поверх вечернего костюма на нем было серое пальто с каракулевым воротником, шляпу с шелковой подкладкой он держал в руке.
– Дело в том, Деймон, что ты не был вполне откровенен со мною. Такие вещи мне не нравятся, что верно, то верно. Я, видишь ли, разузнал кое-что.
Будить в Викторе спящего льва было, пожалуй, неосторожно. Гордо откинув назад голову, он взорвался:
– Кто бы ни наговаривал тебе на Селию, он лжет!
– Ну-ну-ну! Зачем так горячо! Какой это дьявол в тебя вселился? – ухмыльнулся Тресс, а затем уже серьезно проговорил: – Речь не о твоей сестре, Деймон, а о твоем отце.
– Мой отец никогда не делал ничего, чего надо было бы стыдиться!
– Вот как? Насколько мне известно, он женился на актрисе!
– Ну и что? Какое отношение имеет к этому Селия? Между прочим, моя мачеха – прекрасная женщина! Я уважаю ее!
– Все очень уважают актрис, Деймон. Только не принимают их у себя, понятно?
Виктор закрыл руками лицо.
– Это еще не все, – продолжал Тресс. – Только сегодня я разговаривал с сержантом Балантайном. Похоже, что у твоего отца были когда-то довольно странные вкусы. В бытность судьей он охотнее всего вел дела женщин, совершивших убийство.
Виктор отнял руки от лица.
– Это факт, – продолжал Тресс. – Он выносил им приговоры, словно воплощенная добродетель или какой-нибудь ветхозаветный пророк, а потом частенько навещал их в Ньюгете, где они дожидались казни. Разумеется, он создавал видимость, будто приходит, чтобы облегчить их совесть и вместе с ними помолиться за спасение их души, но только, по мнению Балантайна, все это ерунда. Твоему отцу просто приходилась по вкусу то одна, то другая из них – особенно те, что помоложе и покрасивее. И похоже, что они не могли устоять перед ним.
– Господи! – прошептал Виктор.
Ветер дул вдоль Довер Стрит, завывая в трубах каминов.
– Это означает, Тресс, что ты не женишься на Селии? – воскликнул Виктор. – Что ты отказываешься от своего предложения?
Тресс подождал пару секунд, а потом негромко рассмеялся.
– Ну, что ты! Об этом нет и речи, дружище. Ты же знаешь, что у меня, как и у всех младших сыновей, туговато с финансами. А деньги твоего старика ничем не хуже любых других. Я предложил в обмен свое имя, и предложение остается в силе.
Многие считали Клайва Стрикленда человеком, слишком почтительно относящимся к традициям. Однако это было не совсем справедливо. Бросив портсигар на стоявший рядом с камином стул, он вмешался в разговор.
– Исключительно любезно с вашей стороны, – бросил он. Тресс, приподняв брови, медленно смерил его взглядом.
– Вы что-то сказали, Стрикленд?
– Да, я что-то сказал. Вы потрудились спросить у мисс Деймон ее мнение об этом деле? Да и, между прочим, о вас самом?
– Нет. Что нет, то нет, господин стряпчий. Насколько припоминаю, ни о чем подобном я у нее не спрашивал.
– Вы отдаете себе отчет, Трессидер, что слово "стряпчий" звучит для меня оскорбительно?
– Вот как? – удивился Тресс. – Провалиться на месте, если я это знал и если меня это интересует.
Виктор явно страдал, слушая этот разговор.
– Не надо провоцировать скандал, Трессидер, сказал он. – Клайву и так не по вкусу вся эта история, а если ты выведешь его из себя, он не захочет помочь мне.
– Найдем кого-нибудь другого. Может, он и впрямь не нуждается в деньгах, но только, знаешь ли, все эти писатели не так уж много зарабатывают. Впрочем, поступай как знаешь. Если часов в одиннадцать заглянешь в "Аргилл", мы с тобой выпьем по стаканчику, чтобы отметить такое событие. Будь здоров, Деймон.
После этого Тресс, испытывая явное удовольствие от разговора, надел цилиндр, поправил его перед зеркалом, пригладил бакенбарды, обаятельно улыбнулся и словно пресытившийся тигр, вышел из комнаты. Тяжелая дубовая дверь хлопнула так, что в клубе дрогнули стены.
Виктор вздохнул.
– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал он. – Знаю и не виню тебя за это. Но не суди опрометчиво.
– Опрометчиво?
– Послушай, старина. Поездов в ту сторону идет много, но лучше всего, если ты поедешь экспрессом Бат – Бристоль. Выйдешь в Рединге. Я дам телеграмму чтобы Бербидж ждал тебя с каретой на станции.
– Ты что, серьезно считаешь, что я поеду?
– Должен, старина. Поверь мне, должен.
– Стало быть, ты не против того, чтобы этот, так сказать, джентльмен, женился на твоей сестре?
– Нет. Что я могу иметь против? – ответил Виктор. – Да и не это важно. Крепко вбей себе в голову одно: я хочу выдать Кейт и Селию за кого угодно, за любого, кто может, разумеется, входить в расчет, лишь бы убрать их из Хай – Чимниз, подальше от опасности.
– О какой опасности ты говоришь? В последний раз спрашиваю: что происходит в Хай – Чимниз?
Капельки пота выступили на висках Виктора. Он вынул платок и вытер лоб. Внезапно Клайв увидел какие-то странные огоньки в глазах Виктора. Однако Виктор, заметив его взгляд, опустил глаза и ответил:
– Этого я не могу сказать.
– Если бы они вышли замуж... – завела разговор их мачеха.
Мэтью Деймон тяжело повернулся на стуле.
– Молоды они еще для замужества.
– Удивляюсь тебе, Мэтью. Ведь Селии уже двадцать, а Кейт – девятнадцать.
– У них еще достаточно времени... А пока пусть остаются хорошими девочками и украшают нашу старость.
– Нашу старость? Может быть, твою старость, Деймон?
– Что сказал, то сказал, – сердито отрезал мистер Деймон. – Больше слышать об этом не хочу – пока, во всяком случае. Пусть будут хорошими девочками и достаточно: в нашем безнравственном мире не о каждом такое можно сказать.
Быть может, в этих словах было некоторое преувеличение, относившееся и ко всему миру, и к одной из дочерей... Мэтью Деймон – человек опытный и как всегда знал, о чем говорит.
* * *
В один из октябрьских вечеров 1865 года перед Брайс-клубом на Довер Стрит из кеба вышел молодой человек. Пробило шесть часов. Клайв Стрикленд знал, что ужин в клубе начинают подавать только с семи, но он приехал не ужинать, а спокойно посидеть в пустой курительной комнате и обдумать план своего нового романа.В мрачноватом холле клуба стоял запах промокших пальто и вареной баранины. Швейцар, услышав шаги Клайва, выглянул из застекленной клетушки.
– Добрый вечер, сэр. Вас ожидает один джентльмен.
– Спасибо, Пирсон. Кто он?
– Я провел его в гостиную, сэр, – уклонился от ответа Пирсон.
Впрочем, в ответе не было необходимости. Из гостиной выглянул Виктор Деймон – известный франт. На нем великолепно сидел строгий вечерний костюм.
Клайв удивился, увидев Деймона.
– Мне надо поговорить с тобой, старина, – нервно поправляя высокий воротник, проговорил Виктор. – О довольно важном деле. Зайдем, ладно?
С этими словами Виктор прошел в гостиную.
Клайв прошел за ним. Стоя спиной к камину и заложив руки за полы фрака, Виктор неподвижно вглядывался в полутьму.
– Что с тобой, Виктор?
– Ничего. Честное слово, абсолютно ничего. Только, знаешь ли... старик...
– Твой отец? Неужели урезал тебе содержание?
– Господи, с чего ты это взял? – с явным удивлением воскликнул Виктор.
– Что же тогда?
– Ты ведь знаком с моими сестрами, не так ли? С Кейт и Селией?
– Да.
– Так вот, старина, – повертев шеей, сказал Виктор, – я хотел бы попросить тебя о большой услуге. Я хотел бы, чтобы ты поехал завтра в Хай – Чимниз просить руки Селии.
Стрикленд молчал, не проявляя ни малейших признаков удивления, хоть и не был уверен, что правильно все расслышал.
Лампы в гостиной всегда слабо горели, потому что пламя из экономии прикручивали до предела. Клайв подошел к камину и прибавил газу в обе горелки. Пляшущие отсветы пламени внезапно ярко осветили лицо Деймона.
Виктору было двадцать четыре года, это был красивый, стройный молодой человек с густыми светло-русыми волосами и усами. Его вечерний костюм был с иголочки, тяжелая золотая цепочка часов выглядела весьма импозантно.
Клайв не имел ничего ни против Кейт, ни против Селии, но, по правде говоря, он несколько лет не встречал девушек и едва припоминал их. Брата же их он знал хорошо: когда-то в детстве Клайв приезжал с родителями в Хай – Чимниз, а потом в Лондоне подружился с Виктором. Неплохо помнил он и его отца.
Высокий, со строгим лицом Мэтью Деймон привлек бы внимание любого писателя. По профессии он был юристом, но, обладая приличным состоянием, не нуждался в том, чтобы заниматься делами. Клайв находил его добродушным человеком, хотя друзей у него было мало, да и те, что были, считали его натурой трудной и неуживчивой.
Странно было, однако, что, где бы ни появлялся этот глубоко религиозный, почитающий каждую букву священного писания человек, его окружали перешептывания и сплетни. И дело было не только в том, что, оставшись вдовцом с тремя маленькими детьми, он женился второй раз. Было тут что-то еще...
– Ну, так как, старина? – прервал размышления Клайва Виктор.
– Не сердись, Виктор, я просто задумался, – сказал Клайв и потянулся к звонку. – Что ты будешь пить?
– Спасибо, ничего, – ответил Виктор, что было и вовсе удивительно. – Так какого ты мнения о том, что я сказал?
– Для меня, естественно, было бы большой честью жениться на мисс Селии...
– Жениться? – дернув себя за усы, удивленно воскликнул Виктор. – Черт возьми, Клайв, я думал вовсе не о том, чтобы ты женился на ней.
– Нет?
– Нет, конечно. Ты – хороший парень, но партия для Селии не очень подходящая. Я имел в виду, что ты ведь адвокат, не правда ли? Во всяком случае, был до того, как занялся своей писаниной.
– Ну, был.
– Стало быть, тебе с руки заниматься всякими такими вопросами. Ты можешь спокойно поехать и поговорить со стариком...
– О том, чтобы он согласился выдать Селию замуж? Но за кого же?
– За Тресса.
– Если ты имеешь в виду лорда Альберта Трессидера...
Виктор перебил его.
– Тс-с! – Виктор оглянулся и посмотрел на дверь. – Тс-с! – повторил он. – Не так громко! Тресс в любой момент может появиться здесь, и я хотел бы, чтобы ты повежливее отзывался о нем. Говори о нем: "его светлость"...
– Слово чести, я лучше сдохну, чем так назову его.
– Ты не любишь Tpeсca, – с укоризной в голосе проговорил Виктор.
– Да, не люблю.
– Ну, так мы никуда не придем. Как-никак, его отец – маркиз. Тресс влюбился в нашу Селию и женится на ней, если хорошо разыграть карты. Как ты думаешь, многим девушкам выпадает случай выйти замуж за аристократа? Мой старик, если хорошенько вдуматься, все-таки большой сноб. Завтра ты поедешь и поговоришь с ним.
– Нет, Виктор.
– Но...
– Во-первых, – повысив голос, сказал Клайв, – это дело вообще не относится к обязанностям адвоката. А во-вторых, если бы оно даже относилось к ним, я бы за него не взялся. Уж если посылать туда кого-то, то адвоката Тресса. Чего ради ты просишь об этом меня?
– Потому что старик тебя любит. Да, да! Он перечитал все твои книжки и считает, что они не так уж плохи. Ну, и кроме того, так все осталось бы между друзьями.
– Ага. Скажи, твой отец уже знает об этих планах?
– Нет! Еще нет.
– А Селия?
– Э-э... тоже нет.
– Виктор, – спросил Клайв, – что стряслось в Хай-Чимниз?
Виктор сидел неподвижно, дергая рукой усы. Снаружи холодный осенний ветер гонял по лондонским улицам обрывки бумаги. Окна были закрыты широкими зелеными шторами, но ветер все же выдувал сквозь щели все запахи, кроме пропитавших все запахов мокрых пальто и вареной баранины.
– Только не начинай убеждать меня, – продолжал Клайв, – что ты считаешь этого человека великолепной партией. Пусть даже считаешь! Я думал, ты любишь Селию.
– А я и люблю. Черт возьми! Конечно, люблю.
* * *
– Тем не менее, все выглядит так, словно ты хочешь как можно скорее и незаметнее выдать ее замуж, лишь бы убрать с глаз долой из родительского дома.– Речь идет не только о Селии. О... о Кейт тоже!
– Как? Ты и ее хочешь выдать замуж?
– Ну, да. Я же об этом и говорю.
– Но почему? Почему ты хочешь чуть не силком, без их согласия, выдать сестер замуж? Почему?
Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыл его. Клайв вновь подумал о Мэтью Деймоне; способный, честный человек, красивая, молодая жена, прекрасное имение неподалеку от Рединга, а все же карьера его испорчена сплетнями, и у некоторых при упоминании имени Деймона появляется какая-то странная ухмылка.
"Еще секунда, и он расскажет все, – подумал Клайв". – Ты знаешь... – начал Виктор, но вдруг из холла донесся звук шагов. Громкий, повелительный голос перекрыл услужливое бормотанье швейцара, а еще через мгновенье в комнату вошел, улыбаясь, Тресс собственной персоной.
– А, Деймон... – бросил он вместо приветствия.
– Привет, Тресс, старина! Ты пришел чуть раньше, не так ли? Дело в том, что мы еще не...
– Ты не закончил переговоры с господином стряпчим? – нахмурившись, спросил Тресс. – А ведь времени у тебя было достаточно. Не люблю ждать. Впрочем, это не беда. Откровенно говоря, Деймон, я думаю отказаться от этого дела.
– Ты отказываешься?
– Бросаю карты, если тебе так больше нравится, – холодно проговорил Тресс. – Мисс Селия Деймон слишком, скажем так, хороша для меня, – мое почтение...
– Но почему?
Тресс рассмеялся негромким, глубоким смехом и подошел к огню.
Виктор быстро направился к двери, поплотнее закрыл ее и вернулся к камину.
– Почему? – повторил он.
Тресс грел руки над огнем. Это был широкоплечий молодой человек с гладкими светло-русыми волосами и окаймленным бакенбардами красивым, хотя и несколько жестким, лицом. Он был на голову выше и явно сильнее Виктора. Поверх вечернего костюма на нем было серое пальто с каракулевым воротником, шляпу с шелковой подкладкой он держал в руке.
– Дело в том, Деймон, что ты не был вполне откровенен со мною. Такие вещи мне не нравятся, что верно, то верно. Я, видишь ли, разузнал кое-что.
Будить в Викторе спящего льва было, пожалуй, неосторожно. Гордо откинув назад голову, он взорвался:
– Кто бы ни наговаривал тебе на Селию, он лжет!
– Ну-ну-ну! Зачем так горячо! Какой это дьявол в тебя вселился? – ухмыльнулся Тресс, а затем уже серьезно проговорил: – Речь не о твоей сестре, Деймон, а о твоем отце.
– Мой отец никогда не делал ничего, чего надо было бы стыдиться!
– Вот как? Насколько мне известно, он женился на актрисе!
– Ну и что? Какое отношение имеет к этому Селия? Между прочим, моя мачеха – прекрасная женщина! Я уважаю ее!
– Все очень уважают актрис, Деймон. Только не принимают их у себя, понятно?
Виктор закрыл руками лицо.
– Это еще не все, – продолжал Тресс. – Только сегодня я разговаривал с сержантом Балантайном. Похоже, что у твоего отца были когда-то довольно странные вкусы. В бытность судьей он охотнее всего вел дела женщин, совершивших убийство.
Виктор отнял руки от лица.
– Это факт, – продолжал Тресс. – Он выносил им приговоры, словно воплощенная добродетель или какой-нибудь ветхозаветный пророк, а потом частенько навещал их в Ньюгете, где они дожидались казни. Разумеется, он создавал видимость, будто приходит, чтобы облегчить их совесть и вместе с ними помолиться за спасение их души, но только, по мнению Балантайна, все это ерунда. Твоему отцу просто приходилась по вкусу то одна, то другая из них – особенно те, что помоложе и покрасивее. И похоже, что они не могли устоять перед ним.
– Господи! – прошептал Виктор.
Ветер дул вдоль Довер Стрит, завывая в трубах каминов.
– Это означает, Тресс, что ты не женишься на Селии? – воскликнул Виктор. – Что ты отказываешься от своего предложения?
Тресс подождал пару секунд, а потом негромко рассмеялся.
– Ну, что ты! Об этом нет и речи, дружище. Ты же знаешь, что у меня, как и у всех младших сыновей, туговато с финансами. А деньги твоего старика ничем не хуже любых других. Я предложил в обмен свое имя, и предложение остается в силе.
Многие считали Клайва Стрикленда человеком, слишком почтительно относящимся к традициям. Однако это было не совсем справедливо. Бросив портсигар на стоявший рядом с камином стул, он вмешался в разговор.
– Исключительно любезно с вашей стороны, – бросил он. Тресс, приподняв брови, медленно смерил его взглядом.
– Вы что-то сказали, Стрикленд?
– Да, я что-то сказал. Вы потрудились спросить у мисс Деймон ее мнение об этом деле? Да и, между прочим, о вас самом?
– Нет. Что нет, то нет, господин стряпчий. Насколько припоминаю, ни о чем подобном я у нее не спрашивал.
– Вы отдаете себе отчет, Трессидер, что слово "стряпчий" звучит для меня оскорбительно?
– Вот как? – удивился Тресс. – Провалиться на месте, если я это знал и если меня это интересует.
Виктор явно страдал, слушая этот разговор.
– Не надо провоцировать скандал, Трессидер, сказал он. – Клайву и так не по вкусу вся эта история, а если ты выведешь его из себя, он не захочет помочь мне.
– Найдем кого-нибудь другого. Может, он и впрямь не нуждается в деньгах, но только, знаешь ли, все эти писатели не так уж много зарабатывают. Впрочем, поступай как знаешь. Если часов в одиннадцать заглянешь в "Аргилл", мы с тобой выпьем по стаканчику, чтобы отметить такое событие. Будь здоров, Деймон.
После этого Тресс, испытывая явное удовольствие от разговора, надел цилиндр, поправил его перед зеркалом, пригладил бакенбарды, обаятельно улыбнулся и словно пресытившийся тигр, вышел из комнаты. Тяжелая дубовая дверь хлопнула так, что в клубе дрогнули стены.
Виктор вздохнул.
– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал он. – Знаю и не виню тебя за это. Но не суди опрометчиво.
– Опрометчиво?
– Послушай, старина. Поездов в ту сторону идет много, но лучше всего, если ты поедешь экспрессом Бат – Бристоль. Выйдешь в Рединге. Я дам телеграмму чтобы Бербидж ждал тебя с каретой на станции.
– Ты что, серьезно считаешь, что я поеду?
– Должен, старина. Поверь мне, должен.
– Стало быть, ты не против того, чтобы этот, так сказать, джентльмен, женился на твоей сестре?
– Нет. Что я могу иметь против? – ответил Виктор. – Да и не это важно. Крепко вбей себе в голову одно: я хочу выдать Кейт и Селию за кого угодно, за любого, кто может, разумеется, входить в расчет, лишь бы убрать их из Хай – Чимниз, подальше от опасности.
– О какой опасности ты говоришь? В последний раз спрашиваю: что происходит в Хай – Чимниз?
Капельки пота выступили на висках Виктора. Он вынул платок и вытер лоб. Внезапно Клайв увидел какие-то странные огоньки в глазах Виктора. Однако Виктор, заметив его взгляд, опустил глаза и ответил:
– Этого я не могу сказать.
2. Экспресс Бат – Бристоль
На следующий день в час дня экспресс Бат – Бристоль стоял на вокзале, готовясь к отправлению. Носильщики уже уложили багаж на крыши вагонов. Клайв Стрикленд кашлял, задыхаясь от удушливого паровозного дыма.
"Таких, как я, в сумасшедший дом отправлять надо, – думал он. – Да это еще мягко сказано! Мужчинам, воображение которых трогает мысль о попавшей в беду женщине, которые, сломя голову бросаются ей на помощь, хотя не знают, о чем, собственно, идет речь, место только в моих романах".
– Баран! – проговорил он вслух.
– Вы что-то сказали, сэр? – спросил несший его чемодан носильщик.
– Нет, все в порядке. Второй вагон, шестое место, пожалуйста.
– Да, сэр! Будет сделано, сэр!
Ситуация была не очень разумной. Он отправлялся в поездку, для которой не видел никаких оснований.
Клайв постарался отогнать эту мысль. Любой, кто взглянул бы на него мимоходом, увидел бы, что загорелый свежевыбритый молодой человек в цилиндре и модном пальто беззаботно спешит на поезд. В действительности же он никак не мог отделаться от предчувствия катастрофы.
В этот момент он увидел Мэтью Деймона.
Клайв оторопел. Не столько из-за того, что встретил его именно здесь, сколько от того, что он так изменился.
Виктор, правда, говорил, что за последние три – четыре месяца отец постарел на добрый десяток лет, но такой перемены Клайв все же не ожидал.
Мэтью Деймон стоял у открытой двери купе вагона первого класса, сунув руку в карман жилета и неуверенно озираясь вокруг. Клайв хотел было повернуться и незаметно скрыться, но было поздно: их разделяло всего несколько шагов и ускользнуть от взгляда запавших глаз Деймона было уже невозможно.
– Мистер Стрикленд!
У Клайва тупо заныла голова.
Даже на сорок восьмом году жизни внешность Деймона по-прежнему внушала восхищение. Он словно излучал достоинство и какую-то мрачную силу, которую подчеркивал низкий рокочущий голос. Лицо тоже осталось очень красивым. Одежда, правда, выглядела несколько старомодной, главным образом из-за наброшенного на плечи пледа и шляпы устаревшей формы, хотя и пошитой из лучшего материала. Когда-то черные, а теперь сильно поседевшие бакенбарды обрамляли впалые щеки, глаза глубоко запали.
– Мистер Стрикленд, – вновь повторил Деймон, подыскивая, видимо, слова. – Вы... вы тоже едете этим поездом? Какое счастливое стечение обстоятельств!..
– Очевидно, сэр, вы не получили мою телеграмму.
– Телеграмму?
– Да, сэр. Я осмелился напроситься к вам в Хай – Чимниз. Боюсь, что это непростительная дерзость с моей стороны.
– Нет, нет. Ничуть, уверяю вас! Мы всегда рады видеть вас, молодой человек, хотя... хотя, если память мне не изменяет, в последние годы мы имели удовольствие встречаться только в Лондоне.
Деймон уже взял себя в руки и говорил искренне, с той чуть неуклюжей любезностью, которая была ему присуща издавна.
– Вы окажете, быть может, нам помощь в разрешении одной загадки, – добавил он и повернулся к купе. – Не так ли, дорогая?
– Ради бога, Деймон!
– Разве я не прав?
Хотя кроткость, судя по всему, не относилась к числу тех даров, которыми природа щедро одарила супругу мистера Деймона, она уступила перед тихой настойчивостью в голосе мужа.
– Не путайся под ногами, Гортензия! – бросила она горничной. – Если не ошибаюсь, мистер Стрикленд, мы уже встречались с вами у леди Тедворт? Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Мы, знаете ли, чтобы не ехать с какими-нибудь незнакомцами, заняли целое купе.
Джорджетта Деймон из-под опущенных ресниц взглянула на Клайва.
Это был легкий, почти мимолетный взгляд, и все же Клайв ощутил его почти как прикосновение. Чуть смущенно он смотрел на высокую грудь под зеленой шелковой кофточкой и серый, по последней моде сшитый кринолин.
Какая женщина!
Клайв чертыхнулся про себя, как это делаете и вы, когда мысли помимо воли устремляются в нежелательном направлении.
– У меня билет в другой вагон, миссис Деймон, но я сочту за честь присоединиться к вам. Мисс Кейт и мисс Селия... тоже здесь?
– Нет, нет! – сказал Деймон. – Кейт и Селия не с нами... это хорошие девочки, – добавил он несколько загадочно. – Мы с женой выехали из Рединга утренним поездом и провели в Лондоне всего несколько часов. Вы, кажется, упомянули о какой-то телеграмме, молодой человек?
– Да, сэр. Виктор собирался отправить ее еще вчера вечером, но кончилось тем, что я послал ее сегодня утром.
Дым клубился вокруг поезда. Миссис Деймон отвела взгляд от Клайва, а выражение лица ее мужа стало почти испуганным.
– Вчера вечером вы были с Виктором? До какого времени?
– Ну, примерно с шести часов вечера до двух ночи.
– Вы уверены в этом, мистер Стрикленд? Вполне уверены?
Клайв был вполне уверен. Так он и сказал. Мэтью Деймон обернулся к жене.
– Стало быть, это была не шутка, – сказал он, – и наш гость не мог быть Виктором. Мне надо было поверить своему внутреннему голосу и обратиться к детективу.
– Ну и ну! – подумал Клайв. – Что там у них, черт возьми, происходит?
Долго задумываться над этим у него, однако, не было времени.
Звон колокола возвестил, что поезд сейчас отправится. Гортензия, горничная миссис Деймон, с грациозным реверансом выбежала из купе и направилась к вагону второго класса в конце поезда. Клайв устроился на пропахшем пылью сидении, спиной к ходу поезда. Напротив него сидели Джорджетта и Мэтью Деймон.
Проводник с флажком в руке и свистком в зубах бежал вдоль вагона, старательно закрывая двери купе. Через мгновенье прозвучал свисток.
Из вагонов третьего класса, где в окнах не было стекол, послышались испуганные восклицания и визг. Из трубы локомотива посыпались искры, вагоны окутало облако пара, колеса начали вращаться: поезд тронулся.
"Гладко отправились ", – подумал Клайв.
Он родился уже в век железных дорог. Его не смущала необходимость сидеть в закрытой, тесной клетушке купе грохочущего поезда. Тем сильнее смущали его сейчас взгляды спутников – насколько он мог различить их в полутьме.
– Мистер Стрикленд, – проговорил Деймон резким, но каким-то неуверенным голосом, – если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать вам пару вопросов. Надеюсь, вы не будете руководствоваться ложно понятым чувством солидарности с моим сыном и не станете скрывать ничего, относящегося к нему.
– Естественно. Что мне, собственно, скрывать?
– В таком случае, молодой человек, я попрошу вас ответить на мой вопрос.
Разозлившись, Клайв выпрямился так же, как Деймон.
– Может быть, вы будете добры задать этот вопрос, мистер Деймон?
– Как вы провели с Виктором вчерашний вечер?
– Ну, тут нечего особенно рассказывать. Действительно, ничего особенного – во всяком случае, с точки зрения Клайва не было. Они вместе поужинали в клубе, причем Виктор основательно выпил. Об этом можно было спокойно рассказать: отец Виктора и сам не сторонился виски с содовой, считая выпивку достойной подражания традицией. Виктор, правда, кончив пить, возжаждал общества женщин, мягко выражаясь, сомнительного поведения. Впрочем, и в этом его заявлении тоже не было ничего необычного.
Отпустить его одного на подобную вылазку было бы чистейшим безумием. Каждый, кто осмеливался выйти за пределы освещенных газовыми лампами Риджент Серкес и Хеймаркета, особенно, если он был один да еще выпивши, рисковал потерять кошелек, а то и жизнь. Клайв и сам не был трезв, но подраться он умел и решил проводить товарища.
Рассказывать об этом старику он, разумеется, не стал.
Явившись в "Аргилл", где как раз шли танцы, Виктор и Клайв не застали там Тресса. Потом они заглянули еще в три или четыре ночных заведения, где продолжалась выпивка, а в украшенных плюшем и зеркалами залах выискивали добычу элегантные, но вызывающе ведущие себя сирены.
– Виктор, – спросил еще раз Клайв, – что случилось в Хай – Чимниз?
– Этого я тебе не могу сказать, старина.
– Но ты можешь сказать, по крайней мере, какая опасность угрожает твоим сестрам?
– Доро... дорогой друг! – заплетающимся языком пробормотал Виктор и зашелся пьяными рыданиями.
Клайв нашел кеб и отвез Виктора на его квартиру. Втащив друга в гостиную, он зажег свечу – и увидел картину.
Это был написанный масляными красками портрет девушки, висевший в тяжелой раме над камином. Девушка с высоким лбом, поблескивающими черными волосами и густыми бровями широко раскрытыми карими глазами смотрела с портрета. Она была стройна и изящна, рука, стиснутая в кулак, была прижата к груди.
В стельку пьяный Виктор сразу же повалился на диван, так что спрашивать его о чем бы то ни было не имело смысла, но из прикрепленной к раме портрета маленькой металлической таблички Клайв и так узнал то, что его интересовало: "Мисс Кейт Деймон, 1865".
Клайв и сейчас отчетливо помнил, как в свете свечи портрет, словно живой, выступал из темноты комнаты.
– Так что же, мистер Стрикленд? – настойчиво спросил Деймон.
Клайв прислушался к стуку колес. Выехав на свободное пространство за Альберт Роуд, поезд прибавил скорость и сейчас, весь трясясь и громыхая мчался вперед.
– Мне нечего особенно рассказывать, – повторил Клайв. – Мы поужинали вместе в моем клубе, а потом я проводил его домой.
– Ну-ну-ну, молодой человек! Уж не хотите ли вы сказать, что до двух часов ночи просидели в клубе?
– Я этого не говорил, – почти грубо ответил Клайв. – Позже мы еще посидели у Виктора. Курили и беседовали.
– Мой сын был пьян?
– Да. Но не лучше ли было бы задать эти вопросы самому Виктору?
– Я уже это сделал. Для того и приезжал в Лондон. Он, правда, все еще был пьян и не мог ответить ничего связного.
Клайв окончательно перестал что-нибудь понимать.
– Как бы то ни было, сэр, я все время был с ним. Если вы сомневаетесь, что я проводил его домой, то могу сказать, что видел у него портрет мисс Кейт, которого там не было еще неделю назад.
– Эту отвратительную мазню?
– Прошу прощения, но, на мой взгляд, картина нарисована прекрасно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Работа Милле. Я, однако, имел в виду ее нравственную ценность. Мне портрет очень не понравился – потому я и разрешил Виктору забрать его. Могу добавить, что Милле намеревался отправить этот портрет на выставку в Королевской Академии под отвратительным названием "Желание".
Поезд оставил уже за собой дымный Лондон, и сквозь грязные стекла окон пробивался теперь свет осеннего дня. Клайв обратил внимание на копоть и грязь в купе, впрочем, как их могло не быть?
Мэтью Деймон сидел, выпрямившись, как струна, и перебирал пальцами свой плед. Шляпа его вздрагивала при толчках поезда.
– Знаете ли, мистер Стрикленд, – продолжал он своим низким голосом, – я обнаруживаю в Кейт какое-то... гм... беспокойство, которого, как ни странно, нет в Селии. Я часто задумываюсь: чего хочет молодежь?
Клайв не ответил, но Деймон и не ждал ответа.
– Чего хочет молодежь? Чего ей не хватает для счастья? Я не ретроград, мистер Стрикленд. Я и слова не скажу против чтения романов или, скажем, против того, чтобы кто-то посмотрел хорошую комедию – не так, как многие ханжи. Но танцев, вольных бесед, бесконтрольного общения молодых людей разного пола я не терплю и терпеть не буду.
"Таких, как я, в сумасшедший дом отправлять надо, – думал он. – Да это еще мягко сказано! Мужчинам, воображение которых трогает мысль о попавшей в беду женщине, которые, сломя голову бросаются ей на помощь, хотя не знают, о чем, собственно, идет речь, место только в моих романах".
– Баран! – проговорил он вслух.
– Вы что-то сказали, сэр? – спросил несший его чемодан носильщик.
– Нет, все в порядке. Второй вагон, шестое место, пожалуйста.
– Да, сэр! Будет сделано, сэр!
Ситуация была не очень разумной. Он отправлялся в поездку, для которой не видел никаких оснований.
Клайв постарался отогнать эту мысль. Любой, кто взглянул бы на него мимоходом, увидел бы, что загорелый свежевыбритый молодой человек в цилиндре и модном пальто беззаботно спешит на поезд. В действительности же он никак не мог отделаться от предчувствия катастрофы.
В этот момент он увидел Мэтью Деймона.
Клайв оторопел. Не столько из-за того, что встретил его именно здесь, сколько от того, что он так изменился.
Виктор, правда, говорил, что за последние три – четыре месяца отец постарел на добрый десяток лет, но такой перемены Клайв все же не ожидал.
Мэтью Деймон стоял у открытой двери купе вагона первого класса, сунув руку в карман жилета и неуверенно озираясь вокруг. Клайв хотел было повернуться и незаметно скрыться, но было поздно: их разделяло всего несколько шагов и ускользнуть от взгляда запавших глаз Деймона было уже невозможно.
– Мистер Стрикленд!
У Клайва тупо заныла голова.
Даже на сорок восьмом году жизни внешность Деймона по-прежнему внушала восхищение. Он словно излучал достоинство и какую-то мрачную силу, которую подчеркивал низкий рокочущий голос. Лицо тоже осталось очень красивым. Одежда, правда, выглядела несколько старомодной, главным образом из-за наброшенного на плечи пледа и шляпы устаревшей формы, хотя и пошитой из лучшего материала. Когда-то черные, а теперь сильно поседевшие бакенбарды обрамляли впалые щеки, глаза глубоко запали.
– Мистер Стрикленд, – вновь повторил Деймон, подыскивая, видимо, слова. – Вы... вы тоже едете этим поездом? Какое счастливое стечение обстоятельств!..
– Очевидно, сэр, вы не получили мою телеграмму.
– Телеграмму?
– Да, сэр. Я осмелился напроситься к вам в Хай – Чимниз. Боюсь, что это непростительная дерзость с моей стороны.
– Нет, нет. Ничуть, уверяю вас! Мы всегда рады видеть вас, молодой человек, хотя... хотя, если память мне не изменяет, в последние годы мы имели удовольствие встречаться только в Лондоне.
Деймон уже взял себя в руки и говорил искренне, с той чуть неуклюжей любезностью, которая была ему присуща издавна.
– Вы окажете, быть может, нам помощь в разрешении одной загадки, – добавил он и повернулся к купе. – Не так ли, дорогая?
* * *
В дверях показалась красивая, с густыми каштановыми волосами дама, за спиной которой стояла ее горничная. С легкой гримаской дама подняла глаза к небу.– Ради бога, Деймон!
– Разве я не прав?
Хотя кроткость, судя по всему, не относилась к числу тех даров, которыми природа щедро одарила супругу мистера Деймона, она уступила перед тихой настойчивостью в голосе мужа.
– Не путайся под ногами, Гортензия! – бросила она горничной. – Если не ошибаюсь, мистер Стрикленд, мы уже встречались с вами у леди Тедворт? Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Мы, знаете ли, чтобы не ехать с какими-нибудь незнакомцами, заняли целое купе.
Джорджетта Деймон из-под опущенных ресниц взглянула на Клайва.
Это был легкий, почти мимолетный взгляд, и все же Клайв ощутил его почти как прикосновение. Чуть смущенно он смотрел на высокую грудь под зеленой шелковой кофточкой и серый, по последней моде сшитый кринолин.
Какая женщина!
Клайв чертыхнулся про себя, как это делаете и вы, когда мысли помимо воли устремляются в нежелательном направлении.
– У меня билет в другой вагон, миссис Деймон, но я сочту за честь присоединиться к вам. Мисс Кейт и мисс Селия... тоже здесь?
– Нет, нет! – сказал Деймон. – Кейт и Селия не с нами... это хорошие девочки, – добавил он несколько загадочно. – Мы с женой выехали из Рединга утренним поездом и провели в Лондоне всего несколько часов. Вы, кажется, упомянули о какой-то телеграмме, молодой человек?
– Да, сэр. Виктор собирался отправить ее еще вчера вечером, но кончилось тем, что я послал ее сегодня утром.
Дым клубился вокруг поезда. Миссис Деймон отвела взгляд от Клайва, а выражение лица ее мужа стало почти испуганным.
– Вчера вечером вы были с Виктором? До какого времени?
– Ну, примерно с шести часов вечера до двух ночи.
– Вы уверены в этом, мистер Стрикленд? Вполне уверены?
Клайв был вполне уверен. Так он и сказал. Мэтью Деймон обернулся к жене.
– Стало быть, это была не шутка, – сказал он, – и наш гость не мог быть Виктором. Мне надо было поверить своему внутреннему голосу и обратиться к детективу.
– Ну и ну! – подумал Клайв. – Что там у них, черт возьми, происходит?
Долго задумываться над этим у него, однако, не было времени.
Звон колокола возвестил, что поезд сейчас отправится. Гортензия, горничная миссис Деймон, с грациозным реверансом выбежала из купе и направилась к вагону второго класса в конце поезда. Клайв устроился на пропахшем пылью сидении, спиной к ходу поезда. Напротив него сидели Джорджетта и Мэтью Деймон.
Проводник с флажком в руке и свистком в зубах бежал вдоль вагона, старательно закрывая двери купе. Через мгновенье прозвучал свисток.
Из вагонов третьего класса, где в окнах не было стекол, послышались испуганные восклицания и визг. Из трубы локомотива посыпались искры, вагоны окутало облако пара, колеса начали вращаться: поезд тронулся.
"Гладко отправились ", – подумал Клайв.
Он родился уже в век железных дорог. Его не смущала необходимость сидеть в закрытой, тесной клетушке купе грохочущего поезда. Тем сильнее смущали его сейчас взгляды спутников – насколько он мог различить их в полутьме.
– Мистер Стрикленд, – проговорил Деймон резким, но каким-то неуверенным голосом, – если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать вам пару вопросов. Надеюсь, вы не будете руководствоваться ложно понятым чувством солидарности с моим сыном и не станете скрывать ничего, относящегося к нему.
– Естественно. Что мне, собственно, скрывать?
– В таком случае, молодой человек, я попрошу вас ответить на мой вопрос.
Разозлившись, Клайв выпрямился так же, как Деймон.
– Может быть, вы будете добры задать этот вопрос, мистер Деймон?
– Как вы провели с Виктором вчерашний вечер?
– Ну, тут нечего особенно рассказывать. Действительно, ничего особенного – во всяком случае, с точки зрения Клайва не было. Они вместе поужинали в клубе, причем Виктор основательно выпил. Об этом можно было спокойно рассказать: отец Виктора и сам не сторонился виски с содовой, считая выпивку достойной подражания традицией. Виктор, правда, кончив пить, возжаждал общества женщин, мягко выражаясь, сомнительного поведения. Впрочем, и в этом его заявлении тоже не было ничего необычного.
Отпустить его одного на подобную вылазку было бы чистейшим безумием. Каждый, кто осмеливался выйти за пределы освещенных газовыми лампами Риджент Серкес и Хеймаркета, особенно, если он был один да еще выпивши, рисковал потерять кошелек, а то и жизнь. Клайв и сам не был трезв, но подраться он умел и решил проводить товарища.
Рассказывать об этом старику он, разумеется, не стал.
Явившись в "Аргилл", где как раз шли танцы, Виктор и Клайв не застали там Тресса. Потом они заглянули еще в три или четыре ночных заведения, где продолжалась выпивка, а в украшенных плюшем и зеркалами залах выискивали добычу элегантные, но вызывающе ведущие себя сирены.
– Виктор, – спросил еще раз Клайв, – что случилось в Хай – Чимниз?
– Этого я тебе не могу сказать, старина.
– Но ты можешь сказать, по крайней мере, какая опасность угрожает твоим сестрам?
– Доро... дорогой друг! – заплетающимся языком пробормотал Виктор и зашелся пьяными рыданиями.
Клайв нашел кеб и отвез Виктора на его квартиру. Втащив друга в гостиную, он зажег свечу – и увидел картину.
Это был написанный масляными красками портрет девушки, висевший в тяжелой раме над камином. Девушка с высоким лбом, поблескивающими черными волосами и густыми бровями широко раскрытыми карими глазами смотрела с портрета. Она была стройна и изящна, рука, стиснутая в кулак, была прижата к груди.
В стельку пьяный Виктор сразу же повалился на диван, так что спрашивать его о чем бы то ни было не имело смысла, но из прикрепленной к раме портрета маленькой металлической таблички Клайв и так узнал то, что его интересовало: "Мисс Кейт Деймон, 1865".
Клайв и сейчас отчетливо помнил, как в свете свечи портрет, словно живой, выступал из темноты комнаты.
– Так что же, мистер Стрикленд? – настойчиво спросил Деймон.
Клайв прислушался к стуку колес. Выехав на свободное пространство за Альберт Роуд, поезд прибавил скорость и сейчас, весь трясясь и громыхая мчался вперед.
– Мне нечего особенно рассказывать, – повторил Клайв. – Мы поужинали вместе в моем клубе, а потом я проводил его домой.
– Ну-ну-ну, молодой человек! Уж не хотите ли вы сказать, что до двух часов ночи просидели в клубе?
– Я этого не говорил, – почти грубо ответил Клайв. – Позже мы еще посидели у Виктора. Курили и беседовали.
– Мой сын был пьян?
– Да. Но не лучше ли было бы задать эти вопросы самому Виктору?
– Я уже это сделал. Для того и приезжал в Лондон. Он, правда, все еще был пьян и не мог ответить ничего связного.
Клайв окончательно перестал что-нибудь понимать.
– Как бы то ни было, сэр, я все время был с ним. Если вы сомневаетесь, что я проводил его домой, то могу сказать, что видел у него портрет мисс Кейт, которого там не было еще неделю назад.
– Эту отвратительную мазню?
– Прошу прощения, но, на мой взгляд, картина нарисована прекрасно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Работа Милле. Я, однако, имел в виду ее нравственную ценность. Мне портрет очень не понравился – потому я и разрешил Виктору забрать его. Могу добавить, что Милле намеревался отправить этот портрет на выставку в Королевской Академии под отвратительным названием "Желание".
Поезд оставил уже за собой дымный Лондон, и сквозь грязные стекла окон пробивался теперь свет осеннего дня. Клайв обратил внимание на копоть и грязь в купе, впрочем, как их могло не быть?
Мэтью Деймон сидел, выпрямившись, как струна, и перебирал пальцами свой плед. Шляпа его вздрагивала при толчках поезда.
– Знаете ли, мистер Стрикленд, – продолжал он своим низким голосом, – я обнаруживаю в Кейт какое-то... гм... беспокойство, которого, как ни странно, нет в Селии. Я часто задумываюсь: чего хочет молодежь?
Клайв не ответил, но Деймон и не ждал ответа.
– Чего хочет молодежь? Чего ей не хватает для счастья? Я не ретроград, мистер Стрикленд. Я и слова не скажу против чтения романов или, скажем, против того, чтобы кто-то посмотрел хорошую комедию – не так, как многие ханжи. Но танцев, вольных бесед, бесконтрольного общения молодых людей разного пола я не терплю и терпеть не буду.