Карр Филиппа. В разгар лета

   — Я сделаю «Гранд-Отель» своей штаб-квартирой на время отъездов, — сказал он нам. — Там вы сможете найти меня, если понадоблюсь. Я надеюсь посетить разные части Австралии. По крайней мере, те, где наверняка найду информацию, которая мне нужна.
   — Как же долго вас не будет? — спросила мама.
   — Очень многое зависит от того, насколько успешно пойдут дела. Когда я соберу достаточное количество материалов, мне нужно будет начать их обрабатывать на бумаге.
   — А Елена? Ей не так уж долго осталось.
   Он улыбнулся мне:
   — Я уверен, что с вами она в полной безопасности.
   Слова застыли на губах мамы. Я знаю, она хотела сказать, что в такое время каждая женщина хочет, чтобы ее муж находился рядом с ней. Но это был, бесспорно, необычный союз. Я подумала, что нам не следовало забывать, что перед нами самозабвенный филантроп, которого ни один человек не может отрывать от его деятельности, даже жена.
   На следующее утро мы попрощались с Мэтью. Я думаю, Елена облегченно вздохнула, когда он уехал.
   Наверное, испытываешь пытку, когда чье-то присутствие тебе постоянно напоминает, как многим ты обязан этому человеку. Конечно, он не напоминал ей об этом, но Елена не могла ничего забыть.
 
   Мой отец подолгу отсутствовал с Грегори. Джекко был неизменно с ними. Часто они уезжали, когда мы еще спали, а возвращались после наступления темноты. По вечерам мы сидели перед домом Мужчины разжигали огонь и готовили прямо на открытом воздухе. На улице очень приятно сидеть, особенно после заката, когда становилось прохладнее Работники пели песни, которые они привезли с родины: «Дорога среди ржи», «Прогулка по нашему переулку»и «В золотые дни доброго короля Чарльза». У одного из работников был музыкальный инструмент, который он называл диджериду — длинная деревянная трубка, которая издавала гудение. У другого было банджо Грегори всегда присутствовал на таких вечерах, и его голос звучал громче других. Он говорил, что такие совместные вечеринки — одна из его обязанностей.
   — Ваши работники тяжело трудятся целый день.
   Они должны чего-то ждать от вечера. Небольшая вечеринка с пением сближает всех, — объяснил он. — Кроме того, удерживает от мыслей о женщинах: ведь их мало в здешней округе.
   Наше прибытие значительно увеличило местное женское население. Я видела некоторых мужчин с девушками и догадывалась, что между ними не просто дружеские отношения. Я заметила, какие взгляды мужчины кидают на женщин, даже на нас, и почувствовала, что в такой ситуации неизбежно должно накапливаться напряжение.
   Я знала, что Мод чувствует то же самое, потому что она неотрывно следила за дочкой. Если кто-либо из мужчин заговаривал с Розой, на нем немедленно фиксировались глаза ее матери. Должно быть, симпатичная дочь в такой общине доставляет немало хлопот.
   Грегори решил показать нам окрестности. Мы часто видели его. Хотя он и перебрался из дома в хибару, когда мы приехали, но каждый вечер ужинал с нами.
   Однажды он рассказал нам о лодке:
   — Вы знаете, что мы живем недалеко от моря, которое находится в часе езды. Я часто езжу туда, на берег. Люблю хороший морской ветер. Отсюда до Смоки-Кейп не более двух часов. Там можно купаться, если вам вздумается. Мы должны как-нибудь туда съездить.
   У меня там небольшой сарай и лодка. Она просто находка, я вам говорю.
   Я отправилась с отцом, Грегори и Джекко. Елена была не в состоянии ехать верхом, и мама осталась с ней. Грегори устроил для нас прогулку под парусом.
   Он ловко правил лодкой, и у меня возникло чудесное ощущение от плавания в открытом море.
   Мы держались недалеко от берега.
   — Шторм может начаться совершенно неожиданно, — сказал Грегори, — а у нас на борту ценный груз. — И он подмигнул мне.
   Он все еще тревожил меня. Я часто ловила на себе его оценивающий взгляд. Я подумала о том, что он говорил о мужчинах и женщинах, и почувствовала, что он взвешивает мои достоинства и выжидает. Это доставляло мне беспокойство, и я благодарила Бога, что мой отец и брат находятся рядом.
   Это был замечательный день, несмотря на несколько неприятных моментов, которые доставлял мне Грегори. А может быть, я вообразила то, чего нет на самом деле? Иногда я представляла себе, что мы оказываемся с ним наедине, и тогда меня переполнял ужас, подобный тому, который я испытывала в детстве. Тогда я вызывала в воображении чертей и гигантов, дрожа при одной мысли о них, и вместе с тем жаждала увидеть их в действительности.
   — Нам надо почаще пользоваться лодкой, Грег, — сказал отец.
   — Она в вашем распоряжении, сэр Джейк. Пожалуйста, пользуйтесь ею, когда хотите.
   После этого отец часто выходил в море, иногда с Грегори, иногда без него. Я и мама сопровождали его.
   Джекко, конечно, очень ловко управлялся с парусом.
   Елена ни разу не плавала с нами: время ее родов приближалось.
 
   Мод сказала, что она сама принимала роды в имении:
   — Иногда акушерка не успевает приехать вовремя, поэтому я вынуждена была кое-чему научиться.
   — Мама говорит, что мы должны пригласить акушерку за несколько недель до рождения ребенка.
   Она согласилась, и было решено, что один из работников съездит в город, находившийся в пяти милях от нас, и привезет с собой Полли Уинтерс.
   Так и сделали. Это была небольшая толстушка с веселыми темными глазами, заразительным смехом и неумолкающим языком. Вдове (в этой стране мужчины умирали часто) было около трех десятков.
   — Не обращайте внимание на ее легкомысленное поведение, — сказала Мод, — Она хорошая акушерка.
   Полли любит хорошо проводить время, как она говорит, но когда делает свое дело, она просто незаменима.
   Полли Уинтерс осмотрела Елену и объявила, что довольна ее состоянием. Потом она стала развлекать нас бесчисленными рассказами о детях, которым она помогала появиться на свет.
   Она разместилась в комнате рядом с комнатой Елены.
   Осмотрев все, что мы приготовили для ребенка, она сказала, что еще может понадобиться. Когда она говорила о ребенке, который должен родиться, она была сама серьезность. Но как только переходила на другую тему, Полли начинала хихикать так, что трудно было поверить, что она компетентна в своей деликатной профессии.
   Я часто наблюдала за ней в окно и всегда видела ее в компании какого-нибудь мужчины. Содержание их разговора было очевидным. Она закатывала глаза и напускала на себя лукавый вид, который был бы к лицу девушке, но никак не женщине ее лет. Она завлекала мужчин своими разговорами, и они с готовностью отвечали ей.
   Мама спрашивала, хорош ли был наш выбор? Я напомнила ей, что у нас вообще не было выбора.
   Полли Уинтерс была единственной акушеркой в округе.
   Но мы все-таки не могли относиться к Полли без симпатии. Всегда добрая по натуре, всегда готовая помочь во всяком деле, всегда весела. Казалось, она находила жизнь очень приятной. Только когда появлялся какой-нибудь мужчина, она моментально глупела и начинала беспрерывно хохотать.
   В течение ближайших трех недель мы не ожидали родов, но мама сказала, что Елена очень слаба и лучше, если Полли останется с нами.
   Верховая езда доставляла мне огромное наслаждение, и я часто выезжала с отцом или братом. Мы никогда не удалялись далеко от дома. Отец всегда аккуратно следовал ориентирам. Он сказал, что Грегори прав, предостерегая нас, потому что потеряться в этих местах очень легко.
 
   В тот день мой отец и Джекко отправились осматривать участок имения с одним из работников; Елена отдыхала. Полли одобрила ее решение и сама, по ее же словам, «растянулась на кровати». Отдыхала ли она на самом деле или нет, но я случайно услышала шепот, доносившийся из-за ее двери, и время от времени сдавленный хохот. Я догадалась, что это Полли «занимается оценкой» одного из здешних работников.
   Никто не мог упрекать Полли за ее поведение, ведь здесь была совсем другая жизнь, и еще потому, что ее услуги были слишком важны для нас. Если Полли и развлекала мужчин в своей спальне, нам нельзя на это жаловаться.
   В доме стояла тишина, но я чувствовала себя неспокойно. Я тосковала по дому. Не по Лондону, где совсем недавно произошло столько драматических и тяжелых событий, а по Кадору. Я представляла себе, как выезжаю из конюшни и встречаю Рольфа. Я должна была напоминать себе, что истинное положение вещей не всегда соответствует видимому и что люди скрывают свою истинную природу под оболочкой приятных манер. Здесь люди были более искренни:
   Полли, Мод с Розой, даже Грегори, который не изображает из себя благородного рыцаря.
   Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я решила немного покататься верхом. Первый раз, когда я выезжала одна, но мне хотелось побыть в одиночестве.
   Дул приятный легкий ветер. Я пустила лошадь галопом и вскоре оказалась уже на поросшей кустарником земле.
   В этом ландшафте было что-то величественное.
   Грегори много рассказывал нам о туземцах — он называл их аборигенами. Несколько человек из них работали в имении.
   — Хорошие работники, когда есть чем заниматься, — говорил он. — Но никогда не знаешь, чего от них ожидать. Совершенно неожиданно им может прийти в голову просто бросить работу и уйти. Они называют это «пойти погулять». Иногда они возвращаются, но чаще всего вы не увидите их больше никогда.
   Я думала, что эти люди пытаются приспособить свою жизнь к тем, кто пришел и завладел их землей.
   Грегори рассказывал нам о местных животных. Мы видели нескольких кенгуру, которые носят своих малышей в карманах, а разновидность маленьких кенгуру называли «уолаби». От Грегори мы узнали о нашествиях саранчи на посевы, о яростных лесных пожарах, которые уничтожали все вокруг, и об ужасных засухах. Он живописно рассказывал и о медведях-коала, и о сумчатых, и о необыкновенных птицах. Мне доставляли удовольствие его рассказы о стране.
   Я ехала, осматривая имение, которое раскинулось на многие мили, и чувствовала себя в безопасности, так как эта земля принадлежала моему отцу. Я взглянула назад и увидела вдалеке дом. Я спешилась, привязала лошадь к карликовому кусту и присела на землю, размышляя о своей жизни.
   Стояла жара. Выезжать на прогулку в такую погоду было безумством. Я закрыла глаза и задремала. Вдруг я внезапно проснулась, не понимая, где нахожусь, и поднялась на ноги. Меня окутывая туман. Дома не было видно, но это меня не расстроило, потому что я хорошо знала направление и могла быстро добраться до дома.
   Но когда я обнаружила, что моей лошади нет там, где я ее привязала, я испугалась. Видимо, я привязала ее недостаточно крепко и она ушла. Туман закрыл солнце, и оно не палило столь безжалостно.
   Я пошла пешком в надежде, что увижу дом, но туман не рассеивался. Недалеко я заметила группу эвкалиптов, которых раньше здесь не заметила. Я испугалась, что заблудилась, вспомнив предостережение Грегори. Он рассказывал о людях, которые проходили много миль и обнаруживали, что ходят по кругу.
   Я прилегла рядом с кустарником. Может быть, я тоже хожу по кругу? Далеко ли я ушла от дома?
   Самое лучшее было подождать, пока рассеется туман.
   О, какая я глупая! Мне следовало повернуть назад, как только начал подниматься туман. Мне следовало более серьезно отнестись к предостережениям и не уезжать одной.
   Придется ли мне здесь заночевать? А как же дикие собаки? Они, наверное, не слишком приветливы. Кроме того, здесь водились дикие кошки.
   Страх полностью овладел мной. Нет ничего хуже, чем пребывать в нерешительности в подобной ситуации. Знать бы только, что делать. Продолжать идти или остаться и подождать.
   И вдруг, когда я пыталась принять какое-то решение, послышался звук, который, казалось, доносился откуда-то издалека. Я закричала в ответ и застыла в напряженном ожидании. Вдруг из тумана появился Грегори.
   Он соскочил с лошади и, держа руки на поясе, стоял, разглядывая меня с усмешкой:
   — Ты маленькая сумасшедшая. Сколько раз я говорил тебе…
   — Я знаю, но кто мог предположить, что внезапно поднимется туман?
   Он взял меня за плечи и тряхнул.
   — Тебя бы следовало высечь, — рассмеялся он. — И я бы не отказался сделать это Я попыталась освободиться, но он не отпускал меня, потом наклонился и крепко поцеловал меня в губы.
   Я пришла в ярость. Я была очень напугана, почти на грани отчаяния, и мне стало так легко, когда он появился из тумана. Но он осмелился сделать то, что замышлял со времени нашей первой встречи.
   Я освободилась и встала в нескольких шагах от него:
   — Я рада, что вы приехали, но…
   — Отлично, неплохое начало, — ответил он, смеясь надо мной. — Я в этом не сомневался.
   — Как вы узнали, что я потерялась?
   — Лошадь вернулась. У нее больше чутья, чем у некоторых. Благодари судьбу. В противном случае ты провела бы здесь не самое приятное время, малышка Анни.
   — Я уже говорила, что мне не нравится это имя.
   — Тебе следует уступить и делать то, что добрый Грег скажет тебе, Анни.
   — Отвезите меня домой.
   — Скажи: пожалуйста, Грег.
   — Пожалуйста.
   — Отлично, так-то лучше. Иди сюда.
   — Пожалуйста, не пытайтесь сделать это еще раз.
   — А если ты меня сама об этом попросишь?
   — Могу вас заверить, этого не случится. Знают ли родители, что я потерялась?
   — Нет, никто не знает. Они бы сошли с ума, если бы узнали, что их маленькая девочка потерялась. Ты слишком дорогой птенчик, ты знаешь?
   — Возможно, и вам следует об этом помнить.
   — О, я помню. Иначе я не дотрагивался бы до тебя и в лайковых перчатках. А я дал бы тебе нечто, что ты бы надолго запомнила.
   — Что же это?
   — Ты поймешь, Анни. Однажды ты поймешь…
   — Мы поедем назад?
   Он кивнул:
   — Тебе придется ехать со мной. Не заденет ли это нежных чувств госпожи, но у меня только одна лошадь.
   Он вскочил на лошадь, потом наклонился, чтобы подсадить меня, и задержал свои руки дольше, чем нужно.
   — Тебе придется обнять меня, — сказал он. — Держись крепко.
   Я с облегчением подумала: «Скоро я буду дома».
   Грегори пустил лошадь сквозь заросли кустарника.
   — Ты, должно быть, рада меня видеть? Испугалась, правда? И не зря: провести здесь ночь — это не отдых на природе, уверяю тебя. Если только с тобой нет приятной компании. Мы провели замечательную ночь по дороге сюда. Ты помнишь, как я охранял тебя?
   Я молчала.
   — Держись крепче. Ты же не хочешь упасть с лошади, правда? Ты знаешь, я счастлив. Ехать домой, когда руки моей Анни обнимают меня…
   Я убрала руки.
   — Эй! Будь осторожна, — сказал он — Неожиданный толчок — и ты свалишься.
   Я снова ухватилась за него. Грег потрепал меня по руке:
   — Ты знаешь, Анни, я в тебя влюблен.
   — Еще далеко до дома? — спросила я.
   — Достаточно, чтобы мы успели немного поболтать.
   — Мне нечего вам сказать. Поедем быстрее.
   — Поверь мне, что я сам знаю, как мне ехать, — резко ответил он. — Я вижу, ты становишься настоящей австралийкой. Здесь чувствуешь себя свободным, здесь тебе нет никакого дела до всех правил. Ты идешь своей собственной дорогой. Ты — настоящий человек.
   — Я чувствую себя настоящим человеком дома, — сказала я.
   — О, такой вежливой… говоришь правильные вещи или то, чего от тебя ожидают. Откуда ты знаешь, что на самом деле чувствуют люди?
   — Иногда об этом лучше не знать.
   — Я не согласен. Анни, давай узнаем друг друга поближе. Ты так неприступна, что мне иногда кажется, что ты меня недолюбливаешь. Но ведь это не правда?
   Может, это всего-навсего твое английское притворство? — Он рассмеялся. — Мы отлично поладим, Анни.
   Скажи, у тебя был возлюбленный в Англии?
   — Вы наглец.
   — Я только хотел узнать. Это важно для меня.
   — Что касается меня, то я не собираюсь продолжать этот разговор.
   — А я собираюсь. Сейчас командую я, Анни. Где бы ты была сейчас без меня?
   — Думаю, я смогла бы вернуться.
   — Может ссадить тебя, чтобы ты показала, как у тебя это получится?
   — Не говорите глупостей. Поехали, только скорее.
   — Должен сказать, что ты самая неблагодарная девушка, которых я когда-либо спасал.
   — Вероятно, другие готовы были отплатить вам за услуги?
   — Я говорю о нас, Анни. Ты мне нравишься.
   Я молчала. «Сколько мы еще будем ехать?»— думала я. Я опасалась его, мне в голову пришла тревожная мысль, что я целиком во власти Грегори.
   — Только представь, что мы вместе… что мы поженились.
   — Поженились! Вы в своем уме?
   — Как никогда. Это стало моей мечтой, как только я тебя увидел. Как ты обняла меня!
   — По необходимости.
   — О, я согласен на это… пока. Все будет в порядке. Ты — то, что мне нужно. Такая возвышенная. Я думаю, мы созданы друг для друга.
   — А я думаю, что вы перегрелись на солнце. Говорят, что от этого бывают галлюцинации.
   — Я просто говорю то, что думаю. Ты нужна мне, Анни. Я все время думаю о тебе. Сейчас, когда я вижу тебя, мне больше никто не нужен. Подумай, как бы мы жили с тобой вместе. У нас был бы дом в Сиднее, мы бы принимали гостей, развлекались. Ты бы не скучала по Старому Свету. Ты смогла бы жить, как благородная леди. Это будет прекрасно, обещаю тебе.
   Ты ничего не говоришь?
   — Я слишком удивлена.
   — Ты только скажи мне, чего хочешь, и все будет сделано.
   — Очень хорошо. Я хочу вернуться домой.
   — Ты трудная женщина, Анни, — сказал он, глубоко вздыхая с шутливым покорством.
   Как раз в этот момент дом появился из тумана. Я облегченно вздохнула.
   Грег спрыгнул на землю и повернулся, чтобы помочь мне. Он посмотрел мне прямо в глаза, несколько секунд мы были очень близко. Я видела перед собой густые, темные волосы, вьющиеся у висков. Глаза его смотрели насмешливо, и вновь тревожное ощущение охватило меня, несмотря на то, что дом был рядом и в нем была моя семья.
   Он продолжал держать меня за плечи, и я быстро сказала:
   — Спасибо, что привезли меня домой.
   — Нет ничего, чего бы я для тебя не сделал, — ответил он. — Не забывай об этом.
   Я повернулась и побежала к дому. Потом в мою комнату вошла мать в сопровождении отца. Грегори пришел к ним и рассказал, как он меня спас. Родители были очень взволнованы.
   — Я не могу тебя понять, Аннора! — воскликнула мама. — Сколько раз тебе говорили никуда не уходить одной!
   — Я уехала недалеко. Все было бы в порядке, если бы не туман.
   — Это только одна из опасностей, — раздраженно заметила мама. — Тебе должно быть стыдно.
   — Мне стыдно. Пожалуйста, перестаньте меня ругать. Обещаю, что это не повторится. Я хочу домой, в Англию.
   — Слава Богу, что твоя лошадь вернулась, — сказала мама. — И скажи спасибо Грегу.
   — Это чудо, что он тебя нашел, — добавил отец.
   — Он просто подал условный сигнал, а я ответила.
   — Вряд ли найдется что-то, чем его можно озадачить в этой стране, — восхищенно проговорил отец. — Но скоро мы поедем домой. Я тоже скучаю по дому.
   Как только у Елены все устроится, мы уедем. И я думаю, что продам имение Грегу. То, что он сделал здесь, — просто чудо, и я полагаю, что дела пойдут еще лучше, когда он станет хозяином.
   — Обещай мне, — сказала мне мама, — что ты никогда больше не поступишь так необдуманно.
   Она на мгновение сжала меня в объятиях, и я почувствовала огромную радость снова быть вместе с ними. Но мне искренне хотелось, чтобы не Грегори был моим спасителем.
   Мне трудно было заснуть в эту ночь. Я продолжала думать о том, что сказал мне Грегори. В его глазах была такая целеустремленность, и это напугало меня.
   Однажды Мод сказала, по какому-то совершенно пустяковому поводу:
   — О, Грег этого хочет, а он всегда добивается того, чего желает.
   Вещие слова, но все-таки я сама себе хозяйка и никто не сможет меня принудить делать то, чего я не хочу.
   Сон не приходил. Была полночь, когда я услышала какое-то движение под окном. Там кто-то был…
   Я выглянула в окно и увидела Грегори. Мое сердце бешено забилось. Как он осмелился! И что это значит?
   Собирается войти? Но дверь закрыта. Он сам сказал, что мы должны надежно закрываться от бродяг, которые могли что-то стащить из дома. Беглые же преступники едва ли представляли опасность. Они не осмелились бы напасть на поместье, в котором было столько мужчин.
   Он собирался прийти ко мне? С какой целью?
   Неужели он мог подумать, что ему удастся покорить меня своим магнетическим очарованием? Это было очень смело с его стороны стоило мне только крикнуть, и я бы подняла на ноги всех. И если бы мой отец поймал его, он бы навсегда расстался с возможностью стать хозяином имения.
   Какое-то движение в коридоре. Там кто-то есть. Я открыла дверь, выглянула и увидела Полли Уинтерс в длинной ночной сорочке, едва прикрывавшей , ее пышный бюст. Она крадучись направлялась к двери.
   Я закрыла дверь и прислушалась. Входная дверь открылась… шепот, почти неслышный. Оба имели большой опыт в такого рода ночных делах. Когда я снова приоткрыла дверь, они уже исчезли в комнате Полли.
   «Это невыносимо, — подумала я. — Под крышей моего отца! И только сегодня он просил меня выйти за него замуж. Этот человек просто чудовище!»
   Я вернулась в постель, но не могла уснуть. Я лежала и вспоминала о том, как сегодня ехала с Грегом на лошади. Никогда не представляла, что кто-то может вызвать у меня такую злость.
 
   Я подумала, что было бы неплохо застать его утром, когда он будет уходить из дома. Встретиться с ним лицом к лицу и дать понять, что я знаю, как он провел ночь.
   Я хотела сказать ему о том, как я его презираю, о том, что я сообщу родителям, что он за человек. Я дам ему понять, что он вовсе не всесильный победитель, каким он себя представлял.
   Должно быть, я задремала, потому что было поздно, когда проснулась. Мод уже возилась на кухне.
   Она всегда приходила рано готовить завтрак, и вместе с ней еще две женщины, чтобы помогать ей.
   Значит, я не успела поймать Грега.
   Родителям я ничего не сказала. Я не представляла, как они смогут от него избавиться. Он был так нужен здесь. Почему меня должны заботить его отношения с женщинами? И не похоже было, что он явился без приглашения Полли. Должно быть, это она все устроила.
   Елене осталось уже совсем недолго ждать родов, но она была удивительно спокойна. Однажды она сказала мне:
   — Я чувствую себя намного лучше с тех пор, как приехала Полли. С ней так спокойно. Она мне все время рассказывает о «своих маленьких детках». Она их действительно любит.
   Я попыталась поговорить с Мод:
   — Вам не кажется, что Полли слишком любит мужчин?
   — Да, она действительно их любит, — ответила Мод.
   — И они ее.
   — Мужчины всегда любят женщин, которые любят их. Это льстит им, а все, что им нужно, это немного лести.
   — А вам не кажется, что некоторые из них любят женщин, которые их терпеть не могут?
   — О, это второй вариант. У них есть выбор. Такие им тоже нравятся.
   — Мне кажется, они не особо разборчивы.
   — Возможно, это так.
   — Мне… кажется, что Полли приглашает мужчин на ночь к себе в комнату.
   — Это бы меня не удивило.
   — И вы считаете, что мы должны не обращать на это внимания?
   — В здешней округе нет другой акушерки. К тому же, как только, начнутся роды, Полли забудет о мужчинах. Она отлично знает свое дело. Вы должны смотреть на это сквозь пальцы, ведь Полли хорошо справляется с тем, ради чего ее позвали.
   — Я понимаю, — сказала я. — Это относится также и к здешним мужчинам Она быстро посмотрела на меня.
   — В этой стране не хватает женщин, а мужчины нуждаются в них, как вы знаете. Нам приходится закрывать глаза на многие вещи, с которыми мы бы не примирились в Англии. Поэтому и мораль здесь несколько другая.
   «— А почему они не женятся?
   — Большинство из них женится.
   — Вы думаете, и Грегори…
   Она улыбнулась:
   — О, он женится, когда придет время. Он ждет.
   — Ждет чего?
   — Подходящего момента.
   — А пока?
   — Ну, он ничем не отличается от других мужчин…
   Многие таковы, наверное.
   Мне показалось, что она поняла, что ночным гостем Полли был Грегори Доннелли. Мод могла не обращать на это внимание, я же — нет. Мне казалось последней степенью безнравственности поступать так в тот самый день, когда он просил меня выйти за него замуж.
 
   Но из моей головы улетучились все мысли, когда на следующий день у Елены начались схватки. Было удивительно, как Полли моментально стряхнула с себя легкомыслие, облачившись в одежду акушерки.
   Она отдавала распоряжения зычным четким голосом, и все были готовы принять ее главенство. Она совершенно преобразилась.
   Мы все беспокоились за Елену: ее апатия нас тревожила. Мод полагала, что это из-за того, что у нее безразличный муж. И Полли, и Мод были невысокого мнения о Мэтью, но они, конечно, многого не знали.
   Схватки продолжались два дня, и на время весь дом погрузился в состояние болезненного ожидания. Даже Джекко ходил под впечатлением происходящего и говорил шепотом.
   Мы все в ожидании сидели в столовой. Полли призвала на помощь Мод, потому что та за долгие годы накопила определенный опыт. Она даже однажды приняла ребенка сама, когда уже невозможно было ждать помощи.
   Все вздохнули с огромным облегчением, услышав крик ребенка.
   Мод вышла сообщить нас радостную весть.
   — Это мальчик, — сказала она.
   Я не видела Елену такой счастливой с того самого дня, как она приняла официальное предложение Джона Милворда. Она сидела в кровати, держа на руках ребенка, а мы стояли вокруг, выражая свое восхищение новорожденным.
   Полли сияла от удовольствия, словно ребенок — ее собственное создание. Мы все были глубоко тронуты.