Картер Крис. Путь благословенных. Файл №301

   — Спасибо, я сам.
   — Пожалуйста…
   — Угу. Угу… Так… Ага… Ну и?
   — Дата смерти хакера Вонючки — и дата смерти профессора Вильяма Молдера. Профессор убит раньше. У вас в деле есть данные баллистической лаборатории. Мне бы хотелось сравнить…
   — Считаете, что оба убиты из одного и того же оружия?
   — Мне бы хотелось сравнить.
   — И?
   — Мы один на один, сэр?
   — Ска-алли!
   — Мало ли!
   — Ска-алли!
   — Хорошо… И тогда станет ясно… не только мне… что агент Молдер не причастен к убийству своего отца. И тогда мы можем найти того, кто на самом деле убил его… Их…
   — Вас отстранили от расследования, не так ли?
   — Я подумала, что все-таки могу быть чем-нибудь полезна.
   — Лишь бы не вредна. Боюсь, что не можете. Упомянутое вами дело находится под юрисдикцией полиции Трентона. Данные баллистической экспертизы переданы им.
   — Вы не хотите даже проверить?
   — Мисс Скалли, должным ли образом оцениваете всю ответственность…
   — Свою — да!
   — …всю ответственность моей позиции в должности помощника директора ФБР?
   — Я просто пыталась помочь вашему расследованию, сэр. Вашему объективному расследованию, сэр.
   — А мне сдается, что у вас желание повысить свои шансы для возвращения на должность.
   — Нет. Просто хочу найти ответ.
   — Я тоже хочу найти ответ. Только вопросы у нас разные!.. Вот скажите, Скалли, я что, буду вынужден подписывать ордер на обыск вашей квартиры?!
   — Зачем?
   — Чтобы найти эту п-п… простите… дискету!
   — У меня ее нет.
   — Нет?
   — Нет. Я же пока жива. В отличие от своего напарника.
   — Поправьте меня, если я ошибусь. Не намекаете ли вы, что эта п-п… простите… дискета стала причиной смерти агента Молдера?
   — Вполне допускаю.
   — Допущения — личное дело каждого! Вы способны принести мне «дымящийся пистолет», Скалли? Ради бога! Где он?!
   — Пока не знаю, сэр, но…
   — Никаких «но»! Найдете — приносите. Но лучше не ищите… Самодеятельность ваша мне уже вот где! Не ищите! Иначе я буду вынужден попросить вас отправиться домой и никуда оттуда не выходить, пока мы не закончим расследование.
   — Вынужден? И кто вас вынуждает, сэр? Кто способен оказывать давление на такую важную шишку, как помощник директора ФБР?
   — Не хватайте меня за язык! Никто не способен оказывать на меня давление! А вынуждаете меня вы, Скалли! Своим неподобающим поведением.
   — Вот как? И в чем оно выражается?
   — Во всем!
   — Это все, сэр?
   — Да, это все.
   Что ж, Винни, знаешь, чем грозит тебе прозвище Железный, если оно справедливо?
   Могу заржаветь, если ты, Скалли, обрушишь на меня потоки слез. Да?
   Нет. Можешь расплавиться, Винни, под моим испепеляющим взглядом.
   Ой-ой-ой, только не надо, не надо!
   Да-а, Винни, не железный ты, не плавишься. Но и не заржавеешь! Не дождешься от Скалли.
   — Стареете, Винни, стареете!
   — Что-о-о?!
   А ничего. Так, напоследок, через плечо.
   И дверью — хлоп!!!
   А ведь не один на один они беседовали, Уолтер Скиннер и Дэйна Скалли…
   Стоило двери шумно захлопнуться за Скалли, как бесшумно отворилась другая дверь — за спиной помощника директора ФБР. У помощника директора, конечно, кабинет не такой обширный, как у самого директора, но задняя комната, конечно, предусмотрена. По статусу. Ну там отдохнуть от трудов праведных на кушетке, бокальчик принять… Оральный секс, опять же, стал модным среди высшего руководства… На то и задняя комната. И дверь в нее закрывается плотно-плотно. Даже сигаретный дым не просачивается…
   …и это правильно! Иначе агент Скалли непременно унюхала бы — не одни они с Железным Винни в кабинете. Чутье у агента Скалли — о-о… Кошка на двух ногах! И когти у нее — о-о… Держитесь подальше, Мистер Никотин.
   Он и держится. Он и объявился, лишь когда агент Скалли наверняка ушла.
   — Ты спросил про дискету, Скиннер?
   — Ты же слышал. Спросил.
   — Я плохо слышал. У тебя отличная звукоизоляция.
   — Ну, извини.
   — И что она?
   — У нее нет ее.
   — Она так говорит.
   — Да, она так и говорит.
   — Оч-чень плохо. Это оч-чень плохо. Для всех нас, Скиннер, для всех…
   — Сначала мы пройдем через металлоде-тектор. Убедительная просьба, заранее вынуть из потайных карманов пистолеты, помповые ружья, гранатометы и тому подобные средства самозащиты. Здесь вы под защитой Федерального Бюро Расследования… Если возникнут вопросы, задавайте. С удовольствием постараюсь ответить на каждый…
   Конвейер, срань господня! Экскурсия одна за другой.
   Вы все туда — она оттуда.
   И вот что она, Дэйна Скалли, вам скажет, любопытные: не верьте гиду! На вопросы, возникшие у вас, любопытные, никто в этих стенах не ответит, тем более с удовольствием. Напротив, с удовольствием будут надувать щеки, игнорируя ваши вопросы, даже если ответы на них очевидны… И насчет никчемности средств самозащиты в этих стенах — тоже вранье. Тут впору проносить с собой в потайном кармане что-нибудь поэффективней помпового ружья или гранатомета. Маленькую атомную бомбочку! И взорвать, к чертовой матери, все это Бюро, якобы стоящее на защите! Разрушить до основанья, а затем…
   Скалли тряхнула головой, отгоняя наваждение-искушение, и чуть ли не с зубовным скрежетом преобразовала мимику на лице — от свирепости умозрительного предвкушения к непроницаемой холодной деловитости. Абсолютно лишне выдавать свои эмоции лилово-негритянской охране на выходе.
   Выйдем из этих отвратительных стен! Выйдем и из этих отвратительных стен!
   — До свиданья, сержант.
   — Уже уходите? Быстро вы…
   — Да гранаты у меня оказались не той системы, сержант.
   — Гранаты?
   — Хотела взорвать тут все, к чертовой матери, — не получилось.
   — Ха-ха! Приходите завтра! Но заранее уточните, какие гранаты подойдут. Мой вам совет, лучше всего — маленькая атомная бомбочка. Ха-ха!
   — Вы милый, сержант.
   — Рад был вас повидать, агент Скалли.
   — Аналогично, сержант… Простите, можно я еще разок пройду через металлодетектор? Со стороны входа. Знаете, мысль возникла, хочу кое-что уточнить.
   — Сколько угодно! Пока с ног не повалитесь!
   Прошла — пищит.
   Шаг вперед, два шага назад — пищит.
   А снова и опять? Пищит…
   — Эта штука чувствительней, чем зубной нерв, агент Скалли.
   — Вижу. Вот что, сержант, проверьте-ка меня еще раз ручным датчиком, если не трудно.
   — Легко!
   Ну, проверил… Пищит! И нарастает писк где-то в области плеча-лопатки.
   Что там у вас, мисс? Клеймо-лилия, ха-ха?!
   — Ожерелье, колье?
   — Нет, сержант. Сегодня — нет.
   — Ну не знаю…
   — Да я сама не знаю… А кто знает?! Доктор!
   Доктор всегда все знает. Он пациентов насквозь видит. Потому что рентгенолог. Работа у него такая — насквозь видеть.
   Вообще-то судмедэксперт из лаборатории ФБР чаще видит насквозь, не прибегая к рентгену. Он чаще имеет дело с трупами. Мертвые сраму не имут, Потому вспарывай им брюшную полость, вскрывай грудную клетку, трепанируй череп — и смотри насквозь. На здоровье!
   Но с живыми приходится быть поделикатней.
   Н-ну, что у нас болит, что беспокоит?
   Да знаете, доктор, не болит, не беспокоит, но… пищит. Вот тут…
   Допустят агента Скалли в лабораторию к судмедэксперту? По старой-то памяти! Или ее того-самого… успели, что называется, открепить? С них, со жмотов мелочных, станется! Без выходного пособия вышвырнуть, еще и от лаборатории открепить…
   Нет, пока нет. По счастью, до судмедэкспертов пока не добралась весть: агент Скалли со вчерашнего дня просто мисс Скалли.
   — Снимите блузку, агент Скалли. Не стесняйтесь. Я какой-никакой, но все-таки доктор… Встаньте сюда. Задержите дыхание… Готово!.. Снимок будет готов через минуту… Хотите кофе?
   — Спасибо, нет.
   — А я, с вашего позволения…
   — Разумеется, коллега, разумеется!
   — Простите, коллега…
   — Агент Скалли?
   — Минута истекла. Вы сказали, снимок будет готов через минуту.
   — Так он готов… Вот, смотрите. Вот инородное тело.
   — И что это может быть?
   — Вам лучше знать. Микроосколок шрапнели, скажем…
   — Нет, не припомню такого.
   — Повернитесь. Уберите волосы. Так-так. Я его нащупал. Он — под кожей. Типа занозы. Маленький шрамик. Если хотите, могу попробовать извлечь.
   — Прямо здесь и сейчас?
   — Прямо здесь и сейчас. Это не больно, агент Скалли. Как комарик укусит. Впрочем, могу под местным наркозом.
   — Буду признательна, коллега. Спасибо, что так поздно задержались ради меня.
   — Без проблем! Я же при исполнении. А вы, скорее всего, это заполучили, тоже при исполнении. Вас ранило, а вы даже не заметили… Что приступим?
   — Приступим…
   — Не вздыхайте так, мисс Скалли. Это всего лишь пинцет. Не ректальный же термометр!.. Не напрягайтесь так. Расслабьтесь, расслабьтесь. Вы не в кресле стоматолога или гинеколога… Сейчас-сейчас… Угу… Ага… Ыгы… Вот!
   — Что?
   — Вот ваш осколочек.
   — Уже?!
   — Уже, уже.
   — Я даже ничего не почувствовала.
   — А я что говорил!.. Сейчас мы ваш осколочек — под микроскопчик, на предметное стеклышко, поизучаем через окулярчик… Гм! Гм-гм… Совершенно определенно, не шрапнель. Кажется, я знаю, на что похоже. Только не представляю, как это попало вам под кожу. Хотите посмотреть сами?
   — Разумеется, коллега, разумеется!
   — Похоже на микрочип.
   — Очень похоже.
   — И… ваши комментарии?
   — Без комментариев, коллега. Я — доктор, а не электронщик. Сходите к ним, посоветуйтесь…
   Она бы сходила, но куда-куда, а к электронщикам ей наверняка дорога заказана. К ведомственному доктору — еще куда не шло, а к ведомственным электронщикам — никуда и никак… не шло.
   Что доктор! Ну покажите язык, ну разденьтесь, ну ложитесь, ну расслабьтесь, ну принимайте два раза в сутки натощак. Здоровье нации и все такое. Пробирку со смертоносными вирусами, с какими-нибудь атомными тигробактериями стянуть, пока доктор отвернулся?! И откуда у судмедэксперта пробирки со смертносными вирусами, с какими-нибудь атомными тигробактериями?!
   А микроэлектроника — оружие. И мощное оружие! Как нападения, так и защиты. И если мисс Скалли отстранена от должности, то ей прежде всего должно перекрыть доступ к ведомственному оружию. И даже если вдруг явится неожиданно и на голубом глазу невинно скажет: «Мне только спросить!» — гоните в шею. Спрос в нашем деле тоже дорого стоит.
   И куда тогда податься женщине после визита к врачу? Хотя бы просто для того, чтобы поделиться ощущениями, недоумениями, опасениями. Само собой, к другой женщине!
   Подруга не годится. Любая распрекрасная близкая-наиблизкая подруга выслушает с превеликим вниманием, поцокает языком с превеликим сочувствием, понасоветует с превеликим всезнанием: «Тебе надо к кому-то обратиться! К специалисту!» Но в душе у близкой-наиблизкой будет злорадное ликование: «Допрыгалась?! Так тебе и надо!» Да и нет у Скалли подруг. Был один друг, и тот далече…
   Мать не годится. Любая распрекрасная сердобольная мать утешит, приласкает, обнимет. Но одновременно будет талдычить постфактум: «А я тебе говорила! Ты меня никогда не слушаешь, а я тебе всегда говорила! Твоя работа до добра не доведет! Говорила я или нет?!»
   Остается сестра. Младшенькая. Уже вполне взрослая, но младшенькая. Мелисса. И подруга, и родная кровь — в одном лице.
 
   Вашингтон, пригород Частный дом, «Мелисса Скалли»
   20 апреля, день
   — Мелисс?
   — О-о, Дэйна! Дэйночка! Сколько лет, сколько зим! Заходи, не стой на ветру. Заходи-заходи, я одна. Я уже почти год одна. Завелся у меня тут один, но выгнала засранца… А ты? Тоже одна? С каких пор? Или… по-прежнему?
   — По-прежнему.
   — Погоди! У тебя ведь прежде был этот… ну как его… Партнер. Такой… секс-символ.
   — Прекрати, Мелисс. Не было никогда! Напарник, а никакой не партнер.
   — Не знаю, какой он напарник, но партнер из него должен был получиться еще какой!
   — Мелисс, прекрати! У нас с ним никогда ничего не было!
   — Ну и дура!
   — Давай закроем эту тему, а? Навсегда! Его больше нет.
   — Ну и тем более дура! Такой интересный му-ужчина, а она, видите ли, в амбицию: «Его для меня нет! Он для меня не существует!» Будь я на твоем месте…
   — Мелисса!!!
   — А что я такого сказала?
   — Его не для меня нет. Его ни для кого нет. Он… не существует.
   — Ой, извини… А как? Что? При исполнении?.. А ты?
   — За-кры-ли тему, а?
   — Как скажешь, Дэйн, как скажешь. Извини , извини, извини…
   Хорошо, закрыли. А на какую тему тогда? А вот как раз она и пришла как сестра к сестре, чтобы…
   — … я и понятия не имею, Мелисс, с какого времени микрочип у меня в теле сидит, представляешь! Совершенно не помню, когда и как его туда вогнали.
   — Да-а-а… А ведь дело не шуточное, Дэйн. Будь я на твоем месте, непременно попыталось бы все досконально выяснить — с привлечением специалистов. У вас же в ФБР классные специалисты, лаборатории…
   — Увы, меня лишили доступа к лабораториям ФБР.
   — Вытурили?!
   — Чему ты так обрадовалась?
   — Я не обрадовалась!
   — Обрадовалась! Вижу же. В конце концов, знай, с кем разговариваешь?! С агентом Федерального Бюро Расследований разговариваешь!
   — С бывшим… Ну ладно-ладно, обрадовалась, да!.. А что ты хочешь?! Я всегда за тебя так боялась, так боялась с этой твоей работой!
   — Чего боялась-то?
   — Не чего, а за тебя.
   — Да ничего страшного! Что со мной могло случиться?
   — Все что угодно! Вот с твоим напарником ведь случилось, ага!
   — Я не желаю говорить об этом!!!
   — Не желаешь — не говори. Но ведь случилось? И с тобой вот, оказывается, случилось! Да будь я на твоем месте…
   — Заткнись!
   — Не дождешься! Доступа к лаборатории, видите ли, ее лишили! А доступа к собственной памяти тебя не лишили? Не отшибли ненароком?.. Ты сама так глубоко запрятала собственные воспоминания, что не можешь или не хочешь извлечь их. Это же очевидно!
   — Кому очевидно?
   — Хотя бы мне. Пойми, я же не со зла говорю, Дэйн… Слушай, ты к психиатру не пробовала обратиться?
   — Заткнись!
   — А чего ты так боишься? Выяснить что-то ужасное, извлечь это из подсознания? Да что может быть ужасней твоей повседневной работы?! Ладно, твоей прошлой работы. У тебя и глаза-то, сколько тебя помню на этой твоей работе, — бр-р-р!
   — Что — глаза?! При чем здесь мои глаза?!
   — Дэйн, как у тебя щитовидка?
   — При чем здесь моя щитовидка?!
   — Будь я на твоем месте, сходила бы обследовалась.
   — Нормальная у меня щитовидка! У нас ежегодная медицинская комиссия, полное и доскональное обследование.
   — Вот видишь!
   — Что я вижу?!
   — То-то и оно, что ничего не видишь! Не замечаешь! Даже в зеркале!.. У тебя глаза, сколько тебя помню на этой твоей работе, — выпученные, остановившиеся, немигающие.
   — Заткнись!
   — Выпученные, выпученные, выпученные!
   — Мелисса! Я сейчас уйду!
   — И пожалуйста! Уходи! Но с условием — к психиатру… Ну, Дэйночка, не отказывайся от этой возможности. Ты так замкнута, так зашорена… Считаешь свой взгляд на мир единственно верным. Впечатление складывается, ты вообще лишилась интуиции или перестала ей доверять, даже если она тебе шепчет: дважды два четыре.
   — У кого впечатление складывается?
   — Хотя бы у меня. Повторяю, я ведь не со зла, Дэйн!.. Окружила себя стеной. «Мой дом — моя крепость». Но твоя голова — не дом, не крепость. Впускай и выпускай. Ну, Дэйночка, ну сходи к психиатру. Прошу тебя как сестра.
   Если женщина просит… Тем более сестра…
 
   Вашингтон Клиника «Д-р Марк Померанц»
   20 апреля, вечер
   «Д-р Марк Померанц. Психотерапия. Регрессивный гипноз. Срочная помощь.»
   Что, агент Скалли, допрыгались на своей высокоинтеллектуальной службе, требующей полной отдачи моральных и физических сил?! Срочная помощь нужна?!
   Нужна… Пожалуй, нужна.
   А тогда нечего топтаться у двери, как девственница перед спальней в канун первой брачной ночи.
   Войдите!
   Срочная помощь на то и срочная, чтобы ее не оттягивать. И так-то доктор, небось, посетует: «У-у, как все запущено!»
   — Здравствуйте, доктор.
   — Здравствуйте, здравствуйте… У-у, как все запущено!
   Может статься, так оно и есть. В смысле, запущенности. Однако, доктор, вы же не ограничитесь констатацией факта? Вы же доктор, а не судмедэксперт?
   «Жить буду? — Будете, но плохо!» Доктор Марк Померанц не ограничится констатацией факта. Он окажет срочную помощь, не будь он доктором Марком Померанцем. Он, как и всякое лицо библейской национальности, дававшее клятву Гиппократа, одним своим видом вызывает доверие.
   Каким-таким видом?
   Ну какой вид бывает у лица библейской национальности в белом халате?! Ухоженная борода-котлета. Доброжелательный, но и проницательный взгляд. (И Мелисса еще что-то будет говорить сестре про выпученные глаза! Видела бы она доктора Марка Померанца!) Скупая успокаивающая жестикуляция холеных рук. Словом, вызывает доверие, вызывает. Но! И на откровенность вызывает:
   — Мне нужно знать о вас все. Понимаете? Все.
   — Я понимаю, доктор. Но все о себе я сама не знаю. Иначе бы не пришла к вам. Понимаете?
   — Я понимаю, мисс. Но вы обратились по адресу. Постараюсь вам помочь. Однако никто не поможет вам лучше вас самих. Понимаете?
   — Я понимаю, доктор. Но если бы еще знать, как!
   — А вам абсолютно не обязательно знать, как. Это моя прерогатива, мисс. Главного мы с вами уже достигли. Не так ли?
   — Не понимаю…
   — Взаимопонимания. Не так ли?
   — Ах, вы в этом смысле! — А в каком еще?
   — Ну, не знаю…
   — Зато я знаю. И мы с вами сейчас сделаем вот что! Прилягте на кушетку…
   — Доктор!
   — Не нервничайте так, мисс. Слушаю вас, слушаю.
   — Я не нервничаю. Доктор, одна просьба к вам…
   — Стоп! Ну-ка? Почему вы сейчас улыбнулись?
   — Я? Улыбнулась?
   — Ну не я же!
   — Мне отнюдь не до улыбок, доктор.
   — Вы только не нервничайте… Вот! Опять! Ну-ка? Проконтролируйте себя, вспомните. Почему?
   — А-а… Просто я этими же словами несколько дней назад пыталась успокоить… одного человека.
   — Удалось?
   — М-м… Как вам сказать…
   — И знаете, почему?
   — Потому что у него… у этого одного человека такой темперамент, что…
   — Нет, мисс. Не потому. Просто вы не доктор. Каждый на своем месте должен делать свою работу. И в этом залог успеха. Согласны?
   — Более чем, доктор.
   — Тогда приступим?
   — Приступим…
   — Не нервничайте.
   — Не нервничаю.
   — Нервничаете.
   — Нет!
   — Да!
   — Хорошо! Нервничаю! Дальше что?!
   — Дальше — не нервничайте!
   — Не буду.
   — Вот, хорошая девочка! Прилягте, прилягте…
   — И что дальше?.. То ерть, доктор, одна просьба к вам…
   — Я весь внимание!
   — Вы не могли бы перед тем, как что-то… сделать со мной… заранее сказать, что вы со мной будете делать?
   — Конечно, мисс!.. Сейчас я проделаю вот что… Применю модифицированный гипноз. Он позволяет погрузиться вглубь пациента по самое некуда…
   — Доктор?!
   — Что такое? Опять занервничали? Мисс, у вас своеобразное ассоциативное мышление. Простите, но когда у вас последний раз была интимная близость?
   — Доктор?!
   — Мой интерес продиктован исключительно психотерапией, а не гинекологией.
   — Доктор с этим у меня полный порядок! И психотерапевтически, и гинекологически.
   — Простите, вы кто? По профессии?
   — Агент ФБР!
   — О! И как у вас в ФБР с сексом?
   — У нас секса нет!
   — И опять занервничали!.. Прилягте, сказал! Раздеваться не надо. Только туфли… Я к чему? Я вот к чему… Позвольте мне судить, где порядок и где непорядок, когда речь заходит о психотерапии. Вы там у себя в ФБР занимайтесь своим делом, а я — своим. Туфли, сказал. Или у вас на колготках дырка? Палец высовывается?
   — Я не ношу колготок, доктор!
   — Вот это правильно. Полезно для здоровья. Для психического здоровья, мисс!.. Слушайте, что у вас с глазами?
   — А что у меня с глазами?
   — Вы на щитовидку не проверялись?
   — При чем здесь моя щитовидка?!
   — Здесь — не при чем. Я психотерапевт, а не эндокринолог. Но, мой вам совет, когда наш с вами сеанс закончится, не поленитесь и сходите к эндокринологу. Я вам как врач говорю.
   — Я подумаю, доктор.
   — И думать нечего!.. А пока… Слушайте, вы туфли снимете, наконец?!
   — Извольте, доктор.
   — Изволю. Итак! Модифицированный гипноз — голотропическое дыхание…
   — Голо?.. Тропическое?..
   — Профессиональный термин, мисс.
   — Звучит как-то…
   — Вы сами просили меня комментировать.
   — Да-да… Но вы меня не… То есть я хочу сказать… То есть я не хочу сказать, что вы меня… Но…
   — И пальцем не коснусь, мисс!
   — Обещаете?
   — Обещаю.
   — Тогда я готова…
   — К чему?
   — Ко всему!
   — Ко всему — не надо, не потребуется. Мне нужно лишь, чтобы вы раскрылись целиком и полностью, чтобы я мог войти в вас, погрузиться как можно глубже… Мисс!!! Не нервничайте!.. Итак, при погружении ваше ассоциативное мышление постепенно отключится, и проявятся исключительно ваши эмоциональные переживания. Проанализировав их, мы сможем восстановить последовательность и само наличие событий, о которых вы, как вам думается, и понятия не имеете. Понятия — категория мысли. Эмоции — категория бессознательного. Зачастую, мисс, эмоциональная реакция на событие ярче и объемней, чем само событие. И по ней, по реакции, можно судить о событии намного объективней, чем… Так-так. Уже неплохо, уже хорошо. Вот вы уже перестали нервничать. Я не трогаю вас — это специальный комплекс пассов. Я не прикасаюсь к вам, мои ладони парят над вашей кожей… Даю установку… Сконцентрируйтесь на собственном дыхании и ни на чем более. Дышите. Расслабленно дышите. Закройте глаза… Нет, не зажмуривайтесь. Знаете, что такое — смежить веки? Вот так и сделайте… Хорошо. Лучше. Еще лучше. Замечательно… Включаю запись… Теперь представляйте место, которое для вас всегда было исключительно комфортным, исключительно безопасным, исключительно удобным… Вообразите его, вообразите…
   Срань господня, как говаривал Молдер, подхватив выраженьице у хакера Вонючки и таки основательно заразив им Скалли! Срань господня!.. Стиль жизни у агента Скалли таков, что при всем богатстве воображения никак не представить места, которое для нее всегда было исключительно комфортным, исключительно безопасным, исключительно удобным! Разве что в материнской утробе? Может агент Скалли представить себя в материнской утробе?
   Где вы, агент Скалли?
   Где-где! В материнской утробе! Комфортно, безопасно, удобно… И глухо, как в вате. Не видеть, не слышать, не обонять… Господи, хорошо-то как! Никогда не покину это место, никогда!
   Гм! Никогда не говори никогда. Будь ты в материнской утробе или под модифицированным гипнозом. Когда будет нужно, вас извлекут на свет божий — акушерскими щипцами ли, специальным комплексом пассов ли.
   — Мисс?
   — Где я?!
   — Здесь.
   — Вы кто?
   — Доктор.
   — Доктор?
   — Доктор Марк Померанц. Узнаете меня?
   Мудрено узнать доктора Марка Померанца. С тех пор, как они последний раз виделись, он весьма изменился. Когда же они виделись в последний раз? Мгновение назад? Сто лет назад?.. Полная потеря ощущения времени и пространства. Будто тебя похитили, внезапно накинув на голову мешок с дурманом, а теперь вытряхнули — непонятно где и непонятно когда. Где? Когда? Вы кто?! Сильнейший стресс… Не от самого процесса возвращения к реальности, а от увиденного в этой реальности доктора Марка Померанца.
   И вы, доктор, еще будете спрашивать у пациентки, как у нее с щитовидкой?! А у вас как с щитовидкой, доктор?! Давно проверялись?!
   Глаза у доктора Марка Померанца действительно того самого… Нет, они изначально были навыкате, что характерно для лиц библейской национальности, но… Но не до такой же степени! Теперь они выпученные, выпученные, выпученные! Более того, вытаращенные! И даже более того.
   Вот из-за этих, таких, глаз у Скалли — сильнейший стресс. Нет, ну действительно! Погружаешься в наркоз под колыбельные заверения доктора: дескать, все будет в ажуре, ничего страшного, мы вас вылечим, ваш случай абсолютно тривиальный, проснетесь другим человеком. А приходишь в себя и видишь перед собой лицо все того же доктора, лицо библейской национальности, — но выражение лица у того лица: дескать, ой-е-е, что ж я сделал-то?!
   Как пациенту не испытать сильнейший стресс при виде доктора, испытавшего сильнейший стресс?! Никак…
   — Простите, доктор, с вами все в порядке?
   — М-м…
   — А со мной? Все в порядке?
   — М-м… Доктор?!
   — Простите, мисс… М-м… Ваши ощущения?
   — Сейчас?
   — Нет. Пока вы были под гипнозом.
   — Никаких. Будто меня похитили, внезапно накинув на голову мешок с дурманом, а теперь вытряхнули…
   — Вы не помните, что говорили?
   — Когда?
   — Под гипнозом.
   — А я говорила?
   — Вы отвечали на мои вопросы.
   — Не помню.
   — Хотите послушать?
   — А можно?
   — Нужно!
   — Доктор!.. Вы меня пугаете. Что со мной?!
   — Это вы меня пугаете. Хотел бы я знать, что с вами!
   — Доктор!.. Вы и впрямь считаете наилучшим психотерапевтическим средством заявление клиенту, что он вас пугает?
   — Мисс, не желаете все-таки послушать запись?
   — Я желаю сначала более внимательно изучить ваш диплом. Не могли бы вы снять его со стенки и подать? А то ноги ватные.
   — Простите, мисс, пока нет. У меня у самого ноги ватные. Может, сначала все-таки послушаем запись?
   — Вы не оставляете мне выбора.