Через пару минут напряжённого ожидания из тумана появилась утка. А может быть, селезень. Скалли молча убрала «беретту», старательно застегнула кобуру непослушными пальцами. Сердце опять бешено колотилось, но её уже охватило какое-то тупое равнодушие. Холодно, темно, страшно, утки плавают… Ну и ладно…
— На огонёк приплыла, — спокойно откомментировал Малдер.
Он расстелил спасательный жилет на относительно плоском участке их острова и постарался устроиться с максимальным комфортом. Скалли последовала его примеру. Оба снова надолго замолчали.
— Скажи, Скалли, — вдруг спросил Малдер, — ты могла бы съесть человека? Если бы выхода другого не было?
Скалли сидела, уткнув подбородок в колени. Так было как будто теплее. Она с завистью покосилась на Малдера, который как ни в чём не бывало валялся на спине, подогнув свои длинные ноги, чтобы не свисали в воду. «У, Призрак! Всё ему нипочём!» Но злость уже прошла, а дурацкий вопрос был не самым плохим способом завязать разговор, чтобы скоротать время.
— Ну… мне неприятно об этом думать, — задумчиво произнесла она. — Однако допускаю, что при определённых условиях живое существо вынуждено идти на крайности, чтобы выжить. И я, наверное, ничуть не лучше других…
— Ты вроде бы похудела в последнее время? — продолжал болтать Малдер.
— Да, спасибо за комплимент, — рассеяно поблагодарила Скалли, думая о давешней утке. Ей начинало казаться, что они её совершенно зря упустили — дичь всё-таки… тут до неё всё-таки дошло.
Малдер тихонько засмеялся, покосившись на её вытянувшуюся физиономию. Потом снова стал серьёзным.
— Удивительно, на что способны живые существа ради выживания. Представляешь, Скалли, чего стоило такому гиганту, как плезиозавр, годами скрываться от своего самого страшного врага — человека. Мне порой кажется, что он стал нападать на людей просто от отчаяния. Ему не осталось места в мире, в котором хозяйничает homo sapiens, он обречён. Кстати, если бы человеческая популяция оказалась поставлена в такие условия, думаю, многие повели бы себя также — постарались бы дорого продать жизнь своего вида.
— Малдер, а тебе не кажется, что это уже где-то было? — ситуация, конечно, настраивала на романтические версии, но, по мнению Скалли, настроение не должно влиять на рабочие гипотезы. — В комиксах, например. Или не в слишком научной фантастике. Словом, там же, где плавают доисторические чудовища, летают тарелки и бродят снежные люди. Да на этом сюжете десятки компьютерных игр основываются — жестокие пришельцы колонизировали Землю и последний герой рвётся уничтожить поработителей… а для того чтобы чувствовать отчаяние и мстить, нужно обладать отнюдь не доисторическим интеллектом. Откуда он возьмётся у плезиозавра?
— Что мы знаем о плезиозаврах, Скалли? — пожал плечами Малдер. — Но тут ты, может быть, и права, я не настаиваю. Вполне возможно, что людоедам стал он по причинам более приземистого характера. А что касается повторяющихся сюжетов… Скалли, ведь это то, что в наше время заменяет фольклор. Это современные мифы, проявление коллективного бессознательного. И если коллективное бессознательное фиксируется на определённых сюжетных линиях — это всегда что-то означает. В каждом мифе есть частица истины.
— Да, вопрос только в том, как правильно истолковать знаковую систему мифа. Малдер, нельзя трактовать эти сюжеты столь прямолинейно. Например, сказки о чудовищах, скорее всего, просто проявление коллективной памяти человечества о временах, когда мы жили в пещерах. Из них вовсе не следует, что чудовища продолжают жить среди нас.
— Тогда кто сегодня натолкнул «Патрицию Ральф» на эти милые камушки?
— Боюсь, мне трудно будет убедить доктора Фарадея, что это сделал Синий Дракон, — вздохнула Скалли.
Малдер ничего не ответил. Скалли добросовестно попыталась обдумать версию «Синего Дракона». В конце концов, пока не предложена альтернативная гипотеза. Предположение нельзя считать опровергнутым. А альтернативных версий явно не хватало. Скалли вспомнила окровавленный ошейник.
— Бедняга Квиквэг, — снова вздохнула она.
— Почему ты так его назвала? — спросил Малдер.
— Так звали гарпунщика в «Моби Дике», помнишь? Когда я была маленькая, отец мне читал «Моби Дика». Я называла его Ахав, он меня — Старбак, а собаке я дала кличку Квиквэг. Квиквэг был гарпунщиком на вельботе первого помощника Старбака. Глупо, правда? Сейчас-то я это понимаю…
— Довольно необычная кличка для собаки, — мягко сказал Малдер.
— Да… А вот ты очень похож на Ахава, — вдруг осенило Скалли. — Мстишь жизни за свои утраты. Все тайны, с которыми ты сталкиваешься в этой жизни, вся её жестокость — для тебя лишь ещё один повод, лишний толчок в стремлении отомстить. Всё остальное, всё, что не вписывается в твоё космическое возмездие, — мёртво для тебя, ты его просто не замечаешь.
— Ну вот, опять ты обвиняешь меня в смертных грехах, Скалли, — с упрёком возразил Малдер.
— Вовсе нет. Я не в обиду тебе, Малдер. Истина и есть твой белый кит. Такое же неуловимое наваждение, в погоне за которым ты готов пожертвовать всем и вся. Да, Малдер, ты — настоящий Ахав.
Скалли показалось. Что она наконец-то поняла своего напарника. Его фантастическая работоспособностью, его упорство, его абсолютная неуязвимость для критики и насмешек, то, как стойко переносил неудачи, и то равнодушие, с которым он относился ко всему, что не касалось его погони за истиной, — всё укладывалось в образ капитана Ахава.
— Странно, что это пришло тебе в голову, — хмыкнул Малдер. — Я с детства мечтал ходить на деревянной ноге.
«Да брось», — хотела сказать Скалли, но Малдер опередил её:
— Это не бравада, серьёзно. Понимаешь, когда у тебя деревянная нога и крючья вместо рук, все твои силы уходят на то, чтобы просто жить. Сама жизнь — уже героизм с твоей стороны. А когда у тебя две ноги, приходится что-то себе доказывать, к чему-то стремиться и всё время ходить при галстуке. Так что я не Ахав, Скалли. Я его антипод. Будь у меня деревянная нога, я был бы намного счастливей и не бегал бы за огоньками призраков.
— И это — не бравада? — недоверчиво спросила Скалли.
— Нет, — усмехнулся Малдер. — Бравада заключена в моей любимой цитате из «Моби Дика»: «Ад — не что иное, как мечта о печёном яблоке».
Скалли усмехнулась про себя. Что бы Фокс не говорил, она сильно сомневалась, что, потеряй он ногу, истина перестанет манить его фонтаном на горизонте. Скорее наоборот — чем сложнее становилось расследование, чем выше преграды вставали на пути, тем более сосредоточенно и решительно продолжал он свои поиски.
И снова раздался плеск. На этот раз он был достаточно громким. Оба вскочили на ноги, причём Скалли почувствовала себя крайне неустойчиво — ноги затекли и удержаться на скользких спинах камней в позиции для стрельбы было нелегко. Плеск отчётливо приближался.
— Что там? — не удержалась от дурацкого вопроса Скалли.
— Не знаю, но только не утка, — покачал головой Малдер.
В этот момент фонарь, стоявший на камне, нерешительно мигнул раз, другой.
«О Господи, только не сейчас!» — взмолилась Скалли, но её молитвы не были услышаны — фонарь ещё раз мигнул и погас.
Плеск приближался. Внезапно из тумана но глазам ударил луч света. Агенты непроизвольно сощурились. Знакомый невыразительный голос произнёс:
— Мне послышались голоса. Как вас сюда занесло?
— Доктор Фарадей? — изумлённо воззрилась на пришельца Скалли.
Доктор выглядел точно так же, как при последней встрече — в высоких резиновых сапогах и куртке цвета хаки. Он стоял в нескольких шагах от их убежища — по колено в воде. В руке у него был хороший походный фонарь, цвет которого после тусклой «летучей мыши» казался нестерпимо ярким. Малдер, похоже, растерялся ещё больше — просто стоял столбом и молчал.
— Надеюсь, я вам не помешал? — в интонациях доктора не было ни намёка на иронию. Но Скалли была готова простить ему ещё и не настолько утончённое издевательство:
— Да нет, у нас тут небольшая катастрофа. Лодка затонула.
— Каким образом? — вежливо поинтересовался Фарадей.
— По моей вине, — Скалли решила пока не вдаваться в подробности. — Если бы вы не откликнулись на сигнал бедствия, пришлось бы нам тут всю ночь куковать.
— Сигнал бедствия? Я сигналов не принимал, — пожал плечами доктор. — Просто мимо проходил.
— Проходили мимо? — не поверила своим ушам Скалли.
— Да, — кивнул Фарадей и повёл лучом, — берег совсем близко.
Свет фонаря осветил деревья, плотной стеной стоящие метрах в двадцати от незадачливых робинзонов.
Скалли честно постаралась припомнить, когда в последний раз ей приходилось на столь наглядных примерах убеждаться (и, что самое неприятное, убеждать окружающих) в собственной глупости. Память милосердно помалкивала, ссылаясь на общее переохлаждение. Ну чем не эпизод для кинокомедии? Господи, как чудесно — сидеть дома, на любимом диванчике цвета сливок, посмотреть хорошую невинную комедию, без всяких лох-хевельманских чудовищ, без обезображенных трупов, и чтоб идиотами чувствовали себя вымышленные персонажи, а не спецагент Дана Скалли…
Она смущённо хлюпала по колено в воде, стараясь ступать след в след за нечаянным спасителем. А Малдеру, похоже, всё как с гуся вода — шагает на своих ходулях рядом с доктором и болтает как на в чём не бывало…
— Это ведь бухта Чудовища, верно? Или мы ещё и заблудились?
— Да, местные её так называют, — учёный шёл, не оборачиваясь, но отвечал охотно. — Это неофициальное название — просто ещё одна деталь фольклора. Причём довольно свежая — кажется, её только в этом году так прозвали. Туристам, естественно, понравилось, но мало кто забирается в такую глушь. Предпочитают ловить чудовищ поближе к мотелю, — доктор усмехнулся. — Хотя земноводных здесь действительно хватает — берег болотистый, обширная отмель, сами видите. И человек здесь не так досаждает природе — это наименее освоенный участок в окрестностях озера. Так что сейчас, когда лягушек почти не осталось, здесь их ещё можно встретить.
— А фольклор, конечно, утверждает, что и Синий Дракон здесь показывается чаще всего? — вопрос Малдера был почти риторическим.
— разумеется. Но я его ни разу не встречал, — кажется, доктор Фарадей позволили себе улыбнуться. Или почудилось?
Грунтовка, которую было бы очень трудно найти без опытного проводника, проходила довольно далеко от берега — Скалли казалось что они целую вечность месили болотную грязь, прежде чем вышли к машине доктора. Фарадей оказался не только опытным, но и предусмотрительным путешественником — в машине нашёлся термос с горячим кофе и тёплое одеяло, которое биолог любезно предложил продрогшей до костей Дане. Этот жест волшебным образом рассеял остатки неприязни, которую она испытывала к учёному. Только природная сдержанность помешала ей броситься на шею своему благодетелю.
И, что уже вовсе граничило с мистикой, среди снаряжение бывалого эколога оказался даже керосин. Доктор заправил «летучую мышь» и передал её Малдеру.
— Скоро подъедет шериф и заберёт вас отсюда. Я бы сам подвёз, но у меня работа, — развёл руками Фарадей.
— А что вы здесь делаете, доктор? — вдруг спохватился Малдер. — Ведь уже заполночь…
— Я же говорю — работаю, — вновь пожал плечами учёный, — вы ведь знаете, что земноводные по ночам пассивны? А здесь, как я уже упоминал, их сохранилось больше всего. Вот они, мои подопечные, — в сумке у доктора действительно оказалась солидных размеров ёмкость, в которой вяло шевелились лягушачьи тельца.
Малдер уставился на них, словно подросток на порнографическую карточку. Скалли хорошо знала это выражение лица напарника — похоже, опять осенило…
— Ещё раз прошу меня извинить. Мне пора идти, — доктор Фарадей быстрым шагом двинулся в сторону озера. Тут вроде бы не было ни намёка на тропинки, но он уверенно лавировал между густыми и наверняка колючими кустами.
Малдер тем временем вдохновенно вещал:
— Скалли, теперь всё сходится. Помнишь, мы говорили по дороге?
— Ядовитые стоки?
— Ну да, рыба стала ядовитой, и Дракон перешёл на лягушек. Здесь их больше всего, поэтому последнее время его легче всего встретить именно здесь. Но и лягушек становится всё меньше, и он стал нападать на людей.
— Сплошные натяжки, Малдер. во-первых, доктор Фарадей бывает здесь чаще любого местного, но ни разу…
Крик раздался с той стороны, куда ушёл доктор Фарадей. Только что за кустами мелькал свет его фонаря… Крик оборвался так же внезапно, как и возник. Рассуждать было некогда. Слава Богу, напарники давно уже понимали друг друга без лишних слов. На ходу доставая оружие, Скалли рванула напрямик через кусты в том направлении, где последний раз мелькнул свет. Длинноногий Малдер побежал левее, рассчитывая обойти место нападения со стороны озера. Если это действительно Большой Синий, то он наверняка попытается утащить добычу в озеро.
Чёрт, темно, хоть глаз выколи… И кусты в самом деле колючие, в этом Скалли пришлось убедиться. А главное — за их треском абсолютно ничего не слышно. Ничего не видно, ничего не слышно, как ловить подозреваемое чудовище прикажете? По запаху? Так это по части Малдера, он у нас Фокс. Ерунда какая-то в голову лезет… Скалли пошла медленнее, стараясь прислушиваться. По её расчётам она уже должна была быть на месте, но как тут сориентироваться? Попробуйте разглядеть пятна крови на ночном болоте… особенно если их там нет. Почему погас фонарь? Может, Фарадей заманивает их в ловушку? Уж очень он вовремя мимо проходил. Он это болото знает как свои пять пальцев. За любым стволом может прятаться. А из нас, городских жителей, Кожаных Чулков не получится. То ветка под водой хрустнет, то вода хлюпнет… ещё неизвестно, кто кого поймает.
Обоняние Фоксу действительно пригодилось. Но слишком поздно. Справа дохнуло гнилостным и тошнотворным. В кромешной тьме он разглядел только внушительную пасть — слишком близко, чтобы интересоваться подробностями .Малдер кинулся в первый попавшийся промежуток между кустами и, пробежав несколько метров, решил, что удалился на достаточное расстояние. Чтобы открыть огонь. Однако позиция для стрельбы была не самая удачная. Попал? Или нет? Чтоб его, огромная же туша, прёт себе и прёт.. Продолжая стрелять, он пятился от резво приближающегося животного. Пятился — это зря. «Как бы в самом деле не повторить судьбу Ахава», — совершенно не ко времени подумал Малдер, сгруппировавшись в падении на спину. По закону подлости, пришлось с размаху приложиться затылком об какой-то ствол. Каменного дерева, должно быть. Искры из глаз, тут уж н до монстров. Ага, а это уже не в ушах трещит, это выстрелы. Будем надеяться, у Скалли получится лучше…
Когда фейерверк в черепной коробке немного поутих, к Малдеру постепенно начала возвращаться способность воспринимать происходящее. Цветные пятна ещё мелькали перед глазами, но зато было тихо. Значит, всё кончилось. Оставалось понять, чем. Что-то мешало встать, давило на грудную клетку. И запах гнили, кажется, ощущался значительно сильнее, чем тогда, во время погони.
Малдер усилием воли постарался сфокусировать зрение. Слева стояла Скалли — в одной руке злополучная «летучая мышь», в другой «беретта» — стволом вниз. А сверху… Малдер, стиснув зубы, оторвал раскалывающийся от боли затылок от горизонтали и уставился на то, что всё это время прижимало его к земле. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы понять, где он мог видеть эту морду. Определённо знакомая морда…
— Ффу, крокодил… — вырвалось у него.
— Ты цел, Малдер? — Скалли опустилась рядом на корточки.
— Не знаю. Помоги, пожалуйста.
Вдвоём им кое-как удалось спихнуть тяжелённую сушу земноводного. Подняться на ноги оказалось ещё труднее — здоровенная шишка на затылке давала ни с чем не сравнимую возможность ощутить жизнь во всей её полноте…
Зато теперь Малдер мог сколько душе угодно разглядеть убитого монстра. В полный рост. Это был, несомненно, очень крупный, но вполне современный аллигатор. И никаких драконов…
— Что с доктором Фарадеем? — спохватился Малдер.
— Жить будет, — ответила Скалли. — Кажется, и кости целы. Потерял сознание от болевого шока, должно быть. Он там лежит, — Скалли махнула рукой, — я об него споткнулась…
Малдер сейчас только заметил, что на лбу напарницы красуется шишка не намного меньше его собственной.
— Пойдём, Малдер. Скоро шериф приедет. Надо попробовать доктора перенести поближе к машине, если кости действительно не пострадали, — в голосе Скалли не слышалось ничего, кроме бесконечной усталости. — Пойдём…
— Как он сюда попал? — Малдер не мог отвести взгляд от истекающего кровью животного.
— Какая разница? Есть любители — раздобудут где-нибудь детёныша хищного животного, умиляются, играют с ним… Тигрёнок в будке, крокодильчик в ванне… Потом крокодильчик вырос, и хозяин от греха подальше выпустил его.
— Ничего себе — от греха подальше!
— Малдер, — Скалли старалась говорить как можно мягче, — я понимаю, что ты чувствуешь. Но, в конце концов, мы своё дело сделали. Что с того, что монстр-людоед оказался не доисторическим чудовище, а банальным аллигатором? Больше он никого не убьёт.
— А переворот в теории эволюции откладывается на неопределённый срок, — горько усмехнулся Малдер. — Но ты права, Скалли. Пойдем, позаботимся о живых…
Скалли промолчала. Она не знала, что ещё сказать. Ахава, месяцами преследовавшегося таинственный фонтан на горизонте, а настигшего лишь обычного кашалота, смог бы утешить только новый фонтан…
При тусклом свете керосинового фонаря, старательно глядя под ноги, они пошли туда, где Скалли оставила лежащего без сознания доктора Фарадея. Они не оборачивались. Поэтому они не видели гибкого исполинского тела, скользнувшего по поверхности озера в двадцати метрах от озера — недалеко от крошечного островка, приютившего потерпевших кораблекрушение этой ночью…
— На огонёк приплыла, — спокойно откомментировал Малдер.
Он расстелил спасательный жилет на относительно плоском участке их острова и постарался устроиться с максимальным комфортом. Скалли последовала его примеру. Оба снова надолго замолчали.
— Скажи, Скалли, — вдруг спросил Малдер, — ты могла бы съесть человека? Если бы выхода другого не было?
Скалли сидела, уткнув подбородок в колени. Так было как будто теплее. Она с завистью покосилась на Малдера, который как ни в чём не бывало валялся на спине, подогнув свои длинные ноги, чтобы не свисали в воду. «У, Призрак! Всё ему нипочём!» Но злость уже прошла, а дурацкий вопрос был не самым плохим способом завязать разговор, чтобы скоротать время.
— Ну… мне неприятно об этом думать, — задумчиво произнесла она. — Однако допускаю, что при определённых условиях живое существо вынуждено идти на крайности, чтобы выжить. И я, наверное, ничуть не лучше других…
— Ты вроде бы похудела в последнее время? — продолжал болтать Малдер.
— Да, спасибо за комплимент, — рассеяно поблагодарила Скалли, думая о давешней утке. Ей начинало казаться, что они её совершенно зря упустили — дичь всё-таки… тут до неё всё-таки дошло.
Малдер тихонько засмеялся, покосившись на её вытянувшуюся физиономию. Потом снова стал серьёзным.
— Удивительно, на что способны живые существа ради выживания. Представляешь, Скалли, чего стоило такому гиганту, как плезиозавр, годами скрываться от своего самого страшного врага — человека. Мне порой кажется, что он стал нападать на людей просто от отчаяния. Ему не осталось места в мире, в котором хозяйничает homo sapiens, он обречён. Кстати, если бы человеческая популяция оказалась поставлена в такие условия, думаю, многие повели бы себя также — постарались бы дорого продать жизнь своего вида.
— Малдер, а тебе не кажется, что это уже где-то было? — ситуация, конечно, настраивала на романтические версии, но, по мнению Скалли, настроение не должно влиять на рабочие гипотезы. — В комиксах, например. Или не в слишком научной фантастике. Словом, там же, где плавают доисторические чудовища, летают тарелки и бродят снежные люди. Да на этом сюжете десятки компьютерных игр основываются — жестокие пришельцы колонизировали Землю и последний герой рвётся уничтожить поработителей… а для того чтобы чувствовать отчаяние и мстить, нужно обладать отнюдь не доисторическим интеллектом. Откуда он возьмётся у плезиозавра?
— Что мы знаем о плезиозаврах, Скалли? — пожал плечами Малдер. — Но тут ты, может быть, и права, я не настаиваю. Вполне возможно, что людоедам стал он по причинам более приземистого характера. А что касается повторяющихся сюжетов… Скалли, ведь это то, что в наше время заменяет фольклор. Это современные мифы, проявление коллективного бессознательного. И если коллективное бессознательное фиксируется на определённых сюжетных линиях — это всегда что-то означает. В каждом мифе есть частица истины.
— Да, вопрос только в том, как правильно истолковать знаковую систему мифа. Малдер, нельзя трактовать эти сюжеты столь прямолинейно. Например, сказки о чудовищах, скорее всего, просто проявление коллективной памяти человечества о временах, когда мы жили в пещерах. Из них вовсе не следует, что чудовища продолжают жить среди нас.
— Тогда кто сегодня натолкнул «Патрицию Ральф» на эти милые камушки?
— Боюсь, мне трудно будет убедить доктора Фарадея, что это сделал Синий Дракон, — вздохнула Скалли.
Малдер ничего не ответил. Скалли добросовестно попыталась обдумать версию «Синего Дракона». В конце концов, пока не предложена альтернативная гипотеза. Предположение нельзя считать опровергнутым. А альтернативных версий явно не хватало. Скалли вспомнила окровавленный ошейник.
— Бедняга Квиквэг, — снова вздохнула она.
— Почему ты так его назвала? — спросил Малдер.
— Так звали гарпунщика в «Моби Дике», помнишь? Когда я была маленькая, отец мне читал «Моби Дика». Я называла его Ахав, он меня — Старбак, а собаке я дала кличку Квиквэг. Квиквэг был гарпунщиком на вельботе первого помощника Старбака. Глупо, правда? Сейчас-то я это понимаю…
— Довольно необычная кличка для собаки, — мягко сказал Малдер.
— Да… А вот ты очень похож на Ахава, — вдруг осенило Скалли. — Мстишь жизни за свои утраты. Все тайны, с которыми ты сталкиваешься в этой жизни, вся её жестокость — для тебя лишь ещё один повод, лишний толчок в стремлении отомстить. Всё остальное, всё, что не вписывается в твоё космическое возмездие, — мёртво для тебя, ты его просто не замечаешь.
— Ну вот, опять ты обвиняешь меня в смертных грехах, Скалли, — с упрёком возразил Малдер.
— Вовсе нет. Я не в обиду тебе, Малдер. Истина и есть твой белый кит. Такое же неуловимое наваждение, в погоне за которым ты готов пожертвовать всем и вся. Да, Малдер, ты — настоящий Ахав.
Скалли показалось. Что она наконец-то поняла своего напарника. Его фантастическая работоспособностью, его упорство, его абсолютная неуязвимость для критики и насмешек, то, как стойко переносил неудачи, и то равнодушие, с которым он относился ко всему, что не касалось его погони за истиной, — всё укладывалось в образ капитана Ахава.
— Странно, что это пришло тебе в голову, — хмыкнул Малдер. — Я с детства мечтал ходить на деревянной ноге.
«Да брось», — хотела сказать Скалли, но Малдер опередил её:
— Это не бравада, серьёзно. Понимаешь, когда у тебя деревянная нога и крючья вместо рук, все твои силы уходят на то, чтобы просто жить. Сама жизнь — уже героизм с твоей стороны. А когда у тебя две ноги, приходится что-то себе доказывать, к чему-то стремиться и всё время ходить при галстуке. Так что я не Ахав, Скалли. Я его антипод. Будь у меня деревянная нога, я был бы намного счастливей и не бегал бы за огоньками призраков.
— И это — не бравада? — недоверчиво спросила Скалли.
— Нет, — усмехнулся Малдер. — Бравада заключена в моей любимой цитате из «Моби Дика»: «Ад — не что иное, как мечта о печёном яблоке».
Скалли усмехнулась про себя. Что бы Фокс не говорил, она сильно сомневалась, что, потеряй он ногу, истина перестанет манить его фонтаном на горизонте. Скорее наоборот — чем сложнее становилось расследование, чем выше преграды вставали на пути, тем более сосредоточенно и решительно продолжал он свои поиски.
И снова раздался плеск. На этот раз он был достаточно громким. Оба вскочили на ноги, причём Скалли почувствовала себя крайне неустойчиво — ноги затекли и удержаться на скользких спинах камней в позиции для стрельбы было нелегко. Плеск отчётливо приближался.
— Что там? — не удержалась от дурацкого вопроса Скалли.
— Не знаю, но только не утка, — покачал головой Малдер.
В этот момент фонарь, стоявший на камне, нерешительно мигнул раз, другой.
«О Господи, только не сейчас!» — взмолилась Скалли, но её молитвы не были услышаны — фонарь ещё раз мигнул и погас.
Плеск приближался. Внезапно из тумана но глазам ударил луч света. Агенты непроизвольно сощурились. Знакомый невыразительный голос произнёс:
— Мне послышались голоса. Как вас сюда занесло?
— Доктор Фарадей? — изумлённо воззрилась на пришельца Скалли.
Доктор выглядел точно так же, как при последней встрече — в высоких резиновых сапогах и куртке цвета хаки. Он стоял в нескольких шагах от их убежища — по колено в воде. В руке у него был хороший походный фонарь, цвет которого после тусклой «летучей мыши» казался нестерпимо ярким. Малдер, похоже, растерялся ещё больше — просто стоял столбом и молчал.
— Надеюсь, я вам не помешал? — в интонациях доктора не было ни намёка на иронию. Но Скалли была готова простить ему ещё и не настолько утончённое издевательство:
— Да нет, у нас тут небольшая катастрофа. Лодка затонула.
— Каким образом? — вежливо поинтересовался Фарадей.
— По моей вине, — Скалли решила пока не вдаваться в подробности. — Если бы вы не откликнулись на сигнал бедствия, пришлось бы нам тут всю ночь куковать.
— Сигнал бедствия? Я сигналов не принимал, — пожал плечами доктор. — Просто мимо проходил.
— Проходили мимо? — не поверила своим ушам Скалли.
— Да, — кивнул Фарадей и повёл лучом, — берег совсем близко.
Свет фонаря осветил деревья, плотной стеной стоящие метрах в двадцати от незадачливых робинзонов.
Скалли честно постаралась припомнить, когда в последний раз ей приходилось на столь наглядных примерах убеждаться (и, что самое неприятное, убеждать окружающих) в собственной глупости. Память милосердно помалкивала, ссылаясь на общее переохлаждение. Ну чем не эпизод для кинокомедии? Господи, как чудесно — сидеть дома, на любимом диванчике цвета сливок, посмотреть хорошую невинную комедию, без всяких лох-хевельманских чудовищ, без обезображенных трупов, и чтоб идиотами чувствовали себя вымышленные персонажи, а не спецагент Дана Скалли…
Она смущённо хлюпала по колено в воде, стараясь ступать след в след за нечаянным спасителем. А Малдеру, похоже, всё как с гуся вода — шагает на своих ходулях рядом с доктором и болтает как на в чём не бывало…
— Это ведь бухта Чудовища, верно? Или мы ещё и заблудились?
— Да, местные её так называют, — учёный шёл, не оборачиваясь, но отвечал охотно. — Это неофициальное название — просто ещё одна деталь фольклора. Причём довольно свежая — кажется, её только в этом году так прозвали. Туристам, естественно, понравилось, но мало кто забирается в такую глушь. Предпочитают ловить чудовищ поближе к мотелю, — доктор усмехнулся. — Хотя земноводных здесь действительно хватает — берег болотистый, обширная отмель, сами видите. И человек здесь не так досаждает природе — это наименее освоенный участок в окрестностях озера. Так что сейчас, когда лягушек почти не осталось, здесь их ещё можно встретить.
— А фольклор, конечно, утверждает, что и Синий Дракон здесь показывается чаще всего? — вопрос Малдера был почти риторическим.
— разумеется. Но я его ни разу не встречал, — кажется, доктор Фарадей позволили себе улыбнуться. Или почудилось?
Грунтовка, которую было бы очень трудно найти без опытного проводника, проходила довольно далеко от берега — Скалли казалось что они целую вечность месили болотную грязь, прежде чем вышли к машине доктора. Фарадей оказался не только опытным, но и предусмотрительным путешественником — в машине нашёлся термос с горячим кофе и тёплое одеяло, которое биолог любезно предложил продрогшей до костей Дане. Этот жест волшебным образом рассеял остатки неприязни, которую она испытывала к учёному. Только природная сдержанность помешала ей броситься на шею своему благодетелю.
И, что уже вовсе граничило с мистикой, среди снаряжение бывалого эколога оказался даже керосин. Доктор заправил «летучую мышь» и передал её Малдеру.
— Скоро подъедет шериф и заберёт вас отсюда. Я бы сам подвёз, но у меня работа, — развёл руками Фарадей.
— А что вы здесь делаете, доктор? — вдруг спохватился Малдер. — Ведь уже заполночь…
— Я же говорю — работаю, — вновь пожал плечами учёный, — вы ведь знаете, что земноводные по ночам пассивны? А здесь, как я уже упоминал, их сохранилось больше всего. Вот они, мои подопечные, — в сумке у доктора действительно оказалась солидных размеров ёмкость, в которой вяло шевелились лягушачьи тельца.
Малдер уставился на них, словно подросток на порнографическую карточку. Скалли хорошо знала это выражение лица напарника — похоже, опять осенило…
— Ещё раз прошу меня извинить. Мне пора идти, — доктор Фарадей быстрым шагом двинулся в сторону озера. Тут вроде бы не было ни намёка на тропинки, но он уверенно лавировал между густыми и наверняка колючими кустами.
Малдер тем временем вдохновенно вещал:
— Скалли, теперь всё сходится. Помнишь, мы говорили по дороге?
— Ядовитые стоки?
— Ну да, рыба стала ядовитой, и Дракон перешёл на лягушек. Здесь их больше всего, поэтому последнее время его легче всего встретить именно здесь. Но и лягушек становится всё меньше, и он стал нападать на людей.
— Сплошные натяжки, Малдер. во-первых, доктор Фарадей бывает здесь чаще любого местного, но ни разу…
Крик раздался с той стороны, куда ушёл доктор Фарадей. Только что за кустами мелькал свет его фонаря… Крик оборвался так же внезапно, как и возник. Рассуждать было некогда. Слава Богу, напарники давно уже понимали друг друга без лишних слов. На ходу доставая оружие, Скалли рванула напрямик через кусты в том направлении, где последний раз мелькнул свет. Длинноногий Малдер побежал левее, рассчитывая обойти место нападения со стороны озера. Если это действительно Большой Синий, то он наверняка попытается утащить добычу в озеро.
Чёрт, темно, хоть глаз выколи… И кусты в самом деле колючие, в этом Скалли пришлось убедиться. А главное — за их треском абсолютно ничего не слышно. Ничего не видно, ничего не слышно, как ловить подозреваемое чудовище прикажете? По запаху? Так это по части Малдера, он у нас Фокс. Ерунда какая-то в голову лезет… Скалли пошла медленнее, стараясь прислушиваться. По её расчётам она уже должна была быть на месте, но как тут сориентироваться? Попробуйте разглядеть пятна крови на ночном болоте… особенно если их там нет. Почему погас фонарь? Может, Фарадей заманивает их в ловушку? Уж очень он вовремя мимо проходил. Он это болото знает как свои пять пальцев. За любым стволом может прятаться. А из нас, городских жителей, Кожаных Чулков не получится. То ветка под водой хрустнет, то вода хлюпнет… ещё неизвестно, кто кого поймает.
Обоняние Фоксу действительно пригодилось. Но слишком поздно. Справа дохнуло гнилостным и тошнотворным. В кромешной тьме он разглядел только внушительную пасть — слишком близко, чтобы интересоваться подробностями .Малдер кинулся в первый попавшийся промежуток между кустами и, пробежав несколько метров, решил, что удалился на достаточное расстояние. Чтобы открыть огонь. Однако позиция для стрельбы была не самая удачная. Попал? Или нет? Чтоб его, огромная же туша, прёт себе и прёт.. Продолжая стрелять, он пятился от резво приближающегося животного. Пятился — это зря. «Как бы в самом деле не повторить судьбу Ахава», — совершенно не ко времени подумал Малдер, сгруппировавшись в падении на спину. По закону подлости, пришлось с размаху приложиться затылком об какой-то ствол. Каменного дерева, должно быть. Искры из глаз, тут уж н до монстров. Ага, а это уже не в ушах трещит, это выстрелы. Будем надеяться, у Скалли получится лучше…
Когда фейерверк в черепной коробке немного поутих, к Малдеру постепенно начала возвращаться способность воспринимать происходящее. Цветные пятна ещё мелькали перед глазами, но зато было тихо. Значит, всё кончилось. Оставалось понять, чем. Что-то мешало встать, давило на грудную клетку. И запах гнили, кажется, ощущался значительно сильнее, чем тогда, во время погони.
Малдер усилием воли постарался сфокусировать зрение. Слева стояла Скалли — в одной руке злополучная «летучая мышь», в другой «беретта» — стволом вниз. А сверху… Малдер, стиснув зубы, оторвал раскалывающийся от боли затылок от горизонтали и уставился на то, что всё это время прижимало его к земле. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы понять, где он мог видеть эту морду. Определённо знакомая морда…
— Ффу, крокодил… — вырвалось у него.
— Ты цел, Малдер? — Скалли опустилась рядом на корточки.
— Не знаю. Помоги, пожалуйста.
Вдвоём им кое-как удалось спихнуть тяжелённую сушу земноводного. Подняться на ноги оказалось ещё труднее — здоровенная шишка на затылке давала ни с чем не сравнимую возможность ощутить жизнь во всей её полноте…
Зато теперь Малдер мог сколько душе угодно разглядеть убитого монстра. В полный рост. Это был, несомненно, очень крупный, но вполне современный аллигатор. И никаких драконов…
— Что с доктором Фарадеем? — спохватился Малдер.
— Жить будет, — ответила Скалли. — Кажется, и кости целы. Потерял сознание от болевого шока, должно быть. Он там лежит, — Скалли махнула рукой, — я об него споткнулась…
Малдер сейчас только заметил, что на лбу напарницы красуется шишка не намного меньше его собственной.
— Пойдём, Малдер. Скоро шериф приедет. Надо попробовать доктора перенести поближе к машине, если кости действительно не пострадали, — в голосе Скалли не слышалось ничего, кроме бесконечной усталости. — Пойдём…
— Как он сюда попал? — Малдер не мог отвести взгляд от истекающего кровью животного.
— Какая разница? Есть любители — раздобудут где-нибудь детёныша хищного животного, умиляются, играют с ним… Тигрёнок в будке, крокодильчик в ванне… Потом крокодильчик вырос, и хозяин от греха подальше выпустил его.
— Ничего себе — от греха подальше!
— Малдер, — Скалли старалась говорить как можно мягче, — я понимаю, что ты чувствуешь. Но, в конце концов, мы своё дело сделали. Что с того, что монстр-людоед оказался не доисторическим чудовище, а банальным аллигатором? Больше он никого не убьёт.
— А переворот в теории эволюции откладывается на неопределённый срок, — горько усмехнулся Малдер. — Но ты права, Скалли. Пойдем, позаботимся о живых…
Скалли промолчала. Она не знала, что ещё сказать. Ахава, месяцами преследовавшегося таинственный фонтан на горизонте, а настигшего лишь обычного кашалота, смог бы утешить только новый фонтан…
При тусклом свете керосинового фонаря, старательно глядя под ноги, они пошли туда, где Скалли оставила лежащего без сознания доктора Фарадея. Они не оборачивались. Поэтому они не видели гибкого исполинского тела, скользнувшего по поверхности озера в двадцати метрах от озера — недалеко от крошечного островка, приютившего потерпевших кораблекрушение этой ночью…