Страница:
— Вы… сможете?
— Я попытаюсь, и у меня предчувствие, что добьюсь успеха.
— Если вы это сделаете… значит, мои молитвы будут услышаны.
— Но сначала вы должны помочь мне. Мне надо знать правду — всю правду! — мягко сказал лорд.
Он не выпускал ее руку, чувствуя, что его прикосновение к ее пальцам успокаивает девушку. Наконец она нашла в себе силы нерешительно начать свой рассказ:
— Я… я полагаю, вам известно, что между нами и кланом Гориция веками длилась вендетта?
— Да, я слышал об этом.
— Мы с Антонио обычно смеялись над этим. Это казалось таким старомодным!
Она едва сдержала слезу, прежде чем добавить:
— Но напрасно мы… смеялись… Возможно, именно наши насмешки по адресу Винченте возбудили у него желание… отомстить.
— Что же он сделал?
— Он шантажирует папу!
— Каким образом?
Последовало недолгое молчание. Флоренчия, видимо, искала слова, которые были бы понятны иностранцу:
— Вы знаете, что с момента вступления на престол короля Умберто появилось много людей, настроенных против правительства и самого короля?
— Я слышал об этом, — подтвердил лорд Миер.
— Ходят слухи, что не раз составлялись заговоры против него, в которых неизменно участвовал некий Орсини. Лорд Миер кивнул.
— Он могуществен, но принужден скрываться, так как те, кто поддерживает короля, полны решимости привлечь его к суду за разные преступления.
Лорд Миер напряженно слушал, припоминая то, что говорил граф Росберри по этому поводу.
— Теперь я знаю, — продолжала Флоренчия, — что Гориция действовали заодно с Орсини, но у нас нет доказательств. Они вели себя чрезвычайно умно и сумели скомпрометировать отца.
Лорд Миер придвинулся чуть ближе к ней, по-прежнему не отпуская руку девушки.
— Продолжайте, — мягко произнес он.
— Папа получил письмо от человека, с которым был давно знаком. В письме говорилось, что у того крупные неприятности. Он просил папу встретиться с ним поблизости от палаццо — в тайном месте, где их никто не увидит. Папе это показалось странным, но он никогда никому не отказывал в помощи, а тем более не мог отказать старому другу.
— Он пошел к месту встречи один? — уточнил лорд Миер.
— Да, это было особо оговорено в письме. Он прошел через сад на поляну в лесу — это очень уединенное место, — где этот человек ждал его.
— Ваш отец узнал его?
— Нет, это был не тот, кого он ожидал увидеть, но незнакомец сказал, что друг отца болен и не мог прийти сам, поэтому попросил передать папе письмо от него.
— Вашему отцу не показалось это странным?
— Нет, он сказал, что человек, с которым он встретился в лесу, выглядел честным и порядочным к его манера говорить была исполнена достоинства. Папа пообещал, что постарается всячески помочь старому другу, попавшему в беду. Ом пожал руку тому человеку и вернулся в палаццо с письмом.
— Это все?
— Нет… нет… за этим стоит нечто гораздо большее.
— Что же?
— Человек, с которым папа встретился в лесу, был Орсини!
— И что же?
— Вы, как и папа, конечно, не догадываетесь, что, пока они разговаривали, Винченте или кто-то из его сообщников фотографировал» папу рядом с человеком, которого разыскивают все те, на кого возложена обязанность охранять особу короля!
Лорд Миер выпрямился, не спуская глаз с Флоренчии. Он начинал понимать то, что прежде казалось столь загадочным.
Ему, конечно; было известно это изумительное изобретение — фотография. В Англии Пол Мартин уже снискал известность своими поистине фантастическими снимками.
Лорд Миер тоже приобрел аппарат Фолкона, но лишь теперь он впервые задумался над тем, каким страшным оружием может быть фотография в руках шантажистов.
— Когда через несколько дней Винченте встретился с папой и показал ему снимки, папа просто не мог поверить в то, что произошло! — продолжала Флоренчия тихим, надломленным голосом. — На одной фотографии папа пожимал руку Орсини, на другой — Орсини вручал ему письмо. Это выглядело так, будто он передает папе деньги. На других снимках было видно, что они ведут серьезный разговор.
Лорд хорошо понимал, что, если эти фотографии показать королю или тем, кто отвечает за его безопасность, князю будет трудно оправдаться.
— Ваш отец не знал, кто был тот человек, с которым он встречался в лесу?
— Нет, пока ему не сказал Винченте.
— Что произошло потом?
— Винченте потребовал от папы огромную сумму за молчание и обещание не показывать эти фотографии королю!
— Так вот почему ваш отец был вынужден продать Мадонну Ансидеи! — едва слышно произнес лорд Миер.
— Вы догадались, что это копия?!
— Да.
— Но ее копировал один из величайших современных художников, человек, которому… можно доверять.
Папа помог ему, когда тот был еще беден и с трудом пробивал себе дорогу.
— Согласен, копия великолепна, — подтвердил лорд Миер, — однако ей чего-то недостает.
— Чего же? — с любопытством спросила Флоренчия.
— Не могу в точности объяснить, но я особенно люблю Рафаэля, и на меня флюиды его работ действуют подобно тем, которые исходят от вас. Их я и не ощутил, рассматривая копию.
Он говорил совершенно спокойно, но Флоренчия потупила глаза, и краска залила ее бледное личико. Она была так очаровательна, что лорд с трудом сдерживал желание поцеловать ее. Однако он знал, что этого делать нельзя, и лишь сжал ее руки в своих со словами:
— Продолжайте. Я уверен, что Винченте не ограничился одним разом, он продолжает вымогать деньги снова и снова.
— Винченте требовал все больше и больше… Мы почти уверены, что часть этих средств… идет в пользу того движения, которое возглавляет Орсини… — Она остановилась и нерешительно добавила:
— ..Остальные он тратит на свои развлечения… которые, насколько я могу судить… очень дороги.
В ее глазах стояли слезы, но она заставила себя продолжать:
— Папа не осмелился продать еще какую-нибудь картину, кроме двух, поменьше размером и не таких знаменитых… Он боялся, что кто-нибудь узнает об этом. Если люди начнут задавать вопросы, вся история скоро выйдет наружу.
— Я понимаю, — с глубоким сочувствием произнес лорд Миер.
— Наконец пришел день, когда Винченте потребовал это колье. Он не знал, что мы уже продали его.
Слезы покатились по ее щекам, когда она проговорила:
— Продажа колье… состарила папу на десять лет. Оно принадлежало нашей семье с тех пор, как было изготовлено более полутора веков назад.
— Этих денег хватило, чтобы успокоить Винченте?
— Только на короткое время. Когда папа сказал, что у него ничего не осталось, тот засмеялся и ответил:
— Флоренчии исполнилось восемнадцать. Что может быть для нее лучше, чем выйти за меня замуж?
По выражению лица Флоренчии лорд Миер понял, каким ударом было для нее подобное предложение.
— Я не могла поверить, когда папа сказал мне об этом, — прошептала она. — Я ведь знаю, я вовсе не нужна Винченте как женщина. Это кульминация его мести роду Соджино.
Лорд Миер молчал, не зная, что сказать, дивясь извращенности мышления князя Винченте.
— В довершение ко всему, — снова заговорила Флоренчия, — Винченте потребовал, чтобы колье было частью приданого.
— А ваш отец не мог признаться, что уже продал его?
— Конечно, нет. Об этом никто не знал, кроме ювелира Джованни, нашего друга, который никогда нас не выдаст.
— Так вот почему ваш брат вынужден был вернуть колье столь оригинальным образом!
— Прошу вас, поймите: Антонио при обычных обстоятельствах никогда… не унизился бы… до такого бесчестья! Речь шла о спасении папы.
Она жалобно посмотрела на лорда Миера, страшась услышать из его уст осуждение поступку брата.
— Теперь я понимаю, — задумчиво ответил лорд Миер. — Но я должен поразмыслить, что могу сделать для спасения вас и, конечно, вашего отца.
— Вы думаете, что сможете? Действительно сможете? — спросила она.
В ее голосе звучала безудержная, мгновенно вспыхнувшая радость. Затем она добавила совсем другим тоном:
— Но… я прошу… слишком многого! Как может кто-либо спасти нас от них? В их руках фотографии — неопровержимое свидетельство, которое так легко неверно истолковать.
— Я подумаю обо всем этом, — постарался успокоить девушку лорд Миер. — Теперь скажите мне, Флоренчия, когда ваш отец в последний раз видел эти фотографии? — — Когда Винченте показал ему оттиски, и папа едва мог поверить, что это не сон!
— И, конечно, негативы хранятся в надежном месте?
— В очень надежном. Винченте уверил меня в этом не далее, как на прошлой неделе.
— Что в точности он сказал? — напряженно спросил лорд Миер.
Флоренчия смущенно отвернулась и очень тихо ответила:
— Я просила Винченте не принуждать меня к браку с ним, я говорила ему, что ненавижу его за то, что он сделал с моим отцом, и что мы не можем быть счастливы вместе.
Она слегка всхлипнула, воспоминание о недавнем унижении, видимо, было так живо в ее памяти, словно все это случилось вчера. Лорд Миер увидел, что по ее щекам покатились слезы.
— Вы получите колье, — сказала я. — Вы можете получить все, что есть в палаццо моего отца, если эти сокровища нужны вам, но не заставляйте меня выходить замуж за вас…
Ее голос прервался на последних словах. В комнате сгустилась тишина. Зная, что лорд Миер ждет продолжения, Флоренчия через несколько минут усилием воли заставила себя заговорить снова:
— На мгновение мне показалось, что он серьезно слушает меня, даже представилось, что он склонен согласиться. Потом он засмеялся! Боже, что это был за издевательский смех!
Лорд Миер сжал ее руки, желая успокоить:
— А дальше?
— Он сказал: «Вы всегда будете делать все, что я захочу, так как в сейфе моей спальни хранится бесспорное доказательство измены вашего отца родине и королю!»
С этими словами девушка высвободила руки и закрыла ими лицо. Не в силах совладать с собой, лорд Миер обнял ее и прижал к себе. Флоренчия горько заплакала у него на плече.
— Не плачьте, — успокаивал ее лорд. — Теперь я знаю, с чем предстоит сражаться, и я уверен, что сумею спасти вас.
На мгновение она затихла. Потом подняла лицо и взглянула ему в глаза.
Слезы еще не высохли на ее щеках и длинных темных ресницах.
— Вы… не хотите ли вы сказать, что собираетесь пробраться в палаццо Гориция? Нет… нет! Даже не думайте об этом!
— Почему?
— Это опасно, крайне опасно! У них гораздо больше слуг, чем у нас. Если Винченте обнаружит вас, он в-вас убьет…
— Я не боюсь.
— Но я… боюсь! Как могу я позволить вам… умереть ради нас?
— Ради вас, Флоренчия, — очень нежно ответил лорд Миер.
Он смотрел на нее, не отрывая глаз, и очень медленно и осторожно, как если бы это было предопределено с самого начала времен, его губы нашли ее губы.
Он почувствовал, как затрепетало тело девушки, а потом ощутил нежность ее губ, все еще дрожащих после недавно пролитых слез. Бурный восторг, подобного которому он не испытывал за всю свою жизнь, захлестнул его.
Это было не просто соприкосновение их губ. Потоки флюидов устремились навстречу друг другу и слились в единую волну. Его сердце коснулось ее сердца, его душа соединилась с ее душой.
Этот долгий поцелуй был священным и, казалось, вместил в себя целую жизнь.
В какой-то момент лорд Миер почувствовал податливость этого юного тела и крепче сжал девушку в своих объятиях. Его губы стали более требовательными, более настойчивыми.
Пламя охватило их обоих, и оно было так прекрасно, что лорд Миер понял: он наконец встретил то, что искал всю жизнь и уже отчаялся найти.
Ни одна его любовная связь, когда он был увлечен, порабощен или восхищен женщиной, с которой занимался любовью, не давала ему того упоения и блаженства, которое он пережил, целуя Флоренчию.
Он знал, что это ее первый поцелуй, и знал, потому что с легкостью читал ее мысли, что она испытывает сейчас. Ее чувства были так же чисты и прекрасны, как ее молитвы, как та красота, в окружении которой она жила и которая стала неотъемлемой частью ее самой.
Только когда они оторвались друг от друга и она спрятала лицо на его груди, лорд нежно сказал:
— Теперь ты знаешь, дорогая, почему я спасу тебя и почему ничто и никто не сможет встать у меня на пути и помешать мне жениться на тебе.
Она не ответила. Он знал, что она плачет, но это были слезы счастья и надежды.
Лорд Миер в полной мере сознавал, что, если их застанут вместе, это погубит репутацию Флоренчии. Он поцеловал ее еще раз, снова испытав такое ощущение, будто оба они вознеслись в небесные сферы и окунулись в лунный свет, и сказал:
— Я должен покинуть тебя, дорогая. Ложись спать, верь в меня и молись за меня.
— Я буду молиться за тебя непрестанно, — ответила Флоренчия. — И еще я благодарю Бога за то, что Он послал мне тебя.
— Не говори об этом никому, даже отцу или брату. Понимаешь?
— Я понимаю.
— Это будет тайной, нашей тайной! Она взглянула ему в глаза, и он тоже долго не отрывал от нее взгляда.
— Ты жила в моем сердце с тех пор, как я помню себя, — сказал лорд, — но я и помыслить не мог о том, что найду тебя не на картине, а в жизни.
— Но я здесь… я… живая.
— Я знаю и клянусь тебе, мое самое драгоценное сокровище, что скорее умру, чем позволю тебе выйти замуж за кого-нибудь, кроме меня, а тем более за этого дьявола, который терзает твоего отца!
Флоренчия слегка вскрикнула.
— А вдруг он… тебя ранит… или убьет?
— Я буду беречь себя ради тебя. Он еще раз нежно поцеловал ее, отчего им показалось, будто они парят в воздухе, оторвавшись от земли. Затем лорд Миер со вздохом поднялся.
— Спокойной ночи, моя драгоценная, моя прекрасная будущая жена!
Его проникновенный голос, любовь, которая светилась в его глазах, заставили девушку снова потянуться к нему губами, но лорд лишь взял ее руки, поцеловал одну за другой, потом повернул их, поцеловал ладони, страстно и настойчиво, и, сделав усилие над собой, направился к окну.
Прежде чем отодвинуть занавески, он обернулся еще раз. Флоренция смотрела ему вслед широко раскрытыми, полными тревоги глазами, стиснув руки, как если бы она уже молилась за него.
Он улыбнулся ей, занавески сомкнулись за его спиной, он перелез через перила балкона и стал медленно и осторожно спускаться на землю.
Хикс ждал там, где лорд Миер оставил его. Они поехали через лес, поначалу медленно, чтобы кто-нибудь не услышал удаляющегося топота копыт.
Выбравшись на открытое пространство, где луна ярко освещала дорогу, они пустили коней в галоп.
Только когда лошади были поставлены обратно в конюшню и Хикс помогал лорду Миеру раздеваться, они заговорили.
— Завтра вам надо будет посетить палаццо князя да Гориция, — сказал лорд. — Надеюсь, Хикс, вы будете действовать так же умно, как сегодня. Самое важное — выяснить, в какой комнате спит князь Винченте и как проще всего пробраться туда.
— Вам не следует слишком уж искушать судьбу, милорд, — заметил Хикс.
— Я вынужден это делать, но мне не обойтись без вашей верной службы, Хикс. Ваша задача — выведать как можно больше.
Самому лорду не представлялось возможным нанести визит семье ди Гориция, если только не… На мгновение он задумался. Действительно, сэр Юлиус на этот раз не мог помочь ему, поскольку неоднократно резко высказывался о клане Гориция. Но совсем другое дело, если приглашение лорду устроит графиня.
Хикс уже ушел, а лорд Миер лежал в постели, но не спал. Его мозг работал быстро и эффективно, как бывало всегда, когда он выполнял наиболее сложные миссии на континенте.
Лорд давно научился в полной мере ценить контакты с кем бы то ни было.
Когда-то в прошлом он услышал изречение, которое никогда не забывал, хотя не помнил, кому оно принадлежало: «Даже от самого маленького камушка, брошенного в воду, может пойти большая рябь».
Теперь, хотя графиня ничего не значила лично для него после его встречи с Флоренчией, она могла оказаться ему полезной.
Когда он наконец закрыл глаза, собираясь уснуть, в его уме уже сложился план, в котором все было рассчитано до мелочей.
Его соратники по прошлым кампаниям были бы удивлены, но он постарался на этот раз свести риск к минимуму. Не ради себя самого — ради Флоренчии.
Утром, спустившись к завтраку, накрытому на веранде рядом со столовой, лорд не увидел хозяина дома.
Даже в тех случаях, когда лорд Миер спал всего по три-четыре часа в сутки, он чувствовал себя свежим, бодрым и отдохнувшим.
За минувшие годы он приучил себя обходиться таким количеством сна, какое было возможно в данных обстоятельствах, и мог успешно работать даже по ночам. Но он знал, что не все обладали подобными качествами.
Поэтому не удивился, когда к нему подошел слуга и сказал:
— Сожалею, милорд, но сэр Юлиус провел ночь без сна и потому решил остаться в постели до ленча.
— Скажите сэру Юлиусу, — ответил Миер, — что я нахожу его решение разумным. Я должен съездить в город с визитом. Надеюсь, сэр Юлиус не будет возражать, если я воспользуюсь его каретой.
По дороге к дому графини Мацара лорд Миер остановился, чтобы купить большую корзину орхидей. Эти цветы казались ему подходящим подарком для нее.
В цветочном магазине его внимание привлекли необыкновенной красоты лилии. Они напомнили ему о Флоренчии. Ему очень хотелось послать их ей, но он знал, что этого делать не следует.
Лорд подумал, что еще настанет день, когда он окружит ее этими белыми цветами, которые так гармонировали с чистотой его любимой.
Корзину с орхидеями вынесли из магазина и поставили в карету, и лорд двинулся дальше, стараясь не думать о Флоренчии и сосредоточиться на графине.
Как он и ожидал, графиня была очень рада его приезду и, не заставляя себя ждать, стремительно вошла в зал, куда его провели слуги.
Она была очень соблазнительно одета, хотя этот наряд не соответствовал традиционному утреннему туалету.
— Я с таким нетерпением ждала новой встречи с вами, милорд, — сказала графиня, протягивая ему руку для поцелуя.
— Я бы посетил вас еще вчера, но сэр Юлиус увез меня осматривать палаццо Соджино. Графиня улыбнулась:
— Я не сомневалась, что он сделает это. Уверена, вам понравились картины.
— О да, они великолепны!
— После сокровищ Соджино мне, пожалуй, будет неловко демонстрировать вам свою маленькую коллекцию. — произнесла графиня с некоторой долей притворной скромности.
— Что вы, я с нетерпением жду, когда смогу ее увидеть, — галантно отвечал лорд. Помолчав, он добавил:
— Любопытно было бы взглянуть и на собрание семьи Гориция.
— Их картины ничто по сравнению с теми, что принадлежат Соджино! — откликнулась графиня.
— — Я слышал об этом, но граф Росберри — он, возможно, вы знаете, занимает пост секретаря министерства иностранных дел, — неоднократно говорил мне, что Гориция владеют двумя выдающимися картинами, и мне хотелось бы непременно увидеть их, пока я во Флоренции.
Лорд говорил наугад, но графиня ответила:
— Вы, очевидно, имеете в виду работы Леонардо да Винчи и Энгра. Да, думаю, это действительно выдающиеся произведения!
— Я был бы счастлив посмотреть их вместе с вами, — сказал лорд Миер.
Его манера говорить льстила графине, и она легко попалась в расставленную ловушку.
— Мы можем поехать вместе после ленча.
— Не могу представить себе ничего более восхитительного, — ответил лорд Миер.
Чтобы помешать графине немедленно повести его в ее собственную галерею, пришлось сослаться на неотложное дело в британском посольстве. Эта экскурсия непременно должна была завершиться в личных покоях хозяйки дома, а это противоречило и желаниям, и планам лорда.
Он пообещал вернуться как можно скорее и предоставил ей возможность заниматься приготовлениями ко второй половине дня. В частности, послать слугу к князю Гориция с сообщением, что она и лорд Миер прибудут в его палаццо примерно в половине второго. Предпочитая не лгать графине без надобности, лорд действительно сразу же поехал в британское посольство, чтобы засвидетельствовать свое почтение послу, что, впрочем, не заняло у него особенно много времени.
На обратном пути он остановил карету на Понте-Веккью, где располагались ювелирные мастерские, самая знаменитая из которых принадлежала Джованни. Лорд знал этого старого ювелира еще по прошлому посещению Флоренции. Сейчас, появившись в его маленькой частной конторе, он пожал руку владельцу и сел на предложенный стул.
— Могу ли я чем-нибудь служить, милорд? — спросил Джованни.
Лорд Миер сказал, что ищет подходящий подарок для своей сестры, и осмотрел несколько изысканных экземпляров кораллов, отделанных алмазами.
После некоторых размышлений он остановил свой выбор на серьгах и кольце, которые прелестно гармонировали друг с другом, Он заказал к ним еще колье, надеясь, что это будет подарок для Флоренчии, когда он получит право осыпать ее подарками.
Лишь когда Джованни приступил к оформлению счета, а один из его помощников упаковывал серьги и кольцо, лорд Миер как бы невзначай заметил:
— Я слышал, вы занимаетесь небольшой починкой знаменитого колье, принадлежащего Соджино. Мне не раз говорили, что это самое бесподобное ювелирное изделие во всей Европе.
— Вы правы, милорд, — ответил Джованни. — Сказать по правде, мне доставляет радость просто смотреть на него, не говоря уж о работе с ним!
Джованни слегка вздохнул. Потом заговорил снова:
— Я полагаю, это князь Антонио поведал вам, что привез его мне вчера поздно вечером. Он и не подозревал, как рад я был увидеть это колье!
— Почему, собственно?
— Потому, милорд, что во Флоренции ходили слухи, будто колье покинуло наш город. А вы знаете, как ревностно Флоренция оберегает свои сокровища. Коллекционеры уже наводили справки, основываясь на злобных толках, что князь Соджино якобы распродает картины. Конечно, я-то не верил, но вы же знаете, какие порой ходят слухи и как их раздувают.
— Разумеется, — ответил лорд Миер. — Иногда люди готовы распускать слухи без всякого повода.
— Так вот, я готов заявить любому, кто меня об этом спросит, что колье здесь, такое же прекрасное, каким было всегда!
— Уверен, вы всем будете говорить правду, — сказал лорд Миер. — Я питаю глубокое уважение к князю ди Соджино, и мне бы не понравилось, если бы я узнал, что на него клевещут.
— Вы правы, милорд, — отвечал Джованни. — Он благородный человек, но, как у всех аристократов, у него есть враги.
Невозможно было усомниться в том, кого имеет в виду старый ювелир, но лорд Миер сделал вид, что удивлен:
— Неужто старомодные, нелепые вендетты прошлого века длятся по сей день?
— Боюсь, что да, — ответил Джованни. — Ходит слух, хотя я не могу в него поверить, что княжна Флоренчия ди Соджино выйдет замуж за князя Винченте ди Гориция.
— Право, не верится! Из всего, что я слышал, у меня сложилось впечатление, что этот молодой человек мало подходит княжне.
— Он негодяй, милорд! Настоящий негодяй! Если бы вы знали, что он творит почти каждую ночь в злачных местах города, вы пришли бы в ужас.
Старик говорил с таким отвращением, что лорд Миер не усомнился, что слухи о бесчинствах, творимых князем Винченте, не были преувеличением.
— Разве нельзя как-то помешать ему? — спросил лорд, — Ведь совершенно ясно, что его жертвы и их родители должны ненавидеть его!
— Они бы убили его, милорд, если бы у них была возможность. — Понизив голос, Джованни добавил:
— Насколько я знаю, один человек, оскорбленный поведением князя по отношению к его дочери, пробовал напасть на него. Но телохранитель князя — ночью при нем всегда находится телохранитель — убил этого человека!
— Жаль! — лаконично заметил лорд Миер. Он поднялся с кресла. Все, что он хотел, он узнал. Пакет для него был готов, и он попрощался с Джованни.
Выйдя от ювелира, лорд сел в карету и отправился на виллу. После ленча его ждала встреча с графиней. Лорд заранее знал, что в ее темных глазах он прочтет призыв еще более настойчивый, чем в тот вечер, когда он только познакомился с ней.
Глава 5
— Я попытаюсь, и у меня предчувствие, что добьюсь успеха.
— Если вы это сделаете… значит, мои молитвы будут услышаны.
— Но сначала вы должны помочь мне. Мне надо знать правду — всю правду! — мягко сказал лорд.
Он не выпускал ее руку, чувствуя, что его прикосновение к ее пальцам успокаивает девушку. Наконец она нашла в себе силы нерешительно начать свой рассказ:
— Я… я полагаю, вам известно, что между нами и кланом Гориция веками длилась вендетта?
— Да, я слышал об этом.
— Мы с Антонио обычно смеялись над этим. Это казалось таким старомодным!
Она едва сдержала слезу, прежде чем добавить:
— Но напрасно мы… смеялись… Возможно, именно наши насмешки по адресу Винченте возбудили у него желание… отомстить.
— Что же он сделал?
— Он шантажирует папу!
— Каким образом?
Последовало недолгое молчание. Флоренчия, видимо, искала слова, которые были бы понятны иностранцу:
— Вы знаете, что с момента вступления на престол короля Умберто появилось много людей, настроенных против правительства и самого короля?
— Я слышал об этом, — подтвердил лорд Миер.
— Ходят слухи, что не раз составлялись заговоры против него, в которых неизменно участвовал некий Орсини. Лорд Миер кивнул.
— Он могуществен, но принужден скрываться, так как те, кто поддерживает короля, полны решимости привлечь его к суду за разные преступления.
Лорд Миер напряженно слушал, припоминая то, что говорил граф Росберри по этому поводу.
— Теперь я знаю, — продолжала Флоренчия, — что Гориция действовали заодно с Орсини, но у нас нет доказательств. Они вели себя чрезвычайно умно и сумели скомпрометировать отца.
Лорд Миер придвинулся чуть ближе к ней, по-прежнему не отпуская руку девушки.
— Продолжайте, — мягко произнес он.
— Папа получил письмо от человека, с которым был давно знаком. В письме говорилось, что у того крупные неприятности. Он просил папу встретиться с ним поблизости от палаццо — в тайном месте, где их никто не увидит. Папе это показалось странным, но он никогда никому не отказывал в помощи, а тем более не мог отказать старому другу.
— Он пошел к месту встречи один? — уточнил лорд Миер.
— Да, это было особо оговорено в письме. Он прошел через сад на поляну в лесу — это очень уединенное место, — где этот человек ждал его.
— Ваш отец узнал его?
— Нет, это был не тот, кого он ожидал увидеть, но незнакомец сказал, что друг отца болен и не мог прийти сам, поэтому попросил передать папе письмо от него.
— Вашему отцу не показалось это странным?
— Нет, он сказал, что человек, с которым он встретился в лесу, выглядел честным и порядочным к его манера говорить была исполнена достоинства. Папа пообещал, что постарается всячески помочь старому другу, попавшему в беду. Ом пожал руку тому человеку и вернулся в палаццо с письмом.
— Это все?
— Нет… нет… за этим стоит нечто гораздо большее.
— Что же?
— Человек, с которым папа встретился в лесу, был Орсини!
— И что же?
— Вы, как и папа, конечно, не догадываетесь, что, пока они разговаривали, Винченте или кто-то из его сообщников фотографировал» папу рядом с человеком, которого разыскивают все те, на кого возложена обязанность охранять особу короля!
Лорд Миер выпрямился, не спуская глаз с Флоренчии. Он начинал понимать то, что прежде казалось столь загадочным.
Ему, конечно; было известно это изумительное изобретение — фотография. В Англии Пол Мартин уже снискал известность своими поистине фантастическими снимками.
Лорд Миер тоже приобрел аппарат Фолкона, но лишь теперь он впервые задумался над тем, каким страшным оружием может быть фотография в руках шантажистов.
— Когда через несколько дней Винченте встретился с папой и показал ему снимки, папа просто не мог поверить в то, что произошло! — продолжала Флоренчия тихим, надломленным голосом. — На одной фотографии папа пожимал руку Орсини, на другой — Орсини вручал ему письмо. Это выглядело так, будто он передает папе деньги. На других снимках было видно, что они ведут серьезный разговор.
Лорд хорошо понимал, что, если эти фотографии показать королю или тем, кто отвечает за его безопасность, князю будет трудно оправдаться.
— Ваш отец не знал, кто был тот человек, с которым он встречался в лесу?
— Нет, пока ему не сказал Винченте.
— Что произошло потом?
— Винченте потребовал от папы огромную сумму за молчание и обещание не показывать эти фотографии королю!
— Так вот почему ваш отец был вынужден продать Мадонну Ансидеи! — едва слышно произнес лорд Миер.
— Вы догадались, что это копия?!
— Да.
— Но ее копировал один из величайших современных художников, человек, которому… можно доверять.
Папа помог ему, когда тот был еще беден и с трудом пробивал себе дорогу.
— Согласен, копия великолепна, — подтвердил лорд Миер, — однако ей чего-то недостает.
— Чего же? — с любопытством спросила Флоренчия.
— Не могу в точности объяснить, но я особенно люблю Рафаэля, и на меня флюиды его работ действуют подобно тем, которые исходят от вас. Их я и не ощутил, рассматривая копию.
Он говорил совершенно спокойно, но Флоренчия потупила глаза, и краска залила ее бледное личико. Она была так очаровательна, что лорд с трудом сдерживал желание поцеловать ее. Однако он знал, что этого делать нельзя, и лишь сжал ее руки в своих со словами:
— Продолжайте. Я уверен, что Винченте не ограничился одним разом, он продолжает вымогать деньги снова и снова.
— Винченте требовал все больше и больше… Мы почти уверены, что часть этих средств… идет в пользу того движения, которое возглавляет Орсини… — Она остановилась и нерешительно добавила:
— ..Остальные он тратит на свои развлечения… которые, насколько я могу судить… очень дороги.
В ее глазах стояли слезы, но она заставила себя продолжать:
— Папа не осмелился продать еще какую-нибудь картину, кроме двух, поменьше размером и не таких знаменитых… Он боялся, что кто-нибудь узнает об этом. Если люди начнут задавать вопросы, вся история скоро выйдет наружу.
— Я понимаю, — с глубоким сочувствием произнес лорд Миер.
— Наконец пришел день, когда Винченте потребовал это колье. Он не знал, что мы уже продали его.
Слезы покатились по ее щекам, когда она проговорила:
— Продажа колье… состарила папу на десять лет. Оно принадлежало нашей семье с тех пор, как было изготовлено более полутора веков назад.
— Этих денег хватило, чтобы успокоить Винченте?
— Только на короткое время. Когда папа сказал, что у него ничего не осталось, тот засмеялся и ответил:
— Флоренчии исполнилось восемнадцать. Что может быть для нее лучше, чем выйти за меня замуж?
По выражению лица Флоренчии лорд Миер понял, каким ударом было для нее подобное предложение.
— Я не могла поверить, когда папа сказал мне об этом, — прошептала она. — Я ведь знаю, я вовсе не нужна Винченте как женщина. Это кульминация его мести роду Соджино.
Лорд Миер молчал, не зная, что сказать, дивясь извращенности мышления князя Винченте.
— В довершение ко всему, — снова заговорила Флоренчия, — Винченте потребовал, чтобы колье было частью приданого.
— А ваш отец не мог признаться, что уже продал его?
— Конечно, нет. Об этом никто не знал, кроме ювелира Джованни, нашего друга, который никогда нас не выдаст.
— Так вот почему ваш брат вынужден был вернуть колье столь оригинальным образом!
— Прошу вас, поймите: Антонио при обычных обстоятельствах никогда… не унизился бы… до такого бесчестья! Речь шла о спасении папы.
Она жалобно посмотрела на лорда Миера, страшась услышать из его уст осуждение поступку брата.
— Теперь я понимаю, — задумчиво ответил лорд Миер. — Но я должен поразмыслить, что могу сделать для спасения вас и, конечно, вашего отца.
— Вы думаете, что сможете? Действительно сможете? — спросила она.
В ее голосе звучала безудержная, мгновенно вспыхнувшая радость. Затем она добавила совсем другим тоном:
— Но… я прошу… слишком многого! Как может кто-либо спасти нас от них? В их руках фотографии — неопровержимое свидетельство, которое так легко неверно истолковать.
— Я подумаю обо всем этом, — постарался успокоить девушку лорд Миер. — Теперь скажите мне, Флоренчия, когда ваш отец в последний раз видел эти фотографии? — — Когда Винченте показал ему оттиски, и папа едва мог поверить, что это не сон!
— И, конечно, негативы хранятся в надежном месте?
— В очень надежном. Винченте уверил меня в этом не далее, как на прошлой неделе.
— Что в точности он сказал? — напряженно спросил лорд Миер.
Флоренчия смущенно отвернулась и очень тихо ответила:
— Я просила Винченте не принуждать меня к браку с ним, я говорила ему, что ненавижу его за то, что он сделал с моим отцом, и что мы не можем быть счастливы вместе.
Она слегка всхлипнула, воспоминание о недавнем унижении, видимо, было так живо в ее памяти, словно все это случилось вчера. Лорд Миер увидел, что по ее щекам покатились слезы.
— Вы получите колье, — сказала я. — Вы можете получить все, что есть в палаццо моего отца, если эти сокровища нужны вам, но не заставляйте меня выходить замуж за вас…
Ее голос прервался на последних словах. В комнате сгустилась тишина. Зная, что лорд Миер ждет продолжения, Флоренчия через несколько минут усилием воли заставила себя заговорить снова:
— На мгновение мне показалось, что он серьезно слушает меня, даже представилось, что он склонен согласиться. Потом он засмеялся! Боже, что это был за издевательский смех!
Лорд Миер сжал ее руки, желая успокоить:
— А дальше?
— Он сказал: «Вы всегда будете делать все, что я захочу, так как в сейфе моей спальни хранится бесспорное доказательство измены вашего отца родине и королю!»
С этими словами девушка высвободила руки и закрыла ими лицо. Не в силах совладать с собой, лорд Миер обнял ее и прижал к себе. Флоренчия горько заплакала у него на плече.
— Не плачьте, — успокаивал ее лорд. — Теперь я знаю, с чем предстоит сражаться, и я уверен, что сумею спасти вас.
На мгновение она затихла. Потом подняла лицо и взглянула ему в глаза.
Слезы еще не высохли на ее щеках и длинных темных ресницах.
— Вы… не хотите ли вы сказать, что собираетесь пробраться в палаццо Гориция? Нет… нет! Даже не думайте об этом!
— Почему?
— Это опасно, крайне опасно! У них гораздо больше слуг, чем у нас. Если Винченте обнаружит вас, он в-вас убьет…
— Я не боюсь.
— Но я… боюсь! Как могу я позволить вам… умереть ради нас?
— Ради вас, Флоренчия, — очень нежно ответил лорд Миер.
Он смотрел на нее, не отрывая глаз, и очень медленно и осторожно, как если бы это было предопределено с самого начала времен, его губы нашли ее губы.
Он почувствовал, как затрепетало тело девушки, а потом ощутил нежность ее губ, все еще дрожащих после недавно пролитых слез. Бурный восторг, подобного которому он не испытывал за всю свою жизнь, захлестнул его.
Это было не просто соприкосновение их губ. Потоки флюидов устремились навстречу друг другу и слились в единую волну. Его сердце коснулось ее сердца, его душа соединилась с ее душой.
Этот долгий поцелуй был священным и, казалось, вместил в себя целую жизнь.
В какой-то момент лорд Миер почувствовал податливость этого юного тела и крепче сжал девушку в своих объятиях. Его губы стали более требовательными, более настойчивыми.
Пламя охватило их обоих, и оно было так прекрасно, что лорд Миер понял: он наконец встретил то, что искал всю жизнь и уже отчаялся найти.
Ни одна его любовная связь, когда он был увлечен, порабощен или восхищен женщиной, с которой занимался любовью, не давала ему того упоения и блаженства, которое он пережил, целуя Флоренчию.
Он знал, что это ее первый поцелуй, и знал, потому что с легкостью читал ее мысли, что она испытывает сейчас. Ее чувства были так же чисты и прекрасны, как ее молитвы, как та красота, в окружении которой она жила и которая стала неотъемлемой частью ее самой.
Только когда они оторвались друг от друга и она спрятала лицо на его груди, лорд нежно сказал:
— Теперь ты знаешь, дорогая, почему я спасу тебя и почему ничто и никто не сможет встать у меня на пути и помешать мне жениться на тебе.
Она не ответила. Он знал, что она плачет, но это были слезы счастья и надежды.
Лорд Миер в полной мере сознавал, что, если их застанут вместе, это погубит репутацию Флоренчии. Он поцеловал ее еще раз, снова испытав такое ощущение, будто оба они вознеслись в небесные сферы и окунулись в лунный свет, и сказал:
— Я должен покинуть тебя, дорогая. Ложись спать, верь в меня и молись за меня.
— Я буду молиться за тебя непрестанно, — ответила Флоренчия. — И еще я благодарю Бога за то, что Он послал мне тебя.
— Не говори об этом никому, даже отцу или брату. Понимаешь?
— Я понимаю.
— Это будет тайной, нашей тайной! Она взглянула ему в глаза, и он тоже долго не отрывал от нее взгляда.
— Ты жила в моем сердце с тех пор, как я помню себя, — сказал лорд, — но я и помыслить не мог о том, что найду тебя не на картине, а в жизни.
— Но я здесь… я… живая.
— Я знаю и клянусь тебе, мое самое драгоценное сокровище, что скорее умру, чем позволю тебе выйти замуж за кого-нибудь, кроме меня, а тем более за этого дьявола, который терзает твоего отца!
Флоренчия слегка вскрикнула.
— А вдруг он… тебя ранит… или убьет?
— Я буду беречь себя ради тебя. Он еще раз нежно поцеловал ее, отчего им показалось, будто они парят в воздухе, оторвавшись от земли. Затем лорд Миер со вздохом поднялся.
— Спокойной ночи, моя драгоценная, моя прекрасная будущая жена!
Его проникновенный голос, любовь, которая светилась в его глазах, заставили девушку снова потянуться к нему губами, но лорд лишь взял ее руки, поцеловал одну за другой, потом повернул их, поцеловал ладони, страстно и настойчиво, и, сделав усилие над собой, направился к окну.
Прежде чем отодвинуть занавески, он обернулся еще раз. Флоренция смотрела ему вслед широко раскрытыми, полными тревоги глазами, стиснув руки, как если бы она уже молилась за него.
Он улыбнулся ей, занавески сомкнулись за его спиной, он перелез через перила балкона и стал медленно и осторожно спускаться на землю.
Хикс ждал там, где лорд Миер оставил его. Они поехали через лес, поначалу медленно, чтобы кто-нибудь не услышал удаляющегося топота копыт.
Выбравшись на открытое пространство, где луна ярко освещала дорогу, они пустили коней в галоп.
Только когда лошади были поставлены обратно в конюшню и Хикс помогал лорду Миеру раздеваться, они заговорили.
— Завтра вам надо будет посетить палаццо князя да Гориция, — сказал лорд. — Надеюсь, Хикс, вы будете действовать так же умно, как сегодня. Самое важное — выяснить, в какой комнате спит князь Винченте и как проще всего пробраться туда.
— Вам не следует слишком уж искушать судьбу, милорд, — заметил Хикс.
— Я вынужден это делать, но мне не обойтись без вашей верной службы, Хикс. Ваша задача — выведать как можно больше.
Самому лорду не представлялось возможным нанести визит семье ди Гориция, если только не… На мгновение он задумался. Действительно, сэр Юлиус на этот раз не мог помочь ему, поскольку неоднократно резко высказывался о клане Гориция. Но совсем другое дело, если приглашение лорду устроит графиня.
Хикс уже ушел, а лорд Миер лежал в постели, но не спал. Его мозг работал быстро и эффективно, как бывало всегда, когда он выполнял наиболее сложные миссии на континенте.
Лорд давно научился в полной мере ценить контакты с кем бы то ни было.
Когда-то в прошлом он услышал изречение, которое никогда не забывал, хотя не помнил, кому оно принадлежало: «Даже от самого маленького камушка, брошенного в воду, может пойти большая рябь».
Теперь, хотя графиня ничего не значила лично для него после его встречи с Флоренчией, она могла оказаться ему полезной.
Когда он наконец закрыл глаза, собираясь уснуть, в его уме уже сложился план, в котором все было рассчитано до мелочей.
Его соратники по прошлым кампаниям были бы удивлены, но он постарался на этот раз свести риск к минимуму. Не ради себя самого — ради Флоренчии.
Утром, спустившись к завтраку, накрытому на веранде рядом со столовой, лорд не увидел хозяина дома.
Даже в тех случаях, когда лорд Миер спал всего по три-четыре часа в сутки, он чувствовал себя свежим, бодрым и отдохнувшим.
За минувшие годы он приучил себя обходиться таким количеством сна, какое было возможно в данных обстоятельствах, и мог успешно работать даже по ночам. Но он знал, что не все обладали подобными качествами.
Поэтому не удивился, когда к нему подошел слуга и сказал:
— Сожалею, милорд, но сэр Юлиус провел ночь без сна и потому решил остаться в постели до ленча.
— Скажите сэру Юлиусу, — ответил Миер, — что я нахожу его решение разумным. Я должен съездить в город с визитом. Надеюсь, сэр Юлиус не будет возражать, если я воспользуюсь его каретой.
По дороге к дому графини Мацара лорд Миер остановился, чтобы купить большую корзину орхидей. Эти цветы казались ему подходящим подарком для нее.
В цветочном магазине его внимание привлекли необыкновенной красоты лилии. Они напомнили ему о Флоренчии. Ему очень хотелось послать их ей, но он знал, что этого делать не следует.
Лорд подумал, что еще настанет день, когда он окружит ее этими белыми цветами, которые так гармонировали с чистотой его любимой.
Корзину с орхидеями вынесли из магазина и поставили в карету, и лорд двинулся дальше, стараясь не думать о Флоренчии и сосредоточиться на графине.
Как он и ожидал, графиня была очень рада его приезду и, не заставляя себя ждать, стремительно вошла в зал, куда его провели слуги.
Она была очень соблазнительно одета, хотя этот наряд не соответствовал традиционному утреннему туалету.
— Я с таким нетерпением ждала новой встречи с вами, милорд, — сказала графиня, протягивая ему руку для поцелуя.
— Я бы посетил вас еще вчера, но сэр Юлиус увез меня осматривать палаццо Соджино. Графиня улыбнулась:
— Я не сомневалась, что он сделает это. Уверена, вам понравились картины.
— О да, они великолепны!
— После сокровищ Соджино мне, пожалуй, будет неловко демонстрировать вам свою маленькую коллекцию. — произнесла графиня с некоторой долей притворной скромности.
— Что вы, я с нетерпением жду, когда смогу ее увидеть, — галантно отвечал лорд. Помолчав, он добавил:
— Любопытно было бы взглянуть и на собрание семьи Гориция.
— Их картины ничто по сравнению с теми, что принадлежат Соджино! — откликнулась графиня.
— — Я слышал об этом, но граф Росберри — он, возможно, вы знаете, занимает пост секретаря министерства иностранных дел, — неоднократно говорил мне, что Гориция владеют двумя выдающимися картинами, и мне хотелось бы непременно увидеть их, пока я во Флоренции.
Лорд говорил наугад, но графиня ответила:
— Вы, очевидно, имеете в виду работы Леонардо да Винчи и Энгра. Да, думаю, это действительно выдающиеся произведения!
— Я был бы счастлив посмотреть их вместе с вами, — сказал лорд Миер.
Его манера говорить льстила графине, и она легко попалась в расставленную ловушку.
— Мы можем поехать вместе после ленча.
— Не могу представить себе ничего более восхитительного, — ответил лорд Миер.
Чтобы помешать графине немедленно повести его в ее собственную галерею, пришлось сослаться на неотложное дело в британском посольстве. Эта экскурсия непременно должна была завершиться в личных покоях хозяйки дома, а это противоречило и желаниям, и планам лорда.
Он пообещал вернуться как можно скорее и предоставил ей возможность заниматься приготовлениями ко второй половине дня. В частности, послать слугу к князю Гориция с сообщением, что она и лорд Миер прибудут в его палаццо примерно в половине второго. Предпочитая не лгать графине без надобности, лорд действительно сразу же поехал в британское посольство, чтобы засвидетельствовать свое почтение послу, что, впрочем, не заняло у него особенно много времени.
На обратном пути он остановил карету на Понте-Веккью, где располагались ювелирные мастерские, самая знаменитая из которых принадлежала Джованни. Лорд знал этого старого ювелира еще по прошлому посещению Флоренции. Сейчас, появившись в его маленькой частной конторе, он пожал руку владельцу и сел на предложенный стул.
— Могу ли я чем-нибудь служить, милорд? — спросил Джованни.
Лорд Миер сказал, что ищет подходящий подарок для своей сестры, и осмотрел несколько изысканных экземпляров кораллов, отделанных алмазами.
После некоторых размышлений он остановил свой выбор на серьгах и кольце, которые прелестно гармонировали друг с другом, Он заказал к ним еще колье, надеясь, что это будет подарок для Флоренчии, когда он получит право осыпать ее подарками.
Лишь когда Джованни приступил к оформлению счета, а один из его помощников упаковывал серьги и кольцо, лорд Миер как бы невзначай заметил:
— Я слышал, вы занимаетесь небольшой починкой знаменитого колье, принадлежащего Соджино. Мне не раз говорили, что это самое бесподобное ювелирное изделие во всей Европе.
— Вы правы, милорд, — ответил Джованни. — Сказать по правде, мне доставляет радость просто смотреть на него, не говоря уж о работе с ним!
Джованни слегка вздохнул. Потом заговорил снова:
— Я полагаю, это князь Антонио поведал вам, что привез его мне вчера поздно вечером. Он и не подозревал, как рад я был увидеть это колье!
— Почему, собственно?
— Потому, милорд, что во Флоренции ходили слухи, будто колье покинуло наш город. А вы знаете, как ревностно Флоренция оберегает свои сокровища. Коллекционеры уже наводили справки, основываясь на злобных толках, что князь Соджино якобы распродает картины. Конечно, я-то не верил, но вы же знаете, какие порой ходят слухи и как их раздувают.
— Разумеется, — ответил лорд Миер. — Иногда люди готовы распускать слухи без всякого повода.
— Так вот, я готов заявить любому, кто меня об этом спросит, что колье здесь, такое же прекрасное, каким было всегда!
— Уверен, вы всем будете говорить правду, — сказал лорд Миер. — Я питаю глубокое уважение к князю ди Соджино, и мне бы не понравилось, если бы я узнал, что на него клевещут.
— Вы правы, милорд, — отвечал Джованни. — Он благородный человек, но, как у всех аристократов, у него есть враги.
Невозможно было усомниться в том, кого имеет в виду старый ювелир, но лорд Миер сделал вид, что удивлен:
— Неужто старомодные, нелепые вендетты прошлого века длятся по сей день?
— Боюсь, что да, — ответил Джованни. — Ходит слух, хотя я не могу в него поверить, что княжна Флоренчия ди Соджино выйдет замуж за князя Винченте ди Гориция.
— Право, не верится! Из всего, что я слышал, у меня сложилось впечатление, что этот молодой человек мало подходит княжне.
— Он негодяй, милорд! Настоящий негодяй! Если бы вы знали, что он творит почти каждую ночь в злачных местах города, вы пришли бы в ужас.
Старик говорил с таким отвращением, что лорд Миер не усомнился, что слухи о бесчинствах, творимых князем Винченте, не были преувеличением.
— Разве нельзя как-то помешать ему? — спросил лорд, — Ведь совершенно ясно, что его жертвы и их родители должны ненавидеть его!
— Они бы убили его, милорд, если бы у них была возможность. — Понизив голос, Джованни добавил:
— Насколько я знаю, один человек, оскорбленный поведением князя по отношению к его дочери, пробовал напасть на него. Но телохранитель князя — ночью при нем всегда находится телохранитель — убил этого человека!
— Жаль! — лаконично заметил лорд Миер. Он поднялся с кресла. Все, что он хотел, он узнал. Пакет для него был готов, и он попрощался с Джованни.
Выйдя от ювелира, лорд сел в карету и отправился на виллу. После ленча его ждала встреча с графиней. Лорд заранее знал, что в ее темных глазах он прочтет призыв еще более настойчивый, чем в тот вечер, когда он только познакомился с ней.
Глава 5
Во время поездки в открытом экипаже графини к палаццо Гориция лорд Миер не мог не признать, что она чрезвычайно обаятельная женщина.
Если бы он не влюбился столь безоглядно и серьезно во Флоренчию, общение с графиней, бесспорно, украсило бы его пребывание во Флоренции.
Знающая жизнь, остроумная, склонная тонко позлословить по адресу своих знакомых, графиня могла бы составить весьма приятную компанию, тем более что она недвусмысленно давала лорду понять, что находит его очень привлекательным.
Они оживленно беседовали, проезжая по залитому солнцем городу, и он хорошо понимал тонкие намеки, которые таились за словами графини, а ее глаза говорили порой гораздо больше, чем губы.
Палаццо Гориция показался лорду Миеру более тяжеловесным, лишенным изящества линий, столь свойственного всему, что было связано с семейством Соджино.
Высокая стена окружала сад, и лорд подумал, что перелезать через нее ночью — задача не из простых.
Однако не в его обычае было признавать себя побежденным. Мозг лорда Миера работал как хорошо отлаженный механизм. Он подмечал и запоминал каждую мелочь в устройстве здания, пока их вели по лестнице из главного холла в гостиную на втором этаже.
Если бы он не влюбился столь безоглядно и серьезно во Флоренчию, общение с графиней, бесспорно, украсило бы его пребывание во Флоренции.
Знающая жизнь, остроумная, склонная тонко позлословить по адресу своих знакомых, графиня могла бы составить весьма приятную компанию, тем более что она недвусмысленно давала лорду понять, что находит его очень привлекательным.
Они оживленно беседовали, проезжая по залитому солнцем городу, и он хорошо понимал тонкие намеки, которые таились за словами графини, а ее глаза говорили порой гораздо больше, чем губы.
Палаццо Гориция показался лорду Миеру более тяжеловесным, лишенным изящества линий, столь свойственного всему, что было связано с семейством Соджино.
Высокая стена окружала сад, и лорд подумал, что перелезать через нее ночью — задача не из простых.
Однако не в его обычае было признавать себя побежденным. Мозг лорда Миера работал как хорошо отлаженный механизм. Он подмечал и запоминал каждую мелочь в устройстве здания, пока их вели по лестнице из главного холла в гостиную на втором этаже.