Картленд Барбара. Деньги, магия и свадьба

   При упоминании о герцоге ее голос дрогнул, но отец ничего не заметил.
   — Возможно, ты и права, — отозвался полковник. — Ты, как твоя мать, всегда беспокоишься о чувствах других людей. Что ж, надень свой жемчуг, а остальные украшения мы возьмем с собой просто на всякий случай.
   — Да, конечно, — послушно согласилась Олетта. Чтобы доставить отцу удовольствие, она осмотрела все платья, которые он купил. Шляпки показались ей чересчур вычурными; раньше она таких не носила. Та, в которой ей предстояло ехать, была отделана страусовыми перьями, другая, охотничья, — павлиньими. По словам отца, это был последний крик парижской моды.
   — Я так и знала, — сказала Марта, верная своей привычке во всем находить недостатки. — Ваш отец не подумал о тех мелочах, которые вам понадобятся, но я купила несколько пар перчаток, вечерних туфелек и еще ботики для охоты.
   — Я не сомневалась, Марта, что ты обо всем позаботишься, — улыбнулась Олетта. — Только не упоминай при отце, что ты была в Лондоне. Он огорчится, узнав, что забыл что-то важное.
   Они выехали рано утром и добрались до Лондона с обычным комфортом, который обеспечил им мистер Аллен. Впрочем, это было ничто по сравнению с тем, что ожидало их в Паддингтоне.
   Олетта не знала, что четвертый герцог Горлстонский, подобно прочим дворянам, принимал гостей с тем же размахом, что и его высочество в Сандрингеме. Поэтому она была потрясена, обнаружив, что на станции их ждет личный поезд герцога. Отец же ничуть не удивился.
   Одетые в ливреи Гора слуги приветствовали их, едва они вышли из кареты, а прочая челядь подхватила багаж. Олетта бросила взгляд на вещи, которые отправлялись в Гор, и подумала, что они похожи на небольшую гору. Она еще не знала, что в присутствии принца ни одна леди не позволит себе надеть одно и то же платье дважды, а значит, даже для короткого двух-или трехдневного визита необходимо было везти с собой невероятное количество одежды.
   К поезду подошли несколько весьма элегантно одетых мужчин; полковник, похоже, знал их всех.
   — Нет нужды гадать, зачем вы едете, Эшерст, — услышала Олетта слова одного из джентльменов. — Прошел неприятный слушок, что новый герцог собирается избавиться от отцовских конюшен. Вы должны предотвратить это любой ценой.
   Полковник Эшерст загадочно улыбнулся, но его собеседник настаивал:
   — Надеюсь, что это всего лишь слух. Мы не можем позволить себе сменить старых и уважаемых коннозаводчиков на дельцов, которые приберут этот королевский вид спорта к своим нечистым рукам.
   В его словах слышался явный намек, и Ъгоящие рядом люди засмеялись.
   — Я уверен, что полковник Эшерст, который разбирается в лошадях лучше всех в Англии, напомнит герцогу о его обязанностях, — сказала очень красивая дама. — А они заключаются в том, чтобы поддержать традиции Горингов, не так ли, полковник?
   Олетта заметила, что она поощрительно улыбнулась отцу, но не удивилась — полковник, несмотря на годы, по-прежнему был привлекателен для женщин.
   Когда полковник представил собравшимся свою дочь, выражение их лиц заметно изменилось. Они знали о ее богатстве и догадывались, зачем она приглашена на охоту. От стыда Олетта была готова провалиться сквозь землю.
   «Герцог женится на мне не из-за денег!» — хотелось закричать ей. Однако она уже чувствовала, как прекрасное волшебство начинает исчезать; так золото фей исчезает от прикосновения человеческих рук.
   Уже в поезде дама спросила:
   — Почему мы задерживаемся? Разносивший шампанское стюард объяснил:
   — Мы ждем его высочество, миледи.
   — Он едет с нами?
   — В этом же поезде, миледи, но у его высочества отдельный вагон.
   Джентльмены рассмеялись.
   — Конечно же, он не пропустит первой охоты в Горе.
   — Да и кто пропустил бы, учитывая, сколько мы настреляли в прошлый раз?
   Они начали обсуждать прошлогоднюю охоту и вспоминать удачные выстрелы. Поскольку Олетта не просто интересовалась стрельбой, но и отмечала результаты всех охот, на которых бывал ее отец, она помнила, что тогда было убито более двух тысяч фазанов за один день — необычайно высокий результат.
   — Я искренне надеюсь, что в Горлстоне не будут экономить на охотах! — воскликнул кто-то. — Принц всегда говорил, что предпочитает охоту в Горе любой другой.
   — Возможно, герцогу придется выбирать между лошадьми и фазанами, — заметил пожилой мужчина.
   — Господи! Вы хотите сказать, что ему придется выбирать одно из двух?
   — Предыдущий герцог оставил слишком много долгов…
   На мгновение воцарилась тишина. Затем одна из дам воскликнула:
   — Не могу пережить даже мысли о том, что мы лишены наших поездок в Гор! Мы так хорошо проводили время в этом старинном доме. А Чарли утверждает, что хотя мебель там и разваливается, но с винными погребами все в порядке!
   Все рассмеялись. Потом мужчина, сидевший в другом конце вагона заметил:
   — Что ж, новый герцог молод и здоров, а по словам моей супруги, еще и красив. Ему нужна только жена с деньгами, а такую найти нетрудно.
   Ответом на эту бестактность была тишина. Затем все заговорили разом.
   Олетта глядела в окно и заметила, как принц Уэльский в сопровождении слуг сел в вагон, и поезд тотчас же тронулся.
   Прошлым утром Олетта уехала из Гора в темноте. Теперь же на платформу ковром ложились багряные лучи. Принц первым покинул поезд и уехал в запряженной четверкой карете.
   Гор показался Олетте еще более величественным и впечатляющим. Она словно начала уменьшаться, пока, подобно Алисе в Стране чудес, не стала совсем крошечной и едва заметной по сравнению с окружающими предметами.
   Она подумала, догадывается ли отец о ее чувствах, и пожалела, что все-таки не решилась рассказать ему правду. Он понял бы, что Олетту волнует не само поместье и не великолепные гости, а перспектива новой встречи с герцогом. Посмотрит ли он на нее с огоньком в глазах, осветит ли радость его лицо, заставив сердце Олетты забиться сильнее?
   «Он любит меня, а я люблю его, и значит, все будет хорошо», — подумала она. Во всяком случае, утешала себя Олетта, сейчас она выглядит красивее, чем тогда. Ее новое дорожное платье подчеркивало стройную фигуру, а отороченный соболем плащ довершал наряд, стоивший дороже, чем наряды других дам. И все же, когда карета въехала под арку ворот, Олетта испугалась, представив себе, что герцог, увидев ее, воскликнет: «Мисс Бэрон? Я вас не ждал!» Уезжая, Олетта оставила на туалетном столике записку, в которой сообщала о своем отъезде. Она попросила горничную передать ее герцогу за завтраком. В записке Олетта писала:
   Я должна уехать. Все объясню при новой встрече, которой недолго ждать. Прости, что не рассказала всего прошлым вечером, но я вернусь к тебе очень скоро. Я люблю тебя.
   Она подписалась «Олетта» и дала себе клятву в будущем никогда не лгать герцогу. Он поймет, что она пробралась в Гор под чужим именем только для того, чтобы выяснить, что собой представляет герцог.
   «Я узнала, что он прекрасен!» — подумала Олетта.
   Она была уверена, что никогда не испытала бы подобного чувства, если бы ей не хватило храбрости на поступок, который ее отец строжайше бы осудил.
   «Герцог поймет. Он узнает, что я искала правду потому, что хотела любви — настоящей любви, которую наконец отыскала», — сказала себе Олетта. И все же она дрожала, поднимаясь по ступенькам в огромный мраморный холл.
   Отец говорил ей, что герцог встретит гостей сразу же, еще до того, как все разойдутся по комнатам. Но герцога не было видно; мистер Хэнзард выступил вперед со словами:
   — Его светлость приносит свои извинения, но его королевское высочество пожелал переговорить с ним наедине. Он выражает уверенность, что вы поймете его.
   — Разумеется, — отозвались дамы.
   Гости отправились наверх, и Олетта обнаружила, что ее нынешняя спальня куда больше, чем та, которую она занимала на втором этаже. Горничная принялась помогать Марте распаковывать багаж, и Олетта с облегчением подумала, что страшное мгновение отодвинулось еще на час, а то и больше.
   Отец расположился в соседней комнате и, после того как Олетта приняла ванну и переоделась в новое платье, пришел, чтобы сопровождать ее на обед.
   — Что ты надела? — спросил он, входя в комнату. — Я же говорил тебе, что первое впечатление — самое важное.
   Олетта слегка улыбнулась, вспомнив их первую встречу с герцогом.
   — По-моему, это самое красивое из всех платьев, что вы мне купили, батюшка, — ответила она.
   Платье действительно было очаровательное — с длинной юбкой белого газа, оно, впрочем, разительно отличалось от обычного белого платья девушки, впервые выезжающей в свет. От пояса до подола поблескивали бриллиантовые огоньки; на плечах и маленьких пышных рукавах лежали бриллиантовые капли. Такое платье ясно говорило о том, что его хозяйка богата. Полковник с одобрением отметил, что Олетта надела бриллиантовое колье. Она носила бриллианты словно броню, но на сей раз ничто не могло обеспечить ей желанной уверенности в себе.
   — Ты готова? — спросил отец. — Не следует опаздывать на первый вечер, обычно на нем досконально соблюдается этикет, и мы должны спуститься вниз раньше принца Уэльского.
   — А принцесса Александра тоже приехала с ним? — спросила Олетта.
   — Нет, зато приехала миссис Кеппел. Это значит, что принц будет в хорошем настроении, — ответил отец и, улыбнувшись, добавил: — Так оно и должно было быть. Приехали почти все ближайшие друзья его высочества — все-таки в Горе лучшая в Англии охота. Надеюсь, герцог постарается обеспечить нам соответствующее количество птиц.
   Олетта промолчала, но подумала, что герцог, вероятно, считает эту охоту своей лебединой песней. Если он не сможет больше устраивать охоты в Горе, то постарается, чтобы последняя надолго запомнилась. Денег, вырученных за найденные Олеттой книги, могло хватить на срочный ремонт дома и выплату пенсий, но герцогу наверняка придется отказаться от скачек и охот, на которые его отец каждый год тратил тысячи фунтов.
   «Через несколько минут он узнает, что может получить все, чего пожелает… и любовь в придачу!» — подумала Олетта.
   От одной этой мысли она задрожала и пожалела, что у нее не хватило храбрости спуститься вниз сразу после приезда и попробовать встретиться с герцогом наедине. Впрочем, если бы он. был занят с принцем, Олетту бы просто попросили уйти.
   Спускаясь с отцом по главной лестнице, Олетта не могла отделаться от чувства, что идет навстречу весьма и весьма неприятной ситуации. А что, если герцог так удивится ее появлению, что обвинит Олетту в обмане прямо при всех? Что, если он открыто назовет ее самозванкой и расскажет всем, как она пробралась в Гор под чужим именем? Олетта понимала, что герцог никогда так не поступит, но ничего не могла поделать со своими мыслями.
   Перед ними оказалась еще одна пара, и Олетте с отцом пришлось остановиться у огромных двойных дверей, возле которых стояли два лакея в напудренных париках.
   Олетта услышала, как мажордом объявил:
   — Маркиз и маркиза Рипонские, ваша светлость! Олетта задумалась, вспоминая, где она слышала это имя, а потом вспомнила, как отец рассказывал, что маркиз — один из лучших стрелков Англии.
   Герцог все еще приветствовал маркиза и его красивую супругу, когда Олетта с отцом появились в дверях. Мажордом помедлил.
   Олетта посмотрела на герцога и почувствовала, что сердце рвется у нее из груди. Он был великолепен, когда обедал вместе с ней и Гарри Горингом, но теперь, при всех регалиях, надетых в честь принца Уэльского, он казался совсем другим человеком, не имевшим ничего общего с тем, которого знала Олетта.
   Ее охватила внезапная паника. Она поняла, что упустила единственно важную вещь в жизни. Перед ней был совсем не тот человек, который обнимал ее и говорил, что она принадлежит ему и он не может жить без нее. Не тот, что целовал ее так, что она воспарила к небесам и дотронулась до звезд.
   Это был другой человек, такой же холодный и равнодушный, как принц Уэльский.
   — Полковник Эшерст, ваша светлость, и мисс Эшерст! — объявил мажордом.
   Олетта с отцом шли к герцогу, и сердце девушки билось так сильно, что, казалось, все вокруг слышат его стук. Лицо герцога качнулось перед глазами Олетты, а потом она услышала его голос:
   — Как поживаете, полковник? Рад приветствовать вас в Горе. Надеюсь, нас ждет удачная охота.
   — Не сомневаюсь в этом, — ответил полковник. — Иначе зачем было бы приглашать нас сюда?
   — Думаю, вы сами себя пригласили, — со смехом произнес герцог. — Вы знаете об охоте гораздо больше меня, потому что я не бывал на ней целых семь лет.
   — Вы быстро догоните нас, — пошутил полковник Эшерст и, словно внезапно вспомнив об Олетте, произнес: — Позвольте представить вам мою дочь. Это ее первый большой етрием, и я надеюсь, что он произведет на нее незабываемое впечатление.
   Олетта затаила дыхание. Словно марионетка, которой управлял полковник, она слегка присела.
   — Я рад, что ваш первый большой прием состоится здесь, в Горе, — сказал герцог. — И надеюсь, что вы не будете разочарованы.
   При этих словах Олетта подняла глаза и взглянула на него. Она протянула ему руку как утопающий, в надежде, что он не даст ей утонуть в собственных страхах.
   И тут она с изумлением осознала, что на лице герцога нет ни проблеска узнавания. Ничего — кроме печальной замкнутости, прогнавшей улыбку с его губ.

Глава 7

   «Я потеряла его! — повторяла про себя Олетта. — Я его потеряла!»
   Она смотрела, как герцог говорит, как смеется с друзьями, и думала о том, что он ни разу не взглянул в ее сторону с того момента, как они с отцом вошли в зал.
   Ее до глубины души потрясло то, что он ее не узнал; Олетта несколько минут была не в состоянии дать себе отчет, что она говорит или делает. Как могло случиться, что после всех жарких слов, после признания в любви, после уверений в том, что их соединила вечность, он не узнал ее? Значит, он сознательно вел себя так, словно никогда в жизни с ней не встречался?
   Идя по зале рука об руку с отцом, Олетта увидела среди гостей знакомого человека.
   — Как я рада видеть тебя, дорогая Олетта! — воскликнула леди Грейсон. — Я только что рассказывала нашему хозяину о том, что знаю тебя с самого твоего рождения.
   Вот, значит, кто подготовил герцога к ее появлению.
   Весь вечер он так и не сделал попытки с ней заговорить. Он вообще не смотрел на нее. Он даже ухитрился не пожелать Олетте спокойной ночи, и, беспомощно плача в темноте своей спальни, она понимала, что все ее мечты лопнули как мыльный пузырь.
   Теперь ему нет нужды жениться на ней из-за денег. Она его больше не интересует — ни как любимая женщина, ни как богатая наследница.
   И все же Олетта, спускаясь к завтраку, надеялась, что с утра настроение герцога изменится и он хотя бы потребует от нее объяснений по поводу ее предыдущего визита в Гор. Но герцога в столовой не оказалось, хотя там собрались абсолютно все гости, даже пожилые леди, которые могли только наблюдать за охотой.
   День выдался великолепный. Небо было чистое; воздух переливался от легкого морозца. Впрочем, Олетта подумала, что скоро может упасть туман.
   Теперь она видела герцога в его другой ипостаси — отличным хозяином. Она знала, что он приказал егерям организовать все в точности, как было при отце, но внес от себя кое-какие поправки, заботясь в основном о том, чтобы создать для принца наиболее выгодные условия.
   Было очевидно, что его королевское высочество наслаждается происходящим. Накануне за ужином Олетта заметила, что он смеялся в ответ на все, что говорили ему две сидевшие рядом красивые леди, а на верный признак скуки — барабанящие по столу пальцы — не было и намека. Утром он уже подстрелил фазана и был полон надежды подстрелить еще по меньшей мере трех после обеда.
   На первых двух поездках птиц было множество, но последняя, как объяснил Олетте отец, стала бы настоящим испытанием для самого опытного стрелка.
   — Никогда не видел, чтобы фазаны летали так высоко, — с удовольствием говорил полковник, — а у меня ведь очень хорошая позиция.
   Еще до рассвета охотники заняли свои места, и принц, как всегда, самое выгодное.
   Полковник Эшерст и Олетта вышли на опушку, срезав угол, и заметили неподалеку помост.
   — Здесь расположится наш хозяин, — пояснил полковник. — В этом месте птицы поднимаются очень высоко, так что сегодня будет известно, такой ли герцог хороший стрелок, каким был его отец.
   Они прошли еще немного, и полковник указал на шест, обозначающий их позицию. Заряжающий зарядил первое ружье, вручил полковнику, потом зарядил второе. Мелькнула птица, но полковник хоть и поднял ружье, стрелять не стал, так как она пролетела слишком далеко.
   Заряжающий сказал:
   — Прошу прощения, сэр, но у нас маловато патронов. Я только сейчас это заметил.
   Полковник нахмурился.
   — Как вы невнимательны! — заметил он. — А я-то надеялся пострелять вволю!
   — Еще раз прошу простить меня, сэр, — сказал заряжающий. — Если хотите, я могу попросить у его светлости еще патронов.
   Поколебавшись, полковник произнес:
   — Олетта, сходи к герцогу и объясни, что случилось. Я не хочу остаться с одним-единственным ружьем, когда появится дичь.
   — Конечно, батюшка.
   Олетта пошла назад и увидела на центральной позиции герцога. С ружьем в руке он стоял спиной к деревьям, а заряжающий расположился чуть сзади. Герцог не видел Олетты, но когда она подошла ближе, повернул голову на звук шагов, взглянул на нее и сразу же отвернулся.
   На какое-то мгновение Олетта потеряла дар речи. Только невероятным усилием воли она справилась с собой и пробормотала:
   — Батюшка спрашивает… не могли бы вы… дать ему немного патронов? Он… у него их недостаточно.
   — Разумеется, — холодно ответил герцог и повернулся к заряжающему: — Отнесите полковнику Эшерсту мою вторую сумку, Бартон.
   Заряжающий аккуратно прислонил второе ружье герцога к дереву, поднял сумку с патронами и поспешно ушел.
   Олетта не двигалась. Она понимала, что настал тот самый момент, которого она ждала, чтобы поговорить с герцогом наедине. Вот только начать оказалось очень трудно.
   — Позвольте… мне объяснить… — еле слышно проговорила она.
   В это время высоко над деревьями пролетел фазан. Герцог вскинул ружье и выстрелил. Птица летела очень быстро, и Олетта решила, что герцог промахнулся. Но тут ей почудился какой-то хруст за спиной, и она обернулась посмотреть, не упала ли птица в лес.
   К своему удивлению, она увидела торчащее из кустов ружье. Сначала она не поверила собственным глазам, но, когда герцог прицелился в другого фазана, летевшего еще выше первого, Олетта вдруг поняла, что ствол ружья направлен прямо на него!
   Без раздумий и колебаний она встала у него за спиной. Герцог отступил, чтобы выстрелить, споткнулся и едва не упал.
   В то же мгновение раздался выстрел, громом прогремевший в ушах Олетты. Она почувствовала, как по шляпке и плотной накидке забарабанили дробинки, а потом в шею впилась боль, от которой она закричала.
   — А вы везучая девушка! — сказал доктор, прикладывая к шее Олетты корпию. — Ваша служанка сказала, что в вашей накидке и шляпке застряло дюжины три дробинок, которые, к счастью, не смогли пробить ткань.
   — Мне хватило и трех! — с отвращением произнесла Олетта.
   — Не сомневаюсь, — заметил доктор. — Но я не понимаю, зачем использовать такую крупную дробь на фазаньей охоте.
   Он посмотрел на дробинку, извлеченную из ранки и добавил совсем другим голосом:
   — Если бы полный заряд такой дроби угодил в незащищенную голову, последствия могли бы быть самые серьезные.
   — Вы хотите сказать, — с легкой дрожью в голосе произнесла Олетта, — что они… могли бы… убить человека?
   — Ранение в голову всегда опасно, — ответил доктор, — потому что, как правило, бывает затронут мозг.
   Олетта затаила дыхание.
   Она поняла, кто прятался в кустах с ружьем и от кого ей удалось спасти герцога.
   — В Горе уже много лет не помнят несчастных случаев на охоте, — говорил доктор. — Как жаль, что такое случилось на первой же охоте его светлости. Но слава Богу, все обошлось.
   Он улыбнулся Олетте, словно извиняясь за то, что преуменьшает ту боль, которую она вытерпела, и продолжал:
   — Плотная ткань, несомненно, спасла вас от куда более серьезного ранения. Как правило, подобные случаи имеют летальный исход.
   Со слов доктора Олетта уже знала, что было после того, как она упала.
   Герцог подхватил ее на руки и понес к повозке, которая должна была отвезти ружья назад в Гор. Олетта была слишком потрясена, и боль была слишком сильной, чтобы она могла говорить. И все же ей было невыразимо приятно вновь чувствовать себя рядом с ним и знать, что теперь он спасен.
   «Спасен, — думала она сейчас, — спасен от своего дьявольски испорченного кузена, который, потерпев неудачу с книгами, попытался его убить».
   — А теперь отдыхайте, — сказал доктор. — Если вы прислушаетесь к моим словам, мисс Эшерст, я посоветовал бы вам пропустить танцы, которые, как я понимаю, намечаются сегодня вечером. Пообедайте спокойно в гостиной или, еще лучше, прямо в постели.
   Он взглянул на нее добрыми глазами и добавил:
   — Я знаю, как нелегко в вашем возрасте не быть царицей бала, но шея у вас будет болеть еще по меньшей мере сутки. К тому же я опасаюсь за ваши нервы.
   Он поднял сумку и уже от двери добавил:
   — Если же вы, как я подозреваю, пренебрежете моим советом, постарайтесь получше отдохнуть завтра. Я зайду утром, чтобы удостовериться, что ранки не воспалились.
   — Благодарю вас, — произнесла Олетта. Доктор вышел, и Олетта услышала, как он отдает распоряжения Марте, которая восприняла случившееся с излишним, по мнению Олетты, драматизмом.
   Олетта откинулась на подушки. Танцевать ей не хотелось. Ей хотелось только увидеть герцога, поговорить с ним, хотелось, чтобы он понял все и перестал на нее злиться. Она вспомнила слова доктора о летальном исходе; он наверняка повторит их и герцогу. Герцог обязательно поймет, что, не будь рядом Олетты, Гарри Горинг убил бы его. План был дьявольски хитрым, потому что на такой крупной охоте трудно было бы установить, чей именно выстрел был роковым. Более того, из-за того что на охоте присутствовал принц Уэльский, было бы сделано все, чтобы замять случившееся.
   «Капитан Горинг поступил очень, очень разумно! — подумала Олетта. — И, потерпев неудачу, он, наверное, попытается снова».
   Она испытала мучительную боль, которую всегда испытывает любой человек, зная, что тот, кого он любит, в опасности. Олетта понимала, что в следующий раз рядом не будет ее, чтобы спасти герцога.
   В комнату вошла Марта.
   — В жизни такого не видела! — сердито воскликнула она. — Доктор говорит, вас могло убить, и что тогда?
   — Тогда ты… ничего… не смогла бы поделать, — слабо ответила Олетта.
   — Всегда терпеть не могла ружья и все такое! — продолжала бушевать Марта. — Давайте-ка я уложу вас в постель, и чтобы вы не смели вставать до завтрашнего утра!
   — Нет, я останусь здесь, — ответила Олетта. — Доктор вынул дробинки, и теперь все в порядке, только шея побаливает.
   — Это все шок, — со знанием дела сказала Марта, — и вам бы лучше сейчас лечь в кровать.
   Убедившись, что Олетта не собирается подчиняться, Марта укрыла ее плащом, отороченным горностаем, и вышла за чашечкой чая.
   — От этого вам сразу же полегчает, — строго сказала она, и Олетта согласилась с ней, зная, что Марта считает чай чудодейственным лекарством от всех болезней.
   Вскоре после ухода доктора к Олетте зашел отец.
   — Как ты себя чувствуешь, дорогая моя? — спросил он.
   — Хорошо, папа. В меня попало всего три дробинки, но, честное слово, больно было так, словно меня кусали осы!
   — Не могу понять, как это произошло.
   — А что сказал герцог?
   — Я еще не видел его, — ответил полковник. — Но слышал разговоры о том, что егеря поймали в лесу человека, которого там не должно было быть.
   У Олетты вертелась на языке тысяча вопросов, но она понимала, что отец не может ответить на них. Полковник посидел с ней еще немного, а потом сказал, что пойдет переодеваться к ужину.
   — Тебе, наверное, лучше остаться здесь, — заметил он, перед тем как уйти. — Жаль только, что ты пропустишь танцы.
   — Может быть, я присоединюсь к вам попозже, — ответила Олетта. — Погляжу, как буду себя чувствовать.
   — Разумно, — одобрил отец. — Я еще зайду к тебе, когда буду спускаться на ужин.
   Он ушел, и Олетта принялась ждать.
   Она надеялась, что герцог захочет ее увидеть. Но он все не приходил — а может, считал, что у Олетты хватит храбрости присоединиться к гостям за ужином?
   Горничная принесла Олетте снизу еды. Еда была очень вкусной, но Олетта почти не притронулась к ней. Она чувствовала себя разочарованной и подавленной.
   Она прождала до вечера, и только узнав, что все гости соберутся в огромной столовой, исполнила пожелание Марты и легла в кровать.
   Есть ли смысл, спрашивала себя Олетта, надевать новое платье и спускаться в бальную залу, если герцог все равно не станет с ней танцевать и даже не поглядит на нее, несмотря на то что она спасла ему жизнь.
   «Ни один порядочный англичанин не попросит твоей руки!»