— Мама не раз рассказывала мне о вашем презенте, — сказала Гардения. — И всегда при этом смеялась. В тот период они с папой ломали головы над тем, где раздобыть деньги на оплату услуг врачей и покупку всего необходимого для меня.
Поэтому ваш подарок был потрясающе неуместным, экстравагантным и роскошным.
— В том-то все и дело! — с сокрушенным видом произнесла герцогиня. — В тот момент я даже не поняла, что поступила нелепо! Потому что уже привыкла к богатству. Все, чего бы я ни пожелала, с легкостью ложилось к моим ногам, и я совсем позабыла о том, что такое нужда. Я была старше твоей мамы, поэтому к тому времени, когда она повзрослела, уже жила с мужем в Париже. Это чудовищно, но мне никогда не приходило в голову, что мы живем как будто в разных мирах. А ведь я любила Эмили, по-настоящему любила!
— Не терзайте себя, — успокаивающим тоном произнесла Гардения. — Мама никогда и не считала, что вы обязаны ей помогать, и тоже искренне вас любила. Она постоянно рассказывала мне, что вы были очень красивой. Настолько красивой, что, когда вы вместе приходили в церковь, все прихожане поворачивали в вашу сторону головы, а мужчины, певшие в хоре, смотрели не в книжки с гимнами, а на вас.
— В меня влюбился даже викарий, представляешь? — Герцогиня рассмеялась. — Он постоянно приходил к нам на чай и краснел до корней волос, как только я с ним заговаривала. А меня это жутко забавляло. Тогда я только начинала понимать, что имею власть над мужчинами. О, дорогая моя! Сколько же лет прошло с тех давних пор!
По ее губам скользнула мечтательная улыбка. Она немного помолчала и продолжила:
— В твоем возрасте я уже была замужем. Хотела уехать из дома. И потом, Хьюго Рейнбард казался мне очень привлекательным. Я его не любила, но восхищалась им. Отец пытался отговорить меня от этого замужества, но я ничего не желала слушать. Да и какая девушка на моем месте поступила бы иначе? Все, что я видела дома, так это деревенскую скуку и викария, а Рейнбард предлагал мне Париж!
— Мама говорила, что в подвенечном платье вы выглядели просто ангельски, — сказала Гардения. — Она постоянно о вас рассказывала, и я с нетерпением ждала момента встречи с вами.
Когда вы приехали к нам в июне 1902 года — видите, как точно я помню дату, — я убедилась, что, описывая вас, мама нисколько не преувеличивала. Вы были самой красивой из всех известных мне женщин.
Герцогиня довольно заулыбалась, потом резко вскинула руки и приложила их к лицу.
— Ты говоришь о событиях семилетней давности! А что теперь? Только взгляни на меня! Я постарела, у меня появились морщины. Даже не трудись со мной спорить. Зеркала мне не лгут… Моя красота, Гардения, осталась в прошлом. Но я стараюсь и буду продолжать стараться ее вернуть. Говорят, что в Венгрии изобрели новый метод…
Она резко замолчала, воодушевление мгновенно исчезло с ее лица.
— Только в данный момент не время разговаривать об этом.
Сейчас нам следует обсудить твою ситуацию. Ты поступила абсолютно правильно, приехав ко мне, детка. К кому еще ты смогла бы обратиться за помощью? Не страшно было отправляться в дорогу одной?
Гардения пожала плечами.
— В любом случае сопровождать меня теперь некому, — ответила она печально. — Конечно, было бы правильнее предупредить вас заранее о своем приезде, но для нашего дома уже нашли покупателя и меня торопили с выселением. Я распродала соседям остатки мебели, часть вырученных денег потратила на раздачу долгов, а то, что осталось, взяла с собой.
Телеграмму не смогла бы вам дать, это слишком дорого.
— Итак, ты приехала вчера вечером, — произнесла герцогиня. — Я на самом деле не поверила Ивонн, когда она сообщила мне, что ты здесь.
Гардения робко кивнула.
— Конечно. Я заявилась так неожиданно. Глупая, я даже не подумала о том, что у вас может быть вечеринка. Решила, что приеду и сразу вам обо всем расскажу… И вы меня поймете…
— Я понимаю, все понимаю, девочка, — сказала герцогиня. — Поэтому считаю, что нам стоит немедленно обсудить, как тебе быть. Оставаться здесь ты не можешь.
— Даже ненадолго? — Гардения испуганно моргнула. — Я, естественно, как можно быстрее займусь поисками работы, я думала над этим всю дорогу. Только вот не знаю, что я смогу делать. Для того чтобы быть гувернанткой, у меня не хватает знаний. Я ведь получила весьма скромное образование. Я владею французским — на том, чтобы я им занималась, настояла мама. А еще играю на фортепиано и немного умею рисовать. Арифметика всегда давалась мне с трудом, равно как и письмо.
— Быть гувернанткой — это просто кошмар. — Герцогиня скривила губы. — Ты не должна этим заниматься. Ты ведь моя племянница.
Гардения вздохнула.
— Что же вы мне посоветуете? Может, стать чьей-нибудь компаньонкой?
— Что ты! — Герцогиня фыркнула:
— Быть сопровождающей какой-то другой женщины? О, это убийственно!
— Но что мне остается? — спросила Гардения, беспомощно хлопая ресницами.
— Выйти замуж, моя девочка. Вот что! — провозгласила герцогиня.
Щеки Гардении покрылись легким румянцем.
— Естественно, я надеюсь, как надеются все девушки, — пробормотала она смущенно, — что однажды влюблюсь в какого-нибудь мужчину. Хотя в последнее время я и думать не могла о знакомствах и развлечениях… Сначала болел папа, потом он умер. Вскоре слегла и мама…
— Да, да, мы должны выдать тебя замуж, — сказала герцогиня твердо. — Надо только решить, каким образом это лучше устроить.
— Можно мне пожить у вас хотя бы немного? — дрожащим от волнения голосом спросила Гардения. — Вот увидите, я не доставлю больших хлопот. И смогу помочь вам ухаживать за домом. Ведь я умею шить и…
Повелительным жестом герцогиня прервала ее.
— Девочка моя, у меня десятки слуг. За моим домом следят они, понимаешь? А тебя мне следует выдать замуж. Надо подобрать тебе хорошего мужа. А для начала…
Ее лицо сделалось озадаченным, и она замолчала. А выдержав паузу, продолжила:
— О, дорогая моя! Даже не знаю, что нам делать! У меня на примете нет ни одной дамы, которая смогла бы стать для тебя компаньонкой. Ни одной!
— Я не понимаю… — Гардения покачала головой.
— Разумеется, — ответила герцогиня. — Ты и не можешь ничего понять. Потому что не знаешь о существовании некоторых проблем. Только не подумай, что я не хочу оставлять тебя в своем доме. Но все довольно сложно…
— Если вы боитесь, что я не подхожу для ваших вечеринок, то я просто не буду их посещать, — сказала Гардения. — Вчера вечером я слышала, что у вас ужасно весело. И не пошла вас разыскивать. А знаете почему? Лорд Харткорт настоятельно посоветовал мне не делать этого.
— Лорд Харткорт! — воскликнула герцогиня. — Значит, ты его уже видела?
— Да, — ответила Гардения. — Вчера я встретилась с ними в холле — с ним и еще с одним молодым человеком, графом Андрэ де… Не помню его фамилии. — Она решила не рассказывать тете о нахальной выходке графа.
— Наверное, это был Андрэ де Гренэль. Ты сообщила им, что приходишься мне племянницей? — поинтересовалась герцогиня.
— Только лорду Харткорту, — сказала Гардения. — Мне не следовало этого делать?
— Нет-нет, почему же! Ты поступила правильно. И какова была его реакция? Он удивился?
— Гм… — промычала Гардения. — Видите ли, мы разговаривали с ним при довольно необычных обстоятельствах… Находясь еще в холле, я потеряла сознание. Наверное, очень устала в дороге, а еще проголодалась. Лорд Харткорт отнес меня в одну из комнат на первом этаже.
— Как мило с его стороны! — Герцогиня удивленно вскинула бровь. — А ведь подобные поступки для него не характерны. Обычно этот человек держится очень высокомерно. Когда он приходит ко мне на вечеринки, у меня возникает ощущение, что я недостойна его общества.
— Что вы, тетя. Наверняка лорд Харткорт относится к вам совсем не так, как вы думаете, — сказала Гардения, кривя душой.
— Значит, лорд Харткорт тебя видел, — медленно произнесла герцогиня. — И Андрэ тоже… Это все усложняет.
— Но почему? — изумленно спросила Гардения.
Герцогиня махнула рукой.
— Все равно сейчас тебе будет трудно это понять, моя девочка. Что ж, попытаемся что-нибудь придумать. — Она серьезно посмотрела Гардении в глаза. — Поступим так: ты останешься у меня, но пообещаешь, что будешь выполнять все, что я тебе ни скажу. Если я посчитаю, что тебе пора спать, ты отправишься в постель. Если решу, что тебе не стоит общаться с определенными людьми, ты не станешь мне перечить. Договорились?
— Конечно, — ответила Гардения. — Я ужасно рада, что вы позволяете мне остаться.
— В данный момент я не могу поступить иначе, — протянула герцогиня и улыбнулась. — Хорошо, что ты поживешь со мной, детка. И хорошо, что, несмотря на свою молодость, ты не настолько красива, чтобы затмить меня полностью.
— Красива? — Гардения запрокинула голову и рассмеялась. — Папа говорил, что мне никогда не достичь того великолепия, которое предполагает мое имя. По его мнению, я сравнима со скромной садовой розочкой, с маргариткой, но отнюдь не с экзотической гарденией.
— Тем не менее у тебя немало шансов, — внимательно разглядывая племянницу, заметила герцогиня. — Мы займемся тобой и посмотрим, что из этого получится. Во-первых, полностью изменим твою прическу. А во-вторых, переоденем тебя в другой наряд. Это платье безбожно старомодно.
— Да, — согласилась Гардения.
— А еще тебе не следует носить черное, — сказала герцогиня. — Это выглядит чересчур мрачно и отнюдь не привлекательно для мужчин. От черного мы откажемся. Ты должна выглядеть так, как подобает выглядеть моей племяннице и, поскольку у меня нет детей, моей наследнице.
Гардения испуганно покачала головой.
— Тетя Лили! Подобные мысли мне даже в голову не приходили.
— Только не думай, что это огромное счастье, — пробормотала герцогиня несколько усталым тоном. — Я богата, но не рассчитывай, что только из-за этого вокруг тебя сразу образуется толпа подходящих кандидатур для роли мужа.
— Наверняка, будучи герцогиней, вы играете важную роль в жизни парижского высшего общества, — произнесла Гардения с благоговением.
Герцогиня повернула голову и посмотрела на нее так, будто собралась о чем-то заговорить. Но в следующее мгновение передумала.
— Мы побеседуем обо всем позднее, — сказала она. — В данный момент нам необходимо заняться твоей внешностью.
Пока ты в таком виде, я не смогу тебя познакомить даже с месье Бортом.
Она дернула за веревку колокольчика и через несколько секунд дверь открылась, и в комнату вошла служанка.
— Ивонн, — обратилась к ней герцогиня, — моя племянница, мадемуазель Гардения, останется у меня. Ей нужны новое платье, новая прическа и все остальные необходимые вещи.
Сейчас я приведу себя в порядок, и мы с ней направимся к мсье Ворту. Но в таком виде она не может никуда идти, ты ведь понимаешь.
— Конечно, мадам! Прекрасно понимаю! — воскликнула служанка.
— Очень хорошо, Ивонн. Подыщи что-нибудь подходящее для мадемуазель Гардении. Может, что-нибудь из моих старых платьев, в которые теперь я уже не вмещаюсь. А потом я куплю ей другие наряды.
— Спасибо вам, тетя Лили! — поблагодарила герцогиню Гардения. — И за желание меня нарядить, и за позволение остаться. Если бы вы только знали, как я счастлива! Когда умерла мама, мне показалось, что наступил конец света. Теперь у меня есть вы, и все изменилось.
— Теперь у тебя есть я, — повторила герцогиня как-то странно и подалась вперед, подставляя Гардении щеку для поцелуя. — Да благословит тебя Господь, девочка. Будем надеяться, что все как-нибудь устроится.
— Я обещаю во всем вас слушаться, во всем, — сказала Гардения.
Герцогиня грустно улыбнулась и повернулась к служанке, — Ивонн, отведи мадемуазель к мсье Груазу. Передай ему, что я прошу его выслать деньги тем людям, имена которых назовет мадемуазель Гардения.
— Хорошо, ваша светлость, — сдержанно ответила Ивонн и, даже не глянув на Гардению, зашагала к двери.
Гардения сделала несколько шагов, направляясь вслед за ней, но приостановилась и повернула голову.
— Еще раз спасибо, тетя Лили. Огромное спасибо. Я страшно боялась, что вы меня не примите.
— Беги, детка, — ответила герцогиня мягко. — И ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо.
Как только дверь за Гарденией закрылась, она вновь упала на подушки, закрыла глаза и тихо простонала:
— Бедное дитя. Как я смогу ей все объяснить? Вообще-то рано или поздно она сама узнает правду…
Гардения тем временем в приподнятом настроении шла по лестнице за Ивонн.
Они спустились в холл.
Еще вчера вечером она сидела здесь на своем потертом чемодане, чувствуя себя несчастнейшей из людей. Теперь же ее душа ликовала, и было не страшно думать о завтрашнем дне.
Повсюду суетились люди, целая армия людей в рабочей одежде. Они чистили ковры на лестнице, удаляя с них пятна от напитков и еды, драили полы в холле и в главной гостиной.
Проходя мимо большого ведра с мусором, Гардения заметила в нем хрустальные осколки.
«Наверное, кто-то умудрился разбить вчера даже люстру, — подумала она. — И зачем тетя Лили устраивает столь безумные вечеринки? Для чего ей это нужно? Ах да! Я опять забыла, что нахожусь во Франции. Французы в отличие от нас, сдержанных англичан, обожают веселье».
Ивонн подвела Гардению к комнате, расположенной напротив той, в которую вчера ее отнес лорд Харткорт, постучала в дверь и вошла вовнутрь.
Гардения проследовала за ней.
В комнате за письменным столом, заваленным бумагами, сидел седоволосый мужчина средних лет. По всей вероятности, это и был мсье Груаз.
Ивонн передала ему распоряжения герцогини и представила ее племянницу. Она говорила настолько быстро, что Гардения уловила лишь некоторые слова.
Мсье Груаз поднялся из-за стола, приветливо улыбнулся и протянул Гардении руку.
— Enchante de faire votre15, Ma'm'selle, — сказал он.
А продолжил по-английски:
— Ивонн сообщила, что я должен кое-что для вас сделать.
— Да, да, — пробормотала Гардения. — Оплатить несколько счетов. — Сильно смущаясь и волнуясь, она достала из кармана лист бумаги. — Боюсь, их довольно много…
— Напротив! Довольно мало! — воскликнул мсье Груаз, взяв у нее список. — Вы уверены, что никого не забыли?
Гардения кивнула.
— Уверена. — Она нервно сглотнула. — Но… Если вдруг я вспомню о ком-то еще… Можно мне прийти к вам позднее?
— Безусловно, Ma'm'selle, — ответил мсье Груаз. — Я к вашим услугам. А этим людям отправлю деньги уже сегодня. — Он кивнул на список. — По почте. Они смогут получить их в ближайшем почтовом отделении.
— Очень мило с вашей стороны, — произнесла Гардения, с облегчением вздыхая. — Я вам бесконечно признательна. — Не стоит благодарить меня, Ma'm'selle, — пробасил мсье Груаз, сияя. — Быть вам полезным — для меня честь.
— Спасибо, — сказала Гардения.
Ивонн ждала ее у двери. Когда они обе вернулись в холл, она рукой указала на лестницу.
— А теперь пойдемте опять наверх, Ma'm'selle.
В это самое мгновение лакей у парадного хода распахнул двери, и Гардения услышала знакомый голос:
— Если ее светлость дома, пожалуйста, предайте ей, что лорд Харткорт и мистер Бертрам Каннингхэм хотели бы ее видеть.
— В этот час для посетителей ее светлости дома нет, — ответил лакей по-французски.
Гардения повернула голову и увидела переступающего порог лорда Харткорта. Теперь ей не оставалось ничего другого, как подойти к нему и поздороваться. К ее лицу прилила краска.
— Здравствуйте, лорд Харткорт, — произнесла она, приблизившись к выходу. — Вчера вечером вы мне очень помогли. Благодарю вас.
— Надеюсь, что сегодня вы чувствуете себя лучше, — ответил лорд Харткорт, приподнимая цилиндр. — Наверное, поездка изрядно вас утомила.
— Верно, в дороге я сильно устала, — призналась Гардения.
— Неудивительно, — прозвучал чей-то голос сбоку, и Гардения повернула голову.
Рядом с лордом Харткортом стоял высокий, очень элегантный темноволосый молодой человек с небольшими темными усиками и ослепительной улыбкой.
Губы Гардении тоже расплылись в улыбке.
— Позвольте представить вам моего кузена, Бертрама Каннингхэма, — сказал лорд Харткорт. — Вашего имени я, к сожалению, так и не узнал вчера. Мы познакомились при весьма необычных обстоятельствах.
— Меня зовут Гардения Уидон, — сообщила Гардения.
Бертрам Каннингхэм пожал ей руку.
— Я рад, что в Париже вас встретил именно англичанин, — произнес он. — Кузен рассказал мне о вашем вчерашнем появлении в этом доме в столь поздний и столь шумный час.
Наверное, не зная Парижа, не очень приятно приезжать сюда впервые, да еще и одной! Это я решил, что нам следует прийти сюда сегодня утром и убедиться, что с вами все в порядке.
Судя по вашему виду, это действительно так.
— Да, я чувствую себя хорошо, — сказала Гардения.
— Вот и прекрасно! — провозгласил Бертрам.
Только сейчас заметив, что он до сих пор держит ее руку в своей руке, Гардения поспешно убрала ее.
— Мы хотели бы пригласить вас на прогулку. Уверен, это пошло бы вам на пользу. — Бертрам опять очаровательно улыбнулся, повернул голову и кивнул во двор. Двери были раскрыты.
Гардения проследила за его взглядом. На дороге перед домом стоял элегантный черно-желтый экипаж, запряженный черными красавцами-лошадьми.
— Какая прелесть! — невольно сорвалось с губ Гардении. — Лошадки просто потрясающие!
— Они — моя гордость! — с радостью сообщил Бертрам. — Но, если хотите, мы можем прокатиться и на автомобиле.
— Нет, нет, — ответила Гардения. — Я без ума от лошадей.
Только сегодня я не смогу отправиться с вами на прогулку.
Мы с тетей собираемся… — Она чуть было не посвятила гостей в те планы, что они наметили с герцогиней на сегодня, но вовремя осеклась. — Мы собираемся кое-куда съездить.
— Вы уже виделись с ее светлостью? — поинтересовался лорд Харткорт.
Гардении тут же вспомнился их вчерашний разговор.
— Да, мы уже виделись, — ответила она сухо. — Тетя очень обрадовалась моему приезду. Я остаюсь у нее.
Ей показалось, что, услышав ее последние слова, лорд Харткорт изменился в лице. Она понимала, что это абсурдно, но ясно видела, что в его глазах отражается разочарование.
— Что ж, я рад за вас обеих, — ответил он каким-то скучающим тоном и повернулся к кузену. — Раз мисс Уидон сегодня занята, Берти, нам придется отправляться на прогулку вдвоем.
— Надеюсь, очень скоро мы снова увидимся, мисс Уидон, — сказал Бертрам, глядя Гардении в глаза. — Если герцогиня пригласит меня на завтрашнюю вечеринку, то я обязательно приду, чего бы мне это ни стоило.
— Буду рада вновь с вами встретиться, — ответила Гардения. — До свидания.
Лорд Харткорт не вымолвил ни слова. Гардении почудилось, что в нем появилась какая-то странная агрессия. Он приподнял край цилиндра, резко вышел и решительно зашагал вниз по ступеням.
Бертрам Каннингхэм направился вслед за ним, но посередине лестницы приостановился и повернул голову.
— Вы уверены, что не можете поехать с нами? — спросил он с надеждой в голосе. — Я хотел бы одним из первых показать вам Париж.
— Сегодня я действительно занята, — сказала Гардения. — И даже если бы это было не так, без разрешения тети я никуда бы не поехала.
— А завтра? Можно, я заеду за вами завтра? В это же время. Уверен, ее светлость ничего не будет иметь против. Пообещайте, что не откажете мне?
— Я ничего не могу вам обещать, — ответила Гардения, несколько сбитая с толку настойчивостью своего нового знакомого.
— Тогда хотя бы подумайте над моим предложением! — Бертрам Каннингхэм сбежал вниз по лестнице, сел в экипаж и взял в руки поводья. А отъехав на некоторое расстояние, повернул голову и помахал Гардении рукой.
Лорд Харткорт ни разу не оглянулся.
— Крайне неприятный человек этот лорд Харткорт, — пробормотала Гардения. — И явно меня невзлюбил.
Она пошла за Ивонн вверх по лестнице, размышляя о том, что должна поговорить с тетей о приглашении Бертрама Каннингхэма. Естественно, если бы она была в Англии, то ни за что не отправилась бы на прогулку с малознакомым молодым человеком без компаньонки. Но во Франции все было по-другому. Тем более в Париже — городе свободы и веселья.
Наверное, здесь не придерживались столь строгих правил.
В противном случае Бертрам Каннингхэм не стал бы так настойчиво ее приглашать.
Конечно, сидеть наедине с мужчиной в закрытой машине не очень прилично, подумала она. Совсем другое дело — в открытом экипаже.
Ей вспомнились многочисленные истории о том, как разные мерзавцы заманивают девушку в машину, увозят неизвестно куда и, если та отказывается вступать с ними в близость, выкидывают посреди дороги.
Бертрам Каннингхэм совсем не похож на негодяя, решила Гардения. Он веселый и галантный и вряд ли позволил бы себе какие-то вольности.
Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться в обществе своих ровесников, подобных этому молодому человеку. Смеяться с ними, радоваться жизни и не ломать голову над тем, как вернуть кому-то долг или где раздобыть еду.
Ивонн провела ее по коридору на втором этаже мимо спальни тети и, остановившись у одной из дальних комнат, открыла дверь.
В этой комнате было просторно и светло. Большое единственное окно выходило в сад. Вдоль стен стояло множество шкафов.
— Это гардеробная ее светлости, — сообщила Ивонн и принялась открывать одну за другой дверцы шкафов У Гардении разбегались глаза. Такого огромного количества платьев она не видела никогда в жизни.
— Очаровательное создание эта крошка! — воскликнул Бертрам, когда они проезжали мимо Триумфальной арки. — Никогда бы не подумал, что у знаменитой Лили такая племянница.
Лорд Харткорт хмыкнул.
— Ты ведь сам рассказал мне, что семья у Лили была вполне порядочной.
— По крайней мере так говорил мой отец, — ответил Бертрам. — Как ты считаешь, что ожидает эту девочку в будущем?
Лорд Харткорт пожал плечами.
— По всей вероятности, мисс Уидон действительно намеревается остаться у Лили. А она довольно упряма, я это понял еще вчера.
— Упрямая? — переспросил Бертрам. — Эта маленькая английская пташка? Ну не знаю. У меня создалось такое впечатление, что она только что упала из гнезда. И что совсем еще не знает жизни.
— Полагаю, герцогиня научит ее всему, чему следует, — иронично заметил лорд Харткорт.
— И приоденет, — добавил Бертрам. — Тогда малышка Гардения станет весьма привлекательной. — Он помолчал. — А вообще вся эта история довольно странная. К Лили приезжает племянница с невинным как у ангела лицом и остается в ее доме… Я не удивлюсь, если предположение Андрэ окажется правдой. Возможно, Лили задумала выкинуть очередной фокус.
Все это слишком подозрительно. И чертовски занимательно!
— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — спросил лорд Харткорт скучающим тоном.
— Ты неисправим, Вейн! — проворчал Бертрам. — Не видишь забавного ни в чем! А мне было бы очень интересно покатать эту малышку по Парижу. Я до смерти устал от блистательных красоток «Максима». Только представь себе: на прошлой неделе Джеффри подарил Иветте браслет с бриллиантами, а она вернула его ему, потому что нашла камни недостаточно крупными.
— Но Джеффри может позволить себе купить все что угодно, — невозмутимо заметил лорд Харткорт. — Мог бы подарить своей Иветте то, что ей нравится.
— Конечно, но речь не об этом! Только подумай, насколько безгранична неблагодарность женщин! — воскликнул Бертрам. — Они вечно чем-нибудь недовольны. Вспомни Мари, с которой я некоторое время встречался. Эта красавица вечно ныла: то ей подали несвежую икру, то налили шампанского, отдающего пробкой, то усадили на неудобное место, то подарили орхидеи не того цвета, какого ей хотелось! Она меня замучила, поэтому я и порвал с ней. Теперь за ней ухаживает Освальд! Несчастный! Ему можно только посочувствовать. — Он вздохнул. — Я прекрасно понимаю, что девочки стоят денег. В конце концов, их даже приятно тратить на ублажение этих прелестных созданий. Но хотелось бы получать в ответ хоть немного признательности.
— Бедный Берти, — ответил лорд Харткорт. — Я и не думал, что за свои старания от женщин ты не получаешь ничего.
— Эй, не смей надо мной смеяться! — с шутливым возмущением вскрикнул Бертрам. — И не считай меня скупердяем.
Мне просто никогда не везет. Я увлекаюсь женщинами слишком быстро и так же быстро разочаровываюсь в них. У тебя все по-другому. Выбирать подруг у тебя талант. Чего стоит, например, твоя Анриэтта!
Лорд Харткорт промолчал.
Тогда Бертрам добавил:
— Может, я слишком много болтаю, Вейн, но иногда очень нужно открыть кому-нибудь душу. Лучше всего родственнику, понимаешь?
— Родственнику? — Лорд Харткорт выдержал паузу. — Наверное, ты прав. Что ж, дам тебе такой совет, мой дорогой кузен: если ты нашел интересной эту английскую пташку, как ты ее называешь, попробуй за ней поухлестывать. Может, она и стоит того, несмотря на все мои дурные предчувствия.
Поэтому ваш подарок был потрясающе неуместным, экстравагантным и роскошным.
— В том-то все и дело! — с сокрушенным видом произнесла герцогиня. — В тот момент я даже не поняла, что поступила нелепо! Потому что уже привыкла к богатству. Все, чего бы я ни пожелала, с легкостью ложилось к моим ногам, и я совсем позабыла о том, что такое нужда. Я была старше твоей мамы, поэтому к тому времени, когда она повзрослела, уже жила с мужем в Париже. Это чудовищно, но мне никогда не приходило в голову, что мы живем как будто в разных мирах. А ведь я любила Эмили, по-настоящему любила!
— Не терзайте себя, — успокаивающим тоном произнесла Гардения. — Мама никогда и не считала, что вы обязаны ей помогать, и тоже искренне вас любила. Она постоянно рассказывала мне, что вы были очень красивой. Настолько красивой, что, когда вы вместе приходили в церковь, все прихожане поворачивали в вашу сторону головы, а мужчины, певшие в хоре, смотрели не в книжки с гимнами, а на вас.
— В меня влюбился даже викарий, представляешь? — Герцогиня рассмеялась. — Он постоянно приходил к нам на чай и краснел до корней волос, как только я с ним заговаривала. А меня это жутко забавляло. Тогда я только начинала понимать, что имею власть над мужчинами. О, дорогая моя! Сколько же лет прошло с тех давних пор!
По ее губам скользнула мечтательная улыбка. Она немного помолчала и продолжила:
— В твоем возрасте я уже была замужем. Хотела уехать из дома. И потом, Хьюго Рейнбард казался мне очень привлекательным. Я его не любила, но восхищалась им. Отец пытался отговорить меня от этого замужества, но я ничего не желала слушать. Да и какая девушка на моем месте поступила бы иначе? Все, что я видела дома, так это деревенскую скуку и викария, а Рейнбард предлагал мне Париж!
— Мама говорила, что в подвенечном платье вы выглядели просто ангельски, — сказала Гардения. — Она постоянно о вас рассказывала, и я с нетерпением ждала момента встречи с вами.
Когда вы приехали к нам в июне 1902 года — видите, как точно я помню дату, — я убедилась, что, описывая вас, мама нисколько не преувеличивала. Вы были самой красивой из всех известных мне женщин.
Герцогиня довольно заулыбалась, потом резко вскинула руки и приложила их к лицу.
— Ты говоришь о событиях семилетней давности! А что теперь? Только взгляни на меня! Я постарела, у меня появились морщины. Даже не трудись со мной спорить. Зеркала мне не лгут… Моя красота, Гардения, осталась в прошлом. Но я стараюсь и буду продолжать стараться ее вернуть. Говорят, что в Венгрии изобрели новый метод…
Она резко замолчала, воодушевление мгновенно исчезло с ее лица.
— Только в данный момент не время разговаривать об этом.
Сейчас нам следует обсудить твою ситуацию. Ты поступила абсолютно правильно, приехав ко мне, детка. К кому еще ты смогла бы обратиться за помощью? Не страшно было отправляться в дорогу одной?
Гардения пожала плечами.
— В любом случае сопровождать меня теперь некому, — ответила она печально. — Конечно, было бы правильнее предупредить вас заранее о своем приезде, но для нашего дома уже нашли покупателя и меня торопили с выселением. Я распродала соседям остатки мебели, часть вырученных денег потратила на раздачу долгов, а то, что осталось, взяла с собой.
Телеграмму не смогла бы вам дать, это слишком дорого.
— Итак, ты приехала вчера вечером, — произнесла герцогиня. — Я на самом деле не поверила Ивонн, когда она сообщила мне, что ты здесь.
Гардения робко кивнула.
— Конечно. Я заявилась так неожиданно. Глупая, я даже не подумала о том, что у вас может быть вечеринка. Решила, что приеду и сразу вам обо всем расскажу… И вы меня поймете…
— Я понимаю, все понимаю, девочка, — сказала герцогиня. — Поэтому считаю, что нам стоит немедленно обсудить, как тебе быть. Оставаться здесь ты не можешь.
— Даже ненадолго? — Гардения испуганно моргнула. — Я, естественно, как можно быстрее займусь поисками работы, я думала над этим всю дорогу. Только вот не знаю, что я смогу делать. Для того чтобы быть гувернанткой, у меня не хватает знаний. Я ведь получила весьма скромное образование. Я владею французским — на том, чтобы я им занималась, настояла мама. А еще играю на фортепиано и немного умею рисовать. Арифметика всегда давалась мне с трудом, равно как и письмо.
— Быть гувернанткой — это просто кошмар. — Герцогиня скривила губы. — Ты не должна этим заниматься. Ты ведь моя племянница.
Гардения вздохнула.
— Что же вы мне посоветуете? Может, стать чьей-нибудь компаньонкой?
— Что ты! — Герцогиня фыркнула:
— Быть сопровождающей какой-то другой женщины? О, это убийственно!
— Но что мне остается? — спросила Гардения, беспомощно хлопая ресницами.
— Выйти замуж, моя девочка. Вот что! — провозгласила герцогиня.
Щеки Гардении покрылись легким румянцем.
— Естественно, я надеюсь, как надеются все девушки, — пробормотала она смущенно, — что однажды влюблюсь в какого-нибудь мужчину. Хотя в последнее время я и думать не могла о знакомствах и развлечениях… Сначала болел папа, потом он умер. Вскоре слегла и мама…
— Да, да, мы должны выдать тебя замуж, — сказала герцогиня твердо. — Надо только решить, каким образом это лучше устроить.
— Можно мне пожить у вас хотя бы немного? — дрожащим от волнения голосом спросила Гардения. — Вот увидите, я не доставлю больших хлопот. И смогу помочь вам ухаживать за домом. Ведь я умею шить и…
Повелительным жестом герцогиня прервала ее.
— Девочка моя, у меня десятки слуг. За моим домом следят они, понимаешь? А тебя мне следует выдать замуж. Надо подобрать тебе хорошего мужа. А для начала…
Ее лицо сделалось озадаченным, и она замолчала. А выдержав паузу, продолжила:
— О, дорогая моя! Даже не знаю, что нам делать! У меня на примете нет ни одной дамы, которая смогла бы стать для тебя компаньонкой. Ни одной!
— Я не понимаю… — Гардения покачала головой.
— Разумеется, — ответила герцогиня. — Ты и не можешь ничего понять. Потому что не знаешь о существовании некоторых проблем. Только не подумай, что я не хочу оставлять тебя в своем доме. Но все довольно сложно…
— Если вы боитесь, что я не подхожу для ваших вечеринок, то я просто не буду их посещать, — сказала Гардения. — Вчера вечером я слышала, что у вас ужасно весело. И не пошла вас разыскивать. А знаете почему? Лорд Харткорт настоятельно посоветовал мне не делать этого.
— Лорд Харткорт! — воскликнула герцогиня. — Значит, ты его уже видела?
— Да, — ответила Гардения. — Вчера я встретилась с ними в холле — с ним и еще с одним молодым человеком, графом Андрэ де… Не помню его фамилии. — Она решила не рассказывать тете о нахальной выходке графа.
— Наверное, это был Андрэ де Гренэль. Ты сообщила им, что приходишься мне племянницей? — поинтересовалась герцогиня.
— Только лорду Харткорту, — сказала Гардения. — Мне не следовало этого делать?
— Нет-нет, почему же! Ты поступила правильно. И какова была его реакция? Он удивился?
— Гм… — промычала Гардения. — Видите ли, мы разговаривали с ним при довольно необычных обстоятельствах… Находясь еще в холле, я потеряла сознание. Наверное, очень устала в дороге, а еще проголодалась. Лорд Харткорт отнес меня в одну из комнат на первом этаже.
— Как мило с его стороны! — Герцогиня удивленно вскинула бровь. — А ведь подобные поступки для него не характерны. Обычно этот человек держится очень высокомерно. Когда он приходит ко мне на вечеринки, у меня возникает ощущение, что я недостойна его общества.
— Что вы, тетя. Наверняка лорд Харткорт относится к вам совсем не так, как вы думаете, — сказала Гардения, кривя душой.
— Значит, лорд Харткорт тебя видел, — медленно произнесла герцогиня. — И Андрэ тоже… Это все усложняет.
— Но почему? — изумленно спросила Гардения.
Герцогиня махнула рукой.
— Все равно сейчас тебе будет трудно это понять, моя девочка. Что ж, попытаемся что-нибудь придумать. — Она серьезно посмотрела Гардении в глаза. — Поступим так: ты останешься у меня, но пообещаешь, что будешь выполнять все, что я тебе ни скажу. Если я посчитаю, что тебе пора спать, ты отправишься в постель. Если решу, что тебе не стоит общаться с определенными людьми, ты не станешь мне перечить. Договорились?
— Конечно, — ответила Гардения. — Я ужасно рада, что вы позволяете мне остаться.
— В данный момент я не могу поступить иначе, — протянула герцогиня и улыбнулась. — Хорошо, что ты поживешь со мной, детка. И хорошо, что, несмотря на свою молодость, ты не настолько красива, чтобы затмить меня полностью.
— Красива? — Гардения запрокинула голову и рассмеялась. — Папа говорил, что мне никогда не достичь того великолепия, которое предполагает мое имя. По его мнению, я сравнима со скромной садовой розочкой, с маргариткой, но отнюдь не с экзотической гарденией.
— Тем не менее у тебя немало шансов, — внимательно разглядывая племянницу, заметила герцогиня. — Мы займемся тобой и посмотрим, что из этого получится. Во-первых, полностью изменим твою прическу. А во-вторых, переоденем тебя в другой наряд. Это платье безбожно старомодно.
— Да, — согласилась Гардения.
— А еще тебе не следует носить черное, — сказала герцогиня. — Это выглядит чересчур мрачно и отнюдь не привлекательно для мужчин. От черного мы откажемся. Ты должна выглядеть так, как подобает выглядеть моей племяннице и, поскольку у меня нет детей, моей наследнице.
Гардения испуганно покачала головой.
— Тетя Лили! Подобные мысли мне даже в голову не приходили.
— Только не думай, что это огромное счастье, — пробормотала герцогиня несколько усталым тоном. — Я богата, но не рассчитывай, что только из-за этого вокруг тебя сразу образуется толпа подходящих кандидатур для роли мужа.
— Наверняка, будучи герцогиней, вы играете важную роль в жизни парижского высшего общества, — произнесла Гардения с благоговением.
Герцогиня повернула голову и посмотрела на нее так, будто собралась о чем-то заговорить. Но в следующее мгновение передумала.
— Мы побеседуем обо всем позднее, — сказала она. — В данный момент нам необходимо заняться твоей внешностью.
Пока ты в таком виде, я не смогу тебя познакомить даже с месье Бортом.
Она дернула за веревку колокольчика и через несколько секунд дверь открылась, и в комнату вошла служанка.
— Ивонн, — обратилась к ней герцогиня, — моя племянница, мадемуазель Гардения, останется у меня. Ей нужны новое платье, новая прическа и все остальные необходимые вещи.
Сейчас я приведу себя в порядок, и мы с ней направимся к мсье Ворту. Но в таком виде она не может никуда идти, ты ведь понимаешь.
— Конечно, мадам! Прекрасно понимаю! — воскликнула служанка.
— Очень хорошо, Ивонн. Подыщи что-нибудь подходящее для мадемуазель Гардении. Может, что-нибудь из моих старых платьев, в которые теперь я уже не вмещаюсь. А потом я куплю ей другие наряды.
— Спасибо вам, тетя Лили! — поблагодарила герцогиню Гардения. — И за желание меня нарядить, и за позволение остаться. Если бы вы только знали, как я счастлива! Когда умерла мама, мне показалось, что наступил конец света. Теперь у меня есть вы, и все изменилось.
— Теперь у тебя есть я, — повторила герцогиня как-то странно и подалась вперед, подставляя Гардении щеку для поцелуя. — Да благословит тебя Господь, девочка. Будем надеяться, что все как-нибудь устроится.
— Я обещаю во всем вас слушаться, во всем, — сказала Гардения.
Герцогиня грустно улыбнулась и повернулась к служанке, — Ивонн, отведи мадемуазель к мсье Груазу. Передай ему, что я прошу его выслать деньги тем людям, имена которых назовет мадемуазель Гардения.
— Хорошо, ваша светлость, — сдержанно ответила Ивонн и, даже не глянув на Гардению, зашагала к двери.
Гардения сделала несколько шагов, направляясь вслед за ней, но приостановилась и повернула голову.
— Еще раз спасибо, тетя Лили. Огромное спасибо. Я страшно боялась, что вы меня не примите.
— Беги, детка, — ответила герцогиня мягко. — И ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо.
Как только дверь за Гарденией закрылась, она вновь упала на подушки, закрыла глаза и тихо простонала:
— Бедное дитя. Как я смогу ей все объяснить? Вообще-то рано или поздно она сама узнает правду…
Гардения тем временем в приподнятом настроении шла по лестнице за Ивонн.
Они спустились в холл.
Еще вчера вечером она сидела здесь на своем потертом чемодане, чувствуя себя несчастнейшей из людей. Теперь же ее душа ликовала, и было не страшно думать о завтрашнем дне.
Повсюду суетились люди, целая армия людей в рабочей одежде. Они чистили ковры на лестнице, удаляя с них пятна от напитков и еды, драили полы в холле и в главной гостиной.
Проходя мимо большого ведра с мусором, Гардения заметила в нем хрустальные осколки.
«Наверное, кто-то умудрился разбить вчера даже люстру, — подумала она. — И зачем тетя Лили устраивает столь безумные вечеринки? Для чего ей это нужно? Ах да! Я опять забыла, что нахожусь во Франции. Французы в отличие от нас, сдержанных англичан, обожают веселье».
Ивонн подвела Гардению к комнате, расположенной напротив той, в которую вчера ее отнес лорд Харткорт, постучала в дверь и вошла вовнутрь.
Гардения проследовала за ней.
В комнате за письменным столом, заваленным бумагами, сидел седоволосый мужчина средних лет. По всей вероятности, это и был мсье Груаз.
Ивонн передала ему распоряжения герцогини и представила ее племянницу. Она говорила настолько быстро, что Гардения уловила лишь некоторые слова.
Мсье Груаз поднялся из-за стола, приветливо улыбнулся и протянул Гардении руку.
— Enchante de faire votre15, Ma'm'selle, — сказал он.
А продолжил по-английски:
— Ивонн сообщила, что я должен кое-что для вас сделать.
— Да, да, — пробормотала Гардения. — Оплатить несколько счетов. — Сильно смущаясь и волнуясь, она достала из кармана лист бумаги. — Боюсь, их довольно много…
— Напротив! Довольно мало! — воскликнул мсье Груаз, взяв у нее список. — Вы уверены, что никого не забыли?
Гардения кивнула.
— Уверена. — Она нервно сглотнула. — Но… Если вдруг я вспомню о ком-то еще… Можно мне прийти к вам позднее?
— Безусловно, Ma'm'selle, — ответил мсье Груаз. — Я к вашим услугам. А этим людям отправлю деньги уже сегодня. — Он кивнул на список. — По почте. Они смогут получить их в ближайшем почтовом отделении.
— Очень мило с вашей стороны, — произнесла Гардения, с облегчением вздыхая. — Я вам бесконечно признательна. — Не стоит благодарить меня, Ma'm'selle, — пробасил мсье Груаз, сияя. — Быть вам полезным — для меня честь.
— Спасибо, — сказала Гардения.
Ивонн ждала ее у двери. Когда они обе вернулись в холл, она рукой указала на лестницу.
— А теперь пойдемте опять наверх, Ma'm'selle.
В это самое мгновение лакей у парадного хода распахнул двери, и Гардения услышала знакомый голос:
— Если ее светлость дома, пожалуйста, предайте ей, что лорд Харткорт и мистер Бертрам Каннингхэм хотели бы ее видеть.
— В этот час для посетителей ее светлости дома нет, — ответил лакей по-французски.
Гардения повернула голову и увидела переступающего порог лорда Харткорта. Теперь ей не оставалось ничего другого, как подойти к нему и поздороваться. К ее лицу прилила краска.
— Здравствуйте, лорд Харткорт, — произнесла она, приблизившись к выходу. — Вчера вечером вы мне очень помогли. Благодарю вас.
— Надеюсь, что сегодня вы чувствуете себя лучше, — ответил лорд Харткорт, приподнимая цилиндр. — Наверное, поездка изрядно вас утомила.
— Верно, в дороге я сильно устала, — призналась Гардения.
— Неудивительно, — прозвучал чей-то голос сбоку, и Гардения повернула голову.
Рядом с лордом Харткортом стоял высокий, очень элегантный темноволосый молодой человек с небольшими темными усиками и ослепительной улыбкой.
Губы Гардении тоже расплылись в улыбке.
— Позвольте представить вам моего кузена, Бертрама Каннингхэма, — сказал лорд Харткорт. — Вашего имени я, к сожалению, так и не узнал вчера. Мы познакомились при весьма необычных обстоятельствах.
— Меня зовут Гардения Уидон, — сообщила Гардения.
Бертрам Каннингхэм пожал ей руку.
— Я рад, что в Париже вас встретил именно англичанин, — произнес он. — Кузен рассказал мне о вашем вчерашнем появлении в этом доме в столь поздний и столь шумный час.
Наверное, не зная Парижа, не очень приятно приезжать сюда впервые, да еще и одной! Это я решил, что нам следует прийти сюда сегодня утром и убедиться, что с вами все в порядке.
Судя по вашему виду, это действительно так.
— Да, я чувствую себя хорошо, — сказала Гардения.
— Вот и прекрасно! — провозгласил Бертрам.
Только сейчас заметив, что он до сих пор держит ее руку в своей руке, Гардения поспешно убрала ее.
— Мы хотели бы пригласить вас на прогулку. Уверен, это пошло бы вам на пользу. — Бертрам опять очаровательно улыбнулся, повернул голову и кивнул во двор. Двери были раскрыты.
Гардения проследила за его взглядом. На дороге перед домом стоял элегантный черно-желтый экипаж, запряженный черными красавцами-лошадьми.
— Какая прелесть! — невольно сорвалось с губ Гардении. — Лошадки просто потрясающие!
— Они — моя гордость! — с радостью сообщил Бертрам. — Но, если хотите, мы можем прокатиться и на автомобиле.
— Нет, нет, — ответила Гардения. — Я без ума от лошадей.
Только сегодня я не смогу отправиться с вами на прогулку.
Мы с тетей собираемся… — Она чуть было не посвятила гостей в те планы, что они наметили с герцогиней на сегодня, но вовремя осеклась. — Мы собираемся кое-куда съездить.
— Вы уже виделись с ее светлостью? — поинтересовался лорд Харткорт.
Гардении тут же вспомнился их вчерашний разговор.
— Да, мы уже виделись, — ответила она сухо. — Тетя очень обрадовалась моему приезду. Я остаюсь у нее.
Ей показалось, что, услышав ее последние слова, лорд Харткорт изменился в лице. Она понимала, что это абсурдно, но ясно видела, что в его глазах отражается разочарование.
— Что ж, я рад за вас обеих, — ответил он каким-то скучающим тоном и повернулся к кузену. — Раз мисс Уидон сегодня занята, Берти, нам придется отправляться на прогулку вдвоем.
— Надеюсь, очень скоро мы снова увидимся, мисс Уидон, — сказал Бертрам, глядя Гардении в глаза. — Если герцогиня пригласит меня на завтрашнюю вечеринку, то я обязательно приду, чего бы мне это ни стоило.
— Буду рада вновь с вами встретиться, — ответила Гардения. — До свидания.
Лорд Харткорт не вымолвил ни слова. Гардении почудилось, что в нем появилась какая-то странная агрессия. Он приподнял край цилиндра, резко вышел и решительно зашагал вниз по ступеням.
Бертрам Каннингхэм направился вслед за ним, но посередине лестницы приостановился и повернул голову.
— Вы уверены, что не можете поехать с нами? — спросил он с надеждой в голосе. — Я хотел бы одним из первых показать вам Париж.
— Сегодня я действительно занята, — сказала Гардения. — И даже если бы это было не так, без разрешения тети я никуда бы не поехала.
— А завтра? Можно, я заеду за вами завтра? В это же время. Уверен, ее светлость ничего не будет иметь против. Пообещайте, что не откажете мне?
— Я ничего не могу вам обещать, — ответила Гардения, несколько сбитая с толку настойчивостью своего нового знакомого.
— Тогда хотя бы подумайте над моим предложением! — Бертрам Каннингхэм сбежал вниз по лестнице, сел в экипаж и взял в руки поводья. А отъехав на некоторое расстояние, повернул голову и помахал Гардении рукой.
Лорд Харткорт ни разу не оглянулся.
— Крайне неприятный человек этот лорд Харткорт, — пробормотала Гардения. — И явно меня невзлюбил.
Она пошла за Ивонн вверх по лестнице, размышляя о том, что должна поговорить с тетей о приглашении Бертрама Каннингхэма. Естественно, если бы она была в Англии, то ни за что не отправилась бы на прогулку с малознакомым молодым человеком без компаньонки. Но во Франции все было по-другому. Тем более в Париже — городе свободы и веселья.
Наверное, здесь не придерживались столь строгих правил.
В противном случае Бертрам Каннингхэм не стал бы так настойчиво ее приглашать.
Конечно, сидеть наедине с мужчиной в закрытой машине не очень прилично, подумала она. Совсем другое дело — в открытом экипаже.
Ей вспомнились многочисленные истории о том, как разные мерзавцы заманивают девушку в машину, увозят неизвестно куда и, если та отказывается вступать с ними в близость, выкидывают посреди дороги.
Бертрам Каннингхэм совсем не похож на негодяя, решила Гардения. Он веселый и галантный и вряд ли позволил бы себе какие-то вольности.
Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться в обществе своих ровесников, подобных этому молодому человеку. Смеяться с ними, радоваться жизни и не ломать голову над тем, как вернуть кому-то долг или где раздобыть еду.
Ивонн провела ее по коридору на втором этаже мимо спальни тети и, остановившись у одной из дальних комнат, открыла дверь.
В этой комнате было просторно и светло. Большое единственное окно выходило в сад. Вдоль стен стояло множество шкафов.
— Это гардеробная ее светлости, — сообщила Ивонн и принялась открывать одну за другой дверцы шкафов У Гардении разбегались глаза. Такого огромного количества платьев она не видела никогда в жизни.
— Очаровательное создание эта крошка! — воскликнул Бертрам, когда они проезжали мимо Триумфальной арки. — Никогда бы не подумал, что у знаменитой Лили такая племянница.
Лорд Харткорт хмыкнул.
— Ты ведь сам рассказал мне, что семья у Лили была вполне порядочной.
— По крайней мере так говорил мой отец, — ответил Бертрам. — Как ты считаешь, что ожидает эту девочку в будущем?
Лорд Харткорт пожал плечами.
— По всей вероятности, мисс Уидон действительно намеревается остаться у Лили. А она довольно упряма, я это понял еще вчера.
— Упрямая? — переспросил Бертрам. — Эта маленькая английская пташка? Ну не знаю. У меня создалось такое впечатление, что она только что упала из гнезда. И что совсем еще не знает жизни.
— Полагаю, герцогиня научит ее всему, чему следует, — иронично заметил лорд Харткорт.
— И приоденет, — добавил Бертрам. — Тогда малышка Гардения станет весьма привлекательной. — Он помолчал. — А вообще вся эта история довольно странная. К Лили приезжает племянница с невинным как у ангела лицом и остается в ее доме… Я не удивлюсь, если предположение Андрэ окажется правдой. Возможно, Лили задумала выкинуть очередной фокус.
Все это слишком подозрительно. И чертовски занимательно!
— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — спросил лорд Харткорт скучающим тоном.
— Ты неисправим, Вейн! — проворчал Бертрам. — Не видишь забавного ни в чем! А мне было бы очень интересно покатать эту малышку по Парижу. Я до смерти устал от блистательных красоток «Максима». Только представь себе: на прошлой неделе Джеффри подарил Иветте браслет с бриллиантами, а она вернула его ему, потому что нашла камни недостаточно крупными.
— Но Джеффри может позволить себе купить все что угодно, — невозмутимо заметил лорд Харткорт. — Мог бы подарить своей Иветте то, что ей нравится.
— Конечно, но речь не об этом! Только подумай, насколько безгранична неблагодарность женщин! — воскликнул Бертрам. — Они вечно чем-нибудь недовольны. Вспомни Мари, с которой я некоторое время встречался. Эта красавица вечно ныла: то ей подали несвежую икру, то налили шампанского, отдающего пробкой, то усадили на неудобное место, то подарили орхидеи не того цвета, какого ей хотелось! Она меня замучила, поэтому я и порвал с ней. Теперь за ней ухаживает Освальд! Несчастный! Ему можно только посочувствовать. — Он вздохнул. — Я прекрасно понимаю, что девочки стоят денег. В конце концов, их даже приятно тратить на ублажение этих прелестных созданий. Но хотелось бы получать в ответ хоть немного признательности.
— Бедный Берти, — ответил лорд Харткорт. — Я и не думал, что за свои старания от женщин ты не получаешь ничего.
— Эй, не смей надо мной смеяться! — с шутливым возмущением вскрикнул Бертрам. — И не считай меня скупердяем.
Мне просто никогда не везет. Я увлекаюсь женщинами слишком быстро и так же быстро разочаровываюсь в них. У тебя все по-другому. Выбирать подруг у тебя талант. Чего стоит, например, твоя Анриэтта!
Лорд Харткорт промолчал.
Тогда Бертрам добавил:
— Может, я слишком много болтаю, Вейн, но иногда очень нужно открыть кому-нибудь душу. Лучше всего родственнику, понимаешь?
— Родственнику? — Лорд Харткорт выдержал паузу. — Наверное, ты прав. Что ж, дам тебе такой совет, мой дорогой кузен: если ты нашел интересной эту английскую пташку, как ты ее называешь, попробуй за ней поухлестывать. Может, она и стоит того, несмотря на все мои дурные предчувствия.