Страница:
Она говорила совершенно естественно, как с любым, кто облегчил бы ей очередной груз забот, и поэтому совершенно не заметила удивления в синих глазах.
Проводив мадам в Сиреневую комнату, Кассия подумала, что какой бы капризной ни была француженка, ей будет трудно здесь к чему-либо придраться. Комнату наполняли ароматы лилий и роз, а лучи вечернего солнца затопили ее золотистым сиянием. Вещи уже внесли наверх, и горничная успела открыть сундук. Мельком взглянув туда, Кассия заметила, что он полон чрезвычайно дорогих нарядов.
— Надеюсь, вы найдете все, что вам понадобится, — сказала она мадам де Сальре.
Та обходила комнату с таким видом, будто действительно искала к чему придраться, ' и даже не потрудилась ответить, поэтому Кассия обратилась к горничной по-французски:
— Если мадам что-нибудь потребуется, пожалуйста, скажите мне. Мы постараемся все устроить.
— Merci, madame, вы очень добры, — ответила пожилая женщина, и Кассии показалось, что она довольно добродушна. Оставалось только надеяться, что горничная поладит с Хамбером и Бетси.
Не желая оставаться здесь и лишней минуты, она поспешила выйти и только тогда увидела, что дверь комнаты Водяных Лилий была открыта и камердинер маркиза, выглядевший точно так же, как и следует французу, тоже раскладывает вещи маркиза. Войдя в спальню, она повторила фразу, сказанную горничной:
— Добрый день! Если месье что-нибудь понадобится, пожалуйста, скажите мне, и мы постараемся все устроить.
Камердинер, поднявшись, поклонился:
— Благодарю, мадам! Служить маркизу — честь для меня. Постараюсь со всем справиться своими силами.
Он говорил так дружески, что Кассия, улыбнувшись, призналась:
— Я думаю, вы скоро поймете, что мы живем очень уединенно, а слуги стары, поэтому, прошу, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь спросить. Я сделаю все, что в моих силах.
Француз снова поблагодарил ее и казался настолько искренним и рассудительным, что Кассия немного успокоилась. Однако, думая, что Перри нужно помочь, она поспешила спуститься в гостиную. К ее удивлению, брата там не было. Маркиз стоял у окна со множеством переплетов в виде ромбов и глядел в сад.
— Я думала, Перри вернулся! — воскликнула Кассия.
— Надеюсь, ему понравились мои кони, — ответил маркиз. — Я купил их только позавчера у старого друга герцога Олдерстоуна.
— Я знаю, что у герцога прекрасные скаковые лошади, — не задумываясь, ответила Кассия, — но поразительно, что он продал вам такую чудесную упряжку! Я бы, скорее, ожидала, что он оставит их себе!
— Достаточно сказать, что я сделал ему весьма выгодное предложение, от которого он просто не смог отказаться.
— И часто вы так поступаете? — с любопытством спросила Кассия.
— Когда я добиваюсь чего-то, любая цена кажется мне приемлемой, — ответил маркиз. — Я норманн по крови и всегда получаю то, чего хочу.
Кассия вздохнула:
— Должно быть, чудесно, когда ты так богат. И в то же время… все достается слишком легко.
— Что вы хотите этим сказать? — осведомился маркиз. Кассия подошла к окну и взглянула на сад, который при ясном солнечном свете выглядел совершенно запущенным.
— Я думаю, — сказала она наконец после минутной паузы, — как тяжело остаться на свете без тех, кого любишь, и кто в трудную минуту мог бы тебе помочь, и в то же время как, должно быть, непередаваемо волнующе уметь достичь цели и исполнения желаний самому.
— Прекрасно вас понимаю, — кивнул маркиз, — но чего желаете вы?
Кассия едва не сказала правду:
— Желаю, чтобы вы купили бриллиантовое ожерелье!
Однако, испугавшись, что выдаст себя, она попыталась придумать желание, не зависящее от денег, которые должен дать маркиз. Но, к удивлению девушки, он прочитал ее мысли.
— Если не считать очевидного ответа, о чем еще вы мечтаете? — поинтересовался он.
Кассия вспыхнула, не ожидая такой проницательности, но в голосе гостя зазвучали циничные нотки:
— В отличие от большинства женщин вы, конечно, не можете сказать, что имеете все? Или в вашем случае истинной любви вполне достаточно?
Кассия не сразу поняла, что он хочет сказать, но, вспомнив, что маркиз считает ее женой Перри, поспешно пробормотала:
— Вы правы… конечно, правы: если есть любовь, остальное не имеет значения.
Говоря это, она взглянула на маркиза и успела заметить странное выражение, промелькнувшее в его глазах. Девушка почему-то почувствовала, что именно от таких бесед «по душам» предостерегал ее брат, и, окончательно смутившись, пролепетала едва слышно:
— Я должна посмотреть, все ли готово к ужину, и хотя уверена, что так говорить неприлично… пожалуйста… не опаздывайте… — И, подумав, что маркиз, конечно, удивится, добавила: — Я так старалась, и если кушанья будут испорчены, это окажется настоящим несчастьем!
Маркиз неожиданно весело и очень искренне рассмеялся.
— Ни за что не опоздаю, — поклялся он, и Кассия, понимая, что окончательно опозорилась как хозяйка дома и замужняя дама, метнулась к порогу и плотно прикрыла за собой дверь. И тут, к собственному облегчению, заметила входящего в дом Перри.
— Все в порядке? — спросила она.
— Никогда не видел таких прекрасных коней! — воскликнул Перри. — Обязательно посмотри, если выберешь время! Нужно каким-нибудь образом попытаться убедить маркиза, что они нуждаются в утренней пробежке.
Кассия затаила дыхание, но тут же нашлась:
— Не забудь напомнить ему, что у тебя… есть жена, которая очень любит… кататься верхом!
И, мило улыбнувшись, направилась к лестнице, говоря на ходу:
— Не опоздай к ужину! Тебе придется разливать вино. Я велела Хамберу ничего не делать, кроме как разносить блюда.
— Не забуду, — пообещал Перри, шагнув к гостиной.
Войдя в спальню, Кассия с облегчением подумала, что пока все идет довольно гладко, хотя еще предстоит немало волнений из-за ужина. Она с молниеносной быстротой переоделась, обнаружив, что материнское платье не только идеально сидит на ней, но и очень ей идет. Конечно, наряд далеко не так моден, как тот, который наденет мадам де Сальре, но зато кожа Кассии кажется в нем белоснежной. Она надела свое единственное украшение — черную бархатную ленточку с крошечным кулоном, недорогим, но очень красивым. Черный бархат красиво оттенял длинную грациозную шею и придавал Кассии вполне достойный вид.
Но времени думать о собственной внешности не оставалось. Пора заняться ужином. Причесавшись, Кассия поспешила на кухню узнать, не требуется ли помощь Бетси, но, к своему облегчению, обнаружила, что все в порядке. Днем Кассия приготовила первое блюдо, а также второе — несколько небольших форелей, пойманных Перри в озере, под французским соусом, красиво украшенных ломтиками лимона. Мать научила ее готовить борщ — русский суп со свеклой. Добавляя в подогретый борщ густые сливки, она с ужасом думала о громадном счете за взятые на ферме продукты к сегодняшнему ужину.
Закончив все дела, она быстро побежала в гостиную и с радостью обнаружила, что маркиз и мадам де Сальре уже там.
— Пожалуйста, не сочтите это странным, но наш дворецкий слишком стар, а до столовой достаточно далеко, поэтому объявляю за него, что ужин готов.
Маркиз поставил на стол бокал, который держал в руке.
— Очень рад слышать это! — кивнул он. Перри предложил руку мадам де Сальре.
— Я еще не допила шампанское, — фыркнула та. Кассия поняла, что француженке нравится ставить окружающих в неловкое положение.
— Тогда позвольте мне захватить ваш бокал в столовую, — предложил Перри. Мадам ничего не оставалось, как принять предложенную руку и проследовать вместе с хозяином в столовую. Маркиз подошел к Кассии, стоявшей у двери, и сказал:
— Мне кажется, леди Фокон, это первый званый ужин, который вы даете после того, как стали замужней дамой.
— Почему вы так считаете?
— Вы очень хотите, чтобы он удался, и поэтому ужасно волнуетесь. Кроме того, вам страшно: а вдруг что-нибудь получится не так?
Кассия рассмеялась:
— Просто опасаюсь, что вы слишком разборчивы и найдете наши скромные усилия в области изысканной кухни ничтожными по сравнению с искусством кулинаров вашей страны.
— Предпочитаю ответить на это после ужина, — ответил маркиз, — но почему-то чувствую, что не ошибаюсь и вы знаете об изысканной кухне гораздо больше, чем хотите показать.
Кассия удивленно подняла брови. Неужели ему известно, что мать научила ее готовить французские блюда, которые так любил отец? Родители провели медовый месяц в Париже и навсегда полюбили эту страну и ее кухню, но Бетси так и не сумела угодить хозяину, и потому наиболее сложные блюда леди Фокон готовила сама, а Кассия всегда помогала матери.
Стол, на котором стояли серебряные канделябры, единственный источник освещения в комнате, выглядел необыкновенно роскошным. Кассия даже нашла время украсить центр стола цветами. Перри разливал вино, а старый Хамбер разносил тарелки с супом, по счастью, все еще горячим. Сначала Кассия была слишком взволнованна, чтобы есть. Маркиз доел суп и, отложив ложку, сказал:
— Великолепно! Должен поздравить вас, леди Фокон с первым блюдом!
— Вы мне льстите, маркиз, — запротестовала девушка, хотя чувствовала, что и второе блюдо удалось. Но именно в этот момент мадам де Сальре решила очаровать мужчин. В низком голосе зазвучали соблазнительно-хрипловатые нотки. Она флиртовала так искусно, что и маркиз, и Перри были полностью поглощены француженкой. Кассия оказалась в одиночестве, но это ее не волновало. По крайней мере она могла немного отдохнуть и не развлекать гостей. Мадам кокетливо хлопала сильно накрашенными ресницами; в ее устах каждое слово, казалось, приобретало двойной смысл.
Кассия понимала: в действительности француженка вовсе не красива, но настолько неотразимо притягательна, что Перри не в силах оторвать от нее глаз. А что думает о мадам маркиз? Кассия не знала. Но, взглянув на гостя, заметила промелькнувшую во взгляде искорку и, как ей показалось, саркастическую усмешку на губах.
К концу обеда Кассия чувствовала себя словно на сцене, где все присутствующие играли то ли драму, то ли комедию и говорили дерзкие, пикантные, остроумные слова и фразы, написанные для них кем-то другим. Сама она была счастлива ролью слушательницы и с удовлетворением отмечала, что маркиз наслаждается вкусной едой.
Кроме всего прочего, гостям были предложены жареная баранина с овощами, типично английское блюдо, и холодное суфле, приготовленное собственноручно самой Кассией, под парижским соусом. Сыра, которым обычно заканчивается каждый обед во Франции, не было, зато девушке удалось состряпать английское сейвери, острую пряную закуску, подаваемую либо в начале, либо в конце ужина, которую так любил отец. Бетси оставалось только ее подогреть, и маркиз снова доел все, что было на тарелке. Ему, по-видимому, пришлись по вкусу как кларет, поданный к баранине, так и сотерн, подчеркнувший пикантность суфле.
Мадам де Сальре шептала что-то Перри на ухо, очевидно, не желая, чтобы ее услышали остальные, и маркиз обратился к Кассии:
— Теперь вы наконец можете успокоиться. И позвольте поблагодарить вас, мадам, за превосходный ужин: он совершенно такой же, какие мне доводилось едать в Париже, если не лучше. Поверьте, вы великолепная хозяйка.
— Вы скорее всего просто мне льстите, но я так рада слышать это!
— Где вы научились так хорошо готовить? Только не говорите, что английской кухарке удались все эти блюда, в каждом из которых есть нечто очень мне знакомое.
— Меня научила мать, — пояснила Кассия. — Родители проводили много времени во Франции.
Но тут же сообразила, что говорит как незамужняя девушка, и быстро добавила:
— То же самое можно сказать о моих свекре и свекрови.
— Я всегда считал, — заметил маркиз, — что англичане не одобряют браков между кузенами.
Кассия знала старое изречение, гласившее, что брак двоюродного брата и сестры должен оставаться бездетным, и сейчас, вспомнив об этом, застыдилась и покраснела.
— Мы троюродные брат и сестра, — тут же сочинила она, — и поскольку знали друг друга с детства, возможно, самым естественным было влюбиться друг в друга.
— И вы, конечно, очень-очень любите мужа? Он невольно взглянул в сторону Перри, явно увлеченного мадам де Сальре, которая что-то говорила так тихо, что ни маркиз, ни Кассия ничего не могли расслышать.
— Люблю. Очень люблю, — твердо ответила Кассия.
— И никогда не обращали внимания ни на кого другого? — продолжал допытываться маркиз.
— Что вы… нет… я не могла бы…
И снова поняв, что говорит о себе, мисс Кассии Фокон, поспешно поправилась:
— Мы всегда были вместе.
— И все же ваш муж ездит в Лондон один? — удивился маркиз. — Я не раз видел его на скачках.
— У меня слишком много дел по дому, — пояснила Кассия.
— И вы не возражаете против того, что он бросает вас здесь? Развлекается? Прекрасно проводит время?
Кассии показалось, что любопытство маркиза переходит уже все границы. Поэтому девушка решила поскорее закончить этот ставший слишком опасным разговор:
— Думаю, пора нам оставить вас, джентльмены, за портвейном и сигарами.
Она поднялась, но мадам де Сальре не сделала ни малейшей попытки встать и вместо этого продолжала шептать что-то Перри, отчего тот громко смеялся. Но тут, словно вдруг заметив, что хозяйка стоит, воскликнула:
— Mon Dieu[4]! Вечно я забываю этот примитивный обычай англичан — покидать мужчин за столом! — И, положив ладонь на руку Перри, промурлыкала: — Не слишком задерживайтесь, mon cher![5] Поверьте, я лично предпочитаю беседу мужчин трескотне женщин!
Глава 3
Проводив мадам в Сиреневую комнату, Кассия подумала, что какой бы капризной ни была француженка, ей будет трудно здесь к чему-либо придраться. Комнату наполняли ароматы лилий и роз, а лучи вечернего солнца затопили ее золотистым сиянием. Вещи уже внесли наверх, и горничная успела открыть сундук. Мельком взглянув туда, Кассия заметила, что он полон чрезвычайно дорогих нарядов.
— Надеюсь, вы найдете все, что вам понадобится, — сказала она мадам де Сальре.
Та обходила комнату с таким видом, будто действительно искала к чему придраться, ' и даже не потрудилась ответить, поэтому Кассия обратилась к горничной по-французски:
— Если мадам что-нибудь потребуется, пожалуйста, скажите мне. Мы постараемся все устроить.
— Merci, madame, вы очень добры, — ответила пожилая женщина, и Кассии показалось, что она довольно добродушна. Оставалось только надеяться, что горничная поладит с Хамбером и Бетси.
Не желая оставаться здесь и лишней минуты, она поспешила выйти и только тогда увидела, что дверь комнаты Водяных Лилий была открыта и камердинер маркиза, выглядевший точно так же, как и следует французу, тоже раскладывает вещи маркиза. Войдя в спальню, она повторила фразу, сказанную горничной:
— Добрый день! Если месье что-нибудь понадобится, пожалуйста, скажите мне, и мы постараемся все устроить.
Камердинер, поднявшись, поклонился:
— Благодарю, мадам! Служить маркизу — честь для меня. Постараюсь со всем справиться своими силами.
Он говорил так дружески, что Кассия, улыбнувшись, призналась:
— Я думаю, вы скоро поймете, что мы живем очень уединенно, а слуги стары, поэтому, прошу, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь спросить. Я сделаю все, что в моих силах.
Француз снова поблагодарил ее и казался настолько искренним и рассудительным, что Кассия немного успокоилась. Однако, думая, что Перри нужно помочь, она поспешила спуститься в гостиную. К ее удивлению, брата там не было. Маркиз стоял у окна со множеством переплетов в виде ромбов и глядел в сад.
— Я думала, Перри вернулся! — воскликнула Кассия.
— Надеюсь, ему понравились мои кони, — ответил маркиз. — Я купил их только позавчера у старого друга герцога Олдерстоуна.
— Я знаю, что у герцога прекрасные скаковые лошади, — не задумываясь, ответила Кассия, — но поразительно, что он продал вам такую чудесную упряжку! Я бы, скорее, ожидала, что он оставит их себе!
— Достаточно сказать, что я сделал ему весьма выгодное предложение, от которого он просто не смог отказаться.
— И часто вы так поступаете? — с любопытством спросила Кассия.
— Когда я добиваюсь чего-то, любая цена кажется мне приемлемой, — ответил маркиз. — Я норманн по крови и всегда получаю то, чего хочу.
Кассия вздохнула:
— Должно быть, чудесно, когда ты так богат. И в то же время… все достается слишком легко.
— Что вы хотите этим сказать? — осведомился маркиз. Кассия подошла к окну и взглянула на сад, который при ясном солнечном свете выглядел совершенно запущенным.
— Я думаю, — сказала она наконец после минутной паузы, — как тяжело остаться на свете без тех, кого любишь, и кто в трудную минуту мог бы тебе помочь, и в то же время как, должно быть, непередаваемо волнующе уметь достичь цели и исполнения желаний самому.
— Прекрасно вас понимаю, — кивнул маркиз, — но чего желаете вы?
Кассия едва не сказала правду:
— Желаю, чтобы вы купили бриллиантовое ожерелье!
Однако, испугавшись, что выдаст себя, она попыталась придумать желание, не зависящее от денег, которые должен дать маркиз. Но, к удивлению девушки, он прочитал ее мысли.
— Если не считать очевидного ответа, о чем еще вы мечтаете? — поинтересовался он.
Кассия вспыхнула, не ожидая такой проницательности, но в голосе гостя зазвучали циничные нотки:
— В отличие от большинства женщин вы, конечно, не можете сказать, что имеете все? Или в вашем случае истинной любви вполне достаточно?
Кассия не сразу поняла, что он хочет сказать, но, вспомнив, что маркиз считает ее женой Перри, поспешно пробормотала:
— Вы правы… конечно, правы: если есть любовь, остальное не имеет значения.
Говоря это, она взглянула на маркиза и успела заметить странное выражение, промелькнувшее в его глазах. Девушка почему-то почувствовала, что именно от таких бесед «по душам» предостерегал ее брат, и, окончательно смутившись, пролепетала едва слышно:
— Я должна посмотреть, все ли готово к ужину, и хотя уверена, что так говорить неприлично… пожалуйста… не опаздывайте… — И, подумав, что маркиз, конечно, удивится, добавила: — Я так старалась, и если кушанья будут испорчены, это окажется настоящим несчастьем!
Маркиз неожиданно весело и очень искренне рассмеялся.
— Ни за что не опоздаю, — поклялся он, и Кассия, понимая, что окончательно опозорилась как хозяйка дома и замужняя дама, метнулась к порогу и плотно прикрыла за собой дверь. И тут, к собственному облегчению, заметила входящего в дом Перри.
— Все в порядке? — спросила она.
— Никогда не видел таких прекрасных коней! — воскликнул Перри. — Обязательно посмотри, если выберешь время! Нужно каким-нибудь образом попытаться убедить маркиза, что они нуждаются в утренней пробежке.
Кассия затаила дыхание, но тут же нашлась:
— Не забудь напомнить ему, что у тебя… есть жена, которая очень любит… кататься верхом!
И, мило улыбнувшись, направилась к лестнице, говоря на ходу:
— Не опоздай к ужину! Тебе придется разливать вино. Я велела Хамберу ничего не делать, кроме как разносить блюда.
— Не забуду, — пообещал Перри, шагнув к гостиной.
Войдя в спальню, Кассия с облегчением подумала, что пока все идет довольно гладко, хотя еще предстоит немало волнений из-за ужина. Она с молниеносной быстротой переоделась, обнаружив, что материнское платье не только идеально сидит на ней, но и очень ей идет. Конечно, наряд далеко не так моден, как тот, который наденет мадам де Сальре, но зато кожа Кассии кажется в нем белоснежной. Она надела свое единственное украшение — черную бархатную ленточку с крошечным кулоном, недорогим, но очень красивым. Черный бархат красиво оттенял длинную грациозную шею и придавал Кассии вполне достойный вид.
Но времени думать о собственной внешности не оставалось. Пора заняться ужином. Причесавшись, Кассия поспешила на кухню узнать, не требуется ли помощь Бетси, но, к своему облегчению, обнаружила, что все в порядке. Днем Кассия приготовила первое блюдо, а также второе — несколько небольших форелей, пойманных Перри в озере, под французским соусом, красиво украшенных ломтиками лимона. Мать научила ее готовить борщ — русский суп со свеклой. Добавляя в подогретый борщ густые сливки, она с ужасом думала о громадном счете за взятые на ферме продукты к сегодняшнему ужину.
Закончив все дела, она быстро побежала в гостиную и с радостью обнаружила, что маркиз и мадам де Сальре уже там.
— Пожалуйста, не сочтите это странным, но наш дворецкий слишком стар, а до столовой достаточно далеко, поэтому объявляю за него, что ужин готов.
Маркиз поставил на стол бокал, который держал в руке.
— Очень рад слышать это! — кивнул он. Перри предложил руку мадам де Сальре.
— Я еще не допила шампанское, — фыркнула та. Кассия поняла, что француженке нравится ставить окружающих в неловкое положение.
— Тогда позвольте мне захватить ваш бокал в столовую, — предложил Перри. Мадам ничего не оставалось, как принять предложенную руку и проследовать вместе с хозяином в столовую. Маркиз подошел к Кассии, стоявшей у двери, и сказал:
— Мне кажется, леди Фокон, это первый званый ужин, который вы даете после того, как стали замужней дамой.
— Почему вы так считаете?
— Вы очень хотите, чтобы он удался, и поэтому ужасно волнуетесь. Кроме того, вам страшно: а вдруг что-нибудь получится не так?
Кассия рассмеялась:
— Просто опасаюсь, что вы слишком разборчивы и найдете наши скромные усилия в области изысканной кухни ничтожными по сравнению с искусством кулинаров вашей страны.
— Предпочитаю ответить на это после ужина, — ответил маркиз, — но почему-то чувствую, что не ошибаюсь и вы знаете об изысканной кухне гораздо больше, чем хотите показать.
Кассия удивленно подняла брови. Неужели ему известно, что мать научила ее готовить французские блюда, которые так любил отец? Родители провели медовый месяц в Париже и навсегда полюбили эту страну и ее кухню, но Бетси так и не сумела угодить хозяину, и потому наиболее сложные блюда леди Фокон готовила сама, а Кассия всегда помогала матери.
Стол, на котором стояли серебряные канделябры, единственный источник освещения в комнате, выглядел необыкновенно роскошным. Кассия даже нашла время украсить центр стола цветами. Перри разливал вино, а старый Хамбер разносил тарелки с супом, по счастью, все еще горячим. Сначала Кассия была слишком взволнованна, чтобы есть. Маркиз доел суп и, отложив ложку, сказал:
— Великолепно! Должен поздравить вас, леди Фокон с первым блюдом!
— Вы мне льстите, маркиз, — запротестовала девушка, хотя чувствовала, что и второе блюдо удалось. Но именно в этот момент мадам де Сальре решила очаровать мужчин. В низком голосе зазвучали соблазнительно-хрипловатые нотки. Она флиртовала так искусно, что и маркиз, и Перри были полностью поглощены француженкой. Кассия оказалась в одиночестве, но это ее не волновало. По крайней мере она могла немного отдохнуть и не развлекать гостей. Мадам кокетливо хлопала сильно накрашенными ресницами; в ее устах каждое слово, казалось, приобретало двойной смысл.
Кассия понимала: в действительности француженка вовсе не красива, но настолько неотразимо притягательна, что Перри не в силах оторвать от нее глаз. А что думает о мадам маркиз? Кассия не знала. Но, взглянув на гостя, заметила промелькнувшую во взгляде искорку и, как ей показалось, саркастическую усмешку на губах.
К концу обеда Кассия чувствовала себя словно на сцене, где все присутствующие играли то ли драму, то ли комедию и говорили дерзкие, пикантные, остроумные слова и фразы, написанные для них кем-то другим. Сама она была счастлива ролью слушательницы и с удовлетворением отмечала, что маркиз наслаждается вкусной едой.
Кроме всего прочего, гостям были предложены жареная баранина с овощами, типично английское блюдо, и холодное суфле, приготовленное собственноручно самой Кассией, под парижским соусом. Сыра, которым обычно заканчивается каждый обед во Франции, не было, зато девушке удалось состряпать английское сейвери, острую пряную закуску, подаваемую либо в начале, либо в конце ужина, которую так любил отец. Бетси оставалось только ее подогреть, и маркиз снова доел все, что было на тарелке. Ему, по-видимому, пришлись по вкусу как кларет, поданный к баранине, так и сотерн, подчеркнувший пикантность суфле.
Мадам де Сальре шептала что-то Перри на ухо, очевидно, не желая, чтобы ее услышали остальные, и маркиз обратился к Кассии:
— Теперь вы наконец можете успокоиться. И позвольте поблагодарить вас, мадам, за превосходный ужин: он совершенно такой же, какие мне доводилось едать в Париже, если не лучше. Поверьте, вы великолепная хозяйка.
— Вы скорее всего просто мне льстите, но я так рада слышать это!
— Где вы научились так хорошо готовить? Только не говорите, что английской кухарке удались все эти блюда, в каждом из которых есть нечто очень мне знакомое.
— Меня научила мать, — пояснила Кассия. — Родители проводили много времени во Франции.
Но тут же сообразила, что говорит как незамужняя девушка, и быстро добавила:
— То же самое можно сказать о моих свекре и свекрови.
— Я всегда считал, — заметил маркиз, — что англичане не одобряют браков между кузенами.
Кассия знала старое изречение, гласившее, что брак двоюродного брата и сестры должен оставаться бездетным, и сейчас, вспомнив об этом, застыдилась и покраснела.
— Мы троюродные брат и сестра, — тут же сочинила она, — и поскольку знали друг друга с детства, возможно, самым естественным было влюбиться друг в друга.
— И вы, конечно, очень-очень любите мужа? Он невольно взглянул в сторону Перри, явно увлеченного мадам де Сальре, которая что-то говорила так тихо, что ни маркиз, ни Кассия ничего не могли расслышать.
— Люблю. Очень люблю, — твердо ответила Кассия.
— И никогда не обращали внимания ни на кого другого? — продолжал допытываться маркиз.
— Что вы… нет… я не могла бы…
И снова поняв, что говорит о себе, мисс Кассии Фокон, поспешно поправилась:
— Мы всегда были вместе.
— И все же ваш муж ездит в Лондон один? — удивился маркиз. — Я не раз видел его на скачках.
— У меня слишком много дел по дому, — пояснила Кассия.
— И вы не возражаете против того, что он бросает вас здесь? Развлекается? Прекрасно проводит время?
Кассии показалось, что любопытство маркиза переходит уже все границы. Поэтому девушка решила поскорее закончить этот ставший слишком опасным разговор:
— Думаю, пора нам оставить вас, джентльмены, за портвейном и сигарами.
Она поднялась, но мадам де Сальре не сделала ни малейшей попытки встать и вместо этого продолжала шептать что-то Перри, отчего тот громко смеялся. Но тут, словно вдруг заметив, что хозяйка стоит, воскликнула:
— Mon Dieu[4]! Вечно я забываю этот примитивный обычай англичан — покидать мужчин за столом! — И, положив ладонь на руку Перри, промурлыкала: — Не слишком задерживайтесь, mon cher![5] Поверьте, я лично предпочитаю беседу мужчин трескотне женщин!
Глава 3
Кассия не смогла уснуть. Она снова и снова перебирала все события дня, тревожась, не забыла ли чего, все ли было сделано для удобства гостей. Она успела подумать о том, что те ночью могут захотеть пить, и поставила на ночные столики два маленьких стеклянных кувшинчика, которые так любила мать, по счастью до сих пор оставшихся целыми. Кроме того, девушка велела принести в комнату мадам де Сальре душистого масла белых фиалок для ванны. Мать всегда делала эту эссенцию, как, впрочем, и собственные духи. Дуглас отнес ведра с горячей водой в обе спальни. Кассия попросила его наполнить ванны, а потом вылить грязную воду.
Она ускользнула наверх раньше остальных, чтобы убедиться, все ли в порядке, и потрясенно замерла перед совершенно прозрачной ночной сорочкой мадам де Сальре. И хотя одеяние показалось ей изумительным, все же Кассия была уверена, что мать сочла бы его крайне нескромным.
Но по крайней мере ужин удался, и оставалось лишь молиться, чтобы завтрашний день прошел так же гладко. Правда, девушка знала, каким тяжким трудом будет для Бетси готовить дополнительные блюда, да еще в таком количестве.
Кроме того, она никак не могла понять, что в действительности думает о маркизе. Он оказался таким огромным и просто подавлял не только своим ростом и силой, но и наблюдательностью и острым умом. Да, маркиз совершенно не походил на образ француза, сложившийся у Кассии.
Но тут она вспомнила, что сказал гость, когда они говорили о конях, купленных у герцога:
— Я норманн и всегда добиваюсь того, чего хочу!
Норманн!
И только тут до Кассии дошло, что он имел в виду не только то, что живет в Нормандии. Она долго лежала, обдумывая это открытие, и решила, что должна получить ответ на все свои вопросы прямо сейчас. Встав с постели, она накинула поношенный шерстяной халат, служивший ей верой и правдой много лет, и осторожно приоткрыла дверь.
Вокруг стояла тишина, и девушка решила, что Перри и гости, должно быть, давно спят.
Она специально оставила гореть в коридоре два канделябра, подумав, что, если кому-нибудь из гостей придет мысль прогуляться ночью, в коридоре будет слишком темно и мрачно. И сейчас Кассия без всяких затруднений спустилась вниз и добралась до библиотеки, большой комнаты, уставленной старинными книгами. Их было слишком много, но Кассия в точности знала, где отыскать ту, что понадобилась ей. И уже через несколько минут она сняла с полки том Британской энциклопедии.
Девушка всегда мысленно благодарила расточительность предка, Дурного Баронета, когда приходилось узнавать что-то новое. Именно он купил энциклопедию, которая впервые вышла в 1758 году. С тех пор к ней прибавлялись все новые тома, раннее издание выглядело очень старым и потрепанным. Кожаный переплет выцвел и потускнел.
Кассия нашла статью о Нормандии и, прочитав короткое описание этой области Франции, взволнованно охнула. Именно викинги, племя скандинавских воинов, совершали набеги на французское побережье во времена Карла Великого. Первым герцогом Нормандии был Ролло, который, если верить преданиям, так и умер язычником. И самым интересным оказалось то, что его внуком был Вильгельм Завоеватель — английский король Вильям Первый.
Статья занимала несколько страниц, но Кассия, напрягая зрение, решила прочитать до конца. Сначала норманны были всего лишь варварами, уничтожавшими все, куда ступала их нога, стремившимися лишь к бессмысленным грабежам и убийствам, но шли века, и они превратились в истинных рыцарей. И по-прежнему оставались могучими, свирепыми и неукротимыми. И Кассия почему-то ощущала, что все это применимо и к маркизу.
Она не замечала, как шло время, погруженная в чтение. Везде, куда ни попадали норманны, они становились вождями и правителями и чаще всего сами устанавливали законы. Они были наделены такой силой, что горстка норманнов могла уничтожить вражеское войско, во много раз превосходящее их численностью, и обладали необыкновенными способностями быстро пересекать моря и земли. Но неизменное мужество и безошибочный инстинкт вели их к победе, и хотя обстоятельства не всегда благоприятствовали норманнам, однако они всегда выделялись среди обычных людей, и ими невозможно было не восхищаться.
Закрыв книгу, Кассия глубоко вздохнула. Девушку всегда трогало прочитанное, и каким-то образом оно становилось частью ее самой. Теперь же она невольно думала о том, как это волнующе — принимать в доме потомка древних норманнов. Маркиз по происхождению стоял на голову выше других мужчин.
Кассия поставила энциклопедию обратно на полку, задула свечу, зная, что может найти обратную дорогу с закрытыми глазами, и шагнула к двери. Она решила, что завтра же уговорит маркиза рассказать о его предках. В книге говорилось, что Байе — одно из поместий в Нормандии, принадлежавших ранее герцогу Ролло. Там осели норманны, пришедшие с севера.
Она добралась до верхней площадки и уже хотела ступить в коридор, но в этот момент уловила какое-то движение в дальнем конце и инстинктивно замерла. Но тут же при слабом свете свечи, все еще тлевшей в канделябре, заметила, что дверь спальни мадам де Сальре открыта. Кассия подумала, что, возможно, как и предполагал Перри, мадам напугана. Говоря по правде, вечером, в один из тех моментов, когда мадам де Сальре кокетничала с Перри, маркиз сказал Кассии:
— О чем вы тревожитесь? Я вижу в ваших глазах беспокойство.
Кассия рассмеялась:
— Теперь у меня нет оснований волноваться, ведь вам понравился ужин.
— Очень, — кивнул маркиз, — и мне следует поблагодарить вас за прелестный букет, так украсивший стол.
— Жаль, что единственными маленькими цветочками, которые я смогла найти, оказались анютины глазки.
— Никогда не видел столь оригинально составленной композиции, и, конечно, именно вы поставили цветы в моей спальне.
— Плохо, что водяных лилий оказалось так мало, но они только начали цвести.
— Мне кажется, они похожи на/вас, — тихо вымолвил маркиз.
Кассия, однако, даже не поняла, что ей только что сказали комплимент, и вместо этого пробормотала:
— Моя м… то есть свекровь назвала все комнаты именами цветов. Я хотела сначала поместить мадам де Сальре в Розовую комнату и украсить ее розами, но Перри предложил Сиреневую комнату, правда, сирень уже отцвела.
— Почему ваш муж настаивал на этом? — с любопытством осведомился маркиз.
— На случай, если мадам испугается чего-нибудь в незнакомом доме или разнервничается, — пояснила Кассия. — В таком случае ей лучше быть поближе к вам.
На какую-то секунду в глазах маркиза мелькнуло удивление, но губы его тут же скривились в легкой улыбке, значения которой Кассия не поняла. Теперь же, увидев его, выходящего из спальни мадам де Сальре, девушка подумала, что, вероятно, та позвала маркиза и он пришел ей на помощь.
Но как только он вошел к себе и закрыл дверь, Кассия неожиданно поняла, почему Перри посчитал оскорбительным появление маркиза вместе с мадам де Сальре в этом доме. И осознание истинного смысла слов брата так потрясло Кассию, что несколько мгновений она была не в силах пошевелиться. Оставалось лишь потрясенно рассматривать двери двух соседних комнат, надеясь на какую-то ошибку. Нет, вероятно, маркиз зашел к мадам де Сальре по совершенно иной причине.
Но девушка тут же упрекнула себя. «Как можно быть такой глупой?! Конечно, Перри именно поэтому настаивал на том, чтобы она провела эти дни вне дома. Он просто хотел, чтобы сестра держалась подальше от маркиза на тот случай, если он захочет увидеть в ней вторую мадам де Сальре.
— Но неужели я способна на подобную вещь? — покачала головой Кассия и, придя в себя, поскорее пробежала по коридору к собственной спальне, постаравшись как следует запереть за собой дверь. Подобного она никогда раньше не делала, но сейчас чувствовала, что должна защитить себя не только от маркиза, но и от других мужчин, которые хотели бы видеть в ней лишь игрушку для удовлетворения собственных страстей.
И все же подобное поведение француза каким-то образом казалось ей одной из черт норманнского характера. Она вспомнила, как читала, что викинги, вторгшись в Англию, убивали мужчин, чтобы завладеть урожаем, скотом и женщинами. В тот момент она не совсем поняла, зачем нужно было похищать женщин, и подумала, что их, вероятно, делали рабынями. Но теперь Кассия знала, почему пленниц сгоняли на корабли и увозили далеко на север.
И сейчас ей казалось, что маркиз вполне способен на такой поступок. Она даже представила его в шлеме викинга. Каким он выглядит свирепым и устрашающим!
— Перри… прав… он нехороший человек, — сказала она себе, — и чем скорее он купит ожерелье и уедет, тем лучше.
И Кассия подумала, что если ожерелье принесет ему несчастье, значит, он получит именно то, что заслужил! Когда же наконец этот визит закончится? Слава Богу, скоро маркиз навсегда исчезнет из ее жизни!
Однако утром все оказалось совершенно иным. Перри, спустившись, обнаружил, что сестра накрывает на стол, и сказал:
— Твое желание исполнилось. Поскорее поднимись к себе и переоденься.
— О чем ты? — осведомилась Кассия.
— Вчера вечером маркиз обещал, что мы сможем покататься верхом сразу же после завтрака.
Кассия тихо охнула:
— О, Перри, он вправду разрешил нам взять его лошадей?
— Мы можем выбирать из шести. Одна из тех, на которых скакали слуги, выиграла в прошлом месяце труднейшие скачки с препятствиями. Не понимаю, почему герцог решил с ней расстаться.
И в ушах Кассии вновь прозвучали слова маркиза: «Я норманн и всегда добиваюсь, чего хочу».
Однако в этот момент она не собиралась спорить и была лишь благодарна маркизу за предложение. Ей так редко представлялась возможность сесть в седло! И хотя амазонка был а довольно поношенной, но широкую нижнюю юбку с кружевной оборкой недавно выстирали и накрахмалили, как, впрочем, и белую блузку, заштопанную в нескольких местах. Поверх она надела слишком тесный жакет, придававший ей, однако, чрезвычайно элегантный вид, хотя девушка сама этого не сознавала. На голове красовался крошечный цилиндр, не скрывавший красноватых переливов в волосах.
К тому времени как маркиз и Перри закончили завтрак, Кассия уже ждала их у крыльца, гладя приведенных конюхом великолепных лошадей, не зная, какую из них выбрать. И поскольку потрясение от открытия, сделанного ночью, еще не прошло, Кассия не взглянула на маркиза, когда тот, вежливо поклонившись, произнес:
— Доброе утро, леди Фокон. Рад, что вы решили к нам присоединиться, и надеюсь, что конь не окажется слишком горячим для вас.
По-видимому, маркиз посчитал, что такая худенькая невысокая женщина не сможет справиться с резвым конем. Не было смысла объяснять, что она ездит верхом с тех пор, как научилась ходить, и поэтому девушка лишь спросила:
— Пожалуйста, скажите, какую лошадь я могу взять?
— Думаю, что Тандерболт[6], несмотря на кличку, самый смирный из всех.
Тандерболт оказался тем гнедым конем, которым Кассия восхищалась больше всего, и она почти подбежала к нему, а маркиз подсадил ее в седло. На какой-то момент его прикосновение вызвало в ней странное чувство, которого она не поняла, но сказала себе, что это, должно быть, отвращение.
Девушка взяла поводья и, не дожидаясь, пока маркиз и Перри сядут в седла, полетела по аллее, ведущей в парк. Тандерболт совсем не устал после вчерашнего путешествия, хотя несколько раз попытался взбрыкнуть и не сразу послушался, однако Кассии удалось сдержать его и проехать через парк, уворачиваясь от чересчур низко нависших веток.
Наконец она выехала на открытую местность, где отец всегда выезжал лошадей. Именно тут они с Перри любили скакать наперегонки, когда у них были лошади. И теперь девушка не намеревалась никого ждать. Она пришпорила Тандерболта, сознавая, что ничего более волнующего давно уж не испытывала.
Она ускользнула наверх раньше остальных, чтобы убедиться, все ли в порядке, и потрясенно замерла перед совершенно прозрачной ночной сорочкой мадам де Сальре. И хотя одеяние показалось ей изумительным, все же Кассия была уверена, что мать сочла бы его крайне нескромным.
Но по крайней мере ужин удался, и оставалось лишь молиться, чтобы завтрашний день прошел так же гладко. Правда, девушка знала, каким тяжким трудом будет для Бетси готовить дополнительные блюда, да еще в таком количестве.
Кроме того, она никак не могла понять, что в действительности думает о маркизе. Он оказался таким огромным и просто подавлял не только своим ростом и силой, но и наблюдательностью и острым умом. Да, маркиз совершенно не походил на образ француза, сложившийся у Кассии.
Но тут она вспомнила, что сказал гость, когда они говорили о конях, купленных у герцога:
— Я норманн и всегда добиваюсь того, чего хочу!
Норманн!
И только тут до Кассии дошло, что он имел в виду не только то, что живет в Нормандии. Она долго лежала, обдумывая это открытие, и решила, что должна получить ответ на все свои вопросы прямо сейчас. Встав с постели, она накинула поношенный шерстяной халат, служивший ей верой и правдой много лет, и осторожно приоткрыла дверь.
Вокруг стояла тишина, и девушка решила, что Перри и гости, должно быть, давно спят.
Она специально оставила гореть в коридоре два канделябра, подумав, что, если кому-нибудь из гостей придет мысль прогуляться ночью, в коридоре будет слишком темно и мрачно. И сейчас Кассия без всяких затруднений спустилась вниз и добралась до библиотеки, большой комнаты, уставленной старинными книгами. Их было слишком много, но Кассия в точности знала, где отыскать ту, что понадобилась ей. И уже через несколько минут она сняла с полки том Британской энциклопедии.
Девушка всегда мысленно благодарила расточительность предка, Дурного Баронета, когда приходилось узнавать что-то новое. Именно он купил энциклопедию, которая впервые вышла в 1758 году. С тех пор к ней прибавлялись все новые тома, раннее издание выглядело очень старым и потрепанным. Кожаный переплет выцвел и потускнел.
Кассия нашла статью о Нормандии и, прочитав короткое описание этой области Франции, взволнованно охнула. Именно викинги, племя скандинавских воинов, совершали набеги на французское побережье во времена Карла Великого. Первым герцогом Нормандии был Ролло, который, если верить преданиям, так и умер язычником. И самым интересным оказалось то, что его внуком был Вильгельм Завоеватель — английский король Вильям Первый.
Статья занимала несколько страниц, но Кассия, напрягая зрение, решила прочитать до конца. Сначала норманны были всего лишь варварами, уничтожавшими все, куда ступала их нога, стремившимися лишь к бессмысленным грабежам и убийствам, но шли века, и они превратились в истинных рыцарей. И по-прежнему оставались могучими, свирепыми и неукротимыми. И Кассия почему-то ощущала, что все это применимо и к маркизу.
Она не замечала, как шло время, погруженная в чтение. Везде, куда ни попадали норманны, они становились вождями и правителями и чаще всего сами устанавливали законы. Они были наделены такой силой, что горстка норманнов могла уничтожить вражеское войско, во много раз превосходящее их численностью, и обладали необыкновенными способностями быстро пересекать моря и земли. Но неизменное мужество и безошибочный инстинкт вели их к победе, и хотя обстоятельства не всегда благоприятствовали норманнам, однако они всегда выделялись среди обычных людей, и ими невозможно было не восхищаться.
Закрыв книгу, Кассия глубоко вздохнула. Девушку всегда трогало прочитанное, и каким-то образом оно становилось частью ее самой. Теперь же она невольно думала о том, как это волнующе — принимать в доме потомка древних норманнов. Маркиз по происхождению стоял на голову выше других мужчин.
Кассия поставила энциклопедию обратно на полку, задула свечу, зная, что может найти обратную дорогу с закрытыми глазами, и шагнула к двери. Она решила, что завтра же уговорит маркиза рассказать о его предках. В книге говорилось, что Байе — одно из поместий в Нормандии, принадлежавших ранее герцогу Ролло. Там осели норманны, пришедшие с севера.
Она добралась до верхней площадки и уже хотела ступить в коридор, но в этот момент уловила какое-то движение в дальнем конце и инстинктивно замерла. Но тут же при слабом свете свечи, все еще тлевшей в канделябре, заметила, что дверь спальни мадам де Сальре открыта. Кассия подумала, что, возможно, как и предполагал Перри, мадам напугана. Говоря по правде, вечером, в один из тех моментов, когда мадам де Сальре кокетничала с Перри, маркиз сказал Кассии:
— О чем вы тревожитесь? Я вижу в ваших глазах беспокойство.
Кассия рассмеялась:
— Теперь у меня нет оснований волноваться, ведь вам понравился ужин.
— Очень, — кивнул маркиз, — и мне следует поблагодарить вас за прелестный букет, так украсивший стол.
— Жаль, что единственными маленькими цветочками, которые я смогла найти, оказались анютины глазки.
— Никогда не видел столь оригинально составленной композиции, и, конечно, именно вы поставили цветы в моей спальне.
— Плохо, что водяных лилий оказалось так мало, но они только начали цвести.
— Мне кажется, они похожи на/вас, — тихо вымолвил маркиз.
Кассия, однако, даже не поняла, что ей только что сказали комплимент, и вместо этого пробормотала:
— Моя м… то есть свекровь назвала все комнаты именами цветов. Я хотела сначала поместить мадам де Сальре в Розовую комнату и украсить ее розами, но Перри предложил Сиреневую комнату, правда, сирень уже отцвела.
— Почему ваш муж настаивал на этом? — с любопытством осведомился маркиз.
— На случай, если мадам испугается чего-нибудь в незнакомом доме или разнервничается, — пояснила Кассия. — В таком случае ей лучше быть поближе к вам.
На какую-то секунду в глазах маркиза мелькнуло удивление, но губы его тут же скривились в легкой улыбке, значения которой Кассия не поняла. Теперь же, увидев его, выходящего из спальни мадам де Сальре, девушка подумала, что, вероятно, та позвала маркиза и он пришел ей на помощь.
Но как только он вошел к себе и закрыл дверь, Кассия неожиданно поняла, почему Перри посчитал оскорбительным появление маркиза вместе с мадам де Сальре в этом доме. И осознание истинного смысла слов брата так потрясло Кассию, что несколько мгновений она была не в силах пошевелиться. Оставалось лишь потрясенно рассматривать двери двух соседних комнат, надеясь на какую-то ошибку. Нет, вероятно, маркиз зашел к мадам де Сальре по совершенно иной причине.
Но девушка тут же упрекнула себя. «Как можно быть такой глупой?! Конечно, Перри именно поэтому настаивал на том, чтобы она провела эти дни вне дома. Он просто хотел, чтобы сестра держалась подальше от маркиза на тот случай, если он захочет увидеть в ней вторую мадам де Сальре.
— Но неужели я способна на подобную вещь? — покачала головой Кассия и, придя в себя, поскорее пробежала по коридору к собственной спальне, постаравшись как следует запереть за собой дверь. Подобного она никогда раньше не делала, но сейчас чувствовала, что должна защитить себя не только от маркиза, но и от других мужчин, которые хотели бы видеть в ней лишь игрушку для удовлетворения собственных страстей.
И все же подобное поведение француза каким-то образом казалось ей одной из черт норманнского характера. Она вспомнила, как читала, что викинги, вторгшись в Англию, убивали мужчин, чтобы завладеть урожаем, скотом и женщинами. В тот момент она не совсем поняла, зачем нужно было похищать женщин, и подумала, что их, вероятно, делали рабынями. Но теперь Кассия знала, почему пленниц сгоняли на корабли и увозили далеко на север.
И сейчас ей казалось, что маркиз вполне способен на такой поступок. Она даже представила его в шлеме викинга. Каким он выглядит свирепым и устрашающим!
— Перри… прав… он нехороший человек, — сказала она себе, — и чем скорее он купит ожерелье и уедет, тем лучше.
И Кассия подумала, что если ожерелье принесет ему несчастье, значит, он получит именно то, что заслужил! Когда же наконец этот визит закончится? Слава Богу, скоро маркиз навсегда исчезнет из ее жизни!
Однако утром все оказалось совершенно иным. Перри, спустившись, обнаружил, что сестра накрывает на стол, и сказал:
— Твое желание исполнилось. Поскорее поднимись к себе и переоденься.
— О чем ты? — осведомилась Кассия.
— Вчера вечером маркиз обещал, что мы сможем покататься верхом сразу же после завтрака.
Кассия тихо охнула:
— О, Перри, он вправду разрешил нам взять его лошадей?
— Мы можем выбирать из шести. Одна из тех, на которых скакали слуги, выиграла в прошлом месяце труднейшие скачки с препятствиями. Не понимаю, почему герцог решил с ней расстаться.
И в ушах Кассии вновь прозвучали слова маркиза: «Я норманн и всегда добиваюсь, чего хочу».
Однако в этот момент она не собиралась спорить и была лишь благодарна маркизу за предложение. Ей так редко представлялась возможность сесть в седло! И хотя амазонка был а довольно поношенной, но широкую нижнюю юбку с кружевной оборкой недавно выстирали и накрахмалили, как, впрочем, и белую блузку, заштопанную в нескольких местах. Поверх она надела слишком тесный жакет, придававший ей, однако, чрезвычайно элегантный вид, хотя девушка сама этого не сознавала. На голове красовался крошечный цилиндр, не скрывавший красноватых переливов в волосах.
К тому времени как маркиз и Перри закончили завтрак, Кассия уже ждала их у крыльца, гладя приведенных конюхом великолепных лошадей, не зная, какую из них выбрать. И поскольку потрясение от открытия, сделанного ночью, еще не прошло, Кассия не взглянула на маркиза, когда тот, вежливо поклонившись, произнес:
— Доброе утро, леди Фокон. Рад, что вы решили к нам присоединиться, и надеюсь, что конь не окажется слишком горячим для вас.
По-видимому, маркиз посчитал, что такая худенькая невысокая женщина не сможет справиться с резвым конем. Не было смысла объяснять, что она ездит верхом с тех пор, как научилась ходить, и поэтому девушка лишь спросила:
— Пожалуйста, скажите, какую лошадь я могу взять?
— Думаю, что Тандерболт[6], несмотря на кличку, самый смирный из всех.
Тандерболт оказался тем гнедым конем, которым Кассия восхищалась больше всего, и она почти подбежала к нему, а маркиз подсадил ее в седло. На какой-то момент его прикосновение вызвало в ней странное чувство, которого она не поняла, но сказала себе, что это, должно быть, отвращение.
Девушка взяла поводья и, не дожидаясь, пока маркиз и Перри сядут в седла, полетела по аллее, ведущей в парк. Тандерболт совсем не устал после вчерашнего путешествия, хотя несколько раз попытался взбрыкнуть и не сразу послушался, однако Кассии удалось сдержать его и проехать через парк, уворачиваясь от чересчур низко нависших веток.
Наконец она выехала на открытую местность, где отец всегда выезжал лошадей. Именно тут они с Перри любили скакать наперегонки, когда у них были лошади. И теперь девушка не намеревалась никого ждать. Она пришпорила Тандерболта, сознавая, что ничего более волнующего давно уж не испытывала.