Страница:
И лишь сейчас девушка подумала о себе. Что с ней станется? Ведь если Перри женится, большой ошибкой будет оставаться в доме, где Кассия так много лет была хозяйкой. Кроме того, Перри и Лизетт молоды и, конечно, захотят жить вдвоем. Придется поискать приюта в другом месте. Конечно, в Лондоне живет родственница, обещавшая представить ее ко двору. Если Кассия отправится в столицу, она сможет заказать любые дорогие туалеты и больше не чувствовать себя нищенкой! Правда… любовь к маркизу все изменила. Ей больше не хочется посещать балы и добиваться успеха в обществе. Возможно, ей удастся поселиться в одном из коттеджей в деревне или поместье, сказала она себе. Девушка чувствовала, что весь ее мир перевернулся и она осталась совершенно одна.
Вскоре появились горничные и сообщили, что пора одеваться к обеду. Кассия надела второй из великолепных вечерних нарядов, присланных с Бонд-стрит. На этот раз платье было из светло-зеленого шелка, украшенное тяжелым кружевным воротником. Такие же кружева украшали пышную юбку. Туалет был крайне простым и в то же время элегантным и придавал девушке грацию нимфы. Казалось, она только что появилась из леса, окружавшего замок.
Кассии не раз говорили, что французы прекрасно разбираются в женской одежде и обладают превосходным вкусом. И сейчас, глядя на себя в зеркало, она согласилась, что это чистая правда.
Гости и некоторые родственники разъехались после окончания скачек, и за столом собралось всего двенадцать человек.
— Надеюсь, вы хорошо провели время? — спросил маркиз у сидевшей рядом Кассии.
— Чудесно! — с восторгом ответила девушка. — И вы блестяще все устроили!
— Подобного рода комплименты всегда приятно принимать, — заметил маркиз, и девушке показалось, что в этот момент он выглядит еще более красивым, чем всегда. Жаркое солнце позолотило его кожу. Кассия подумала, что сейчас он похож на воина, только что вернувшегося с битвы и мужественно сражавшегося с врагом.
Кассия напомнила себе, что не должна уделять ему много внимания, но зная, что завтра придется уехать, она хотела увезти с собой как можно больше воспоминаний, которые могли бы согреть ее сердце одинокими ночами.
К ее облегчению, Орвил сидел сегодня на другом конце стола, и она была избавлена от завистливых ехидных замечаний, хотя видела, что он все время недобро поглядывает на брата.
Перри и Лизетт, сидевшие рядом, казалось, не могли наговориться и забыли обо всем на свете, не обращая внимания на окружающих. Кассия заметила, что мать маркиза время от времени удивленно смотрит в их сторону, и начала ломать голову, как предупредить Перри вести себя поосторожнее, но тут же сказала себе, что все это не имеет ни малейшего значения, поскольку завтра их здесь уже не будет. Тогда маркиз, освободившись от необходимости развлекать гостей, конечно, отправится в Париж, к мадам де Сальре.
«Все кончено, — постоянно напоминала себе девушка, — и чем скорее я постараюсь забыть его, тем лучше!»
— О чем вы думаете? — неожиданно спросил маркиз.
Кассии ничего не оставалось, кроме как сказать правду:
— Гадала, когда лучше всего отправляться завтра в путь и сможем ли мы опять воспользоваться вашей яхтой, чтобы пересечь пролив.
— Яхта будет ждать вас, когда бы вы ни решили уехать, — кивнул маркиз, — но неужели вам столь уж необходимо покинуть меня так быстро?
Кассия почувствовала, как заколотилось сердце, но прежде чем успела ответить, маркиз продолжал:
— Осталось еще так много всего, что я хотел бы показать вам теперь, когда скачки закончены. Вы не осмотрели замок и не выбрали лошадь, которую я собираюсь подарить вам.
— Мне очень хотелось бы… — тихо призналась Кассия, — но мы с мужем думали, что вы пригласили нас лишь на два дня…
— Значит, вы ошиблись, — возразил маркиз, — и я поговорю с вашим мужем после ужина.
Когда все выходили из столовой, Кассия заметила, что Перри и Лизетт уже успели тайком ускользнуть. Брат вел себя крайне неосторожно, но Кассия уже ничего не могла сделать. Мать маркиза разливала кофе, и девушка надеялась только, что это занятие отвлечет ее внимание и никто не заметит отсутствия молодых людей. Сама Кассия отказалась от кофе, побоявшись, что из-за него она не уснет и снова будет часами лежать в темноте, думая о маркизе. Он внезапно появился рядом и протянул ей крохотную рюмочку с ликером.
— Думаю, вам это понравится. Ликер делают монахи-бенедиктинцы, и вам такого наверняка не приходилось пробовать.
Сделав глоточек, Кассия нашла, что ликер восхитителен.
— Есть еще одно место, которое я хотел бы показать вам, — продолжал маркиз. — Это всего лишь небольшой монастырь, но он стоит на моей земле вот уже триста лет, и часовня там необыкновенно красива.
— Буду очень рада увидеть ее, — пробормотала Кассия.
— Обязательно, но сначала вы должны осмотреть замок. Есть одна картина, которую вы просто должны, увидеть! Если желаете, мы можем пойти туда прямо сейчас.
Кассия поставила на столик рюмку с ликером, а маркиз отнес пустую кофейную чашку на поднос, к тому месту, где сидела мать. Повернувшись, он едва не столкнулся с Орвилом, решившим последовать его примеру, и Кассия невольно удивилась, как не похожи они друг на друга. Будь это картина, подумала девушка, можно было бы назвать ее «Каин и Авель» или «Аллегория добра и зла».
Орвил что-то сказал маркизу, должно быть, очередную грубость, но тут дверь внезапно распахнулась и дворецкий объявил:
— Мадам де Сальре, месье маркиз. Маркиз застыл от изумления, а головы всех присутствующих повернулись к двери.
На пороге появилась мадам де Сальре в вызывающе ярком наряде из красного атласа, сверкающая бриллиантами. На мгновение она остановилась, оглядывая собравшихся гостей, но тут же медленно направилась к ним, не сводя глаз с маркиза. В руке она держала большой букет белых орхидей, что показалось Кассии весьма странным. Возможно, она хочет преподнести цветы матери маркиза в знак извинения за то, что явилась без приглашения?
Не дойдя нескольких шагов до маркиза, она остановилась и воскликнула:
— Добрый вечер, месье! Вижу, ваш брат Орвил был прав и вы действительно увлечены той англичанкой, ради которой бросили меня, когда мы гостили в ее ужасном доме?!
Тон ее показался Кассии намеренно оскорбительным, и маркиз, подавшись вперед, начал:
— Но послушайте, Ивонн…
— Ничего не желаю слушать, — перебила она. — Я пришла сообщить, на тот случай, если вам еще непонятно, что вы разбили мое сердце, и несмотря на все лживые слова, которыми убеждали меня не устраивать сцен в Англии, я узнала, что такое оказаться брошенной, как и многие другие ваши женщины!
— Вам лучше уйти! — твердо заявил маркиз. — Нам нечего сказать друг другу.
— Ошибаетесь, — взвизгнула мадам де Сальре, — потому что мне есть что сказать! Сейчас я докажу вам, мой благородный маркиз, что вам не удастся впредь обольщать и обманывать женщин и каждый раз выходить при этом сухим из воды! Поверьте, я ручаюсь, что отныне в вашей жизни вообще не будет ни одной женщины!
И не успел маркиз шагнуть к ней, как мадам бросила на пол орхидеи. В руке ее оказался пистолет. Она прицелилась в маркиза, который стоял неподвижно, не сводя с нее глаз.
— Не глупите, Ивонн, — спокойно приказал он. — Убив меня, вы предстанете перед судом!
— Знаю, — прошипела мадам, улыбаясь и презрительно кривя губы. — Я не собираюсь никого убивать, mon brave! Но вы будете страдать всю жизнь!
И тут Кассия поняла, что собирается сделать француженка. Дуло пистолета было направлено чуть пониже пояса маркиза, и Кассия бросилась вперед, пытаясь вырвать оружие у обезумевшей женщины. Ей удалось отвести руку мадам, но было слишком поздно — та успела нажать курок, и эхо выстрела отдалось от стен салона. Какая-то из дам вскрикнула. Орвил де Байе медленно, очень медленно опустился на ковер лицом вверх.
Глава 7
Вскоре появились горничные и сообщили, что пора одеваться к обеду. Кассия надела второй из великолепных вечерних нарядов, присланных с Бонд-стрит. На этот раз платье было из светло-зеленого шелка, украшенное тяжелым кружевным воротником. Такие же кружева украшали пышную юбку. Туалет был крайне простым и в то же время элегантным и придавал девушке грацию нимфы. Казалось, она только что появилась из леса, окружавшего замок.
Кассии не раз говорили, что французы прекрасно разбираются в женской одежде и обладают превосходным вкусом. И сейчас, глядя на себя в зеркало, она согласилась, что это чистая правда.
Гости и некоторые родственники разъехались после окончания скачек, и за столом собралось всего двенадцать человек.
— Надеюсь, вы хорошо провели время? — спросил маркиз у сидевшей рядом Кассии.
— Чудесно! — с восторгом ответила девушка. — И вы блестяще все устроили!
— Подобного рода комплименты всегда приятно принимать, — заметил маркиз, и девушке показалось, что в этот момент он выглядит еще более красивым, чем всегда. Жаркое солнце позолотило его кожу. Кассия подумала, что сейчас он похож на воина, только что вернувшегося с битвы и мужественно сражавшегося с врагом.
Кассия напомнила себе, что не должна уделять ему много внимания, но зная, что завтра придется уехать, она хотела увезти с собой как можно больше воспоминаний, которые могли бы согреть ее сердце одинокими ночами.
К ее облегчению, Орвил сидел сегодня на другом конце стола, и она была избавлена от завистливых ехидных замечаний, хотя видела, что он все время недобро поглядывает на брата.
Перри и Лизетт, сидевшие рядом, казалось, не могли наговориться и забыли обо всем на свете, не обращая внимания на окружающих. Кассия заметила, что мать маркиза время от времени удивленно смотрит в их сторону, и начала ломать голову, как предупредить Перри вести себя поосторожнее, но тут же сказала себе, что все это не имеет ни малейшего значения, поскольку завтра их здесь уже не будет. Тогда маркиз, освободившись от необходимости развлекать гостей, конечно, отправится в Париж, к мадам де Сальре.
«Все кончено, — постоянно напоминала себе девушка, — и чем скорее я постараюсь забыть его, тем лучше!»
— О чем вы думаете? — неожиданно спросил маркиз.
Кассии ничего не оставалось, кроме как сказать правду:
— Гадала, когда лучше всего отправляться завтра в путь и сможем ли мы опять воспользоваться вашей яхтой, чтобы пересечь пролив.
— Яхта будет ждать вас, когда бы вы ни решили уехать, — кивнул маркиз, — но неужели вам столь уж необходимо покинуть меня так быстро?
Кассия почувствовала, как заколотилось сердце, но прежде чем успела ответить, маркиз продолжал:
— Осталось еще так много всего, что я хотел бы показать вам теперь, когда скачки закончены. Вы не осмотрели замок и не выбрали лошадь, которую я собираюсь подарить вам.
— Мне очень хотелось бы… — тихо призналась Кассия, — но мы с мужем думали, что вы пригласили нас лишь на два дня…
— Значит, вы ошиблись, — возразил маркиз, — и я поговорю с вашим мужем после ужина.
Когда все выходили из столовой, Кассия заметила, что Перри и Лизетт уже успели тайком ускользнуть. Брат вел себя крайне неосторожно, но Кассия уже ничего не могла сделать. Мать маркиза разливала кофе, и девушка надеялась только, что это занятие отвлечет ее внимание и никто не заметит отсутствия молодых людей. Сама Кассия отказалась от кофе, побоявшись, что из-за него она не уснет и снова будет часами лежать в темноте, думая о маркизе. Он внезапно появился рядом и протянул ей крохотную рюмочку с ликером.
— Думаю, вам это понравится. Ликер делают монахи-бенедиктинцы, и вам такого наверняка не приходилось пробовать.
Сделав глоточек, Кассия нашла, что ликер восхитителен.
— Есть еще одно место, которое я хотел бы показать вам, — продолжал маркиз. — Это всего лишь небольшой монастырь, но он стоит на моей земле вот уже триста лет, и часовня там необыкновенно красива.
— Буду очень рада увидеть ее, — пробормотала Кассия.
— Обязательно, но сначала вы должны осмотреть замок. Есть одна картина, которую вы просто должны, увидеть! Если желаете, мы можем пойти туда прямо сейчас.
Кассия поставила на столик рюмку с ликером, а маркиз отнес пустую кофейную чашку на поднос, к тому месту, где сидела мать. Повернувшись, он едва не столкнулся с Орвилом, решившим последовать его примеру, и Кассия невольно удивилась, как не похожи они друг на друга. Будь это картина, подумала девушка, можно было бы назвать ее «Каин и Авель» или «Аллегория добра и зла».
Орвил что-то сказал маркизу, должно быть, очередную грубость, но тут дверь внезапно распахнулась и дворецкий объявил:
— Мадам де Сальре, месье маркиз. Маркиз застыл от изумления, а головы всех присутствующих повернулись к двери.
На пороге появилась мадам де Сальре в вызывающе ярком наряде из красного атласа, сверкающая бриллиантами. На мгновение она остановилась, оглядывая собравшихся гостей, но тут же медленно направилась к ним, не сводя глаз с маркиза. В руке она держала большой букет белых орхидей, что показалось Кассии весьма странным. Возможно, она хочет преподнести цветы матери маркиза в знак извинения за то, что явилась без приглашения?
Не дойдя нескольких шагов до маркиза, она остановилась и воскликнула:
— Добрый вечер, месье! Вижу, ваш брат Орвил был прав и вы действительно увлечены той англичанкой, ради которой бросили меня, когда мы гостили в ее ужасном доме?!
Тон ее показался Кассии намеренно оскорбительным, и маркиз, подавшись вперед, начал:
— Но послушайте, Ивонн…
— Ничего не желаю слушать, — перебила она. — Я пришла сообщить, на тот случай, если вам еще непонятно, что вы разбили мое сердце, и несмотря на все лживые слова, которыми убеждали меня не устраивать сцен в Англии, я узнала, что такое оказаться брошенной, как и многие другие ваши женщины!
— Вам лучше уйти! — твердо заявил маркиз. — Нам нечего сказать друг другу.
— Ошибаетесь, — взвизгнула мадам де Сальре, — потому что мне есть что сказать! Сейчас я докажу вам, мой благородный маркиз, что вам не удастся впредь обольщать и обманывать женщин и каждый раз выходить при этом сухим из воды! Поверьте, я ручаюсь, что отныне в вашей жизни вообще не будет ни одной женщины!
И не успел маркиз шагнуть к ней, как мадам бросила на пол орхидеи. В руке ее оказался пистолет. Она прицелилась в маркиза, который стоял неподвижно, не сводя с нее глаз.
— Не глупите, Ивонн, — спокойно приказал он. — Убив меня, вы предстанете перед судом!
— Знаю, — прошипела мадам, улыбаясь и презрительно кривя губы. — Я не собираюсь никого убивать, mon brave! Но вы будете страдать всю жизнь!
И тут Кассия поняла, что собирается сделать француженка. Дуло пистолета было направлено чуть пониже пояса маркиза, и Кассия бросилась вперед, пытаясь вырвать оружие у обезумевшей женщины. Ей удалось отвести руку мадам, но было слишком поздно — та успела нажать курок, и эхо выстрела отдалось от стен салона. Какая-то из дам вскрикнула. Орвил де Байе медленно, очень медленно опустился на ковер лицом вверх.
Глава 7
На мгновение все, кто был в салоне, окаменели. Маркиз первым пришел в себя и выхватил пистолет у мадам де Сальре. Та, словно только дожидаясь этого, оглушительно вскрикнула и побежала к двери. Двое мужчин, немного очнувшись, нагнулись над Орвилом, но Кассия уже ничего не видела.
Внезапная тьма окутала ее, и девушка протянула руки, чтобы схватиться за что-нибудь. Но кругом была лишь пустота, и Кассия наверняка упала бы, если бы маркиз не швырнул на стул дымящийся пистолет и не подхватил ее.
Никому не сказав ни слова, не обращая внимания на взволнованно переговаривавшихся родственников, он вынес девушку из комнаты и направился в холл, где едва не столкнулся со спешившим навстречу камердинером.
— Кто-то стрелял, месье! — встревоженно воскликнул тот.
— Немедленно пошлите за доктором, — велел маркиз и начал подниматься наверх. На полпути Кассия очнулась, но сначала не могла вспомнить, что произошло. Она чувствовала себя так, словно грохот выстрела ее оглушил и все еще отдается в ушах. Поняв, кто держит ее, Кассия нерешительно пробормотала:
— Она…, она хотела… убить вас.
— Но вы меня спасли, — тихо ответил маркиз и, распахнув дверь в спальню Кассии, вошел и осторожно положил девушку на постель.
— В-вы не р-ранены?
Маркиз нежно прикоснулся губами к ее губам, и этого оказалось достаточно, чтобы Кассия мгновенно ожила. Сама того не сознавая, она старалась прижаться к нему, и поцелуй с каждым мгновением становился все более властным и настойчивым.
И когда Кассии показалось, что слепящий свет окружил их и пронизывает ее тело, маркиз поднял голову. Взгляды их встретились и замерли. Прошло несколько минут, прежде чем Кассия, собравшись с силами, еле слышно прошептала:
— Она… не ранила вас?
— Вы спасли меня, — снова повторил маркиз, — но теперь я должен спуститься и узнать, что» с братом.
Руки Кассии вздрогнули, но она не сделала попытки коснуться маркиза.
— Не… покидайте… меня…
— Я вернусь, — пообещал маркиз, — а пока отдохните и попытайтесь забыть весь этот ужас.
Он еще раз взглянул на нее, словно пытаясь запечатлеть в памяти эту несравненную красоту, и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Кассия опустила веки. Неужели все это было на самом деле?
Может, ей просто приснился кошмар, в котором мадам де Сальре пыталась убить маркиза, но по милосердию Господню Кассия смогла его спасти? Она смутно припомнила, что перед тем, как потеряла сознание, Орвил, кажется, упал. Неужели он все-таки ранен?
Но тут она вспомнила, как мадам де Сальре сказала, что именно Орвил проговорился, что Кассия с братом гостят в замке. Должно быть, решил в очередной раз доставить неприятности ненавистному брату.
— Пожалуйста… Боже… не дай ему причинить зло… маркизу, — молилась она, но тут же замерла, не в силах думать ни о чем, кроме блаженства его поцелуя и невыразимого восторга, охватившего ее. Она в жизни не представляла, что поцелуй может быть таким! Или что она испытает неописуемый экстаз, заставивший почувствовать себя так, будто она парит высоко в небе и слышит пение ангелов.
— Я люблю его! Люблю! — повторяла девушка в который раз те слова, которые твердила прошлой ночью, лежа в той же постели.
Потом она вспомнила, что маркиз, по всей видимости, любит мадам де Сальре, и хотя она унизила и опозорила его, все-таки это чувство не могло исчезнуть так сразу. Но в таком случае почему он поцеловал Кассию?
Даже если она вернется в Англию и никогда не увидит больше маркиза, он все равно навеки покорил ее сердце, и больше оно ей не принадлежит. И все равно Кассия ни о чем не способна думать, кроме этого рокового поцелуя.
Она долго лежала без сна, терзаясь тяжелыми мыслями. Дверь тихо открылась, и на пороге появился маркиз. Еще не успев открыть глаза, девушка ощутила его присутствие. В груди запылало пламя, и невыразимая радость пронзила ее словно удар молнии.
— Вам лучше? — спросил он своим глубоким бархатистым голосом. Кассия взглянула в синие глаза и протянула руку.
— Что… случилось? — прошептала она. Маркиз сжал ее ладонь.
— Хотя пуля предназначалась мне, — пояснил он, — вы успели отвести пистолет, и Орвил ранен.
Пальцы Кассии судорожно сжали его руку.
— Он… он мертв?
— Еще нет, — ответил маркиз, — но пуля прошла рядом с сердцем, и вряд ли он протянет долго.
Дыхание Кассии перехватило.
— Это… я… виновата, — только и смогла пробормотать она.
— Но я остался жив благодаря вам, — тихо ответил маркиз, — а если бы Ивонн убила меня, любой суд оправдал бы ее, поскольку преступление, совершенное из ревности, весьма обычное дело для Франции.
Кассия, только сейчас осознав, что могло бы произойти, смертельно испугалась.
— К счастью, кроме вас, в замке не было других гостей, а все мои родственники согласились считать случившееся просто несчастным случаем. Решено объявить, что мадам де Сальре будто бы принесла мне из музея древний пистолет и, не зная, что он заряжен, случайно нажала на курок.
— Достаточно правдоподобное объяснение, — согласилась Кассия.
— К счастью, ни Лизетт, ни вашего мужа в этот момент не было. Все понимают, что очередной скандал может сильно повредить репутации семьи.
— А если ваш брат умрет? — охнула Кассия.
— Думаю, он протянет несколько дней, но полицию извещать ни к чему, и случившееся так и останется «просто несчастным случаем».
— Я так рада… за вас… — пролепетала Кассия, уверенная, что теперь маркизу уже ничто не сможет повредить. Он был так красив, так ошеломляюще великолепен, что станет, конечно, центральной фигурой скандала.
Маркиз, как всегда безошибочно, прочитал ее мысли.
— Забудьте о ней, — попросил он, — Ивонн была ужасной ошибкой, и я наказан за то, что совершил ее. Я бы очень хотел, чтобы вы были счастливы здесь и радовались жизни!
Он говорил так нежно и убедительно, что краска вновь вернулась на щеки Кассии и ресницы застенчиво затрепетали. Сжав ее руку, маркиз настойчиво произнес:
— Я хочу о чем-то спросить вас, Кассия… важнее этого для меня нет ничего в жизни!
Он говорил так серьезно, что Кассия в изумлении взглянула на него, потеряв дар речи.
— Я люблю вас, — тихо продолжал он. — Прошу вас уехать со мной и клянусь всем, что для меня свято: как только муж разведется с вами, мы поженимся!
Несколько мгновений Кассия смотрела на него, не в силах понять истинного значения его слов, их волшебного, ослепительно прекрасного смысла.
Прошло немало времени, прежде чем она осознала, что маркиз ждет ответа, но все же никак не могла поверить, что маркиз де Байе, один из самых знатных людей Франции, чья родословная восходит к великому герцогу Ролло, готов жениться на разведенной женщине. Ни один мужчина не способен принести жертву огромнее! И все во имя любви!
И она снова почувствовала, что он возносит ее к небу и свет, который озарял их во время первого поцелуя, вновь начинает разливаться по комнате. Глубоко вздохнув, она почти пропела, мелодично, словно лесная птица:
— Я люблю вас… так люблю… что не знаю… как выразить…
— Больше мне ничего не нужно знать, — перебил маркиз и, нагнувшись, поцеловал ее требовательно, властно, забыв о нежности. На мгновение потеряв над собой контроль, он вновь превратился в завоевателя, победителя, только сейчас выигравшего отчаянный поединок, в последний момент превратив поражение в победу.
Только когда оба начали задыхаться и Кассия была твердо уверена, что невозможно вынести подобный экстаз и не умереть, маркиз поднял голову.
— Ты моя! — свирепо поклялся он. — Моя, как я и решил с той минуты, когда тебя увидел, и никто на свете не сможет отнять тебя у меня!
И он начал с безумной страстью осыпать ее поцелуями, и Кассия пошевелилась лишь тогда, когда почувствовала, что больше не может дышать.
Маркиз сжал ее в объятиях:
— Прости меня, счастье мое, но последние дни я был словно в аду, зная, что ты близка и одновременно недосягаема и заставить тебя полюбить меня невозможно.
— А… я так боялась, что ты прочтешь мои мысли и поймешь, как сильно я люблю тебя, — выдохнула Кассия.
Губы маркиза снова нашли ее губы, но на этот раз девушка легонько отстранила его:
— Мне нужно кое в чем признаться тебе.
— Слова нам ни к чему. Необходимо лишь решить, как скоро мы сможем уехать, чтобы не слышать ни уговоров, ни упреков. Мы отправимся на край света, где не будет никого, кроме нас двоих. Кассия поняла, что маркиз вспомнил о Перри, и почувствовала новый прилив счастья: ведь им не нужно никуда исчезать, потому что они ни в чем не виноваты. Но как все объяснить маркизу?
— Я решил, — продолжал он, — что мы возьмем яхту и отыщем первый горизонт счастья, который ты так хотела найти. Потом отправимся ко второму, третьему, и так до бесконечности.
Кассия открыла рот, но он не дал ей ничего сказать.
— Я так много должен дать тебе, столькому научить в любви. — И, нагнувшись ближе, прошептал: — Как могла ты сохранить столь девическую невинность? Не знай я, что ты замужем, мог бы поклясться, что тебя никто еще, кроме меня, не целовал.
— Но это так и есть, — охнула Кассия. — Ни один мужчина до тебя не касался моих губ.
Маркиз от неожиданности застыл:
— Не понимаю…
— Меня еще ни разу в жизни не целовали, — терпеливо повторила Кассия.
— Но это невозможно!
— Ты, наверное, будешь очень сердиться, когда узнаешь правду, — еле слышно пролепетала девушка.
— Правду?
— Перри… мой брат! — призналась Кассия, охваченная ужасом, боясь, что маркиз, узнав обо всем, разлюбит ее. От стыда она даже не могла поднять на него глаза.
— Твой брат?! — воскликнул маркиз. Девушка испуганно-моляще взглянула на него:
— Прости меня, п-пожалуйста… п-прости! Перри посчитал это х-хорошей мыслью, потому что друг предупредил его о твоей ужасной репутации и наговорил в-всякой лжи… о твоем… поведении… с женщинами.
— К сожалению, все это не ложь, — покачал головой маркиз, — но, увидев тебя, я понял, что именно такую женщину искал всю жизнь и был уверен, что никогда не найду.
— Ты… в самом деле так думаешь?
— Никогда еще я не встречал более прекрасного создания, и в первые мгновения трудно было поверить, что ты настоящая.
— Ну, конечно, н-настоящая.
— Теперь я это знаю, но мы могли читать мысли друг друга, поэтому я понял, что ты отличаешься от всех остальных и если я не сделаю тебя своей, значит, потеряю нечто бесконечно драгоценное, без чего не смогу считать себя счастливым.
— Я тоже мечтала о тебе, — шепнула Кассия, — но считала, что ты любишь мадам де Сальре.
— Я никогда никого не любил в истинном значении этого слова, — твердо сказал маркиз, — и даже если на это уйдет вся жизнь, я постараюсь объяснить тебе, как разнится мое чувство к тебе от всего того, что я испытывал раньше.
Он глубоко вздохнул, словно освободившись от огромной тяжести, и сказал:
— Как скоро мы сможем пожениться? Сегодня вечером? Завтра?
Кассия тихо вскрикнула:
— Ты так спешишь! Я хочу быть твоей женой, но только в том случае, если ты совершенно уверен, что не устанешь от меня через месяц.
— Устану? Ты действительно считаешь, что это возможно?
И от этого голоса сердце Кассии подпрыгнуло, однако она постаралась взять себя в руки и убедиться, что он не делает ошибки.
— Ты должен понять, что я совсем простая деревенская девушка, и кроме того, англичанка и не могу быть такой очаровательной и остроумной, как мадам де Сальре.
Маркиз осторожно приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза:
— Послушай, любимая, неужели ты действительно считаешь, будто я хочу, чтобы моей женой и, даст Бог, матерью моих детей стала женщина, которую я в жизни не привез бы в твой дом, не считай я твоего брата холостяком.
Он говорил очень серьезно, но в конце неожиданно рассмеялся:
— Как я мог обмануться, когда всю жизнь гордился собственной проницательностью и, уж конечно, обладал достаточным опытом, чтобы отличить замужнюю женщину от наивной девушки?
— Я… все время носила мамины платья, — призналась Кассия.
Маркиз нежно улыбнулся ей:
— Дело не в том, что на тебе было надето, любовь моя, — просто я так был потрясен и околдован твоей красотой и непонятными чувствами, соединявшими нас, что не мог думать связно. — И, коснувшись ее шелковистой щечки, вздохнул: — Знал только, как настойчиво мои сердце и душа подсказывают мне, что я нашел то, что искал всю жизнь, а разум предостерегал от скандала, немыслимого в моем положении.
— Наверное… Перри ожидал, что ты начнешь признаваться мне в любви, и поэтому счел за лучшее представить меня как свою жену.
Маркиз подумал про себя, .что Перри пытался заставить его еще и поверить, будто охраняет свою «жену» не только днем, но и ночью, однако не имел ни малейшего намерения объяснять это Кассии сейчас. Именно ее невинность и чистота поразили его с самой первой встречи.
Маркиз понимал, что встретил необыкновенную, единственную в мире женщину, так отличавшуюся от всех тех, кого он встречал раньше. И молодой человек молча поклялся, что сделает все, лишь бы сохранить эту чистоту, уберечь от всего грязного и уродливого, так часто встречающегося в светском обществе.
Кассия станет истинной хозяйкой замка, старинного прекрасного здания, куда он никогда не приглашал дам, подобных Ивонн де Сальре. Таких он содержал в Париже и иногда привозил в дома приятелей-холостяков, неразборчивых в знакомствах.
Он искренне намеревался оставить Кассию такой же чистой и невинной, какой встретил ее, не осквернить ни единым поцелуем это ангельское создание.
Но когда она спасла его от участи, худшей, чем смерть — ведь вполне возможно, что он захотел бы покончить с собой, лишь бы избежать позора, — маркиз забыл о своей железной воле и невероятном самообладании. Именно в этот момент он понял, что не мыслит без нее жизни, и никакой скандал, никакие просьбы и мольбы матери и родственников не могут отвратить его от принятого решения, даже если это означает, что он никогда не сможет вернуться во Францию. Потерять Кассию немыслимо.
Но теперь чудо, о котором молился маркиз, свершилось. Кассия свободна, он может жениться на ней. И с невероятной проницательностью, присущей лишь этому человеку, он понял: их ждет лишь ослепительное, ни с чем не сравнимое счастье!
Маркиз был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова, лишь смотрел на Кассию, и она наконец с тревогой осведомилась:
— Я поступила очень плохо?
— Я только что решил, — спокойно ответил маркиз, — что мы поженимся в часовне сегодня вечером.
— Сегодня?
— Я немедленно пошлю секретаря в мэрию зарегистрировать наш брак, как это принято во Франции.
Кассия продолжала глядеть на любимого широко раскрытыми глазами, но он добавил:
— Это вполне разумное решение. Когда Орвил умрет, придется устраивать торжественное погребение в семейном склепе, но мы уже уедем в свадебное путешествие и, конечно, не успеем вернуться.
Кассия мгновенно поняла, что пытается сказать маркиз, и с радостью протянула ему руки:
— Я сделаю все, что ты велишь!
Кассия сидела в будуаре, примыкавшем к ее спальне, когда появился Перри. Поскольку горничные укладывали ее вещи и одновременно готовили ванну, девушка разделась и, накинув пеньюар, стояла у окна, глядя на небо. Солнце уже садилось, окрашивая горизонт в розово-лиловые тона, и Кассия возносила молитву Богу, сделавшему ее такой счастливой.
— Спасибо, спасибо вам, — горячо благодарила она родителей, — за то, что помогли встретиться с человеком, о котором я просила Бога, и я знаю… все это лишь потому, что вы оба поддерживали и направляли меня.
— Что происходит? — осведомился Перри, переступая порог. — Внизу никого нет, но слуги сказали, что с Орвилом случилось несчастье.
Кассия поспешно подошла к брату:
— Где ты был? Перри улыбнулся:
— В лесу, с Лизетт. Поздравь меня, Кассия. Счастливее меня нет в мире человека!
— Разве только я!
Перри удивленно поднял брови.
— Сегодня вечером я выхожу замуж… за маркиза!
Перри, не в силах вымолвить ни слова, смотрел на сестру.
— Ты шутишь? — наконец выдавил он.
— Нисколько. Я говорю чистую правду. Ты уже слышал, что брат маркиза смертельно ранен, и мы хотим уехать поскорее, чтобы не присутствовать на похоронах?
На секунду Перри потерял дар речи и, лишь немного придя в себя, объявил:
— Если он способен на такое, зная, как французы относятся к подобным обрядам, чем скорее мы с Лизетт отправимся в Англию, тем лучше.
— И вы там поженитесь?
— Или здесь. Это не важно, главное, чтобы не пришлось ждать, а я боюсь, что ее дядя и, конечно, его матушка начнут возражать и настаивать на долгой помолвке.
Кассия рассмеялась:
— Вряд ли маркиз может настаивать на этом, когда сам женится так поспешно.
— Ты права, — согласился Перри, — и, Кассия, я очень рад за тебя, если, конечно, сможешь его удержать.
Кассия, поняв, что имеет в виду брат, просто сказала:
— Вер признался, что искал меня всю жизнь, и я верю ему. Стоит ли говорить, что и он — мужчина моей мечты?
— Так и знал, что ты в него влюбишься! — воскликнул Перри.
— Да… против него устоять невозможно, — вздохнула Кассия.
— Как и Лизетт! О, Кассия, она восхитительна и уверяет, что с удовольствием поможет мне отремонтировать дом, и не возражает потерпеть некоторые неудобства, пока мы не сделаем его идеальным.
Внезапная тьма окутала ее, и девушка протянула руки, чтобы схватиться за что-нибудь. Но кругом была лишь пустота, и Кассия наверняка упала бы, если бы маркиз не швырнул на стул дымящийся пистолет и не подхватил ее.
Никому не сказав ни слова, не обращая внимания на взволнованно переговаривавшихся родственников, он вынес девушку из комнаты и направился в холл, где едва не столкнулся со спешившим навстречу камердинером.
— Кто-то стрелял, месье! — встревоженно воскликнул тот.
— Немедленно пошлите за доктором, — велел маркиз и начал подниматься наверх. На полпути Кассия очнулась, но сначала не могла вспомнить, что произошло. Она чувствовала себя так, словно грохот выстрела ее оглушил и все еще отдается в ушах. Поняв, кто держит ее, Кассия нерешительно пробормотала:
— Она…, она хотела… убить вас.
— Но вы меня спасли, — тихо ответил маркиз и, распахнув дверь в спальню Кассии, вошел и осторожно положил девушку на постель.
— В-вы не р-ранены?
Маркиз нежно прикоснулся губами к ее губам, и этого оказалось достаточно, чтобы Кассия мгновенно ожила. Сама того не сознавая, она старалась прижаться к нему, и поцелуй с каждым мгновением становился все более властным и настойчивым.
И когда Кассии показалось, что слепящий свет окружил их и пронизывает ее тело, маркиз поднял голову. Взгляды их встретились и замерли. Прошло несколько минут, прежде чем Кассия, собравшись с силами, еле слышно прошептала:
— Она… не ранила вас?
— Вы спасли меня, — снова повторил маркиз, — но теперь я должен спуститься и узнать, что» с братом.
Руки Кассии вздрогнули, но она не сделала попытки коснуться маркиза.
— Не… покидайте… меня…
— Я вернусь, — пообещал маркиз, — а пока отдохните и попытайтесь забыть весь этот ужас.
Он еще раз взглянул на нее, словно пытаясь запечатлеть в памяти эту несравненную красоту, и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Кассия опустила веки. Неужели все это было на самом деле?
Может, ей просто приснился кошмар, в котором мадам де Сальре пыталась убить маркиза, но по милосердию Господню Кассия смогла его спасти? Она смутно припомнила, что перед тем, как потеряла сознание, Орвил, кажется, упал. Неужели он все-таки ранен?
Но тут она вспомнила, как мадам де Сальре сказала, что именно Орвил проговорился, что Кассия с братом гостят в замке. Должно быть, решил в очередной раз доставить неприятности ненавистному брату.
— Пожалуйста… Боже… не дай ему причинить зло… маркизу, — молилась она, но тут же замерла, не в силах думать ни о чем, кроме блаженства его поцелуя и невыразимого восторга, охватившего ее. Она в жизни не представляла, что поцелуй может быть таким! Или что она испытает неописуемый экстаз, заставивший почувствовать себя так, будто она парит высоко в небе и слышит пение ангелов.
— Я люблю его! Люблю! — повторяла девушка в который раз те слова, которые твердила прошлой ночью, лежа в той же постели.
Потом она вспомнила, что маркиз, по всей видимости, любит мадам де Сальре, и хотя она унизила и опозорила его, все-таки это чувство не могло исчезнуть так сразу. Но в таком случае почему он поцеловал Кассию?
Даже если она вернется в Англию и никогда не увидит больше маркиза, он все равно навеки покорил ее сердце, и больше оно ей не принадлежит. И все равно Кассия ни о чем не способна думать, кроме этого рокового поцелуя.
Она долго лежала без сна, терзаясь тяжелыми мыслями. Дверь тихо открылась, и на пороге появился маркиз. Еще не успев открыть глаза, девушка ощутила его присутствие. В груди запылало пламя, и невыразимая радость пронзила ее словно удар молнии.
— Вам лучше? — спросил он своим глубоким бархатистым голосом. Кассия взглянула в синие глаза и протянула руку.
— Что… случилось? — прошептала она. Маркиз сжал ее ладонь.
— Хотя пуля предназначалась мне, — пояснил он, — вы успели отвести пистолет, и Орвил ранен.
Пальцы Кассии судорожно сжали его руку.
— Он… он мертв?
— Еще нет, — ответил маркиз, — но пуля прошла рядом с сердцем, и вряд ли он протянет долго.
Дыхание Кассии перехватило.
— Это… я… виновата, — только и смогла пробормотать она.
— Но я остался жив благодаря вам, — тихо ответил маркиз, — а если бы Ивонн убила меня, любой суд оправдал бы ее, поскольку преступление, совершенное из ревности, весьма обычное дело для Франции.
Кассия, только сейчас осознав, что могло бы произойти, смертельно испугалась.
— К счастью, кроме вас, в замке не было других гостей, а все мои родственники согласились считать случившееся просто несчастным случаем. Решено объявить, что мадам де Сальре будто бы принесла мне из музея древний пистолет и, не зная, что он заряжен, случайно нажала на курок.
— Достаточно правдоподобное объяснение, — согласилась Кассия.
— К счастью, ни Лизетт, ни вашего мужа в этот момент не было. Все понимают, что очередной скандал может сильно повредить репутации семьи.
— А если ваш брат умрет? — охнула Кассия.
— Думаю, он протянет несколько дней, но полицию извещать ни к чему, и случившееся так и останется «просто несчастным случаем».
— Я так рада… за вас… — пролепетала Кассия, уверенная, что теперь маркизу уже ничто не сможет повредить. Он был так красив, так ошеломляюще великолепен, что станет, конечно, центральной фигурой скандала.
Маркиз, как всегда безошибочно, прочитал ее мысли.
— Забудьте о ней, — попросил он, — Ивонн была ужасной ошибкой, и я наказан за то, что совершил ее. Я бы очень хотел, чтобы вы были счастливы здесь и радовались жизни!
Он говорил так нежно и убедительно, что краска вновь вернулась на щеки Кассии и ресницы застенчиво затрепетали. Сжав ее руку, маркиз настойчиво произнес:
— Я хочу о чем-то спросить вас, Кассия… важнее этого для меня нет ничего в жизни!
Он говорил так серьезно, что Кассия в изумлении взглянула на него, потеряв дар речи.
— Я люблю вас, — тихо продолжал он. — Прошу вас уехать со мной и клянусь всем, что для меня свято: как только муж разведется с вами, мы поженимся!
Несколько мгновений Кассия смотрела на него, не в силах понять истинного значения его слов, их волшебного, ослепительно прекрасного смысла.
Прошло немало времени, прежде чем она осознала, что маркиз ждет ответа, но все же никак не могла поверить, что маркиз де Байе, один из самых знатных людей Франции, чья родословная восходит к великому герцогу Ролло, готов жениться на разведенной женщине. Ни один мужчина не способен принести жертву огромнее! И все во имя любви!
И она снова почувствовала, что он возносит ее к небу и свет, который озарял их во время первого поцелуя, вновь начинает разливаться по комнате. Глубоко вздохнув, она почти пропела, мелодично, словно лесная птица:
— Я люблю вас… так люблю… что не знаю… как выразить…
— Больше мне ничего не нужно знать, — перебил маркиз и, нагнувшись, поцеловал ее требовательно, властно, забыв о нежности. На мгновение потеряв над собой контроль, он вновь превратился в завоевателя, победителя, только сейчас выигравшего отчаянный поединок, в последний момент превратив поражение в победу.
Только когда оба начали задыхаться и Кассия была твердо уверена, что невозможно вынести подобный экстаз и не умереть, маркиз поднял голову.
— Ты моя! — свирепо поклялся он. — Моя, как я и решил с той минуты, когда тебя увидел, и никто на свете не сможет отнять тебя у меня!
И он начал с безумной страстью осыпать ее поцелуями, и Кассия пошевелилась лишь тогда, когда почувствовала, что больше не может дышать.
Маркиз сжал ее в объятиях:
— Прости меня, счастье мое, но последние дни я был словно в аду, зная, что ты близка и одновременно недосягаема и заставить тебя полюбить меня невозможно.
— А… я так боялась, что ты прочтешь мои мысли и поймешь, как сильно я люблю тебя, — выдохнула Кассия.
Губы маркиза снова нашли ее губы, но на этот раз девушка легонько отстранила его:
— Мне нужно кое в чем признаться тебе.
— Слова нам ни к чему. Необходимо лишь решить, как скоро мы сможем уехать, чтобы не слышать ни уговоров, ни упреков. Мы отправимся на край света, где не будет никого, кроме нас двоих. Кассия поняла, что маркиз вспомнил о Перри, и почувствовала новый прилив счастья: ведь им не нужно никуда исчезать, потому что они ни в чем не виноваты. Но как все объяснить маркизу?
— Я решил, — продолжал он, — что мы возьмем яхту и отыщем первый горизонт счастья, который ты так хотела найти. Потом отправимся ко второму, третьему, и так до бесконечности.
Кассия открыла рот, но он не дал ей ничего сказать.
— Я так много должен дать тебе, столькому научить в любви. — И, нагнувшись ближе, прошептал: — Как могла ты сохранить столь девическую невинность? Не знай я, что ты замужем, мог бы поклясться, что тебя никто еще, кроме меня, не целовал.
— Но это так и есть, — охнула Кассия. — Ни один мужчина до тебя не касался моих губ.
Маркиз от неожиданности застыл:
— Не понимаю…
— Меня еще ни разу в жизни не целовали, — терпеливо повторила Кассия.
— Но это невозможно!
— Ты, наверное, будешь очень сердиться, когда узнаешь правду, — еле слышно пролепетала девушка.
— Правду?
— Перри… мой брат! — призналась Кассия, охваченная ужасом, боясь, что маркиз, узнав обо всем, разлюбит ее. От стыда она даже не могла поднять на него глаза.
— Твой брат?! — воскликнул маркиз. Девушка испуганно-моляще взглянула на него:
— Прости меня, п-пожалуйста… п-прости! Перри посчитал это х-хорошей мыслью, потому что друг предупредил его о твоей ужасной репутации и наговорил в-всякой лжи… о твоем… поведении… с женщинами.
— К сожалению, все это не ложь, — покачал головой маркиз, — но, увидев тебя, я понял, что именно такую женщину искал всю жизнь и был уверен, что никогда не найду.
— Ты… в самом деле так думаешь?
— Никогда еще я не встречал более прекрасного создания, и в первые мгновения трудно было поверить, что ты настоящая.
— Ну, конечно, н-настоящая.
— Теперь я это знаю, но мы могли читать мысли друг друга, поэтому я понял, что ты отличаешься от всех остальных и если я не сделаю тебя своей, значит, потеряю нечто бесконечно драгоценное, без чего не смогу считать себя счастливым.
— Я тоже мечтала о тебе, — шепнула Кассия, — но считала, что ты любишь мадам де Сальре.
— Я никогда никого не любил в истинном значении этого слова, — твердо сказал маркиз, — и даже если на это уйдет вся жизнь, я постараюсь объяснить тебе, как разнится мое чувство к тебе от всего того, что я испытывал раньше.
Он глубоко вздохнул, словно освободившись от огромной тяжести, и сказал:
— Как скоро мы сможем пожениться? Сегодня вечером? Завтра?
Кассия тихо вскрикнула:
— Ты так спешишь! Я хочу быть твоей женой, но только в том случае, если ты совершенно уверен, что не устанешь от меня через месяц.
— Устану? Ты действительно считаешь, что это возможно?
И от этого голоса сердце Кассии подпрыгнуло, однако она постаралась взять себя в руки и убедиться, что он не делает ошибки.
— Ты должен понять, что я совсем простая деревенская девушка, и кроме того, англичанка и не могу быть такой очаровательной и остроумной, как мадам де Сальре.
Маркиз осторожно приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза:
— Послушай, любимая, неужели ты действительно считаешь, будто я хочу, чтобы моей женой и, даст Бог, матерью моих детей стала женщина, которую я в жизни не привез бы в твой дом, не считай я твоего брата холостяком.
Он говорил очень серьезно, но в конце неожиданно рассмеялся:
— Как я мог обмануться, когда всю жизнь гордился собственной проницательностью и, уж конечно, обладал достаточным опытом, чтобы отличить замужнюю женщину от наивной девушки?
— Я… все время носила мамины платья, — призналась Кассия.
Маркиз нежно улыбнулся ей:
— Дело не в том, что на тебе было надето, любовь моя, — просто я так был потрясен и околдован твоей красотой и непонятными чувствами, соединявшими нас, что не мог думать связно. — И, коснувшись ее шелковистой щечки, вздохнул: — Знал только, как настойчиво мои сердце и душа подсказывают мне, что я нашел то, что искал всю жизнь, а разум предостерегал от скандала, немыслимого в моем положении.
— Наверное… Перри ожидал, что ты начнешь признаваться мне в любви, и поэтому счел за лучшее представить меня как свою жену.
Маркиз подумал про себя, .что Перри пытался заставить его еще и поверить, будто охраняет свою «жену» не только днем, но и ночью, однако не имел ни малейшего намерения объяснять это Кассии сейчас. Именно ее невинность и чистота поразили его с самой первой встречи.
Маркиз понимал, что встретил необыкновенную, единственную в мире женщину, так отличавшуюся от всех тех, кого он встречал раньше. И молодой человек молча поклялся, что сделает все, лишь бы сохранить эту чистоту, уберечь от всего грязного и уродливого, так часто встречающегося в светском обществе.
Кассия станет истинной хозяйкой замка, старинного прекрасного здания, куда он никогда не приглашал дам, подобных Ивонн де Сальре. Таких он содержал в Париже и иногда привозил в дома приятелей-холостяков, неразборчивых в знакомствах.
Он искренне намеревался оставить Кассию такой же чистой и невинной, какой встретил ее, не осквернить ни единым поцелуем это ангельское создание.
Но когда она спасла его от участи, худшей, чем смерть — ведь вполне возможно, что он захотел бы покончить с собой, лишь бы избежать позора, — маркиз забыл о своей железной воле и невероятном самообладании. Именно в этот момент он понял, что не мыслит без нее жизни, и никакой скандал, никакие просьбы и мольбы матери и родственников не могут отвратить его от принятого решения, даже если это означает, что он никогда не сможет вернуться во Францию. Потерять Кассию немыслимо.
Но теперь чудо, о котором молился маркиз, свершилось. Кассия свободна, он может жениться на ней. И с невероятной проницательностью, присущей лишь этому человеку, он понял: их ждет лишь ослепительное, ни с чем не сравнимое счастье!
Маркиз был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова, лишь смотрел на Кассию, и она наконец с тревогой осведомилась:
— Я поступила очень плохо?
— Я только что решил, — спокойно ответил маркиз, — что мы поженимся в часовне сегодня вечером.
— Сегодня?
— Я немедленно пошлю секретаря в мэрию зарегистрировать наш брак, как это принято во Франции.
Кассия продолжала глядеть на любимого широко раскрытыми глазами, но он добавил:
— Это вполне разумное решение. Когда Орвил умрет, придется устраивать торжественное погребение в семейном склепе, но мы уже уедем в свадебное путешествие и, конечно, не успеем вернуться.
Кассия мгновенно поняла, что пытается сказать маркиз, и с радостью протянула ему руки:
— Я сделаю все, что ты велишь!
Кассия сидела в будуаре, примыкавшем к ее спальне, когда появился Перри. Поскольку горничные укладывали ее вещи и одновременно готовили ванну, девушка разделась и, накинув пеньюар, стояла у окна, глядя на небо. Солнце уже садилось, окрашивая горизонт в розово-лиловые тона, и Кассия возносила молитву Богу, сделавшему ее такой счастливой.
— Спасибо, спасибо вам, — горячо благодарила она родителей, — за то, что помогли встретиться с человеком, о котором я просила Бога, и я знаю… все это лишь потому, что вы оба поддерживали и направляли меня.
— Что происходит? — осведомился Перри, переступая порог. — Внизу никого нет, но слуги сказали, что с Орвилом случилось несчастье.
Кассия поспешно подошла к брату:
— Где ты был? Перри улыбнулся:
— В лесу, с Лизетт. Поздравь меня, Кассия. Счастливее меня нет в мире человека!
— Разве только я!
Перри удивленно поднял брови.
— Сегодня вечером я выхожу замуж… за маркиза!
Перри, не в силах вымолвить ни слова, смотрел на сестру.
— Ты шутишь? — наконец выдавил он.
— Нисколько. Я говорю чистую правду. Ты уже слышал, что брат маркиза смертельно ранен, и мы хотим уехать поскорее, чтобы не присутствовать на похоронах?
На секунду Перри потерял дар речи и, лишь немного придя в себя, объявил:
— Если он способен на такое, зная, как французы относятся к подобным обрядам, чем скорее мы с Лизетт отправимся в Англию, тем лучше.
— И вы там поженитесь?
— Или здесь. Это не важно, главное, чтобы не пришлось ждать, а я боюсь, что ее дядя и, конечно, его матушка начнут возражать и настаивать на долгой помолвке.
Кассия рассмеялась:
— Вряд ли маркиз может настаивать на этом, когда сам женится так поспешно.
— Ты права, — согласился Перри, — и, Кассия, я очень рад за тебя, если, конечно, сможешь его удержать.
Кассия, поняв, что имеет в виду брат, просто сказала:
— Вер признался, что искал меня всю жизнь, и я верю ему. Стоит ли говорить, что и он — мужчина моей мечты?
— Так и знал, что ты в него влюбишься! — воскликнул Перри.
— Да… против него устоять невозможно, — вздохнула Кассия.
— Как и Лизетт! О, Кассия, она восхитительна и уверяет, что с удовольствием поможет мне отремонтировать дом, и не возражает потерпеть некоторые неудобства, пока мы не сделаем его идеальным.