На следующий день после смерти губернатора и Дензила, Конрад позаботился о том, чтобы Делора находилась до их свадьбы в обществе жены морского офицера, отвечающего за верфь.
Она и Эбигейл переехали в их маленький домишко, находившийся менее, чем в сотне ярдов от дома Конрада.
Делора была счастлива оказаться ближе к нему, и поэтому даже не чувствовала тесноты жилища, хотя Конрад знал, что хозяевам дома это переселение принесло много неудобств.
Это стало еще одной причиной, по которой свадьба должна была состояться как можно скорее, и он подумал, что из всех мест, где они могут провести медовый месяц, самым прекрасным является Кларенс-Хаус.
Делора уже описала ему, насколько красив и уютен этот дом, и он знал, что, обладая теперь достаточно большой властью, он вполне может распорядиться, чтобы туда не пускали никаких посетителей, как бы те ни настаивали. Сад, наполненный цветами, колышущимися на ветру пальмами и благоухающими деревьями мог стать их личным раем.
Хотя его раненой ноге все еще был необходим покой, он чувствовал себя настолько здоровым и сильным, что уже не думал о себе, как об инвалиде.
Однажды Конрад спросил Делору, поддразнивая ее:
— Ты действительно уверена, что хочешь выйти за меня замуж? Ведь я никогда не делал тебе официального предложения.
Делора рассмеялась и нежно ответила:
— Мне кажется, это я должна просить тебя об этом! Когда Эбигейл вошла в мою комнату и сообщила о смерти Дензила и губернатора, я воскликнула: «Наконец я смогу стать женой Конрада!»
Говоря это, она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и он понял, что таким образом она пыталась скрыть слезы счастья, текущие из ее глаз.
Не было никакой необходимости говорить, что он чувствует то же самое, к тому же он не имел ни малейшего желания восстанавливать в памяти ужасную картину искалеченных окровавленных тел, лежащих во внутреннем дворе тюрьмы или вспоминать то, какой вид они имели перед захоронением, которое было произведено с большой поспешностью, но в соответствии с обычаем.
И вот, застенчиво сказанные слова Делоры, пришедшей повидать его на следующий день, превратили все их мечты в реальность.
— Я действительно думаю, — сказала она, — что следует побеспокоиться о твоих ранах, и поэтому я настаиваю, что нашу свадьбу надо отложить до твоего полного выздоровления.
— Эбигейл сказала, что для свадьбы я уже достаточно здоров, — ответил Конрад, — и тебе прекрасно известно, что спорить с ней не стоит!
— Я и сама не хочу этого, — сказала Делора, — но в то же время я боюсь как-нибудь травмировать тебя. Если пожелаешь, мой дорогой, я буду ждать, как и собиралась делать это раньше — ждать многие годы того момента, когда мы сможем быть вместе. И этот момент, как ты обещал, обязательно настанет.
— Нам не придется ждать ни секундой дольше необходимого времени, — твердо сказал Конрад. — Я бы женился на тебе завтра же, только сначала мне необходимо увидеть епископа.
Он собирается украсить собор цветами, и, наверняка, на бракосочетании захотят присутствовать все жители острова.
— Я бы очень хотела… чтобы мы были одни на нашей свадьбе. И если можно — на борту «Непобедимого».
— Я бы тоже очень хотел этого, — согласился Конрад. — Может, даже сильнее, чем ты, потому что каждая женщина в глубине души жаждет пышной свадьбы. Но я думаю, что жителям Антигуа необходима какая-то тема для разговоров, помимо обсуждения действий их последнего губернатора, а после того, как они увидят тебя, моя красавица, у них уже не останется никаких других тем!
— Я люблю тебя! — ответила Делора. — Потому что ты не только самый замечательный, но также и самый умный человек. О, Конрад, будешь ли ты продолжать любить меня и ждать меня, даже в те моменты, когда тебе необходимо будет покидать меня и уходить в море?
После недолгого молчания Конрад сказал:
— Давай порассуждаем, моя дорогая. Теперь я смогу выйти в море не раньше, чем через шесть месяцев, да и вряд ли я оставлю тебя одну даже по окончании этого срока. — Он увидел внезапное волнение в глазах Делоры, и прочитав ее мысли, сказал:
— На первое время у меня очень много дел в поместье, надо привести там все в порядок. Из того, что ты мне рассказывала да и сам я слышал, мне стало понятно, что Дензил пренебрегал фамильной усадьбой, я же хочу вернуть нашим угодьям былое великолепие.
— А потом? — спросила Делора с сомнением.
— Я чувствую, что потом — и я почти уверен, что не ошибаюсь, — война быстро закончится. Несмотря ни на что, в море Наполеон уже разбит. Осталось дать решающее сражение и одолеть его на суше, а я полагаю, герцогу Веллингтону это под силу!
Делора вскрикнула от счастья.
— Затем ты сможешь уйти из флота и неразлучно быть со мной? Это самая чудесная, замечательная вещь, которая может произойти. Но, дорогой, представь, вдруг я… надоем тебе?
— Ты никогда не сможешь надоесть мне, — ответил Конрад, — и я вовсе не собираюсь остепениться и заниматься прожиганием нашего состояния. Я полагаю, что в Адмиралтействе всегда найдется для меня работа, а, кроме того, я хочу занять свое место в Палате лордов и бороться не только за усовершенствование нашего флота, который должен быть способен защитить наши берега, но и за эффективную врачебную помощь морякам.
— Никто не сможет сделать этого лучше тебя, — воскликнула Делора.
— Я видел те ужасные условия, в которых находятся люди, готовые бороться и умереть за свою родину, — продолжал Конрад, — и я полагаю, я должен сделать для них хоть что-то.
— И для улучшения лечения раненных, — вставила Делора.
— Конечно, — согласился Конрад, — но, боюсь, вряд ли я смогу в будущем обеспечить каждому судну двух женщин по имени Делора и Эбигейл.
— Но ты можешь попробовать добиться того, чтобы хирурги были лучше подготовлены и знали другие методы лечения, кроме ампутации!
— Я никогда не забуду, что именно вы с Эбигейл спасли мою ногу, — ответил Конрад. — И я готов посвятить большую часть моей жизни тому, чтобы наконец увидеть, что все раненые получают такой же уход, как я.
— Позволишь ли ты мне… помогать тебе?
— Тебе прекрасно известно, что я не смогу сделать ничего без твоей любви и поддержки.
— Этих слов я и ждала от тебя, — ответила Делора.
Она придвинулась ближе к нему и подумала о том, что в целом мире не найдется другого такого человека, никто одним прикосновением губ не заставит ее ощутить, как она словно бы поднимается в небеса и становится частью Бога.
Она думала о том, что все ее несчастья и страхи, с которыми она садилась на борт «Непобедимого», остались далеко позади.
Тогда было холодно и темно, и когда она думала о конечной цели своего путешествия, ей казалось, что корабль везет ее в ад.
Потом она увидела Конрада, вошедшего в ее каюту. Он был словно окутан светом, как рыцарь готовый к битве, и вся ее жизнь вдруг переменилась.
— Я люблю тебя, — сказала она, когда он посмотрел на нее. — Я люблю тебя, и молюсь о том, чтобы я всегда была твоей женой, женой… достойной тебя.
— Ты не должна так говорить, моя единственная, — ответил он. — Ты настолько совершена, что я благодарю Бога, сделавшего меня самым счастливым человеком на свете, потому что ты любишь меня.
Она почувствовала горячую волну, подобную огненному пламени, поднимающуюся в ее груди, волну бурную, захлестывающую и одновременно благодатную.
Она знала, что Конрад чувствует то же самое, и когда она придвинулась к нему еще ближе, чтобы их сердца бились в унисон, пламя в ее груди превратилось в пылающий вихрь, но она уже ничего не боялась.
Его губы были страстны и настойчивы, и она хотела дать ему то, что он жаждет, хоть и не понимала, что именно.
Она лишь знала, что хочет, чтобы он продолжал целовать ее. Она хотела быть ближе, еще ближе к нему, принадлежать ему, чтобы они слились в единое целое, и ничто не могло бы разъединить их.
Конрад отпустил ее губы и прижался к ее щеке своей.
Затем, крепко обняв ее, сказал странным голосом:
— Ты доводишь меня до безумия, моя дорогая, родная, любимая, но когда мы поженимся, я буду очень нежным с тобой. Я не переживу, если ты будешь бояться меня, как того человека, за которого тебя хотели выдать замуж.
— Я никогда не буду бояться тебя, — ответила Делора. — И милый, замечательный Конрад, я знаю, что поскольку я очень… неопытна, ты должен будешь многому научить меня… в искусстве любви. Я хочу научиться… Я хочу любить тебя… как и ты этого хочешь. И что бы мы ни делали… это будет частица Бога… и частица… рая.
От ее слов у Конрада перехватило дыхание.
Затем он снова стал ее целовать, целовать страстно, но в то же время с благоговением, которого он никогда не питал ни к одной женщине.
Делора заполнила бездну в его сердце, бездну, пустовавшую до встречи с ней.
Теперь Конрад знал, что она будет рядом с ним всегда, что он будет боготворить ее, ибо только она открыла ему настоящую, чистую любовь, которую ищет каждый человек, плывя по непредсказуемому и часто бурному морю жизни.
— Ты моя жизнь, мое божество, — произнес он, приближая лицо к ее губам.
Больше в словах не было необходимости.
Она и Эбигейл переехали в их маленький домишко, находившийся менее, чем в сотне ярдов от дома Конрада.
Делора была счастлива оказаться ближе к нему, и поэтому даже не чувствовала тесноты жилища, хотя Конрад знал, что хозяевам дома это переселение принесло много неудобств.
Это стало еще одной причиной, по которой свадьба должна была состояться как можно скорее, и он подумал, что из всех мест, где они могут провести медовый месяц, самым прекрасным является Кларенс-Хаус.
Делора уже описала ему, насколько красив и уютен этот дом, и он знал, что, обладая теперь достаточно большой властью, он вполне может распорядиться, чтобы туда не пускали никаких посетителей, как бы те ни настаивали. Сад, наполненный цветами, колышущимися на ветру пальмами и благоухающими деревьями мог стать их личным раем.
Хотя его раненой ноге все еще был необходим покой, он чувствовал себя настолько здоровым и сильным, что уже не думал о себе, как об инвалиде.
Однажды Конрад спросил Делору, поддразнивая ее:
— Ты действительно уверена, что хочешь выйти за меня замуж? Ведь я никогда не делал тебе официального предложения.
Делора рассмеялась и нежно ответила:
— Мне кажется, это я должна просить тебя об этом! Когда Эбигейл вошла в мою комнату и сообщила о смерти Дензила и губернатора, я воскликнула: «Наконец я смогу стать женой Конрада!»
Говоря это, она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и он понял, что таким образом она пыталась скрыть слезы счастья, текущие из ее глаз.
Не было никакой необходимости говорить, что он чувствует то же самое, к тому же он не имел ни малейшего желания восстанавливать в памяти ужасную картину искалеченных окровавленных тел, лежащих во внутреннем дворе тюрьмы или вспоминать то, какой вид они имели перед захоронением, которое было произведено с большой поспешностью, но в соответствии с обычаем.
И вот, застенчиво сказанные слова Делоры, пришедшей повидать его на следующий день, превратили все их мечты в реальность.
— Я действительно думаю, — сказала она, — что следует побеспокоиться о твоих ранах, и поэтому я настаиваю, что нашу свадьбу надо отложить до твоего полного выздоровления.
— Эбигейл сказала, что для свадьбы я уже достаточно здоров, — ответил Конрад, — и тебе прекрасно известно, что спорить с ней не стоит!
— Я и сама не хочу этого, — сказала Делора, — но в то же время я боюсь как-нибудь травмировать тебя. Если пожелаешь, мой дорогой, я буду ждать, как и собиралась делать это раньше — ждать многие годы того момента, когда мы сможем быть вместе. И этот момент, как ты обещал, обязательно настанет.
— Нам не придется ждать ни секундой дольше необходимого времени, — твердо сказал Конрад. — Я бы женился на тебе завтра же, только сначала мне необходимо увидеть епископа.
Он собирается украсить собор цветами, и, наверняка, на бракосочетании захотят присутствовать все жители острова.
— Я бы очень хотела… чтобы мы были одни на нашей свадьбе. И если можно — на борту «Непобедимого».
— Я бы тоже очень хотел этого, — согласился Конрад. — Может, даже сильнее, чем ты, потому что каждая женщина в глубине души жаждет пышной свадьбы. Но я думаю, что жителям Антигуа необходима какая-то тема для разговоров, помимо обсуждения действий их последнего губернатора, а после того, как они увидят тебя, моя красавица, у них уже не останется никаких других тем!
— Я люблю тебя! — ответила Делора. — Потому что ты не только самый замечательный, но также и самый умный человек. О, Конрад, будешь ли ты продолжать любить меня и ждать меня, даже в те моменты, когда тебе необходимо будет покидать меня и уходить в море?
После недолгого молчания Конрад сказал:
— Давай порассуждаем, моя дорогая. Теперь я смогу выйти в море не раньше, чем через шесть месяцев, да и вряд ли я оставлю тебя одну даже по окончании этого срока. — Он увидел внезапное волнение в глазах Делоры, и прочитав ее мысли, сказал:
— На первое время у меня очень много дел в поместье, надо привести там все в порядок. Из того, что ты мне рассказывала да и сам я слышал, мне стало понятно, что Дензил пренебрегал фамильной усадьбой, я же хочу вернуть нашим угодьям былое великолепие.
— А потом? — спросила Делора с сомнением.
— Я чувствую, что потом — и я почти уверен, что не ошибаюсь, — война быстро закончится. Несмотря ни на что, в море Наполеон уже разбит. Осталось дать решающее сражение и одолеть его на суше, а я полагаю, герцогу Веллингтону это под силу!
Делора вскрикнула от счастья.
— Затем ты сможешь уйти из флота и неразлучно быть со мной? Это самая чудесная, замечательная вещь, которая может произойти. Но, дорогой, представь, вдруг я… надоем тебе?
— Ты никогда не сможешь надоесть мне, — ответил Конрад, — и я вовсе не собираюсь остепениться и заниматься прожиганием нашего состояния. Я полагаю, что в Адмиралтействе всегда найдется для меня работа, а, кроме того, я хочу занять свое место в Палате лордов и бороться не только за усовершенствование нашего флота, который должен быть способен защитить наши берега, но и за эффективную врачебную помощь морякам.
— Никто не сможет сделать этого лучше тебя, — воскликнула Делора.
— Я видел те ужасные условия, в которых находятся люди, готовые бороться и умереть за свою родину, — продолжал Конрад, — и я полагаю, я должен сделать для них хоть что-то.
— И для улучшения лечения раненных, — вставила Делора.
— Конечно, — согласился Конрад, — но, боюсь, вряд ли я смогу в будущем обеспечить каждому судну двух женщин по имени Делора и Эбигейл.
— Но ты можешь попробовать добиться того, чтобы хирурги были лучше подготовлены и знали другие методы лечения, кроме ампутации!
— Я никогда не забуду, что именно вы с Эбигейл спасли мою ногу, — ответил Конрад. — И я готов посвятить большую часть моей жизни тому, чтобы наконец увидеть, что все раненые получают такой же уход, как я.
— Позволишь ли ты мне… помогать тебе?
— Тебе прекрасно известно, что я не смогу сделать ничего без твоей любви и поддержки.
— Этих слов я и ждала от тебя, — ответила Делора.
Она придвинулась ближе к нему и подумала о том, что в целом мире не найдется другого такого человека, никто одним прикосновением губ не заставит ее ощутить, как она словно бы поднимается в небеса и становится частью Бога.
Она думала о том, что все ее несчастья и страхи, с которыми она садилась на борт «Непобедимого», остались далеко позади.
Тогда было холодно и темно, и когда она думала о конечной цели своего путешествия, ей казалось, что корабль везет ее в ад.
Потом она увидела Конрада, вошедшего в ее каюту. Он был словно окутан светом, как рыцарь готовый к битве, и вся ее жизнь вдруг переменилась.
— Я люблю тебя, — сказала она, когда он посмотрел на нее. — Я люблю тебя, и молюсь о том, чтобы я всегда была твоей женой, женой… достойной тебя.
— Ты не должна так говорить, моя единственная, — ответил он. — Ты настолько совершена, что я благодарю Бога, сделавшего меня самым счастливым человеком на свете, потому что ты любишь меня.
Она почувствовала горячую волну, подобную огненному пламени, поднимающуюся в ее груди, волну бурную, захлестывающую и одновременно благодатную.
Она знала, что Конрад чувствует то же самое, и когда она придвинулась к нему еще ближе, чтобы их сердца бились в унисон, пламя в ее груди превратилось в пылающий вихрь, но она уже ничего не боялась.
Его губы были страстны и настойчивы, и она хотела дать ему то, что он жаждет, хоть и не понимала, что именно.
Она лишь знала, что хочет, чтобы он продолжал целовать ее. Она хотела быть ближе, еще ближе к нему, принадлежать ему, чтобы они слились в единое целое, и ничто не могло бы разъединить их.
Конрад отпустил ее губы и прижался к ее щеке своей.
Затем, крепко обняв ее, сказал странным голосом:
— Ты доводишь меня до безумия, моя дорогая, родная, любимая, но когда мы поженимся, я буду очень нежным с тобой. Я не переживу, если ты будешь бояться меня, как того человека, за которого тебя хотели выдать замуж.
— Я никогда не буду бояться тебя, — ответила Делора. — И милый, замечательный Конрад, я знаю, что поскольку я очень… неопытна, ты должен будешь многому научить меня… в искусстве любви. Я хочу научиться… Я хочу любить тебя… как и ты этого хочешь. И что бы мы ни делали… это будет частица Бога… и частица… рая.
От ее слов у Конрада перехватило дыхание.
Затем он снова стал ее целовать, целовать страстно, но в то же время с благоговением, которого он никогда не питал ни к одной женщине.
Делора заполнила бездну в его сердце, бездну, пустовавшую до встречи с ней.
Теперь Конрад знал, что она будет рядом с ним всегда, что он будет боготворить ее, ибо только она открыла ему настоящую, чистую любовь, которую ищет каждый человек, плывя по непредсказуемому и часто бурному морю жизни.
— Ты моя жизнь, мое божество, — произнес он, приближая лицо к ее губам.
Больше в словах не было необходимости.