Картленд Барбара. Слушай свою любовь

   Лорд Темплтон смотрел на нее так, словно отказывался признать свое поражение.
   Затем с криком, напоминавшим рев раненого зверя, развернулся и направился к выходу.
   — Двадцать четыре часа, Темплтон, — повторил маркиз ему вслед. — Я слов на ветер не бросаю.
   Вместо ответа горе-преступник хлопнул дверью.
   Несколько мгновений трое оставшихся в комнате молчали.
   Наконец маркиз произнес слабым голосом:
   — Хайнес, проследи, чтобы он уехал и не поджег перед этим дом.
   Слуга, наблюдавший за происходящим словно в оцепенении, вручил корзинку Антее, вышел и бросился по коридору вдогонку за лордом Темплтоном.
   Антея же думала только о маркизе.
   Растратив на свои слова последние силы, он пег навзничь и закрыл глаза в изнеможении.
   Антея схватила подушку, которой чуть было не задушили маркиза, и швырнула ее на пол.
   Поставила корзинку на туалетный столик и вытащила бутылочку с микстурой.
   Уходя из дома, она захватила с собой мерный стаканчик; на нем была метка, показывающая объем двух столовых ложек — обычную дозировку маминого лекарства.
   Завязанный под подбородком капор мешал движениям.
   Антея сняла его и бросила на стул.
   Затем, наполнив стаканчик до нужной метки, подошла к кровати, приподняла маркизу голову и поднесла к его губам мамино лекарство.
   Глаза Иглзклифа были все еще закрыты.
   Антея дотронулась до его лба — он обжигал ладонь.
   Однако маркиз не лишился сознания — напротив, он не только понимал, что происходит вокруг него, но и мог сам пить поднесенную к его губам микстуру.
   — Скоро вам полегчает, — успокаивала его Антея, как маленького ребенка. — Лекарство собьет температуру, и вы будете чувствовать себя гораздо лучше.
   Когда стаканчик опустел, она бережно опустила голову маркиза на подушку.
   Разгладила простыни, подобрала подушку, которую лорд Темплтон собирался использовать в качестве орудия убийства, и аккуратно пристроила ее с другой стороны кровати.
   Потом девушка вновь подошла к Иглзклифу и положила ладонь на его лоб.
   Кожа по-прежнему была горячая и сухая.
   Антея знала, при весенней лихорадке высокая температура держится до кризиса болезни.
   Она задержала руку на несколько мгновений, и маркиз произнес еле слышно, не открывая глаз:
   — Поиграйте… мне…
   Антея, не ожидавшая такой просьбы, оглядела спальню, словно там могло оказаться ранее не замеченное ею фортепьяно.
   Увидев дверь в будуар, она без лишних расспросов направилась туда.
   Прежде это была комната матери, и у девушки с ней были связаны самые трогательные воспоминания.
   Но она не заходила сюда с тех пор, как мебель перевезли в Дауэр-Хаус.
   Под руководством Гарри помещение отремонтировали и обставили новой мебелью, которая прибыла из Лондона совсем недавно.
   Теперь комната, обшитая белыми панелями с украшениями в виде золотых листьев, стала еще прекраснее, чем раньше.
   Изысканные голубые портьеры на окнах гармонировали с мебелью в стиле Людовика Четырнадцатого, обитой узорчатой голубой парчой.
   Антея сразу же увидела желаемое.
   Ничего прекраснее этого фортепьяно она не могла себе представить.
   Его боковые стенки были инкрустированы севрским фарфором под цвет портьер и мебели, а педали покрыты искусной резьбой.
   Но роскошный внешний вид оказался далеко не последним сюрпризом.
   Подняв крышку, Антея обнаружила, что инструмент очень старый, почти ровесник бабушкиного спинета.
   Она посмотрела внимательнее — и клавиши, и другие части механизма были заменены на современные.
   Так что внутри фортепьяно не отличалось от стоявшего в гостиной Дауэр-Хауса.
   Ома села, пробежала пальцами по клавиатуре.
   Только маркиз мог столь изобретательно вдохнуть новую жизнь в старинный инструмент.
   Теперь Антея выразит свою признательность маркизу не на словах, а с помощью музыки.
   Прежде всего она сыграла мелодию благодарности за чудесный подарок, лучше которого невозможно было придумать.
   Джентльмены, гостившие здесь накануне, дарили своим балеринам и актрисам всевозможные украшения из золота и бриллиантов, но Антея не променяла бы хорошее фортепьяно ни на какие драгоценности.
   Все это она вкладывала в свои мелодии.
   Она просила маркиза скорее поправиться.
   Она играла о том, что за окнами сияет солнце, поют птицы, шумят деревья, а Иглзклиф еще так много не успел увидеть в своем новом имении!
   Антея пыталась опоэтизировать речушки, где ее отец иногда рыбачил и, радостный, приносил свой улов к завтраку; поля, по которым осенью бегают куропатки; леса, где водятся фазаны…
   В парке еще можно было увидеть оленей, хотя их становилось все меньше и меньше, когда отец перестал завозить новых.
   А еще там были забавные рыжие белки с пушистыми хвостами, любительницы прятать орехи в дуплах дубов.
   Она рассказывала обо всем, что любила сама, обо всем, что составляло ее жизнь, и ей так хотелось, чтобы маркиз тоже полюбил ее дом…
   » Все это — твое, — говорила Антея, — и ты, как и я, должен понять: все требует твоего внимания и заботы — и старики, отошедшие отдел, и дети, которые смогут ходить в школу, если ты выделишь деньги для учителя «.
   Переполненная чувствами и мыслями, она далеко не сразу заметила подошедшего слугу.
   Антея вопросительно посмотрела на него и сняла руки с клавиатуры.
   — Милорд заснул, мисс, — прошептал Хайнес, — и, по-моему, кризис миновал.
   Антея встала и поспешила в спальню.
   Хайнес оказался прав.
   Теперь лоб маркиза блестел бисеринками пота.
   Девушка нежно, стараясь не разбудить больного, пощупала пульс — он был не столь учащенный и запястье не такое горячее, как прежде.
   Жар спал.
   Антея вернулась в будуар, жестом позвав за собой Хайнеса.
   — Как только милорд проснется, — тихо сказала она, — дайте ему еще один стаканчик микстуры и постарайтесь убедить его прополоскать горло вот этим средством — оно должно унять кашель.
   Хайнес понимающе кивнул.
   — Сейчас я пойду домой, — молвила девушка напоследок, — а потом принесу свежую порцию лекарства, чтобы ему хватило на ночь. Вы будете рядом с ним?
   Внезапно ее пронзила страшная мысль: что, если лорд Темплтон вновь проберется в особняк и попытается убить маркиза?
   Она не могла поверить, что злоумышленник покорно уедет за границу только потому, что Иглзклиф пригрозил ему судом.
   — Буду неотлучно, — шепотом успокоил ее Хайнес, — а если эта свинья попробует подойти сюда хотя бы на ружейный выстрел, я всажу в него столько свинца, что он и часу не проживет!
   Антея поняла: Хайнес по-настоящему предан своему хозяину.
   Она улыбнулась ему, завязывая ленточки капора под подбородком.
   Хайнес вручил ей корзинку, и она вышла в коридор.
   У нее было непреодолимое желание взглянуть на маркиза, но она боялась, что слуге это покажется странным.
   Антея помчалась домой — она уже сильно опоздала на обед, и нянюшка станет расспрашивать ее, где она пропадала.
   Она не могла рассказать ни няне, ни тем более брату, что еще раз спасла маркизу жизнь.
   Но как бы ни казалось невероятным случившееся, она именно это и сделала!

Глава 6

   Приготовление свежего лекарства отняло у Антеи довольно много времени.
   Сначала она никак не могла найти нужных трав в саду Дауэр-Хауса и совсем уж было собралась отправиться в Квинз Ху, туда, где раньше их выращивала мама.
   К счастью, она в конце концов отыскала в каком-то уголке несколько цветков, ранее ею не замеченных.
   Пока она промывала травы, нарезала их и проделывала все остальное, как ее учила мать, прошел целый день.
   Тем не менее девушка не раздумывая отправилась через березняк чуть ли не бегом, надеясь не встретиться с Гарри, и в дверях особняка вновь попросила позвать Хайнеса.
   Как и утром, ее провели в библиотеку, но на этот раз у нее было время получше все осмотреть.
   Как бы ей хотелось прочесть все эти книги!
   Наверняка здесь появилось немало современных изданий.
   Книги, ранее составлявшие библиотеку, давно были перевезены в Дауэр-Хаус.
   Вскоре явился Хайнес.
   — Я с нетерпением ждал вас, мисс, — сказал он с некоторой долей укоризны. — Недавно я дал милорду последние капли микстуры из того пузырька, что вы мне оставили.
   — Как милорд?
   — Крепко спит, мисс. Скажите, следует ли его разбудить и напоить лекарством сейчас или лучше подождать?
   — Могу я на него взглянуть?
   — Конечно, мисс.
   Хайнес проводил ее к спальне маркиза и на цыпочках вошел внутрь, взглянуть, не проснулся ли больной.
   Антея стояла на пороге, но вот Хайнес сделал ей знак подойти, и она устремилась к кровати, утопая в мягком персидском ковре, покрывавшем весь поп.
   Маркиз безмятежно спал.
   Антея сразу же поняла, что ему лучше.
   Она нежно приложила ладонь к его лбу.
   Кожа была прохладная и не такая сухая, как в разгар лихорадки.
   Антея смотрела на спящего, и вдруг поймала себя на мысли, что это совсем не тот величественный маркиз, внушающий страх, перед которым она, как и все остальные, робела, а красивый молодой человек, внезапно сраженный болезнью и сейчас такой же беспомощный, как спиленный дуб в парке.
   Циничные складки в углах губ разгладились, он даже слегка улыбался.
   Интересно, что сделало его таким?
   Может быть, он пережил сильное разочарование, отнявшее у него способность радоваться жизни и видеть мир в ярких красках — то, что естественно для нее?..
   Когда она направилась к выходу, где ее уже ждал Хайнес, ей пришла в голову до абсурда странная мысль, что маркиз похож на заболевшего маленького мальчика, который особенно нуждается в любви и ласке.
   — Милорду намного лучше. Дайте ему микстуру, как только он проснется, а еще обязательно вечером, это поможет ему уснуть.
   — Ваши травы — поистине волшебное снадобье, — сказал Хайнес. — Мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь оправился от весенней лихорадки столь быстро…
   — Не стоит забегать вперед, — предостерегла его Антея. — Помимо всего очень важно, чтобы он как следует набрался сил, прежде чем начнет вставать и что-то делать.
   Она вспомнила эти слова матери, которые та без конца повторяла, когда однажды после чересчур суровой зимы в деревне началась настоящая эпидемия лихорадки и чудодейственная микстура, казалось, нужна была всем одновременно.
   — Я постараюсь выполнить все ваши распоряжения, — с усмешкой пообещал Хайнес. — Но вы же знаете, что за человек маркиз. Если он чего-то захочет, его ничто не остановит!
   — Полагаю, завтра он еще будет немного слаб, — сказала Антея. — Ему необходимо как можно больше спать.
   — Лучше бы вам прийти и самой поговорить с ним, мисс.
   Антея рассмеялась.
   — Не думаю, что милорд станет меня слушаться!
   — А я бы этому не удивился, — возразил Хайнес. — В конце концов, вы ему спасли жизнь, ведь не окажись вы тогда в его комнате, мы бы сейчас готовились к похоронам!
   Антея содрогнулась.
   — Не говорите об этом. Я надеюсь лишь на то, что лорд Темплтон уедет из Англии, как ему велел милорд.
   — По-моему, он слишком перепугался, чтобы остаться здесь, — заметил Хайнес. — В то же время рисковать я не собираюсь. Со вчерашнего вечера ношу с собой заряженный пистолет.
   Они поднялись по лестнице, и Антея остановилась.
   — Вы совершенно уверены, что сможете и сегодня ночью остаться с милордом? Я очень беспокоюсь — до среды лорд Темплтон еще может кое-что предпринять.
   — Не волнуйтесь, — успокоил ее Хайнес. — Будьте уверены, я никому не позволю причинить вред милорду! Мы не раз бывали в переделках, но он всегда выходил победителем.
   — Надеюсь, так будет и в этот раз, — слегка улыбнулась Антея. — Но вы правы: рисковать нельзя.
   Она попрощалась с Хайнесом и отправилась домой через парк.
   Тени уже удлинялись, птицы смолкали.
   Антея наслаждалась прекрасным, безмятежным пейзажем, и невозможно было поверить, что на свете существуют люди, готовые подобно лорду Темплтону убивать ради денег.
   Но тут она вспомнила, что уже вечереет, и последние пятьдесят ярдов до Дауэр-Хауса бежала со всех ног, испугавшись, что Гарри вернулся и ей придется объяснять свое отсутствие.
   Не то чтобы она не хотела рассказывать брату о визите доктора Гроувза и о маминой микстуре от весенней лихорадки.
   Этого-то она утаивать не собиралась.
   А вот расспросов Гарри о возможных встречах с маркизом она бы предпочла избежать.
   Еще меньше ей хотелось, чтобы брат заподозрил, будто маркиз для нее теперь не просто новый владелец имения, о котором говорят со страхом и даже ненавистью, но человек, значащий неожиданно много.
   » Раз я спасла ему жизнь, — рассуждала Антея. — вряд ли мне теперь может быть безразлична его жизнь «.
   Но почему-то ей не хотелось делиться этим с Гарри.
   Ей повезло: в доме была одна нянюшка, и она стала ворчать по поводу столь долгого отсутствия своей воспитанницы.
   — Мне казалось, милорд, имея такую пропасть денег, мог бы заплатить доктору, а не утруждать тебя! — возмущалась она.
   — Но ты же знаешь не хуже меня, нянюшка, мамины снадобья на травах действуют гораздо эффективнее, чем обычные лекарства, которые может прописать доктор Гроувз.
   — А чем плохи лондонские доктора? — парировала няня. — Я слышала, даже его королевское высочество часто советуется с ними.
   Антея рассмеялась.
   — Не думаю, что маркиз часто хворает. Просто болезнь застала его врасплох. Ты же знаешь, весенняя лихорадка никого не щадит.
   — Ну так постарайся сама не подхватить ее, — предупредила няня. — Мне довольно хлопот и без того, чтобы лечить тебя или Гарри!
   С этими словами она удалилась на кухню.
   Антея не обижалась на нянюшку: ее резкость была вызвана лишь тем, что она очень любит своих» ребятишек»и так переживает за них, что любая возможная угроза их благополучию наполняет ее сердце тревогой.
   Когда пришел Гарри, Антея переоделась в простое муслиновое платье, которое всегда надевала на ужин.
   За столом брат долго рассказывал ей о последствиях пожара на ферме Джексона и о планах строительства новой маслобойни, так как от старой остался лишь обугленный остов.
   Эта проблема заполняла его целиком до самого отхода ко сну, а на следующее утро он так торопился в Квинз Ху, что завтракал в задумчивом молчании.
   Когда он уехал, Антея подумала, не отправиться ли ей в особняк — разузнать о здоровье Иглзклифа.
   Но там будет Гарри! Значит, ей идти нельзя.
   Она не сомневалась — если маркизу действительно станет хуже, Хайнес пошлет за ней.
   В то же время неизвестность угнетала ее, и она бродила по дому как неприкаянная.
   Ясно было только одно: если возникнет необходимость вновь готовить для маркиза микстуру, то придется пойти за травами в сад Квинз Ху, поскольку здесь она уже все оборвала.
   Антея еще раздумывала, что ей делать, когда Гарри вернулся к обеду.
   Пришел он довольно рано.
   Не в сипах сдержать любопытство, Антея побежала к парадной двери навстречу брату.
   — Как маркиз? Ему лучше? — спросила она.
   — Думаю, да, — рассеянно ответил Гарри. — В любом случае он еще не выходил из своей комнаты, и я его не видел.
   — Но ты, наверное, спрашивал? — не отставала Антея.
   — Будучи здоровым, он всегда посылает за мной и отдает распоряжения, в то время как меня ждет еще масса неотложных дел. Уверяю тебя, Антея, для меня его болезнь стала желанной передышкой.
   Антея понимала брата.
   Однако она решила про себя: что бы ни думал Гарри, ей придется днем сходить в Квинз Ху.
   Они уже заканчивали вкусный обед, приготовленный нянюшкой, как вдруг к дому подъехал экипаж.
   Гарри обернулся.
   — Интересно, кто это?
   Через минуту в стоповую ворвался Чарли Торрингтон.
   — Боже мой, Чарли! — раскинул руки Гарри. — Какая неожиданность!
   — Я должен кое-что вам рассказать! — выпалил друг, кладя на стул цилиндр.
   Он был в страшном возбуждении — поэтому никто не обратил внимания на то, что он вбежал в шляпе.
   Его вид и тон заставили Гарри и Антею насторожиться.
   — Присядь и выпей чего-нибудь, — предложил Гарри. — Может, пообедаешь с нами?
   — Хорошо, но не сразу, — ответил Чарли. — Сначала я должен рассказать вам, почему я примчался сюда за рекордно короткий срок.
   Он говорил настолько серьезно, что ни брат, ни сестра не проронили ни слова, пока гость выдвигал стул из-за стола и усаживался.
   Затем Чарли взглянул на девушку:
   — Даже не знаю, как рассказать тебе все это, Антея. Боюсь, тебя это очень огорчит.
   — Говори по существу, Чарпи! — воскликнул Гарри. — Перестань ходить вокруг да около, объясни наконец, что случилось. Наверняка что-то нехорошее, иначе вряд ли ты нагрянул бы без предупреждения.
   Антея осознала, что Чарли по-прежнему смотрит на нее, и кровь похолодела в жилах.
   — В чем… дело?
   — Вряд ли вы слышали когда-нибудь о человеке по имени лорд Темплтон. — сказал Чарли. — но Гарри знает, кого я имею в виду.
   Антея стиснула пальцы и побелела как мел.
   — Это хвастун, пьяница и игрок, — продолжал тем временем Чарли, — и мне он никогда не нравился. В Уайт-клубе все знают — некоторое время назад он крупно проигрался, и теперь на него наседают кредиторы.
   — А при чем тут Антея? — прервал его Гарри.
   — К этому я и перехожу. Помолчав немного, Чарли стал рассказывать:
   — Вчера вечером Темплтон, насколько мне известно, был в Уайт-клубе и напился до невменяемого состояния. Но прежде чем его вынесли из помещения, он громогласно объявил всем присутствующим, среди которых было немало моих друзей, что он вынужден покинуть Англию из-за чудовищной клеветы, которую на него возводит Иглзкпиф. Он сказал, что обвинение может подтвердить только девушка, которая была в спальне маркиза, наставила на него пистолет и грозила убить его.
   Антея затаила дыхание, поскольку уже знала, что за этим последует.
   Она не ошиблась.
   — Темплтон поклялся, — тревожно произнес Чарли, — что этой девушкой была Антея Брук, сестра Гарри Колнбрука.
   Когда Чарли умолк, Гарри со всей силы стукнул по столу кулаком.
   — Это самый невероятный и гнусный вздор, какой я когда-либо слышал! — вскричал он. — Как Темплтон смеет говорить такие вещи о моей сестре? Должно быть, он ошибся именем, но я заставлю его публично признаться во лжи, и чем скорее, тем лучше!
   — Именно так я и подумал, когда мне об этом рассказали, — согласился Чарли, — но самое любопытное — Темплтон отозвал свою лошадь с дерби и, если верить моим друзьям, действительно уехал за границу.
   — Интересно, зачем? — взвился Гарри. — Куда бы он ни сбежал, я поеду за ним и заставлю подавиться его лживым языком и восстановить доброе имя Антеи, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни!
   Он был в ярости.
   Не в силах более выносить происходящего, Антея встала из-за стола и, не сказав ни слова, вышла из комнаты.
   В тот миг, когда она закрывала за собой дверь, до нее донесся голос брата:
   — Знаешь, Чарли, этому надо положить конец…
   Не желая больше слушать их, она выбежала из парадной двери и, не размышляя, даже не осознавая, что делает, побежала по лесной дорожке — кратчайшему пути в Квинз Ху.
   Только один человек мог помочь ей, только он мог ее понять.
   Прежде чем рассказать что-нибудь брату, прежде чем открыть ему правду, ей необходимо посоветоваться с маркизом, как это сделать наилучшим образом.
   Теперь девушка осознала, что должна была сразу рассказать Гарри о случившемся.
   — И зачем я пыталась все скрыть от него? — в отчаянии вопрошала она себя.
   Конечно, ответ был прост: она ни при каких обстоятельствах не могла признаться Гарри, что маркиз привел ее в комнату отца и поцеловал, а потом, испугавшись, она сбежала по потайному ходу.
   Чем больше она размышляла обо всех перипетиях последних дней, тем отчетливее понимала, что не способна придумать благовидного объяснения событиям, цеплявшимся друг за друга и увенчавшимся спасением маркиза сначала от подосланного убийцы со стилетом, потом — от самого лорда Темплтона.
   — Что делать? Ну что же мне делать? — как заведенная повторяла она на бегу.
   Только маркиз сможет найти выход из ее безвыходного положения.
   Добежав до опушки, она перешла на шаг и попыталась отдышаться.
   До особняка осталось совсем немного.
   Поднявшись по ступеням до парадного входа, Антея вдруг обнаружила, что явилась в дом как была, без капора, с растрепанными волосами.
   Почти нечеловеческим усилием она заставила себя войти в распахнутую дверь с достоинством.
   — Я должна немедленно поговорить с милордом! — объявила она лакею.
   Это был тот самый человек, которого она, вчера посылала за Хайнесом. Улыбнувшись, он ответил:
   — Конечно, мисс. Сейчас милорд наверху вместе с мистером Хайнесом. Проводить вас наверх?
   — Благодарю вас.
   Лакей пошел вперед, и девушка последовала за ним, все еще пытаясь восстановить дыхание.
   Когда они достигли хозяйских покоев, лакей постучал в дверь.
   Открыл Хайнес.
   Лакею уже не было необходимости что-то говорить, поскольку слуга вышел в коридор и увидел Антею.
   — Очень рад вас приветствовать, мисс! У меня для вас сюрприз.
   — Мне нужно… поговорить… с милордом! — произнесла Антея чужим голосом.
   — Разумеется, — кивнул Хайнес, — и я уверен, милорд будет счастлив видеть вас, ведь он вам стольким обязан!
   Не дожидаясь ответа, он вернулся в комнату, оставив девушку в дверях, и объявил:
   — Мисс Антея, милорд!
   В этот миг она заметила, что маркиз не лежит в постели, а сидит в кресле у открытого окна.
   В комнату вливался солнечный свет, озаряя темные волосы и каждую черточку лица маркиза.
   Он казался полностью одетым, хотя такое впечатление создавалось благодаря белому жабо его ночной рубашки над халатом из темно-синего бархата.
   Он совсем не напоминал того распростертого на подушках, сраженного болезнью человека, которого Антея видела вчера.
   Она просто стояла, неотрывно глядя на него.
   А услышав, как Хайнес закрыл дверь, и поняв, что осталась с маркизом наедине, бросилась к его креслу.
   Волнение и робость мешали ей заговорить.
   Но вдруг слова вырвались сами собой.
   — Случилось… нечто ужасное… мне нужна… ваша помощь… пожалуйста… Маркиз протянул ей руку.
   — Что произошло? Что вас так огорчило? — негромко спросил он.
   Антея взяла его руку и, едва сознавая, что делает, опустилась на колени рядом с его креслом.
   Она стиснула ладонь маркиза, словно спасительный канат, и сила его пальцев придала смелости, которой ей отчаянно недоставало.
   — Лорд… Темплтон… — запинаясь, выговорила она.
   Девушка почувствовала, как напрягся Иглзкпиф.
   — Что сделал этот мерзавец? — процедил он сквозь зубы.
   — Он уехал… за границу… — молвила Антея, — как вы ему велели… Но вчера вечером он… в Уайт-клубе… сказал, что… вынужден покинуть Англию из-за чудовищной клеветы, которую вы на него возвели.
   Маркиз усмехнулся.
   — Этого следовало от него ожидать. Заглянув в испуганные, молящие глаза Антеи, он понял — это еще не все.
   — Что он еще сказал?
   — Он… сказал… — едва слышно пролепетала Антея, — что видел меня… в вашей спальне… и что я… грозилась убить его.
   — Он упомянул ваше имя?
   — Д-да… это слышали многие… в том числе… друзья Гарри и Чарли.
   Иглзклиф сжал губы и нахмурился.
   — Темплтон всегда был человеком без чести и совести, но это уже переходит всякие границы!
   — Я… ничего не имею против… если это говорят в Лондоне, — опустила глаза девушка, — но я просто… не знаю, как рассказать Гарри… правду… Я боюсь, что он… никогда не простит меня, если… если узнает, что я была… тогда… в вашей спальне…
   Маркиз молчал.
   — Помогите… прошу вас, помогите… — взмолилась Антея. — Я знаю, для вас это не очень… много значит… но, кроме Гарри, у меня никого нет… он единственный во всем мире… любит меня… и я не могу… не могу потерять его…
   Ее глаза наполнились слезами, вместившими в себя и страх, и горечь обиды, и безысходность.
   Маркиз смотрел на нее, тщательно обдумывая ситуацию, прежде чем ответить.
   — Теперь послушайте, Антея. Прежде всего нам нельзя допустить глупостей, и вы поступили правильно, обратившись ко мне за помощью. Что вы сказали Гарри перед уходом?
   — Ничего, — всхлипнула Антея. — Чарли приехал, когда мы заканчивали обедать… А когда он рассказал, что наговорил про меня лорд Темплтон, я вскочила… и побежала к вам.
   — Вы проявили весьма похвальное здравомыслие, и коль вы оказались такой благоразумной девушкой, я уверен, мы найдем выход, не рассердив вашего брата.
   — Он очень… рассердится… если узнает, что я была в вашей спальне… и не меньше… если узнает, что я… встречалась с вами… не поставив его в известность.
   — Вы хотите сказать, он вообще не подозревает о том, что мы знакомы? — недоверчиво спросил Иглзклиф.
   — Гарри знает, что вы… говорили с «мисс Мелдозио»… и… вы просили ее принять на хранение фортепьяно… а я… еще не успела вас поблагодарить…
   — Не нужно благодарностей, — покачал головой маркиз. — Я находил мое решение проблемы достаточно остроумным.
   — Оно гениально, но Гарри уверен, что… кроме того раза… я с вами не разговаривала… и он не знает, что я… играла в гостиной…
   — Ясно, — задумчиво произнес Иглзклиф.