Картленд Барбара. Стремление к совершенству

   Глаза графа загорелись, и когда он давал указания рабочим, голос его звучал взволнованно.
   Оставшись одна, Дарсия прошла через открытую дверь в зимний сад, а затем в столовую. Она отметила, что за это время в комнате была проделана большая работа, и теперь оставалось только разместить гобелены и повесить люстру.
   И все-таки для полного завершения недоставало последнего штриха. Но вот в комнату внесли то, за чем она ездила в Роули-Парк… Раздался восторженный возглас графа. Перед ними была картина Буше, изображавшая купидонов. Дарсия знала, что ее изысканная цветовая гамма придаст завершенность комнате, в которой предполагалось разместить гобелены, сделанные по эскизам того же художника.
   Граф не спускал с картины восторженных глаз.
   — Я повсюду искал что-то похожее, — произнес он. — Откуда она у вас? Кому она принадлежит?
   — Она принадлежит мне.
   — Теперь, возможно, да, — уточнил он. — Но от кого вы ее получили?
   Граф ждал ответа, и после небольшой паузы Дарсия сказала:
   — Я никогда не раскрываю имен своих клиентов.
   — Значит, это ваша профессия? Дарсия не отвечала.
   — И вы ведете дела одна? Но вы же еще так молоды. Может быть, вы представляете интересы своего отца? — допытывался граф.
   Дарсия отошла к окну и стала любоваться пейзажем. Граф подошел к ней.
   — Я хочу услышать ответ.
   — Я думаю, милорд, — произнесла она, — что у каждого из нас есть свои секреты, и я не вижу причин делиться ими с посторонними… или с малознакомыми людьми.
   — Абсурдное заявление.
   — Почему?
   Она взглянула на него и поняла, что он не в состоянии выразить словами своих чувств.
   Спустя некоторое время граф все же произнес:
   — Я хочу, чтобы мы подружились, мисс Дарсия, потому что мне нужна ваша помощь, ваши советы, ваша поразительная способность подбирать для моего дома удивительные вещи.
   — То, о чем вы говорите, сугубо деловые отношения, — быстро поправила Дарсия.
   Граф покачал головой:
   — Разве только интересы дела побуждают вас догадываться о моих планах и целях? Или вы скажете, что угадываете желания каждого, кому предлагаете ту или иную вещь? Будь так, это приносило бы вам огромную выгоду. Но что-то подсказывает мне, что дело не в этом.
   — Почему же?
   — Не знаю, — ответил он. — Если ваша интуиция не подводит вас в отношении меня, то я чувствую то же самое в отношении вас. Не буду говорить о ваших способностях, они поразительны. И все-таки я уверен, хотя у меня нет реальных оснований так думать, вы совсем не такая, какой хотите казаться!

Глава 4

   Они обошли первый этаж, побывали еще в одной большой гостиной, прошли по западной галерее, осмотрели будущую библиотеку и личный кабинет графа. На первом этаже были и другие комнаты, но он сказал, что они еще не готовы для показа столь строгому ценителю, как она, и повел Дарсию на второй этаж. Наверху предполагалось разместить не только роскошные спальные комнаты для гостей, но и несколько ванных комнат, что явилось для Дарсии полнейшей неожиданностью.
   Когда они опять спустились на первый этаж, граф посмотрел на нее и спросил:
   — У меня появилось ощущение, что я сделал что-то не так. Вам кажется, что я допустил где-то ошибку?
   — Не то чтобы… ошибку, — нерешительно сказала Дарсия.
   — Я готов выслушать ваш вердикт, — проговорил граф, сделав неудачную попытку улыбнуться.
   — Совершенство, с которым спланирован ваш дом, произвело на меня ошеломляющее впечатление, — сказала она, — но это дом не для человека, у которого есть семья.
   Граф нахмурился и довольно сердито спросил:
   — Что вы этим хотите сказать?
   — Вы не учли, что женщины, причем все без исключения, должны где-то хранить свою одежду.
   Граф нахмурился еще больше:
   — Это означает, что им нужны шкафы?
   — Это означает, что гардеробы, которые я никогда не считала красивой мебелью, нарушат симметрию ваших спальных комнат, и для дам, которых вы будете принимать здесь, было бы намного удобнее иметь отдельные комнаты.
   — Вы правы, — почти простонал граф и, немного помолчав, добавил: — Кажется, я начинаю вас ненавидеть!
   Дарсия расхохоталась:
   — Вас никто не заставляет прислушиваться к моему мнению.
   — А что мне остается делать, ведь я прекрасно понимаю, что вы нашли уязвимое место в моем проекте, которого сам я не заметил.
   — Позвольте мне еще раз взглянуть на ваши чертежи, — попросила Дарсия.
   Так как граф оставил их в комнате для завтрака, пришлось вернуться туда. Дарсия снова отметила, что резные деревянные панели отлично смотрятся здесь, и, представив, как граф завтракает в этой комнате с леди Блейкли, для которой он строит сейчас этот дом, отчего-то погрустнела.
   Заметив, что она опечалилась, граф спросил:
   — Надеюсь, вы не ищете недостатков и в этой комнате?
   — Нет, конечно же, нет! — воскликнула Дарсия. — Я думала совсем о другом.
   — Думайте обо мне! — почти повелительно сказал граф. — Думайте о том, как я сейчас нуждаюсь в вашей помощи.
   Внутри у Дарсии все задрожало от этих слов. Не зная, что ответить, она склонилась над чертежами и стала искать среди них планы спальных комнат.
   Самая большая из них была обозначена как «спальня хозяина». Та самая, подумала Дарсия, где он будет спать… один… или с женой.
   К спальне примыкали ванная и туалетная комнаты, с другой стороны — будуар.
   Но места для шкафов не было предусмотрено, а она знала, что огромные и неуклюжие гардеробы не будут смотреться среди другой мебели, которая, Дарсия не сомневалась, будет по-французски изящной.
   Взяв карандаш, она указала на комнату за будуаром:
   — А как вы думаете использовать это помещение?
   — Я планировал сделать там гостевую комнату на случай визита особо важных гостей, — ответил граф.
   — Как жаль, что им придется делить ее с нарядами, шляпками, зонтиками от солнца и туфлями! — с усмешкой сказала Дарсия и провела жирную линию, разделив комнату надвое.
   — А здесь будет гардеробная для костюмов хозяина. Надеюсь, этого достаточно для холостого мужчины.
   — Я не допущу, чтобы мои планы… — начал граф сердито, но остановился и рассмеялся. — Хорошо. Будь по-вашему! Но если вы надумаете размещать гардеробные по всему второму этажу, мне придется пристраивать еще одно крыло.
   — Или сокращать число ваших гостей, милорд!
   — Архитектор, который создавал рабочий проект по моим наброскам, предупреждал меня, и, как видно, не без оснований, что всякий раз, когда дом уже построен, он оказывается слишком мал. Он как в воду глядел. У меня дурное предчувствие, что если я и дальше буду следовать вашим советам, то одним дополнительным крылом дело не ограничится.
   — А ведь надо еще решить, где спать вашим детям, когда они появятся, — сказала Дарсия. — Нельзя же загубить корабль, сэкономив на смоле.
   Оба весело рассмеялись, и в этот момент Дарсия услышала высокий женский голос:
   — Будьте добры, скажите, где я могу найти графа Керкхэмптона?
   Дарсия вздрогнула:
   — Я не хочу, чтобы… меня видели здесь.
   — Да-да, конечно, — согласился граф.
   Он показал на дверь, ведущую в зимний сад, и, когда Дарсия торопливо прошла туда, закрыл за ней дверь. Но на двери не было замка, и она сразу же открылась. Дарсия взялась за ручку, чтобы снова ее закрыть, и в этот момент услышала:
   — Грэнби! Ты удивлен моим приездом?
   — Очень удивлен, Каролина, — ответил граф. — Почему ты не предупредила меня, что приедешь?
   — Я приехала посмотреть, чем ты занимаешься. Ведь ты уже больше месяца не был в Лондоне.
   — Я был занят, — ответил граф. — И когда ты увидишь, как много сделано с тех пор, как ты была здесь в последний раз, то поймешь, почему я никуда не езжу.
   — Меня интересует не этот противный дом, а ты. Дарсия догадалась, что приехала красавица леди
   Каролина Блейкли. Она вспомнила ее на балу, и подумала, что белокурые волосы, голубые глаза и бело-розовая кожа леди Блейкли вполне отвечают образу сказочной принцессы и, безусловно, соответствуют дому, который граф для нее строил.
   — Польщен! Но все же мне хочется, чтобы ты полюбила свой будущий дом так, как я люблю его уже сейчас.
   — Но здесь еще все вверх дном, — пожаловалась леди Каролина. — Мне даже пришлось выйти из кареты и пройти пешком по дороге. Да, кстати, я видела там другую карету. Чья она?
   В ее голосе неожиданно прозвучала подозрительность, и Дарсия затаила дыхание. Но граф небрежно ответил:
   — Наверно, это карета архитектора или декоратора. Они оба где-то здесь, в здании. — Словно желая скорее сменить тему, он спросил: — Скажи мне, что ты думаешь об этой комнате. Здесь мы будем начинать наш день, и это первая комната, которая уже практически закончена, за исключением штор и ковров.
   — И мебели, если не ошибаюсь, — добавила леди Каролина.
   — Но она тебе нравится? — нетерпеливо, спросил граф.
   — Она очаровательна, — без всякого энтузиазма сказала она, — но скорее всего, дорогой, завтракать я буду у себя в спальне, как привыкла.
   — Даже в поместье?
   — Даже в поместье.
   — Тогда позволь показать тебе другие комнаты, — предложил граф.
   Дарсия почувствовала, что он огорчен равнодушием леди Каролины.
   — У меня мало времени, — сказала та. — Я приехала только затем, Грэнби, чтобы попросить тебя поехать со мной на костюмированный бал, который дает русский посол в конце недели.
   Теперь в ее голосе слышалось радостное возбуждение.
   — Думаю, будет забавно, если мы нарядимся в костюмы русских исторических персонажей, например царицы Екатерины и графа Орлова, не правда ли?
   Граф не отвечал, и она продолжала:
   — Мы могли бы приехать на санях — к ним легко приделать колеса, — а кучер в ермолке, как тогда одевались в России, завез бы нас прямо в бальный зал. Правда, бесподобно?
   Наступило молчание. Вероятно, она ждала от него ответа. Наконец граф сказал:
   — Мне жаль разочаровывать тебя, Каролина, но если и есть на свете что-то, чего я терпеть не могу, так это наряжаться и выставлять себя дураком. К тому же у меня сейчас нет времени на балы.
   — Я прошу тебя поехать со мной. — В голосе леди Каролины появились стальные нотки.
   — Мы обязательно пообедаем вместе на следующей неделе или в крайнем случае через неделю. Но на бал я не поеду.
   Леди Каролина топнула ножкой:
   — Право, Грэнби! Ты стал таким несносным и, я должна отметить, крайне невнимательным.
   — У меня и в мыслях этого не было. В конце концов я же строю этот дом для тебя.
   — Дом! Всегда дом! Опять этот дом! — воскликнула леди Каролина. — Разве ты не можешь понять, что мне нужен ты, а не эта груда кирпича и известки? Есть куча домов, которые можно было бы давно купить за намного меньшие деньги, чем ты тратишь на этот.
   — Ты всерьез полагаешь, что я способен приобрести дом, построенный для того, чтобы отвечать чужим вкусам? — спросил граф.
   — Какая разница, как выглядит дом снаружи? — удивилась леди Каролина. — Если он удобен, роскошен и в нем можно принимать гостей, его внешний вид не имеет никакого значения.
   Граф молчал, но Дарсия могла представить, как сжались его губы.
   — Ты тратишь время на этот дом, — продолжала она, — а мною пренебрегаешь. Между прочим, об этом уже начинают сплетничать.
   — Так вот что тебя беспокоит!
   — Разумеется, беспокоит! То, что ты столько времени проводишь здесь, не имело значения зимой, но сейчас, в разгар сезона, когда тебе полагалось бы ездить со мной на балы, в Оперу и на десятки приемов, это недопустимо! Это унижает, и мне крайне неприятно постоянно отвечать на вопросы, где ты и чем занимаешься.
   — Но все, вероятно, и так знают, где я.
   — Когда я говорю правду, никто мне не верит! — перебила его леди Каролина. — Не сомневаюсь, что в свете считают, будто ты прячешь здесь, в лесах, хорошенькую любовницу, которую находишь более соблазнительной, чем я!
   Леди Каролина подняла на графа свои голубые глаза и была так обворожительна в этот момент, что он воскликнул:
   — Ты знаешь, что это невозможно!
   — Это все, что я хотела тебе сказать! Если ты хочешь доказать, что по-прежнему любишь меня, ты должен поехать в Лондон.
   Граф не отвечал, и она подошла вплотную к нему.
   — Мы могли бы пообедать сегодня вечером в твоем лондонском доме. Конечно, мне придется сказать маме, что мы будем не одни, что у тебя большой прием, иначе она придет в ужас.
   Словно не устояв перед ее красотой и выражением глаз, граф обнял ее.
   — Ты не получишь от меня поцелуя, — прошептала она, — если не пообещаешь провести этот вечер со мной.
   Граф не ответил, просто склонился к ней и начал целовать. Наступило молчание, которое показалось Дарсии вечным.
   Затем граф сказал:
   — Мы проведем вечер вместе. Возвращайся в Лондон, а я скоро приеду.
   — Ты очень мне дорог, Грэнби, милый, и нам о многом надо будет поговорить. — Что-то ненатуральное было в ее голосе, когда она добавила почти шепотом: — …особенно о нашей свадьбе.
   — Она состоится сразу же по окончании строительства.
   — А когда это будет?
   — Возможно, через пять или шесть месяцев.
   — Как долго! Я думала, мы обвенчаемся летом. Помолчав немного, граф сказал:
   — Мне не хотелось бы говорить об этом сейчас.
   — Я уверена, Грэнби, дорогой мой Грэнби, что ты сделаешь, как я хочу!
   На это граф ничего не ответил, и леди Каролина поспешила сказать:
   — Надеюсь, ты проводишь меня до кареты. Дарсия не могла удержаться, чтобы не бросить хотя бы мимолетный взгляд на женщину, которую до этого видела только однажды, и осторожно приоткрыла дверь.
   В этот момент граф стоял к ней спиной, а леди Каролина, подняв к нему свое прекрасное лицо, брала его под руку.
   Изысканно одетая, с прекрасными, почти классическими чертами лица и голубыми глазами — точь-в-точь дрезденская фарфоровая статуэтка, подумала Дарсия. Она будет великолепно смотреться в роли хозяйки в столовой, окруженная гобеленами по эскизам Буше.
   Граф и леди Каролина вышли из комнаты, и их голоса затихли в восточной галерее.
   Оставив дверь зимнего сада открытой, Дарсия пошла в столовую, чтобы еще раз полюбоваться на «Купидонов» Буше, которых граф уже успел повесить над камином.
   — И зачем я отдаю картину ей? Ведь для нее она ничего не значит, — с горечью спросила себя Дарсия. Она знала это и раньше, но невольно подслушанный разговор причинил ей такую душевную боль, что она не могла избавиться от нее даже на мгновение.
   Потом она сказала себе, что как-нибудь спасет графа от этой женщины, которую не интересует ни дом, который он строит для нее, ни он сам — его мысли, чувства, душевные порывы.
   И так же, как она интуитивно понимала графа, Дарсия чувствовала, что нежные слова любви, сказанные леди Каролиной, были неискренними.
   Что-то другое скрывалось за ее настойчивым желанием провести сегодняшний вечер с графом в Лондоне.
   Дарсия внезапно вспомнила, что, когда она впервые увидела леди Каролину, молодой человек, говоривший о ней, произнес: «Любуясь гладью вод, не забывайте о подводных течениях…»
   Что он имел в виду? Дарсия терялась в догадках. Удастся ли ей узнать тайну женщины, которую та скрывает даже от того, кто ее любит?
   В том, что граф любил леди Каролину, не было ничего удивительного. Бесспорно, она обладала классической, типично английской красотой. Как раз таких женщин художники рисуют со дня сотворения мира, а мужчины всех национальностей считают неотразимыми.
   — Она прекрасна, действительно прекрасна! — с тоской признала Дарсия. Она словно выдохнула эти слова, и тут же услышала, что граф идет к ней по зимнему саду.
   Она обернулась. На фоне струящегося сквозь стекло солнечного света граф казался окруженным ореолом божественного сияния. И в это мгновение Дарсия осознала, что будет бороться за этого человека, и никто, даже самая красивая женщина в мире, не сможет отнять его у нее.
   Все неясные чувства и мысли о нем, бродившие в ее душе все эти годы, превратились в уверенность, что она его любит и предназначена ему судьбой.
   Он принадлежал только ей. Дарсия знала это уже тогда, много лет назад, когда впервые увидела его за большим столом в доме отца и он открыл ей дверь, пожелав спокойной ночи.
   «Я люблю его!» — затрепетало ее сердце.
   Она знала, что это не просто влечение женщины к красивому мужчине. Это было совсем другое чувство — словно во мраке вечности она встретила и узнала свою вторую половину.
   — Я должен извиниться за то, что прервал нашу беседу, — вежливо произнес граф, входя.
   — Боюсь, я отнимаю у вас слишком много времени… — смущенно сказала Дарсия.
   — Нет-нет, вы не правы, — ответил граф. — И сейчас, после того как я столько ждал вас и на тысячи вопросов еще не найдены ответы, вы не можете говорить об отъезде.
   Дарсия поколебалась, затем сказала:
   — Вообще-то я не спешу, но, поскольку я вряд ли приеду в Лондон к обеду, не сочтете ли вы невежливым с моей стороны, если я поем, прежде чем мы продолжим работу?
   Граф вспыхнул:
   — Как я мог быть столь негостеприимным и не подумать, что вы могли проголодаться. Но боюсь, что я совсем забываю о еде, когда занят домом. Возможно, кто-нибудь из моих слуг…
   Дарсия жестом остановила его:
   — Я захватила с собой завтрак для пикника, и вы окажете мне честь, если разделите его со мной.
   — Вы самая предусмотрительная женщина из всех, что я знаю, — восхитился граф. — С радостью принимаю ваше приглашение.
   Дарсия улыбнулась ему:
   — Все в моей карете, и поскольку день просто великолепен, не могли бы мы расположиться в саду?
   — Вряд ли может быть что-то лучше, — ответил граф.
   Они вместе вышли и подошли к карете. Дарсия попросила лакея отнести большую корзинку с едой, которую брала с собой, на то место, которое выберет граф.
   Граф повел их мимо пламенеющих темно-малиновым цветом рододендронов. За ними обнаружилась лужайка, окруженная деревьями и кустарником. Отсюда открывался такой же великолепный вид на долину, как и из окна дома.
   — Бесподобно! — воскликнула Дарсия. — Давайте присядем в тени деревьев.
   Лакей расстелил на траве два пледа, а Дарсия принялась распаковывать корзину. Граф уселся на плед и стал смотреть на нее.
   — Ваша посетительница недолго пробыла у вас, — как бы между прочим отметила Дарсия, доставая серебряные мисочки с крышками, в которые нанятый маркизой в Лондоне французский повар положил экзотические деликатесы.
   — Дама, о которой вы говорите, спешила, — ответил граф.
   После небольшой паузы он спросил:
   — Почему вы не хотели, чтобы вас кто-нибудь увидел?
   — У меня есть причины не желать, чтобы кому-то стало известно, чем я занимаюсь.
   — Это не ответ. Почему вам надо окружать себя такой таинственностью? Поймите, я даже не знаю вашего имени?
   — Я уже говорила, что вы можете называть меня Дарсией.
   — Ну хорошо, а если, предположим, мне надо будет вам написать?
   — Вы знаете, где находится мой коттедж.
   — Не похоже, чтобы этот коттедж был вашим домом, — заметил граф. — Я видел там весьма милые вещицы, но не могу представить в нем вас.
   — Не понимаю, почему вас это настолько волнует.
   — Если вы решили заинтриговать меня, чтобы заставить самому выяснить, кто вы такая и почему приехали ко мне, то, должен вам сказать, вы почти этого добились.
   — Если вы пытаетесь подловить меня или заставить произнести какое-то признание, — сказала Дарсия, — то давайте, пожалуйста, сначала поедим. Быть может, тогда я буду более сообразительна, чем сейчас.
   — Я всегда считал вас очень сообразительной! — вспыхнул граф.
   Дарсия рассмеялась и протянула ему паштет.
   — Думаю, мне не следует удивляться, что ваше поразительное чувство гармонии проявилось и в выборе блюд.
   — Надеюсь, что и вино выбрано правильно, — ответила Дарсия. — Считается, что женщины прискорбно невежественны во всем, что касается напитков.
   Граф посмотрел на бутылку вина, стоявшую в серебряном ведерке со льдом, которое лакей принес и поставил перед ними, пока они беседовали. Он плеснул немного в бокал, сделал маленький глоток и сказал:
   — Превосходное вино. Позвольте заметить, я был уверен, Дарсия, что таковым оно и окажется, хотя вы и напускали на себя притворную скромность.
   Дарсия обратила внимание, что он назвал ее по имени, но вида не подала. Граф наполнил оба бокала, поднял свой и произнес:
   — За ту, которая пытается быть подобной сфинксу, но выглядит богиней с Олимпа.
   Он отпил немного вина.
   — Божественный нектар!
   — Богиня с Олимпа? — с сомнением в голосе произнесла Дарсия. — Хотелось бы мне, чтобы это было так, но единственные богини, которые вас интересуют, вероятно, найдут свое место на стенах вашего дома.
   — Кажется, вы не случайно заговорили об этом. Вы что-то хотите предложить?
   Дарсия улыбнулась:
   — Ваши слова навели меня на мысль, что в вашей просторной гостиной не хватает богини.
   — Какой же? — взволнованно спросил граф.
   — Я полагаю, что на большую стену хорошо бы повесить картину Луи Мишеля ван Лу «Венера, Меркурий и Купидон».
   Какое-то время он недоверчиво смотрел на нее. Затем быстро, почти скороговоркой, сказал:
   — Вы говорите мне об этом, потому что могли бы помочь приобрести эту картину?
   — Если бы она вам понравилась.
   — Если бы она мне понравилась! — повторил граф. — Это картина, о которой я всегда мечтал.
   Но я даже не имею представления, где она может быть или кому принадлежит.
   — Цветовая гамма картины, по-моему, как нельзя лучше подходит для этой комнаты. Розово-белое тело Венеры восхитительно оттеняется более смуглым торсом Меркурия, а Купидон у него на коленях придает композиции завершенность.
   — Когда-то я видел репродукцию этой картины, но не очень хорошую.
   — Я уверена, она послужит центром всего интерьера комнаты.
   Граф поднялся, и Дарсия поняла, что мысленно он уже видит свою гостиную с картиной ван Лу на стене.
   — Когда я смогу получить эту картину?
   — Вы уверены, что хотите ее приобрести?
   — Неужели это вы задаете мне такой глупый вопрос? Вы знаете, что я хочу приобрести ее сразу же, как вы привезете ее. Или, может быть, вы предпочтете, чтобы я сам приехал за ней?
   — Вами руководит вежливость или любопытство? — задала ему вопрос Дарсия.
   В ответ граф расхохотался:
   — Признаюсь, я подумал, что это может помочь мне узнать, где же находится ваша сокровищница. Я прекрасно понимаю, что «Венера, Меркурий и Купидон» слишком велика для того маленького коттеджа в Летти-Грин, который якобы принадлежит вам.
   — Я привезу вам картину завтра, — пообещала Дарсия. — Или вам это неудобно? Тогда, может быть, в какой-то другой день на этой неделе?
   Возникла пауза. Дарсия знала, о чем думает граф: леди Каролина наверняка рассчитывает задержать его в Лондоне и на следующий день. Наконец он принял решение:
   — Я вернусь завтра в полдень.
   — Я позабочусь, чтобы картина была у вас к этому времени, — пообещала Дарсия.
   — А вы сами приедете?
   — Не уверена, — ответила она. — Для меня это может быть сложно.
   — Что вы подразумеваете под словом «сложно»? — поинтересовался граф. — Кто еще распоряжается вашим временем?
   — У вас нет права задавать такие вопросы.
   — Поскольку вы проявляете определенный интерес к моему дому, вам придется ответить, — сказал граф. — И раз уж вы снова приехали, я бы хотел, чтобы вы ясно себе представляли, что я не успокоюсь, купив одну картину, мне нужно их намного больше.
   — И сколько же?
   — Я жду, что вы мне скажете это.
   — Знаете, мне придется быть очень осторожной, а то вы опять вообразите, что я собираюсь отнять у вас ваш дом, — поддразнила его Дарсия.
   — В день нашей первой встречи я был ужасно невежлив, — согласился граф. — Трудно объяснить, почему я неожиданно испугался вас, вашей интуиции, если это можно так назвать.
   Дарсия не ответила, занятая едой.
   — Ну вот, — продолжал граф, как бы подыскивая слова, — вы с убийственной точностью высказываете идеи, которые я еще сам для себя четко не определил. Разве может быть что-то лучше такого взаимопонимания?
   От этих слов сердце Дарсии забилось быстрее. Но, стараясь ничем не выдать себя, она сказала:
   — Я не хочу навязываться вам, милорд, но… Она замолчала, и граф нетерпеливо сказал:
   — Хотелось бы, чтобы вы закончили свою мысль.
   — …Но ваш дом, — тихо сказала Дарсия, — представляется мне столь великолепным, столь гармоничным и вдохновляющим, что хочу помочь вам сделать его совершенным, как он того заслуживает.
   — Таким он и будет, — с уверенностью сказал граф. — Но, пожалуйста, поймите меня правильно: вы нужны мне! Порой я начинаю думать, что ничего не смогу сделать без вас.
   Дарсия взглянула на него, стараясь придать своему лицу выражение обычной деловой заинтересованности, но каким-то образом он поймал ее взгляд, и ей уже было трудно не смотреть ему прямо в глаза.
   Через силу Дарсия произнесла:
   — Вы ничего не едите, мой шеф-повар будет очень огорчен.
   Она сказала это не подумав, а граф тут же оживился:
   — Значит, вы держите шеф-повара. Вынужден заметить, что он, вероятно, с трудом прячется где-нибудь в подвале, если таковой вообще имеется в домике в Летти-Грин.
   Дарсия рассмеялась:
   — Должна ли я признаваться, что этот завтрак приготовил для меня шеф-повар одной из моих подруг?
   И это была правда, потому что повар был взят на работу маркизой, и, несмотря на то что жалованье он получал из денег отца Дарсии, она не считала его своим личным слугой.