Картленд Барбара. Влюбленный джентльмен

   Подойдя к Тэлии, граф вложил бокал в ее руку.
   — Я… не хочу, — сказала Тэлия.
   — А ради меня?
   — Да… конечно…
   В ее голосе звучала покорность, и неожиданно девушка осознала, что приговорила себя к исполнению всех его требований, чего бы граф от нее ни пожелал.
   » Я благодарна ему… Я так благодарна «, — подумала Она.
   И в то же время ей казалось, что только что она вынудила себя расстаться с тем, с чем недавно гордилась, беседуя с графом, — со своим самоуважением.
   Отныне ей придется занять место в ряду с такими женщинами, как Женевьева, которые доставляют удовольствие джентльменам видом своего тела в одной лишь ночной рубашке и ожидают от только что представленных им мужчин платы за это удовольствие.
   » Не надо об этом думать «, — сказала себе Тэлия.
   Но мысли никуда не исчезали, а продолжали роиться в ее голове, порождая чувства того, что она более не была самой собой, но стала такой женщиной, подобных которым она презирала, хотя л обслуживала их в лавке как скромная продавщица.
   Граф продолжал хранить молчание, и она также не сказала ни слова.
   Подчинившись его желанию, она пригубила вино, ощущая на себе взгляд графа, хотя сама на него не смотрела.
   Открылась дверь, и в комнату вошел секретарь, держа в руках большой пухлый конверт.
   Граф направился к нему навстречу.
   — Я вложил самые крупные банкноты из тех, что были, милорд, — сказал секретарь.
   — Благодарю, — ответил граф.
   Он взял конверт, и когда секретарь вышел, протянул его Тэлии.
   — Здесь то, что тебе требуется, — сказал он, — но мне не хочется, чтобы ты разгуливала пешком по городу с такой суммой денег, так что я могу доставить ее туда, куда тебе угодно. Или же могу подвезти» тебя на своем фаэтоне?
   — Не могли бы вы… отвезти меня обратно… к лавке миссис Бертон?
   — Как будет угодно, — ответил граф.
   Она поставила свой бокал и, сжимая в руках конверт, поднялась на ноги.
   Ее лицо было бледным. Широко открытыми и немного испуганными глазами она взглянула на графа.
   — Я… хочу поблагодарить вас…
   — Может быть, стоит оставить это до вечера? — спросил граф.
   — Д-да, конечно…
   В ее голосе прозвучали тревожные нотки, не ускользнувшие от его слуха.
   — Перед тем, как мы уедем, — начал он, — мне бы хотелось кое-что сказать.
   Тэлия взглянула на него, и ему показалось, что девушку бьет дрожь.
   — Дело вот в чем, — сказал он. — Эти деньги я отдаю безвозмездно, не связывая тебя никакими обязательствами, и мне не нужны никакие благодарности, кроме тех, какие ты уже выразила.
   — Вы… хотите… сказать… — недоверчиво начала было Тэлия.
   — Я хочу сказать, моя милая, — произнес граф, — что с момента нашего вчерашнего расставания для меня ничего не изменилось. То, о чем ты попросила меня, не касается того, о чем мы говорили прежде или собираемся говорить сегодняшним вечером и когда бы то ни было.
   Когда до нее дошел смысл сказанного, слезы выступили на ее глазах, от чего они словно стали более широкими и очаровательными.
   — Как… вы… могли оказаться совсем не таким, как… я ожидала? — спросила она. — И таким… понимающим…
   Слезы хлынули по ее щекам.
   — На этот вопрос я отвечу вечером, — сказал он, — когда у нас будет побольше времени. А сейчас, мне кажется, тебе стоит вернуться на работу. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня возникли неприятности.
   Губы девушки задрожали, но она не смогла произнести ни слова, и граф, вынув из нагрудного кармана платок, осторожно вытер слезы с ее лица.
   — Я уверен, все будет в порядке, — сказал он, — и даже еще лучше, если ты сможешь научиться доверять мне. Я лишь хочу, чтобы ты поняла: я помогу тебе, чем только смогу.
   — Я… люблю… вас!
   Слова были едва различимы, но граф услышал их.
   — Мне многое нужно сказать тебе о своей любви, — сказал он, — но это займет много времени. Но сейчас меня ждет регент, а он весьма не любит, когда его заставляют ждать.
   Предлагаю оставить все недосказанное на сегодняшний вечер.
   Увидев выражение его глаз, Тэлия ощутила, будто бы снова находится в его объятиях, и, хотя он даже не прикасался к ней, они понимали друг друга без слов.
   Они были так же близки, как и в момент их первого поцелуя, и ей казалось, что граф чувствует то же самое.
   Бок о бок они вышли из дома, и граф помог ей устроиться в фаэтоне.
   Пока они ехали по направлению к Беркли-сквер, Тэлия думала, что никогда в жизни не видела столь яркого и сияющего солнечного света.
   Когда лошади замедлили шаг, поднимаясь вверх по Хэй-Хилл, граф спросил:
   — Тебя подвезти к задней двери?
   — Да… Пожалуйста… — ответила Тэлия.
   При этих словах она подумала, что граф обращался с ней не как со своей собственностью, но гораздо более нежно.
   Она вспомнила, что так же обращался с матерью ее отец.
   «Люблю! Люблю тебя!»— хотелось повторять ей снова и снова.
   Но она боялась, что грум, сидевший позади них, слышит каждое слово.
   Граф направил фаэтон к задней двери лавки.
   — Я точно не могу больше ничем помочь? — спросил он.
   — Н-нет… Я… в порядке, — ответила Тэлия.
   Она протянула руку, и граф сжал ее в ладони, почувствовав, как девушка вздрогнула от его прикосновения.
   Грум помог ей выйти из фаэтона, и она проскользнула в дверь, надеясь, что никто из работниц не видел ее возвращения.
   К счастью, войдя внутрь, она обнаружила, что миссис Бертон все еще обслуживала клиентку в главном зале.
   Тэлия подошла к столу, на котором выписывались счета, и, раздобыв лист бумаги, написала на нем:
   Доверенное лицо сэра Дензила Кавершема от его имени передает сумму в 1000 фунтов стерлингов лорду Дервишу и выражает глубокое сожаление по поводу того, что выплата указанной суммы не была осуществлена в установленный срок трехлетней давности.
   Конверт с деньгами и записку она вложила в еще один конверт, взятый ею со стола.
   Завернув край конверта, она запечатала его сургучом, который миссис Бертон хранила на случай отправки денег в банк.
   На конверте Тэлия написала:
   Достопочтенному лорду Дервишу, Уайт-клуб, Сент-Джеымс-стрит.
   Закончив писать, она спросила:
   — А Билл здесь?
   — Да, Тэлия, — ответила одна из работниц. — Он собирался отнести эту шляпку той, как ее, леди Уэнтмор. Она сначала сказала, что возьмет ее, а потом передумала.
   — Я отнесу ее Биллу, — сказала Тэлия.
   Она взяла коробку со стола и направилась в подвал, где обыкновенно находился Билл, если не выполнял заказ по доставке купленных товаров.
   Ему не приходилось бездельничать, так как у миссис Бертон всегда имелось, чем занять его.
   Требовалось распаковывать коробки и корзины, прибывшие из Парижа. Постоянно требовалось что-то починить, вычистить и отполировать. Миссис Бертон не видела причин нагружать кого-то еще работой, которую мог сделать и он.
   Это был человек, перешагнувший сорокалетний рубеж, с седыми волосами, ужасавшийся при мысли, что может потерять работу, и когда Тэлия позвала его, он поспешно отозвался:
   — Иду, иду! — как будто бы боялся получить выговор за нерасторопность.
   — Эту коробку нужно доставить леди Уэнтмор на Керзон-стрит, Билл, — сказала Тэлия. — И не будешь ли ты так добр, чтобы отнести для меня это письмо в Уайт-клуб? Это тебе почти по пути.
   — Конечно, я отнесу его, мисс, не сомневайтесь! — заверил ее Билл.
   — Спасибо, Билл, ты очень добр. Но будь осторожен с этим конвертом. Он очень ценный!
   — Разве я когда-либо что-то терял, мисс Тэлия?
   — Всегда что-то происходит впервые, Билл.
   — Только не в том случае, когда мне доверяют вашу собственность, мисс.
   — Спасибо, Билл, я очень признательна тебе.
   Тэлия направилась вверх, размышляя, что лорд Дервиш, при всей его злобе и ненависти к ее отцу будет чрезвычайно изумлен, увидев содержимое конверта.
   Остаток дня тянулся еще медленнее, чем обычно, за исключением тех моментов, когда Тэлия погружалась в мысли о графе, забывая о времени и всем окружающем.
   «Почему он так добр, так заботлив?»— спрашивала она себя.
   Однако думала она и о том, что с ее стороны было непорядочно принять такую потрясающую щедрость, не имея возможности дать ничего взамен.
   Она не была уверена наверняка в том, что именно происходит, когда мужчина и женщина предаются любви. Тэлия просто всегда считала, что это является предосудительным, если происходит до того, как союз влюбленных получает благословение церкви.
   Но теперь Тэлию охватывало чувство, что если граф будет любить ее, это будет так же прекрасно, как и его поцелуй.
   Неожиданно эти мысли потрясли ее.
   Конечно же, будет предосудительным, если она, поклявшись, что никогда не займет положение любовницы, все же станет ею, как бы граф это ни называл.
   В глазах ее матери это выглядело столь низко, столь отвратительно, что нельзя было допустить, чтобы она обо всем узнала.
   Возвращаясь домой с Анной, Тэлия подумала, что если бы она поведала ей о предложении, сделанном графом за их первым совместным ужином, старую служанку это бы не удивило.
   Она ожидала бы такого поступка от джентльмена вроде графа по отношению к девушке более низкого происхождения. Шокировало бы ее лишь то, что предложение, сделанное графом, было адресовано леди от рождения, которая, в глазах Анны, стояла с ним на равных.
   «Он никогда не признает меня таковой», — подумала Тэлия, и внезапно ей показалось, что солнце закатилось и тьма поглотила землю.
   Задумавшись о своем, Тэлия устыдилась того, что лишь возле самого дома спросила Анну:
   — Как мама чувствует себя сегодня?
   — Очень печально, — ответила Анна. — После обеда она расплакалась, когда мы заговорили о твоем отце. Вот уже неделя, как исполнилось три года с его отъезда, и она думает, что он уже никогда не вернется.
   — Разве неделя? — спросила Тэлия. — Я уже потеряла счет времени.
   Затем она вспомнила, что ей есть чем успокоить маму.
   Не стоило упоминать об обстоятельствах, в которых она услышала новости, но по крайней мере можно было заверить мать в том, что ее мужа видели в Америке живым и здоровым.
   — У меня есть новости для мамы, — сказала она бодрым голосом. — Она не будет так печальна, когда услышит то, что я скажу.
   — Новости? — спросила Анна, машинально прибавив шагу.
   — Но я сперва должна преподнести их маме, — сказала Тэлия.
   Анна отворила дверь, и она взбежала вверх по лестнице.
   Леди Кавершем по-прежнему лежала в постели.
   — Вот и ты, моя родная! — воскликнула она. — Я тут лежала, читая твою книгу, и нашла ее весьма забавной. Никогда не знала, что у меня такая умная дочь!
   — Я надеялась, что ты так и скажешь, мама! — ответила Тэлия. — А еще я должна тебе кое-что сказать, нечто такое, что ты будешь очень рада услышать.
   Она заметила настороженный взгляд своей матери и едва успела открыть рот, чтобы сообщить ей новости, как вдруг снизу послышался удивленный вскрик Анны.
   Леди Кавершем испугалась.
   — Что это? — спросила она.
   — Я посмотрю, — ответила Тэлия.
   Едва повернувшись, она услышала мужской голос, отвечавший Анне, и шаги на лестнице.
   В первую секунду она не могла себе поверить, и вдруг она воскликнула так, что по комнате прокатилось эхо:
   — Папа! Я знаю, это папа!
   — Итак, вы меня ждали, — сказал сэр Дензил.
   Он вошел в комнату, и увидев жену, заключил ее в свои объятия.
   — Папа! Ты приехал тогда, когда был больше всего нужен!
   Не отвечая, он обнял сбою дочь одной рукой и, крепко прижав к себе, поцеловал ее в щеку.
   Леди Кавершем рыдала на его плече.
   — Все хорошо, милая! Я вернулся. Теперь все у нас будет хорошо. Никаких тревог, никаких печалей! Как я мог знать?
   Как я мог догадаться, что вам не хватит денег?
   — Это не важно! — всхлипнула леди Кавершем. — Я уж думала, что ты умер!
   — Умер? — воскликнул сэр Дензил. — Да я более чем жив! Послушай меня, родная! Послушай, Тэлия! Я богат!
   Безмерно, невероятно богат!
   Тэлия высвободилась из объятий отца и уставилась на него.
   — Ты богат, папа?
   — У меня несколько миллионов!
   — Но как? Как это может быть?
   — Это долгая история, но вкратце могу сказать, что я владею золотым прииском, и к тому же весьма перспективным!
   — Дензил! Но почему ты мне ничего не писал? — спросила леди Кавершем.
   — Не писал? — воскликнул сэр Дензил. — Я отправлял вам письма в первый месяц.
   — Но я ничего не получала, — прошептала она.
   — А потом, — продолжил сэр Дензил, — я не мог писать письма, поскольку жил на самом краю земли.
   — И у тебя правда есть золотой прииск, папа? — спросила Тэлия.
   — И не только. Я еще и владелец компании на фондовой бирже, которая будет преумножать мои богатства!
   — Поверить не могу! — воскликнула Тэлия.
   — Я все об этом расскажу, — пообещал он. — Но сперва я хочу сказать твоей маме, как сильно я люблю ее и как сожалею, что не мог сообщить раньше, что скоро смогу ей дать все, что ей будет угодно!
   — Все, что мне нужно, это… ты, Дензил! — со слезами в голосе промолвила леди Кавершем.
   Ее муж посмотрел поверх головы жены на свою дочь и хитро ей подмигнул.
   — Это ты уже получила, — сказал он. — И я бы вернулся раньше, если б не предпочел вначале получить разрешение лорда Элдона.
   Тэлия с тревогой посмотрела на него.
   — И все в порядке? Он разрешил тебе вернуться? — тихо спросила она.
   — Лорд-канцлер был невероятно добр, — ответил лорд Дензил. — Он предложил, и я полностью согласен с ним, что нам следует немедленно уехать в провинцию и оставаться там, пока все не узнают о том, что я вернулся и все мои дела в порядке.
   — Мама так себе все это и представляла, — сказала Тэлия.
   — Так мы и поступим, — ответил ее отец. — Думаю, вам не придется долго собираться? Нас ожидают две кареты.
   — Ты хочешь, чтобы мы уехали прямо сейчас?
   — А что нас держит? — спросил сэр Дензил. — Нам больше не потребуется вся эта рухлядь.
   Он пренебрежительно обвел рукой всю мебель в комнате и посмотрел в глаза жены любящим и преданным взором.
   — Я воздам тебе, моя драгоценная, за все страдания, которые выпадали на твою долю, пока меня не было рядом, — пообещал он. — И теперь у тебя будет все, от чего ты отказалась ради меня, — бриллианты, драгоценности, лошади, и мы отремонтируем усадьбу, как и планировали сделать, когда нам наконец улыбнется счастье.
   В его голосе слышались победные нотки.
   — Что ж, счастье нам улыбнулось, и весьма широко.
   «Как будто бы старые времена вернулись», — подумала Тэлия, слушая, как отец с гордостью рассказывает о своих достижениях, воодушевленный каким-то успехом, и восторгаясь каждым произнесенным им словом.
   Наклонившись, чтобы поцеловать свою жену, он продолжил:
   — Возьми пальто и шляпку, любимая. Мы уезжаем прямо сейчас, и если чуть-чуть поторопимся, то к позднему ужину будем уже в поместье.
   — Но Дензил, здесь совсем нет прислуги?
   — Тут-то я тебя и собирался удивить, — сказал ее муж. — Я ехал домой, ожидая найти вас там. Затем я узнал обо всем произошедшем и попросил всех и каждого в деревне помочь нам, когда мы приедем туда. И они помогут нам, можешь быть в этом уверена.
   — О Дензил! Я не могу поверить, что ты снова со мной и все несчастья позади!
   Усталость и утомление исчезли из ее голоса, а вместо них звучало нескрываемое счастье.
   Дорога домой должна была занять немало времени, но Тэлия понимала, что это и вполовину не утомит ее мать, как печаль, в которой она пребывала последние три года.
   Одно лишь возвращение мужа вернуло ей былое жизнелюбие. На ее щеках заиграл румянец, а глаза сияли, словно у молодой девушки.
   — Поехали, — скомандовал сэр Дензил. — Поспешим, Тэлия! Я не намерен провести ночь в этом захолустье.
   Жизненная энергия отца подобно наводнению смывало их прочь, подумала Тэлия.
   Но все же, несмотря на радость от его возвращения, торжество видеть его живым и здоровым, она испытывала смутное чувство того, что для нее приезд отца не так радостен, как для ее матери.
   «Я должна увидеться с графом… Он должен знать, что произошло…»— подумала она.
   Но тут же сказала себе, что сделать это нельзя.
   Узнав, кто она есть на самом деле, после всего, что было между ними, он почувствует себя обязанным предложить ей руку и сердце.
   Это стало бы ловушкой для него, а он сам говорил ей, что изо всех сил стремится не оказаться пойманным.
   Она со всей ясностью вспомнила, как рассказывала ему о том, что женщины, которых она обслуживала в лавке миссис Бертон, выбирали одежду так, словно расставляли сети в надежде поймать рыбу, и со смехом говорили, что граф Хеллингтон был бы отнюдь неплохим уловом, если б им удалось выудить его из воды.
   Ей помнилась интонация, с какой граф произнес:
   — Могу вас заверить, я изо всех сил буду сопротивляться попыткам набросить на меня сеть.
   Она помнила, что пророчески заверила его в том, что в конце концов он будет пойман и, запутавшись в сети, уже не сможет из нее бежать.
   — Именно этого я и боюсь, — сказал тогда граф.
   Было очевидным, что граф не испытывает желания жениться даже на той, кого он полюбит.
   «И значит, — думала Тэлия, надевая плащ, в котором она встречалась с ним вчера, — он никогда не должен узнать, кто я такая».
   Вся ее сущность протестовала при мысли о том, что она должна уехать и он так и не выяснит, что же произошло.
   Неожиданно она вспомнила о событиях сегодняшнего дня.
   Впервые за все время с приезда отца она осознала, что спасла его от ареста, перезаняв деньги, которые он был должен, у графа.
   Приезд отца заставил ее забыть обо всем, кроме любви к графу.
   Она вернулась в гостиную.
   Анна помогала ее матери закутаться в шаль, чтобы не продрогнуть по дороге.
   — Мне нужно поговорить с тобой, папа, — сказала она.
   — Что случилось, дорогая? — спросил он. — Когда я смотрю на тебя, то вижу, что за мое отсутствие ты стала очень привлекательной.
   — Спасибо, папа, но… дело очень важное.
   Она провела его из гостиной в свою спальню.
   — Послушай, папа, я обязательно все объясню тебе позже, но мне срочно нужна тысяча фунтов, и как можно скорее!
   — Тысяча фунтов? — переспросил он. — Но зачем?
   Неожиданно он хлопнул себя по лбу.
   — Боже! Это мой долг Дервишу!
   — Да. И он собирался арестовать тебя в момент твоего возвращения в Англию.
   — Хорошо, я разберусь с этим, — сказал сэр Дензил.
   — Я уже все уладила сама, — ответила Тэлия. — Но мне нужно как можно быстрее вернуть эти деньги, и причем все сразу.
   — Хорошо, — согласился сэр Дензил. — Но кто этот благодетель, спасший меня от тяжелой руки закона?
   Его голос звучал шутливо, и Тэлия ответила:
   — Сейчас не время говорить, и я не хочу, чтобы мама о чем-то прослышала. Это сильно ее расстроит. Так ты можешь дать мне сейчас тысячу фунтов?
   — Скажи ты мне об этом раньше, было бы проще, — сказал сэр Дензил. — Хотя погоди! У меня есть чек на предъявителя!
   — Там нет твоего имени? — поспешно спросила Тэлия.
   — Нет. На нем имеется лишь название места, где находится мой прииск.
   — Тогда все в порядке, — сказала Тэлия. — Не хочу, чтобы человек, кому я их отправлю, знал, кто ты такой.
   Отец посмотрел на нее с выражением озадаченности на лице, но в тот момент, когда он собрался что-то сказать, леди Кавершем окликнула его из гостиной:
   — Я готова, Дензил!
   — Секунду, дорогая! — ответил он. — Мне тут нужно помочь Тэлии.
   Он сбежал вниз со словами:
   — Скажи Анне, чтобы помогла матери устроиться в карете! А ты подожди здесь!
   Прошло несколько минут, и во второй раз за день у Тэлии в руках оказался конверт с тысячью фунтов внутри.
   Тут ей в голову пришла одна мысль.
   Она взяла одну из своих книжек, все еще лежавших на туалетном столике, и написала на ее форзаце:
   Доброму, отзывчивому и замечательному джентльмену, которого я никогда не забуду.
   Тэлия.
   Вместе с чеком она положила книгу в конверт и адресовала его графу Хеллингтону.
   В то время, пока ее отец вместе с Анной помогали матери устроиться в большой и удобной карете, запряженной четверкой лошадей, ожидавшей их на дороге у рынка, Тэлия поспешила к ближайшей мясной лавке.
   — Добрый вечер, мисс Карвер, — приветствовал ее хозяин лавки. — Вы позже, чем обычно!
   — Прошу вас, окажите мне одну услугу, — сказала Тэлия. — Можете ли вы послать вашего сына или кого-то еще, кому можно доверять, отнести это письмо графу Хеллингтону на Беркли-сквер?
   — Конечно, мисс Карвер, — заверил ее мясник. — Никаких проблем! Все будет сделано!
   — Вы уверены, что письмо будет доставлено в целости и сохранности?
   — На этот счет можете не беспокоиться. Дайте его мне, и через десять минут оно уже будет в руках графа.
   — Благодарю вас, — сказала Тэлия. — А кроме того, благодарю вас и за то, что вы всегда были добры ко мне и моей матушке за все время, пока мы жили в Шеппердз-Маркет.
   — Вы уезжаете?
   — Да… мы уезжаем, — ответила Тэлия. — Мы уезжаем… домой!

Глава 7

   Граф прошел в кофейную комнату Уайт-клуба и упал в кресло возле Ричарда.
   Один взгляд на лицо друга говорил о том, что он потерпел неудачу в своих исканиях.
   — Выпьешь? — предложил Ричард.
   Граф помедлил, словно не сразу сумев сконцентрироваться на вопросе, но затем кивнул.
   — Закажи мне бренди.
   Официант принял заказ; и Ричард тихо спросил:
   — Не повезло?
   — Абсолютно! — ответил граф.
   С этими словами он в отчаянии подумал, что прошло уже десять дней с момента исчезновения Тэлии.
   Получив чек на тысячу фунтов и прочитав надпись на форзаце книги, он убедился в ее намерении никогда больше с ним не встречаться.
   «…которого я никогда не забуду».
   Он осознал, что эти слова глубоко запали в его душу и будут преследовать его всю жизнь.
   — Не может быть, чтобы человек вот так бесследно исчез! — воскликнул Ричард.
   Он повторил это, наверное, уже сотню раз с тех пор, — как на третий день поисков граф, будучи не в силах выносить тревогу и одиночество, посвятил его в свою тайну.
   После того как графу принесли бренди, мужчины принялись обсуждать шаги, предпринятые ими в целях поиска неуловимой юной особы, о которой им было известно так мало, что с самого начала трудности в их предприятий казались непреодолимыми.
   Разведка, произведенная Генри, показала, что тем вечером в Шеппердз-Маркет прибыл джентльмен с двумя дорогими экипажами, каждый из которых был запряжен четверкой лошадей.
   От внимания любопытных соседей не ускользнул тот факт, что джентльмен не задержался в доме номер восемьдесят два, после чего отбыл вместе со всеми жильцами — миссис Карвер, служанкой Анной и Тэлией.
   Они уехали практически без багажа и, вопреки надеждам графа, так и не возвращались за пожитками, оставленными ими в доме.
   Ричарду это казалось еще более странным, чем графу.
   — Почему они ничего с собою не взяли? — спрашивал он.
   — Возможно, потому, что им больше ничего не могло понадобиться, — отвечал граф. — Я знаю, что Тэлия очень бедна. Кареты и лошади стоят денег. Очевидно, человек, приехавший за ними, достаточно обеспечен, чтобы позволить себе такую роскошь.
   Впервые услышав об обстоятельствах их отъезда, он подумал с яростью, в которой позже признал ревность, что Тэлию увез некий страстный любовник.
   Но позже, трезво рассудив обо всем, он решил, что девушка вряд ли отправилась бы в романтическое путешествие в сопровождении матери и служанки.
   Единственным, о чем граф не рассказал Ричарду, было то, что Тэлия взяла у него тысячу фунтов и вернула их уже через несколько часов.
   Это касалось только его и Тэлии, а также заодно подтверждало факт того, что человек, приехавший за ними, был богат.
   По ночам, будучи не в силах уснуть, что стало уже мрачной традицией с тех пор, как его возлюбленная пропала, граф снова и снова прокручивал в памяти их диалоги, слово за словом, пытаясь отыскать какой-нибудь тончайший намек, могущий указать ему ключ к разгадке тайны.
   Как иначе, спрашивал он себя, можно было начинать исследовать Англию вдоль и поперек, пытаясь отыскать девушку, которая с самого начала вела себя с ним таинственно и загадочно.
   Занятый своими проблемами, он не обращал внимания на то, что Ричард поначалу следил за ним с удивлением, а позже — с состраданием.
   Никогда за все годы он не видел, чтобы граф пребывал из-за кого-нибудь в подобном состоянии, и менее всего — из-за женщины.
   В прошлом он всегда относился к ним как к необходимости, созданной для увеселения и развлечения мужчин.
   Ни разу, и это было правдой, он не увлекался женщиной настолько, чтобы воистину страдать из-за ее отсутствия.
   «Да он влюбился!»— признался себе Ричард.
   Но он не произносил этого вслух, чувствуя, что это лишь усугубит печали графа.
   Граф глотнул бренди, и Ричард, стараясь переменить тему разговора, спросил:
   — Как твои лошади?
   — Понятия не имею.
   — Я думал, ты упражняешься с одной из них в Эпсоме.
   — Тренер наверняка интересовался, собираюсь ли я заняться этим, — рассеянно ответил граф.
   Было видно, что мысленно он пребывает в совершенно ином месте, но в этот момент один из членов клуба вошел в комнату.
   — О Хеллингтон! Я ожидал увидеть вас вчера в Эпсоме!
   Граф просто кивнул в знак приветствия, но Ричард, стараясь проявить вежливость, спросил:
   — Вы были в числе победителей?