Картленд Барбара. Влюбленный король

   Но из почтения к нему делала вид, что не знает его настоящего имени и титула.
   Зита умылась, причесалась и решила вплести в волосы шелковые ленты, предусмотрительно прихваченные из дома.
   Оглядев себя в зеркале, она счастливо улыбнулась и устремилась к выходу.
   В зеленом дворике стояла беседка, в которой накрыли стол.
   Она была увита плющом, и Зита невольно вспомнила, как они с королем пили кофе.
   Как она смутила его и сбила с толку своими высказываниями.
   У нее мелькнула мысль, что зря она не встретилась с ним еще раз.
   К сожалению, это не представлялось возможным.
   Незаметно оседлать другую лошадь было просто нереально.
   Теперь король Максимилиан находится где-то в пути.
   «Наверное, он едет в Боснию», — подумала Зита.
   Там он найдет принцессу и женится на ней.
   И теперь все, что ей останется, это туманные слухи, которые поползут из Вальдестина в Альдросс.
   Если он не найдет себе жену в Боснии, есть еще Сербия.
   Кроме того, можно было поискать по небольшим принципалиям, граничившим с этими государствами.
   Несомненно, в одной из них найдется женщина, которая будет от него без ума и захочет выйти за него замуж.
   Будут и те, что позволят ему предаваться с ними любви.
   «Для чего я себя берегу?»— размышляла Зита, глядя, как ее отец смотрит на Нэви.
   В его глазах был такой живой блеск, столько неподдельной радости светилось в их лицах!
   «Она ему нравится, он ей тоже. Что может быть естественней простого счастья? Счастья от наслаждения друг другом? Почему это считается чем-то не правильным?»
   Они обедали вместе.
   Еда таяла во рту, и казалось, будто местное белое вино впитало в себя лучи солнца.
   Зита слушала голос отца и не переставала изумляться, как он сильно изменился.
   Каждой клеточкой тела чувствовала она трепет восхищения, переполнявший отца всякий раз, когда к ним подходила Нэви.
   Наконец посетители разошлись, и они остались одни.
   Нэви принесла кофе и села с ними за столик.
   — Теперь расскажите мне, что вы делали с тех пор, как мы виделись в последний раз, — попросила она. — Вы не представляете, как я по вам скучала. Это было невыносимо!
   — С тех пор ты стала еще прекрасней, — мягко сказал герцог.
   Зита допила кофе и ни слова не говоря выскользнула из беседки.
   Герцог и Нэви ничего не заметили, так они были поглощены друг другом.
   Зита понимала: дольше оставаться за столом неприлично.
   Она желала им счастья и хотела оставить их наедине с ничем не омраченным смехом, который запомнила с той давней лунной ночи.
   Она обогнула пансион и пошла по извилистой тропинке, протоптанной среди высоких сосен.
   Не один десяток лет ходили по ней те, кто специально шел сюда пообедать или выпить кофе.
   В чистом как стеклышко небе висел огромный шар солнца.
   Оно уже клонилось к закату, но до рождения первых звезд оставалось много времени.
   Тени удлинились, и это придавало особое очарование горному пейзажу.
   Косые лучи казались плотными и осязаемыми, они проникали сквозь кроны деревьев и окружали золотым ореолом мохнатые сосновые ветви, делали объемнее заросли горных лиан и кусты можжевельника.
   Зита зачарованно ступала по узкой тропе.
   В глубоком ущелье уже заклубился вечерний туман, а над головой проплывало бесконечное небо.
   Зита остановилась, душой воспринимая окружающую красоту.
   Ни один даже самый гениальный художник не смог бы запечатлеть на полотне такую пленительность и величие природы.
   Зите страстно захотелось, чтобы еще кто-нибудь увидел сейчас это волшебство.
   Она знала, только один человек способен разделить с ней полноту чувств.
   Король Максимилиан.
   «Мы так и не поговорили о прекрасном», — посетовала Зита.
   Она не могла понять, почему не удосужилась поговорить с ним о том, что ее больше всего волновало.
   Она была почти уверена, что король разделяет ее взгляды.
   Ее вдруг охватило такое щемящее чувство сожаления, что она больше не могла созерцать этот сказочный мир.
   Зита повернула назад в сторону пансиона.
   И тут она почувствовала чье-то присутствие.
   Послышались отдаленные шаги, и между соснами мелькнула тень, которая скрылась за поворотом петляющей тропинки.
   Девушка насторожилась.
   Ей совсем не хотелось ни с кем разговаривать, потому что ее переполняли счастье и боль одновременно.
   Но, похоже, деваться было некуда, так как здесь проходила только одна тропинка.
   Зита раздумывала, не повернуться ли ей спиной к прохожему.
   Тогда, возможно, он не остановится, а пройдет мимо.
   Но было уже поздно, силуэт мужчины маячил на последнем повороте.
   На какое-то мгновение он скрылся за деревьями подобно призрачной тени, и Зита подумала, что он просто привиделся ей.
   Но человек показался снова, и Зита остолбенела.
   Она не поверила своим глазам.
   Это было невероятно!
   Словно из ниоткуда появился не воображаемый, а настоящий король!
   Будучи не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, Зита молча наблюдала, как он с улыбкой подходит все ближе и ближе.
   Позже она не могла вспомнить, говорил он что-либо или нет, помнила только его раскрытые объятия.
   Не думая над тем, что делает, повинуясь одному лишь инстинкту, она устремилась ему навстречу.
   Сама природа бросила их в объятия, губы тотчас нашли друг друга.
   Вселенский закат распростерся над их головами, и Зита всем своим существом чувствовала, что они неотделимы от этого света.
   Он пронизывал и ослеплял их, и долгожданный поцелуй стал воплощением самой светлой мечты.
   Волны восторга поднимались из глубины сердца к трепещущим лепесткам губ, и Зите казалось, будто сам воздух наполнен любовью и счастьем.
   Король все крепче сжимал ее в объятиях, его губы становились настойчивей, поцелуи — более страстными.
   Девушка задыхалась от новых, невероятно сильных ощущений.
   Король почувствовал это и на секунду оторвался от ее губ.
   — Драгоценная, — произнес он прерывающимся голосом, — я так боялся, что навсегда тебя потерял!
   И снова он прильнул к ее губам и долго целовал ее податливые губы, словно хотел до дна испить переполненную чашу с пьянящим напитком.
   Время замерло, и Зите казалось, что она находится в объятиях короля целую вечность.
   Наконец она застонала и припала к его плечу.
   Сердце неистово колотилось и едва не выскакивало из груди.
   Только теперь она поняла, что такое настоящая жизнь и настоящая любовь.
   — Моя дорогая, — заговорил король, — как ты могла поступить так жестоко — взять и исчезнуть? Я был в отчаянии. Я был готов ценою жизни разыскать тебя.
   — Это… от меня… не зависело… — пролепетала Зита.
   — Когда я узнал, что ты никогда не работала в «Золотом кресте»и что никто из них не представляет, где тебя искать, я словно обезумел.
   — Вы… про меня спрашивали? — шепотом произнесла девушка.
   — Я отправил туда доверенного человека. Еще полдюжины самых преданных людей я разослал по городу, но все было тщетно.
   Зита опустила голову.
   — Все в порядке, милая, — успокоил ее король. — Я их хорошо проинструктировал, так что они соблюдали осторожность и ни в коей мере не могли повредить твоей репутации.
   — Но… я не понимаю… как вы оказались… здесь?
   — Я искал тебя, — просто ответил он.
   В ее глазах застыло изумление.
   — Я объясню тебе попозже, — улыбнулся король, — после того, как поцелую тебя.
   И, не дожидаясь ее согласия, он снова припал к ее губам.
   Зита вновь ощутила сладостный трепет, от которого все ее существо растворилось в блаженстве.
   Король не мог оторваться от ее губ; влюбленные позабыли обо всем на свете.
   Внезапно где-то совсем рядом раздался громкий голос:
   — Зита! Какого черта! Что ты здесь делаешь?
   Девушка с трудом осознала, что стоит на земле и что звук, вернувший ее из райского поднебесья, был голосом ее родного отца.
   Она потеряла дар речи.
   Король, стоявший к герцогу спиной, повернулся, чтобы взглянуть на пришельца.
   — Ваше величество? — воскликнул герцог.
   Он был поражен не меньше, чем молодые люди, и едва смог произнести:
   — Я не знал, что вы знакомы с Зитой.
   Тут пришло время остолбенеть королю.
   Он повернулся лицом к герцогу и, держа, одной рукой девушку, возгласил:
   — Не знал, ваша светлость, что Зита ваша. Такое никогда не приходило мне в голову.
   Какое-то время мужчины сверлили друг друга взглядами, пока герцог не выдохнул в некотором замешательстве:
   — Моя? Конечно, она моя! К тому же я не предполагал, что вы, ваше величество, с ней встречались.
   Он подходил все ближе и ближе, и Зита испуганно переводила взгляд с одного на другого.
   Она вдруг догадалась, о чем думает король, и эта мысль привела ее в ужас.
   Осознав, что сейчас может случиться непоправимое, она быстро заговорила, дабы опередить короля:
   — Папочка… прости… что я не сказала тебе… Мы с королем Максимилианом однажды случайно встретились… на прогулке…
   Теперь пришла очередь короля впасть в оторопь.
   Он машинально отпустил Зиту и молча перевел взгляд с нее на герцога.
   —  — Ваша светлость, — вымолвил он изменившимся голосом, — так Зита ваша дочь?
   Герцог воспринял его слова как вызов и ответил с затаенной угрозой:
   — Естественно! Зита — моя дочь!
   — Я не видел ее во дворце, — продолжал недоумевать король.
   Это немного смутило герцога.
   — Жена решила, что вам нужно встретиться с одной Софи, а Зиту пока звать не нужно.
   Тут герцог спохватился, что зачем-то оправдывается перед человеком, который оскорбил честь его дочери.
   —  — Мне ни к чему с вами объясняться, ваше величество, — сказал он резко. — Это вы должны объяснить, почему позволили себе столь близкие отношения с моей младшей дочерью!
   Он весь кипел от праведного гнева, но король прервал его словами, от которых герцог совсем потерялся.
   — Ваша светлость! Сир! — торжественно произнес он. — Я буду вам очень признателен, если вы позволите просить руки вашей дочери.
   Сейчас его голос был твердым и торжественным, в нем не было даже тени прежнего недоверия.
   Герцог не сразу опомнился.
   — Это для меня полнейшая неожиданность, — признался он. — Давайте обсудим это за стаканчиком вина.
   Между тем Зита наконец спустилась с небес, куда унесли ее неведомые доселе чувства, на грешную землю.
   Она внезапно поняла, что эти двое мужчин решают ее судьбу — на долгие годы, может быть, до самой смерти.
   При этом ее никто не спрашивает, чего хочет она сама.
   Ее тело все еще не могло успокоиться от пережитого экстаза, но ум был ясен.
   Она отстраненно наблюдала, как отец и король улыбаются друг другу.
   Она видела, что герцог польщен и доволен выгодным предложением.
   Она чувствовала, что король счастлив, добившись ее руки.
   Все происходило как во сне.
   Зите казалось, будто перед ней просто проплывают картинки из прочитанной книги.
   Но как бы сильно ее ни тянуло к королю, как бы ей снова ни хотелось оказаться в его объятиях и ощутить блаженство, что-то внутри отчаянно сопротивлялось.
   «Нет! — слышала она внутренний голос. — Нет!»
   Сквозь расплывающиеся образы отца и короля Максимилиана проступали совсем другие картины.
   Потянулась длинная вереница образов.
   Это дефилировали бывшие любовницы короля, те, кого он когда-то целовал, как теперь ее.
   Эти женщины до сих пор ждали и хотели его.
   Зита видела, как они приходят и уходят, как течет река времени, как меняются пассажиры на пароме жизни.
   Видела их счастливые улыбки, их слезы при разлуке, и от неумолимости перемен она содрогнулась, и горький вздох исторгся из глубины души.
   Герцог взял ее за руку, чтобы вместе отправиться в пансион, но Зита отстранилась.
   — Прежде чем мы куда-нибудь пойдем, папа, — отчетливо произнесла девушка, — я бы хотела быть выслушанной. Несмотря на то что польщена предложением его величества, я отвечу: «Нет!» Никогда, ни при каких обстоятельствах я не стану его женой!
   Не дожидаясь слов отца и не оборачиваясь, Зита ринулась на извилистую тропинку.
   Она бежала все быстрее и быстрее, пока не оказалась в пансионе.
   Бросилась на кровать в своей комнате и спрятала голову в подушку.
   Только что она лишила себя рая.
   Но знала — это необходимо.
   Иначе она не смогла бы выжить.
   Зита не представляла, сколько времени находилась в полузабытьи.
   В коридоре послышались знакомые шаги отца.
   Он не стал заходить в ее спальню, даже ради того чтобы пожелать ей спокойной ночи, а сразу направился к себе в комнату.
   Зита понимала, что огорчила его.
   Для герцога оставалось загадкой, из-за чего дочь решилась отвергнуть выгодное предложение.
   Кроме того, ее поведение не укладывалось ни в какие рамки.
   «Отказать мужчине не значит его оскорбить», — успокаивала себя Зита.
   В глубине души она сознавала, что король не просто почувствовал себя оскорбленным.
   Впервые в жизни его отвергла женщина — вот что было для него непостижимо!
   Зита пыталась убедить себя в том» что оскорблении? подверглась она, а не король.
   Король сделал ей предложение, будучи уверенным в ее безусловном согласии.
   Что ж, это его вина, а не ее.
   Естественно, теперь он чувствовал себя оскорбленным и разочарованным.
   Но никакие ее доводы не устоят перед неизбежным давлением со стороны отца.
   Герцог приложит все силы, чтобы заставить ее изменить решение.
   «Король только испортил наше путешествие», — надула губки Зита.
   Все, с этого дня ее жизнь кончена.
   Теперь она никогда не будет свободна и счастлива.
   Ее до сих пор пронимала дрожь при воспоминании о его поцелуях, одна только мысль о короле приводила ее в экстаз.
   «Я люблю его! Люблю!»— в отчаянии повторяла Зита, ощущая на губах жаркую настойчивость его губ.
   Но достаточно ли одной любви?
   Возможно, какое-то весьма непродолжительное время они будут жить как в раю.
   А вскоре король от нее устанет.
   Новое хорошенькое личико вытеснит ее из сердца короля, и Зита окажется в роли несчастной супруги, влачащей жалкое существование во дворце среди скучных придворных.
   Он будет под любым предлогом отправляться в «очень важные деловые поездки»в Париж.
   А может быть, найдет себе пассию где-нибудь поблизости, чтобы не тратить время.
   Зита с грустью представляла, как ложится спать одна в огромной королевской опочивальне, в то время как ее супруг под предлогом неотложного заседания засиживается допоздна в кабинете, а потом золотым ключом отпирает потайную дверь в подземную галерею…
   Ее трясло при мысли, что он обнимает другую женщину.
   Все равно, кто она — Лабель или другая.
   Зита почувствовала такой прилив ревности, что испугалась.
   В таком состоянии она вполне могла совершить что-нибудь ужасное, вплоть до убийства!
   И как тогда жить дальше?
   Разве она сумеет простить себя, даже если будет прощена другими?
   «Лучше самой умереть, — думала она, — чем дойти до такого позора».
   Но как прекрасны его поцелуи!
   Ни с кем другим она не будет счастлива.
   В коридоре снова послышались чьи-то шаги, на этот раз легкие и незнакомые.
   Зита равнодушно отметила, как отворилась дверь в комнату отца, и шаги стихли.
   «Все мужчины одинаковы».
   Эти слова прозвучали у нее в голове, как будто кто-то невидимый сообщил ей банальную истину, а она ее безоговорочно приняла.
   — Да, все мужчины одинаковы, — повторила она вслух.
   Каждой клеточкой тела чувствовала она агонию, страх и разочарование отвергнутой женщины.
   Она постигла всю глубину чувств нелюбимой супруги, которая обожает своего мужа, хочет любить и быть любимой.
   «Я не такая, как мама, — рассуждала она. — Я совсем другая и никогда не смогу смириться или простить. Как можно сидеть и ждать, пока твой муж захочет вернуться!»
   Зита поневоле сгущала краски, и будущее представало перед ней в самом мрачном свете.
   Лучше сразу пережить агонию, чем потом годами медленно умирать от неразделенной любви.
   «Ни за что! Ни за что не пойду за него замуж!»— твердо решила она.
   Но все ее существо протестовало, томясь по его объятиям, и девушка знала: если он снова ее позовет, она не устоит перед соблазном быть с ним.
   «Я люблю его! Люблю!»
   Противоречие было столь пугающим, что Зита не выдержала и, вскочив с кровати, схватилась руками за голову.
   Подошла к окну.
   В темном небе таинственно мерцали звезды.
   Звучала симфония любви, эхом отозвавшаяся в ее сердце.
   Боль становилась просто невыносимой.
   Зита нервно задернула занавеску и снова бросилась на кровать.
   В комнате горела свеча, и ее свет действовал успокаивающе.
   Зита откинулась на спинку кровати и оглядела комнату.
   Простая, крепко сработанная мебель из темного дуба, украшенная традиционным деревенским орнаментом.
   Неизвестный мастер вырезал причудливые цветы и птиц.
   В таинственном свете свечи они, казалось, жили своей собственной сказочной жизнью.
   Но Зите было не до сказок.
   Даже мягкие подушки и легчайшая перина из гусиного пуха давили ее словно камни.
   Она не находила себе места и сомневалась, сможет ли вообще заснуть.
   Не думать о короле было невозможно, и она стала гадать, где он сейчас находится.
   Нэви сказала, что они единственные постояльцы, значит, он не ночует в гостинице.
   Тогда где же он?
   Зита понимала, ей должно быть все равно, где находится человек, которого она решила навсегда вычеркнуть из своей жизни.
   С какой стати она должна думать о нем?
   Чем скорее он забудет о ней, тем лучше.
   Зато как будет счастлива Лабель, когда он вернется.
   Но воспоминание о прекрасной танцовщице снова пробудило в ней ужасную ревность.
   Было такое ощущение, словно кто-то вонзил в ее сердце кинжал.
   Но она твердо решила не сдаваться.
   — Я все равно не выйду за него… Даже если он на коленях будет умолять!
   Она сказала это вслух твердым, непоколебимым голосом.
   И тут отворилась дверь.
   Зита вскрикнула.
   На пороге стоял король.

Глава 7

   Король закрыл дверь и медленно подошел к кровати.
   Он переоделся — теперь на нем был длинный черный камзол, полы его спускались ниже колен.
   На шее, контрастируя с темной одеждой, был повязан белый шелковый платок.
   Король выглядел необычно; длинное узкое платье делало его еще более величественным.
   Зита неотрывно смотрела на него широко открытыми глазами.
   От изумления у нее пропал голос.
   Наконец Зита обрела дар речи и вознамерилась высказать законное возмущение.
   — П… почему… вы пришли? Какое… вы имеете право… находиться ночью в моей… спальне?
   — Зита, нам надо поговорить, — спокойно ответил король. — У меня нет другого выхода. По крайней мере сейчас я знаю, что вы не убежите, как сделали это не столь уж давно, и я могу быть уверен, что меня выслушают.
   — Я не хочу вас слушать! Нам… не о чем говорить!
   — Нет, Зита, напротив, у меня есть что сказать. Если честно, то у вас нет выбора. Вам придется меня выслушать.
   — Это нечестно! Я уже приняла решение… и ничто не сможет его изменить.
   Тут она спохватилась: ее наряд в данной ситуации выглядел более чем неприлично.
   На ней была только прозрачная ночная рубашка, хоть и весьма изящная, отделанная тонким кружевом.
   Зита бросила на короля мгновенный взгляд и повыше натянула покрывало.
   Король улыбнулся и присел на край кровати.
   Теперь он был совсем рядом, и ее сердце бешено забилось, норовя выпрыгнуть из груди.
   Она снова ощутила знакомый трепет, и мысли начали путаться у нее в голове.
   Но она нашла в себе силы и вновь сделала попытку соблюсти приличия.
   — Вы не имеете права сюда входить. Вы должны понимать… что это крайне… непристойно. Папа будет сердиться, если узнает, что вы здесь!
   Когда Зита вспомнила об отце, ее окончательно покинула уверенность, потому что она представила, чем он сейчас занимается в своей спальне.
   Девушка растерялась.
   Аргументы были слабыми.
   Король смотрел на нее своим пристальным взглядом, а она ждала ответа, прекрасно понимая, что ее слова не произвели на него должного впечатления.
   — С тех пор, Зита, как мы с вами познакомились, вы вели себя необычно, — наконец промолвил король, — Теперь пришел мой черед.
   — Это… совсем другое…
   — Почему?
   — Я выдавала себя за официантку в «Золотом кресте» только потому, что мама запретила мне попадаться вам на глаза и велела все время сидеть взаперти, пока вы будете у нас во дворце!
   — Не ожидал, что дочь герцога Альдросса способна на такие странные поступки, — улыбнулся король.
   — Я всего лишь хотела посмотреть на вас… Мне было интересно. Про вас ходят… всякие слухи…
   — Так, значит, вам было любопытно?
   — , Ну да! Как и другим жителям Альдросса.
   — Надеюсь, я оправдал их ожидания.
   Король произнес эту фразу насмешливо, но добавил уже серьезно:
   — Зита, с тех пор как я увидел тебя в лучах восходящего солнца, со мной случилось нечто такое, чего никогда не случалось раньше.
   Девушка почувствовала жгучий интерес, но не стала торопить неожиданного гостя вопросами.
   Она только посмотрела на него.
   В отблесках пламени свечи его лицо казалось еще красивее.
   Зиту снова подхватила волна блаженства.
   Ее тело затрепетало, стоило лишь вспомнить о долгом поцелуе под кронами медных сосен.
   Это переживание было самым прекрасным в ее жизни, она и не представляла, что такое возможно.
   Однако тотчас спохватилась — ведь король ждал от нее вопроса.
   — И что же с вами… случилось? — тихо молвила она.
   — Я влюбился!
   — Это… это не правда!
   — Правда. Я хочу кое-что тебе рассказать, Зита. Это очень важно, и поскольку мы с тобой настолько близки, что даже способны читать мысли друг друга, я знаю, ты меня поймешь.
   Зита отчаянно пыталась собраться с силами, чтобы выставить короля за дверь, но прежде чем она решилась что-нибудь сказать, внезапное откровение короля вынудило ее остановиться.
   — Моя мать была венгеркой.
   Зита широко распахнула глаза и воскликнула:
   — Венгеркой? Не может быть! Я не знала…
   — Об этом почти никто не вспоминает. О моей матери теперь не говорят даже в Вальдестине. И знаешь почему?
   Ее замужество было морганатическим!
   Зита была в шоке.
   От волнения она выпустила покрывало и всплеснула руками.
   — Морганатический брак!
   — Отец влюбился в нее с первого взгляда. Она происходила из знатного рода, но в ней не было королевской крови. Несмотря ни на что, они тайно обвенчались в Венгрии. Когда молодые вернулись в Вальдестин, моему деду ничего не оставалось, как благословить их и признать брак действительным.
   — Как романтично! — прошептала восхищенная Зита.
   — Да, — кивнул король. — Моя мама была не просто красавицей. Она была настоящей венгеркой.
   Он улыбнулся, проговорив:
   — Импульсивной, непредсказуемой, эмоциональной и немного дикой.
   Затем умолк, как бы погруженный в воспоминания, и наконец тихо произнес:
   — Отец не смог устоять перед этим» качествами, а теперь пришел мой черед.
   — Но вы же говорили…
   — Да, говорил, — перебил девушку король. — Именно это я и хотел с тобой обсудить.
   Его взгляд стал немного отстраненным.
   Казалось, мысленно он унесся в далекое прошлое.
   — Мама умерла, когда мне исполнилось шесть лет.
   Это был смертельный удар для моего отца. Он не представлял будущего без любимой жены. Его воля была сломлена и под давлением правительства он позволил вовлечь» себя в повторный брак, выгодный для страны по политическим соображениям.
   Король многозначительно взглянул на Зиту.
   — Думаю, каждый понимает, чем становится брак по расчету для человека, познавшего настоящую любовь.
   Скорее всего король имеет в виду в том числе и ее отца.
   В который раз она с горечью признала, что такие отношения не только пусты и бессмысленны, но и разрушительны.
   Она ничего не ответила, и король продолжал рассказ:
   — Когда во дворце стала управлять мачеха, первым делом она постаралась стереть из памяти людей все, что касалось моей матери. Придворные помогали ей с удовольствием. Их всегда коробило, что мать не была королевой от рождения, и даже после замужества называли ее просто «ваша светлость».
   Голос короля стал жестким.
   — Все портреты моей матери были уничтожены, как, впрочем, и любая мелочь, которая могла напомнить о ее существовании. Мне же запретили о ней говорить.
   Зита не смогла сдержать возглас возмущения.
   — Я обожал маму, — повествовал далее король. — Она была самой прекрасной женщиной в моей жизни. Когда она погибла, мир для нас с отцом потускнел. Мы были так одиноки и столь несчастны, что это невозможно описать никакими словами.
   Зита представила себе маленького мальчика, одиноко блуждающего по огромным дворцовым залам.
   Он испытывал страх и растерянность, а взрослым не было до него никакого дела.
   Образ потряс ее до глубины души, и Зита чуть было не поддалась внезапному порыву и не схватила короля за руку.
   Она вовремя опомнилась, так как понимала: стоит только к нему прикоснуться, как вся ее решимость рассеется словно душ.
   — Мне не только запретили о ней говорить. Мачеха сменила всех моих воспитателей. Даже старую няню отослали в деревню. Мне велели забыть, чья кровь течет в моих жилах, и наказывали за каждое произнесенное венгерское слово. Все, что было во мне венгерского, подвергалось преследованию, а моя природная импульсивность и эмоциональность жестоко подавлялись.