Страница:
Примерно около девяти часов вечера меня привезли на обычной машине к дому, где жил Толстый. Мы с Виктором вышли. Виктор держал в руке фонарик. На голове у меня был надет рыжий парик. Сверху – вязаная шапочка, фирменная, финская. Шапочка имела свои особенности. На ней были вырезаны дырки для глаз. Так что если натянуть ее поглубже на голову, то получается не шапочка, а черная маска. Кроме этого, на ногах у меня мягкие кроссовки, на руках – перчатки. Один пистолет находился за поясом, другой приклеен к ноге пластырем. Еще у меня была небольшая рация.
Я вошел в подъезд. Лампочка была вывернута. Виктор посветил мне фонариком и сказал:
– Вот твое место, парень. Ну, все, – он обнял меня, – не оплошай! Главное – не теряйся: первый выстрел, второй – обязательно в голову. Это контрольный, наша гарантия. Если что – мы рядом. Помни об этом, что ты не один!
Виктор ушел. Я остался стоять в темноте один. «Вот как может повернуться жизнь, – думал я. – Вроде меня брали в группировку на хозяйственную работу, курьером, потом я постепенно стал боевиком, а теперь выполняю роль киллера! Надо же, как не вовремя этот Вася сбежал! Интересно, будут они с ним разбираться?»
Я взглянул на часы. Предусмотрительно я надел командирские часы со светящимся циферблатом. Уже прошел час. Время от времени мимо меня проходили жильцы – кто-то входил, кто-то выходил. Интересно, а как же сложится ситуация, если Толстый войдет не один, с кем-нибудь посторонним? Мне об этом ничего не говорили! Вообще-то, мне это было все равно, я прекрасно понимал, что люди будут в шоке, так что я успею скрыться. К тому же я помнил, что я не один, что минимум десять человек подстраховывают меня.
Разные мысли мелькали в голове. Мне совершенно не хотелось исполнять роль киллера. Как я буду сейчас убивать человека? Смогу ли я это сделать? Нет, смогу, конечно. Я прекрасно знал, что бывает с людьми, которые не выполняют приказ. Для них один приговор – смерть. Поэтому выбора у меня не было.
Прошел еще один час. Я то и дело смотрел на часы. Рация молчала. Значит, сигнала, что Толстый приближается к дому, еще не было. Я опять занялся самоанализом. Теперь получается, что я творец судеб человеческих. Живет, например, Толстый сладкой жизнью… Конечно, у него тоже бывают проблемы. Но сейчас он, наверное, где-то в сауне с девчонками или на бильярде разминается…
А может, разбор полетов в бригаде проводит. Короче, сейчас он на коне, он – лидер. И совершенно не подозревает, что через несколько часов он вернется к себе домой, а тут – вся жизнь его закончится. Я же – человек, который выполняет приговор, значит, я являюсь повелителем его судьбы. С нажатием курка жизнь Толстого прервется…
Это импонировало мне. Хотя, с другой стороны, мне было неприятно. Неожиданно в мою голову пришла мысль: а что тут делает Виктор со стволом? Не выполняет ли он не только роль моего дублера, но и роль чистильщика? А вдруг старшие решили убрать меня? Ведь не случайно они выбрали именно меня. Никто меня толком не знает, я – новичок, в криминальном мире еще не засвечен. Вот уберу я Толстого, а потом Виктор или кто-то еще уберет меня. И спишут это на разборку…
А может, меня уберет охрана? Нет, этого наши не допустят, потому что понятно, что сразу меня не убьют. Сначала меня повезут в лес, пытать, снимать показания. Господи, да что же за мысли мне в голову лезут! Все будет нормально. Да и Виктор на такое не решится. Я в это не верю. Он же мой лучший друг теперь!
Неожиданно замигала лампочка рации. Я переключился на прием и поднес рацию к уху.
– Рома, как слышишь? Клиент подъезжает. Будь готов, – услышал я голос Эдика.
– Слышу нормально, все понял. – И я отключился. Затем я осторожно достал из-за пазухи «глок», еще раз проверил, надежно ли прикручен глушитель, и одной рукой взвел курок. Я чувствовал, что руки у меня начинают трястись.
Вскоре лампочка на рации снова заморгала. Это значило, что Толстяк близко. Я выдохнул. Тут я услышал, как заскрипели тормоза возле подъезда…
И тут же услышал, как где-то недалеко, на втором или третьем этаже, открылась дверь квартиры. Неужели кто-то выйдет? Вот будет картина – Толстый входит в подъезд, и в это же время женщина с ребенком спускается вниз… Да нет, время около полуночи, никакой женщины с ребенком быть не может! Но кто-то же вышел…
Тем временем в подъезд вошли две фигуры. Одна из них была большой. Кто-то его сопровождал. Первый басом выругался:
– Сволочи, опять лампочку разбили! Ты это, разберись тут, пусть лампочку нормальную поставят.
Все, пора выходить. Я считал шаги. Вот они сделали первый шаг, второй… Тут я услышал, что вошедшие остановились. А вдруг они меня увидели? А вдруг они стволы достают? Да что, в конце концов, я дергаюсь? Надо ждать, пока они поднимутся на ступеньки.
Я увидел, что Толстый со спутником достали зажигалки, освещая ступеньки. Пламя на несколько мгновений осветило их. Толстый опять выругался. Вероятно, огонь обжег ему пальцы.
Им оставалось преодолеть несколько ступенек, повернуть направо. Там они попадут в пролет, который освещается, и я смогу прицелиться.
Наконец Толстый достиг той площадки, после которой должен повернуть направо. Но вдруг он неожиданно остановился. Оба замолчали. Мне стало не по себе. А вдруг сейчас Толстый разгадает, что в закутке стою я, поджидающий его киллер? И он начнет по мне стрелять?
Толстый двинулся к лифту, где горела лампочка. Я слышал, как кто-то спускается сверху. Вероятно, Толстый что-то заподозрил и остановился на месте.
– Слышь, Толян, – снова услышал я его бас, – посмотри, кто там сверху спускается. Что-то мне это не нравится.
– Да ладно, не волнуйся! – ответил его спутник. – Все тебе последнее время мерещится! Сейчас сделаю. – И быстрыми шагами стал подниматься по ступенькам.
Все, мое время пришло! Я видел, как крупная фигура стояла возле лифта. Рука его была в кармане. Толстый ждал, пока его кореш спустится обратно и подаст ему знак.
Вытащив пистолет и наведя его на голову Толстого, я сделал шаг. Но в последний момент Толстый повернулся ко мне. Я увидел его лицо. На нем было выражение удивления. Но в этот момент я поднял руку и нажал на курок. Выстрела почти не было слышно. Толстый отлетел в сторону, настолько велика была сила выстрела. Он стал опускаться на пол. Руки у меня тряслись. Вместо того чтобы выстрелить второй раз в голову, я перевел дуло пистолета в область сердца и снова нажал на курок. Все, работа сделана.
Я услышал, как Толян несся вниз. Я отбросил пистолет в тот угол, где стоял минутой раньше, и побежал к выходу. Левой рукой я доставал «ТТ».
Я знал, что когда я выйду на улицу и если машина с охраной еще стоит, то наши ребята тут же начнут стрелять в нее. Но, открыв дверь, я увидел, что машины нет. Навстречу мне бежал Виктор с пистолетом. Господи, вот сейчас-то он в меня и выстрелит… Я инстинктивно присел. И, как оказалось, сделал правильно. За моей спиной стоял тот самый Толян и целился в сторону Виктора. Но тот опередил его. Выхватив второй пистолет, он выстрелил одновременно из двух стволов. Я увидел, как тело Толяна мешком свалилось на землю.
– Все, уходим! – выдохнул Виктор. Я тотчас же рванул, как было договорено, в сторону детской площадки. На другой стороне должна стоять машина, на которой мы уедем отсюда. Вот она стоит, я вижу ее, двигатель работает. Вскочив внутрь, я увидел, что за рулем – Егор.
– Ну как, все нормально? – спросил он.
– Да. Давай гони! – приказал Виктор.
Машина рванулась с места. Виктор стал пристально смотреть в зеркало, нет ли за нами «хвоста». Я тоже повернулся назад. Но стекла были тонированные, и ничего толком видно не было.
– Пригни голову, – сказал Виктор. Я чувствовал, что он очень нервничает.
– Кажется, нет никого сзади, – проговорил Егор.
Мы выехали на улицу. Виктор немного расслабился.
Криминальные конфликты
В конфликте «старого с молодым» разберем один пример – с ореховской группировкой. В Москве она является одной из самых молодых по возрасту, и члены ее отрицают правила и понятия, установленные в уголовном мире. На этой почве в 1992 году на юге Москвы вспыхнула настоящая война между ореховской, нагатинской и подольской группировками. Война была по-настоящему кровопролитной. Так, в феврале 1993 года в кафе «Каширское» и «Кипарис» были убиты шестеро членов ореховской группировки. Однако ореховских это не остановило, и в апреле того же года на Елецкой улице они расправились с 50-летним московским авторитетом Виктором Коганом (кличка Жид) и его телохранителем.
Третья бандитская война
Серия убийств и перестрелок, с которых началась прошедшая неделя, дает экспертам «Ъ» ряд веских доказательств того, что в Москве разгорается война русскоязычных бандитов против мафии, которую средства массовой информации обычно называют чеченской. Это третья попытка столичной оргпреступности убрать конкурентов из города.
(Из газеты «Коммерсант»)
(Из газеты «Коммерсант»)
Криминальный расклад
На прошедшей неделе ГУВД Москвы зарегистрировало вспышку перестрелок. Причем, как видно из сводок, пальба велась с явным перевесом в пользу чеченской стороны. И вот почему.
Понеся первые потери, чеченцы догадались, что против них опять затевается геноцид, и предприняли неотложные меры для защиты. Все их лидеры опять же сменили адреса и явки, начали выпивать в других ресторанах, ездить на машинах с другими номерами. Более активно чеченцы стали сдавать милиции своих конкурентов.
Первым чуть не пострадал Фрол, задержанный по подозрению в незаконном хранении оружия. Но его вину доказать не удалось, и через десять дней Фрола отпустили.
Помимо милицейских связей чеченцы пустили в ход оружие. Причем для начала они стали отстреливать бизнесменов, запуганных русскоязычными бандитами и переставших платить деньги чеченцам.
Исход любой войны предсказуем. Погибнут люди. Виновные и невиновные. Но ни одна война, даже Вторая мировая, не принесла пользы никому, кроме структур, вложивших деньги в оружие.
Понеся первые потери, чеченцы догадались, что против них опять затевается геноцид, и предприняли неотложные меры для защиты. Все их лидеры опять же сменили адреса и явки, начали выпивать в других ресторанах, ездить на машинах с другими номерами. Более активно чеченцы стали сдавать милиции своих конкурентов.
Первым чуть не пострадал Фрол, задержанный по подозрению в незаконном хранении оружия. Но его вину доказать не удалось, и через десять дней Фрола отпустили.
Помимо милицейских связей чеченцы пустили в ход оружие. Причем для начала они стали отстреливать бизнесменов, запуганных русскоязычными бандитами и переставших платить деньги чеченцам.
Исход любой войны предсказуем. Погибнут люди. Виновные и невиновные. Но ни одна война, даже Вторая мировая, не принесла пользы никому, кроме структур, вложивших деньги в оружие.
Криминальная хроника
Тем временем объявленная в конце февраля на совещании в Кремле борьба с преступностью в марте начала обретать свои реальные очертания. В Москве, например, милиция явно активизировала свои действия против столичных преступных группировок. 3 марта в кафе «Аист», что на Малой Бронной, милиция сорвала разборку между «славянами» и азербайджанцами. Еще в конце февраля лидеры «славянских» группировок на общем сборе решили призвать к порядку азербайджанцев, и 3 марта в «Аисте» должна была состояться одна из шумных акций этой кампании. Однако дело обошлось арестом лишь одного человека, у которого было найдено оружие.
4 марта отряд по борьбе с бандитизмом МУРа при содействии нескольких сотрудников отдела розыска автомашин управления ГАИ провели операцию по задержанию вымогателей из люберецкой группировки. События в этой операции развивались следующим образом.
11 марта боевые действия вновь переместились в Москву. У кафе «Ладога» во время бурного выяснения отношений была взорвана граната, осколками которой были ранены три человека.
Надо отметить, что взрывы в те дни на улицах столицы и других городов России были далеко не редкостью. К примеру, 8 марта в Москве был взорван автомобиль директора малого предприятия Сергея Сошняка, а 10 марта – автомобиль майора Российской армии Бориса Иванова.
11 марта сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом МУРа задержали еще одну группу рэкетиров, контролировавших вещевой рынок ЦСКА. Возглавлял эту группу авторитет по кличке Мансур, год назад освободившийся из Бутырки. Его люди еженедельно вымогали у местных торговцев и администрации рынка от 3 до 5 миллионов рублей.
Арест Мансура, март 1993 года
Так совпало, что одиннадцатое марта – четверг – день обмена абонементов, поэтому с утра до трех часов в администраторскую стояла огромная очередь. Обмен мы проводили по секторам, чтобы не было хаоса и беспорядка – начинали по алфавиту.
Поэтому каждый раз администратор, сидящий в офисе, объявлял, что приглашаются владельцы торговых мест, например Б, для обмена абонементов. Все уже знали, что на эту процедуру отводилось тридцать-сорок минут. Потом шел следующий сектор, потом – подвальные помещения, владельцы буфетов, частных складов и небольших магазинчиков, которые стали появляться на территории вещевого рынка.
В три часа дня, когда сбор денег был полностью закончен, я обратил внимание, что Костя стал куда-то собираться.
– Ты куда? – спросил я.
– Хочу в банк поехать, деньги положить, – сказал Костя. Тут же встал из-за стола и стал собираться по каким-то срочным делам и Олег. Теперь я понял, что сейчас приедет Мансур, и никто из моих компаньонов не хочет лишний раз встречаться с ним.
– Что это вы так быстро убегаете? – спросил я.
– У меня дела – нужно деньги положить.
– А мне нужно деда навестить – давно у него не был, – сказал Олег. – Что-то он приболел…
Я промолчал. Я понял, что свидетелем буйства Мансура или какой-нибудь жуткой сцены придется быть мне одному.
Я взглянул на часы. Было уже около четырех. Сейчас должен подъехать Мансур. Тут я вспомнил, что именно сегодня последний день срока, отведенного Мансуром Эдику для сбора денег, и стал лихорадочно вспоминать, видел ли сегодня Эдика на рынке, но так и не припомнил. Я спросил у Шурика, младшего администратора, не видел ли он сегодня Эдика.
– Нет, что-то вроде не было его сегодня, – сказал Шурик. И тут я услышал, как внизу раздался громкий смех и кто-то стал подниматься по лестнице. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел, что Мансур в сопровождении пяти боевиков направляется к офису. Я быстро сказал секретарше, чтобы она немедленно покинула помещение.
Сергей Маратович вошел уверенной походкой хозяина. Он на ходу снял куртку и бросил ее на диван. Я сразу увидел, что настроение у него веселое. «Это уже хорошо, что не злой», – подумал я. Мансур тут же подошел к креслу, сел в него и взял график, который мы составляли еженедельно по четвергам, стал смотреть заполнение рынка.
– Ну что, все о'кей? – спросил он, обращаясь ко мне. – Продажа прошла нормально?
– Да, все нормально.
– Сколько людей не выкупили абонементы?
– Да человек десять, не больше…
Мансур взял листок, лежащий на календаре, подвинул его к себе и написал на нем цифру «10», умножил ее на определенную сумму. Это была сумма, которой не хватало в общей кассе. Перед этим числом он поставил знак минус.
– Ну что, деньги есть? Давай, – улыбнулся он.
Я протянул ему заранее отсчитанные пачки денег. Мансур взял их, не считая, и положил в боковой карман.
– А эта крыса не появлялся, не спрашивал?
Я понял, что разговор идет об Эдике.
– Нет, Сергей Маратович, не появлялся…
– Он что, совсем уже охренел? – сказал зло Мансур.
– Может быть, по радио объявить? – предложил я.
– Зачем? Не нужно никакого радио! Сам придет. Подождем еще пятнадцать минут, а дальше… Дальше мы устроим ему карнавал по полной программе, – сказал Мансур, усмехаясь.
От его слов мне стало не по себе. Я представлял, что означает слово «карнавал» в понятии Мансура и какой мордобой он может устроить Эдику.
Тут дверь медленно открылась, и появился… Эдик! Он был совершенно спокоен. Он поздоровался с присутствующими, подошел к Мансуру практически вплотную и сел на свободный стул, не получив на это приглашения с его стороны.
Мансур посмотрел на него внимательно. Я тоже перевел на него взгляд. Что-то необычное чувствовалось в его поведении. Стоп! Прежде всего, на нем не было никакой верхней одежды, а ведь на рынке обычно все ходили, надев что-то сверху, – все же ранняя весна, и погода еще достаточно холодная, а рынок внутри не отапливался. А тут вдруг Эдик в пиджаке и в водолазке…
– Что ты скажешь? – нарушил молчание Мансур, пристально глядя на Эдика.
– Сергей Маратович, – четко, словно заученный текст, начал Эдик, – я хочу еще раз уточнить. С ваших слов, получается, что я должен сумму, – и он назвал цифру, – людям, которые поручили вам потребовать с меня эту сумму. Так я понимаю?
Мансур усмехнулся:
– И что дальше, сучонок? Что это ты мне речь толкаешь? Ты мне лучше скажи, ты бабки принес или не принес?
– Сергей Маратович, давайте сначала с вами уточним. Я бы хотел выяснить. Положим, если я вам эту сумму не отдам…
– Что?! – Мансур привстал.
– Нет, я только сказал – положим. Что все же тогда меня ожидает? Я хочу это знать.
– Что тебя ожидает? – Мансур откровенно засмеялся. – Ты что это клоунаду тут разыгрываешь? Ты что, клоун из цирка? Что тебя ждет? Конец жизни тебя ждет, вот что! – Мансур добавил к этому еще большое количество матерных слов.
– Я так понимаю, что, если я не заплачу деньги, вы будете меня сильно бить, а может, даже и убьете, так?
– Да что ты мне загадки загадываешь? – сказал Мансур. – Ты давай конкретно по теме – деньги принес или не принес?
– Принес я деньги, – сказал Эдик, – только они внизу. Нужно туда за ними спуститься.
Мансур нехотя встал и направился к лестнице.
– Чего сидишь? Пошли! – сказал он мне.
Я наблюдал за этой сценой. Мне казалось странным поведение Эдика. «Что-то тут не то», – думал я. Эдик скорее всего привез своих бандитов и пытается сейчас вытянуть Мансура на переговоры с ними. Но Мансур, видимо, тоже так подумал. Он приказал Дане и другим мордоворотам, чтобы они сопровождали его. Теперь я видел, как вся команда медленно спускалась по лестнице.
Рынок уже опустел, продавцов почти не было. Вовсю работали уборщики, собирая мусор.
– Куда идти-то? – услышал я голос Мансура.
– Сейчас, одну минуточку, – сказал Эдик.
Я стал сверху наблюдать за происходящим. Мне стало любопытно, что будет дальше, что же, в конце концов, придумал Эдик и что ждет дальше Мансура.
Но дальше события развивались совершенно непредсказуемо. Неожиданно из двух выходов, которые находились слева от торгового зала, в помещение рынка вошли десять или двенадцать человек в штатском. Я посмотрел внимательно и увидел, что в руках у них оружие – пистолеты «макаров». Тут же послышался громкий голос:
– Всем стоять! Шестой отдел МУРа!
Господи, да это же отдел по борьбе с организованной преступностью!
Я посмотрел на Мансура. Он занес свой массивный кулак над лицом Эдика. Он понял, что Эдик просто заманил его в западню, что скоре всего он просто сдал его ментам. Но руку Мансура уже выворачивали двое оперативников. Мансур был крепким и сумел вырваться.
Началась драка. Мансура окружили четверо оперативников, и через несколько мгновений он лежал на полу. Один оперативник держал его голову двумя руками за волосы, двое – руки, двое – ноги. Таким образом, пятеро окружили его. Остальные занялись сопровождением Мансура. На земле лежал Даня и еще два боевика.
Тут я перевел взгляд на Эдика. Он расстегивал воротник своей рубашки. И тут я увидел, как один из оперативников достал оттуда маленький диктофон. Теперь я понял, почему Эдик говорил такими загадками – он просто записывал слова Мансура.
Мансур, лежа на полу, ругался матом, посылая угрозы в адрес Эдика. Я не знаю, что меня заставило, но я быстро спустился вниз. Никто из оперативников меня не заставлял ложиться или поднимать руки вверх. Они занимались Мансуром и его людьми.
Неожиданно ко мне подошел оперативник.
– Вы кто? – спросил он.
– Я – сотрудник рынка, – ответил я.
– Очень хорошо. Будете свидетелем.
– Нет, я не могу быть свидетелем! – запротестовал я.
– Что значит – не могу? Только что на ваших глазах задержали особо опасную банду во главе с Сергеем Мамсуровым. Вы будете свидетелем. Я же видел, что вы стояли наверху и все видели!
Тут я увидел, как Мансур бросил на меня злой взгляд. «Бог ты мой, ну и влип я! Теперь весь его гнев выльется на меня! Зачем же я спустился, зачем теперь я буду этим дурацким свидетелем? – думал я. – Если я что-то подпишу, то Мансур мне этого никогда не простит!»
После того как нас всех «приняли» оперативники из МУРа, в этот же день нас привезли на Петровку, 38, снимать показания. Тогда, распределив всех членов бригады Мансура по разным кабинетам, оперативники стали всех «колоть».
Версия, как мы потом выяснили из разговоров между собой, была следующей. «Мансур стопроцентно сядет за вымогательство и рэкет на длительный срок, так что вам, ребята, терять нечего – давайте показания против своего бывшего босса, все равно он не выйдет живым, так как неминуемо погибнет в тюрьмах и колониях», – говорили нам оперативники.
Однако никто из ребят показания давать не собирался.
Конечно, я понимал, что оперативники не верят ни одному нашему слову. Им было ясно, что мы все из одной бригады. Но, как я понял, прямых доказательств этого у них не было. Тем более что потерпевший нас особо не видел, поэтому через два дня дверь моей камеры отворилась, и конвоир выкрикнул мою фамилию.
Поэтому каждый раз администратор, сидящий в офисе, объявлял, что приглашаются владельцы торговых мест, например Б, для обмена абонементов. Все уже знали, что на эту процедуру отводилось тридцать-сорок минут. Потом шел следующий сектор, потом – подвальные помещения, владельцы буфетов, частных складов и небольших магазинчиков, которые стали появляться на территории вещевого рынка.
В три часа дня, когда сбор денег был полностью закончен, я обратил внимание, что Костя стал куда-то собираться.
– Ты куда? – спросил я.
– Хочу в банк поехать, деньги положить, – сказал Костя. Тут же встал из-за стола и стал собираться по каким-то срочным делам и Олег. Теперь я понял, что сейчас приедет Мансур, и никто из моих компаньонов не хочет лишний раз встречаться с ним.
– Что это вы так быстро убегаете? – спросил я.
– У меня дела – нужно деньги положить.
– А мне нужно деда навестить – давно у него не был, – сказал Олег. – Что-то он приболел…
Я промолчал. Я понял, что свидетелем буйства Мансура или какой-нибудь жуткой сцены придется быть мне одному.
Я взглянул на часы. Было уже около четырех. Сейчас должен подъехать Мансур. Тут я вспомнил, что именно сегодня последний день срока, отведенного Мансуром Эдику для сбора денег, и стал лихорадочно вспоминать, видел ли сегодня Эдика на рынке, но так и не припомнил. Я спросил у Шурика, младшего администратора, не видел ли он сегодня Эдика.
– Нет, что-то вроде не было его сегодня, – сказал Шурик. И тут я услышал, как внизу раздался громкий смех и кто-то стал подниматься по лестнице. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел, что Мансур в сопровождении пяти боевиков направляется к офису. Я быстро сказал секретарше, чтобы она немедленно покинула помещение.
Сергей Маратович вошел уверенной походкой хозяина. Он на ходу снял куртку и бросил ее на диван. Я сразу увидел, что настроение у него веселое. «Это уже хорошо, что не злой», – подумал я. Мансур тут же подошел к креслу, сел в него и взял график, который мы составляли еженедельно по четвергам, стал смотреть заполнение рынка.
– Ну что, все о'кей? – спросил он, обращаясь ко мне. – Продажа прошла нормально?
– Да, все нормально.
– Сколько людей не выкупили абонементы?
– Да человек десять, не больше…
Мансур взял листок, лежащий на календаре, подвинул его к себе и написал на нем цифру «10», умножил ее на определенную сумму. Это была сумма, которой не хватало в общей кассе. Перед этим числом он поставил знак минус.
– Ну что, деньги есть? Давай, – улыбнулся он.
Я протянул ему заранее отсчитанные пачки денег. Мансур взял их, не считая, и положил в боковой карман.
– А эта крыса не появлялся, не спрашивал?
Я понял, что разговор идет об Эдике.
– Нет, Сергей Маратович, не появлялся…
– Он что, совсем уже охренел? – сказал зло Мансур.
– Может быть, по радио объявить? – предложил я.
– Зачем? Не нужно никакого радио! Сам придет. Подождем еще пятнадцать минут, а дальше… Дальше мы устроим ему карнавал по полной программе, – сказал Мансур, усмехаясь.
От его слов мне стало не по себе. Я представлял, что означает слово «карнавал» в понятии Мансура и какой мордобой он может устроить Эдику.
Тут дверь медленно открылась, и появился… Эдик! Он был совершенно спокоен. Он поздоровался с присутствующими, подошел к Мансуру практически вплотную и сел на свободный стул, не получив на это приглашения с его стороны.
Мансур посмотрел на него внимательно. Я тоже перевел на него взгляд. Что-то необычное чувствовалось в его поведении. Стоп! Прежде всего, на нем не было никакой верхней одежды, а ведь на рынке обычно все ходили, надев что-то сверху, – все же ранняя весна, и погода еще достаточно холодная, а рынок внутри не отапливался. А тут вдруг Эдик в пиджаке и в водолазке…
– Что ты скажешь? – нарушил молчание Мансур, пристально глядя на Эдика.
– Сергей Маратович, – четко, словно заученный текст, начал Эдик, – я хочу еще раз уточнить. С ваших слов, получается, что я должен сумму, – и он назвал цифру, – людям, которые поручили вам потребовать с меня эту сумму. Так я понимаю?
Мансур усмехнулся:
– И что дальше, сучонок? Что это ты мне речь толкаешь? Ты мне лучше скажи, ты бабки принес или не принес?
– Сергей Маратович, давайте сначала с вами уточним. Я бы хотел выяснить. Положим, если я вам эту сумму не отдам…
– Что?! – Мансур привстал.
– Нет, я только сказал – положим. Что все же тогда меня ожидает? Я хочу это знать.
– Что тебя ожидает? – Мансур откровенно засмеялся. – Ты что это клоунаду тут разыгрываешь? Ты что, клоун из цирка? Что тебя ждет? Конец жизни тебя ждет, вот что! – Мансур добавил к этому еще большое количество матерных слов.
– Я так понимаю, что, если я не заплачу деньги, вы будете меня сильно бить, а может, даже и убьете, так?
– Да что ты мне загадки загадываешь? – сказал Мансур. – Ты давай конкретно по теме – деньги принес или не принес?
– Принес я деньги, – сказал Эдик, – только они внизу. Нужно туда за ними спуститься.
Мансур нехотя встал и направился к лестнице.
– Чего сидишь? Пошли! – сказал он мне.
Я наблюдал за этой сценой. Мне казалось странным поведение Эдика. «Что-то тут не то», – думал я. Эдик скорее всего привез своих бандитов и пытается сейчас вытянуть Мансура на переговоры с ними. Но Мансур, видимо, тоже так подумал. Он приказал Дане и другим мордоворотам, чтобы они сопровождали его. Теперь я видел, как вся команда медленно спускалась по лестнице.
Рынок уже опустел, продавцов почти не было. Вовсю работали уборщики, собирая мусор.
– Куда идти-то? – услышал я голос Мансура.
– Сейчас, одну минуточку, – сказал Эдик.
Я стал сверху наблюдать за происходящим. Мне стало любопытно, что будет дальше, что же, в конце концов, придумал Эдик и что ждет дальше Мансура.
Но дальше события развивались совершенно непредсказуемо. Неожиданно из двух выходов, которые находились слева от торгового зала, в помещение рынка вошли десять или двенадцать человек в штатском. Я посмотрел внимательно и увидел, что в руках у них оружие – пистолеты «макаров». Тут же послышался громкий голос:
– Всем стоять! Шестой отдел МУРа!
Господи, да это же отдел по борьбе с организованной преступностью!
Я посмотрел на Мансура. Он занес свой массивный кулак над лицом Эдика. Он понял, что Эдик просто заманил его в западню, что скоре всего он просто сдал его ментам. Но руку Мансура уже выворачивали двое оперативников. Мансур был крепким и сумел вырваться.
Началась драка. Мансура окружили четверо оперативников, и через несколько мгновений он лежал на полу. Один оперативник держал его голову двумя руками за волосы, двое – руки, двое – ноги. Таким образом, пятеро окружили его. Остальные занялись сопровождением Мансура. На земле лежал Даня и еще два боевика.
Тут я перевел взгляд на Эдика. Он расстегивал воротник своей рубашки. И тут я увидел, как один из оперативников достал оттуда маленький диктофон. Теперь я понял, почему Эдик говорил такими загадками – он просто записывал слова Мансура.
Мансур, лежа на полу, ругался матом, посылая угрозы в адрес Эдика. Я не знаю, что меня заставило, но я быстро спустился вниз. Никто из оперативников меня не заставлял ложиться или поднимать руки вверх. Они занимались Мансуром и его людьми.
Неожиданно ко мне подошел оперативник.
– Вы кто? – спросил он.
– Я – сотрудник рынка, – ответил я.
– Очень хорошо. Будете свидетелем.
– Нет, я не могу быть свидетелем! – запротестовал я.
– Что значит – не могу? Только что на ваших глазах задержали особо опасную банду во главе с Сергеем Мамсуровым. Вы будете свидетелем. Я же видел, что вы стояли наверху и все видели!
Тут я увидел, как Мансур бросил на меня злой взгляд. «Бог ты мой, ну и влип я! Теперь весь его гнев выльется на меня! Зачем же я спустился, зачем теперь я буду этим дурацким свидетелем? – думал я. – Если я что-то подпишу, то Мансур мне этого никогда не простит!»
После того как нас всех «приняли» оперативники из МУРа, в этот же день нас привезли на Петровку, 38, снимать показания. Тогда, распределив всех членов бригады Мансура по разным кабинетам, оперативники стали всех «колоть».
Версия, как мы потом выяснили из разговоров между собой, была следующей. «Мансур стопроцентно сядет за вымогательство и рэкет на длительный срок, так что вам, ребята, терять нечего – давайте показания против своего бывшего босса, все равно он не выйдет живым, так как неминуемо погибнет в тюрьмах и колониях», – говорили нам оперативники.
Однако никто из ребят показания давать не собирался.
Конечно, я понимал, что оперативники не верят ни одному нашему слову. Им было ясно, что мы все из одной бригады. Но, как я понял, прямых доказательств этого у них не было. Тем более что потерпевший нас особо не видел, поэтому через два дня дверь моей камеры отворилась, и конвоир выкрикнул мою фамилию.
Криминальная хроника
В Крылатском предотвращена вооруженная разборка двух противоборствующих группировок. Их представители съехались на площадку перед зданием гребного канала спорткомплекса «Крылатское». И в этот момент были задержаны оперативниками МУРа. Из салонов и багажников автомобилей милиционерами были изъяты холодное и огнестрельное оружие, бейсбольные биты и металлические прутья. Всего задержано 11 человек. Однако если в Крылатском все обошлось без мордобоя и стрельбы, то у станции метро «Кантемировская» в ночь с 11 на 12 марта выстрелы зазвучали. Там произошла разборка чеченцев с осетинами, и чеченцы в ней были более удачливыми: двое молодых осетин ранены.
Московский РОУП
17 февраля 1993 года в МВД был подписан приказ о создании Московского РУОПа. Спустя несколько дней ему выделили штаб-квартиру на Шаболовке.
Трудно сказать, кому первому пришла в голову мысль о создании отдельного подразделения милиции – Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Первый начальник этой организации – полковник Вадим Борисович Рушайло.
Тогда в руководстве ГУВД скептически отнеслись к новому формированию. И когда В. Рушайло стал набирать свои кадры на новые штатные единицы, то не каждый начальник отдела, управления, главка отдавал своих лучших работников. Поэтому в РУОП пришли люди, которые проработали в системе МВД недолго и практически не зарекомендовали себя ничем. Но, к чести В. Рушайло, он быстро, конечно, не без помощи мэрии, сделал из РУОПа мобильное подразделение, оснащенное современной техникой. Но самая главная заслуга В. Рушайло заключалась в том, что он сумел в своих подчиненных сформировать психологию победителей, способных решать самые сложные и бескомпромиссные вопросы, а также не теряться в нештатных ситуациях. Кроме того, В. Рушайло сумел сделать так, что руоповцы полностью верили ему, так как все тылы были полностью прикрыты им. Практически в любой ситуации, когда могли быть возбуждены уголовные дела за превышение служебных полномочий сотрудниками РУОПа или по иным преступлениям, они практически не доходили до суда – В. Рушайло умел улаживать их на своем уровне, но это только в начальный период.
Тогда в стенах РУОПа появилась кличка, данная В. Рушайло сотрудниками, – Папа.
Трудно сказать, кому первому пришла в голову мысль о создании отдельного подразделения милиции – Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Первый начальник этой организации – полковник Вадим Борисович Рушайло.
Тогда в руководстве ГУВД скептически отнеслись к новому формированию. И когда В. Рушайло стал набирать свои кадры на новые штатные единицы, то не каждый начальник отдела, управления, главка отдавал своих лучших работников. Поэтому в РУОП пришли люди, которые проработали в системе МВД недолго и практически не зарекомендовали себя ничем. Но, к чести В. Рушайло, он быстро, конечно, не без помощи мэрии, сделал из РУОПа мобильное подразделение, оснащенное современной техникой. Но самая главная заслуга В. Рушайло заключалась в том, что он сумел в своих подчиненных сформировать психологию победителей, способных решать самые сложные и бескомпромиссные вопросы, а также не теряться в нештатных ситуациях. Кроме того, В. Рушайло сумел сделать так, что руоповцы полностью верили ему, так как все тылы были полностью прикрыты им. Практически в любой ситуации, когда могли быть возбуждены уголовные дела за превышение служебных полномочий сотрудниками РУОПа или по иным преступлениям, они практически не доходили до суда – В. Рушайло умел улаживать их на своем уровне, но это только в начальный период.
Тогда в стенах РУОПа появилась кличка, данная В. Рушайло сотрудниками, – Папа.
Шаболовские
Наступил день нашего переезда на Шаболовку.
Надо сказать, что в этом здании по адресу Шаболовка, 6, до этого находился Октябрьский райком КПСС, а после известных событий 91-го года и запрещения компартии здание было отдано в аренду нескольким коммерческим фирмам и кооперативам. В это здание часто стали наведываться всевозможные крыши, опекающие коммерсантов.
И вот однажды, когда Михаил Угрюмов и его коллеги разгружали свое оборудование и бумаги для того, чтобы полностью занять здание, а коммерческие фирмы вывозили свое имущество, к Шаболовке на джипе подъехал один из бригадиров группировки Михея с четырьмя боевиками – поговорить с коммерсантом о поднятии цен за услуги. Увидев странную картину – одни фирмы уезжают, какие-то другие въезжают, – бригадир Вовчик совершенно не удивился: наверное, цены за аренду подняли… Вскоре он заметил, что выезжают практически все, а въезжает какая-то странная организация, где работают одни мужики. Тогда Вовчик подошел к одному из въезжающих и спросил:
– Чего, мужики, въезжаете, что ли?
– Ага, – буркнул один из сотрудников РУОПа, перекладывая коробки.
– Значит, с новосельем можно поздравить?
– Можно, – сотрудник РУОПа поднял голову и удивленно посмотрел на Вовчика.
Вовчик, поигрывая своим новым золотым браслетом, который накануне после требований Вовчика преподнес ему один коммерсант, сказал:
– А что за фирма-то?
– Да обычная фирма…
– Коммерцией заниматься будете?
– И коммерцией тоже, – ответил сотрудник РУОПа, подмигивая своим коллегам, прислушивавшимся к разговору.
– А чего, одни в этом здании будете сидеть? – не успокаивался любопытный Вовчик.
– Вроде одни.
– А чего, и крыша у вас есть?
– Есть и крыша, – ответил оперативник.
– А чего, может, предъявите крышу-то? Может, кого я знаю?
– А с чего это мы тебе что-то предъявлять будем? – сказал другой опер, выпрямившись во весь рост. – Ты-то кто такой?
Надо сказать, что в этом здании по адресу Шаболовка, 6, до этого находился Октябрьский райком КПСС, а после известных событий 91-го года и запрещения компартии здание было отдано в аренду нескольким коммерческим фирмам и кооперативам. В это здание часто стали наведываться всевозможные крыши, опекающие коммерсантов.
И вот однажды, когда Михаил Угрюмов и его коллеги разгружали свое оборудование и бумаги для того, чтобы полностью занять здание, а коммерческие фирмы вывозили свое имущество, к Шаболовке на джипе подъехал один из бригадиров группировки Михея с четырьмя боевиками – поговорить с коммерсантом о поднятии цен за услуги. Увидев странную картину – одни фирмы уезжают, какие-то другие въезжают, – бригадир Вовчик совершенно не удивился: наверное, цены за аренду подняли… Вскоре он заметил, что выезжают практически все, а въезжает какая-то странная организация, где работают одни мужики. Тогда Вовчик подошел к одному из въезжающих и спросил:
– Чего, мужики, въезжаете, что ли?
– Ага, – буркнул один из сотрудников РУОПа, перекладывая коробки.
– Значит, с новосельем можно поздравить?
– Можно, – сотрудник РУОПа поднял голову и удивленно посмотрел на Вовчика.
Вовчик, поигрывая своим новым золотым браслетом, который накануне после требований Вовчика преподнес ему один коммерсант, сказал:
– А что за фирма-то?
– Да обычная фирма…
– Коммерцией заниматься будете?
– И коммерцией тоже, – ответил сотрудник РУОПа, подмигивая своим коллегам, прислушивавшимся к разговору.
– А чего, одни в этом здании будете сидеть? – не успокаивался любопытный Вовчик.
– Вроде одни.
– А чего, и крыша у вас есть?
– Есть и крыша, – ответил оперативник.
– А чего, может, предъявите крышу-то? Может, кого я знаю?
– А с чего это мы тебе что-то предъявлять будем? – сказал другой опер, выпрямившись во весь рост. – Ты-то кто такой?