Страница:
Вскоре, минут через двадцать, встреча закончилась ничем, так как они вышли, не пожав друг другу рук. Все покинули зал.
Подходя к машине, Александр почувствовал, как кто-то из бауманской группировки, выйдя на крыльцо, показал охране, дал отмашку рукой. Что это означало? Александр нащупал пистолет. Неужели сейчас начнется перестрелка? Неужели дали команду на истребление гостей? Но Сильвестр уверенно и хладнокровно садился в машину. В машину с Сильвестром сел только Леня. Двоечник пошел к другой машине. Александр поспешил занять место на заднем сиденье. Машина плавно тронулась. Боевики Глобуса спокойно пропустили их. Проехав несколько метров, Сильвестр выругался и, обращаясь к Лене, стал говорить:
– Что за человек! Как себя ведет! На серьезную стрелку каких-то баб притащил! Чушь какую-то несет, постоянно на меня наезжает… Один и тот же текст идет: я вор, ты никто… Да я мог быть вором уже трижды, если не четырежды. Меня уговаривали, но я не хочу этого. А он все время только об этом и говорит: я жулик, а ты никто! Странный человек… К Отари постоянно апеллирует.
– Отари его поддерживает, – сказал Леня Клещ.
– Да я в курсе. Там свои интересы, коммерческие. Вся беда в том, что нам никак нельзя его тронуть. Если мы его тронем, начнется война. За Глобусом есть определенные силы. Но в то же время он ни на какой компромисс не идет – уперся, и все! Для нас этот ночной клуб как кость в горле. Я уже не рад, что все это происходит. Но, понимаешь, братуха, у меня выхода нет. Я должен решить эту проблему. Сейчас вся Москва следит за нашим с ним спором!
– Иваныч, что ты меня убеждаешь? – сказал Леня Клещ. – Я за тебя. Скажешь мочить – пойдем завтра всех валить. Только скажи!
– Подожди, Ленчик, не встревай, – перебил его Сильвестр. – Дай я выговорюсь. Мы должны эту проблему с Глобусом решить, и обязательно в свою пользу. Ты понимаешь? Если мы не решим ее, то нашему авторитету хана!
– Иваныч, – остановил его Леня Клещ. – У меня есть одна мысль. – И он приказал водителю притормозить. – Давай выйдем, поговорим.
Они вышли из машины. Александр знал, что время от времени такие разговоры наедине у Сильвестра происходили со многими лицами. Хотя он и доверял Александру, но, вероятно, тайну все же лучше знать двоим, а не троим. Леня Клещ достал записную книжку и стал что-то говорить Сильвестру. Тот кивал головой. Минут через десять они вернулись в машину и поехали дальше.
Сильвестр, видимо, о чем-то думал, получив информацию от Лени Клеща. Вероятно, это был какой-то вариант решения проблемы с Глобусом. Наконец Сильвестр повернулся и спросил:
– А он что, сейчас в побеге?
– В побеге. У него два побега, – пояснил Леня Клещ. – В розыске. Но он парень очень толковый. И самое главное – он не москвич. Его никто не знает.
Александр понял, что Леня Клещ предлагал какого-то заезжего киллера для устранения Глобуса.
Конфликт бауманской и ореховской братвы
Убийство Глобуса
Криминальная хроника
Вскоре ореховские проводят разборки с авторитетом Виктором Коганом (Моня), который, будучи авторитетом, подивился такой наглости и откровенно «послал» ореховских. Но, как видим, несколько переоценил свои возможности, не учел, что нынешние молодежные преступные формирования отличаются особой жестокостью и не смотрят на авторитеты.
13 апреля около 20.00 молодые боевики, вооруженные пистолетами «ПМ» и «ТТ», ворвались в зал игровых автоматов и расстреляли присутствующих.
Представителями ореховской группировки убит авторитет столичного преступного мира Виктор Коган… Он и его телохранитель Андрей были расстреляны из пистолетов Макарова в помещении контролируемого ими зала игровых автоматов в Орехово-Борисово. Самого Когана убивали «в дострел» – произвели контрольный выстрел после того, как он упал от полученных ран. В результате завязавшейся перестрелки убит один из нападавших – член молодежной ореховской группировки 17-летний Алексей Смочков. Зал был полностью разгромлен бейсбольными битами. После погрома участники его подвергли террору всех прохожих на близлежащих улицах, жестоко избивали и грабили ни в чем не повинных людей.
22 июня 6-й отдел МУРа (борьба с бандитизмом) провел успешную операцию у ресторана «Ханой» на проспекте 60-летия Октября, в результате которой был задержан вор в законе Джамал Микеладзе по кличке Арсен. В тот вечер он выступал в качестве арбитра в споре между несколькими преступными группировками. Всего в ходе этой операции было задержано 16 человек. При обыске машин и личном досмотре задержанных милиция обнаружила большое количество холодного оружия, в том числе металлические пруты, резиновые и телескопические дубинки, ножи и бейсбольные биты.
На следующий день, 23 июня, когда Арсен сидел в следственном изоляторе в Лефортово, в 11 часов 10 минут утра скончался известный вор в законе 63-летний Рафаил Багдасарян по кличке Сво. Его имя в свое время гремело не только на территории бывшего СССР, но и на просторах США, Германии, стран Бенилюкса… Первый свой срок он получил в 14 лет и с тех пор привлекался к уголовной ответственности 15 раз, имея за плечами 34 года тюремного стажа. В 1972 году его посвятили в воры в законе.
На бандитский беспредел милиция отвечала своими профилактическими мерами. Они приходили неожиданно в те квартиры, где жили боевики группировок, и производили обыски или досмотры. В зависимости от результата решалась судьба боевика.
Обыск
Подходя к машине, Александр почувствовал, как кто-то из бауманской группировки, выйдя на крыльцо, показал охране, дал отмашку рукой. Что это означало? Александр нащупал пистолет. Неужели сейчас начнется перестрелка? Неужели дали команду на истребление гостей? Но Сильвестр уверенно и хладнокровно садился в машину. В машину с Сильвестром сел только Леня. Двоечник пошел к другой машине. Александр поспешил занять место на заднем сиденье. Машина плавно тронулась. Боевики Глобуса спокойно пропустили их. Проехав несколько метров, Сильвестр выругался и, обращаясь к Лене, стал говорить:
– Что за человек! Как себя ведет! На серьезную стрелку каких-то баб притащил! Чушь какую-то несет, постоянно на меня наезжает… Один и тот же текст идет: я вор, ты никто… Да я мог быть вором уже трижды, если не четырежды. Меня уговаривали, но я не хочу этого. А он все время только об этом и говорит: я жулик, а ты никто! Странный человек… К Отари постоянно апеллирует.
– Отари его поддерживает, – сказал Леня Клещ.
– Да я в курсе. Там свои интересы, коммерческие. Вся беда в том, что нам никак нельзя его тронуть. Если мы его тронем, начнется война. За Глобусом есть определенные силы. Но в то же время он ни на какой компромисс не идет – уперся, и все! Для нас этот ночной клуб как кость в горле. Я уже не рад, что все это происходит. Но, понимаешь, братуха, у меня выхода нет. Я должен решить эту проблему. Сейчас вся Москва следит за нашим с ним спором!
– Иваныч, что ты меня убеждаешь? – сказал Леня Клещ. – Я за тебя. Скажешь мочить – пойдем завтра всех валить. Только скажи!
– Подожди, Ленчик, не встревай, – перебил его Сильвестр. – Дай я выговорюсь. Мы должны эту проблему с Глобусом решить, и обязательно в свою пользу. Ты понимаешь? Если мы не решим ее, то нашему авторитету хана!
– Иваныч, – остановил его Леня Клещ. – У меня есть одна мысль. – И он приказал водителю притормозить. – Давай выйдем, поговорим.
Они вышли из машины. Александр знал, что время от времени такие разговоры наедине у Сильвестра происходили со многими лицами. Хотя он и доверял Александру, но, вероятно, тайну все же лучше знать двоим, а не троим. Леня Клещ достал записную книжку и стал что-то говорить Сильвестру. Тот кивал головой. Минут через десять они вернулись в машину и поехали дальше.
Сильвестр, видимо, о чем-то думал, получив информацию от Лени Клеща. Вероятно, это был какой-то вариант решения проблемы с Глобусом. Наконец Сильвестр повернулся и спросил:
– А он что, сейчас в побеге?
– В побеге. У него два побега, – пояснил Леня Клещ. – В розыске. Но он парень очень толковый. И самое главное – он не москвич. Его никто не знает.
Александр понял, что Леня Клещ предлагал какого-то заезжего киллера для устранения Глобуса.
Конфликт бауманской и ореховской братвы
10 апреля был убит один из крупных преступных авторитетов России, вор в законе Валерий Длугач по кличке Глобус.
В ночь с пятницы на субботу (с 9 на 10 апреля), как обычно, в спортивном комплексе «Олимпийский» проходила дискотека «У ЛИС'Са». Среди прочих гостей на ней присутствовал и Длугач. Примерно в половине четвертого утра 10 апреля он вышел со своим телохранителем с дискотеки и направился к стоявшему в нескольких метрах от подъезда белому «Шевроле». Именно в этот момент сверху (с не охраняемого службой безопасности пандуса) неизвестный снайпер произвел по нему прицельный выстрел из карабина «СКС». Длугач был убит на месте. Срикошетив, пуля попала в колено старшего сержанта милиции, дежурившего в тот момент на выходе.
В ночь с пятницы на субботу (с 9 на 10 апреля), как обычно, в спортивном комплексе «Олимпийский» проходила дискотека «У ЛИС'Са». Среди прочих гостей на ней присутствовал и Длугач. Примерно в половине четвертого утра 10 апреля он вышел со своим телохранителем с дискотеки и направился к стоявшему в нескольких метрах от подъезда белому «Шевроле». Именно в этот момент сверху (с не охраняемого службой безопасности пандуса) неизвестный снайпер произвел по нему прицельный выстрел из карабина «СКС». Длугач был убит на месте. Срикошетив, пуля попала в колено старшего сержанта милиции, дежурившего в тот момент на выходе.
Убийство Глобуса
Ночной клуб «Олимпийский» посещала специфическая публика. Частыми гостями этого заведения были бандиты уровня выше среднего, бизнесмены, также не очень высокого ранга, и, конечно же, проститутки, обслуживающие тех и других. Женщин в клубе Александр также делил на три категории. Во-первых, дорогие проститутки, самые многочисленные в клубе, – они сразу бросались в глаза независимым видом, хорошей одеждой и прекрасной косметикой. Во-вторых, так называемые бизнес-вумен – женщины-бизнесмены. Для Александра было странным, что они назначают деловые встречи в таком месте. И, в-третьих, жены и любовницы бизнесменов, а также бандитов, которых также можно было вычислить по специфическому поведению, они были хорошо одеты, с большим количеством золотых украшений.
Вечер в ночном клубе был в разгаре. Время от времени на эстраде менялись исполнители, выступали какие-то группы. Иногда в противоположном углу диск-жокей наигрывал модные мелодии. Публика танцевала, было весело.
Александр ходил по залу, время от времени натыкаясь на знакомых. Вскоре он заметил, что в зал вошли семь человек. Коротко стриженные волосы, наглые взгляды и развязность манер, дорогие, но безвкусные шмотки, а главное – внутренняя агрессия, выходящая наружу, – все это говорило об их принадлежности к миру российского криминала. Среди них был и Глобус.
Отыскав свободный столик, они уселись, подозвали официантку. Та мгновенно подошла к ним. Они заказали что-то из выпивки. Вскоре к ним подошла женщина-сутенерша. Александр ее очень хорошо знал. Она предложила выбрать девочек. Тем временем вечер продолжался. Но Александру было не до веселья и тем более не до девочек. Он понимал, что на него возложена важная задача. Не случайно за день до этого Сильвестр четко растолковал ему его обязанности – следить за Глобусом, и главное – выйти вместе с ним на улицу, и выйти так, чтобы никто этого не заметил. Поэтому маршрут Александра в ночном клубе состоял из дорожки от бара до столика, где он сидел.
В очередной раз преодолевая это расстояние, он неожиданно столкнулся лоб в лоб с охранником Глобуса. Тот сразу узнал его.
– О, братуха, – фыркнул здоровенный охранник. – Ты чего, один?
– Один, – кивнул головой Александр.
– А старшой твой где? – с удивлением спросил охранник.
– Да один я тут, с телкой, – сказал Александр и отошел в сторону.
«Ну вот, теперь меня вычислили, – думал он, – и если что случится – начнется разборка, наверняка могут указать на меня. Но, с другой стороны, мало ли кто тут сегодня… Тут половина криминальной Москвы собралась!»
Действительно, время от времени к столику Глобуса подходили разные люди, такие же коротко стриженные авторитеты, здоровались с ним. Кто присаживался за столик, кто, немного поговорив, отходил в сторону. Глобус не танцевал, он сидел за столиком и вел какие-то разговоры. Время от времени он разговаривал с девчонками.
Александр знал, что на улице его ждут другие ребята. Там находились Вадим, который был сегодня водителем, и Славка. Он догадывался, что Славка был вызван дублером. Но не знал, что в роль Славки входило и устранение Солоника, если его «примут» менты или заберет братва.
Где-то в середине ночи Глобус стал собираться. В половине четвертого в сопровождении семи человек Глобус не спеша вышел из дверей клуба на залитую светом автомобильную стоянку. Александр находился в другой стороне от выхода, у машины. Неожиданно он услышал хлопок. Он поднял голову и увидел, что на расстоянии сорока метров, за барьером пандуса, мелькнул силуэт человека. Он перевел взгляд на Глобуса. Тот неожиданно схватился за бок и стал медленно оседать на землю. Братва, сопровождающая его, моментально поняла, что это убийство. Началась паника. Кто-то закричал. Один из охранников выхватил пистолет и стал палить в воздух.
– Достанем тебя! – кричал он. – Достанем!
Один из стоявших на стоянке людей резко рванулся. Часть сопровождающих Глобуса охранников бросилась за ним. Это был знакомый Глобуса, некий Итальянец. Итальянец бросился к своей машине, пытаясь уехать с места происшествия, и братва Глобуса посчитала, что именно он является киллером, и быстро «разобралась» с ним. Затем часть людей быстро вернулась к Глобусу, схватила его тело и затащила в «Мерседес», который тут же направился в сторону больницы Склифосовского. Александр понимал, что до больницы Склифосовского дорога займет минимум пятнадцать минут. Значит, Глобус ранен…
Александр сел в машину и уехал.
Вечер в ночном клубе был в разгаре. Время от времени на эстраде менялись исполнители, выступали какие-то группы. Иногда в противоположном углу диск-жокей наигрывал модные мелодии. Публика танцевала, было весело.
Александр ходил по залу, время от времени натыкаясь на знакомых. Вскоре он заметил, что в зал вошли семь человек. Коротко стриженные волосы, наглые взгляды и развязность манер, дорогие, но безвкусные шмотки, а главное – внутренняя агрессия, выходящая наружу, – все это говорило об их принадлежности к миру российского криминала. Среди них был и Глобус.
Отыскав свободный столик, они уселись, подозвали официантку. Та мгновенно подошла к ним. Они заказали что-то из выпивки. Вскоре к ним подошла женщина-сутенерша. Александр ее очень хорошо знал. Она предложила выбрать девочек. Тем временем вечер продолжался. Но Александру было не до веселья и тем более не до девочек. Он понимал, что на него возложена важная задача. Не случайно за день до этого Сильвестр четко растолковал ему его обязанности – следить за Глобусом, и главное – выйти вместе с ним на улицу, и выйти так, чтобы никто этого не заметил. Поэтому маршрут Александра в ночном клубе состоял из дорожки от бара до столика, где он сидел.
В очередной раз преодолевая это расстояние, он неожиданно столкнулся лоб в лоб с охранником Глобуса. Тот сразу узнал его.
– О, братуха, – фыркнул здоровенный охранник. – Ты чего, один?
– Один, – кивнул головой Александр.
– А старшой твой где? – с удивлением спросил охранник.
– Да один я тут, с телкой, – сказал Александр и отошел в сторону.
«Ну вот, теперь меня вычислили, – думал он, – и если что случится – начнется разборка, наверняка могут указать на меня. Но, с другой стороны, мало ли кто тут сегодня… Тут половина криминальной Москвы собралась!»
Действительно, время от времени к столику Глобуса подходили разные люди, такие же коротко стриженные авторитеты, здоровались с ним. Кто присаживался за столик, кто, немного поговорив, отходил в сторону. Глобус не танцевал, он сидел за столиком и вел какие-то разговоры. Время от времени он разговаривал с девчонками.
Александр знал, что на улице его ждут другие ребята. Там находились Вадим, который был сегодня водителем, и Славка. Он догадывался, что Славка был вызван дублером. Но не знал, что в роль Славки входило и устранение Солоника, если его «примут» менты или заберет братва.
Где-то в середине ночи Глобус стал собираться. В половине четвертого в сопровождении семи человек Глобус не спеша вышел из дверей клуба на залитую светом автомобильную стоянку. Александр находился в другой стороне от выхода, у машины. Неожиданно он услышал хлопок. Он поднял голову и увидел, что на расстоянии сорока метров, за барьером пандуса, мелькнул силуэт человека. Он перевел взгляд на Глобуса. Тот неожиданно схватился за бок и стал медленно оседать на землю. Братва, сопровождающая его, моментально поняла, что это убийство. Началась паника. Кто-то закричал. Один из охранников выхватил пистолет и стал палить в воздух.
– Достанем тебя! – кричал он. – Достанем!
Один из стоявших на стоянке людей резко рванулся. Часть сопровождающих Глобуса охранников бросилась за ним. Это был знакомый Глобуса, некий Итальянец. Итальянец бросился к своей машине, пытаясь уехать с места происшествия, и братва Глобуса посчитала, что именно он является киллером, и быстро «разобралась» с ним. Затем часть людей быстро вернулась к Глобусу, схватила его тело и затащила в «Мерседес», который тут же направился в сторону больницы Склифосовского. Александр понимал, что до больницы Склифосовского дорога займет минимум пятнадцать минут. Значит, Глобус ранен…
Александр сел в машину и уехал.
Криминальная хроника
На следующий день все средства массовой информации сообщили о загадочном убийстве вора в законе Глобуса. Но смерть Глобуса не была единственной. Через день, в половине шестого вечера, на улице Строителей, что недалеко от метро «Университет», был обнаружен труп генерального директора товарищества с ограниченной ответственностью «Интерформула» Анатолия Семенова, известного в криминальной среде под громкой кличкой Рэмбо. Семенов был застрелен в подъезде своего дома из пистолета «макаров». Две пули попали в живот, а третья, так называемый контрольный выстрел, – в голову.Не успело тела В. Длугача упокоиться в земле (15 апреля его похоронили в подмосковной Апрелевке), как его сподвижники уже рыскали по столице в поисках убийц. Сначала в спешке решили, что убийство инспирировали кавказцы. Поэтому уже буквально у того же «Олимпийского» нож мстителя настиг уголовного авторитета Орахелашвили. Но и ответные меры не заставили себя долго ждать.
Глобус и Рэмбо хорошо знали друг друга.
Убийство Глобуса имело огромный резонанс в криминальном мире Москвы. Сильвестр, все это время находившийся в своем загородном коттедже, послал ребят для сбора информации. Братве необходимо на всевозможных тусовках, в ночных клубах, в барах выяснить, какие основные косяки ложатся по убийству Глобуса. Вскоре выяснилось, что первый косяк – прежде всего на самих воров, которые дали отмашку на убийство Глобуса за якобы его беспредел и скверный характер. Второй – на Сильвестра за его конфликт, о котором знала вся столица, и третий – якобы за деньги, связанные с торговлей нефтью. Участником этого бизнеса являлся Глобус.
Вскоре ореховские проводят разборки с авторитетом Виктором Коганом (Моня), который, будучи авторитетом, подивился такой наглости и откровенно «послал» ореховских. Но, как видим, несколько переоценил свои возможности, не учел, что нынешние молодежные преступные формирования отличаются особой жестокостью и не смотрят на авторитеты.
13 апреля около 20.00 молодые боевики, вооруженные пистолетами «ПМ» и «ТТ», ворвались в зал игровых автоматов и расстреляли присутствующих.
Представителями ореховской группировки убит авторитет столичного преступного мира Виктор Коган… Он и его телохранитель Андрей были расстреляны из пистолетов Макарова в помещении контролируемого ими зала игровых автоматов в Орехово-Борисово. Самого Когана убивали «в дострел» – произвели контрольный выстрел после того, как он упал от полученных ран. В результате завязавшейся перестрелки убит один из нападавших – член молодежной ореховской группировки 17-летний Алексей Смочков. Зал был полностью разгромлен бейсбольными битами. После погрома участники его подвергли террору всех прохожих на близлежащих улицах, жестоко избивали и грабили ни в чем не повинных людей.
22 июня 6-й отдел МУРа (борьба с бандитизмом) провел успешную операцию у ресторана «Ханой» на проспекте 60-летия Октября, в результате которой был задержан вор в законе Джамал Микеладзе по кличке Арсен. В тот вечер он выступал в качестве арбитра в споре между несколькими преступными группировками. Всего в ходе этой операции было задержано 16 человек. При обыске машин и личном досмотре задержанных милиция обнаружила большое количество холодного оружия, в том числе металлические пруты, резиновые и телескопические дубинки, ножи и бейсбольные биты.
На следующий день, 23 июня, когда Арсен сидел в следственном изоляторе в Лефортово, в 11 часов 10 минут утра скончался известный вор в законе 63-летний Рафаил Багдасарян по кличке Сво. Его имя в свое время гремело не только на территории бывшего СССР, но и на просторах США, Германии, стран Бенилюкса… Первый свой срок он получил в 14 лет и с тех пор привлекался к уголовной ответственности 15 раз, имея за плечами 34 года тюремного стажа. В 1972 году его посвятили в воры в законе.
На бандитский беспредел милиция отвечала своими профилактическими мерами. Они приходили неожиданно в те квартиры, где жили боевики группировок, и производили обыски или досмотры. В зависимости от результата решалась судьба боевика.
Обыск
Почти всю субботу я просидел дома, смотря телевизор. Примерно около восьми вечера неожиданно раздался звонок в дверь. Я подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стояла соседка, держа в руках какой-то стакан. Я открыл дверь…
Тут же ко мне в квартиру ворвались несколько человек в штатском и сотрудник милиции. Чуть поодаль стояли люди с автоматами, в униформе, похожие на «альфовцев». «Все, – думаю, – неужели Сашка сдал?! А Севка говорил – ничего, не раскроется…»
Меня схватили за руки и повели в комнату, служившую нам гостиной. К тому времени оперативники все были в коридоре и закрыли за собой дверь. Откуда-то появилась еще одна соседка – в качестве понятой.
– Ну что, давай знакомиться, Олег, – сказал один из оперативников. – Моя фамилия Кузьмичев. Я – руководитель оперативно-следственной бригады. Вот, к тебе пришли. Хорошо, что ты дома оказался, а то бы головную боль создал – и для нас, и для твоих ребят тоже. – Он положил руку мне на плечо. – Предупреждали тебя оперативники, что тебе нужно из Москвы уехать? Не послушался ты их – теперь отвечай!
Мысли мои стали путаться. Я стал лихорадочно соображать – неужели Сашка нас выдал?! Неужели это конец? Неужели мы пойдем по расстрельной статье?
Нет, этого так быстро случиться не могло. Но почему тогда они пришли?
«Спокойно, – думал я, – надо успокоиться, собраться. Главное – не паниковать, взять себя в руки…»
Стоп! У меня на балконе ствол лежит! В коробке, где картошка хранится… Теперь мне точно хана! Я стал подсчитывать, сколько мне могут дать за ствол. По-моему, до трех лет… Нет, до пяти. Ну вот и все, зона гарантирована! А вдруг не найдут?! Ладно, надо успокоиться…
Тем временем Кузьмичев продолжал:
– Значит, так. Ознакомься с постановлением об обыске, подписано оно прокурором города Москвы. Поэтому я предлагаю тебе, чтобы мы твое гнездышко особо не растревожили, выдать самому добровольно.
– А что я должен выдать? – спросил я.
– Оружие, деньги, наркотики, – объяснил Кузьмичев. – Впрочем, как я слышал, ты наркотиками не балуешься.
«Интересно, откуда у него такая информация?» – подумал я.
– Ничего выдавать я не буду, у меня ничего нет, – сказал я. И обратился к соседям: – Кстати, эти люди пытаются меня оговорить. Я прошу вас быть внимательными. У меня никакого оружия и наркотиков в квартире нет. А если они что-то найдут – значит, они это сами подбросили. Я прошу вас это учесть!
– Олег, – проговорил укоризненно Кузьмичев, – ты нас принимаешь за других! Неужели ты думаешь, мы будем «химией» заниматься? Что-то подбрасывать тебе или подсовывать? Зачем нам это нужно? У нас и так есть достаточно оснований для привлечения тебя к уголовной ответственности. Ну, если ты не хочешь добровольно… – Он достал из папки сложенный вдвое зеленоватый листок, на котором я прочел: «Протокол обыска», и, взяв ручку, стал заполнять форму.
– Можно мне еще раз посмотреть постановление об обыске? – спросил я.
– Конечно, держи! – И он протянул мне листок. Я увидел надпись: «Прокурор города Москвы. Постановляю: произвести обыск у активного члена преступной группировки… проживающего по адресу… для выявления предметов, относящихся к орудиям преступления».
Но там ничего не было сказано про Сашку. Значит, мы – преступная группировка? Ладно, посмотрим, кого еще они арестуют… Главное – не паниковать.
Тем временем оперативники начали обыск. Они подошли к видеотехнике, стали снимать панель с видео, с телевизора, думая, что там находится оружие. Еще один начал тщательно изучать шкаф с одеждой. Третий зашел на балкон… «Все, – думаю, – еще пять минут – и ствол найдут!»
Я бросил взгляд на оперативника, находящегося на балконе. Кузьмичев, видимо, заметил это и понял как опытный сыщик, что у меня там что-то есть.
– Стоп! – сказал он и обратился к оперативнику на балконе: – Внимательней посмотри, что там лежит. Клиент занервничал!
На балконе у меня было немного – два колеса с покрышками от старой машины, коробка с картошкой, в которой и находился пистолет, и еще одна коробка, с инструментами. Оперативник вначале занялся инструментами. Он внимательно просмотрел все внутри, но ничего там не обнаружил. Потом он подошел к коробке с картошкой и начал шарить в ней рукой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Мне казалось, что сейчас он разгребет небольшой слой картошки и вытащит оттуда полиэтиленовый пакет с пистолетом «ТТ»…
Оперативник ничего не нашел. Он подошел к покрышкам, начал их трясти. Потом он спустил воздух из одной покрышки и стал тщательно прощупывать ее. Он, наверное, посчитал, что именно в покрышках у меня что-то спрятано – оружие, наркотики или деньги. Он даже затащил покрышку в дом. Я не отрываясь смотрел на него. А Кузьмичев пристально смотрел на меня.
Оперативник начал разбирать покрышку, отделяя ее от камеры.
– Погоди, – сказал ему Кузьмичев, – давай лучше ее возьмем с собой. Запиши в протокол: изымается покрышка, мобильный телефон, три записные книжки, сумма денег… Какая там сумма?
Оперативник стал подсчитывать деньги, лежащие у меня в бумажнике. Тут я вспомнил, что под кроватью у меня лежит коробка из-под обуви, набитая деньгами, привезенная нами с рынка… «Все, тю-тю мои денежки, – подумал я. – Сейчас они и коробочку найдут!» Но оперативники даже не приблизились к коробке.
Через несколько минут на меня надели наручники и повезли на допрос.
– А куда вы меня везете? – спросил я.
– В Центральный округ, допрашивать, – ответил Кузьмичев.
Когда мы сели в машину, рядом со мной сел Кузьмичев. Он традиционно надел один наручник на мою руку, второй – на свою. Всю дорогу мы молчали. Я гадал, куда меня везут. Три варианта – на Петровку, где находился МУР, на Шаболовку, где находился московский РУОП, а могли отвезти и на Лубянку, где находилась ФСБ. Но машина направилась в сторону Петровки. Неожиданно мы свернули направо и поехали в сторону. Странно, куда же мы едем? Ясно, не на Петровку…
Вскоре машина пересекла Октябрьскую площадь, и мы въехали на Шаболовку. Знакомый адресок – Шаболовка, 6, московский РУОП…
Машина остановилась. Кузьмичев сказал:
– Выходи!
Я вышел из машины. Войдя в небольшой дворик, мы подошли к трехэтажному зданию. Я знал уже, что это здание московского РУОПа.
Мы прошли мимо дежурного милиционера на первом этаже, сидящего около небольшого столика, и меня оставили у первой двери. Кузьмичев застегнул на моей руке второй наручник и сказал:
– Ты пока постой тут, поскучай, а мы тебя позовем. – И вошел в первую комнату.
Я огляделся. Уже было около десяти вечера, народу вокруг не было, только милиционер одиноко стоял у стола. Сзади него находились стеклянные двери, которые легко открывались. Коридор был пуст. «Так, – подумал я, – а если попробовать сбежать? Шанс есть! И я свободен! Никого ведь вокруг нет! А если это сделано специально, чтобы я побежал, а они в это время начнут стрелять, а потом скажут – попытка к бегству… Что же делать?»
Неожиданно из ближней двери вышел оперативник в темных брюках и такой же темной рубашке, перепоясанной специальной кобурой, из которой торчал «макаров». Он обратился к дежурному:
– Иди, скажи этим гаврикам, чтобы хотя бы машину выключили!
– А что такое? – удивился милиционер.
– Да они сидят, ждут, а выхлопные газы из машины прямо к нам в окно! Мы же задыхаемся!
Дежурный вышел и что-то крикнул сидящим в машине. Оттуда вылезли несколько оперативников. «Слава богу, – подумал я с облегчением, – что я не поддался этому соблазну, не побежал! Сейчас бы выскочил – и сразу тепленьким к ним! Меня тут же и пристрелили бы…»
Наконец в дверях появился Кузьмичев.
– Олег, заходи, – сказал он и пропустил меня в комнату.
Я вошел. Это было что-то типа фотолаборатории. Меня поставили к стене и стали фотографировать – сначала анфас, потом в профиль, на фоне специальной длинной линейки, которая показывала мой рост. Дали в руки табличку, где уже были набраны мои фамилия, имя, стоял какой-то номер.
Затем другой оперативник взял видеокамеру и стал меня снимать, заставляя поворачиваться. После этой процедуры у меня сняли отпечатки пальцев. Пальцы стали грязными. Мне бросили какую-то серую тряпку:
– На, вытрись!
– Ну что, Олег, процедура закончена, теперь пойдем на разговор, – сказал Кузьмичев и вытолкнул меня в коридор.
Мы поднялись на второй этаж. Остановились перед дверью, на которой висела табличка с номером какого-то отдела. Все отделы там были обозначены лишь цифрами – пятый, шестой, седьмой и так далее. Нумерация отделов говорила об их секретности. «Интересно, какой же номер отдела, где меня будут допрашивать? – думал я. – Может, по нему я что-то вычислю… Хотя что сейчас гадать, все равно будут задавать конкретные вопросы, и выяснится, что от меня хотят…»
– Итак, – сказал Кузьмичев, – хочу сразу тебе сказать, что сейчас между нами просто беседа, разговор по душам. Никакого протокола мы вести не будем, потому что завтра тебя будет допрашивать следователь, и он будет вести протоколы.
– Завтра же суббота, – уточнил я.
– Да, действительно, суббота, – улыбнулся Кузьмичев, – но, учитывая особую опасность вашей банды, в субботу мы вынуждены будем работать с тобой и с твоими людьми.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал я.
– Сейчас узнаешь. Итак, меня интересует вот что. Скажи мне, пожалуйста, просто ради любопытства, – Кузьмичев придвинул свой стул ближе ко мне, – что вы хотели на рынке сделать? – И он назвал рынок. – Какие проблемы решить?
После первого же вопроса мне все стало ясно. Значит, Сашка все же ничего не сказал.
– О ком вы говорите, я не понимаю…
– Ну как же? О твоем земляке, Александре, который находится в розыске. Ты, надеюсь, в курсе, что он задержан и тяжело ранен? Кстати, он во всем признался.
– Но если он признался, зачем тогда вы меня спрашиваете?
– Мы обязаны тебя спрашивать, хотя бы для уточнения фактов, которые он нам выдал.
– Вы задавайте конкретные вопросы, – сказал я, – на которые я буду отвечать. Ничего лишнего рассказывать вам не буду, потому что ничего лишнего нет.
– Послушай, – неожиданно обратился ко мне Кузьмичев, – ты видел, мы тебя снимали на «трубу»?
– На какую «трубу»?
– На видеокамеру. Ты что, хочешь, чтобы мы тебя завтра по телевизору показали во всех передачах? Чтобы на тебя сразу много пострадавших заявы написали? Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы твое уголовное дело было напичкано множеством эпизодов? Ради бога, мы это обеспечим!
– Что вы предлагаете?
– Мы предлагаем тебе написать чистосердечное признание, и ты пойдешь только по одному эпизоду. Хочешь – наркотики, хочешь – оружие, – сказал Кузьмичев.
– Погодите, какое оружие, какие наркотики? Вы же у меня ничего не нашли!
– Это же не значит, что мы и при повторном обыске ничего не найдем…
– А какое право вы имеете проводить повторный обыск, если меня задержали?
– Ну, это уже наши проблемы, – усмехнулся Кузьмичев. – Есть у нас такая возможность. Ну, решай!
– Ничего я говорить не буду, – сказал я. – За мной ничего нет.
– Зря ты так считаешь, – сказал Кузьмичев, подойдя к небольшому столику, на котором стоял видеомонитор. – Смотри, что мы тебе покажем! – Он включил запись. Я увидел лежащего на больничной койке под капельницей перевязанного человека. Это был Сашка. Он слабым голосом говорил: «Я, такой-то, признаюсь в совершении преступлений и убийстве вора в законе Грома, уголовного авторитета Барона, а также… – и назвал еще какую-то фамилию. – Все эти убийства совершены мною».
Кузьмичев нажал на кнопку. Запись остановилась.
– Вот видишь, твой приятель и сообщник уже во всем признался!
Я понимал – если они показали мне не всю пленку, значит, кроме этого признания, больше ничего у них нет, а тем более обо мне в записи не упоминалось.
– Я не знаю никакого сообщника, и этого человека я вижу впервые.
– Здравствуйте! Вы же с ним из одного города!
– Ну и что? Мало ли моих земляков по Москве ходит! Теперь что, за каждого карманника, вами пойманного, вы меня дергать будете, если он моим земляком окажется? – съязвил я.
Тут же ко мне в квартиру ворвались несколько человек в штатском и сотрудник милиции. Чуть поодаль стояли люди с автоматами, в униформе, похожие на «альфовцев». «Все, – думаю, – неужели Сашка сдал?! А Севка говорил – ничего, не раскроется…»
Меня схватили за руки и повели в комнату, служившую нам гостиной. К тому времени оперативники все были в коридоре и закрыли за собой дверь. Откуда-то появилась еще одна соседка – в качестве понятой.
– Ну что, давай знакомиться, Олег, – сказал один из оперативников. – Моя фамилия Кузьмичев. Я – руководитель оперативно-следственной бригады. Вот, к тебе пришли. Хорошо, что ты дома оказался, а то бы головную боль создал – и для нас, и для твоих ребят тоже. – Он положил руку мне на плечо. – Предупреждали тебя оперативники, что тебе нужно из Москвы уехать? Не послушался ты их – теперь отвечай!
Мысли мои стали путаться. Я стал лихорадочно соображать – неужели Сашка нас выдал?! Неужели это конец? Неужели мы пойдем по расстрельной статье?
Нет, этого так быстро случиться не могло. Но почему тогда они пришли?
«Спокойно, – думал я, – надо успокоиться, собраться. Главное – не паниковать, взять себя в руки…»
Стоп! У меня на балконе ствол лежит! В коробке, где картошка хранится… Теперь мне точно хана! Я стал подсчитывать, сколько мне могут дать за ствол. По-моему, до трех лет… Нет, до пяти. Ну вот и все, зона гарантирована! А вдруг не найдут?! Ладно, надо успокоиться…
Тем временем Кузьмичев продолжал:
– Значит, так. Ознакомься с постановлением об обыске, подписано оно прокурором города Москвы. Поэтому я предлагаю тебе, чтобы мы твое гнездышко особо не растревожили, выдать самому добровольно.
– А что я должен выдать? – спросил я.
– Оружие, деньги, наркотики, – объяснил Кузьмичев. – Впрочем, как я слышал, ты наркотиками не балуешься.
«Интересно, откуда у него такая информация?» – подумал я.
– Ничего выдавать я не буду, у меня ничего нет, – сказал я. И обратился к соседям: – Кстати, эти люди пытаются меня оговорить. Я прошу вас быть внимательными. У меня никакого оружия и наркотиков в квартире нет. А если они что-то найдут – значит, они это сами подбросили. Я прошу вас это учесть!
– Олег, – проговорил укоризненно Кузьмичев, – ты нас принимаешь за других! Неужели ты думаешь, мы будем «химией» заниматься? Что-то подбрасывать тебе или подсовывать? Зачем нам это нужно? У нас и так есть достаточно оснований для привлечения тебя к уголовной ответственности. Ну, если ты не хочешь добровольно… – Он достал из папки сложенный вдвое зеленоватый листок, на котором я прочел: «Протокол обыска», и, взяв ручку, стал заполнять форму.
– Можно мне еще раз посмотреть постановление об обыске? – спросил я.
– Конечно, держи! – И он протянул мне листок. Я увидел надпись: «Прокурор города Москвы. Постановляю: произвести обыск у активного члена преступной группировки… проживающего по адресу… для выявления предметов, относящихся к орудиям преступления».
Но там ничего не было сказано про Сашку. Значит, мы – преступная группировка? Ладно, посмотрим, кого еще они арестуют… Главное – не паниковать.
Тем временем оперативники начали обыск. Они подошли к видеотехнике, стали снимать панель с видео, с телевизора, думая, что там находится оружие. Еще один начал тщательно изучать шкаф с одеждой. Третий зашел на балкон… «Все, – думаю, – еще пять минут – и ствол найдут!»
Я бросил взгляд на оперативника, находящегося на балконе. Кузьмичев, видимо, заметил это и понял как опытный сыщик, что у меня там что-то есть.
– Стоп! – сказал он и обратился к оперативнику на балконе: – Внимательней посмотри, что там лежит. Клиент занервничал!
На балконе у меня было немного – два колеса с покрышками от старой машины, коробка с картошкой, в которой и находился пистолет, и еще одна коробка, с инструментами. Оперативник вначале занялся инструментами. Он внимательно просмотрел все внутри, но ничего там не обнаружил. Потом он подошел к коробке с картошкой и начал шарить в ней рукой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Мне казалось, что сейчас он разгребет небольшой слой картошки и вытащит оттуда полиэтиленовый пакет с пистолетом «ТТ»…
Оперативник ничего не нашел. Он подошел к покрышкам, начал их трясти. Потом он спустил воздух из одной покрышки и стал тщательно прощупывать ее. Он, наверное, посчитал, что именно в покрышках у меня что-то спрятано – оружие, наркотики или деньги. Он даже затащил покрышку в дом. Я не отрываясь смотрел на него. А Кузьмичев пристально смотрел на меня.
Оперативник начал разбирать покрышку, отделяя ее от камеры.
– Погоди, – сказал ему Кузьмичев, – давай лучше ее возьмем с собой. Запиши в протокол: изымается покрышка, мобильный телефон, три записные книжки, сумма денег… Какая там сумма?
Оперативник стал подсчитывать деньги, лежащие у меня в бумажнике. Тут я вспомнил, что под кроватью у меня лежит коробка из-под обуви, набитая деньгами, привезенная нами с рынка… «Все, тю-тю мои денежки, – подумал я. – Сейчас они и коробочку найдут!» Но оперативники даже не приблизились к коробке.
Через несколько минут на меня надели наручники и повезли на допрос.
– А куда вы меня везете? – спросил я.
– В Центральный округ, допрашивать, – ответил Кузьмичев.
Когда мы сели в машину, рядом со мной сел Кузьмичев. Он традиционно надел один наручник на мою руку, второй – на свою. Всю дорогу мы молчали. Я гадал, куда меня везут. Три варианта – на Петровку, где находился МУР, на Шаболовку, где находился московский РУОП, а могли отвезти и на Лубянку, где находилась ФСБ. Но машина направилась в сторону Петровки. Неожиданно мы свернули направо и поехали в сторону. Странно, куда же мы едем? Ясно, не на Петровку…
Вскоре машина пересекла Октябрьскую площадь, и мы въехали на Шаболовку. Знакомый адресок – Шаболовка, 6, московский РУОП…
Машина остановилась. Кузьмичев сказал:
– Выходи!
Я вышел из машины. Войдя в небольшой дворик, мы подошли к трехэтажному зданию. Я знал уже, что это здание московского РУОПа.
Мы прошли мимо дежурного милиционера на первом этаже, сидящего около небольшого столика, и меня оставили у первой двери. Кузьмичев застегнул на моей руке второй наручник и сказал:
– Ты пока постой тут, поскучай, а мы тебя позовем. – И вошел в первую комнату.
Я огляделся. Уже было около десяти вечера, народу вокруг не было, только милиционер одиноко стоял у стола. Сзади него находились стеклянные двери, которые легко открывались. Коридор был пуст. «Так, – подумал я, – а если попробовать сбежать? Шанс есть! И я свободен! Никого ведь вокруг нет! А если это сделано специально, чтобы я побежал, а они в это время начнут стрелять, а потом скажут – попытка к бегству… Что же делать?»
Неожиданно из ближней двери вышел оперативник в темных брюках и такой же темной рубашке, перепоясанной специальной кобурой, из которой торчал «макаров». Он обратился к дежурному:
– Иди, скажи этим гаврикам, чтобы хотя бы машину выключили!
– А что такое? – удивился милиционер.
– Да они сидят, ждут, а выхлопные газы из машины прямо к нам в окно! Мы же задыхаемся!
Дежурный вышел и что-то крикнул сидящим в машине. Оттуда вылезли несколько оперативников. «Слава богу, – подумал я с облегчением, – что я не поддался этому соблазну, не побежал! Сейчас бы выскочил – и сразу тепленьким к ним! Меня тут же и пристрелили бы…»
Наконец в дверях появился Кузьмичев.
– Олег, заходи, – сказал он и пропустил меня в комнату.
Я вошел. Это было что-то типа фотолаборатории. Меня поставили к стене и стали фотографировать – сначала анфас, потом в профиль, на фоне специальной длинной линейки, которая показывала мой рост. Дали в руки табличку, где уже были набраны мои фамилия, имя, стоял какой-то номер.
Затем другой оперативник взял видеокамеру и стал меня снимать, заставляя поворачиваться. После этой процедуры у меня сняли отпечатки пальцев. Пальцы стали грязными. Мне бросили какую-то серую тряпку:
– На, вытрись!
– Ну что, Олег, процедура закончена, теперь пойдем на разговор, – сказал Кузьмичев и вытолкнул меня в коридор.
Мы поднялись на второй этаж. Остановились перед дверью, на которой висела табличка с номером какого-то отдела. Все отделы там были обозначены лишь цифрами – пятый, шестой, седьмой и так далее. Нумерация отделов говорила об их секретности. «Интересно, какой же номер отдела, где меня будут допрашивать? – думал я. – Может, по нему я что-то вычислю… Хотя что сейчас гадать, все равно будут задавать конкретные вопросы, и выяснится, что от меня хотят…»
– Итак, – сказал Кузьмичев, – хочу сразу тебе сказать, что сейчас между нами просто беседа, разговор по душам. Никакого протокола мы вести не будем, потому что завтра тебя будет допрашивать следователь, и он будет вести протоколы.
– Завтра же суббота, – уточнил я.
– Да, действительно, суббота, – улыбнулся Кузьмичев, – но, учитывая особую опасность вашей банды, в субботу мы вынуждены будем работать с тобой и с твоими людьми.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал я.
– Сейчас узнаешь. Итак, меня интересует вот что. Скажи мне, пожалуйста, просто ради любопытства, – Кузьмичев придвинул свой стул ближе ко мне, – что вы хотели на рынке сделать? – И он назвал рынок. – Какие проблемы решить?
После первого же вопроса мне все стало ясно. Значит, Сашка все же ничего не сказал.
– О ком вы говорите, я не понимаю…
– Ну как же? О твоем земляке, Александре, который находится в розыске. Ты, надеюсь, в курсе, что он задержан и тяжело ранен? Кстати, он во всем признался.
– Но если он признался, зачем тогда вы меня спрашиваете?
– Мы обязаны тебя спрашивать, хотя бы для уточнения фактов, которые он нам выдал.
– Вы задавайте конкретные вопросы, – сказал я, – на которые я буду отвечать. Ничего лишнего рассказывать вам не буду, потому что ничего лишнего нет.
– Послушай, – неожиданно обратился ко мне Кузьмичев, – ты видел, мы тебя снимали на «трубу»?
– На какую «трубу»?
– На видеокамеру. Ты что, хочешь, чтобы мы тебя завтра по телевизору показали во всех передачах? Чтобы на тебя сразу много пострадавших заявы написали? Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы твое уголовное дело было напичкано множеством эпизодов? Ради бога, мы это обеспечим!
– Что вы предлагаете?
– Мы предлагаем тебе написать чистосердечное признание, и ты пойдешь только по одному эпизоду. Хочешь – наркотики, хочешь – оружие, – сказал Кузьмичев.
– Погодите, какое оружие, какие наркотики? Вы же у меня ничего не нашли!
– Это же не значит, что мы и при повторном обыске ничего не найдем…
– А какое право вы имеете проводить повторный обыск, если меня задержали?
– Ну, это уже наши проблемы, – усмехнулся Кузьмичев. – Есть у нас такая возможность. Ну, решай!
– Ничего я говорить не буду, – сказал я. – За мной ничего нет.
– Зря ты так считаешь, – сказал Кузьмичев, подойдя к небольшому столику, на котором стоял видеомонитор. – Смотри, что мы тебе покажем! – Он включил запись. Я увидел лежащего на больничной койке под капельницей перевязанного человека. Это был Сашка. Он слабым голосом говорил: «Я, такой-то, признаюсь в совершении преступлений и убийстве вора в законе Грома, уголовного авторитета Барона, а также… – и назвал еще какую-то фамилию. – Все эти убийства совершены мною».
Кузьмичев нажал на кнопку. Запись остановилась.
– Вот видишь, твой приятель и сообщник уже во всем признался!
Я понимал – если они показали мне не всю пленку, значит, кроме этого признания, больше ничего у них нет, а тем более обо мне в записи не упоминалось.
– Я не знаю никакого сообщника, и этого человека я вижу впервые.
– Здравствуйте! Вы же с ним из одного города!
– Ну и что? Мало ли моих земляков по Москве ходит! Теперь что, за каждого карманника, вами пойманного, вы меня дергать будете, если он моим земляком окажется? – съязвил я.